Господствующее сословие Российского государства издавна было неоднородным по национальному происхождению. С присоединением тех или иных областей к Российской империи в состав дворянского сословия вливалась и аристократия этих регионов. Большую часть «инородческих» родов российского дворянства составили выходцы из татарской среды. Еще со времен Волжской Булгарии на службу к русским князьям стали переходить («отъезжать») некоторые представители феодальной верхушки этого государства. В вассальной зависимости от киевских князей находились торки и берендеи, известные в источниках как «черные клобуки». Главной обязанностью этого населения являлась пограничная служба. В междоусобных распрях русских князей активно участвовали и половцы (кыпчаки).
Приток на службу к русским князьям новых волн тюркских феодалов связан с возникновением на территории Дешт-и-Кыпчака новой империи Чингисидов – Золотой Орды. Именно с этого времени начинает распространяться среди народов Европы новый этноним – татары. Арабский историк Ал-Омари в ХIV в. описывая Золотую Орду в своей книге «Пути взоров по государствам разных стран» писал: «В древности это государство было страною Кипчаков, но когда им завладели Татары, то Кипчаки сделались их подданными. Потом Татары смешались и породнились с Кипчаками, и земля одержала верх над природными и расовыми качествами Татар и все они стали точно Кипчаки, как будто они одного с ними рода»[1]IV―ХVII вв. следует понимать скорее социоэтноним. «Татары» ― это прежде всего военная знать Золотой Орды и позднезолотоордынских государств, которая «пользовалась спросом» не только у себя на родине, но и в качестве наемной военной силы в сопредельных государствах, в частности в русских княжествах и в Великом княжестве Литовском (позднейшие польско-литовские татары). В этом плане показательно послание ногайского бия Исмагиля Ивану IV (за 1555 г.), где сказано: «Астрахани без царя и без Татар быти нельзя, и ты похочешь Татар, ино Татар мы добудем. Татарове от нас буди»[2]VIII в. поволжские татары делились на феодальную верхушку ― “служилых татар” и тягловое население ― “ясачных чуваш”.. Не случайным является и то, что вплоть до начала Х. Здесь следует иметь в виду, что сам Ал-Омари писал свое произведение со слов, находившихся при дворе сельджукских правителей мамлюков, выходцев из Дешт-и-Кыпчака. Нельзя не отметить также тот факт, что покоренные земледельческие народы, в частности на территории бывшей Волжской Булгарии, уже несколько веков исповедывавшие мусульманскую религию, были резко критически настроены по отношению к правящей верхушке Казанского ханства как к «татарам» — кочевникам, не во всем следовавшим канонам ислама. Поэтому под этнонимом «татары» для Х
В чем же причины востребованности татарских воинов во многих средневековых государствах, включая и Московское великое княжество? В нашем распоряжении нет сведений о вооружении татар Казанского и Касимовского ханств. Мы можем лишь ориентироваться на данные о вооружении крымских и ногайских татар, археологические данные касающиеся более раннего времени. Татары во многих средневековых источниках предстают как прирожденные конные воины, сызмальства не расстававшийся с лошадью. Все источники говорят о стойкости татарских воинов. Сбитый с коня, потерявший оружие, татарин продолжал биться и голыми руками, пока его не убивали. По свидетельству капитана Маржерета (дата), сотня татарских воинов всегда могла обратить в бегство 200 русских. Основу татарских войск составляла легкая конница, вооружение которой обычно состояло из лука со стрелами и сабли. Лучше всего была вооружена ханская гвардия, постоянное войско, находившееся при самом правителе. Во время похода крымских татар против русских в 1660 г., авангард наступавших составил отборный отряд воинов, вооруженных колчанами, палицами, одетых в кольчуги. У знатных воинов защитное вооружение дополнялось железными шлемами и перчатками. Часть конников имела копья и кинжалы. Отправляясь на войну, воины вели с собой по две лошади, что обеспечивало маневренность татарского войска [3]. О том, что татарские части были вполне боеспособными и после распада Золотой Орды свидетельствуют и сохранившиеся источники о битве войск Улуг-Мухаммада с трехтысячным отрядом против 40-тысячного русского войска при Белеве. Данные о достаточно хорошем вооружении татарских воинов подтверждаются и археологическими материалами. Так, защитники золотоордынского города Укека, разрушенного войсками Тимура в 1395 г., как видно по археологическим данным, были вооружены копьями, топорами, кистенями, кинжалами, боевыми ножами. Материалы раскопок на Укекском городище позволяют сделать вывод о том, что одним из родов войск золотоордынцев была тяжеловооруженная кавалерия, действовавшая строем и применявшая для первого натиска таранный удар копьем [4]. Об этом же говорится в “Сборнике летописей” (1311 г.) персидского ученого Рашид-ад-дина. На Балынгузском селище, существовавшем во второй половине ХIV — первой половине ХV вв., в 2001 г. были найдены кинжалы, наконечник ножен, наконечник копья, остатки кольчуги, детали железных доспехов, обломки сабель, возможно, боевые топоры [5]. Позднее, с появлением огнестрельного оружия, меняется и вооружение татарских воинов. Знатная часть татарского общества имела при себе не только традиционные сабли, но и дорогое заграничное оружие, в т. ч. и огнестрельное. В источниках упоминаются карабин «немецкой работы, стволина тонкая, замок русский», карабины русской работы с замками, пистоли, бердыши, луки турецкой работы с золотом, луки русской работы и т.д.[6].
Если до середины ХIV в. выезд золотоордынской знати на службу к русским князьям был крайне редок, то со времени последовавшей вскоре в степях «замятни», переходы татарских феодалов и их свиты в русские княжества резко усилился. С усилением же Московского княжества под власть Москвы стали переходить и места компактного проживания татарской элиты, ранее подвластные татарских ханам. Так, в 1392–1393 гг. к Московскому княжеству были присоединены земли Мещеры, в 1489 г. под властью великих московских князей оказались каринские (нукратские) татары. Завершающим ударом по былой мощи наследников Золотой Орды явилось военное присоединение к Русскому государству Казанского и Астраханского ханств. С вхождением в состав Московского царства этих территорий феодальная верхушка этих государственных образований была вынуждена идти на службу к новым сюзеренам, и пополнила собой категорию служилых людей Московского царства.
Если ранее во времена Казанского, Касимовского ханств аристократическая верхушка татарского общества была строго иерархирована и состояла из следующих групп: эмиры (?) карачи-беи), князья и мурзы, огланы (уланы), тарханы, казаки и духовенство (сеиды, муллы), то с присоединением Поволжского региона к Московскому государству все они вошли в состав служилых татар. Это, конечно, не говорит о том, что все они с этого времени стояли на одинаковой ступени служебной лестницы. Так же как и ранее, татарский служилый класс делился на князей, мурз, тарханов и служилых татар (казаков), но все они собирательно именовались служилыми татарами.
Впервые наименование «служилые татары» появилось лишь в 1520-е годы. До этого в источниках служилые люди из татар в основном именуются казаками или татарами того или иного сюзерена [7].
К служилым татарам примыкали или же под этим наименованием скрывались и представители феодальной прослойки других народностей Поволжья. Это относится, прежде всего, к мордовской, марийской (черемисской) и чувашской феодальной верхушке. В частности, татарами себя именуют мордовские князья Деберские, Ромодановские (? Были князья Ромодановские-Рюриковичи, а это кто?) Еделевы, Пощазарские [8]. Из мордовских феодалов были и «отатарившиеся» мурзы Ирзины, о чем говорит и сама их фамилия. По преданиям, «мещерякского» населения с. Чекмагуш Башкортостана (ныне Чекмагушевский район РБ) в их среде были и «черемисы» (информатор Венера Мансурова).
Первыми вслед за казанскими царевичами Касимом и Якубом на службу в Московское великое княжество выехали хан Джанибек (в 1474 г.) и крымские царевичи Хайдар и Нурдаулет. Последний из них вскоре займет касимовский престол после смерти хана Данияра в 1486 году. Вместе со знатью переходили и их вассалы («уланы, князья и казаки»). Представители татарской феодальной аристократии по переходе на службу в Московское государство обеспечивались земельными владениями или же городами. За предоставление материального обеспечения (кормления) приезжие царевичи и другая знать вместе со своими отрядами обязывались участвовать в обороне Московского государства. Средства на содержание татарских царевичей и их свиты поступали, прежде всего, с «черных людей» тех краев, где «испомещалась» татарская феодальная знать. «Черный люд» и выплачивал ясак татарскому воинству.
Не всегда передача различных местностей в кормление татарским царевичам была добровольной со стороны московского великого князя. Так, Василий Васильевич Темный после военного поражения от татарских войск и своего пленения под Суздалью в 1445 г. был вынужден, помимо огромного выкупа за свое освобождение, отдать в кормление царевичу Касиму, сыну Улуг-Мухаммада, Городец Мещерский (позднее г. Касимов). Во всех остальных случаях татарские царевичи выступали как просители, что, в конечном счете, отражалось и на их юридическом положении. Все они оказывались в положении подручных князей, необходимые для московского властителя лишь как сюзерены тех или иных групп тюркского населения, в том числе военных сил. В 1474 г. Иван III отдал новый городок по Оке царевичу Муртазе, в 1497 г. отданы были изгнанному из Казани царю Мухамет-Амину Кашира, Серпухов и Хотунь, а потом Кашира вместе с Юрьевом и Звенигородом была передана Абдуллатифу. Все эти города располагались на южных рубежах Московского государства. И передача этих городов именно татарским феодалам объяснялась чисто военными причинами. Отряды татарских служилых царевичей могли лучше бороться против конных войск своих сородичей из позднезолотоордынских государств.
Основная масса татарских служилых была сосредоточена в Казанском и Темниковском уездах, Касимовском ханстве. В ходе колонизации земель по южным и восточным окраинам Российского государства служилые татары переводились на осваиваемые земли в Уфимском, Алатырском, Нижегородском и других уездах. В Хлыновском уезде издавна проживали родственные казанским служилым татарам арские (каринские) князья. Помимо этого отдельные группы татарского служилого класса были поселены во внутренних районах Московского государства. К ним, прежде всего, относятся романовские служилые татары в Романовском и Ярославльском уездах. Татарские служилые были размещены также в бывшем Серпуховско-Боровском княжестве, Коломенском и Дмитровском уездах [9]. Известна также такая группа населения, как бардаковские татары в Рязанском уезде.
По своему положению служилые татары мало, чем отличались от других служилых слоев Московского государства. Не случайным является и то, что на земский собор по избранию царя в 1613 г. были приглашены и представители татарской верхушки. В грамоте, которая утверждала возведение на московский престол Михаила Романова, есть подписи восьми татарских князей и мурз из Темникова, Кадома, Симбирска [10].
[1] Цит. по: Из глубины столетий. Казань, 2000. С. 185.
[2] Цит. по: Исхаков Д.М. Юго-Восток Татарстана: проблема изучения этнической истории региона ХIV―ХVII вв.// Элмэт — Альметьевск. 2003. С. 68.
[3] Дмитриев С.В. Крымское ханство в военном отношении (ХVI—ХVIII вв.)// Тюркологический сборник. 2002. Россия и тюркский мир. М., 2003. С. 212–215.
[4] Измайлов И.Л., Недашковский Л.Ф. Находки предметов вооружения с территории золотоордынского города Укека из музеев Казани и Саратова// Из истории Золотой Орды. Казань, 1993. С. 73–74.
[5] Валиуллина С.И. Раскопки Балынгузского III (Торецкого) селища// Археологические открытия в Татарстане: 2001 год. Казань, 2002. С. 69.
[6] Еникеев С.Х. Очерк истории татарского дворянства. Уфа, 1999. С. 81.
[7] Хорошкевич А.Л. Русь и Крым: от союза к противостоянию. Конец ХV — начало ХVI вв. М., 2000. С.306.
[8] ЦГИА РБ. Ф. И-1. Оп. 1. Д. 1343. Л. 119.
[9] Хорошкевич А.Л. Русь и Крым: от союза к противостоянию. С. 311.
[10] Губайдуллин Г.С. Материалы к истории классов у татар // Открывая страницы истории (на татарском языке). Казань, 1989. С. 203.
