Помимо земледельческих занятий, важное значение в хозяйственной деятельности татарских феодалов занимали промыслы: «бортные ухожьи» (пчеловодство), бобровые гоны и рыбные ловли. Так, например, в 1720-х годах казанский новокрещен князь Яков Асанов заявил, что «за отцом его было бортных ухожей и бобровые гоны и рыбные ловли за рекою за Камою по речке по Волге, по ногайской дороге, ниже Тетюш по Майне реке, а… нижняя межа по Красный Яр». Бортные ухожьи он сдавал на оброк «Свияжского уезду с горной стороны чюваше»[1]. В 1620 г. Утеш мурза Исяшев сын князь Тенишев продал свою вотчину с бортным угодьем на речке Палже в Темниковском уезде племянникам Мамету и Усекаю мурзам Исекеевым детям князьям Тенишевым. В этой же купчей записи перечисляется, каким «вотчиным угодьем» будут владеть племянники: «зверем, с лосем, и с медведем, с волком, и с лисицаю, и с куницаю, и з белкою, и з рыбною ловлею, и з бобровыми гонами, и со птицаю…»[2].
Многие держали кабаки, содержали перевозы через реки. В 1620-е гг. во владении служилых татар в Казанском у. насчитывалось 92 кабака (25 пустых), 6 перевозов[3]. В царствование Михаила Федоровича свияжский служилый татарин Терегул Агинев подал челобитную, в котором хлопотал о царском пожаловании на устройство кабака на устье речки Карланки и перевоза через Свиягу. Во владении служилого татарина Емея Хозяшева имелось два кабака и перевоз через р. Кама. По ввозной грамоте от 7 июня 1623 г. «перевозити… на том перевозе всяких проезжих людеи с проезжими грамотами за государевою печатью царства Казанского и с подписными челобитными за дьячьими приписми. А перевозу имати: в полую воду и в заморозы — с человека по полуторе денге, а с лошеди по три денги, а в межень лета — с человека по полу денге, а с лошеди по денге. А без проезжих грамот и без подписных челобитных никаких людеи не перевозити». В кабаках же разрешалось держать из хмельных напитков лишь пиво и мед[4].
Среди промысловой деятельности можно отметить и мельничное производство. В большинстве случаев мельницы давались служилым татарам за «четвертную пашню». Например, свияжский служилый татарин Досай Аишев сын Баишев получил «полторы мельницы большое колесо в поместье» за 25 четвертей. За ним же был и «черный лес», данный также «за четвертную пашню» за 30 четвертей земли и 450 копен сена. За четвертную пашню давались и мельничные места. Такое место за две четверти получил Исеев Исенячка из д. Верхний Черемшан[5]. В 1616 г. была подтверждена ввозная грамота данная служилому казанскому новокрещену князю Якову Васильеву сыну Асанову за его службы на мельничное место на р. Нурме по Зюрейской дороге. При этом он имел право молоть зерно на мельнице только «про себя, а не из наиму». Позднее, он получил грамоту на ту же мельницу уже «за четвертную пашню — за пятьдесят чети», с правом молоть по 150 четвертей хлеба[6]. Доходность мельниц была различной. Казанские новокрещены Колчурины к 1700 г. владели двумя мельницами. Доходность мельницы, расположенной на р. Мурасе составляла 3 руб., а со второй расположенной при д. Старая Икшерма Зюрейской дороги (ныне с. Старая Икшурма Сабинского района РТ) владельцы за помол получали по 5 рублей [7].
С ХVIII в. после низведения их до уровня государственных крестьян многие служилые татары стали заниматься торговой деятельностью. Ранее, указом от 1686 г. казанским слободским татарам было разрешено беспрепятственно торговать и они начали нести службу « с торговли», тогда как сельские служили с поместий. Но и последние в большинстве своем начали заниматься торговлей еще в ХVII века. В последней четверти ХVIII в. служилые татары Казани начали переходить в купеческое и мещанское сословия. Из крупных торговцев в гильдийное купечество записались тогда 32 семьи.
Известны владельцы казанских мыловаренных заводов потомки князей Замановых Даут и Исхак Аитовы. Купцы Хузясеитовы владели кумачными и кожевенными мануфактурами в д. Служилая Ура Царевококшайского уезда (ныне с. Ура Балтасинского района РТ). Во 2-й половине ХVIII в. служилым татарам принадлежало более 180 мануфактурных предприятий в Урало-Поволжском регионе[8]. Служилый татарин д. Шуняк Осинской дороги Уфимского у. Адиль Исянбердеев Аллагулов уже к 1702 г. совместно с уфимскими казаком Ногаевым и стрельцом Шелывановым занимался табачной торговлей[9]. Известны династии купцов, промышленников и предпринимателей Акчуриных, Утямышевых, Аппаковых, Апанаевых, Хозясеитовых и других, являвшихся выходцами из знатных татарских феодальных родов.
В 1740-х гг. в окрестностях Оренбурга казанскими ясачными и служилыми татарами во главе с Сеитом Аитовым сыном Хаялиным была основана Сеитова (Каргалинская) слобода. Для царских властей на южной окраине России требовались помимо служилых людей на границе с киргиз-кайсаками и купцы для торговли со среднеазиатскими государствами. Так как русское купечество не желало ехать в приграничные земли, то готовность богатых татар занять эту «нишу» была своевременной. Казанский татарин Сеит Хаялин в начале 1744 г. объявил Оренбургскому губернатору И.И. Неплюеву, что он может «приискать» для поселения под Оренбургом людей «торговых и пожиточных» из Казанской губернии. При этом он требовал, чтобы правительство уволило будущих переселенцев от рекрутских наборов и предоставления им права отправлять их богослужения. Правительство в основном приняло условия высказанные Сеитом Хаялиным, оговаривая только, чтобы переселенцев было не больше 200 семейств, и они были «люди пожиточные и торги производить могущие»[10]. Позднее эта категория населения известна как торговые татары, котореы вели торговлю со среднеазиатскими государствами. Еще в 1750 г. «при начале с азиатсцами коммерции» оренбургским торговым татарином Абдуллой Сеитовым сыном Хаялиным был отправлен караван с приказчиком Якупом Егоферовым и служителем Исмаилом Бекметовым с товарами на пять тысяч рублей в Хиву и Бухару. Им же рекомендовалось «податься и до Индии». Приказные люди в итоге через Индию добрались до Дамаска, а оттуда уже после смерти Егоферова через Стамбул и Бендеры вернулись в российские пределы[11]. Впрочем, российские власти не очень доверяли и торговым татарам и отпускали их для торговли в Среднюю Азию с «надлежащею предосторожностью к непременному возвращению их» [12]. Поездки же в Османскую империю, в том числе и на хадж, категорически запрещались. Так, на челобитье байрякинского (с. Байряки ныне Ютазинского района РТ) торгового татарина Абсалома Аитова и его 12 товарищей об отпуске их для «торгового промысла и богомолия в Турецкие области с сроком на 3 года», государственной коллегией иностранных дел было предписано не отпускать их. В отказе властей главный упор делался на то, чтобы просители «не могли принять какой-либо с турками стачки, и по возвращении делать… возбуждения на зловредные замыслы среди «магометан» [13]. Подобные прошения в адрес властей поступали и ранее. Еще в 1744 г. казанские ясачные татары Ибрай Суйшин, Рахманкул Муркин и Мусалим Московин просили дозволения «ехать в Мекку на поклонение и для торговли в Константинополь». Астраханскому губернатору в ходе этого дела было указано «впредь из России в Мекку подданных России татар» не отпускать [14]. О масштабах торговой деятельности служилых татар можно судить по данным об ущербе, нанесенном татарским купцам в ходе крестьянской войны 1773–1775 годов. В челобитной служилого татарина Мусы Муслюмова говорится о взятии «злодейскою толпой» у его брата Дамина Муслюмова товаров на 5080 рублей. «Фабрикан» служилый татарин Сагит Усманов жаловался на разграбление его товаров на сумму в 8122 руб. 14 копеек. Челябинский торговый татарин Якуп Акбаев показал, что у него было разграблено товаров на сумму в 8036 руб. 88 копеек. Служилый татарин и «фабрикан» д. Кошкар Алацкой дороги Казанского у. Баязит Усманов в своей челобитной указывал на то, что у него было разграблено имущества и товаров на 26074 руб. 30 копеек[15].
[1] Преображенский П.А. Очерк истории Самарского края. Самара, 1919. С. 16.
[2] Документы по истории Казанского края из архивохранилищ Татарской АССР (вторая половина ХVI—ХVII в). Сост.: И.П. Ермолаев, Д.А. Мустафина. Казань, 1990. С. 80.
[3] Перетяткович Г.И. Поволжье в ХVII и начале ХVIII веков. Очерки из истории колонизации края. Одесса, 1882. С. 106.
[4] Документы по истории Казанского края. С. 65, 99–100.
[5] РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Д. 433. Л. 42, 139
[6] Документы по истории Казанского края. С. 74–75, 113–114.
[7] РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Д. 158. Л. 94 об.
[8] Источники по истории Татарстана (ХVI—ХVIII вв.). Казань, 1994. С. 67.
[9] РГАДА. Ф. 615. Оп. 1. Д. 12139. Л. 113 об.
[10] Фирсов Н.А. Инородческое население прежнего Казанского царства. С. 348–349.
[11] АВПРИ. Ф. 127. Оп. 3. Д. 5 (1774 г.). Л. 50 об–51.
[12] Там же. Л. 51 об.
[13] Там же. Л. 32.
[14] Там же. Ф. 131. Оп. 1. Д. 1 (1744 г.). Л. 1.
[15] РГАДА. Ф. 1274. Оп. 1. Д. 205. Л. 226 об, 235.
