С конца ХVII в. царское правительство встало на путь ликвидации института служилых татар. Законы ХVII в., особенно Уложение 1649 г., требовали, чтобы татарские князья и мурзы не держали православных у себя «в работах», но не всегда эти законы выполнялись. Еще до появления царского указа от 16 мая 1681 г., в котором предписывалось у некрестившихся татарских помещиков отнимать их поместья и вотчины, законотворчество царских властей по ограничению татарского феодального землевладения коснулось арских князей. По грамоте от 17 июля 1673 г. указывалось, что каринские татары поселили на своих землях «русских многих людей и с тех людей они тотаровя оброки имали и ныне емлють». Далее вятскому воеводе Нарышкину напоминалось, что в Соборном уложении записано, «которые люди живут за татары, велено тех людей и землю отводить за нас великого государя безповоротно»[1].
В начале ХVIII в. в Касимовском, Керенском, Темниковском и других уездах в хозяйствах татарских феодалов были еще, кроме татарских, крепостные крестьяне мордовские, русские и немецко-литовского происхождения. В начале ХVIII в. их количество в Казанской губ. доходило до 10 тысяч человек.
Появление в качестве крепостного населения у татарских помещиков немцев и литовцев во многом объяснялось публикацией указа от 18 июля 1593 г., по которому татарские помещики лишались права владеть русскими людьми. Вместо них мурзам и татарам предлагалось брать к себе в крестьянство литовцев, латышей, татар и мордву. По указу 1628 г. татарские феодалы лишались права владения и «новокрещенами». Все это вынуждало служилых татар выкупать или же привозить из военных походов латышей, литовцев, немцев, мордву. Так, к середине ХVII в. «родом немчины» жили в поместьях казанских служилых татар Клевлейко (Тлевлейко) Токаева в д. Каирби Ногайской дороги (один человек), служилого мурзы Кулая Сабакаева сына Яникеева в д. Большая Елга Ногайской дороги (четыре человека бобылей и крестьян), служилого татарина Келбиса Монашева в д. Новый Малим (один человек). У служилого татарина д. Утенгиш Казанского у. Уразлея Чиреева сына Шесламова во владении имелось восемь душ крестьян и дворовых людей, из которых двое показаны как «немецкого полону». Три «немчина» было во владении Ишкея мурзы князя Багишева сына Яушева [2]–1678 гг. – И.Г.) в с. Богородском Романовского у. в помещичьем дворе показаны латыши, которые к этому времени в основном носили татарские имена, например Танатарко Данилов, Курмаш Джанбороков и другие. Среди зависимых от князя Юсупова крестьян показаны и абызы (муллы). Абызы показаны как живущие «из воли». В то же время бобыли носили в основном русские имена[4]. Среди зависимого крестьянства и других мурз, князей и служилых татар Романовского у. часть носила татарские имена.. Необходимо отметить также то, что к 1646 г. эти «немчины» уже носили татарские имена. В Романовском у. служилые татары «пашни… пахали своими латышами, переселенными сюда пленниками, взятыми во время Ливонской войны"[3]. Так, у князя Ханмурзы Джанмурзина сына Юсупова в 7186 г. (1677
Другим источником поступления крепостного населения для татарских феодалов являлось право (указ за декабрь 1720 г.) брать к себе в крестьянство попавшее в плен восставшее население того или иного региона, в том числе это касалось самих же татарских феодалов [5]. Этим положением, в частности, воспользовались Тевкелевы и Янайдаровы [6]. Во время восстания крепостных крестьян Тевкелевых (ранее они принадлежали мурзам Яушевым) в 1730-х гг. часть восставших подавала прошение уфимскому вице-губернатору Аксакову, утверждая, что они происхождят из мурз.
Часть крепостного населения добровольно оседала на землях татарских помещико из-за предоставления на первых порах различных льгот. Многие вынуждены были поступать в крестьяне из-за долгов владельцам имений, которые они должны были отрабатывать.
В Свияжском уезде к середине ХVII в. большинство татарских помещиков из служилых татар не имело зависимых людей. На другом полюсе находились мурзы и князья. Так, у князя Бибарса Ишеевавселе Ишкаево имелось 24 крестьянских двора. У князя Бориса Енбарсова сына Ишеева в с. Ишеево насчитывалось 19 крестьянских дворов с 60 душами. Во владении Иваная Байбековича Енгалычева под д. Едигерево и в с. Архангельское (Татарское Бурнашево) находилось 14 крестьянских дворов (57 душ) и три бобыльских двора. Не отставали от мурз и князей известные служилые семьи Баишевых, Караевых и Янайдаровых[7].
К этому же времени (1646 г.) в Казанском у. было 619 дворов служилых татар-помещиков. Из них 449 человек (72,3%) не имели крестьян и бобылей. Лишь у 20 с небольшим татарских помещиков были более или менее значительные поместья[8].
Достаточно обеспеченными были крепостными крестьянами касимовские служилые татары. В 1620-е гг. даже у имевших оклады в 50–60 четвертей имелось зависимое население. Так, у Тенебекова Боубека и Янбулатова Якшикея в с. Тарбеево на дворах имелись «русские люди»[9]. Во владении Алмакая мурзы князя Алышева в д. Куземкино имелось восемь крестьянских и бобыльских дворов[10].
Сущим бедствием для татарских помещиков становилось массовое бегство зависимого населения. В том же Свияжском у. в 1640-е гг. в с. Кирланга пустые крестьянские или бобыльские дворы отмечены у Алишева Кангилды (один двор), Девлекея Девлеткильдеева сына Караева (три двора). От Досая Аишева сына Баишева сбежали три крестьянских семейства. Карамышев Мамыш из д. Четаево недосчитался сразу шести крестьянских дворов. Многие крестьянские семейства в поисках вольной жизни уходили в казаки. Так, в полковые казаки в Карлинской слободе ушло сразу четыре крестьянских двора от Уразбахты мурзы Сунчалеева, одного домохозяина также ушедшего в казаки недосчитался князь Бибарс Ишеев. В силу различных причин, в т.ч. за вины (неучастие в военных походах и т.д.) часть дворов татарских помещиков оказалась отписанной на государя. Среди потерпевших значатся имена Баишева Девлетбахты (Петейка), Емикеева Акбулата[11].
Законодательная деятельность русского правительства в первой четверти ХVIII в., направленная против татарской феодальной верхушки, вынуждала татарских помещиков избавляться как от крепостного населения, так и от своих владений. 9 августа 1733 г. служилые мурзы Яушевы из деревень Кушер и Менгер Алацкой дороги продали переводчику государственной коллегии иностранных дел Мамету Мамешеву сыну Тевкелеву, принадлежавшую им Большетерсинскую волость «з деревнями, з дворовыми людьми и со крестьяны» за 3000 рублей [12]. Своеобразным товаром стали и беглые крестьяне. Многие татарские феодалы начали практиковать выдачу отпускных писем своим крепостным крестьянам. Таким образом, получил волю в 1734 г. беглый крепостной крестьянин д. Кушер Алацкой дороги Казанского у. Бекмет Бакшандин с семьей. Его владелец мурза Маметкул Субаев сын Яушев получил при этом от Б. Бакшандина 30 рублей[13]. Такого же рода грамота была выдана беглому крестьянину Надыру Маметову в 1704 г. казанским мурзой Мукаем Аитовым сыном Байкеевым [14]. Продавали и беглых крестьян другим владельцам. Те же служилые мурзы Яушевы из д. Старый Менгер Казанского у. продали в 1733 г. своих беглых крестьян (трех человек) М.М. Тевкелеву [15].
Одним из районов с развитым татарским землевладением был Темниковский уезд. Здесь в 1678 г. упоминается 294 татарских князей и 239 мурз. В их владении имелось около 5 тысяч душ крестьян и бобылей [16]. После публикации указа Петра I за 1713 г. о крещении татарских помещиков у темниковских мурз отписали «на государя» 1765 русских крепостных крестьян. В 1716 г. в руках касимовских татарских мурз было 8765 душ крестьян[17]. В это же время у татарских помещиков в Казанском у. в 1550 дворах имелось 2191 душа зависимого крестьянства, в Симбирском у. — 2209 дворов (3320 душ), в Пензенском у. — 896 дворов (1695 душ), в Свияжском у. — 416 дворов (486 душ) [18]. В 1718 г. у служилых татар Казанской провинции отписали 3795 душ крестьян. Хотя закон требовал отобрать у них только крестьян христианской веры (по указу 1715 г. самим татарам разрешалось жить в своих домах и владеть своими имениями), но местные власти развернули борьбу против мурз и служилых вообще. Последние писали жалобы: «Из дворов, в которых они жили, высылают их вон, жить стало негде», «а в доме у них русских дворовых людей ни у кого нет и живут они от русских особливо усадьбами». Многие служилые разорились, бежали на окраины, сопротивлялись крещению и писали, что «они креститься в православную веру не будут».
Некоторая часть татарского крестьянства находилась в крепостной зависимости от татарских же князей и мурз. Часть из них, видимо, «отатарилась» в предшествующий период, если иметь в виду то, что многие «литовцы» и «немцы» стали носить татарские имена. Крепостных крестьян- мусульман у татарских служилых в Казанском наместничестве в 1780-х гг. осталось только 555 человек. Сравнительно больше крепостных крестьян имелось у татарских помещиков в Оренбургской губернии. Здесь известны такие крупные татарские землевладельцы, как Тевкелевы, Максютовы, Бекович-Черкасские и ряд других.
[1] Древние акты, относящиеся к истории Вятского края. Вятка, 1881. С. 190.
[2] РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Д. 6441. Л. 550, 582–582 об., 598; Д. 6444. Л. 220–221, 224.
[3] Гурлянд И.Я. Романовские мурзы и их служилые татары. Тверь, 1904. С. 5–6.
[4] РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Д. 8302. Л. 89–89 об.
[5] ПСЗ. Т. VI. № 3637. С. 234–235.
[6] ГАОО. Ф. 6. Оп. 1. Д. 94. Л. 1–6 об.; РГАДА. Ф. 248. Оп. 5. Д. 261. Л. 827.
[7] РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Д. 643, 6447.
[8] Ногманов А.И. Татары Среднего Поволжья и Приуралья. С. 32.
[9] РГАДА. Ф. 131. Оп. 1. Д. 1 (1624 г.). Л. 4.
[10] Там же. Ф. 131. Оп. 1. Д. 14 (1628 г.). Л. 13.
[11] Там же. Ф. 1209. Оп. 1. Д. 6447. Л. 181 об, 185.
[12] Там же. Ф. 615. Оп. 1. Д. 12202. Л. 61 об–62.
[13] Там же. Ф. 615. Оп. 1. Д. 12203. Л. 145.
[14] Там же. Ф. 615. Оп. 1. Д. 6173. Л. 4.
[15] Там же. Ф. 615. Оп. 1. Д. 12202. Л. 67.
[16] Заварюхин Н.В. Очерки по истории Мордовского края периода феодализма. Саранск, 1993. С. 29.
[17] Алишев С.Х. Исторические судьбы народов Среднего Поволжья ХVI ― начала ХIХ вв. М., 1990. С. 113.
[18] Губайдуллин Г. Научно-биографический сборник. Казань, 2002. С. 157.
