ПАК Бэлла Борисовна
Первые корейцы стали появляться в России с целью поиска свободных земель для поселения сразу вслед за подписанием в 1860 г. Пекинского договора, по которому Уссурийский край был включен в состав российских владений, и русско-китайского разграничения на Тумангане, в результате чего р. Туманган в нижнем течении стала государственной границей между Россией и Кореей. Переселение было вызвано неблагоприятной экономической ситуацией в Корее в середине XIX в. В особо сложной ситуации оказалось население пограничной с Россией провинции Хамгён. Горная местность , относительно небольшое количество пахотных земель, более суровый климат по сравнению с югом страны осложняли экономическое положение населения. Официальное разрешение русских властей на поселение корейцев в Южно-Уссурийском крае (в районе гавани Посьета) было дано только в 1864 г. Именно тогда появились первые корейские деревни Тизинхэ, Сидими, Янчихэ и др.
Корейцы построили дома и, не смотря на скудость средств, отсутствие скота и примитивность земледельческих орудий, успешно занялись земледелием: развели хорошо устроенные огороды, засеяли земли будой, ячменем, гречихой и кукурузой. Во всеподданнейшем отчете по управлению Восточной Сибири М.С. Корсаков, подводя итоги первого года пребывания корейцев на русской земле писал: «Эти корейцы в первый же год посеяли собрали столько хлеба, что могли обойтись без всяких с нашей стороны пособий… переселение, в видах скорейшего в Приморской области развития хлебопашества и обеспечения ее через то собственным хлебом, весьма желательно, так как … люди эти отличаются необыкновенным трудолюбием и склонностью к земледелию»[1].
Выделение отдельного, заселенного корейцами Суйфунского округа, население которого по первой неполной переписи корейского населения в Южно-Уссурийском крае на 1-е января 1867 г. составило 185 семейств (999 человек), положило начало образованию там корейской диаспоры на Дальнем Востоке России.
В первые годы (1864-1868) корейского переселения в Россию численность корейцев в Суйфунском округе Южно-Уссурийского края возросла до 1500 чел. Корейские эмигранты без затруднений устраивались на новых местах жительства, пользуясь полной свободой и покровительством русских законов.
В конце 1869 г. в связи с большим наводнением в Северной Корее, вслед за которым выпал сильный иней, уничтоживший на корню весь хлеб 6543 корейца перешли через русскую границу. Местные власти не решились выслать беженцев, но посчитали, что значительный наплыв переселенцев становится неудобным как в политическом, так и в экономическом отношениях. Опасаясь образования на границе с Кореей сплошного корейского населения и не желая лишать будущих русских переселенцев лучших плодородных земель, власти Приморской области, с одной стороны, стремятся ограничить наплыв переселенцев из Кореи, а с другой – очистить пограничную полосу от «корейского элемента», заселяя вновь прибывшими корейцами долины рек Мончугай и Цымухэ и далее на север долины рек Суйфун и Лефу.
В течение 1869 –1870 гг. в долины рек Суйфун, Лефу и Даубихэ было отправлено 5700 корейцев для поселения на новых местах. Власти выделили им взаймы немалые средства, продовольствие, скот и одежду. Только в шести новых корейских селениях – Фуругельмовская, Казакевичево, Корсаково, Кроуновская, Пуциловка и Синельниково, основанных во вновь образованном Ханкайском округе, было устроено 330 семейств (1466 чел.). Они разработали под посев хлеба до 200 десятин земли и засеяли ее ячменем, просом, бобами, а также завели еще 40 голов рогатого скота и 13 лошадей. В конце июля 1871 г. 102 семейства в числе 431 корейца были вывезены на Амур, где возникла первая корейская деревня Благословенное.
Для новоприбывших корейцев была отправлена зимняя одежда и обувь. Для обеспечения их продовольствием до урожая 1872 г., снабжения семенами, рабочим скотом и необходимым инвентарем им отпускалось заимообразно 13651 руб. [2] До наступления зимы под руководством казаков было выстроено 45 деревянных домов, восемь мазанок по корейскому образцу, помещение для школы, две бани и амбар. Для будущего посева корейцы-новоселы распахали 15 дес. земли, 31 дес. наняли у казаков на один год, накосили 700 копен сена для скота, закупили 30 лошадей и 60 коров[3]. В полицейском отношении корейцы должны были подчиняться командиру Амурского пешего батальона. Внутреннее управление корейцев, должно было быть устроено по правилам, утвержденным генерал-губернатором Восточной Сибири для устройства и управления крестьянских обществ Амурской области. На них распространялись льготы, определенные «Правилами для поселения русских и инородцев в Приморской и Амурской областях». Управление корейской общиной осуществляли выборные старшины, кандидатуры которых утверждались чиновником для особых поручений генерал-губернатора Восточной Сибири. На первое время им позволялось вести хозяйство согласно их обычаям и приемам, с тем, чтобы они обрабатывали и общественную запашку по русскому способу в пользу воинских частей, таким образом покрывая долги правительству.
В 1872 г. в Южно-Уссурийском крае насчитывалось уже 13 корейских деревень в Суйфунском, Ханкайском и Сучанском округах. В 1878 г. в этих трех округах в 20 деревнях проживало уже 6142 корейца. В 1882 г. общая численность корейского населения составила 10237 чел. Они занимали около 7000 дес. земли (1 десятина – 1,45 га), что позволило им в довольно короткие сроки достичь определенного уровня материального благосостояния. Хлебопашество было главным занятием корейских крестьян.
Заселяя корейцами Приморскую и Амурскую области, царские власти видели в них в первую очередь дешевую рабочую силу для освоения новых земель и снабжения в перспективе продовольствием местное русское население и воинские гарнизоны. Поэтому они первоначально оказывали переселенцам необходимую помощь продовольствием и деньгами. Имели место и случаи крупных пожертвований со стороны сибирских торговцев и промышленников.
Уже на первом этапе быстро выяснилась польза от заселения пустующих земель Южно-Уссурийского края корейцами. В крае начало развиваться хлебопашество. В 70-е гг. появился даже избыток хлебных продуктов, что привело к снижению цен. Если до устройства в крае корейцев, войска в урочище Новокиевском, покупали овес и ячмень в Хуньчуне, то в начале 70-х гг. купили у корейцев больше половины требуемого зерна, в 1874 г. исчезла надобность покупать хлеб в Хуньчуне. К тому же корейское население широко привлекалось местными властями к строительству грунтовых дорог и мостов. На средства корейских крестьян было построено 800 верст таких дорог от Новокиевского урочища до поста святой Ольги.
Переселившиеся на русскую территорию корейцы способствовали установлению культурных, торгово-экономических связей между Россией и Кореей. От них русские получали сведения о Корее. Именно в результате постоянных сношений с корейцами в 1872 г. был составлен, а в 1874 г. издан И. Пуцилло первый в России «Опыт русско-корейского словаря». Местные власти Восточной Сибири в целях скорейшего обрусения корейцев проявляли заинтересованность в обучении их детей русскому языку. В 1868 г. в дер. Тизинхэ открылась первая школа для обучения русскому языку корейских детей, в 1870 г. отрылись еще две такие школы в Южно-Уссурийском крае. Корейских детей отправляли на учебу и в города.
Другое средство в скорейшем обрусении и приобщении корейцев к России русские власти видели в распространении среди них православия. Для корейцев же вступление в русское подданство было равносильно принятию русской веры.
Прогрессивно настроенные представители русского общества отнеслись к корейскому переселению в пределы России с большим сочувствием. В своей статье «Корейцы на Амуре» известный публицист и представитель сибирского областничества В. Вагин с огромной симпатией и уважением отзываясь о корейских переселенцах как о «в высшей степени нравственных», трудолюбивых, опрятных, скромных и послушных, особо отмечает их большую расположенность к русским, что выражается в том, что «при переходе к нам они обрезывают косы, стараются научиться говорить по-русски, и, вообще сблизиться с русским населением»[4].
Начало второго этапа корейского переселения в Россию (1883-1903) связано с тем, что в конце 70-х- начале 80-х гг. российское правительство усилило внимание к заселению Уссурийского края русским населением. Закон от 1 июля 1882 г. предусматривал отправление ежегодно по 250 семей из районов европейской России в Южно-Уссурийский край, обеспечивая переселенцев всеми необходимыми средствами. В результате в 1883-1902 гг. общая численность русского населения в Приморской области увеличилась с 8385 до 66320 чел. Численность же корейского населения области за эти годы увеличилась с 10137 до 32380 чел.
Продуктивность русских хозяйств была не высокой. Русские крестьяне с большим трудом приспосабливались к новым почвенным и климатическим условиям. Дело в том, что главная масса земли в Уссурийском крае была глинистой, требовавшей иной обработки, чем в Европейской России. Вследствие господствующей летом сырости и большого количества осадков большинство районов затоплялось, а из-за глинистой подпочвы вода на поверхности во многих местах застаивалась. В подобных условиях обычно хлеб всходил плохо. А если урожай был хороший, то он часто поражался особого рода грибком и становился несъедобен.Между тем корейский и китайский приемы посева грядками предохраняли зерно от излишней влаги и порчи, т.к. борозды были своеобразным дренажем,и обеспечивали высокий урожай. Можно сказать, что корейские поселенцы, придерживавшиеся высокоусовершенствованной системы земледелия, находясь в сходных климатических условиях, были лучше адаптированы к местным особенностям хозяйствования.
Заселение Южно-Уссурийского края корейскими переселенцами приносило огромную пользу не только в области освоения новых земель. Труд корейцев широко применялся при возведении путей сообщения, средств связи, перевозке войск и военных грузов. В 1880 г. корейцы поставили телеграфные столбы от Новгородского поста до урочища Новокиевского. В 1886-1887 гг. корейские крестьяне исключительно своим трудом и на собственные средства соорудили прекрасную дорогу от Раздольного до Мончугая протяженностью 173 версты с 10 мостами на рр. Сандагоу и Эрдагоу, которые были открыты для колесного движения. Добросовестное отношение корейских переселенцев к исполнению повинностей признавал сам приамурский генерал-губернатор А.Н. Корф. «С 1887 года, -писал он,- проживающие у нас корейцы привлекались к отбыванию земских повинностей не только наравне с русским населением, но даже в значительно большем размере. Так,… они безвозмездно построили новые дороги, от урочища Новокиевского до посада Раздольного и от станции Подгорной до деревни Искаковой, всего более 300 верст. Вообще я должен с большою похвалою отозваться о добросовестном отбывании корейцами всех возлагаемых на них повинностей»[5].
С 1884 г. власти Приамурского края активизировали усилия по переселению корейского населения в северные районы Приморской обл. и на Амур. Созванный в 1885 г. А.Н. Корфом в Хабаровске 1-й съезд губернаторов, представителей местных властей и предпринимателей пришел к заключению, что необходимо не допустить дальнейшего переселения корейцев, а переселившихся ранее выселить внутрь края, где еще не было созданы надлежащие условия для поселения русских крестьян. Иными словами, корейским крестьянам, выселяемым из уже освоенных ими земель в Южно-Уссурийском крае, которые должны были перейти в пользование русским крестьян, предоставлялось право снова стать «первопроходцами» в освоении пустующих земель в Северно-Уссурийском крае, чтобы впоследствии и эти земли заселить русскими поселенцами. К этому времени в 18 деревнях Южно-Уссурийского округа оседлых корейцев обоего пола и всех возрастов, насчитывалось 6663 чел. Кроме того, во Владивостоке проживало 420, Благовещенске – 720 и в Хабаровске – 104 корейца. В Амурской обл., гл. обр., в с. Благословенное, насчитывалось 593 корейца. Всего, таким образом, количество зарегистрированных оседлых корейцев в Приамурском крае составило 8500, а корейцев иностранного подданства – 12500 чел. Помимо этого, в Приморскую обл. ежегодно приезжало из Кореи на заработки до 3000 чел[6]. Прогрессивно настроенная часть общества России не разделяла точку зрения властей о переселении корейцев и недопущении дальнейшего перехода корейцев на русскую территорию[7].
В связи с резким увеличением русского переселенческого населения в Уссурийском крае 22 ноября 1886 г. Александр III подписал закон, который запрещал прибывающим в Россию корейцам селиться на пограничных с Кореей и Китаем местах и представлял министру внутренних дел разработать способы переселения во внутрь края уже устроившихся на границе, т.е. поселившихся в Южно-Уссурийском крае корейцев. К этому времени число зарегистрированных корейцев составляло 8500 чел., а корейцев иностранного подданства – 12500 чел. Помимо этого в край ежегодно приезжало из Кореи на заработки до 3 тыс. чел. Однако закон 22 ноября 1886 г. остался нереализованным из-за неодобрения местных властей.
Между тем, пока подготавливался закон 22 ноября 1888 г. шли русско-корейские переговоры по вопросу о подписании договора о сухопутной торговле. В ходе переговоров российская сторона добивалась достижения договоренности о признании русскими подданными всех корейцев, переселившихся в пределы России до 1884 г. об установлении дипломатических отношений и морской торговле между ними. Корейская сторона соглашалась с предложением российской стороны, но впоследствии отказалась поместить в текст договора статью, в которой она публично отрекалась бы от своих подданных, так что соглашение осталось устным.
Тем не менее это соглашение легло в основу мероприятий русских властей по оформлению правового положения поселившихся в России корейцев. Согласно составленных в 1890 г. А.Н. Корфом «Предложений об урегулировании правового положения корейцев в Приамурской области» все проживающие в Приамурье корейцы, принятые в русское подданство, приравнивались к государственным крестьянам в отношении пользования землей (за исключением размера земельных наделов, который для корейцев уменьшался ввиду обработки ими земли более совершенным, интенсивным способом, чем русские крестьяне), отбывания разных денежных и натуральных повинностей и сельского общественного управления. Тем же корейцам, которые не будут приняты в русское подданство, Корф давал известный срок для снятия посевов, ликвидации дел в области и оформления национальных паспортов. Затем предполагалось казенные земли у них отобрать, если ими к тому времени не будет получено национальных паспортов, и выслать их на родину[8]. В 1891 г. все были разделены на три категории. К первой категории были отнесены корейцы, переселившиеся в Россию до заключения договора 1884 г. Он признавались равноправными с русскими подданными, подлежали принятию в русское подданство, наделению землей из расчета 15 дес. на семью. Ко второй категории были отнесены корейцы, переселившиеся и осевшие в России после заключения договора 1884 г., но желающие принять русское подданство. Они лишались права дальнейшего пользования казенными землями и в течение двух лет им предстояло ликвидировать хозяйство, приобрести корейские национальные паспорта, на основании которых они могли приобретать русские билеты для дальнейшего жительства в России. И, наконец, к третьей категории были отнесены корейцы, временно проживающие в Приамурском крае. Они не имели прав селиться на государственных землях. Оставаться в России они могли только после получения русских билетов на жительство. В 1895 г. в Приморской обл. к первой категории были отнесены 11 311, ко второй категории 2400 , к третьей категории- 3000 чел.
А.Н. Корф, противник корейского переселения в Приморскую область, не спешил с принятием корейцев первой категории в русское подданство. В 1893 году он созвал 3-й Хабаровский съезд губернаторов и представителей местного капитала для решения вопроса о корейских переселенцах. В решении съезда вновь было записано: «поселившиеся в Южно-Уссурийском крае корейцы, хотя и приносили ему в начале пользу как производители хлеба, то теперь, с увеличением здесь русского населения, надобность в них уменьшается из года в год, к тому же способ обработки ими почвы хищнический»[9].
Такая оценка корейского переселения была несправедливой. Корейский способ обработки земли менее всего истощал почву. Решение же съезда об отсутствии пользы краю от корейцев опровергал тот факт, в 1891 году из 565 тыс. пудов зерна, принятого комиссаром интендантства в селе Никольском, 300 тыс. пудов были поставлены в казну корейскими селениями Суйфунского участка. К тому же значительная доля хлеба, поставленного русским населением, была возделана теми же корейцами, работавшими у русских крестьян арендаторами-половинщиками, вносившими в качестве арендной платы до 50% всего урожая.
С приходом нового Приамурского генерал-губернатора С.М. Духовского – сторонника привлечения корейцев к освоению края и приема их в русское подданство с наделением землей, и его преемника Н.И. Гродекова (1898-1902) положение стало меняться в лучшую сторону. В 1895-1900 гг. было решено принять в русское подданство всех корейцев второй категории, отнеся их к государственным крестьянам с наделением их землей по 50 дес. на семью. Кроме того, корейцам разрешили арендовать государственные земли в отдаленных от границы с Кореей и Китаем землях.
Такая либеральная политика способствовала быстрому увеличению численности переселяющихся в Россию корейцев. В одном только 1894 г. в Приамурский край морским путем прибыло 9980 переселенцев из Кореи. Это были преимущественно земледельцы, которые брали землю в аренду, внося за арендованный участок 50 % урожая (отсюда название арендаторы-половинщики),чернорабочие, нанимавшиеся на каменноугольные копи, строительные работы, рыболовецкие шаланды, лесоразработки. Часть переселенцев направлялась на золотые прииски.
В 1902 г. в Приамурском крае официально было зарегистрировано 32 380 корейцев. Всего в течение 10 лет с 1891 по 1902 гг. численность корейцев только в Приморской обл. увеличилась более чем в 2,5 раза. В Приморской обл. в 1903 г. насчитывалось 32 корейские деревни, из которых 31 селение в административном отношении принадлежало Южно-Уссурийскому окр., местом пребывания начальника которого являлось с. Никольское. 22 деревни входили в Посьетский участок и составляли самостоятельную Янчихинскую волость. Ее правление находилось в с. Нижняя Янчихэ. Старшина волости Чхве Джэхён (он же Цой Петр Семенович) работал на этой должности с 1893 г. Кроме того, во Владивостоке имелся корейский участок, включавший в себя местность «Куперова падь». В Амурской обл. находилось корейское с. «Благословенное» с населением 1100 чел.
Со времени русско-японской войны 1904-1905 гг. и установления японского протектората над Кореей начинается третий этап корейского переселения. С начавшейся потерей Кореей независимости и особенно со времени аннексии Кореи в 1910 г. корейская эмиграция в Россию принимает ярко выраженный политический характер: 1) более широкие размеры приобретает переселение с целью найти новое отечество в России; 2) на территорию России переносят свою деятельность многие участники антияпонского движения. Если 1906 г. общая численность только зарегистрированных корейцев в Приморской обл. равнялась 34009 чел (из них 16965 русско-подданных), то в 1910 г. их численность возросла до 50965 чел. (из них 17080 – русскоподданные, 33885 – корейцы иностранного подданства). А всего в четырех областях Приамурского края – Приморской, Амурской, Сахалинской и Камчатской в 1910 г. насчитывалось 60295 чел.[10]
После аннексии Кореи Японией сфера применения труда корейских эмигрантов в России расширилась. В 1910-1911 гг. Совет министров России решил допустить корейцев к работам на постройке Амурской и Уссурийской железных дорог и на золотых приисках. В марте 1911 г. корейцы были допущены к работам во Владивостокском торговом порту, а в мае – на работы по устройству телеграфной линии на Камчатке[11]. В годы первой мировой войны сфера применения труда корейских рабочих значительно расширилась. 21 апреля 1915 г. Совет министров разрешил применение труда китайских и корейских рабочих на металлургических, горнопромышленных, механических и железнодорожных предприятиях в районе между оз. Байкал и правым берегом Волги, за исключением 25-верстной полосы по обеим сторонам Сибирской и Троицкой железных дорог. В августе 1916 г. было решено допустить труд корейцев уже во всех местностях к западу от оз. Байкал, за исключением районов военных действий[12].
После аннексии Кореи Японией увеличилось также число ходатайств от корейцев с просьбой принять их в русское подданство. В 1917 г. в одной только Приморской области насчитывался уже 32791 кореец русского подданства.
Особенно увеличился поток корейских эмигрантов в Россию в годы Первой мировой войны. По данным земельной переписи 1917 г. в Приморской области только сельское корейское население составило 81825 чел. Они составляли 30% населения области. Кроме того, в Приамурской губернии в то время проживало 10 тыс. корейцев. В общей сложности, в 1918 г. на Дальнем Востоке Советской России, по подсчетам советских историков, численность корейцев превысила уже 100 тыс. чел.[13] Но в это число не входили корейцы, которые к концу первой мировой войны находились в Сибири и Европейской России, где они были заняты на строительных работах, лесозаготовках и промышленных предприятиях.
Большая часть корейского населения к концу третьего этапа переселения проживала в сельских районах, занимаясь землепашеством. Общая площадь надельных земель, приходящихся на 32841 русско-подданных корейцев составила 17435 дес.В 1901 г. вступили в силу изданные в 1900 г. «Временные правила для образования переселенческих и запасных участков в Амурской и Приморской областях». Согласно этим правилам, русские переселенцы были разделены на две группы: старожилов-стодесятинников, прибывших на Дальний Восток до 1890 г., и «новоселов», которые переселились после издания этого закона и получали только по 15 дес. земли на мужскую душу[14]. По 15 дес. земли на семью получали в надел и корейцы, переселившиеся из Кореи в Россию до 25 июня 1884 г. – дня заключения первого русско-корейского договора и установления дипломатических отношений между Россией и Кореей. В 1897 г. 10 тыс. таких корейцев были признаны русскими подданными и наделены землею по 15 дес. на семью. Но после этого никаких дополнительных прирезок к 15-десятинной норме не было. Это обстоятельство в связи с увеличением народонаселения, с одной стороны, уменьшением земельной площади вследствие частых наводнений – с другой, свело норму землепользования с 15-ти дес. до 2-х дес. на двор в 1917 г.[15]
Состояние земельного вопроса у нерусско-подданных корейцев (в 1917 г. их насчитывалось 48784 чел.) было намного хуже, чем у корейцев – русско-подданных. Не получая от правительства земельных наделов, они были вынуждены наниматься в батраки или арендаторы у русских и корейских старожилов,или скитаться по тайге, приискам. Большая часть этих корейцев-иммигрантов занимала казенные, лесные и частные земли в средней и северной частях Посьетского участка и дальше до оз. Ханка и Сучана и Амура. «Положение этих корейцев, — писал известный исследователь корейского вопроса в Приамурье В. Песоцкий, -страшно тяжелое… ведь трудом безземельных пришлых корейцев обработан весь Посьетский участок; исключения в виде самостоятельного производства работ русскими и даже русско-подданными корейцами редки; те же корейцы обрабатывают казачьи земли до Ханки, крестьянские возле Никольского и Шкотово и лесные везде, где только здесь велось настоящее обследование. Лишь за Никольском, к Хабаровску начинается русская земледельческая культура. Таким образом, мы видим, что роль безземельных корейцев огромная. Можно сказать, что весь Южно-Уссурийский край питается трудом именно этих корейцев, а при недостаче требует себе подвоза из Маньчжурии»[16]. Не получая от правительства земельных наделов, нерусско-подданные корейские крестьяне должны были на кабальных условиях арендовать целинные земли у русских крестьян, выкорчевывать и обрабатывать их, чтобы через 2-4 года быть согнанными для расчистки новых целинных земель. Более чем половина земли в Приморской и отчасти Приамурской губ. к 1917 г. была поднята силами корейцев иностранного подданства. Общая площадь арендуемых безземельными корейскими крестьянами у русских крестьян, казаков земель с 1 658 дес. в 1897 г. возросла до 16 470 дес. в 1917 г.
Число арендаторов от общего количества корейского крестьянства составляло 70 %, что свидетельствует об абсолютном обнищании крестьянского населения[17], но в то же время и о выделении зажиточной части среди корейцев русского подданства. Из среды последних вышли торговцы, предприниматели, занимавшиеся торговлей скотом, сеном, рыбой, рубкой леса, доставкой провианта для русского населения и войск, владельцы соляных предприятий. Всего в 1917 г. на русском Дальнем Востоке находились 474 корейских торговца. Особая роль принадлежала подрядчикам. В том же 1917 г. их насчитывалось во Владивостоке 59, в Никольск-Уссурийском – 17 чел.[18]
Русскоподданным корейцам легче было устроиться на работу, им были предоставлены даже некоторые политические права. Так, например, им было разрешено открыть корейское общество «Квонопхве» («Общество поощрения дела»), издавать газеты. С 1909 г. корейцы русскоподданные стали привлекаться к отбыванию воинской повинности, что в их глазах являлось доказательством уравнения их в правах с остальными русскими подданными. В 1915 г. проживающие в Хабаровске, Владивостоке и Белых Сопках 3 тыс. корейцев выразили желание принять русское подданство и вступить в ряды действующей армии[19].
Корейцы добились больших успехов в развитии школьного образования. В этом тоже выразилось стремление к преодолению культурных различий и сближению с русским населением. Корейцы жертвовали значительные средства на сооружение школьных зданий. В 1910 г. в Приамурском крае не было ни одного корейского селения, где не было бы школы. В 1913 г. во Владивостокской епархии состояло 23 церковно-приходских школы, в которых обучалось 1 216 корейцев и 24 русских. Но помимо этих миссионерских и правительственных русско-корейских школ, в Приморской области в результате огромной работы корейских просветителей раскинулась широкая сеть корейских национальных школ. В 1917 г. таких школ, построенных на средства населения, насчитывалось 182. В них обучалось 5 750 учащихся, работало 257 учителей, в то время как миссионерских и смешанных русско-корейских школ было 43 с 2 599 учащимися и 88 учителями[20]. В приисковых районах, центрах Амурской области, в Николаевске, Хабаровске, Владивостоке, других городах корейцы сильнее других были интегрированы в русское сообщество. Некоторые поступали в гимназии, университеты.
Таковы основные итоги переселения и адаптации корейцев в России к 1917 г. Освоение обширных территорий русского Дальнего Востока с 60-х гг. XIX в. было чрезвычайно трудным и сложным делом. Огромная заслуга в этом принадлежит корейским крестьянам-переселенцам. Они осваивали пустующие земли, поднимали целину, трудились на строительстве дорог и мостов, на шахтах и рудниках, внося свой громадный вклад в развитие производительных сил и экономики дальневосточных окраин Российской империи.
[1] Всеподданнейший отчет по управлению Восточной Сибирью за 1864 год. Государственный архив Иркутской области (ГАИО). Ф.24. Оп.9.Ед.хр.2447. К.1743. Л.77-78.; Цит. по: Б.Д. Пак. Корейцы в Российской империи… Иркутск, 1994. С.18.
[2] Б.Д. Пак. Корейцы в Российской империи. Изд.2. Иркутск, 1994. С.33.
[3] Там же.
[4] В. Вагин. Корейцы на Амуре// Сборник историко-статистических сведений о Сибири и сопредельных ей странах. Т.1. СПб., 1871-1876. С.22.
[5] Всеподданнейший отчет о состоянии Приамурского края за время с 1886 по 1891 год.
Архив внешней политики Российской империи (далее-АВПРИ). Фонд «Тихоокеанский стол», 8, 1896-1908 гг. Д.1089. Л.14.
[6] В.Д. Песоцкий. Корейский вопрос в Приамурье. Хабаровск, 1913.С.2.; И.В. Надаров. Второй Хабаровский Съезд. Владивосток. 1896. С. 11.
[7] Новое время. 1884. 24 сентября/ 6 октября.
[8] Подробнее см.: В.Д. Песоцкий. Корейский вопрос в Приамурье… С.5
[9] Корейцы Приамурского края. Краткий исторический очерк переселения корейцев в Южно-Уссурийский край. Приложение № 83 «Приамурских ведомостей» за 1895 г. С.35.
[10] Записки Приамурского отдела имп. общества востоковедения. Выпуск 2. Хабаровск, 1912. С.259-260.
[11] Особый журнал Совета министров 21 апреля и 5 мая 1911 г.//Архив внешней политики Российской империи (далее-АВПРИ). Фонд «Тихоокеанский стол». Опись 487. Дело 750. Л.52; Подробнее см.: В.Д. Песоцкий. Корейский вопрос в Приамурье… С.5
[12] Особый журнал Совета министров от 15 марта, 5 августа, 6 сентября 1916 г.// Российский государственный исторический архив (РГИА). Фонд 391. Опись 6. Дело 298. Листы 180, 203.
[13] См.: История Кореи (с древнейших времен до наших дней). Т.II. М., 1974. С.35.
[14] А. Аносов. Корейцы в Уссурийском крае. Хабаровск-Владивосток, 1928. С.121.
[15]Б.Д. Пак. Корейцы в Российской империи. С.121.
[16] В.Д. Песоцкий. Корейский вопрос в Приамурье. С.26-27.
[17] В.Д. Песоцкий. Корейский вопрос в Приамурье. Там же.
[18] [18]Б.Д. Пак. Корейцы в Российской империи. . С.121.
[19] Записка МИД «О зачислении 3000 корейцев , живущих в пределах России в русскую армию. 7 декабря 1915 года». //АВПРИ. Фонд «Тихоокеанский стол». Опись 487. Дело 773. Л.2.
[20] Ким Сын Хва. Очерки по истории советских корейцев. Алма-Ата, 1964. С.198.
Сведения об авторе:
Доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник ИВ РАН.
Материал взят тут: http://koryo-saram.ru/rannij-period-pereseleniya-korejtsev-v-rossiyu-1860-e-gg-xix-v-1917-gg/
