Очень интересным источником генеалогических сведений могут иногда стать семейные фотографии, как групповые, так и одиночные, личные. В групповых фотографиях (если очень повезёт, и вам будет, у кого спросить), можно выявить родственников, чьё существование до тех пор оставалось по каким-то причинам неизвестным.
Бывает и с точностью до наоборот – известно, что тот или иной родственник когда-то, лет эдак с полсотни, а то и больше, назад, жил где-то далеко и рано умер (или, к примеру, погиб на войне), а как он выглядел, неизвестно. И вот в один прекрасный день очередного семейного торжества открывается давно забытый фамильный альбом, и среди множества фотографий находится вдруг одна заветная, вся пожелтевшая от времени. Та самая, с которой из небытия, уже едва различимый, возникает во всей своей красе статный юноша с зачёсанными по довоенной моде назад волосами и в не пригнанной ещё по размеру военной форме, или вполне себе миловидная девушка в простом ситцевом платьице, сшитом на выпускной своими руками.
И тут же выясняется, что кто-то из ныне живущих родственников здорово похож внешне на этого молодого человека или на эту девушку. И не только внешне, но и характером, наверное, тоже. «Вот так начнёшь изучать семейные портреты, и уверуешь в переселение душ», - как сказал бы в таком случае герой Артура Конан-Дойля из одного известного советского кинофильма. Да и погиб он, этот юноша лет двадцати из 1930-40-х, тоже, наверное, неспроста. А потому погиб он, скажут старшие, что был также молод, дерзок и горяч, как и этот его нынешний потомок, а значит и лез под пули, не очень-то задумываясь о последствиях. Зачастую именно такие находки толкают наших современников к увлечению генеалогическими исследованиями, становящимися день ото дня всё более популярными. Их цель всегда благая – оставить память своим потомкам не столько о себе, сколько о своих предках.
Бывают, конечно, и вовсе «запущенные случаи», когда речь идёт о фотографиях из дореволюционного прошлого, и тогда остаётся только догадываться, кто именно на них изображен, добиваясь истины путём сравнения таких фотографий с другими, анализируя детали одежды и так далее. Иногда в подобных случаях может выручить высохшие и потрескавшиеся от времени паспарту с данными фотоателье, в котором была сделана такая фотография. Поскольку на витиевато оформленных картонных паспарту в фотоателье дореволюционной России, как правило, указывались имя фотомастера (по совместительству владелец ателье) и место расположения ателье в формате «Фотография такого-то (владелец фотоателье) город такой-то». При известной доле смекалки и здоровой въедливости по губернским «Памятным книгам» можно затем установить ещё более точный адрес – до улицы и владельца дома – и время существования фотоателье в городе с точностью до года. И тогда, имея привязки к месту и приблизительному времени съёмки, двигаться дальше, лишь бы, в конце концов, установить личности родственников или предков, изображенных на старинной фотографии и более или менее точную дату съёмки.
Ещё больший (и ещё более ценный) материал для размышлений предоставляют старые фотографии, несущие на себе подписи с указанием места и времени съёмок. В этом случае они становятся ещё и источником биографических сведений, который, бывает, только добавляет новые белые пятна в историю семьи. Особенно если такая фотография была сделана во время какой-нибудь поездки или при (вынужденном) переезде из одного населённого пункта в другой. Как бывало, например, во время войны, когда курсанты военных училищ, прошедшие ускоренный курс обучения, следовали к месту дальнейшей службы в действующую армию или в тыловые части и при случае фотографировались на память на транзитных станциях. Такие фотографии без сопровождавших их коротких, наскоро написанных записок или, значительно реже, писем уже не расшифровать. Останется только предполагать, что этот родственник или эти родственники находились на такой-то станции, полустанке или городе в таком-то году в связи с такими-то обстоятельствами и что это в какой-то степени соотносится с фактами их биографий. И всё. К такому материалу, кстати, с полным правом можно отнести и весьма популярные в России до революции carte postale, почтовые карточки, на лицевой стороне которых остались навеки запечатленными родственники адресата, а на обороте – целые послания в будущее, которые, правда, без знаний определённых нюансов семейных хроник поддаются теперь расшифровке с большим трудом. Да и степень их сохранности часто оставляет желать много лучшего.
