Т.Ю. Субботина. Писцовая книга города Ростова 132 (1623/24) годаПисцовые книги являются одними из важнейших письменных источников по социально-экономической истории России. Многие известные историки1 отмечали их значение, которое объясняется тем, что эти документы содержат большое количество достоверной исторической информации, особенно в случае, если это – подлинник, а не выпись или список. Не случайно А.А. Титов из всего множества собранных им рукописей в первую очередь опубликовал именно те, которые относились к писцовой документации2. Еще несколько такого рода документов издано Н.А. Найденовым3. Они оба понимали важность публикации этих документов для истории конкретного города – Ростова. Но в то время – в конце XIX в. – еще не была проведена фундаментальная работа по изучению самой системы налогообложения Московского государства. И этим объясняется то, что в публикациях не осознана и никак не поясняется во вступительных статьях разница между писцовыми, дозорными, переписными книгами, так как не проанализировано, когда и по какому поводу эти книги составлялись.
Исследовательские работы по этой теме появились позднее. Это, в основном, книги А.С. Лаппо-Данилевского4 и Ю.В. Готье5. Но самым большим по количеству обработанных источников, и, как следствие, самым подробным и обоснованным является объемный двухтомник академика С.Б. Веселовского (1876-1952) «Сошное письмо», вышедший в Москве в 1915-16 гг. По словам Веселовского, «пользованию писцовыми книгами как историческим источником должно предшествовать предварительное исследование сошного письма и приемов составления писцовых книг»6. Изучив содержание источников и обобщив их данные, Веселовский пришел к следующим выводам.
Сошное письмо – это система описания земельных владений для целей налогообложения. Она предусматривала измерение земельных площадей с учетом качества земли и состоятельности (тяглоспособности) плательщика и перевод полученных данных в условные податные единицы – сохи, по которым определялся размер прямого налога. Техника сошного письма была закреплена в специальной «Книге сошного письма» и в писцовых наказах. Само понятие сохи как единицы налогообложения существовало со времен татаро-монгольского нашествия (татары брали дань «с сохи»7), но собственно историю сошного письма можно рассматривать только начиная с конца XVI в., т.к. более раннего актового материала не сохранилось.
Сошное письмо лежало в основе правительственной сметы, и по нему определялись оклады городов и уездов. Если возникала какая-то государственная или местная потребность, правительство обсчитывало необходимые средства и распределяло их по сошному письму на уезды и города, а им приходилось самим производить дальнейшую раскладку податей по отдельным лицам (мирская раскладка). Основным принципом тягла была его посильность, т.е. соответствие платежеспособности тяглого человека и его обложения, т.к. государству было одинаково невыгодно и разорять подданных непосильными налогами, и собирать слишком маленькие суммы. Сошного тягла не тянули бобыли, нищие, церковники (многочисленные архиерейские служители и причт посадских церквей), служилые люди, «казенные кузнецы» и так называемые «записные» люди, к которым в Ростове относились сокольи помытчики, жители рыболовной слободки, каменщики и кирпичники.
Описания земель проводились не по определенному плану, а по мере государственной необходимости, и назначались царским Указом, т.к. черная посадская земля считалась собственностью Государя, но оставалась в общем владении посадской тяглой общины. Описания 20-30-х годов XVII в. были самым крупным мероприятием в истории Московского государства, охватившим практически всю территорию страны. Оно было вызвано необходимостью оценки конкретного состояния хозяйства после того, как многие города начали оправляться после разорений Смутного времени. До этого, сразу по окончании Смуты, по челобитьям населения были проведены многочисленные дозоры, которые имели целью быстро дозрить «пустоту», т.е. выяснить размеры запустения по сравнению с предыдущими описаниями, и соответственно снизить тягловое бремя посадского населения, вынужденного платить «с пуста» по принципу круговой поруки. В Ростове такие дозоры были проведены в 1614 г. Тимофеем Бирдюкиным-Зайцевым8 и в 1619 г. Иваном Мотовиловым9.
Соответствующий финансовый Приказ, ведавший описанием конкретной территории (для Ростова это – Галицкая четь), получив указ Государя, обращался в Разрядный Приказ, заведовавший службой всех служилых людей, и оттуда назначался писец и его товарищи – дьяк и подъячие. Писцами были только дворяне высших чинов10. Назначенных в писцы людей Приказ посылал к духовенству для привода к присяге («крестное целование»), «чтобы они делали правду, никому не норовя и не для своих корыстей11». Чтобы облегчить работу писцов, Приказы давали им «приправочные» документы – предыдущие описания и приказные акты, а также они должны были брать у воеводы сведения относительно различных «оброчных статей». Приправочные книги должны были также предотвращать «потери» земель и угодий.
Писец должен был объехать и описать порученный ему город или уезд, установить число плательщиков и количество принадлежащей им земли, подлежащей обложению. Всякий должен тянуть тягло «с торгов, и с промыслов12, и с хлеба, и с коней, и со всяких животов13своих, кроме Божия милосердия образов и кроме платных (от слова «платье») припасов своих и на женах». Писцы клали людей в тягло, допрашивая под присягой старост, выборных и самих тяглецов: «сколько кто пашет, чем живет и с чего платит по мирскому окладу», руководствуясь по своему усмотрению их показаниями. Эти описания и составляли писцовую книгу, которая (после утверждающего Указа царя) служила официальным документом для сбора податей. С 1646 г. единицей обложения по некоторым, вновь введенным, видам налогов стал двор, и вместо писцовых книг стали составляться «переписные», содержавшие только перепись дворов и их населения.
Посадские дворы, положенные в сошное письмо, делились обычно на три статьи: лучших, середних и худых. Четких оснований для деления на статьи нет, в писцовых наказах нет указаний или объективных признаков. Это было «по разсмотру писцов и по сказке земских старост и посадских выборных людей, примеряясь к прежним книгам». Приемы мирских окладов были очень разнообразны и носили местный характер. На посадах единица мирского оклада чаще всего носила название деньги (а могло быть – пирог, белка, розник, в разных местностях по-разному). Это были условные величины, не имевшие никакого отношения к земельным площадям или денежному счету. Они означали пай, долю в общей раскладке.
Подлинник писцовой книги сдавался в четь, а для исполнения в город или уезд отправлялась составленная по книге «платежница», по которой и производилось взимание налога. Большая часть писцовой документации из приказных архивов позднее попала в Московский Архив Министерства Юстиции, а в советское время – в Архив Древних Актов (РГАДА). Там в настоящее время хранится и «Книга писцовая поповским, причетниковым, боярским и посадским дворам писма и меры Федора Дурова с товарищи 132 году»14 (1623/24). Ее содержание использовали в своих исследованиях М.Б. Булгаков15 и Е.А. Тимохина16. Выпись из этой книги опубликована А.А. Титовым17. В предисловии Титов датирует рукопись второй половиной XVII века на основании упомянутых в ней имен дьяка и подъячего, которые в других документах фигурируют под 1676-81 гг. В это время для земской избы Ростова была сделана выпись с писцовой книги 1624 г., ставшая приправочным документом для проведения переписи, отразившей существенно изменившуюся картину посадского землевладения после сооружения в Ростове в 1632-34 гг. «города» – земляной крепости18. В опубликованной выписи перечисляются дворы с указанием имен хозяев и размеров двора и огорода в соответствии с писцовой книгой, а затем к каждой статье сделана приписка с именем нового хозяина, или, если двора уже нет, с указанием - «а ныне сламан под город». При этом по сравнению с писцовой книгой практически полностью опущены сведения о размере тягла, о том, каков прожитком хозяин (худой или середний), очень часто не указывается род его занятий, а также имеется множество других произвольных сокращений. Возможно, потерявшие актуальность сведения были опущены при составлении выписи, но есть вероятность того, что сокращения были сделаны при публикации документа А.А. Титовым. В пользу этого предположения говорит тот факт, что произвольные сокращения присутствуют и в других опубликованных им документах по сравнению с подлинниками, а также то, что орфография подлинника существенно изменена и приведена в соответствие с написанием XIX в.
Подлинник представляет собой рукопись в переплете, с удовлетворительной сохранностью текста, но сильно обветшавшими краями, объемом 182 листа. Чтобы иметь полный текст исследуемого документа, нами был заказан микрофильм-копия писцовой книги. На ил. 1 приводится начало рукописи, почерк – характерная скоропись первой половины XVII в. Запись на первой после титула странице сообщает о сдаче переписанной набело книги в Приказ. Это произошло почти через год после начала описания: «133 [году] сентября в 26 день подали в Галицкои чети дияку Ивану Льговскому19 се книги ростовские писцы Федор Дуров да подъячеи Илья Петров».
Собственно текст писцовой книги начинается с указания когда, по чьему указу и кем проводилось описание. Наличие такого указания характерно для подлинников писцовой документации; на всякого рода выписях и копиях оно отсутствует. «Лета 7132 году октября в 17 день по Государеву цареву и великаго князя Михаила Федоровича Всеа Русии указу и по наказу из Галитцкие четверти за приписью диака Семена Самсонова писец Федор Костянтинович Дуров да подъячей Илья Петров взяв с собою20...» – далее следует длинный перечень имен духовных и светских лиц, присутствовавших при описании, чьей обязанностью было обеспечивать достоверность приводимых в описании сведений. Это соборный протопоп, 18 приходских священников, а также 16 наиболее авторитетных представителей населения города: «все ростовцы посадцкие лутчие люди». Затем указывается, что именно «писали и меряли в Ростове на посаде»:
«Церкви Божии приходцкие, и в церквах Божие милосердие (имеются в виду иконы), и на церковных землях дворы поповы и дьяконовы и понамарские, и всяких причетников церковных, и на церковных землях избишка нищих. И в острожном месте где бывал острог дворы въезжие монастырские, боярские и дворянские, и детей боярских. И на посаде дворы посадцких тяглых людей, и в сотнях дворы губных старост и городовых прикащиков, и детей боярских, и розсылщиков и помочников и каменщиков и кирпищиков, и городовых кузнецов дворы. И во дворех людей по имяном с отцы и с прозвищи и детей и братию и племянников. И места дворовые тяглые, пустые и оброчные, и на торгу лавки и анбары, и полки и скамьи, и лавочные и анбарные пустые места. И хто каков посадцких людей прожитком – добр или середней, или молотчей или нищ. И хто чем промышляет, и какими товары торгуют в Ростове или отъезжая. И хто чем тяглом обложен. И то писано в книгах подлинно»21.
В соответствии с заведенным порядком описание требовалось начинать с «города». В Ростове к тому времени остались лишь воспоминания о существовавшем когда-то укреплении: «Против соборные церкви Пречистей Богородицы где бывал острог». Во время проведения описания здесь уже были «дворы въезжие монастырские, и боярские, и дворянские, и детей боярских, и всяких чинов людей»22, а именно: 10 дворов монастырских, 2 княжеских (Василья Яншеевича Сулешева и Ивана Васильевича Голицына), 1 боярский (Томилы Луговского), 11 дворов служилых людей, включая двор губного старосты и воеводский, а также двор дворцового села Великого. Эти «белые» земли облагались налогом и платили подати по другой схеме, поэтому они перечисляются только с указанием размеров в саженях.
После этого начинается основной раздел писцовой книги, содержащий информацию об основном тяглом населении, «в Ростове на посаде посадцких тяглых людей и бобылей живущие и пустые дворы»23, учет которых ведется по десятням, состоявшим из нескольких приходов (входящие в десятню приходские церкви описаны внутри десятни). Десятен насчитывалось семь: Горицкая, Покровская, Всесвяцкая, Веденская, Пятницкая, Степановская, Троицкая. Интересно, что во всех известных документах (дозор 1619 г., переписи второй половины XVII в., межевание 50-х-60-х годов XVIII в.) описание проводилось именно в такой последовательности; что говорит о том, что такой порядок был хорошо укорененной традицией следования «старине».
Если провести анализ экономического состояния города, получается нерадостная картина. Из почти полутысячи дворов ростовского посада тяглоспособными оказались немногим более 30 процентов; примерно 25 процентов числятся бобыльскими (освобожденными от тягла по бедности, но обложенные более легким оброком), около 15 процентов составляют дворишки нищих и вдов, 17 процентов – пусты. Примерно 5 процентов дворов, потерявших хозяев, сданы на оброк или из тягла. Причины запустения указаны так: «сшел от бедности», «ыщез безвестно», или просто «а его з женою и з детми не стало». Если рассматривать уровень состоятельности тех, кто все же был записан в тягло, то подавляющее большинство плательщиков отнесены к категории «прожитком худ», и только хозяева 8 дворов указаны как «прожитком середние». Можно назвать их по фамилиям:
Микифор да Олексей Микитины дети Шараповы, торгуют солью и хмелем в розвес; Вторуша да Куземка Хорошавины, торгуют солью в розвес и рыбою в рез; Иван Овдеев сын Хлебников, в огороде пашет лук и чеснок, торгует хмелем; Федор Лаврентьев сын Байбаков, торгует шолком и киндяки; Июда Истомин сын Малгин, торгует хмелем; Иван да Петр да Ондрюша Кононовы дети Корепины, пашут лук и чеснок, торгуют солью в розвес и рыбою в рез; Онкудин Яковлев сын Князев, торгует хмелем; Клим да Кипреян Аникеевы дети Кекины, торгуют солью в розвес и рыбою в рез.
Самым распространенным занятием жителей ростовского посада было огородничество. «Пашут лук и чеснок», а также хмель, огурцы, капустенку практически все, даже те, главным приносящим прибыль занятием («тем кормится») которых числится торговля или различные промыслы. Наиболее часто упоминаются такие занятия посадских жителей (не считая торговли): кузнечит, наймуется под извоз, мясничит, делает овчины, подшивает сапоженка, делает портное, плотничает, печет калачи на торг, пишет на площади, красит крашенины. Есть среди ремесленников лапотник, толоконник, солоденик, дехтярь, скорняк, пугвишник, серебреник. Как видно из перечня, различные потребности ростовцев удовлетворялись в необходимом объеме.
При описании посадских церквей указывается их именование, материал и конструкция (все храмы деревянные, чаще всего клетские, только три храма из 22 – шатровые), перечисляются наиболее почитаемые местные иконы. Интересно отметить, что все иконы Божией Матери называются Одигитриями («образ Пречистые Богородицы Одегитрие»), и это подтверждает мнение некоторых исследователей о том, что в это время именование Богородицы Одигитрией не имеет никакого отношения к иконографии; как Христа назвали Спасителем, так Богородицу – Одигитрией. В 16 случаях из 22 церковная земля названа монастырем. По мнению С.Б. Веселовского, монастырями назывались храмы в тех случаях, когда храм не имел прихода и в нем служил «черный» священник (иеромонах)24. В данном случае трудно подтвердить или опровергнуть это мнение.
После описания посадской территории по десятням идет аналогичное по форме описание населения слобод: Никольской (имеется ввиду Всполье, хотя такого названия в книге нет), Никольской «где бывали варницы на речке на Ишне», рыболовской, платящей оброк за рыбу деньгами и рыбой (соленой и свежей) в Приказ Большого дворца, сокольничьей, также платящей оброк «за соколы» во Дворец всем посадом.
Далее по тексту книги следует описание дворов каменщиков и кирпищиков «на белых местех», которые перечисляются только с указанием размеров двора и огорода, так как с земли, принадлежащей их «профессиональному союзу» они платили определенную сумму сообща, а также платили те повинности, от которых не освобождались даже льготники, например, городовое и острожное дело. К «белым» также отнесены дворы «розсыльщиков» (мелкие служащие воеводской канцелярии), кузнецкие («а служили те кузнецы государевы службы по городом», т.е. вызывались для работы в других городах), дворишко палача, а также «утячих помочников».
В особую статью при описании выделены места, которыми владеют посадские и всяких чинов люди «по Государевым грамотам и по данным губных старост из оброков, а иные безоброчно»25. Называется хозяин места, его размеры, и по какому документу осуществляется владение.
Следующий большой раздел описания – «В Ростове же на площади лавки и скамьи торгуют всякими розными товары»26. В публикации А.А. Титова приведен только перечень торговых рядов, а в подлиннике писцовой книги перечислены все лавки, полулавки, скамьи, шалаши, лавочные места, кладовые амбары, составлявшие торговые ряды: москотильный, калачный, красильный, сапожный, рыбный, солодяной, мясной, с указанием владельца, размеров лавки и величины оброка. После торговых рядов описаны пустая старая житная площадь, кабацкий двор, гостиный двор, который, по замечанию Титова, имел «скромные размеры». Это обусловлено тем, что гостиный двор в то время служил только для хранения товаров, и это явно видно из его описания. На площади за гостиным двором располагались административные заведения: изба съезжая («приезжают воеводы и сидят за Государевыми делы»), изба губная («сидят губные старосты»), две тюрьмы – опальная да татинная (для «политических» заключенных и для «уголовников»), изба таможеная, изба пищая «пишут посадцкие площадные дьячки», изба земская «сидят земские старосты и целовалники»27.
На этой же площади расположились посадские люди, торгующие «всякими мелкими розными товары» со скамей и на санишках. Здесь скамьи свечные, с маслишком конопляным, с луком и чесноком, с лаптями и рогожами, с дегтем, с сеном, с вандышами (мелкая сушеная рыба), с хлебом; указаны имена хозяев, величина оброка и подводится суммарный итог оброка с торговых лавок и скамей.
На этом описания заканчиваются. В заключительной части подсчитано общее количество дворов по категориям земель: сначала «белых», потом тяглых (отдельно «середних», отдельно- «худых»), затем – бобыльских, нищих и пустых дворов; и указана суммарная мера сошного письма.
Полный текст писцовой книги будет опубликован в сборнике СРМ и может стать материалом для исследований по различным темам.
