Годовщина 17-го октября, на время прекратившая повсеместно в России правильно установившиеся занятия в высших учебных заведениях, не могла пройти бесследно и для казанского студенчества и повела за собой временное закрытие университета на два дня с 16-го числа.
Собственно, причина закрытия университета кроется далеко не в одном только «17-го октября». Дело в том, что ещё на первой общестуденческой сходке, в сентябре месяце, перед началом занятий была вынесена резолюция, что студенчество стоит на правильном течении академической жизни, но закрывают университет не иначе, как из-за революционных целей.
После этого в стенах университета происходили ежедневные сходки и читались рефераты, на которых произносились революционные речи и собирались пожертвования в пользу организаций, причём на всех собраниях присутствовала в огромном количестве посторонняя публика, которая, понятно, будучи лишена свободы собраний, стремилась в университет, где она могла познакомиться с течением современной жизни.
Всё это не могло ускользнуть от «предусмотрительного» взора г. Кобеко (казанского вице-губернатора), который несколько раз предупреждал ректора, что в случае повторения революционных собраний, «грозящих общественной тишине», он принуждён будет ввести в университет войска.
Совет профессоров в свою очередь обратился к студенчеству со следующим объявлением, вывешенным на стенах университета:
«Ввиду констатированных за последние дни, как со стороны органов местной администрации, так и со стороны центральных органов министерства народного просвещения, осложнений внешнего характера, весьма серьёзным образом угрожающих правильному и мирному течению университетской жизни, возможности продолжения учебных занятий и интересам трёх тысяч учащейся молодёжи, Совет императорского Казанского университета обращается с настоящим сообщением ко всему казанскому студенчеству:
1.Совет университета, вполне признавая не только легальную допустимость, но и целесообразность студенческих собраний в стенах университета как для обсуждения своих внутренних дел, так и для научных собеседований и рефератов, единогласным постановлением, состоявшимся в заседании от 12 октября текущего года, почел тем не менее своим долгом указать на категорическую невозможность допущения в эти собрания посторонних университету лиц, как в качестве активных участников их, так и в качестве публики. Совет считает необходимым добавить к этому, что при несоблюдении этого требования, безопасность участников собраний гарантирована им быть не может.
2. Совет не может также признать допустимым устройство в зданиях университета, без соблюдения существующих на этот предмет общих постановлений, платных собраний, чтений и производства открытых сборов, не имеющих непосредственного отношения к интересам и нуждам студенчества.
3.Оставаясь на почве признания нормального функционирования университетов, как таковых, в интересах мирной культурной научной работы, а не политической борьбы, Совет Казанского университета, всецело вверив охранение в этом последнем спокойствия, порядка и правильного хода занятий самому студенчеству, выражает твёрдую уверенность, что учащаяся молодёжь окажется в состоянии спасти университет от угрожающих ему в высшей степени серьёзных осложнений, неизбежным последствием которых явится закрытие университета на неопределённое, и по всем признакам, весьма продолжительное время.
Дальнейшая судьба университета и дела русского высшего образования , в котором так нуждается наше отчество и к которому, как показал опыт текущего года, так неудержимо рвутся наши молодые поколения – отныне находятся в руках и на нравственной ответственности перед страною самого студенчества».
Студенчество было взволновано таким обращением и на следующий же день в издаваемом им органе «Дневник Казани» высказалось, что она никогда не откажется от своей заветной мысли – «университет – для народа», не остановится перед закрытием его, хотя интересы университета столь же дороги студенчеству, как и совету профессоров. К этому же времени из Петербурга в университете была получена телеграмма, что до сведения министерства дошли слухи о происходящих будто бы в стенах университета собраниях, мешающих мирному течению академической жизни и занятиям, и возбуждающих одну часть населения против другой. Для этого был экстренно собран совет профессоров, который, выяснив вопрос, постановил ответить, что происходящие в университете сходки нисколько не мешают нормальному ходу занятий, а наоборот, в этом году замечается небывало серьёзное отношение к занятиям. Что касается возбуждения одной части населения против другой, то совет этого не видит.
Последний же реферат на тему “террор и Государственная дума”, привлёкший аудиторию всех студентов и закончившийся пением “марсельезы” и “варшавянки”, наполнил чашу терпения профессоров. Местный черносотенный орган “Казанский телеграф” известил администрацию, что в стенах университета происходит “революция” и что последний реферат прочитан будто бы прибывшим из Красноярска агитатором.
Полиция открыла гонение на студентов и в различных частях города произвела обыски студенческих квартир и, между прочим, у студента Канаева обнаружила оболочки бомб. Утром 16 октября по университету разнёсся слух, впоследствии оказавшийся неосновательным, о предании студента Канаева военно-полевому суду. Сейчас же на 6 часов вечера группой студентов была назначена сходка.
Ректор, видя возбужденное настроение среди студентов, в целях предупреждения могущих возникнуть на следующий день 17 октября недоразумений, закрыл университет, несмотря на то, что совет студентов (выбранный орган студенчества) сам высказался за то, что 17 октября никаких собраний в стенах университета не производить и вообще в университете в этот день не собираться.
Но 19 числа университет был открыт и лекции возобновились.
Состоявшаяся вечером сходка постановила выразить порицание совету профессоров за самовольное закрытие университета. Сходка вотировала доверие своему выбранному органу "Совета студентов".
В городе поговаривают о предстоящих избиениях студентов “истинно русскими черносотенцами”, которыми так богата Казань; но студенчество, добившееся отчасти автономности университета, будет нести на себе все тяжести этого столь трудного для нашего отечества года, и никание черносотенные угрозы не побудят прервать правильно установившиеся занятия!
II
Прерванные в годовщину 17-го октября академические занятия в университете уже возобновились и идут по сие время вполне нормально. Обычные конфликты между профессорской коллегией и студенчеством не имели места в нашем университете даже в разгар студенческих волнений и столицах, и в этом студенчество должно быть благодарно совету профессоров, который всегда шёл на встречу требованиям молодёжи и является выразителем его интересов.
Но, несмотря на это, среди самих же студентов нашлись такие, с позволения сказать, публицисты, принимающие ближайшее участие в черносотенном «Телеграфе», которые через этот грязный листок донесли обществу, что среди профессоров находятся такие личности, которые ведут в университете революционную (!) пропаганду.
Сперва литературный донос коснулся проф. Вацуро, который в одной из своих лекций по финансовому праву имел смелость затронуть вопрос о русском бюджете и привёл цифры, характеризующие сколько миллионов рублей ежегодно идут в карманы нашей бюрократии.
Вторым “неблагонадёжным” профессором оказался г.Соколов, который, читая курс церковного права, между прочим высказался, что он противник всякой "церковщины" и желал бы видеть русское духовенство во главе освободительного движения. За оба факта доноса студенческая сходка привлекла газетку к ответственности, а названным профессорам выразила своё сочувствие, просила их не смущаться доносами отдельных личностей, так как большинство студентов стоит за них.
Третьего дня состоялись первые выборы на два лагеря: правые выставили кандидатуру Нелюбова, а левые – Ивановского, декана юридического факультета; выбранным оказался последний.
Г.Ивановский известен не только как профессор, но и как учёный вообще; он чрезвычайно отзывчив на нужды студенчества, о чём он не раз высказывался на страницах академического органа “Дневник Казани”. Кроме того, он принимает участие во многих прогрессивных столичных газетах и журналах, энциклопедических словарях и известен своими научными трудами. Поэтому его студенты встретили сочувственно, хотя и “публицисты” из “Телеграфа” опять подняли тревогу, что, мол, г.Ивановский “крамольник” и по происхождению ервей.
При университете образовалось общество всех студентов-мусульман, в которое входят татары из Казани, Кавказа, Крыма, Оренбурга, башкирцы и другие; в кружке принимают участие не только студенты из университета, но и из ветеренарного института, духовной академии (медресах Галимджана) и слушательницы-мусульманки из высших женских курсов. Кружок внепартийный, но держится прогрессивного направления. Цель - изучение родной литературы, для чего будут выписываться газеты, журналы, брошюры и пр.
В скором времени устраивается спектакль на татарском языке: предполагается поставить в первый раз в Казани одну из пьес Наджаф бека Везирова из жизни кавказских татар, переданную на местное наречение.
29 октября в казанской учительской семинарии произошли следующие беспорядки: после обедни воспитанники приготовительного, первого и второго классов поставили к директору семинарии депутацию, прося его прийти к ним для объяснения по поводу двух исключенных товарищей. Директор через несколько минут явился в класс; во время разговора он держался весьма вызывающе и делал замечания в самой грубой форме. Уходя из класса в раздраженном состоянии, директор заявил, что двое воспитанников второго класса, о которых шла речь, немедленно должны быть уволены из семинарии. Воспитанники просили директора собрать совет для рассмотрения дела; в этом директор им отказал, говоря, что он лично увольняет их и даже без ведома совета, при этом он горячился, топал ногами, грубо приказывал молчать, говоря, что для него, директора и человека пожилого, мнение воспитанников только нуль (!!) .
После этого депутация просила попечителя округа начзачить разбор дела советом семинарии. Попечитель заявил депутатам, что он вполне доверяет директору и от вмешательства в это дело отказывается. Воспитанниками семинарии объявлена голодовка и прекращены занятия впредь до выяснения вопроса об уволенных товарищах.
Нужно добавить, этот конфликт вызвал неудовольствие среди учащейся молодёжи Казани, и потому можно пожелать скорейшего его разрешения начальством семинарии.
Гастролирующий у нас известный всеросийский клоун и дрессировщик животных Дуров, пользовавшийся громадным успехом у публики, на днях получил от казанского полицмейстера предписание - в 24 часа покинуть Казань. Непосредственной причиной высылки Дурова явились остроты политического характера, из которых состояли его номера и в которых много попадало полиции и местной администрации.
Г.Дуров решил не выезжать, ввиду невозможности выехать так скоропалительно с многичисленной семьей; ему грозит 3-х месячный арест.
Номер татарской газеты “Дан юлдузы” (орган с.-р.)от 31 октября конфискован за передовую статью, помещенную в этом номере под заглавием “Последние жертвы”. В этот же день по ордеру жандармского управления арестованы редактор г.Рамеев и некоторые сотрудники. Выход газеты временно приостановлен.
III
Казанский университет в этом году отличается особенным многолюдством; в нем насчитывается три тысячи с лишним слушателей, которых аудитории еле вмещают. Так, наплыв молодежи вызвал среди студенчества сильную нужду, особенно среди новичков, которые не имея в городе достаточно знакомых, лишены всякого заработка. Эта материальная нужда в сильной степени начинает сказываться теперь, когда время взноса платы за слушание лекций и за университет (за первое полугодие) приближается к концу.
Кроме того, каждому студенту нужны учебники, которые стоят дорого, и покупать их не всякому под силу. Университетская библиотека даже в прошлые годы при наличности 1000 студентов не могла удовлетворить пособиями одной четвертой части, а при 3-х тысячах учащихся, понятно, будет удовлетворена еще меньшая часть.
Ввиду огромного предложения труда – цены на него сбиты до крайних пределов (да оно и понятно, при четырёх высших учебных заведениях в Казани), в местных газетах появились объявления от студентов, желающих взяться даже за черную подденую работу. Устраивались благотворительные спектакли и вечера, они мало или совсем не помогли горю.
Оказалось, что казанская, так называемая аристократическая публика не прочь «танцевать, купить цветы и дать на конфеты», но не столько в пользу голодающих, сколько для личного удовольствия.
Теперь студенчество само организуется для борьбы с голодом: по инициативе группы студентов, живущих личным трудом, все нуждающиеся студенты организовались для совместной работы в этом направлении и членскими взносами зажиточных студентов, образовано бюро для распределения уроков и занятий.
Кроме того, делу нужды приходят на помощь образовавшиеся среди студентов так называемые «землячества». Каждый нуждающийся студент, не находя в отдельности себе каких-либо занятий, соединился со своими земляками с целью искать сообща, надеясь, что такая борьба с голодом имеет больше шансов на победу. Так образовались землячества: кавказские, сибирские и др. Этим же землячествам советом профессоров предоставлено самим распределять между своими товарищами имеющиеся стипендии и определять степень бедности подавших прошение об освобождении от платы за право учения (кстати, освобождению подлежит очень небольшое количество студентов: всего 15 процентов и то выдерживающих переходный экзамен на 5, а новички совершенно не освобождаются).
Землячество имеет тем большее значение, что не так давно образовалась организация представителей всех землячеств, где представители различных землячеств распределяют между нуждающимися студентами труды, предлагаемые через редакцию студенческой газеты «Дневник Казани».
Между студенчеством и выборным органом его «Советом студентов» возник конфликт, который сводится к следующему: Казанский университет имеет счастье видеть среди своих питомцев некоего Британа – фамилия довольно известная в Казани.
Это – студент, в то же время публицист и сотрудник хулиганского «Телеграфа», где часто появляются его произведения, содержащие в себе сплошной донос на студенчество и профессоров (см. прошлую нашу корреспонденцию). Этот Британ один является оппозицией всему студенчеству. Он обладает «талантом» (конечно, на свой лад), читает такие рефераты, как «преступники» и «философия революции», критикует не основываясь на науке, а ругаясь площадной руганью, подобно извозчику на базаре, критикует Маркса, Плеханова и выставляет себя анархистом-индивидуалистом .
Второй реферат его привлек много публики, пришедшей смотреть на новое «британское» учение; из студентов выступали оппоненты, которые разбивали взгляды и доводы г. реферанта. Удивительно, что на все эти возрожения г.Британ, не отвечал и только, заткнув уши, заявлял: «мне наплевать на общественное мнение: моё «я» выше всего». Совет студентов вел за это время себя слишком необузданно: его члены лишали голоса тех студентов, которые говорили против г. Британа, и мало того, что разрешают таким продажным личностям читать рефераты в стенах храма науки, да ещё на одной из сходок, когда студенты начали петь в память павших товарищей похоронный марш, то г. председатель сходки (член совета студентов) грозно заявил: « в университете не место революционным песням!»
Таким образом, орган студенчества, выбранный им самим же, занял противоположную студенчеству позицию, и его члены на деле оказались теми же бюрократами, носящими только портфели.
Все это не могло, конечно не вызвать неудовольствие среди студенчества, которое не отказываясь от занятий, не отказывается также и от того лозунга примат-революции, который был принят на первой общестуденческой сходке перед открытием университета. По этому поводу различными группами выражались протесты.
Кавказское же землячество потребовало из совета студентов своего делегата обратно и на экстренном собрании единогласно приняло следующую резолюцию: «Мы, члены Кавказского землячества, обсудив вопрос о конфликте в совете студентов, одобрили поступок той группы студентов, которые стоят за примат-революцию, и решили бойкотировать совет студентов в настоящем его составе, так как он не стоит на высоте своего призвания, и предлагаем студенчеству обсудить этот вопрос на общестуденческой сходке».
На днях предстоит грандиозная сходка, посвященная этому вопросу.
В заключение своей корреспонденции приведем следующий позорный факт , имеющий место среди мусульман нашего города.
В Казани существует два женских училища (в 1-ом учительницей госпожа Фейзиханова, во 2-ом госпожа Терегулова).
И вот за последнее время среди населения неизвестными лицами началась вестись агитация и собираться подписи за закрытие второй из названных школ.
Прогрессивная часть мусульманского общества в татарских газетах выступила против этого произвола и старалась парализовать действия своих невежественных единоверцев.
Не могла обойти этот вопрос молчанием и мусульманская студенческая фракция, которая приняла такую резолюцию: «Мы, студенты-мусульмане, обсудив на своем собрании печальный факт агитации несколькими темными личностями из казанских татар за закрытие существующего в Казани 2-го женского училища, единогласно постановили выразить этим людям, как гонителям света среди наших единоверок, свое порицание».
IV
Нормально шедшие с начала учебного года академические занятия в университете внезапно для самого студенчества чуть было не прекратились и не повлекли за собой закрытие университета. Поводом к этому послужил неслыханный факт вторжения полиции в стены автономного университета подобно тому как это имело место в горном институте и в Новороссийском университете. Взволнованное студенчество осудило позицию, нарушившую автономию университета.
Относительно поступка ректора, сопроводившего обыски и не желавшего явиться на студенческую сходку для дачи объяснений по поводу ночного эпизода, была принята резолюция с выражением негодования. По слухам, ректор, заслуж. проф. Загоскин, после названного иницидента подал в отставку.
Казанскую губернию, как известно, в этом году постиг ужасный голод, особенно татарскую часть крестьянства. Размер голода, по донесению казанского губернатора в Министерство внутренних дел, такой, что в трех татарских селениях жители в панике перед смертью вломились в квартиру земского начальника и других властей и требовали хлеб.
Благодаря местному купцу, давшему голодной толпе по несколько ломтей хлеба, дикая сцена, готовая разразиться в этой голодной толпе, была избегнута. Помимо продажи голодными татарами своих дочерей за последнее время наблюдается еще и случаи продажи жен. Особенно смертность от появившихся болезней наблюдается среди детей. Помощи никакой.
Передавая эти, не могущие не затронуть всякого, в ком есть чувство любви к ближнему – факты, мы обращаемся к благотворителям- мусульманам города Баку, которые легко могут оказать голодающим единоверцам, открывая для «означенной» цели подписку, как это сделала редакция газеты «Каспий» в пользу белебеевских мусульман, а ждать помощи от пресловутой компании Лидваля голодающим нечего.
Местный драматический кружок мусульманской молодежи хотел для названной цели дать благотворительный спектакль, но устройство вообще татарских спектаклей в Казани сопряжено с большими трудностями, так как местная администрация не ограничиваясь одной казанской цензурой, требует представления пьес еще в главное управление по делам печати в Петербург.
Насколько казанская администрация несочувственно относится к подобным добрым начинаниям среди мусульман видно из того, что она не разрешила к постановке не раз игранный на Кавказе водевиль Везирова «Домашнее воспитание», подготовленной студентами–закавказцами, а пьесу Исхакова «Уч хатун» («Троеженство»), предназначенную тоже к постановке, отослала в Петербург на просмотр какой-то «высшей цензуре». Но факт тот, что среди отсталых мусульман замечается некоторая работа, которая бельмом стоит на глазу администрации.
За последнее время, между прочим, среди молодых прогрессивно мыслящих татар образовался издательский кружок, который занялся переводами с русского на татарский язык брошюр на общественные темы. Так, выпущены в свет брошюры: «Французская революция», перевод Абдул Карима. «Когда будет настоящая свобода», неизвестного переводчика; рассказ Франко из жизни галицийских крестьян; «Леса и пастбища», перевод Исхакова, сотрудника закрытой газеты «Дан юлдузу», ныне высланного из Казани за «вредное направление» для общества и др.
Книжки эти вполне доступны для татарской массы, благодары той невысокой цене, которая назначена на них (3 или 4 копейки за экземпляр), книжки пользуются заслуженным успехом, и можно только пожелать, чтобы издательство встало на твердую почву.
Бывший член Государственной думы от Казанской Губернии прис. пов. С.Алкин, на днях обнаружил у себя взлом замка, коим был заперт чулан, в котором хранились различные деловые бумаги и много ценных домашних вещей стоимостью более чем на 400 рублей, но из всего того, что хранилось здесь, оказались похищенными несколько экземпляров стенографического отчета о заседаниях Государственной думы…
Местные «истинно русские черносотенцы», перед предстоящими выборами в Думу проявляют особенную деятельность.
На днях городские витрины украсились объяснениями: «Почему Царю-Батюшке угодно было распустить Думу?», «Кого нужно выбирать в Думу?» и пр.
Не довольствуясь одним черносотенным органом «Телеграфом», казанские «патриоты» учредили другой и дали ему громкое название «Черносотенец»
«Черносотенца» редактирует и издает «небезызвестный» профессор университета, бойкотируемый студенчеством, пан Залесский; в «Черносотенце» принимают участие все истые черносотенцы и, между прочим, «славный Британ».