Крестили ее насильно после пленения в одной из карательных экспедиций, трижды она сбегала, но каждый раз ее ловили и возвращали в Екатеринбург. На третий раз 60-летней женщине был вынесен смертный приговор.В архивах Свердловской области сохранились документы о казни 60-летней насильно крещенной башкирки Кисямбики Байрясовой, которая, несмотря ни на что, до конца минут своей жизни осталась верна Исламу. В начале XVIII века жизнь на Урале круто изменилась. В крае была создана так называемая «горная власть» во главе с известным государственным деятелем, главным командиром Уральского горного управления, основателем Екатеринбурга, автором «Истории Российской» Василием Татищевым. В ведении нового органа находились теперь все уральские заводы и рудники, началось активное освоение новых месторождений. Между тем, отъём земель вызвало весной 1736 года восстание местного башкирского населения. На бунт «горная власть» ответила карательными походами. Вот как, к примеру, сообщается о походе на аул Манчаж: «...А убито мужеска полу 40 человек, баб 15. Да с собой привезли малых робят от 10-и лет парней 19, молодых баб 14, девок 18 человек».
В результате, повстанцев крестили насильно, а женщин и детей продавали в крепостные. Мужчины же становились «служивыми».
Плененная башкирка Катайской волости Кисямбика Байрясова была привезена в Екатеринбург и отдана в крепостные писателю и переводчику Кириаку Кондратовичу. Крестила ее жена местного протопопа, а после крещения нарекли Кисямбику Катериной.
Конечно, Кисямбика была не единственной невольницей, мечтающей о свободе. В первый раз она бежала «с девкою- полонянкою», жившей у Татищева. Но старую женщину поймали и высекли плетьми. Это не остановило ее.
Если к первому побегу Кисямбику подговорила «девка-полонянка», то инициатором второго побега стала она сама. Вместе с ней на этот раз бежала из Екатеринбурга «дворовая женка» секретаря «горной власти» Ивана Зорина. Кисямбику поймали и на этот раз высекли уже кнутом.
Между тем, в апреле 1738 года в Екатеринбурге был сожжен Тойгильдя Жуляков, один из новокрещен, «за то, что, крестясь, принял паки махометанский Закон». Его сожгли на костре на глазах своих детей в назидание другим новокрещенам, но и страх перед жестокой казнью не остановил Кисямбику. В сентябре того же года, ночью, она бежала в третий раз. Как следует из допроса в Канцелярии Главного правления заводов, беглянка, перебравшись через реку Исеть и обходя стороной деревни, добралась до родного аула Сакаова Катайской волости. Тут она прожила пять дней у знакомых. Здесь же в Сакаово жил ее сын Бекчейтей.
(Бекчентай – авт.), но Кисямбика не рассказала о встрече с ним на допросе, вероятно, опасаясь за его судьбу.
Далее путь ее лежал за «Урал-камень». Кисямбика больше месяца прожила у «верного» башкирского старшины Мандара. «Верными» называли служивых башкир. Повстанцы в свою очередь именовались «ворами». Узнав, что она была крещена и сбежала, Мандар посоветовал ей вернуться в Екатеринбург, и, дав сопроводительное письмо, отправил подальше от себя.
Добравшись до Дуванской волости, Кисямбика два дня ночевала у родного брата Разге Байрясова. Здесь ее и задержал абыз Махмут Мемеделин, и под конвоем других «верных» башкир отправил в Екатеринбург.
Кисямбика обвинялась «горной властью» в том, что она «живучи в Башкире, питалась от них, башкирцев, и ела все с ними вместе, и Богу молилась по их Закону, а не по христианскому». А также изорвала то самое сопроводительное письмо «верного» Мандара, не показав его абызу.
В приговоре от 8 февраля 1739 года говорится: «... за три побега и что она, будучи в бегах, крещеная обасурманилась, учинить смертную казнь – сожечь».
14 марта того же года генерал Соймонов подписал конфирмацию по делу:
«Пойманную башкирку, которая была крещена и дано ей имя Катерина, за три в Башкирию побега и что она, оставя Закон Христианский, обасурманилась, за оное извольте приказать на страх другим казнить смертию – сжечь, дабы впредь, на то смотря, другие казнились»
(ГАСО. Ф. 24. Оп. 1. Д. 818. С. 243)
