Представители мусульманского духовенства Дагестана в годы революции и гражданской войны (1917 – 1921)» принимали участие в революции и гражданской войне, как руководители антисоветского и антиденикинского восстания.
В эти годы религиозные деятели в Дагестанской области стали самыми популярными лидерами общественно-политической жизни, их избирали в новые выборные и представительные органы власти. Другие общественно-политические деятели старались заручиться поддержкой духовенства, социалисты-большевики смогли расколоть ряды религиозных деятелей и умело использовали их в сложной политической игре. Для обсуждения религиозных и важных общественных вопросов стали легально созываться Советы алимов и съезды духовенства, что было невозможно при царском режиме. По требованию духовенства и верующих повсеместно стали создаваться шариатские суды, расширялась сеть мусульманских школ - мектебов и медресе, строились новые мечети.
Интересна позиция некоторых лидеров духовенства по отношению к армии Деникина и Советской власти. Октябрьская революция и начало гражданской войны окончательно раскололи религиозных деятелей на сторонников и противников большевиков. Антисоветское движение под религиозными лозунгами возглавил крупный алим Н. Гоцинский, провозглашённый в мае 1917 года муфтием, а в августе 1917 и январе 1918 имамом Дагестана. Дагестанских социалистов и большевиков поддержали шейхи А.-Х. Акушинский (в пику Гоцинскому социалистами-большевиками в январе 1918 года провозглашённый шейх-уль-исламом), Сейфулла-кади Башларов, Хасан Кахибский и их последователи. Некоторые религиозные деятели боролись как против «красных», так и против «белых», считая и тех и других противниками независимости самопровозглашённой Республики горцев Северного Кавказа и Дагестана (Горской республики). Яркий тому пример Узун-Хаджи Салтинский, возглавивший в 1918 году вместе с Гоцинским антисоветское восстание, а в 1919 - 1920 годах антиденикинское движение в Чечне и ставший союзником А.-Х. Акушинского. Н. Гоцинский считал Деникина противовесом большевикам-атеистам и запретил своим последователям участвовать в антиденикинском движении, но повторно возглавил антисоветское восстание 1920 ? 1921 годов и призвал горцев под знамёна ислама. В политической борьбе, как против «белых», так и против «красных», духовенство широко использовало проповеди и фетвы, призывающие мусульман защитить ислам и шариат от «гяуров». По призыву религиозных деятелей за оружие взялись сотни и тысячи дагестанцев.
После подавления этого движения в мае 1921 г. в Дагестане окончательно установилась Советская власть15.
Во взаимоотношениях мусульманского духовенства с властью в Дагестане за годы советской власти долгое время мешали дух нетерпимости и антирелигиозная политика, базировавшаяся на диалектико-материалистическом мировоззрении.
В условиях воинствующего атеизма некоторые представители мусульманского духовенства Дагестана, осознавая реальную угрозу ослабления влияния ислама среди мусульман, вели агитацию против советских преобразований. Осознавшие бесполезность всякой борьбы с властью представители духовной интеллигенции пытались примирить исламские ценности с идеологией правящей коммунистической партии.
После Октябрьской революции на любую религию стали смотреть как на тормоз общественного прогресса, а на духовенство, как на классового врага.
В условиях воинствующего атеизма некоторые представители мусульманского духовенства Дагестана, осознавая реальную угрозу ослабления влияния ислама среди мусульман, вели агитацию против советских преобразований. Осознавшие бесполезность всякой борьбы с властью представители духовной интеллигенции пытались примирить исламские ценности с идеологией правящей коммунистической партии.
Значительное внимание учёные уделяли усилиям мусульманского духовенства по привлечению женщин к религиозной деятельности и его попыткам приспособить ценности ислама к коммунизму.
Духовенство объявили «контрреволюционерами». Разного рода ярлыки и оценки, имеющиеся в ранних работах, надолго утвердились в историографии и мешали историкам объективно освещать события. Строгая система запретов, отсекающая неудобные факты, подчиняющая выбор историков политическим симпатиям или антипатиям власть предержащих, не позволила советским исследователям отойти от классово-партийного подхода при освещении взаимоотношений мусульманского духовенства с властью. Советские учёные при объяснении взаимоотношений советского государства и духовенства выполняли скорее политическую, чем аналитическую функцию, а именно отторжение и дискредитация тех сторон прошлого, которые не укладывались в устоявшую схему16.
Во второй половине 20-х годов началось ужесточение антирелигиозной политики советского государства и давление на ислам, что было связано с созывом ЦК ВКП (б) нескольких совещаний партийно-пропагандистского актива по усилению и дифференцированному подходу к антирелигиозной работе в национальных республиках и областях СССР.
Деятельность Союза воинствующих безбожников нашла своё отражение в публицистических статьях, небольших исследовательских работах и материалах съездов СВБ. После съезда СВБ национальных областей Северного Кавказа, проходившего 4 июня 1929 года, в печати появились публицистические статьи, призывавшие первичные и республиканские организации СВБ Северного Кавказа развернуть «планомерную и массовую» антирелигиозную работу с привлечением всех общественных организаций.
Наиболее одиозные работы по «воинствующему атеизму» принадлежат председателю Антирелигиозной комиссии при ЦК РКП (б) ВКП (б) Ем. Ярославскому. Духовенство всех конфессий он объявил классовым врагом, продолжающим распространять «реакционные, враждебные социализму идеи» в религиозных организациях, и предлагал «добить» его.
Работавший в 20-е гг. представителем Дагестанской АССР при наркомнаце РСФСР А. Скачко приводит немало фактов противостояния духовенства и советской власти, особенно при проведении общесоюзных программ культурной революции и коллективизации сельского хозяйства в Дагестане. Появились в 30-е годы и работы, авторы которых противопоставляли «реакционное» и «прогрессивное» духовенство17.
Советское правительство ясно не обозначило круг мусульманских духовных лиц, а по Всесоюзной переписи населения 1926 г. к нему были причислены только муллы и кадии, «исполнявшие официальные духовные обязанности». Поэтому руководство Дагестанской АССР по своему усмотрению определяло, кого причислять к этой социальной прослойке. В 1929 г. партийные работники Дагестанского обкома ВКП (б) выявили приблизительно сто тысяч духовных лиц в республике, к которым причислили мулл (имамов мечетей и руководителей мусульманских общин), кадиев (шариатских судей), учёных-алимов, мударрисов (учителей мусульманских школ), мутаалимов (учащихся мектебов и медресе), муэдзинов (служителей мечетей, пять раз в день призывающих мусульман на молитву - азан), суфийских шейхов и их учеников ? мюридов. Такая градация мусульманского духовенства нам представляется наиболее полной. Одни республиканские чиновники делили служителей мусульманского культа по классовому и даже интеллектуальному признаку, другие по политическим мотивам на «реакционных» и «прогрессивных». Ряд советских и партийных чиновников предлагал разбить духовенство по степени участия в гражданской войне на стороне большевиков. Единая позиция у руководства Дагестанской АССР по вопросу о градации духовенства так и не сложилась18.
Многие представители духовенства умело приспосабливались к меняющейся социально-экономической и общественно-политической ситуации, наиболее лояльные к советской власти старались примирить ислам с коммунизмом, призывая в своих проповедях мусульман жить в согласии с Советами, якобы осуществлявшими свою власть согласно установлениям Корана. В Советском Дагестане такую поддержку новой власти оказали видные учёные-алимы Абусуфьян-кади Акаев (Казанищенский), Али Каяев, Магомед-кади Дибиров, шейхи А.-Х. Акушинский, Сейфулла Башларов, Хасан Кахибский, пока не начались активные антирелигиозные гонения. Сотрудничеству духовенства с властью в Дагестане способствовало и объявление мусульманских праздников Ураза и Курбан национальными праздниками (президиум Дагестанского обкома РКП (б) объявил об этом 9 июля 1924 года).
По мере укрепления своей власти большевики пытались вытеснить духовенство из общественно-политической жизни общества и ущемить их материальные интересы, для чего использовались различные меры и средства, в том числе установление для них налогов. Согласно инструкции Наркомата внутренних дел и Наркомата юстиции РСФСР от 19 июля 1923 года служители культов облагались общим со всеми гражданами налогами, в том числе и подоходно-поимущественным. В дальнейшем в налоговое законодательство вносились некоторые изменения и дополнения.
Как правило, доходы духовенства формировались из различных исламских институтов: из обязательной милостыни – закята, васията (завещание мечетям движимого и недвижимого имущества), из праздничных сборов и приношений, из платы за преподавание в школах, из периодических пожертвований прихожан за выполнение религиозных обрядов, из вакфов, поэтому они практически не поддавались точному контролю государства. В ряде районов Дагестанской АССР власти облагали представителей духовенства налогами и называли их мироедами. Это вызвало в некоторых населённых пунктах открытое сопротивление, поэтому местные активисты и чиновники до середины 30-х годов игнорировали советские налоговые законы, не желая конфликтовать с населением. Например, когда в начале 1933 года в высокогорном селении Арчиб Чародинского района бедняцкой группе предложили обсудить вопрос обложения индивидуальным налогом местного кадия и муллы, вся группа активистов проголосовала против, мотивируя своё решение тем, что духовные лица являются авторитетными руководителями общества. Чтобы избежать налогообложения, одни муллы отказывались выполнять религиозные обязанности, другие стали поручать их своим детям, третьи практиковали очерёдность их выполнения между собой19.
В годы НЭПа отдельные служители культов занимались не только традиционным крестьянским хозяйством, но и торговлей, другими ремёслами, по совместительству работали в советских органах власти и школах, т. к. грамотных людей не хватало.
Первая же Конституция РСФСР 1918 года лишила «активного и пассивного избирательного права духовных служителей культов». Ограничения гражданских прав духовенства были закреплены и в Конституции РСФСР 1924 г. В дальнейшем духовенство получило статус «лишенца». Советская власть в Дагестане предоставила избирательные права духовенству 12 июля 1920 года, а 23 октября 1921 года отменила их. Этот вопрос не раз уточнялся руководством республики. Несмотря на разброс мнений, 10 декабря 1925 г. пленум Дагобкома ВКП (б) принял постановление, потребовавшее лишения избирательных прав духовных лиц, у которых «служение религии являлось профессией», а 24 января 1926 г. появилось специальное постановление президиума Дагестанского Центрального исполнительного комитета за № 36 «Об избирательных правах духовных лиц и арабистов». Третий пункт этого постановления признавал избирательные права у арабистов-алимов и учителей мусульманских школ, остальным представителям избирательные права предоставлялись, если прошло 3 года с момента оставления ими религиозной деятельности. На основании этого постановления ряд духовных лиц, в частности в Коркмаскалинском районе, был восстановлен в гражданских правах. Те служители культа, которые имели «особые заслуги перед революцией», восстанавливались в избирательных правах, если за них ходатайствовали окружные и районные исполкомы.
В отдельных населённых пунктах Дагестана и в 30-е годы представителей духовенства продолжали выбирать в местные Советы, кресткомы и другие общественные организации.
Важным инструментом советской внутренней и внешней политики были мусульманские съезды, проводившиеся в 20-е годы ХХ в. с участием виднейших представителей мусульманской духовной элиты, лояльных к большевикам. Первоочередной задачей съезда мусульман Востока, состоявшегося в сентябре 1920 года в Баку, было расширение сферы влияния Советской России на колониальные и полуколониальные страны Азии, использование мусульман в качестве «горючего материала» для разжигания пожара мировой революции.
Главной задачей Всероссийского съезда мусульманского духовенства, проходившего с 10 по 17 июня 1923 г. в Уфе, было налаживание отношений между советской властью и официально признанной к этому времени в РСФСР иерархией мусульманского духовенства в центре и в советских автономиях. Съезд был подготовлен руководством Центрального духовного управления мусульман (ЦДУМ) под контролем Наркомнаца и Антирелигиозной комиссии ЦК РКП (б). Организаторы пытались ослабить мусульманское духовенство, расколов его, как это произошло с православной церковью, на враждующие группировки, а на принятые съездом положительные решения о поддержке новой власти повлиял прямой нажим сотрудников ГПУ и НКВД. Последний Всероссийский мусульманский съезд состоялся 25 октября 1926 г. опять же в Уфе, где имело резиденцию ЦДУМ. Во второй трети 20-х годов руководство партии и правительства постепенно отходило от мысли использовать ислам в пропагандистских целях за рубежом и внутри страны20.
Свои особенности имели съезды мусульманского духовенства Дагестана, проводившиеся в 1920, 1923 и 1925 гг. Задачей съездов 1920 и 1923 гг. было упрочить положение советской власти в регионе, помочь воплощению в жизнь советских преобразований, а также не допустить участия мусульманского духовенства и массы верующих в восстании, поднятом в горах Дагестана Нажмутдином Гоцинским.
На съезде мусульманского духовенства Дагестана, проведённого 20 ноября 1923 г. в селении Кахиб (родина Хасана Кахибского), участвовали 76 суфийских шейхов, шариатских судей-кади, мулл и ученых-алимов из Аварского, Гунибского, Андийского и Лакского округов. Важной особенностью Кахибского съезда было то, что власть сознательно не допустила совместного сбора духовенства всего Дагестана. На съезд не приехали делегаты от мусульманского духовенства 6 из 10 округов и всех 4 районов. Лакский округ был представлен лишь двумя алимами. Кахибский съезд 1923 г. принял развёрнутое обращение «к братьям-мусульманам Дагестана и всего мира», в котором была выражена поддержка советской власти. Содержание и стиль принятых на съезде документов недвусмысленно указывают на то, что и воззвание, и резолюция были составлены (или по крайней мере отредактированы) кем-то из партийно-советских чиновников, ответственных за проведение съезда.
Последний, четвёртый, съезд духовенства (его также называют совещанием) с участием около 100 алимов прошел в Темир-Хан-Шуре 12–14 февраля 1925 г. Дагестанский обком ВКП (б) назначил ответственным за проведение съезда народного комиссара просвещения А. Тахо-Годи, а основным докладчиком тогдашнего главу Шариатского отдела Наркомата юстиции ДАССР О. Османова. Особый упор в докладе был сделан на вопросы международной политики и гонения против мусульман в колониальных и зависимых странах Востока, в повестку дня были также включены проблемы передачи закятов и вакфов в кресткомы21.
На обсуждение делегатов были вынесены насущные проблемы проводившихся тогда в республике советских преобразований с целью выяснения политических настроений неформальных духовных лидеров. Ряд алимов поддержал проводившиеся мероприятия по развитию советской общеобразовательной школы, но прозвучало больше критики в адрес властей, чем в 1920 – 1923 гг. Многие были недовольны антирелигиозными мерами. В руководстве республики, как и в Москве, были и те, кто отрицательно относились к самой идее таких форумов духовенства, видя в них средство подрыва партийного и советского авторитета у мусульманских народов, поэтому отказались их проводить.
Шариатский суд был одним из наиболее распространённых религиозных институтов, с помощью которого представители мусульманского духовенства держали под своим влиянием массы. Первая резолюция о создании шариатских судов была принята на первом съезде горских народов Кавказа, проходившем в мае 1917 года во Владикавказе. При активном участии самых авторитетных учёных-алимов, кадиев и деятелей Горской республики в дальнейшем было разработано «Временное основное Положение судоустройства и Шариатского правления Республики Союза горцев Кавказа». Согласно «Положению», на территории Горской республики учреждались выборные сельские и городские, окружные и областной шариатский суды. Сельские шариатские суды в составе трёх лиц во главе с кадиями создавались обществами, насчитывающими не менее 50-ти домов. Возглавляло шариатскую судебную систему Горской республики Шариатское правление из 11 членов с Главноуправляющим – муфтием во главе.
В разгар Гражданской войны шариатский суд в Дагестанской области был преобразован в военно-шариатский и использовался противоборствующими политическими силами и деятелями как инструмент борьбы с оппонентами.
После установления советской власти Дагестанский ревком своим приказом от 24 июня 1920 года узаконил шариатские суды, они официально сохранились до ноября 1927 года. В анкете советские кадии должны были указать, «служил ли претендент на занятие должности кадия у белых, когда и где», судимость, семейное положение, возраст и место рождения. Утверждённый на должность кадий получал удостоверяющий документ. В декабре 1921 г. в Дагестане насчитывалось до 800 шариатских судов, а в 1923 году их осталось около 700. В нашем исследовании использованы подлинные документы о составе сельских и окружных шариатских судов и их текущей работе22.
В начале 1920-х гг. среди руководителей ДАССР по отношению к шариатским судам не было единой позиции. Одни до укрепления позиций новой власти предлагали сохранить их, другие требовали закрыть. IV съезд Советов республики, состоявшийся в 1925 году, в своей резолюции признавал, что правосудие в Дагестане находится в руках духовенства и что шариатские суды отвечают «современному правосознанию дагестанцев».
По мере укрепления советской власти правовое поле шариатских судов начали ограничивать: 21 июня 1921 г. семейно-брачные вопросы и акты гражданского состояния были изъяты из их ведения, а 26 октября 1921 года ? все уголовные преступления (убийства, разбои, грабежи, кражи и мошенничества) переданы в советские. 30 июля 1922 года ЦИК и СНК ДАССР приняли решение о снятии шариатских судов с госснабжения и переводе их на содержание местного населения.
Были выявлены немало случаев, когда общества-джамааты выступали в защиту своих кадиев и требовали сохранить именно шариатское правосудие. Так, жители селения Аксай Хасавюртовского округа 13 июня 1924 года на сходе постановили, чтобы все судебные дела рассматривались шариатскими судами, а сход жителей г. Буйнакска, состоявшийся 5 – 6 февраля 1925 г., постановил все бракоразводные и наследственные дела сосредоточить исключительно в шариатских судах, что противоречило советским законам. Плюрализм судебной системы, существовавший в Дагестанской АССР до 1927 г., позволял населению обращаться как в шариатские, так и в советские народные суды.
Как институт прошлой эпохи шариатские суды не укладывались в новые социалистические нормы права, поэтому по решению ЦИК ДАССР они были закрыты в ноябре 1927 г. Тем не менее, шариатские суды автоматически не исчезли, как это пытались представить власти, они продолжали оказывать населению услуги, как и прежде. В 1933 году в 23-х районах республики Дагестанский отдел ОГПУ зарегистрировал 636 кадиев. Из них 84 (13,2 %) признались, что являются шариатскими судьями, а 552 (86,8 %) заявили об отказе от службы из-за боязни репрессий. В районах ситуация была разная23.
Образование в Дагестане веками находилась в руках духовенства. Традиционная система мусульманского образования была представлена кораническими школами, где учили читать Коран, мектебами ? начальными школами и медресе ? школами повышенного типа. Чем большее количество медресе оканчивал мутаалим, тем выше ценился его статус. Каждый учитель – мударрис обучал своих учеников – мутаалимов исходя из степени своей подготовленности и компетентности в разных отраслях богословия, естествознания или гуманитарных знаний. Обязательное введение светского (советского) образования в Дагестанской АССР вынудило многих организаторов мусульманских школ пересмотреть свои методы и адаптироваться к новым условиям и даже переучиваться на советских педагогических курсах. Реформаторов-джадидов в Дагестане противники из духовенства сравнивали с богоотступниками, а их идеи и новометодные школы объявили заблуждением.
В трудные годы гражданской войны и начального периода НЭПа советское государство было вынуждено учитывать национально-религиозные особенности мусульман и допускало отступления от антирелигиозных законов. 1 июля 1923 года Антирелигиозная комиссия ЦК РКП (б) (протокол № 29) по ходатайству Дагестанского ЦИК разрешила представителям духовенства работать в советских школах ещё один год, а 21 августа 1923 года своим решением (протокол № 34) признавала возможным допущение преподавания мусульманского вероучения в мечетях детям, окончившим советскую школу I ступени. Уступки нерусским народам в вопросах религиозного образования со стороны центральных ведомств делались тогда, когда они получали санкции у высшего политического руководства СССР ? Политбюро ЦК РКП (б) ? ВКП (б). Так, своим постановлением Политбюро ЦК РКП (б) от 14 февраля 1924 года разрешило «в некоторых частях СССР организацию мусульманских духовных школ». Получив санкцию Политбюро ЦК РКП (б), Президиум ВЦИК разрешил 28 июля 1924 г. преподавание мусульманского вероучения народностям нетюркского происхождения, исповедующим мусульманское вероучение. Власти Дагестана разрешили изучать Коран в советской школе до 1925 года. Исходя из постановления Президиума ВЦИК от 28 июля 1924 года, в ноябре 1925 года Центральный Исполнительный Комитет (ЦИК) ДАССР принял инструкцию о порядке регулирования преподавания мусульманского вероучения в республике. Согласно этой инструкции, было разрешено преподавать мусульманское вероучение в мечетях 12-летним детям, а мектебы и медресе подлежали обязательной регистрации в окружных отделах народного образования (ОНО). ми на доходы с вакфных земель, закята и на пожертвования. Некоторые мударрисы брали плату за обучение, но дети бедных горцев и сироты освобождались от платы24.
Отчуждение вакфного имущества и закята в пользу советских школ и кресткомов, а также специальные ограничительные меры властей, принятые против духовных школ и учителей со второй половины 20-х гг., привели к сокращению количества религиозных школ в республике. Только за год (февраль 1926 ? февраль 1927) в 11 округах из 14 произошло сокращение: медресе на 26 % и учащихся в них на 19 %; примечетских школ на 13 % и учащихся в них на 10 %. В массовом порядке мусульманские школы начали закрываться после выхода постановления ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях» от 8 апреля 1929 года, запретившего преподавание каких бы то ни было религиозных вероучений не только в государственных и общественных учебных и воспитательных заведениях, но и в частных. Опубликованный 18 июня 1929 года указ ВЦИК о запрете преподавания мусульманского вероучения окончательно развязал руки партийным и советским чиновникам, ускорив закрытие мусульманских школ. Десятки, если не сотни из них перешли в частные дома и в 30-е годы функционировали нелегально.
Дагестан традиционно являлся одним из центров активной деятельности суфийских братств. Суфизм здесь не ослабил своего влияния и в первой трети XX в. Феномен неослабевающего влияния суфизма на мусульман заключается в том, что он примирил ислам с некоторыми доисламскими обрядами и культами и стал доступным для всех его адептов. Исторически на Северо-Восточном Кавказе утвердились два влиятельных суфийских братства – Накшбандия и Кадирия, которые в виде многочисленных ответвлений (вирдов) сохранились даже в самые суровые для религии десятилетия, пережив репрессии в глубоком подполье.
Каждый шейх в своё время был учеником-мюридом у определённого устаза- муршида. В силу глубоких религиозных знаний и после прохождения определённых ступеней подготовки эти мюриды получали от устазов «иджазу» – право наставлять на тарикат. По мнению суфиев, иджаза передаётся от Бога. Вокруг шейхов складывалась спаянная группа мюридов – община, во всём следующая за ним. Она получала название по имени основателя.
Как и царская власть, советская администрация не видела никаких различий между тарикатами. В советских источниках суфийские общины – братства назывались «сектами», а членов общин и их сторонников продолжали называть последователями «мюридизма», связывая их тем самым с движением мусульманского повстанчества, использовавшего суфийские лозунги и организационные принципы в период Кавказской войны XIX в25.
Оппоненты из духовенства обвиняли дагестанских суфиев в многобожии (ширке) за возвеличивание ими своих шейхов, а суфизм и институт шейха называли силками «шайтана, куда попадаются слабые умом и сердцем». Сами суфии спорили между собой по вопросу достоверности и наличия разрешения иджазы, а тех, кто её не имел, называли муташейхами (лжешейхами).
По разным источникам в 1920 ? 1930-е годы насчитывалось от 17 до 29 общепризнанных и малоизвестных шейхов Дагестана. Каждый из них имел общины (вирды) своих мюридов. По одним данным, общее количество мюридов на миллион жителей Дагестана тогда составляло около 60 тысяч. По архивным документам мы изучили состав более 10 общин мюридов разных шейхов. Наибольшее количество общин мюридов имели шейхи А.-Х. Акушинский и Хасан Кахибский. Общины возглавлялись не только мюридами мужчинами, но и женщинами. В условиях атеистической политики советского государства в 20 ? 30-е годы ревностные шейхи и их последователи путём вовлечения женщин и молодёжи в религиозную деятельность хотели сохранить влияние ислама и веру среди мусульман. Данные советских органов власти и спецслужб о количестве мюридов можно считать весьма условными, т. к. их учёт за редким исключением шейхи не вели, а списки если и составлялись, то вряд ли попадали в руки спецслужб.
Руководство Дагестанской АССР держало под контролем деятельность суфиев, тому свидетельствует прямое или частичное обсуждение «мюридизма» и «шейхизма» Дагестанским обкомом РКП (б) ? ВКП (б) 28 сентября 1924 г., 27 марта 1925 года, в январе 1927 г., 13?20 февраля 1928 г., в июне 1931года и т. д.
Тактика сотрудничества с властью и лояльности, которой придерживались многие шейхи, дала их последователям возможность приспособиться к новым общественно-политическим условиям, хотя это не спасло их от репрессий26.
Составной частью советского политического строя первых трёх послеоктябрьских десятилетий стали террор и репрессии. Они применялись и против духовенства. Для подавления политических и идеологических противников большевики хорошо наладили работу соответствующих органов – ВЧК (до 6 февраля 1922 г.), Революционных трибуналов, ГПУ ? ОГПУ и НКВД.
Попытки большевиков применить репрессивные меры против служителей культов в Дагестане были предприняты в самые первые месяцы установления советской власти. 19 июля 1920 года Ревтрибуналом Дагестана был вынесен смертный приговор в отношении 600 мулл, кадиев и других духовных лиц, уличённых в участии в антисоветском восстании и сотрудничестве с белыми, но Дагестанский ревком на приведение приговора в исполнение не дал своего согласия, т. к. это вызвало бы взрыв возмущения у горцев. Всё же в 1921 году некоторое количество духовных лиц было приговорено Ревтрибуналом Дагестанской АССР к различным срокам заключения, в отношении других были проведены показательные политические процессы.
До 1925 года основные усилия правоохранительных органов были направлены на то, чтобы арестовать и физически устранить «лжеимама» Н. Гоцинского и его ближайшее окружение, скрывающееся в Чечне. После расстрела Н. Гоцинского в 1925 году врагов активно стали искать среди духовенства, союзников большевиков.
Первые советские законы и подзаконные акты предусматривали не только административные, уголовные и иные меры наказания служителей культа, но и высылку из страны. Как правило, местом своей эмиграции мусульманское духовенство Дагестана выбирало Турцию, которую продолжало рассматривать в качестве духовного центра всех мусульман. Некоторые эмигранты, не выдержав тоски по Родине, возвращались. Нами выявлены случаи, когда отдельные духовные лица подвергались арестам и даже высылке из республики за распространение слухов, дискредитирующих советских работников и коммунистов.
Самые активные и влиятельные дагестанские алимы и шейхи прошли через сталинские лагеря. Так, в 1927 г. был арестован и осуждён на 9 лет шейх накшбандийского тариката Мухаммад-Хаджи Дейбукский. Более 6 лет он находился в советских лагерях, известных под названием «СЛОН» (Соловецкие лагеря особого назначения), а затем ему разрешили «вольное поселение» в Астрахани. В 1929 г. арестовали и на 5 лет сослали в Архангельскую область шейха Абдулвагаба-хаджи Дыдымова Аксайского.
Фабрикуемые органами ОГПУ материалы дел в отношении влиятельных религиозных деятелей были типичными. В основном руководителем «контрреволюционной группы» определялся какой-нибудь известный шейх или алим, а в качестве свидетелей выступали местные советские активисты и кто-нибудь из «бедняков». Показания «свидетелей» тоже не отличались оригинальностью. Потом выявлялось и привлекалось его ближайшее и дальнее окружение. Прежде чем арестовать влиятельного религиозного деятеля, через агентов выясняли обстановку в нужных населённых пунктах27.
Акценты высшего политического руководства СССР на ужесточение и применение репрессий против «реакционного мусульманского духовенства» во второй половине 20-х гг. делаются всё чаще. Состоявшиеся в январе и августе 1927 года заседания Оргбюро ЦК ВКП (б) потребовали от правоохранительных органов усиления борьбы «с контрреволюционной частью мусульманского духовенства через соответствующие организации, не останавливаясь перед применением репрессивных мер судебного и внесудебного характера». 3 мая 1928 г. Политбюро ЦК ВКП (б) поручило секретариату ЦК созвать совещание из представителей национальных республик «для выработки конкретных мероприятий по усилению антирелигиозной борьбы с влиянием мусульманского духовенства».
По мере появления затруднений при проведении общесоюзных программ по коллективизации крестьянских хозяйств и культурной революции руководство СССР перекладывало вину за промахи в работе на «враждебные» социалистическому строительству элементы. Постановлением Политбюро ЦК ВКП (б) от 24 января 1929 года религиозные организации были объявлены единственными легально действующими контрреволюционными организациями, имеющими влияние на массы, а постановление ЦИК и СНК СССР «О борьбе с контрреволюционными элементами в руководящих органах религиозных объединений», принятое 11 февраля 1930 года, требовало от местных властей ужесточения мер при регистрации религиозных объединений и исключения из них «кулаков, лишенцев и иных враждебных для советской власти лиц». Другое постановление Политбюро ЦК ВКП (б) от 15 января 1933 года требовало от властей «решительно искоренить контрреволюционные элементы путём заключения в концлагеря на длительный срок, не останавливаясь перед применением высшей меры наказания к наиболее злостным из них».
Исходя из установок центра, аналогичные постановления в Дагестанской АССР были приняты на партийных форумах 1927 – 1929 гг. В мае 1929 г. из ответственных партийных и советских работников республики была образована специальная комиссия «для разработки конкретных мер борьбы против враждебной деятельности мусульманского духовенства». Уже 11 июля 1929 г. бюро Дагестанского обкома ВКП (б) обсудило подготовленные комиссией предложения «О мерах борьбы с антисоветской деятельностью духовно-кулацких группировок в Дагестане», а 13 августа одобрило мероприятия «по борьбе с проявлениями антисоветских элементов из числа мусульманского духовенства и кулаков и ликвидации контрреволюционных организаций и групп духовенства и кулачества»28.
Массовые политические репрессии против духовенства в Дагестанской АССР начались именно в конце 20-х годов. Самые авторитетные религиозные деятели подлежали либо ссылке, либо физическому истреблению. По обвинению в антисоветской деятельности в 1928 г. в районы Усольска (ныне г. Сыктывкар), Сольвычегодска, Котласа Архангельской области было сослано из Дагестана более 800 служителей культа. Крупное уголовное дело № 06599 было сфабриковано в 1928 г. ОГПУ против шейха Али-Хаджи Акушинского и его «контрреволюционной группы» из 66 человек. Советская карательная машина не пощадила и наиболее активных сторонников советской власти. Абусупьян Акаев (Казанищенский) был выслан решением суда 14 декабря 1929 г. и умер в 1931 году в лагере ГУЛАГа под г. Котлас. По приговору тройки НКВД 23 декабря 1937 г. был расстрелян и Хасан Кахибский. Али Каяев был дважды репрессирован и умер в ссылке в Казахстане в 1943 г.
Представителей духовенства репрессировали и как участников антиколхозных восстаний. Многие служители культов, опасаясь репрессий, публично заявляли об отказе исполнять религиозные обязанности, но и это не спасало их от карательных органов государства. По далеко не полным данным, с начала 1930 года по октябрь 1933 года в ДАССР было репрессировано 1212 служителя мусульманского культа. Обвинения против них были стандартными – «за антисоветскую и контрреволюционную деятельность». Они были осуждены по ст. 58 УК РСФСР, сосланы на поселение в Сибирь, Соловки, Казахстан и в Астрахань.
В 1930-е гг. контроль спецслужб над духовенством ужесточился, особенно после известных восстаний. В 1933 году в республике 75 агентов из местных жителей, завербованных Дагестанским отделом ОГПУ, следили за самыми влиятельными религиозными деятелями и общинами мюридов.
Точное количество репрессированных советской властью представителей мусульманского духовенства установить нам не удалось.
Антирелигиозная и атеистическая работа в Дагестане имела свои особенности, связанные с поздним установлением советской власти, отсутствием национальных кадров, массовыми антисоветскими восстаниями, а также огромным влиянием мусульманского духовенства на массы. В начале 20-х годов советское правительство в работе с мусульманами предлагало учитывать национально-религиозные и местные условия. Такой же позиции придерживались и республиканские руководители29.
Основной тон атеистической работе советского государства задавали Политбюро ЦК РКП (б) - ВКП (б) и его структуры ? Агитационно-пропагандистский отдел (АПО) и Комиссия по отделению церкви от государства (КОМОТЦЕРГОР), больше известная как Антирелигиозная комиссия. Они курировали идеологическую работу в СССР, в т. ч. и среди мусульман. Только 11 января 1922 г. и 27 марта 1923 г. Антирелигиозная комиссия (дважды за полтора года) обсудила вопрос о разработке и рассылке на места специального циркуляра о пропаганде среди мусульман, учитывающего их религиозные и национальные особенности.
Поведение республиканских, районных и местных чиновников ДАССР было продиктовано как конъюнктурными соображениями, так и указаниями центральных органов власти, особенно после известных решений XII съезда РКП (б) по национальному вопросу (1923 г.). Начиная с 1923 года по рекомендации Агитационно-пропагандистского отдела ЦК РКП (б) Дагобком РКП (б) регулярно в планах намечает ежегодные антирелигиозные кампании, приуроченные к важнейшим и наиболее популярным среди мусульман праздникам: «Ураза-Байрам», «Курбан-Байрам», «Шахсей-Вахсей», но до конца 20-х гг. они так и не проводились, т. к. тогда обстановка в Советском Дагестане не позволяла вести открытую пропаганду атеистических знаний и критиковать догматы ислама. Вопросы агитационно-пропагандистской работы Дагестанским обкомом партии только в 1927 году обсуждались три раза: 19 ? 25 марта, 23 октября, а также 12 ? 19 ноября. Руководство Дагестанской АССР внимание своих активистов больше обращало на противопоставление «прогрессивного» духовенства «реакционному».
Улучшение атеистической работы с религиозными горцами отдельные работники связывали с «коренизацией» (национализацией) советских кадров. С этой целью правительством республики были созданы специальные комиссии, которые брали на учёт представителей местных национальностей, способных к советской работе, а окружные парткомы обязывали готовить резервы для выдвижения в районные и республиканские аппараты власти.
В 30-е годы агитационно-пропагандистская работа была призвана ещё более ужесточить борьбу против влияния духовенства на проводимые советские мероприятия. В печати стали чаще публиковать сатирические материалы о духовенстве, в которых высмеивались его «скупость, лицемерие и неграмотность», на них писали карикатуры. Не менее важная роль в агитационно-пропагандистской работе отводилась популяризации среди населения сочинений поэтов и писателей на антирелигиозные темы. Духовных лиц стали изображать «паразитами» общества, зарабатывающими на обмане народа, а обряды и традиции были объявлены «суевериями отсталой части населения и пережитками старины».
Особая роль в проведении атеистической пропаганды в СССР принадлежит Союзу воинствующих безбожников (СВБ) (1922 ? 1947), бессменным руководителем которого был известный публицист и партийный деятель Емельян Ярославский. Деятельность СВБ от начала до конца шла под лозунгом «Борьба против религии – борьба за социализм». Первые ячейки Союза воинствующих безбожников начали создаваться в Дагестанской АССР в 1928 году, а 20 – 22 мая 1929 года состоялся первый съезд Дагестанского Совета Союза воинствующих безбожников. Первые ячейки безбожников в Дагестане объединяли только коммунистов и комсомольцев, формально для количества зачислялись и беспартийные активисты, а в учебных заведениях в них принимали курсами и группами студентов и учащихся. По официальным данным в 1932 году в Дагестане числились 843 ячейки СВБ, объединявшие свыше 40 тысяч членов, а на 1 октября 1940 г. насчитывалось 798 ячеек СВБ, в которые входили около 20 тысяч членов. Активисты СВБ больше занимались бумаготворчеством, нежели живой работой по атеистическому воспитанию населения. Тем не менее, в республике сформировался слой активистов-атеистов, которые помогали коммунистической партии проводить идеологическую работу среди масс30.
Важными институтами ислама, обеспечивающими его адептов дополнительными средствами существования и сохраняющими относительную социальную справедливость путём «перераспределения доходов», являются закят (обязательная для мусульман милостыня) и вакфы (движимое и недвижимое имущество, переданное или завещанное мусульманами на религиозные и благотворительные нужды). Духовенство веками распределяло их между нуждающимся по своему усмотрению. Согласно официальным данным, доходы вакфов и закятов в Дагестане за 1925 - 1926 гг. составляли 1 500 000 рублей.
Исходя из декрета СНК РСФСР от 14 мая 1921 г. «Об улучшении постановки дела социального обеспечения рабочих, крестьян и семейств красноармейцев» в целях развития и укрепления «маломощных крестьянских хозяйств» в начале 20-х годов в ДАССР были созданы крестьянские комитеты обществ взаимопомощи (ККОВ). Дагестанский обком РКП (б) своей директивой от 13 апреля 1924 г. запретил выбирать представителей духовенства в кресткомы, а для расширения материальной базы кресткомов принял решение конфисковать в их пользу вакфы и закят. Этот вопрос ЦИК и СНК ДАССР рассматривали ещё 23 июля 1924 г., 31 января 1926 г., 23 января 1927 г., т. к. вызывал противодействие у духовенства и верующих, соответственно и споры среди руководителей. Одобрение ЦК ВКП (б) своей резолюцией от 16 марта 1927 года решения руководства Дагестана о передаче вакфов крестьянским комитетам взаимопомощи прекратил споры. Власти полагали завершить изъятие вакфного имущества в Дагестане к октябрю 1928 г., но в ряде районов республики к тому времени эту кампанию и не начинали, вследствие чего она продолжалась до середины 30-х годов.
Некоторые районные и местные власти вместе с закятными поступлениями и вакфами начали изымать у мечетных общин все ценности. Такие меры властей осуждались на сельских сходах, перераставших в локальные бунты. По некоторым данным, только в 1926 – 1927 гг. органами ЧК в Дагестане было зарегистрировано около 150 выступлений против изъятия вакфов. Это вынудило правительство республики в лице Наркомата юстиции совместно с Наркоматом земледелия 10 февраля 1927 года разработать инструкцию, которая регулировала и уточняла спорные вопросы. Изъятие закята и вакфов в пользу кресткомов нарушало вековые традиции и косвенно задевало материальные интересы представителей духовенства.
Для конфискации вакфов нередко привлекались правоохранительные органы. К концу 1928 г. по республике было национализировано и передано в распоряжение кресткомов вакфное имущество на сумму 212 702 рубля, а также 6 958 десятин земельных угодий, 88 домов, 5 медресе и 42 мельницы. Из изъятой земельной площади 5 500 десятин было распределено среди бедноты, а остальные земли были переданы сельхозартелям. На вырученные от реализации вакфного имущества деньги кресткомы республики сумели приобрести пять тракторов, жатку, сенокосилку, сортировку, три молотилки и 25 плугов. Нередко большая часть дохода от вакфов и закята оседала в карманах чиновников кресткомов в качестве зарплаты или наглым образом присваивалась ими31.
Духовенство и в середине 30-х годов обвинялось властями в пособничестве кулакам и развале колхозов, на него они списывали все свои промахи в работе. Массовое раскулачивание крестьян в Дагестане и политические репрессии против представителей духовенства, проходившие параллельно в 30-е гг., подавили антиколхозные настроения.
Мечети у мусульман Дагестана служили не только местом богослужения и исполнения религиозных обрядов, но и средоточием культурной жизни общины-джамаата, центрами исламского образования. После Февральской и Октябрьской революций число мечетей в Дагестане продолжало расти. По некоторым официальным данным, в конце 20-х гг. в каждом из 1700 аулов Дагестана действовало по три мечети, включая одну пятничную. Отсюда путём подсчётов несложно вывести общее число мечетей свыше 5000.
Чтобы облегчить государству учёт и закрытие мечетей, были внесены изменения в законодательство о культах. Постановление ВЦИК от 17 сентября 1928 г. передавало здания культовых сооружений всех конфессий, включая мечети, государственным культурно-просветительским учреждениям, прежде всего начальным школам и клубам, а инструкция НКВД РСФСР об использовании помещений религиозными объединениями от 23 февраля 1929 г. положило начало их планомерному закрытию и перепрофилированию.
Согласно постановлению ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях», принятому 8 апреля 1929 г., религиозные объединения всех культов подлежали теперь обязательной государственной регистрации. С этого времени верующий мог быть членом только одного (зарегистрированного) религиозного объединения, общества или группы. Постановление № 329 НКВД РСФСР «О регистрации религиозных объединений» от 10 октября 1929 г. обязывало все религиозные объединения перерегистрироваться до 1 мая 1930 г., те, кто не прошли регистрации, считались закрытыми. Учёт и контроль зарегистрированных молитвенных домов передавались в ведение Постоянной комиссии по вопросам религиозных культов или Культовой комиссии, созданной в 1929 г. при Президиуме ВЦИК (1929 - 1934 гг.), которая в апреле 1934 г. стала Общесоюзной комиссией. Комиссия до 1938 г. оставалась единственным государственным органом, на который возлагалась обязанность общего руководства и наблюдения за правильным проведением в жизнь политики партии и правительства в области применения законов о культах. Комиссии по культовым вопросам по всей стране просуществовали до 1938 г., после чего их полномочия были переданы Верховным Советам, образованным по новой советской Конституции 1936 года. Республиканская Культовая комиссия при Президиуме Центрального исполнительного комитета ДАССР была создана 9 июля 1931 г. Её возглавлял нарком юстиции Ибрагим Алиев.
В большинстве сельских районов Дагестана, особенно в отдаленных горных местностях, даже в 1930 г. не приступали к регистрации религиозных объединений и групп, т. к. мусульманские общины не привыкли к такой регламентации жизни государством32.
Юридическим основанием для закрытия считались постановления общих сходов (джамаатов), заверенные подписями членов религиозной общины, т. е. верующих. Такие постановления ЦИК ДАССР санкционировал незамедлительно. Если постановления выносились «просто сельскими земельными обществами» вследствие «нужды в помещениях под культурно-просветительские учреждения» или под административным нажимом, то их должны были подвергать тщательному изучению. В случае несогласия с решением ЦИК ДАССР верующие имели право обжаловать его в четырнадцатидневный срок в Президиуме ВЦИК.
Инициативу закрытия мечетей нередко брали на себя первые лица районов, советские чиновники и даже районные судьи, обязанные по своей должности следить за соблюдением советского законодательства о культах.
В публичных советских кампаниях и мероприятиях широко использовали заранее подготовленных активистов, которые должны были поддерживать инициативу «снизу». Пытаясь выдать свои директивные действия в ответ на требования из центра за свободное волеизъявление масс, сельские и районные власти рапортовали наверх о случаях добровольного отказа верующих от исполнения религиозных обрядов и посещения мечетей. Бывали случаи, когда советские работники подделывали подписи верующих под решениями о согласии закрыть мечети.
Директивное закрытие мечетей вызывало глухое недовольство, а порой и открытое сопротивление верующих. Комиссии по религиозным культам при ВЦИК и ЦИК СССР получали сотни жалоб верующих разных вероисповеданий, сообщавших о случаях нарушения их «конституционных прав», в частности и из Дагестанской АССР33.
Некоторое послабление по отношению к религии произошло, в частности, после появления тезисов ЦК ВКП (б) «О недопустимости искажения партийной линии в области борьбы с религией» в июне 1929 г. и знаменитого постановления ЦК ВКП (б) «О борьбе с искривлениями партийной линии в колхозном движении» от 14 марта 1930 г. В постановлении ЦК осуждалась практика закрытия церквей без согласия трудящихся и подчёркивалось, что это затрудняет решение народно-хозяйственных вопросов, мешает освобождению трудящихся масс от влияния религии и усиливает позиции религиозных организаций. В ответ на постановление ЦК ВКП (б) Наркомат юстиции ДАССР издал 9 апреля 1930 г. циркуляр, регулирующий порядок привлечения должностных лиц к ответственности «за искажение директив правительства в вопросах закрытия мечетей».
Основная масса молитвенных зданий всех исповеданий в Дагестанской АССР была закрыта при перерегистрации в конце 1930-х годов, когда Конституция 1936 г. закрепило декларированное советской властью завершение строительства социалистического общества в СССР. По выявленным нами в архивах данным в 1941 г. было закрыто ещё 8 мечетей. Не все закрытые культовые здания использовались в культурно-просветительских и хозяйственных целях. Большинство из них годами находилось под замком, постепенно ветшая и разрушаясь. Согласно отчёту ЦИК ДАССР Комиссии ЦИК СССР на 1 января 1936 г., из 168 закрытых молитвенных зданий лишь 39 мечетей были переоборудованы под культурно-просветительские учреждения, 45 из них были превращены в складские помещения, а 84 закрытые мечети никак не использовались.
Веками мусульманское духовенство в Дагестане контролировало не только духовную, но и повседневную жизнь горцев, их быт, образование, регулировало взаимоотношения между ними на основе адатов и шариата. В годы революций и гражданской войны (1917 - 1921) противостоящие политические силы края заручались поддержкой самых влиятельных представителей духовенства, а социалисты и большевики умело их разобщили и использовали в своих политических интересах.
В Дагестане в неприкосновенности были все институты ислама мечети, мектебы и медресе, вакфы и закяты, шариатские суды, одним словом, мусульмане пользовались религиозно-культурной автономией. Количество мусульманских учреждений и институтов стало расти в обозначенный период. В Дагестане в отличии от других регионов России всегда строились мечети, открывались новые мектебы и медресе, создавались шариатские суды, росло число суфийских шейхов, а общины их мюридов пополнялись новыми членами за счёт женщин и молодёжи. В разных районах Дагестана общества-джамааты продолжали выдвигать духовных лиц в представительные органы , Власти пытались использовать духовенство не только для проведения внутриполитических мероприятий, но и при планировании внешнеполитических акций.
После установления советской власти в Дагестане, духовенство рассматривалось властями противником советского строительства (особенно созданию колхозов и открытию советских школ), своим идеологическим конкурентом, поэтому для её вытеснения из общественно-политической жизни применялись все средства и методы давления (идеологические и административные), в том числе и политические репрессии. Издаваемые партийными и советскими органами власти постановления, ущемлявшие права и свободы духовенства и верующих, плохо выполнялись на местах. Некоторые общества-дажмааты защищали своих духовных наставников от произвола властей.
Религиозная политика до середины 30-х гг. осуществлялась разными наркоматами и правоохранительными органами. Республиканские и районные власти постоянно сталкивались с многочисленными инструкциями и циркулярами разных наркоматов. Лишь постановление ВЦИК и СНК от 8 апреля 1929 г. ликвидировало разнобой в религиозных законах. Нередко характер взаимоотношений между институтами власти и духовенством зависел от того, какой чиновник ведал религиозными вопросами. Антирелигиозные меры в Дагестане реализовывались чрезвычайно сложно. Достаточно сказать, что один и тот же вопрос партийными организациями и исполнительными органами власти обсуждался в течение одного года несколько раз. Осуществление в Дагестане задач культурой революции и коллективизация сельского хозяйства совпали с антирелигиозными мероприятиями, что вызвало локальные очаги восстания в 30-е годы, возглавившие духовенством.
Жёсткая конфессиональная политика советского государства, направленная на секуляризацию религии у верующих, имело в преимущественно мусульманском Дагестане двойственное значение. С одной стороны, она породила несколько поколений людей, полностью забывших о своих мусульманских корнях, не умеющих читать и не желающих знать самые простые молитвы и обряды. С другой стороны, за десятилетия советского атеизма, удалось вырвать верующих из-под влияния духовенства и приобщить людей к светской культуре.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1 Ханбабаев К.М. Суфизм в Дагестане Ростов н/Д, 2001 С. 72
2 Абдулатипов Р.-Г. Кавказская цивилизация: самобытность и ценность // Научная мысль Кавказа. 1995, - №1. С.35-42
3 Мугадиев 3. Д. Северокавкаэский мюридизм: истоки и современность. Махачкала, 1989. С. 64
4 Бушуев С. К. Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля. М.-Л., 1939. С. 115
5 Абдуллаев А.Н.. Мыслитель Дагестана XIX- начала XX вв. Махачкала 2003 С. 97
6 Коркмасов М. Знамена горских воинов // Родина. 1994. N3-4. С. 77
7 Магомедов P.M. Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля. Махачкала, 1939. С. 60
8 Даниялов А.Д. О движении горцев Дагестана и Чечни под руководством Шамиля. Махачкала, 1966. С. 25-26
9 Акаев В. X. Ислам: социокультурная реальность на Северном Кавказе Традиционализм и модернизация. Грозный, 2003 С. 64
10 Смирнов Н.А. Мюридизм на Кавказе. М., 1963. С. 58
11 Салаходинова Г. В. Политика российского правительства в отношении мусульманского духовенства на Северном Кавказе (вторая половина XIX начало XX века)// Ежеквартальный рецензируемый и реферируемый научный журнал «Вестник АТУ» - 2006 - №4 (23) - с. 47-50
12 Арапов Д.Ю.. Ислам в Российской империи. Москва М., 2001 С. 104
13 Бербеков X. М. Переход к социализму народов Дагестана –Махачкала , 1964 С. 164
14 Матвеев В. А. Российское мусульманство на Северном Кавказе: исторические аспекты проблемы / под ред. В. Б. Виноградова // Практические опыты исторического регионоведения. Вып 44. -Армавир Ростов -на-Дону, 2004 С. 88
15 Акаев В. X. Ислам и горские адаты на Северном Кавказе. // Традиции и модернизация на Северном Кавказе. Ростов на Дону, 2003 С. 11
16 Абдулатипов Р.-Г. Кавказская цивилизация: самобытность и ценность // Научная мысль Кавказа. 1995, - №1. С.35-42
17 Кудрявцев А.В. Ислам на Северном Кавказе // Постсоветское мусульманское пространство: Религия, политика, идеология. М., 1994 С. 60
18 Исмаилов А. Ш., Ханбабаев К. М., Рагимов ЧА. А. Религии в Дагестане: история и современно состояние. — Махачкала, 2007 С. 109
19 Багиров М.Д. К вопросу о характере движения мюридизма и Шамиля. М., 1950. С.8
20 Алиев У. Очерки революционного движения в Дагестане . Ростов-на-Дону, 1927 С. 211
21 Ибрагимов Г. Антирелигиозная пропаганда среди молодежи восточных национальностей. // Антирелигиозник. 1929, - №5, С. 80-86
22 Лившиц Г. М. Очерки по истории атеизма в СССР в 1920-1930-е гг. -Минск, 1985
23 Авксентьев Я. Т, Ислам на Северном Кавказе. Махачкала, 1984 С. 83
24 Бобровников О. В. Шариатские суды // Ислам на территории бывшей Российской империи. Вып.1. — М., 1998 С. 164
25 Ланда Р. Г. Ислам в истории России. М., 1995 С. 84
26 Дорджиева Д. А. Репрессии против духовенства в Дагестане (19171940-е гг.): Ставрополь, 2007 С. 114
27 Кратов Е. В. Ислам в Северо-Кавказском крае (1924-1934 гг.)// Гуманитарная мысль Юга России. 2005. - №1. - с. 109-117
28 Мамсиров X. Б. Советская власть и мусульманская система образования в 20-е гг. XX века // Известия ВУЗов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки 2004. - №2. С.32-39
29 Аликберов А. Суфизм и его разновидности в Дагестане. Махачкала, 1994 С. 103
30 Вагабов М. В., Вагабов Н. М. Ислам: история и современность.
Махачкала. 2002 С. 79
31 Вагабов М. В., Вагабов Н. М. Ислам и вопросы атеистического воспитания. М., 1988 С. 68
32 Одинцов М. И. Государство и церковь (История взаимоотношений 1917-1938 гг.). — М., 1991 С. 164
33 Султан-Галиев М. Методы антирелигиозной пропаганды среди мусульман.-М., 1923 С. 50