Монголы, татары, Золотая Орда и Булгария. Автор: А.Х. Халиков.

Печатается по решению Редакционно-издательского совета
Академии наук Татарстана

Рецензенты:      профессор А. Г. Мухамадеев,

кандидат исторических наук Г. М. Давлетшин

Книга посвящена истории государства Золотая Орда, его взаи­моотношениям с Волжской Булгарией. В ней раскрывается борьба булгар и связанных с ними народов с татаро-монголами, процесс создания Золотой Орды и вхождения в иее Булгарин, история последней в золотоордынское время вплоть до образования Казан­ского княжества. Освещаются вопросы формирования культуры татарского и многих тюркоязычных народов, булгаро-русских взаи­моотношений.

Книга рассчитана как на историков, так и на широкий круг читателей.

Автор выражает благодарность М. X. Галиуллину за содей­ствие в издании этой книги.

© Издательство «Фэн», 1994

 

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

В 1230—40-е годы происходит тяжелейшая катастро­фа для булгар и других народов Евразии, вызванная монгольским или, как принято ныне говорить, татаро- монгольским нашествием. Начинается новая эпоха и в истории Татарстана и предков татарского народа. Эту эпоху нельзя расценивать однозначно, хотя бы уже по­тому, что она приводит к появлению имени татар, име­ни, которое в настоящее время носит современный та­тарский народ. Как все это начиналось, что принесло монгольское нашествие для Булгарин, как и откуда появилось имя татар — на эти вопросы читатель, в ка­кой-то мере, получит ответ в настоящей книге из серии «История Татарстана и татарского народа».

На протяжении веков эта сложная проблема вызы­вала интерес не только у ученых, но и у самых широких слоев народа. Уже в таком раннем сочинении историко­летописного характера, как «Казанская история», со­ставленном как панегирик завоеванию Казани в 1552 г., обращается внимание на покорение региона бывшей Булгарин — будущего Татарстана — монгола­ми или татарами. В булгаро-татарских народных пове­ствованиях типа исторических сказаний, байтов, преда­ний монгольское завоевание Булгарин почти всегда вызывает резкое осуждение, но созданная в результате завоевания страна, известная тогда под именем «Дешт-и Кыпчак», а позднее получившая название Золотая Ор­да, история монгольских и ордынских ханов нередко принимают и положительную окраску. Примечательно в связи с этим определение Орды как.Золотого престола (Алтын тэхет), идеализация не только Тимура, но и Чингис хана и др.

В XVIII — начале XIX вв. история монгольских на­шествий и Золотой Орды вызывает интерес у первых профессиональных историков, прежде всего В. Н. Тати­щева и Н. М. Карамзина, которые, однако, в своих сочи­нениях почти не касаются истории Булгарин в связи с Ордой. Эта проблема и в дальнейшем не волнует исто­риков, хотя на нее обращено внимание в конкурсной записке Российской Академии наук, объявившей в 1826—1832 гг. конкурс на написание работы по «Исто­рии Улуса Джучи, или так называемой Золотой Орды». Лишь позднее, в 70-е годы XIX века, профессор Казан­ского университета С. М. Шпилевский, а затем и пер­вый татарский историк Ш. Марджани поставили вопрос о необходимости изучения истории Булгарин периода монгольского нашествия и Золотой Орды. Ими были собраны интересные исторические, историко-повествова­тельные и отчасти археолого-нумизматические сведения.

В начале XX века вопросы истории Булгарин в связи с монголами и Ордой были подняты в трудах татарских историков Г. Ахмарова и особенно Г. Губайдуллина. Однако крайне слабая изученность источников, прежде всего археологических, нумизматических и эпиграфиче­ских, оставляла открытыми многие из этих вопросов.

Еще в довоенный период на это обратил внимание А. П. Смирнов, который в конце 30-х годов начал плано­мерные исследования археологических памятников Волжской Булгарин, особенно Болгарского городища, ведущиеся до сих пор. В результате была, можно ска­зать, практически открыта история и материальная культура Булгарин и Болгарского городища XIII— XIV вв., что находит отражение в трудах работающих там экспедиций, особенно в последних, имеющих серий­ное название изданиях «Город Болгар».

В начале 40-х годов к проблеме источников по исто­рии Булгарин периода Золотой Орды обратился Н. Ф. Калинин, возглавивший комиссию по булгарским эпиграфическим памятникам, относящимся в основном к XIII—XIV векам. Ему и его ученику Г. В. Юсупову удалось собрать сведения по нескольким сотням булгар- ских эпиграфических памятников, раскиданным на тер­ритории Среднего Поволжья и Нижнего Прикамья. Эта работа, ныне продолжаемая Ф. С. Хакимзяновым и Д. Г. Мухамедшиным, открыла новый и весьма досто­верный источник по истории языка, культуры, искусства Булгарин ордынского времени.

Н- Ф. Калинину принадлежит также инициатива сплошного археологического обследования территории современного Татарстана, осуществленного под его ру­ководством в 1945—1949 гг. и продолженного его учени­ками В. Ф. Генингом, А. X. Халиковым, Т. А. Хлебнико­вой и др. в последующие годы. В результате только на территории Татарстана выявлено несколько сотен бул- гарских памятников золотоордынского периода, что да­ло реальную основу для более углубленного изучения истории Булгарин этого времени. Один из продолжа­телей этого дела Р. Г. Фахрутдинов на основе картогра­фирования таких памятников составил примерную схе­му территории Булгарин в золотоордынское время и показал ее динамику.

Значительную часть этих памятников составили кла­ды булгаро-татарских монет XIII—XIV вв., изучение которых было начато еще академиком X. Д. Френом, а в последующем очень активно продолжено А. Б. Була­товым, С. А. Яниной, Г. А. Федоровым-Давыдовым и особенно А. Г. Мухаммадиевым.

Еще в предвоенные годы казанско-татарская обще­ственность в лице одного из крупнейших литераторов и историков Н. Исанбета обратила внимание на весьма слабое использование в изучении истории и культуры предков татарского народа исторических преданий и байтов. С этой целью была предложена публикация на страницах литературного журнала булгаро-кыпчакского эпоса «Идегей». Однако эта публикация вызвала шови­нистический угар в московских верхах, в результате че­го 9 августа 1944 г. было принято постановление ЦК ВКП(б) об ошибках в идеологической деятельности Татарского обкома ВКП(б). Постановление это, хотя и резко ограничивало возможность комплексного и рас­ширенного изучения проблем, связанных с историей мон­гольского нашествия и послемонгольских государств на территории СССР, тем не менее подтолкнуло к активи­зации изучения вопросов этнической истории, особенно татарского и связанных с ним народов, и собственно Золотой Орды.

Одним из первых шагов в этом , направлении следует считать проведение в 1946 г. в Москве научной сессии Академии наук, посвященной этногенезу казанских та­тар, а также появление ряда специальных работ казан­ского историка X. Г. Гимади, в том числе его обширной статьи «Народы Среднего Поволжья в период господ­ства Золотой Орды», опубликованной в 1948 г. В конце 40-х и начале 50-х годов были изданы и солидные моно­графии, такие, как «Золотая Орда и ее падение» Б. Д. Грекова и А. Ю. Якубовского (М., 1950), «Волж­ская Булгария» А. П. Смирнова (М., 1951), «Золотая Орда. Монголы на Руси. 1223—1502» Б. Шпулера (на немецком языке. Лейпциг, 1943). Несколько позднее вы­шла обобщающая монография М. Г. Сафаргалиева «Рас­пад Золотой Орды» (Саранск, 1960).

Но во всех этих монографиях крайне слабо раскры­вались общественные отношения и социальный строй Булгарин и Золотой Орды, да и археологические ис­точники были практически не расчленены на домонголь­ский и ордынский, оседло-поселенческий и кочевниче­ский периоды. В то же время еще в середине XIX века профессор Казанского университета Н. Березин опуб­ликовал очень важные для понимания общественных отношений в Орде ярлыки ордынских ханов, а в 1940 г. в Турции была издана книга татарского историка-эми- гранта А. Н. Курата, где были опубликованы двадцать таких ярлыков.

В 70-е годы эта работа была продолжена М. А. Ус­мановым, опубликовавшим книгу «Жалованные акты Джучиева улуса XIV—XV вв.» (Казань, 1979). Их ин­терпретацию дал крупнейший современный исследоваг- тель истории и культуры Золотой Орды Г. А. Федоров- Давыдов в своих работах «Общественный строй Золотой Орды» (М., 1973) и «Золотая Орда и ее предшественни­ки» (на немецком языке, Лейпциг, 1972). Последнему, с начала 60-х годов возглавившему археологическое изучение и самой Золотой Орды и ее кочевнического окружения, принадлежит и честь археологического раз­деления оседлой и кочевнической культур (см. его ра­боты «Кочевники Восточной Европы под властью золо­тоордынских ханов» (М., 1966), «Монгольское завоева­ние и Золотая Орда* (в кн. «Степи Евразии в эпоху средневековья», М., 1981).

Еще в 1940 г. была опубликована важная работа А. В. Насонова «Монголы и Русь. История татарской политики на Руси». Ее продолжением можно считать коллективную монографию «Татаро-монголы в Азии и Европе» (М., 1970), а также книгу И. Б. Грекова «Вос­

 

точная Европа н упадок Золотой Орды. (На рубеже XIV—XV вв.)» (М., 1975).

Нельзя не отметить также оживление работ в об­ласти изучения духовной культуры Булгарин в период Золотой Орды, ее искусства, архитектуры. Здесь, кроме общих исследований типа I тома «Истории татарской литературы» (на татарском языке, Казань, 1984), сле­дует отметить работы С. С. Айдарова, Ш. 111. Абилова, Г. М. Давлетшина, Д. К. Валеевой и др.

Все эти исследования и легли в основу предлагаемой третьей книги. Автору ее, начиная с 1948—1949 гг., до­велось под руководством Н. Ф. Калинина и А. П. Смир­нова, а затем и самостоятельно участвовать в исследо­вании многих археологических памятников Булгарин этой поры, а также быть автором ряда работ, в том числе и по истории Татарстана этого времени — см.: «История Татарской АССР» (Казань, 1966), «Проис­хождение татарского народа» (Казань, 1978), «Татар­ский народ и его предки» (Казань, 1989), «Булгары, Казань и татары Среднего Поволжья и Приуралья в ис­тории России», «500 русских фамилий булгаро-татар­ского происхождения» (Казань, 1992), «Кто мы — бул­гары или татары?» (Казань, 1992) и др.

 

 

 

Глава I

МОНГОЛЫ, ТАТАРЫ И ИХ ЗАВОЕВАНИЯ

ткуда и как появилось имя татар, что оно обозначает, как, почему и кем это имя было принесено в Европу и на какие народы и почему оно стало распространяться и закрепляться? Ниже мы постараемся ответить на эти важные для современного татар­ского народа вопросы.

Еще в первой половине XIII века было предложено несколько этимоло­гических разъяснений слова «татар». Так, в армянской рукописи 1248 года сообщается, что татары — это народ «стрелков», кото­рых называли «острыми» и «легкими», или «тур» и «ар», отсюда получается «татар». По сообщению итальянско­го монаха Плано Карнини, побывавшего в Монголии в 1245—1247 гг., среди монгол были так называемые «Су- Монгал», то есть водяные монгалы, сами же себя они именовали татарами от некоей реки, которая течет через их страну и называется «Татар». Еще раньше это пред­положение, ссылаясь на слова русского священника, вы­сказал венгерский монах Юлиан, непосредственно столк­нувшийся с монголо-татарами в 1236—1237 гг. Он пи­сал, что «татары — это мадианиты, которые... поселились близ некоей реки по имени Тартар (Thartar), почему и названы татарами». Тогда же, точнее, в 1241 году, имя татар становится известным и в Западной Европе, при­чем в форме «тартар», что означало «выходцы из ада (преисподней)». В XIV—XVII вв. европейские ученые именем «tartar» называли практически всех кочевников и даже распространяли это имя на русские земли.

Форму «тартар» («тартыр») по отношению к имени «татар» и ее этимологии принимают и некоторые уче­ные, в том числе и современные. Например, И. Н. Бере­
зин полагал, что имя «татар» произошло от первона­чального названия татар, которое звучало как «тартыр», что можно перевести как «тянущий», «влекущий» или «человек, который тянет». Недавно Р. Ахметьянов, со­глашаясь с первоначальным звучанием слова «татар» как «тартыр», попытался этимологизировать его как «царь царей». Однако то, что во всех непосредственных источниках, связанных с татарами, имя последних везде звучит как «татар», а не «тартар», заставляет предпо­лагать, что первоначальным словом, очевидно, было «татар».

Написавший в XVII веке «Родословное древо тюр­ков» Абул-Гази считал, что первоначальное слово «та­тар» было именем одного из тюркских ханов, а затем оно стало именем народа. Н. М. Карамзин пытался вы­вести слово «татар» от названия идола, которому покло­нялись якуты. Но это, очевидно, недоразумение, ибо идола с таким названием у якутов нет, хотя есть не­сколько схожее слово «дьяда» (у эвенков) и «сата» (у якутов), обозначающее волшебный камень, вызываю­щий дождь, лечащий болезни и т. п. Возможно, «дьяда» сходно со словами да-да или да-дань, та-та и та-тань — так китайские источники называют собственно татар еще дочингизидовской эпохи. Этимологию слитного сло­ва «татар» пытались раскрыть и другие ученые. Л. 3. Будагов, например, полагал, что слово «татар» обозначало в Персии и Турции понятие «гонец», «курь­ер», к чему в наше время присоединяется и Н. А. Бас­каков, для большей убедительности сопоставляющий слово «татар» с калмыцким «татр» и чувашским «ту- дар», обозначающими понятие «заика».

Есть и другие этимологические попытки. Например, А. А. Сухарев полагал, что этноним «татар» образовал­ся из двух слов — «тау» (гора) и «тар» — «тор» (жить) и таким образом означает жителей гор. Более близок к истине, вероятно, Д. Е. Еремеев, который считает, что «татар» прежде всего является этнонимом тюркоязыч­ным и, как и все тюркские этнонимы, относится к назва­ниям народов и племен, имеющих окончание — ар: та­тар, хазар, булгар, авар, маджар, кангар, сувар, кабар и др. Далее он пишет, что окончание — ар в этих этно­нимах восходит к слову ар (эр) — ир, означающему «человек». Действительно, во многих современных тюрк­ских языках слово эр/ир сохраняет близкое значение — «мужчина, муж». Первый компонент тат можно сопо­ставить с одним из названий древнего иранского насе­ления. Как сообщает в XI веке Махмуд Кашгари, «тата­рами тюрки называют тех, кто говорит на фарси...» Кроме того, татарами тюрки называли и других сосе­дей — китайцев и уйгуров. Первоначальное значение слова «тат» было, скорее всего, «иранец», «говорящий по- ирански», но затем этим словом стали «обозначать всех чужестранцев, чужаков». Действительно, на древ­нетюркском языке «тат» обозначает «чужеземец, инопле­менник». Этнографы считают, что такая практика — называние иноплеменников «чужими» (ср. русское сло­во «немец» — «не мы» и т. п.) характерно для ранних форм этнонимии и этнического самосознания. Если мы примем такое понимание слова татар, как чужеродный, иноплеменник, то могут быть поняты некоторые спор­ные вопросы ранней истории и последующего распрост­ранения этого имени.

Когда появляется и каким образом начинает упо­требляться этот этноним? Некоторые авторы, в част­ности Л. Н. Гумилев, М. 3. Закиев — сторонники ран­него его упоминания. Так, М. 3. Закиев, ссылаясь на популярную книгу Дж. Неру «Взгляд на всемирную ис­торию», считает, что уже в III веке до н. э. татары не­прерывно штурмовали Китай. Л. Н. Гумилев, исходя из китайских источников, полагает, что в VI веке н. э. «тридцать татарских племен, носивших у китайских гео­графов имя «шивей» и говоривших на монгольском языке, обитали к востоку от тюрков». Однако наиболее ранние сведения о племени татар появляются в китай­ских источниках, которые называют их да-да, не ранее XII—XIII вв. (см. сообщение старой танской географи­ческой хроники «Цзю Тан Шу» о племенах «цзю син дада» (татары девяти фамилий), живших на рубеже XII—XIII вв. н. э. в округе Яныпань, который распола­гался на территории уезда Хуэйля.

Конкретное же название «татары» впервые отмеча­ется в орхонской надписи Кюль-тегина 731—732 гг., где указывается, что на похороны Кюль-тегина пришли мно­гие народы: «авар, рим, кыргыз, уч-курыкан, отуз-татар, кытан, татибы». С. М. Кляшторный, также считающий, что первое упоминание племени «татар» отмечается в надписи Кюль-тегина, полагает, что оно относится ко второй половине VI века, когда представители «отуз- татар» (тридцати племен татар) участвовали в похоро­нах первых тюркских каганов. Есть также сведения об участии девяти племен татар (токуз-татар) вместе с де­вятью племенами огузов (токуз-огузы) в восстании 723—724 года против Бильге-Кагана. Предполагается, что в это время, т. е. в XIII веке, племена под названием «тридцати татар» жили на северо-востоке Монголии, а «девять татар» — в Уйгурском каганате. Известно, что у последних был и свой предводитель, носивший имя «Aslan ара Tegin». В середине IX века токуз-татары вместе с огузами бежали в Восточный Туркестан. Но в X веке татары, происходящие от особого рода «ша-то», т. е. конфедерации западных тюрков, обитавших, по неко­торым данным, в районе Ферганы на бывшей террито­рии усуней, захватили Северный Китай.

Здесь мы сталкиваемся с еще одной проблемой — кто такие были древние «татары» в этническом отношении? По китайским источникам, татары были родственниками монгол. Источники сообщают: «...от Тюрка родились два близнеца: Татар и Монгол, которым отец их Илли-хан поделил Тюркестан — первому дал восточную половину, а второму — западную». По мнению Л. Н. Гумилева, для ранних татар был свойственен классический мон­голоидный антропологический тип и монгольский язык, тогда как собственно монголы были светловолосые и даже голубоглазые. Но вскоре все переменилось. Уже в X—XI вв. татарами стали называть и многие другие пле­мена.

Персидское анонимное сочинение «Худуд ал-Алем», написанное в X веке, но широко использовавшее более ранние сведения, сообщает, что «татары также являются одним из племени тогузгузов...», а тогузгузы — «самые богатые среди (всех) тюрков». Область тогузгузов тогда располагалась к востоку и югу от Тюркского каганата (хырхызов), к западу от Китая и к северу от Тибета, т. е. примерно на территории современной Монголии.

В источниках XI века, например, в сочинении Гарди- зи «Украшение известий», написанном в 1050—1052 гг., сообщается, что тюрки-кимаки происходят от «Шада — младшего сына начальника татар, живших на берегу р. Иртыш, и людей — родственников татар из родов Ими, Имен, Татар, Баяндер, Кипчак, Ланиказ, Аджлад». К этому же мнению склоняется и крупнейший ученый-тюр­колог XI века Махмуд Кашгари, отмечающий в несколь­ких местах своего знаменитого словаря, что татары — тюркское племя. Вместе с тем показательно его замеча­ние, что «племена ябак, татар, басмил — каждое имеет свой язык, но они хорошо знают тюркский». Это замеча­ние дало основание В. В. Бартольду утверждать, что та­тары в XI веке были не тюркоязычнымн, а монголоязыч­ными племенами, жившими где-то в горах Уту-гэна (Хан- гая) в верховьях Бин-Хема, одного из истоков Енисея. В XII — начале XIII вв. под именем татар известно уже значительно большее число племен. Так, Мухаммад ибн Бекран в своем географическом сочинении Джи-ханаме (Книга о мире), написанном в начале XIII века, сообща­ет, что около середины XI века, «не принявшими ислам среди тюрков остались татары и хитаи, они в областях Сина». Он же говорит, описывая события начала XIII века, что «большое племя татар в древности вышло из своей страны у границ Сина и поселилось в тылу страны Туркестан. Между ними и хитаями была вражда и войны».

Целиком идею о тюркоязычности татар принимает и С. М. Кляшторный, который полагает, что в X—XI вв. на восточных окраинах тюркоязычного мира образовались два татарских государства: Ганьсу в Восточном Турке­стане (Уйгурстане) и Ляо в Северном Китае. Все прост­ранство между ними почти в 2 тыс. км называлось татар­ской степью. В XII—XIII вв. эта степь была занята мон­голами и вследствие этого и на них распространилось имя татар, хотя сами монголы так себя вначале не назы­вали.

По мнению монгольских историков, особенно Ш. Сан- дага, уже в XII веке значительная группа племен под именем «татары» жила среди собственно монгольских племен на территории современной Монголии. Кочевья татар располагались на востоке, в основном в районе озер Буин-Нур и Кулун-Нур. Татары в XII веке были вассалами Китая (цзиньских императоров) и даже вместе с китайскими войсками в 1164 году нанесли мон­голам крупное поражение в районе Буир-Нура. С этого времени и началась ожесточенная борьба собственно монгол с татарами, настолько ожесточенная, что Есугай- багатур, отец Тимучина (Чингис-хана) дал ему имя Тимучин, что означает по-тюркски (кузнец или, иноска-

Чингис-хак

 

 

зательно, железный) в честь захваченного им в плен та­тарского предводителя Тэмуджин-уге.

Как пишет Л. И- Гумилев в книге «Древняя Русь и Великая степь» (М., 1989, с. 389), «исходя из собира­тельного значения термина «татар», средневековые ис­торики рассматривали монголов как часть татар, так как до XII в. гегемония среди племен Восточной Монго­лии принадлежала именно последним».

В самом конце XII века, точнее в 1198 году, татары подняли восстание против китайского засилия. Очевид­но, именно эти события имеются в виду и в сообщении Бекрана. Он пишет, что «китайские войска, объединив­шись с войсками кэркитов и собственно монгол, возглав­ляемых уже Тимучином (Чингисханом), нанесли тата­рам в долине р. Улджи (современная р. Улдза на севе­ро-востоке Монголии) жестокое поражение». Часть та­тар, вероятно, именно в это время ушла на запад и «поселилась в тылу страны Туркестан», а их царь Кутлу- хан (Кучлук) вместе с войсками хорезмшаха Мухамме­да сумел нанести поражение китайским войскам.

Оставшиеся на востоке татары, состоявшие из племен алухай, дудаут, алчи и чаган, попытались объединиться, но вскоре, в 1202, а затем окончательно в 1204 году были полностью разбиты монголами. Победа была настолько выдающаяся (тем более, что Тнмучин разгро­мил и других непокорных, в том числе найманов, мерки- тов и кэриетов), что в 1206 году, в год Барса, специаль­но собравшийся курултай объявил Тимучина единствен­ным и могущественным предводителем во всей монгольской степи, над всеми монгольскими и остатками татарских племен и нарек его Чингис-ханом, т. е. ханом вселенной.

С этого времени имя «татар» в исторических доку­ментах уже не фигурирует как самостоятельная этниче­ская группа. Произошла своеобразная модификация этнонима «татары», или своеобразный камуфляж, когда на собственно монгол распространилось имя татар, а остатки татар стали, наоборот, именоваться монголами.

Действительно, синхронные китайские источники, на­пример, «Мэн-да Бэй-лу» и «Хэй-до ши-мое» уже не знают монгол, а все монгольские и связанные с ними племена называют татарами и отмечают, что «их имеет­ся три рода: черные, белые и дикие. Так называемые белые татары несколько более тонкой наружности, веж­ливы и почитают родителей... Так называемые дикие та­тары весьма бедны, да еще примитивны и не обладают никакими способностями... Нынешний император Чин- гис, а также все (его) полководцы, министры н санов­ники являются черными татарами». Белыми татарами (бай да-да) назывались, скорее всего, тюркоязычные онгуты, жившие на северо-востоке Китая. Возможно, часть их на рубеже XII—XIII вв. переселилась в Турке­стан. Дикими татарами назывались тунгусо-манчжур­ские племена севера, а черные татары (хэй-да) — это настоящие монголы. Все эти группы населения объеди­няются, особенно в глазах иностранцев, под общим име­нем татар. Очень четко это еще в XIX веке подметил выдающийся казанский ученый Шихабутдин Марджани. Он писал, что после объединения Чингис-ханом всех разрозненных монгольских и «разных татарских пле­мен» название «магул», как название рода, вышло из употребления, осталось название «татар» как общее название для всех племен, хотя основной род, по суще­ству, монгольский».

 

Название «татары» еще более прикрепляется к мон­голам и вместе с ними проникает в Европу после того, как Чингис-хан и чингизиды в 1210—1240 гг. предпри­няли завоевание Азии и Европы, т. е. большинства зе­мель Старого Света. В 1210—1227 гг. Чингис-хан парал­лельно с завоеванием северных (к северу от р. Хуанхэ) районов Китая, где к окончательной покорности были приведены и остатки белых татар, начинает наступление на запад. Как сообщает уже упомянутый Бек- ран, в 1208 году «на Кутлу-хана найманского хана Куч- лука, царя первых татар, обрушилось нашествие других татар, которые опустошили мир и царь которых — Чин­гисхан Тимучин». Таким образом, в 1210—1220 гг. с та­тарами (Кучлук был убит в 1218 году) было покончено, но имя татар сохранилось. Более того, это имя практи­чески перешло и на монгольскую знать.

В связи с этим любопытно сообщение «Мэн-да Бей- лу» о том, что, хотя монголы и «обозначают название династии как «великое монгольское государство», но очевидцы нередко замечали, как знатные люди, напри­мер, наместник Чингис-хана в Китае Мухали (умер в 1223 году) «каждый раз сам называл себя «мы, татары», все их сановники и командующие также называли себя «мы, татары». К тому же в монгольских войсках, бро­шенных на завоевание Китая, Восточного Туркестана, Средней Азии и других западных стран, значительную роль играли выходцы из собственно татар или называв­шихся татарами уйгуров. Так, Рашид-ад-дин, пишет, что «из этого татарского народа, как во время Чингис-хана, так и после него, многие стали великими и уважаемыми эмирами и доверенными государства». Среди них осо­бенно выделялись представители племени «онгут», или белых татар, обычно входившие в лучшую гвардию мон­гольских войск. Известно также, что по постановлению Чингис-хана все покоренные народы, в том числе и уй­гуры (белые татары — А. X.), должны были поставлять воинов в его войска. По свидетельству Рашид-ад-дина, войска, собранные «из уйгуров, карлуков, туркмен, каш- гарцев и кучарцев, под командованием темника Мелик- шаха сражались на стороне Чингис-хана в Хорасане». Показательно, что многие из них, относящиеся к тюрк­ским родам, «назывались татарами». Все это хорошо согласуется с утверждением Гильома Рубрука в середи­не XIII века, что «Чингис повсюду посылал вперед та­тар, и отсюда распространилось их имя, так как везде кричали: «Вот идут татары».

Действительно, все персидские, арабские, армянские, русские и европейские источники того времени называют это нашествие татарским, а монгол, являющихся движу­щей силой нашествия, татарами. Мусульманские авто­ры, современники монгольского нашествия Ибн-ал-Асир и Мухаммад ан-Нисави знают только имя татар (см. «Рассказ о проклятых татарах» Нисави). То же отно­сится и к армянским источникам. Начиная с 1220 года, с первого знакомства армян и других народов Закав­казья с ужасами монгольского нашествия, монголы здесь известны в основном под именем татар. Армянские син­хронные источники сообщают: «Появились с востока не­известные варварские племена, которых называют тата­рами» (Памятная записка Грнгора Снсешш). «В году 669 армянского летоисчисления 1220 г. 20 тысяч татар вышли из страны Чина и Мачина Китая и дошли до области Гугарк (Южная Армения). Разоряя все на пу­ти, они достигли Тбхиса (Тбилиси)» (из «Летописи Се- бастацы»).

Вместе с тем следует отметить значительно большую осведомленность армянских летописцев, которые назы­вают монгол не только татарами (в абсолютно преобла­дающем случае), но и «народом стрелков», «харата- тары» (черные татары) и даже «мугалы». Например, армянский историк XIII века Степанос Орбелян объ­ясняет, что «мугалами» в народе называют «татар». Ки- ракос Гандзакаци эти термины иногда употребляет вместе: «мунгал-татары». В основном «татарами» или «тотарами» русские летописи и другие источники назы­вают монгол на всем протяжении завоевания ими рус­ских земель, степей Восточной Европы и Поволжья. Ранние летописи — Лаврентьевская, Ипатьевская и др.— так пишут о первом знакомстве с монгольскими войска­ми: «В лето 6731 (1223 год). Того же лета побоища та- тарове князей русских. По грехам нашим, прийдоша языци незнаемп, ... безбожники моавитяне, рекомии та- тарове, их же добре никто весть ясно кто суть и отколе приидоша и что язык их и котораго племени суть и что вера их. И зовут их татары, а инии глаголят таурмени, а друзии печенези...»

Показательно и то, что не только ранние, но и позд­ние русские летописи, например, Московский летопис­
ный свод конца XV века или Никоновская летопись XVI века, имя «монгол» практически не знают. Везде оно бы­ло заменено словом «татар». Только под этим именем монголы известны и в других европейских источниках. Так, венгерский монах-доминиканец Юлиан, непосред­ственно видевший летом 1236 года огромное скопление монгольских полчищ в степях Поволжья перед их наше­ствием на Булгарию и Русь, называет их татарами и предупреждает о них своего короля (Бела IV), которым, очевидно, он и был послан на разведку. Юлиан пишет, что недалеко от реки Этиль он «нашел татар и посла татарского вождя, который знал венгерский, русский, куманскнй, тевтонский, сарацинский и татарский (язы­ки), сказавший, что татарское войско, находившееся там же по-соседству, в пяти дневках оттуда, хочет идти против Алемании». «О татарах, устремившихся из сво­их мест и опустошивших северные земли» в 1238 году, сообщает и «Большая Хроника» Матвея Парижского. В анонимном продолжении «Истории царства француз­ского» (XIII в.) говорится, что «Франция и все другие земли были напуганы известиями о татарах». В като­лических храмах Германии в это время даже читают мо­литву «Господи, нзбави нас от ярости татар». Кельнская хроника монастыря св. Пантелеоиа сообщает: «Значи­тельный страх перед этим варварским народом охватил отдельные страны, не только Францию, но и Бургундию, Испанию, которым имя татар было дотоле неизвестно».

Вот эти, как и аналогичные сообщения русских лето­писей, армянских хроник о незнакомстве их прежде с татарами полностью опровергают мнение некоторых ав­торов о том, что имя «татар» в Европе было известно еще до монгольского нашествия.

Причины и основные этапы монгольских (татаро- монгольских в Европе) завоеваний достаточно подроб­но разобраны как в русскоязычной, так и иноязычной литературе. Среди первых особо следует отметить опуб­ликованный в 1970 г. сборник «Татаро-монголы в Азии и Европе». Авторы сборника полагают, что движущей силой монгольских походов были переход монгол и свя­занных с ними племен к новой феодальной или кочев­ническо-феодальной общественной формации и выдви­жение на историческую арену такого выдающегося пол­ководца, каким был Чингис-хан. Л. Н. Гумилев в одной из своих последних работ отмечает, что в основе причин

А-52.—2

 

монгольского нашествия лежат этногенетические причи­ны, вызванные прежде всего взрывом этнической консо­лидации монгол, что Л. Н. Гумилев называет пасснонар- ностью.

Как бы там ни было, следует сказать, что завоева- тельские походы монгол начинаются с избрания Чингис­хана на всемонгольском курултае в 1206 г. кааном всех монгол и татар. С 1205 по 1235 гг. монголы были в ос­новном заняты завоеванием азиатских государств: в 1205—1227 гг. было покорено и полностью разграблено одно из мощных азиатских государств на границе с Ки­таем — государство тангутов Си Ся. В эти же годы шло планомерное наступление на два самых мощных госу­дарства Восточной Азии — севере китайское государ­ство Цзинь и страну чжурчженей в Приамурье. Еще в 1209 г. в союз с Чингис-ханом вступили уйгуры и тюр- ки-карлуки, а к 1218 г. монголам практически подчи­нился и весь Восточный Туркестан. В 1219—1224 гг. монголы завоевали фактически всю Среднюю Азию, Иран и Афганистан, объединенных тогда в государство Хорезмшахов. К. Маркс по этому поводу записал в своих «Хронологических выписках»: «Между тем орды совершают варварства в Хорасане, Бухаре, Самарканде, Балхе и других цветущих городах. Искусство, богатые библиотеки, превосходное сельское хозяйство, дворцы и мечети — все летит к черту».

Успех монгол был обусловлен прежде всего двумя причинами: своеобразной военной демократией монгол и близких им племен, закрепленной в Ясе, принятой на том же Великом курултае в 1206 г., и умелым привле­чением монголами на свою сторону всех немонголоязыч­ных кочевников, прежде всего тюркоязычных племен, которые затем и составили основу монгольских или мон­голо-татарских войск. Действительно, как писал по это­му поводу Симон Сент-Кентский, если общая числен­ность монголо-татарских войск при их движении в Евро­пу составляла около 600 тыс. воинов, то монгол среди них было лишь 150 тысяч.

Великая Яса, неукоснительно соблюдавшаяся не только монголами, но и всеми другими племенами и на­родами, входившими в монгольскую конфедерацию, до­статочно подробно разобрана Г. В. Вернадским и Л. Н. Гумилевым. Последний так излагает ее основное содержание: «Законы Чингис-хана карали смертью за

 

 

 

 

убийство, блуд мужчины и неверность жены, кражу, грабеж, скупку краденого, сокрытие беглого раба, чаро­действо, направленное ко вреду ближнего, троекратное банкротство, т. е. невозвращение долга, и невозвраще­ние оружия, случайно утерянного владельцем в походе или бою. Так же наказывался и тот, кто отказывал пут­нику в воде или пище. Неоказание помощи боевому то­варищу приравнивалось к самым тяжелым преступле­ниям... Яса воспрещала кому бы то ни было есть в при­сутствии другого, не разделяя с ним пищу... Наказанием за тяжелые преступления была смертная казнь; за ма­лые преступления полагались телесные наказания или ссылка в отдаленные места... Иногда за конокрадство и убийство на монгола накладывалась пеня: за мусуль­манина больше, чем за китайца».

Закаленная во многих войсках и походах на азиат­ские государства, организованная и сплоченная армия монгол, уже в Азии называвшихся татарами, стала в начале 20-х годов XIII века на пороге Восточной Евро­пы. И первыми на ее пути оказались Волжская Булга- рия и русские княжества.

 

СОПРОТИВЛЕНИЕ БУЛГАР
МОНГОЛЬСКОМУ НАШЕСТВИЮ

30—40-е годы XIII века Волжская Булгария столкнулась с полчищами монгол и после долгого и ожесточен­ного сопротивления была завоевана. Таким образом прервалось поступа­тельное развитие самостоятельного булгарского государства, и началось мучительное вхождение в созданную завоевателями Золотую Орду.

Драматическим событиям монголь­ского нашествия на Булгарию посвя­тили страницы своих сочинений вид­ные историки как XIX (И. Н. Березин, А. Ф. Лихачев, Ш. Марджани, С. М. Шпилевский), так и XX (А. П. Смирнов, X. Г. Гимади, Л. В. Черепнин и др.) веков, в том числе и зарубежные (работы Б. Шпулера, Р. Груссе и др.). Имеются и несколько сводных работ, посвященных монгольским завоеваниям в Азии и Евро­пе, среди которых еще раз отметим книгу «Татаро-мон­голы в Азии и Европе», опубликованную в 1970 г., а так­же сборник «Волжская Булгария и монгольское нашест­вие», опубликованный в Казани в 1988 г. В последнем сборнике проблема рассмотрена рядом авторов в сквоз­ном плане. Опираясь на эти исследования, мы и предла­гаем свою интерпретацию интересующей нас темы.

Булгары, как известно, были самым тесным образом связаны с народами Востока, как Ближнего, так и Дальнего, и особенно Средней Азии. Между ними по­стоянно ходили караваны, в Булгаре учились выходцы из Средней Азии к арабо-персидского мира, как и на­оборот, заключались матрилокальные браки и т. п. По­этому булгары были весьма информированы о положе­нии на Востоке и эта информация, очевидно, достигала Булгарию достаточно оперативно. Поэтому, когда в 1219—1220 гг. монголы обрушились на крупнейшие по-

 

 

 

литические и культурно-экономические центры Средней Азии, такие как Бухара, Самарканд, Хорезм, Отрар, Мерв и др., и подвергли их невиданному и жесточай­шему разграблению и уничтожению, то булгары быстро, как через своих купцов, так и от многочисленных бежен­цев, узнали об этих событиях, почувствовали нависшую над ними угрозу и начали готовиться к ее отражению.

Начиная с 1220 г. булгары приступили к усилению своей обороны, прежде всего на юге и востоке, откуда могли появиться монголы, а также к обеспечению своего тыла с запада, т. е. со стороны русских княжеств. В связи с этим были прекращены всякие военные походы и дру­гие акции булгар против любого противника и прежде всего против русских княжеств и городов. Последний поход булгар на Северо-Восточную Русь (Устюг) отно­сится к 1218 г. и далее вплоть до 1429 г. из Волжской Булгарин и наследовавшей ей Казани походы на Русь не предпринимались.

Но русские князья, еще мало знавшие или совсем не знавшие в это время о восточной угрозе, не переставали тревожить Булгарию. Так в 1£20 г. на нее был совершен один из самых массированных походов объединенными силами великого князя Владимиро-Суздальской Руси Юрия Всеволодовича, князей ярославских, ростовских, муромских и переяславских. И едва ли это был поход, преследовавший мирные цели, («возобновление торго­вого договора с болгарами и защиту традиционных тор­говых сделок»), как полагают некоторые историки, на­пример Ю. А. Лимонов. Во-первых, поход был рассчитан на ограбление и даже захват правобережно-волжских булгарских земель; во-вторых, булгарский (ошельский) князь еще перед захватом города вышел с предложени­ем мира, но Святослав Всеволодович не принял его; удивительно также отсутствие булгарского сопротивле­ния, причем не только осажденных, но и пришедших на помощь осажденным; даже после взятия Ошеля рус­ские не успокоились, а продолжали грабить окрестности, причем было взято «множество полона и с корыстью великою»; так же действовали ростовцы и устюжане, все они вместе пошли «воевати по Каме, и взяста по ней много городков, а сел неколико».

Лишь после трехкратного предложения мира «с мольбою великою, и с дары многими и с челобитием» великий князь Юрий принял «мольбу их, и взя дары у

Монгольский воин

 

 

них и управишася по прежнему миру». Настойчивость булгар в заключении мира очевидна, как очевидно и их стремление достичь этот мир любыми средствами. Обес­печив такими трудными усилиями себе мир со стороны русских княжеств, булгары начали готовиться к схват­ке с монголами, которые в 1221 г. взятием и разруше­нием Хорезма уже завершили завоевание Средней Азии и Ирана.

В 1222—1223 гг. войска монгол, в это время уже име­новавшихся татарами, под руководством трех полковод­цев — Джэбэ, Субедея и Тугачара, т. е. тремя туменами (30 тысяч воинов), завоевали Азербайджан, Армению и Грузию. Весной 1223 г. они прорвались через Дербент в степи Предкавказья, Нижней Волги н Азово-Причер- коморья к своим основным врагам — кочевникам-полов- цам. Возможно, монгольских войск было не три, а пять туменов. Как отмечает В. Н. Татищев, в составе войск, прорвавшихся в половецкие степи, были, кроме упомя­нутых полководцев, еще и старший сын Чингис-хана, отец Батыя Джучи (по Татищеву Тасхуе) и князь Ков- гадж. Таким образом, войско монгол могло состоять из 50 тысяч воинов.

Половцы, объединившись с русскими князьями, со­брали войско более чем в 100 тысяч воинов. 21 мая 1223 г. это объединенное русско-половецкое войско было разгромлено монголами в битве на Калке недалеко от Азовского моря. Л. В. Черепнин отмечает, что «потери в битве на Калке были для Руси очень тяжелые. Было убито шесть князей». По летописным данным, из простых воинов вернулся лишь каждый десятый; число одних убитых киевлян достигало 10 тысяч. После этой внуши­тельной победы почти все лето монголы грабили поло­вецкую степь, крымские, южно-русские и саксинские (нижневолжские) земли.

К осени 1223 г. отягощенное награбленным огромное монгольское войско повернуло к цветущей Булгарин, рассчитывая, очевидно, здесь на зимовку. Но их ждал жестокий разгром. Монгольская армия, насчитывавшая более 30 тысяч закаленных во многих битвах воинов, перешла Итиль-Волгу и вступила на территорию Бул­гарин. Но, «когда жители Булгара услышали о прибли­жении их (монгол — А. X.) к ним, — как сообщает Ибн ал-Асир — они в нескольких местах устроили им заса­ды, выступили против них, встретились с ними, и зама­нив их до тех пор, пока они зашли на место засад, на­пали на них с тыла, так, что они остались в середине; рубил их меч со всех сторон, перебито их множество и уцелели из них только немногие. Говорят, что их (остав­шихся в живых — А. X.) было до 4000 человек. Отпра­вились они в Саксин, возвращаясь к своему царю Чин­гисхану, и освободилась от них земля кипчаков; кто из них спасся, тот вернулся в свою землю». Войсками бул­гар, очевидно, руководил правивший в это время в Булгаре Ильгам хан, умело организовавший все сра­жение и одержавший победу.

Л. Н. Гумилев считает, что все эти события происходи­ли при переправе через Волгу. Но нам думается, что разгром монгол про­изошел уже за Вол­гой, причем булга­ры разбили монгол, применив их же так­тику. Булгарское войско, очевидно, было разделено на две армии. Одна ■поджидала в засаде, а вторая открыто выступила против неприятеля. Видимо, после первого стол­кновения булгары под видом отступле­ния качали отходить, заманивая тем са­мым монгол в заса­ду. Ударами с тыла и флангов кольцо окружения было окончательно замк­нуто и начался раз­гром. Не исключено, что тогда в составе булгарского войска выступали и остававшиеся еще в Булгарии или рядом с ней венгры. Так, венгерский монах Юлиан, побывавший в Булгарин в 1236 г. и ви­девший монгол (татар — А. X.) на подступах к Булга­рии), писал: «Но те же татары, столкнувшись с ними (медьярами), не могли победить их на войне, наоборот, в первой битве (1223—?) были побеждены ими».

Сведения о первой победе булгар были известны и Ш. Марджани, который приводит и некоторые новые факты о том, что монголы были окружены булгарами «со всех сторон», разгромлены и «только небольшая их часть спаслась бегством», возвратившись «через земли

Сакснн (Нижняя Волга) и Талган (степи Казахстана)» в 1224 г. в Монголию.

Как еще отмечал X. Г. Гимади, победа булгар в 1223 г. над лучшими военными силами монгол имела далеко идущие последствия: до середины 30-х годов XIII столетия было задержано монгольское нашествие на Булгарию, Русь и Европу; были освобождены поло- вецко-кыпчацкие степи и земли Саксина и, как сообща­ет тот же Марджани, ссылаясь на Ибн ал-Асира, в эти земли «возвратилось спокойствие, возобновилась тор­говля, стали по-прежнему ходить караваны»; разгром булгарами отрядов монгольских завоевателей под­тверждает еще раз ту мысль, что булгары к этому вре­мени имели вполне сложившееся государство и свои вооруженные силы, способные оборонять это государ­ство. Такую сильную степную конницу, каковой явля­лась монгольская, имевшая богатый опыт, могла раз­бить только сильная армия.

Однако эта победа имела для булгар и отрицатель­ные последствия, так как превратила монгол в их злей­ших врагов. Дело усугубилось еще и тем, что булгары практически взяли под свое покровительство кипчаков, на которых, по мнению Л. Н. Гумилева, всегда было нацелено острие монгольских походов на запад. Более того, булгары стали друзьями половцев, что для монгол, придерживавшихся принципа «друзья наших врагов — наши враги», послужило поводом к еще большей враж­дебности к булгарам.

И, действительно, разгром булгарами первой волны монгольского нашествия не успокоил булгар, так же как и не умерил аппетиты монгольских ханов. По дан­ным монгольских хроник, Чингис хан после битвы на Калке и разгрома монгол булгарами «передал в управ­ление своему сыну Джучи страну кипчаков (Дешт-и Кыпчак) с летовьями и зимовьями от границ Каялыка и земель Хорезмских до окраин Саксииских и Булгар- ских». Весной 1227 г., после смерти Джучи, ханом джу- чневого улуса стал сын Джучи и внук Чингис хана Ба­тый, который, таким образом был нацелен на запад, в том числе и на Булгарию. И с этого времени вплоть до основания Золотой Орды Батый возглавлял практиче­ски все походы на Волжскую Булгарию.

Очевидно, булгары знали об этом и продолжали го­товиться к отражению нового нашествия. Ими усиленно укреплялись крупные города, особенно расположенные в Закамье, и среди них в первую очередь столица стра­ны — Великий город или Булгар на Черемшане. Вокруг его внешнего города тогда возникла третья линия ук­реплений, а вокруг внутреннего города — вторая линия. Видимо, в это время на восточных и юго-восточных ру­бежах страны возводились засечные линии и огромные земляные валы, остатки которых сохранились ныне в районе рек Яика (Урала), Белой, Кондурчи, Большого Черемшана, Ика и других местах. К Яику были выве­дены и булгарскне сторожевые отряды.

Продолжались усилия и по сохранению русско-бул- гарского мира. По сообщению Татищевской летописи, под 1228 г-, булгары «возили жито по Волге и во все го­рода продавали, и тем великую помощь сделали. Князь же болгарский прислал в дар великому князю Юрию 30 насадов с житами, которые князь великий принял с благодарностью, а к нему послал сукно, парчи с золо­том и серебром, кости рыбьи и другие изящные вещи». В 1229 г. был продолжен еще на 6 лет мирный договор между Булгарней и Владимиро-Суздальской Русью, причем подписание этого договора происходило на ней­тральном Кореневом острове, расположенном на Волге недалеко от устья Суры. По условиям мира было разре­шено «купцам ездить по обе стороны с товаром невоз­бранно, и пошлину платить по уставу каждого города безобидно, рыболовам ездить по обе стороны межи и иметь любовь и мир». Во исполнение этого договора, очевидно, булгарами русским было выдано в 1230 г. тело (мощи) убитого 1 апреля 1229 г. в Великом городе христианина Авраамия (в некоторых летописях он на­зван булгарином).

И все эти меры были не напрасны. В 1229 г. монголы вновь начали поход на Булгарию. Как сообщает Рашид ад-Дик, Угедей каан почти сразу же после восшествия на всемонгольский престол после смерти Чннгис хана (1227 г.) направил Субедэй багатура и Кукдая «в сто­рону Кыпчака, Сакснна и Булгара». Направление по­хода, руководство им двух монгольских полководцев, в том числе и самого лучшего — Субедэй багатура, лю­бимца Чингис хана и победителя многих народов, стандартно-крупная численность войск (30 тысяч) сви­детельствуют, что это был не разведывательный набег, а, как справедливо считает Л. В. Черепнин, начало но­

 

вого наступления монгол на Восточную Европу. Тем более, что этот поход был санкционирован на всемон- гольском курултае в 1229 г. и общее руководство похо­дом было возложено на Батыя. Как известно, курултай обычно созывался лишь перед началом важнейших военных и других всемонгольских мероприятий.

Итак, весной 1229 г. монгольское войско числен­ностью 30 тысяч воинов и в сопровождении большого числа вспомогательных отрядов двинулось на запад и к осени уже было в степях Яика и Итиля. Но опять на пути монгольских войск встали булгары. Хотя монголам и удалось разгромить половцев н саксинов в Приураль­ско-Прикаспийских степях, нанести поражение булгар- ским форпостам на Яике и Урале, но продвинуться на север они не смогли. Русские летописцы сообщают: «То­го же лета 1229 г. Саксины и Половцы възбегоша из ни­зу к Болгарам перед Татары и сторожеве Больгарскыи прибегоша бъенн от Татар, близ рекы, ей же имя Яик».

В этом сообщении важно все: и то, что не только близкие к булгарам саксины — горожане, среди которых было много булгар, но и часто враждовавшие с булга­рами половцы-кипчаки обращаются за помощью к булгарам, которые единственные из народов Азии, Кав­каза, Восточной Европы, подвергшихся нападению мон­гол, сумели противостоять им; и то, что монголы не пошли за булгарскими сторожевыми отрядами, т. к. булгары, как и в 1223 г., очевидно, предприняли ту же обманную тактику — ушли с Яика с целью завлечь мон­гол к основным укреплениям булгар, расположенным ближе к границам страны на Кондурче, Черемшане, Ике и Шешме.

Следует заметить, что в эти годы в тылу монголь­ских завоеваний, в Средней Азии и Афганистане еще находился очаг сопротивления, возглавляемый послед­ним из хорезмшахов Джалал ад-Дином. Ведь именно тогда (1228—1229 гг.) против него была отправлена Угедесм кааиом вторая монгольская 30-тысячная ар­мия, возглавляемая Джурмагун нойоном.

Проходит еще три года. В начале 30-х годов XIII века монголы уже прибрали к своим рукам практически не только все азиатские степи, но и прилегающие к ним государства: в 1227 г. было ликвидировано Тангут- екое государство к северу от Китая; в 1233—34 гг. за­вершилось завоевание Цзиньской империи Китая; окон­
чательно были зах­вачены и разграбле­ны государства и го­рода Средней Азии, в 1231 г. был раз­громлен и погиб в горах Курдистана последний из вож­дей антимонгольско- го сопротивления хорезмшах Джалал ад-Дин. Таким об­разом, руки у мон­гол для решающего похода в степи и го­сударства Европы были развязаны.

Монголы, к этому времени уже полно­стью называвшиеся татарами или тата­ро-монголами, нача­ли готовиться к но­вым походам.

Но на пути мон- голо-татар стояли непокорные булгары и их союзники — ни- зовские (нижне- волжские) булгары (саксины), мадьяры и часть кипчаков. В 1232 г. именно на них и был направлен новый поход монгол. Он, очевидно, вновь возглавлялся Батыем, а в числе лучших полковод­цев был и Субедэй багатур. Как отмечает «Сок­ровенное сказание», в том году войска монгол встре­чали «сильное сопротивление со стороны тех народов и городов, завоевание которых ему (Батыю — А. X.) было поручено Чингиз ханом, а именно — Канлин, Киб- чаут, Бачжигат, Орусут, Асит, Булар, Келет..., а также и городов за многоводными реками Адиль (Итиль) и Чжаях (Яик)». Упоминание здесь реки Яик, где в 1229 г. были остановлены монголы, а также кипчаков, мадьяр-
башкир, осетин, саксин, булгар, русских заставляет по­лагать, что этот приказ уже относится ко времени после 1229 г. В 1232 г. монголы вновь были остановлены бул­гарами перед их главными оборонительными рубежами на южной и юго-восточной окраине страны по рекам Черемшану, Кондурче и Шешме недалеко от столицы Булгарин — Великого города. Летописи по этому поводу сообщают под 1232 год: «Приидоша татарове и зимова- ша не дошедше Великаго града Больгарского». Некото­рые исследователи, например, М. Фердинанди, полага­ют, что монголы подошли к Булгару со стороны так называемой «Magna Hungaria», т. е. бывшей Великой Венгрии, располагавшейся к западу от Урала.

Практически монгольские войска подошли к грани­цам Булгарин поздней осенью и зимовали здесь. До это­го они летом 1232 г. были заняты завоеванием нижне­волжских булгар (саксин), половцев и башкир, коче­вавших в степях Южного Приуралья. Последние к 1234 г., как считает Л. Н. Гумилев, опираясь на сооб­щения Юлиана, были покорены монголами и затем активно участвовали в последующих завоеваниях мон­гол. Но саксины продолжали сопротивляться и отголос­ки этого сопротивления слышал даже монах Плано Кар- пини, проезжавший с караваном через Нижнее По­волжье в середине XIII в. Так, он писал, что монголы «осадили один город вышеназванных саксов (это скорее всего был Саксин, прекрасно описанный еще в середине XII века Хамидом ал-Гарнати, а саксы — это саксины) и пытались завоевать их, но те сделали машины против их машин и сломали все машины татар», так, что по­следние «из-за машин баллист не могли при­близиться к городу для сражения». Тогда монголы устроили подкоп под стенами «и вскочили в город, ... одни пытались зажечь город, а другие сражались». Осажденные «назначили одну часть населения для ту­шения огня», другая же часть воевала. Монголы, «видя, что ничего не могут сделать», сняли осаду. Лишь ь 1236 г. Саксин был взят монгольской армией, возглав­ляемой Менгу кааном.

Монгольское войско переориентировалось на север, в сторону Булгара. Булгары тогда, почувствовав надви­гающуюся опасность, попытались создать своеобразную булгаро-русскую коалицию и обратились с таким пред­ложением к владимиро-суздальскому князю Юрию Все­

 

володовичу, обещая даже заплатить за это. Но русские князья, стремясь «обезсилить» Булгарию, вместо союза послали свои войска к западным границам Булгарин на земли, заселенные мордвой и обулгаризированными буртасамн. В этом безжалостном походе, когда влади­миро-суздальские войска «пожгоша их села, а мордви избиша много», участвовали также ярославские, рязан­ские и муромские князья. Но булгары и здесь сумели выстоять. Европа, в том числе и русские земли, вновь были спасены от монгольского разорения.

Монгольские войска с 1232 г., очевидно, так и оста­лись в степях Прикаспия, Южного Урала и Нижнего Поволжья, т. е. практически окаймляя Булгарию с юга и юго-востока. Сюда в 1234 г. после китайского похода возвратился Субедэй багатур, который в начале 1236 г. присоединился со своей самой боеспособной армией к армаде монгольских войск, шедших на завоевание по­ловецких степей и окраинных государств Европы, преж­де всего Булгарин.

Нацеленность нового похода монгол на Булгарию оче­видна хотя бы из того, что, когда в 1235 г. в Каракоруме был созван общемонгольский курултай для организации решающего похода в Европу, то первой страной для за­воевания была названа Булгария. Как писал Джувей- ни, основной целью похода 1236 г. было «завладеть стра­нами Булгара, асов и Руси, которые находились по со­седству со становищем Бату, не были еще покорены и гордились своей многочисленностью».

В походе, готовившемся в течение 1235—1236 гг., приняли участие все монгольские полководцы, в том числе и десять царевичей, о чем сообщает Рашид ад- Дин: «Среди полководцев, направленных на покорение Дешт-и Кыпчака и тех земель, были: из сыновей Тулай хана — старший сын Менгу хана и его родич Бучек; из рода Угедея каана — старший сын Гуюк хана и его ро­дич Кадан; из сыновей Чагатая — Бури, Байдар и родич каана Кулькан; сыновья Джучи — Бату, Урда, Шейбан и Тангут; из знатных эмиров — Субедэй багатур и еще несколько эмиров». В монгольскую армию были привле­чены старшие сыновья всех монгол. Только их числен­ность составила около 140 тысяч воинов. Кроме того, монголы привлекли в свои войска и представителей по- копенных ими народов. Юлиан, очевидец событий 1236 г., писал: «Изо всех завоеванных ими царств они гонят в бой перед собой воинов, годных к битве». Как считают некоторые исследователи, в частности Груссе, только воинов из числа покоренных народов в монголь­ских войсках было более 500 тысяч человек. К тому же, как об этом сообщают армянские источники, в частности, Киракос Гандзакеци, монгольская армия выступила на этот раз вместе с семьями, женами, детьми и домочад­цами. Выступив из Монголии осенью 1235 г., монголы остановились в плодородных долинах Закавказья, Пред­кавказья и Прикаспия, «исполненных всяких благ, воды, деревьев, плодов и дичи. Здесь пребывали они в тече­ние зимы. С наступлением весны они распространились в разные стороны, производили набеги и опустошения и снова возвращались в свои лагеря».

Так, весной и ранним летом 1236 г. армией под ру­ководством Чармагатана было покорено Закавказье, в том числе взяты и разрушены крупнейшие города, напри­мер, столица Армении город Ани. Жители его бежали далеко на север, в сторону Булгара, о чем свидетельст­вуют исследованные в западной окрестности Болгар­ского городища остатки армянской колонии.

Но большая часть монгольских, или татаро-монголь­ских войск продолжала сосредотачиваться в степях между Уралом и Волгой, в том числе и на южной окраине Булгарин. Как писал Рашид ад-Дин, «все они соединились в пределах Булгара и среди них первыми были из рода Джучи: Бату, Урда, Шейбан и Тангут. Здесь уже их поджидал со своим войском Субедэй ба- гатур». Тот же Юлиан в июне 1236 г. в двух дрях пути от столицы Булгарин видел монгольских послов, кото­рые сообщили ему, что основные монгольские войска находятся в пяти днях пути от них. Всю вторую поло­вину лета и начало осени шли разведывательные бои между булгарами и монголами. Последними, очевидно, уже тогда были взяты южные булгарские города, на­пример, Мюрян (Речное) на Самарской луке или на южной окраине Жигулей. Вскоре к этим войскам-гра- бителям присоединились еще семь армий, возглавляе­мые Менгу, Бурчек, Гуюк, Кадан, Бури, Байдар и Куль- кан ханами. Таким образом, численность только соб­ственно монгольских войск, осадивших осенью 1236 г. Великий город булгар, могло достигать 200—250 тыс^ч

воинов, не считая вспомогательных войск из числа по­коренных народов.

Хотя булгары и укрепили свои города и сосредоточили в них крупные войска (по сообщению того же Юлиана только в столице было до 50 тысяч воинов), силы были слишком неравны. Монголами уже были покорены все потенциальные союзники булгар, а некоторые из них (башкиры) даже встали на сторону монгол. Русские, как и ранее, продолжали сохранять вооруженный ней­тралитет или продолжали нападать друг на друга. Ждать помощи было неоткуда. Но булгары были пол­ны решимости отстоять свою независимость. Булгарски- мн войсками, героически сопротивлявшимися захватчи­кам, командовал булгарский царь Абдулла ибн Иль­гам, умело организовавший оборону страны в 1229 и 1232 гг.

Подойдя к Великому городу или Булгару, вначале монголы, придерживаясь своей обычной тактики, разо­рили все окрестные села и города. Как сообщает китай­ское сочинение о монголах и их походах «Мэн-да бейлу», монголы «до нападения и осады крупных городов вна­чале захватывали малые города и села, брали в плен всех их жителей, а затем их использовали в последую­щих осадах. В обязанность каждого воина входил захват не менее десятка таких пленных. Когда на­биралось их необходимое число, то каждый из них должен был взять с собой охапку сена или корзину земли, кам­ней и с этим грузом идти к осажденному городу. Здесь они должны были сбрасывать принесенное во рвы и за­равнивать их. Некоторые же из них использовались для сооружения и обслуживания осадных орудий — ката­пульт, огнеметов н т. п. При этом не щадили пленных, даже десятки тысяч. Их телами нередко засыпали рвы осажденных городов. Когда осажденный город сдавал­ся, то безжалостно уничтожали всех — и большого н малого, и красивого и уродливого, и богатого и бедно­го, и покорного и непокорного».

Против Булгара встала огромная армада примерно из z50—300 тысяч воинов и колоссального (до мил­лиона) сопровождения. Недаром Джувейни писал: «От множества войск (соединенных в пределах Булгара — А. X.) земля стонала и гудела». Великий город монголы взяли ие в результате молниеносной победы, как пишут некоторые современные русские историки, например,

А-52.-3

В. В. Каргалов, а в результате длительной н планомер- ной осады. Это была жестокая и хитрая осада к штурм одного из наиболее укрепленных городов мира.

Джувейни по этому поводу писал: «Сначала они си­лою и штурмом взяли город Булгар, который известен был в мире недоступностью местности и большой на­селенностью. Для примера подобным им жителей его (частью) убили, а (частью) пленили». Еще более впечат­ляюще говорит об этом русский летописец (Лавренть­евская летопись): «В лета 6744 (1236). Тое же осени приидоша от восточные страны в Болгарскую землю безбожние татары и взяша славный Великые город Болгарскыи и избиша оружьем от старца и до унаго и до сущаго младенца, и взяша товара множество, а город их пожгоша и всю землю их плениша».

Великий город перед монгольским нашествием был весьма сильно укреплен. Распланированный еще в X Бе­ке, он к тому времени имел не менее 6 рядов мощных концентрически расположенных укреплений. В центре города возвышалась цитадель подквадратной формы, окруженная внушительной деревянной стеной, шириной и высотой до 10 м с выступающими через 60—70 м баш­нями. Цитадель занимала центральную часть внутрен­него города, окруженного ко времени нашествия двой­ной линией валов, протяженность наружного из кото­рых достигала 5300—5400 м. По верху валов шли вы­сокие конструкции из деревянных срубов и частокола. Внутренний город, в свою очередь, был окольцован мощной обороной внешнего города, состоящего из трех рядов валов, протяженность наружного из которых до­стигала 11 км. По верху этих валов также шли высокие стены из деревянных срубов. Наконец, за пределами этих укреплений почти по всему периметру города раз­мещались посады, также защищенные не только есте­ственными преградами в виде речек и болот, но и двух­рядным частоколом.

Как же мог быть взят такой мощно укрепленный го­род, к тому же защищавшийся стоявшими насмерть вои­нами? Монголы, очевидно, и здесь применили свою обычную тактику осады крупных городов. Плано Кар- пини пишет: «Укрепления они завоевывают следующим способом. Если встретится такая крепость, они окружа­ют ее; мало того, иногда они так ограждают ее. что ни­кто не может войти или выйти; при этом он» весьма

 

храбро сражаются орудиями и стрелами и ни на один день не прекращают сражения, так что находящиеся на укреплениях не имеют отдыха; сами же татары отдыха­ют, так как они разделяют войско, и одно сменяет в бою другое... И если они не могут овладеть укрепления­ми таким способом, то бросают на него греческий огонь (смесь нефти со смолой — А. X.)», причем нередко до­статочно хитрым способом, отраженным как в монголь­ских (см. «Алтын тобчи»), так и булгаро-татарских пре­даниях. В последних говорится, что когда монголы не смогли штурмом взять Великий город, то они сделали вид, что готовы снять осаду, если осажденные принесут им символический выкуп — от каждого дома по голубю или воробью. Когда осажденные, обрадовавшись, при­несли просимое, монголы привязали к ножкам птиц смоченные указанным составом пакли, зажгли их и от­пустили птиц и все они полетели к своим гнездам, и в одночасье весь город, преимущественно деревянный, сгорел.

Город был сожжен, не только деревянные, но и бело­каменные и кирпичные здания были разрушены. Осаж­денные, не успевшие убежать, были убиты. Их останки встречаются не только в развалах зданий, но и в колод­цах— очевидно, туда сбрасывали живых.

После взятия и уничтожения столицы страны — Ве­ликого города, который потом так и не был восстанов­лен, началось уничтожение и разгром остальных городов и сел Булгарин. Как сообщал Юлиан, слышавший в 1237 г. об ужасном разгроме Булгарин, монголами в Булгарин было взято еще «60 весьма укрепленных зам­ков». Следы пожарищ и разгрома этого времени отме­чены археологами во всех исследованных городах и се­лах Булгарин — Суваре, Джукетау, Бряхимове (Бол­гарское городище) и др.

Многие из жителей Булгарин были убиты, как были истреблены почти все от старца и до сущего младенца, оказавшиеся в Великом городе во время его захвата, многие пленены, многие бежали в более безопасные районы: за Каму, в сторону Казани и севернее, в земли обулгаризированных буртас, а некоторые еще дальше — на Русь и даже в Норвегию. Юлиан в 1237 г., например, видел в Суздале беглецов из Булгарин. Это же подтвер­ждает и Татищевская летопись, сообщающая, что после взятия Великого города «того же году от пленения та­тарского многие болгары избегше, пришли в Русь, к просили, чтобы им дать место. Князь великий Юрий вельми рад сему был, и повелел их развести по городам около Волги и в другие». Очевидно, тогда и появились села с булгарскнми выходцами около Костромы и еще выше по Волге, в частности, в Новоторжеской земле под Тверью. Вероятно, во Владимире нашел убежище и один из булгарских царевичей — эмир Гата, принявший там в 1237 г. крещение и заложивший основу рода князей и графов Зубовых.

Монголы почти целый год, с осени 1236 по осень 1237 года воевали на булгарской земле, причем воевали всей своей огромной армадой, так что это отнюдь не была ни молниеносная победа, ни кратковременный рейд. Про­исходило длительное и планомерное уничтожение Бул­гарин как наиболее сопротивляющегося государства и как самого непокорного монголам народа. Если осенью, зимой и весной 1236—1237 гг. бои шли на основной тер­ритории Булгарин, то к лету и осени 1237 г. они пере­местились на западную и северо-западную окраины страны. Как сообщал тот же Юлиан, к осени 1237 г. монголы «завладели пятью величайшими языческими царствами: Сасцией (Саксин), Фулгарией (Булгария), ... напали на Ведин (земли предков чуваш), Меровию (земли предков марийцев), Пойдовию (земли обулга- ризированных буртас), царство морданов (мордвы)».

Здесь в западных районах Булгарин, на земляк обул- гаризированных буртас воевали 6 монгольских армий во главе с Бату, Орду и Берке (сыновья Днеучи), Каданом — сыном Угедея, Бури — внуком Чагагая и Кулканом — сыном Чингис-хана. Как свидетельствуют археологические исследования предмонгольских памят­ников буртас в Пензенском крае, большинство их по­гибло именно в результате монгольского нашествия. Особенно впечатляющие следы монгольского разорения зафиксированы на Юловском (остатки города Буртаса) и Золотаревском городищах в Верхнем Посурье — это сгоревшие дома и укрепления, останки погибших людей и т. п. Часть буртас — предки будущих татар-миша- рей — бежала тогда в более безопасные земли, з том числе и на Русь. В связи с этим интересны сведения с роде князей Беклешевых и Беклемишевых. Основателем рода был Беклеш — сын Мухаммада Булгарина, рас­пространявшего ислам в XII—XIII вв. в Мещере, нс затем бежавшего от монгол на Русь и там принявшего христианство.

Одновременно летом 1237 г. монголам пришлось вес­ти карательные операции против поднявших восстание в степях Нижнего Поволжья и Прикаспия кипчаков под водительством Бачмана, а южнее — алан во главе с Качир-укулэ. Последним удалось объединиться с чер­кесами, асами-осетинами, не до конца покоренными сак- синами — нижними булгарами, и начать успешно вое­вать с монголами. Против них были посланы две армии (20 тысяч воинов) во главе с Менгу-кааном. Как сооб­щают Джувейни и Рашид ад-Дин, им удалось убить Бачмана и Качир-укулэ, а затем и подавить восстание

Значительное войско (не менее 5 армии) оставалось и на территории собственно Булгарин, где также было весьма неспокойно. Эти войска возглавлялись Субедэй багатуром, Г'уюк ханом — сыном Угедея, Шейбаном и Тангутом — сыновьями Джучи, Байдаром — сыном Ча- гатая.

Поздней осенью 1237 г. все находившиеся в пределах Булгарии и Поволжье «царевичи сообща устроили ку­рултай» и, как сообщает Рашид ад-Дин, «по общему соглашению, пошли войной на русских». В этом зимнем (1237—1238 гг.) походе участвовали армии, возглавляе­мые Бату, Орду, Гуюк-ханом, Менгу-кааном, Кулканом, Каданом и Бури, общей численностью 120—140 тысяч воинов. Но остальная половина войск, примерно 100— 120 тысяч, в том числе армии Субедэя багатура, Бучека, Шейбана, Тангута, Байдара и Берке, оставались в Бул­гарии. Очевидно, как это предполагает Л. Н. Гумилев, с одной стороны, монголы не ставили своей глазной целью завоевание Руси, а с другой, слишком опасными для них оставались булгары. Но в результате отчаянно­го сопротивления многих русских городов и княжеств Батый был вынужден вывести из Булгарии еще гри армии — Субедэя, Бучека и Байдара. Все они затем приняли участие во взятии Киева. Тогда же, т. е. в 3238 г., Шейбан отправился усмирять восставших жи­телей Крыма, Берке — новое восстание кипчаков.

Таким образом, в 1238 г. в Булгарии осталась мало­численная и ничем не примечательная армия Тангуга. Воспользовавшись этим, булгары предприняли отчаян­ную попытку опрокинуть завоевателей и вновь обрести независимость. По сведениям Рашид ад-Дина, во глазе восстания встали два тамошних вождя — Баян (Паба- ян) и Джику, которые вначале «изъявили царевичам по­корность, были (щедро) одарены и вернулись обратно, (но потом) опять возмутились». Мы предполагаем, что в этих «вождях» мы можем усматривать сыновей убитого при осаде Великого города в 1236 г. булгарского царя Абдуллаха — Алим бека и Алтын бека. В одном из древ­нейших булгаро-татарских шеджере (родословной), так называемой шеджере Бараджа, записанной Георги в XVIII веке, говорится, что сыновьям Абдуллаха после гибели Биляра удалось скрыться от захватчиков, причем один из них (Алтын бек) скрылся за Каму — в сторону Казани (к этому времени единственной белокаменной крепости булгар), а второй — Алим бек «выстроил на Черемшане значительный город, который он назвал Бео- люмаром».

Действительно, после взятия и разрушения Великого города булгары предприняли попытку построить на пра­вом берегу Малого Черемшана новую столицу, большой город, остатки которого до сих пор известны под именем Балымерского городища или Балынгуза. С юга к недо­строенным укреплениям этого города, примыкают остат­ки большого булгарского кладбища, где, по многочислен­ным преданиям, был погребен Маалум-ходжа (отсюда Балынгуз), он же Абдуллах-Ходжа,— возможно, убитый после падения Великого города последний царь незави­симой Булгарии Абдулла. Так легенды смыкаются с ис­торическими фактами и мы можем полагать, что возгла­вившие в 1238—1239 гг. попытки булгар к освобождению от монгольского ига, сопровождавшиеся строительством новой столицы, Баян и Джику вполне отождествимы с Алтын беком и Алим беком булгаро-татарских легенд и преданий. В какой-то мере это подтверждает и Юлиан, связывая, правда, эти события с мордвой: «Там, в По­волжье было два князя: один князь со всем народом и семьей покорился власти татар, но другой с немногими людьми направился в весьма укрепленные места, чтобы защищаться, если хватит сил».

Против восставших снова был направлен Субедэй ба- гатур, который не только привел к покорности восстав­ших. но взял и их город Керман-Меркерман, который Д. Оссон считал Казанью, а Березин и Шпилевский — Джукетавом. Но, возможно, это был и недостроенный город Балымер или Балымат на реке Черемшан. ^

 

В целом, это было восстание булгар против монгол, и оно сильно озадачило Батыя. Волнения одновременно начались и в землях мордвы, обулгаризированных бур- тас, а также в половецко-кипчакских степях. Именно в это время, т. е. с весны 1238 по осень 1239 гг., монголы практически были вынуждены приостановить завоевание Руси и Европы. Войска Берке были брошены на кипча­ков, Менгу каан и Кадан ушли на подавление восстания алан и осетин, «Шибан, Бучек и Бури выступили в поход в страну Крым», а затем, объединившись с войсками Гу- юк хана, подавляли восстание половцев в Подонье и сте­пях Предкавказья. Наиболее же боеспособная армия Субедэй багатура вместе с войсками Бурундая (коман­довал десятью туменами из храбрых тюрок) и Бастыра в конце 1239 г. направились вновь в Булгарию и приве­ли ее к покорности. О том, что это был поход, направ­ленный на подавление булгарского восстания, свиде­тельствуют как направление лучших войск монгол, так и их значительная (более 100 тысяч— 10 туменов толь­ко у Бурундая) численность. Вновь занялись огнем недостроенные крепости, было запрещено строительство столицы и других городов. Как сообщает Плано Кар- пини, именно на рубеже 1239—1240-х годов монголы пошли «против Билеров, то есть Великой Булгарин... и ее совершенно разорили».

Очевидно, в это время значительная часть булгар из центральных земель бежала в волжское правобережье, где было основано много сел выходцами из Булгара, а также далеко на север и северо-восток — на Вятку, Чепцу, Среднюю и Верхнюю Каму, а также в северо-за­падные русские земли, к независимому новгородскому князю Александру (будущему Невскому). В родослов­ных знаменитых русских фамилий Долгово-Сабуровых, Голенищевых-Кутузовых, Шереметьевых, Огаревых и др. отмечаются следы таких выходцев из булгар, как Атун мурза, Арбаут, Кутлумамет Огар мурза и др.

Войска Бастыра были оставлены в Булгарин, а Су- бедэя багатура и Бурундая нойона были отозваны Ба­тыем на штурм Киева. Но опасность нового восстания булгар была столь велика, что Батый после разруши­тельных походов на Русь (в 1240 г. был взят Киев и многие древнерусские города), в Центральную Европу (в 1241 г. монголы воевали в Венгрии, Польше и Бол­гарии, а к 1242 г. вышли к берегам Адриатики) уже веской 1242 г. был вынужден вообще прекратить все свои походы и возвратиться на Волгу, причем не куда- либо, а в центр бывших булгарских земель, в район слияния Камы с Волгой, где на месте разрушенного булгарского города Ибрагима (Бряхймова русских ле­тописей) он основал свою главную ставку и по имени страны она была названа Булгаром. Именно сюда вско­ре качали ходить русские, армянские и другие князья за ханскими ярлыками для сюзеренного правления.

Однако даже в этих условиях волнения среди бул­гар продолжались. Так, Рашид ад-Дин сообщает, что во Еремена правления вдовы Угедея Туракин хатун (1242—1245 гг.) начались волнения (разруха) на окраи­нах земель, завоеванных монголами. По сообщениям китайских источников, в 1246 г. Батый, основавший в это время свою ставку в низовьях Итиля и назвавший ее Сарай-Бату, снова ходил походом на восставших булгар. Как пишет один из восточных авторов Шереф ад-Дин Иезди, страной булгар «они (монголы) овладели через некоторое время, после многих битв». И это, ис­ходя из вышеизложенного, соответствовало истине.

Последняя попытка булгар вернуть независимость был2 предпринята в 1277—1278 гг. уже при хане Мен- гу-Тимуре. Как свидетельствует средневековый историк Абуль Гази в книге «Родословное древо тюрков», Мен- гу-Тимур тогда «предпринял поход в* царство булгар- ское и по прошествии двух лет, он, одержав победу, воз­вратился домой». Это подтверждает и Марджани, по­лагающий, что «Менгу-Тимур напал с многочисленными войсками на булгар и, победив их, заключил мир». В этом походе активное участие принимал и русский са­теллит Менгу-Тимура смоленский й ярославский князь Федор Черемный или Черный, который за походы на булгар и черкес (ясов) был щедро награжден Менгу- Тикуром. Хан выдал за него свою дочь, а в приданое дал 30 (в основном булгарских) городов, в том числа Булгар, Карсын, Балымат, Казань, Тура и др. Как по- л£Г£л С. М. Шпилевский, булгаро-татарские легенды й предания, связывающие разгром булгар с Тамерланом, скорее всего, базируются на сведениях об окончатель­ном разгроме Булгарин Менгу-Тймуром.

Так завершилась более чем 50-летняя ожесточенная борьба булгар против страшной чумы ХШ века — мон­гольского нашествия. Без преувеличения можно ска­зать, что булгары внесли огромную лепту в историю борьбы народов Евразии против монгольских завоева­ний и она была значительно более существенной, чем предполагают многие исследователи (Б. Шпулер, Л. Н. Гумилев, В. В. Каргалов, Ю. А. Лимонов, Р. Г. Фахрутдинов и др.).

Длительное ожесточенное сопротивление булгар монгольским ордам — свидетельство не только их высо­кого патриотизма, но и значительного развития эконо­мики, культуры и социально-политического строя Волж­ской Булгарин. Эти.достижения не пропали даром, они по-новому преломились в новых условиях, когда булгары стали играть во вновь созданной Золотой Орде далеко не последнюю роль.

 

ЗОЛОТАЯ ОРДА

1227 г. Чингис-хан предназначил сво­ему преемнику Джучи в качестве ко­чевий завоеванные на западе земли до реки Иртыш. Джучи был старшим сыном Чингис хана и его Орда по­этому была названа Большой. После­дующие военные успехи монгол приво­дили к расширению границ Орды Джучи на запад, а всемонгольскне курултаи намечали завоевание все но­вых и новых стран на западе. Так, курултай 1229 г., собравшись после завоевания не только западносибирских, но и южно­уральских степей, обозначил ее границы до реки Яик (Урал). К 1232 г. были завоеваны и степи до Итиля и почти до Булгара, что было закреплено курултаем 1235 г. Наконец, в 1237 г. решением курултая к Орде, которая с этого времени стала именоваться улусом Джучи, были присоединены донские и причерноморские земли, а вскоре и степи в низовьях Дуная. Значитель­но позднее Орда начинает именоваться Золотой.

Эти завоеванные степи были в основном заселены кочевыми племенами, прежде всего половцами, или, как их звали на Востоке, кипчаками (кыпчаками), и поэтому они обычно назывались на том же Востоке сДешт-и Кыпчак», т. е. кипчакские степи.

Так образовалась огромная кочевая орда, протянув­шаяся от Иртыша на востоке до низовий Дуная на за­паде на 800 фарсахов (около 5600 км) и от Баб ал- Абваба (Дербент в Дагестане) и Аррана (южный Азер­байджан) на юге до Булгара на севере на 600 фарсахов (около 4000 км).

Еще при Джучи Орда была разделена между царе­вичами— сыновьями Джучи и внуками Чингис хана —

 

Монгольская пайцза

 

 

на 14 улусов или кочевых владений, также называвших­ся Ордами, ибо, как считают исследователи, прежде всего Г. А. Федоров-Давыдов, понятие «Орда» — это кочевая ставка, кочевая резиденция кааиа, хана или дру­гого улусного держателя».

Но вскоре Орда понадобилась для других целей, а не только для кочевий. Монгольские ханы и прежде все­го внук Чингис-хана Батый, осуществлявший все мон­гольские завоевания на северо-западе Евразии, почув­ствовали, что они не смогут беспрерывно воевать, бес­прерывно одерживать победы, а главное, беспрерывно удерживать в своих руках завоеванные земли и народы. Об этом знал еще и Чингис хан, который в свое время высказал крылатую фразу: «Верхом на коне можно за­воевать многие страны, но удержать их верхом на коне нельзя».

Тем более, что среди завоеванных были не только и не столько кочевники, сколько оседлые народы и стра­ны. такие как Хорезм, Саксин, Булгария, Крым, Русь, Венгрия, Болгария на Дунае и др. Эти страны не были заинтересованы в кочевниках, но они очень активно торговали и именно через них шла торговля Востока с Западом, в их городах были сосредоточены искусные ре­месленники и строители, а в их селах жили не менее ис­кусные земледельцы, производившие так нужный и ко­чевникам хлеб и многое другое. А главное, это были богатые страны и главное их богатство производилось оседлой жизнью, а не кочеванием. И эти страны были наиболее неспокойными завоеванными землями. Поэто­му завоеватели и прежде всего Батый или Бату-хан, ре­шили превратить Золотую Орду в государство, где ко­чевничество сочеталось бы с оседлостью, а оседлость с кочевничеством.

Но это было противоестественное искусственное об­разование, держащееся на силе власти и оружия. Орда практически делилась как бы на две части: центр ее за­нимали полностью подвластные монголам степи, протя­нувшиеся от Иртыша до Дуная, а по краям степей рас­полагались завоеванные и подвластные Орде древние страны типа Хорезма — бывшего Маверранахра, Волж­ской Булгарин, Руси и др., из которых высасывались значительные средства путем обложения налогами, раз­личных поборов и т. д. систематическими грабежами, угоном в ордынские города ремесленников и т. п. Но экономическое, да и политическое могущество Орды в значительной степени было основано на относительном благополучии этих земель. Поэтому Орда не была заин­тересована в их уничтожении и гибели, а стремилась да­же поддерживать их.

Именно такого типа Орда начала создаваться Бату- ханом в 1242 г., когда он, почувствовав на далеком западе, почти у берегов Адриатики, невозможность удер­жания в покорности завоеванные земли, возвратился в самое неспокойное место этих завоеваний — в разо­ренную, но непокорную Булгарию, и здесь почти на 5 лет (1242—1246 гг.) основал свою ставку, которую наз­вал Булгаром (см. об этом ниже). И сюда, как это сообщает Лаврентьевская летопись, просить свой «от­чин» (княжеский, т. е. владетельный престол) к Батыю стали приходить не только русские и армянские, но и болгарские князья — «начата ходите русский князи и болгаре в Орду, ко царю отчин своих просите у царя на столованиа своя».

Бату хан обложил все покоренные народы данью (не менее десятой части всех доходов) и стремился ак­тивно собирать эти налоги со всех завоеванных облас­тей и стран. Дань эту собирали специальные сборщики или тазе называемые тамгачи. Обычно они назначались из числа покорных монголам грамотных людей, нередко из торговцев. Иногда сбор дани откупался этими тор­говцами на определенных условиях. Нередко в роли таких сборщиков выступали и булгарские купцы.

Несколько позднее, а именно в 1257—1259 гг., т. е. во времена правления хана Берке, во всех завоеванных монголами землях в пределах Золотой Орды, в том числе и в Булгарин, была проведена перепись всего податного населения, и учреждена постоянная военно­политическая организация монгол в.виде десятников, сотников, тысячников и темников, занимающихся охра­ной сборщиков дани, а также представителей ордын­ской власти на местах. С этого времени Золотая Орда превращается в, независимое от Каракорума государст­во, к чему стремился еще Бату хан.

• О том, что Золотая Орда создавалась как государст­во, стремившееся к господству не только над кочевни­ками. но и оседлым миром, свидетельствует и такой факт. Во времена Бату хана и Берке ставка ханов попеременно находилась то в городе (Булгаре, затем в Сарае), то в степи, как кочевая Орда. Да и позднее, вплоть до конца XIV— начала XV вв., эта традиция продолжала сохраняться — вспомним перемещения Тох- тамыша и Улуг-Мухаммада летом в степи, а зимой в города.

В своем развитии Золотая Орда пережила несколь­ко этапов: становление при ханах Бату и Берке (1242— 1266 гг.), расцвет при ханах от Менгу-Тимура до Уз­бека. Джанибека и Бердибека (1267—1359), упадок с 60-х до 80-х годов XIV века. С конца XIV и до 80-х годов XV вв. Орда хотя и номинально сохраняется, она уже практически не господствует, а лишь властвует в пределах Поволжья. В пределах бывшей Булгарин об­разуется новое государство — Казанское княжество, а затем и Казанское ханство. За этот период на ханском престоле сменилось до 50 ханов, потомков Чингис хана.

Согласно бытовавшей у монгол удельно-лествнчной сис­теме правом первонаследства обладали не старшие сыновья, а дяди и братья хана. Так как многие собы­тия, происходившие в Поволжье, в том числе Булгарин и Казани, тесно связаны с именами многих из этих ха­нов, мы сочли необходимым дать последовательный список их имен с указанием годов их правления.

Ханы Золотой Орды и годы их правления:

Батый или Бату-;

Сартак

Улагчи

Берке

Менгу-Тимур

Туда Менгу

Тулабуга

Тохта

Узбек

Тинибек

Джанибек

Бердибек

Кульна

Ноуруз

Хызр

Мурад

Азиз-Шейх

Хасан

Тулунбек

Урус

Черкес

Владетели Орды титуловались ханами, что по пер­сидским источникам XIII—XIV вв. было равнозначно падишаху и султану. В русских источниках, начиная с Менгу-Тимура, т. е. с конца 60-х годов XIII века, хан заменяется титулом царь или цесарь.

Невладетельные сыновья ханов титуловались «огла- нами», но в конце XIV—XV вв. так обозначали и слу­жилое дворянство. Владетели улусов, а иногда также тысячники и темники, но не представители чингизидов, нередко титуловались нойонами и бахадурами, а дру­жинники— десятниками и сотниками (юзбаши). Это были обычно выходцы из захудалых аристократических родов, которые нередко именовались нукерами.

Все эти феодалы имели возможность стать также и во главе улусов. Но если огланы, будучи чингизидами, это право имели по рождению, то остальные за^лужи-

 

вали его как пожалование и оно утверждалось затем специальным знаком хана, так называемой пайцзой, которая в зависимости от значимости была золотой, се­ребряной, медной и даже деревянной.

Как уже отмечалось выше, все население Орды обя­зано было платить налоги, как и другие государствен­ные поборы, выполнять различные повинности — воин­ские, дорожные, строительные и пр. За особые заслуги перед ханом некоторые люди могли и освобождаться от налогов и повинностей, получая на это тарханный ярлык. В Булгарин и Казанском ханстве такое право именовалось иногда союргалом. Оно обычно давалось за военные заслуги и нередко имело наследственный характер.

В XIV веке в Орде окончательно оформляется фис­кально-чиновничий аппарат. Рашид ад-Дин, хорошо знавший всю эту систему, перечисляет таких чиновни­ков, как баурчи (стольники), шихнэ (блюстители по­рядка). битекче (секретари диванов), аткачи (коню­шие) и др. Одним из ведущих канцелярий-диванов при ханском дворе был диван налогов и податей, где, между прочим, находился й общеордынский дафтар — перечень поступлений в казну.

Одной из примечательных особенностей Орды с са­мого ее основания является создание городов и своеоб­разной городской цивилизации, правда, поликультурного характера, к тому же расположенных в степи. Эти го­рода в основном образуются искусственно и прежде всего как административные ордынские и улусные цент­ры, а также как центры, обеспечивавшие внешнюю и внутреннюю торговлю и ремесленчество. Ремесленники состояли преимущественно из людей, насильственно согнанных из завоеванных и подчиненных Орде оседлых земель.

Характерно вообще отношение монгол, а затем и ордынцев к городам. Будучи кочевниками, они не рас­сматривали город как таковой, т. е. прежде всего ста­рались исключить его функцию как крепости. Поэтому во всех захваченных городах они в первую очередь приказывали уничтожать укрепления, а сопротивлявшие­ся города, как это было в Булгарин, вообще приказы­вали уничтожать и не восстанавливать. Новые города строились вообще без укреплений, ибо, по мнению мон­голов и Орды, город защищали не укрепления, а сама страна. Вместе с тем, на первых порах, особенно при Бату-хане и Берке, ранние ордынские города, такие как Сарай Бату, состояли из группы замков — усадеб, к которым пристраивались посады рабов и полурабов — строителей и ремесленников, согнанных с захваченных земель.

Начиная с Менгу-Тимура и особенно при Узбеке, т. е. в период расцвета Орды, эти отдельные замки превращаются в усадьбы богатых с прикрепленными к ним посадами ремесленников. Таким городом пред­ставляется построенный и расцветший во времена Уз­бека Сарай аль-Джадид (Сарай Новый). В этих горо­дах появляются и общественные центры типа базарных площадей, городских культовых мест, прежде всего мечетей, государственных ремесленных цехов и монет­ных дворов и т. п. Они, как и отдельные усадьбы, бла­гоустраиваются, обеспечиваются водопроводом, канали­зацией и дорогами.

Богатые дома и общественные здания здесь строятся с применением всех достижений средневековой техники н материалов — из белого камня в Среднем Поволжье, Предкавказье, Крыму, Подунавье и Приднестровье, из обожженного и полуобожженного кирпича квадратной формы в Хорезме, Нижнем Поволжье. Нередко такие дома и сооружения покрываются резьбой по камню и глине (ганчу), а иногда и майоликой — гончарными плитками с подглазурной росписью.

В богатых домах были и приспособленные для степ­ных условий отопительные системы типа манчжурско- китайских канов в виде дымоходов, расположенных вдоль стен. В жаркое же время прохладу в такие дома приносили бассейны, сооружавшиеся в открытых дво­риках. Дома же бедных и особенно рабов и других под­невольных людей были глинобитными или плетневыми, а нередко и просто землянками и полуземлянками. Та­кие дома обычно не отапливались и в холодное время в лучшем случае обогревались жаровнями или даже простыми кострами. Исключение составляли дома в более суровой Булгарин и землях обулгаризированных буртас, почти всегда имевшие печки или очаги.

В настоящее время ученые знают местоположение более 30 городов Золотой Орды. Особое значение в их

о

 

	Карта Булгарин в период расцвета Золотой Орды в 60-х годах XIV века

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

исследовании имеют работы Г. А. Федорова-Давыдова и его учеников, к которым можно отослать заинтере­сованного читателя. Среди них следует отметить уже упомянутые Сарай Бату (Сарай ал-Махруса — Дворец Богохранимый), построенный в конце 40-х годов XIII ве­ка в низовьях Итиля (остатки этого города ныне извест­ны под именем Селитряного городища примерно в 30 км севернее Астрахани) и Сарай Берке (Сарай ал-Джа- дид — Дворец Новый), заложенный еще Берке-ханом, но окончательно достроенный при Узбеке. Остатки это­го города, известные под именем Царевского городи­ща, расположены на левом берегу Волги южнее Волго­града.

По Волге, выше по ее течению, находились и другие ордынские города, известные как по письменным источ­никам. особенно по первым историко-географическим картам (см. карты братьев Пицигано, Фра-Мауро и др.), так и археологическим. Это города Бельджамин — выше Волгограда, Увек — южнее Саратова. В устье До­на находился крупный город Азак (будущий Азов), на Яике (Урал) — Сарайчик, в низовьях Днестра — Оргив, на Северном Кавказе — Маджар. Много городов было и на территории Булгарин, но о них пойдет речь в пос­ледующих главах настоящей книги.

Здесь же нам бы хотелось завершить краткую ха­рактеристику городов Золотой Орды, особенно периода ее расцвета, описанием одного из стольных городов, а именно Сарая ал-Махруса, данном в XIV веке Ибн-Ба- туттой: «Город Сарай — один из красивейших городов, достигший чрезвычайной величины, на ровной земле, переполненный людьми, с красивыми базарами и ши­рокими улицами. Однажды мы выехали верхом с одним из старейшин его, намереваясь объехать его кругом и узнать его объем. Жили мы в одном конце его и вые­хали оттуда утром, а доехали до другого конца его только после полудня... и все это сплошной ряд домов, где нет ни пустопорожних мест, ни садов».

Как уже отмечалось выше, ордынские города преж­де всего возникали на торговых путях и главное место в них занимали базары. Недаром на самых первых евро­пейских картах Поволжья, таких, как карты братьев Пицигано (1367 г.). Каталонского атласа (1375 г.) и др., чзсто рядом с названием города указывается и на

 

наличие здесь базара или рынка. Широкое участие го­родов как во внешней, так и во внутренней торговле подчеркивается не только тем, что при их археологи­ческих исследованиях находят предметы, изготовленные почти во всех известных странах Старого Света — от Испании на западе и Китая и даже Японии на восто­ке, — но и тем, что наиболее крупные из них обладали правом чекана монет со своим именем и от имени пра­вившего в Орде хана.

Весьма показательно, что первым таким городом стал построенный в центре непокорной Булгарин на месте домонгольского города Ибрагима (Бряхимова русских летописей) город Булгар. Наиболее ранние ордынские монеты здесь чеканятся от имени каана Мун­ке, правившего в Каракоруме в 50-е годы XIII века.

В ордынские города были вывезены высокопрофес­сиональные ремесленники из завоеванных стран. Каж­дый из них обладал определенными навыками, прису­щими для своей родины. В целом же это создавало удивительный симбиоз ремесленного производства Ев­разии эпохи средневековья.

Это наглядно проявляется во многих ремесленных изделиях, но особенно ярко в продукции гончаров, ко­торые кроме обычной красноглиняной керамики, ха­рактерной для Поволжья еше с домонгольских времен, изготовляли великолепную поливную (глазурованную) и штампованную керамику среднеазиатского типа, гли­няную посуду с лощением, свойственную для булгар и многое другое. Значительных успехов достигли и ме­таллурги, впервые в Европе начавшие плавить чугун еще на рубеже XIII—XIV вв., в чем следует усматри­вать влияние китайских и даже корейских металлургов.

В ордынских городах развивалась и духовная куль­тура восточно-мусульманского типа. В раннеордынское время сохранялись и следы языческой культуры, свой­ственные для монгол и других восточных кочевников, но уже с конца 60-х годов XIII века, когда ордынская знать начинает принимать мусульманскую религию, все активнее проявляется связь Орды с мусульманским ми­ром. Первым из ордынских ханов ислам принял хан Менгу-Тимур в 1270-е годы, хотя и его предшествен­ник — хан Берке был благосклонен к этой религии, а по некоторым данным, принял мусульманство.

Э70 не удивительно, ибо все основные подчиненные земля— на востоке (Хорезм), на юге (Саксин), на се­вере (Булгария) уже давно были мусульманскими стра­нами и среди них особенно выделялись булгары, «креп­че держащиеся закона Магометова, чем кто-нибудь другой». Это заметил французский монах Гнльом де Рубрук, посетивший раннюю Орду в 1253 г. Именно в это время Булгария начинает активно использоваться ордынцами для становления ордынской экономики и культуры, и поэтому не исключено, что принятие ислама в Орле происходило не без участия булгар. Это под­тверждает тот факт, что исследованные в последние годы остатки мечетей в Сарае ал-Джадиде и особенно в Бельджамине по планировке (прямоугольные залы с рядами внутренних колонн) очень близки к мечетям Великого города булгар домонгольского периода, а также ранней мечети Болгарского городища, начало строительства которой относится к 70-м годам XIII века.

Наиболее пышного расцвета религия и связанные с ней наука и культура получают при хане Узбеке во второй четверти XIV в. Побывавший тогда в Орде араб из Египта и Сирии Шихабутдин ал-Омари пишет: «Уз­бек хан построил в нем (Сарае) медресе для науки, (потому что) он очень предан науке и людям ее... Он му­сульманин чистейшего правоверия, открыто проявляю­щий свою религиозность и крепко придерживающийся законов мусульманских».

Хотя Золотая Орда была искусственным образова­нием. созданным монголами для удержания в покор­ности завоеванных земель, она очень скоро превраща­ется в своеобразный центр аккумуляции достижений экономики, культуры, политики и в определенной сте­пени этноса тюркоязычных народов на грани Европы и Азии. Как заметил упомянутый выше Шихабутдин ал- Омари, «в древности это государство (Орда) было страною кипчаков, но когда им завладели татары (мон­голы), то кипчаки сделались их подданными. Потом они (татары) смешались и породнились с ними (кип­чаками), и земля одержала верх над природными и расовыми качествами нх (татар) и все они стали точно кипчаки, как будто они одного (с ними) рода, оттого, что монголы поселились на земле кипчаков, вступали в брак с ними и оставались жить на земле нх». Нема­ловажно и то, что именно в Орде наиболее широко распространяется имя татар.

 

НАРОДЫ БУЛГАРИН В СОСТАВЕ ЗОЛОТОЙ ОРДЫ

ггчаянно сопротивлявшаяся монголо­татарской агрессии Булгария в 40-е годы XIII столетия практически пере­стала существовать как единое с об- улгаризированными буртасами госу­дарство. В известной мере изменились территория и населенность территории Булгарин. В собственно Булгарин з значительной степени поредело насе­ление в центральных (закамских) районах, наметился существенный от­ток оставшихся в живых людей на север — в Предкамье и на запад—в Предволжье. а также на восток — в Предуралье и Среднее Прикамье, где е условиях большей лесистости сохранялась отно­сительно спокойная обстановка. Такая же ситуация бы­ла характерна и для земель обулгаризированных бур- тае* где основная часть уцелевшего населения отсту­пила в более безопасные районы Примокшанья, бас­сейна среднего и даже нижнего течения Суры.

Наступила новая пора в истории Булгарин и ее на­селения.

Как уже отмечалось выше, Бату-хан при основании Золотой Орды в качестве отправного пункта в ее раз­витии избрал Булгарию и в 1242 г. наметил размеще­ние своей ставки на месте бывшего булгарского города Ибрагима (Бряхнмова), назвав это место Булгаром. С тех пор бывшая Булгария развивалась почти в еди­ном русле с Золотой Ордой и на ней отражались все исторические перипетии ордынской истории. Вместе с Ордой Булгария переживала период ее становления з 50—70-е годы ХШ столетия, возмужания и расцвета в конце ХШ н первой половине XIV вв., смуты 60-х годов XIV з. и распад на рубеже XIV—XV и первой

 

половине XV вв. Но в каждый из этих периодов Булга­рин вносила свои коррективы и они отражались как в истории Орды, так и Булгарин.

На первых порах Орда еще держалась на награб­ленных богатствах, но для того, чтобы сохранять и приумножать их, она была вынуждена развивать я поощрять международную торговлю, а также проводить систематический сбор с покоренных народов и стран дани и иные поборы.

Булгария же, несмотря на жесточайший и неодно­кратный разгром и разрушение ее основных экономи­ческих и политических центров, очевидно сумела сох­ранить свои силы в торговле, особенно международ­ной. К тому же она обладала и грамотными людьми в области фискальной системы, что было немаловажно для монгол в сборе дани и налогов с порабощенного населения Восточной Европы. Поэтому Бату-хан не только избрал Булгарию местом своей начальной став­ки, но попытался создать ей, говоря современным язы­ком, режим наибольшего благоприятствования.

Так, еще в середине 40-х годов XIII века в Булгаре, как это полагают Г. А. Федоров-Давыдов и некоторые из его учеников, начинается чекан самых первых ор­дынских монет, причем они чеканятся от имени леген­дарного мусульманского халифа ан-Насир лид-Дина, подчеркивая тем самым религиозную значимость этого явления. К тому же, несмотря на размещение своей первоначальной ставки в Булгаре, Бату-хан, очевидно, сохранил номинально и собственно булгарскую адми­нистрацию, лояльную к новой власти. Как уже отмеча­лось выше, в первые десятилетия господства Орды булгарские князья еще спрашивали разрешение на свой княжеский престол в Орде. Это выводит нас еще на одно интересное открытие — на первых порах булгары, вероятно, сохраняли и место своей бывшей столицы, т. е. Великого города на Черемшане, в качестве центра страны. К этой мысли побуждают два факта.

Первое — это расположение ордынской ставки в Булгаре и в связи с этим невозможность размещения здесь же вассального булгарского князя. Это подтверж­дает и сообщение, что булгарские князья «ходили» за ярлыком.

Второе — выявленные в окрестности разрушенного и не восстановленного Великого города (Билярско£ го-

О сохранении у булгар кня­зей, титуловавшихся эмирами и беками, свидетельствуют эпиграфические и нумизмати­ческие материалы. Как пола­гают Д. Г. Мухаметшин и Ф. С. Хакимзянов, в Булга­рин золотоордынского времени термин «эмир» встреча­ется на монетах булгарского чекана, относящхся к се­редине XIII века. По мнению этих авторов, «эмирами назывались правители булгарских городов и земель в составе Золотой Орды».

В этом отношении интересно каменное надгробие, обнаруженное в окрестности Казани на загородной ре­зиденции казанских архиереев и относящееся по стилю

к концу (может быть и более шире — ко второй поло­вине) XIII века. Надгробие было поставлено, судя по весьма искусно выполненной каллиграфической надпи­си, над могилой «великого и знатного повелителя, по­мощника повелителей, эмира чтимого, победоносного, почтенных и великих, знамени... к победоносному... двух почестей... гордости рода... и веры, тени господа миров Хасан-бёка сына эмира Махмуда». Мы даже можем предполагать, что одним из таких первых вассальных булгарских князей был именно эмир Махмуд. Но нм мог быть и легендарный Алтын Бек, бежавший от мон­гол в окрестности Казани см. главу 2 настоящей кни­ги). За то, что это был вассальный князь, говорит упо­минание в его титулатуре формулы «помощник повели­телей».

Однако очень скоро при Берке хане, как считает М. Г. Сафаргалиев, но скорее всего при Менгу-Тимуре, который вместе с русским князем Федором Черемным в 1277—1278 гг. совершил последний поход на булгар и было взято более 30 городов, в том числе и Казань, ор­дынские ханы перестали играть в суверенитет Булгарин и стали управлять Булгарией непосредственно. Между прочим, именно с Менгу-Тимура начинается и независи­мое правление постмонгольских ханов в Орде, о чем свидетельствует начало чекана ордынских монет от имени собственно ордынского хана, в данном случае Менгу-Тимура.

С этого времени и вплоть до начала распада Золо­той Орды Булгария, потеряв свою государственную са­мостоятельность, фактически превращается в составную часть Золотой Орды. Но и здесь булгарскне феодалы, купцы и мусульманское духовенство пытаются сохра­нить свое положение. Именно в угоду булгарским куп­цам продолжается вплоть до 30-х годов XIV века чекан монет в Булгаре и других городах, в том числе и Мук- ше-Наровчате. Нередко булгарские феодалы и купцы откупали сбор ордынской дани в подчиненных Орде землях. Так, известно, что в 1283—84 .гг. два брата бесермянина (так обычно звали булгар-мусульман) от­купили право такого сбора в Курско-Липовецкой земле Южной Руси. Некоторые из таких откупщиков благо­даря изменению ситуации могли оставаться и на рус­ских землях. Вполне вероятно, что тогда на Руси поя­вились фамилии Баскаковых, Берсеневых, Чеглоковых и других выходцев из булгарской среды.

В Булгарии раннеордынского времени, очевидно, сохранялось, как мы уже подчеркивали, и мусульман­ское духовенство, которое также стремилось вступить в контакт с ордынцами. Французский монах Гильом Рубрук. проезжая в 1253 г. по Этилии (Нижнее По­волжье), отметил наличие на севере страны, называв­шейся Великой Булгарией, и подчеркнул, что «булга­ре.— самые злейшие саррацины (мусульмане), крепче держащиеся закона Магометова, чем кто-нибудь дру­гой». Известно, что Батый и Берке были весьма лояль­ны к мусульманам, а Берке хан, как об этом сообщает персидский автор Джузджани — современник первых ордынских ханов, был уже с детства мусульманином.

В 1258 г. на ордынский престол после упорной борь­бы сел внук Батыя Берке и, как считает М. Г. Сафар- галиев. «победа Берке в значительной мере была об­легчена благодаря поддержке его кандидатуры со сто­роны мусульманских купцов, привлеченных еще при Батые золотоордынской администрацией и в качестве откупщиков дани. Одновременно он нашел поддержку мусульманского духовенства Хорезма и Булгара, же­лающего видеть на троне не язычника, а сторонника магометанской религии. Со вступлением на престол ха­на Берке мусульманские купцы действительно получи­ли доступ ко всем государственным учреждениям, а перед мусульманским духовенством открылось широкое поле для миссионерской деятельности».

• Очевидно, при хане Берке в Булгаре начинается строительство главной мечети, ибо, как считают спе­циалисты, закладка фундамента этой мечети относится к основанию раннезолотоордынского слоя (слой 4р). Это было внушительное сооружение из белого камня почта квадратной формы 32 на 34 м, с высоким (25 м) также белокаменным минаретом. Как считает С. С. Ай­даров, ближайшие аналогии этой мечети находятся в Малой Азии — мечеть султана Алаеддина первой по- лэвивы XIII века в столице Сельджукидов Конии. Ме­четь в Булгаре была главной или джами (джума) ме­четью. Позднее она в какой-то мере стала эталоном для строительства и других мечетей в ведущих горо­дах Орды — Старом Крыму, Бельджамине и др.

Ордынские ханы начинают использовать ислам с его одним из основных положений — «повинуйтесь богу и тем, кто имеет власть» — в своих целях. Следует под­черкнуть и положительное значение этого явления, ибо вместе с исламом в Орду и среду ордынской знати про­никает и высокая для того времени арабская, средне­азиатская и булгарская культура. Булгар и окрестности бывшей столицы Булгарии Великого города в это вре­мя начинают превращаться в места мусульманского поклонения — своеобразного малого хаджа. В послед­ней четверти XIII века в Булгаре воздвигаются рядом с соборной (джами) мечетью два мавзолея: северный (Монастырский погреб) и восточный (церковь св. Ни­колая), а на горе Балынгуз к северу от развалин Ве­ликого города также воздвигается мечеть и появляются первые мавзолеи, в том числе, очевидно, и Маалюм Ходжа (искаженное Балынгуз).

После смерти Менгу-Тимура в 1280 г. в Орде раз­горается первая феодальная междоусобица, длившаяся более 30 лет, т. е. до начала правления Узбека, севше­го на ордынский престол в начале 1313 г. В это время вновь усиливается стремление завоеванных монголами земель, в прошлом экономически и политически разви­тых, каковой была прежде всего Волжская Булгария, к самостоятельности. Волнениям в Золотой Орде спо­собствовало и то, что в конце XIII — начале XIV вв. в Поволжье отмечается несколько сильных засушливых периодов, более неблагоприятных для кочевников, чем для лесостепных народов. Как считают специалисты, наиболее тяжелыми в этом отношении были 1282—1284, 1298—1299 и 1309—1312 годы.

В этих условиях в Булгарии, особенно в ее основной части, наблюдается стремление как к экономической, так и политической свободе. Прежде всего, это сказывается на чеканке булгарских монет, на которых перестают ставить имена ханов, они становятся анонимными или в лучшем случае на них ставится почетное прозвище «Насир лид-Дин Аллах» — «помощник веры и аллаха».

Хотя в Булгарии еще и сохраняется практика сбора ордынской дани, но она, как и на Руси, все более и бо­лее собирается местными откупшиками, так называе­мыми тамгачи. Интересно надгробие 1314 г. из села Большие Тарханы, в эпитафии которого отмечено: «Давший воспитаниеученым и любивший их, мечети строивший и много благодеяний совершивший, бедных любивший, Ходжи сына, Госмана, сын, сборщик пода­тей Ибрагим Суварский». Возможно, в связи с этим, как полагает М. Сафаргалеев, были сокращены разме­ры самой дани. А дань эта, называемая каланом, обычно собираемая с земли и вообще с оседлого насе­ления. была достаточно велика — до 30, а иногда и до 50% урожая или доходов.

Тогда же усиливается стремление к освобождению от налогов, о чем свидетельствует, по мнению Г. А. Фе­дорова-Давыдова, восстановление института тарханства и начало функционирования института сойургала (суар- ли у булгар). Так назывались служилые люди, осво­божденные от многих налогов и повинностей государем той или иной страны. Интересно в этом отношении надгробие 1322 г. из Болгар, поставленное на могиле Сатылмыша, сына «суарли Азнаба».

Это надгробие свидетельствует еще об одном важ­ном процессе в булгарской среде конца XIII— начала XIV вв. — о попытках восстановления титулов булгар- ских князей (беки), в том числе и владетельных (эми­ры). В связи с этим, кроме уже упомянутого надгробия Хасанбека, сына эмира Махмуда из окрестностей Ка­зани, упомянем о надгробии из Болгар 1323 г., поста­вленном на могиле «эмира Буляртая, сына Булемшах- бека*. очевидно, правившего не позднее начала XIV ве­ка Скорее всего, он был владетельным князем в Биля- ре, а похоронили его в священном для булгар Булгаре. Интересно и то. что его отец Булемшах титуловался еще беком, а он сам уже эмиром.

То. что титул бека в конце XIII века становится в Булгарин достаточно обычным, свидетельствует и над­гробие- 1291 г., поставленное вместе с одним из самых красивых мавзолеев в Булгаре (см. Восточный мавзо­лей или церковь Святого Николая) на могиле «Сабиры- илчн дочери Бураш-бека». В это же время начинают достаточно часто упоминаться и наиболее активные приближенные булгарскнх князей — представители кня­жеской дружины, называвшиеся йори (ювари) — «муж войны» или «военный человек* по X. Фейзханову. При­чем, это нередко был и наследственный титул. Инте­ресно надгробие 1329 г. из Булгар, поставленное на

 

могиле дочери Пусуфа-йорн. сына Ахмеда-нори с та хзллусом Мюн-Бюлер Балпмар. Возможно, чтз это f-ылн военачальники князей, сидевших в Бнляре.

Но представители этого военного сословия имелись « в других местах Булгарин, о чем свидетельствует над­гробие 1317 г. из Ямбухтнна, поставленное на м эгиде Буджука сына Мэмке-нори. Некоторые из них полу­чали и более высокое звание богатыря — Алпа (см. над­гробие Урум-Алпа, сына Оураза из Болгар 1309 г.), на основе чего затем складывалось булгарско-казанское служилое сословие — так называемые алпавыты «по­мещики) или ходжи (см. надгробие норм Кюча, сына Ар-ходжи).

Именно на рубеже XIII—XIV веков из этого при­вилегированного сословия выдвигались булгарскнг чи­новники и юристы, что говорит о попытках восстанов­ления автономного государственного аппарата, причем не только в центре, но и на местах. В связи с этим представляет интерес надгробие 1311 г., поставленное на кладбище в окрестностях Джукетау (ныне старое мусульманское кладбище Чистополя) на могиле Исма- гила, сына Маджар-кази, «давшего воспитание ученым, любившего набожных, мечети воздвигавшего, множест­ва благих дел совершившего». К этому же времени, очевидно, относится надгробие Карсак-казн, сына Алп- ходжи, выявленное в окрестностях Урсаево Азнакаев- ского района.

В 1291 г. на ханский престол в Золотой Орде сел Токта, но и при нем еще продолжаются феодальные распри, то усиливавшиеся, то ослабевавшие. Лишь в конце правления Токты (1310—1312 гг.) обстановка несколько стабилизировалась, в чем, очевидно, было заинтересовано прежде всего ордынско-булгарское ку­печество и иное городское население. Именно в угоду мм Токта в 1310—1311 гг. начинает проводить денежно­весовую реформу, рассчитанную на унификацию денеж­ной системы государства. Но в это же время Токта, очевидно, чувствуя все более усиливавшуюся автоно­мию Булгарин и стремясь ее не допустить, убирает из Булгара, как это предполагает А. Г. Мухаммадеез, мо­нетный двор и весь административный аппарат.

Не завершив реформы. Токта в 1312 г. скончался; та часть феодальной аристократии, которая придер­живалась ислама и была тесно связана с купечесгзом р мусульманским духовенством, в том числе и б/лпр- ским. выдвинула на ордынский престол царевича Са­бека— внука Менгу-Тимура, активного сторонника ис­лама и оседлых феодалов. Выдвижению Узбека пред­шествовала оживленная феодальная борьба, ибо пред­ставители кочевых феодалов хотели иметь на ордык ком престоле сына Токты Ильбасара, активно поддерживав­шего степную аристократию и исповедуемый ими ша­манизм.

При Узбеке, правившем более 30 лет (i 3т 2 — 1342 гг.), Золотая Орда переживает свой нанвы :лкй расцвет, он достигается за счет полной централи ктии власти, ликвидации самостоятельности улусов, а гом числе и подчиненных стран типа Волжской Булпрки. Вместе с тем, Узбек оказывает максимальное внимание торговле и мусульманским купцам, золотоордык :<;им городам, в том числе и городам Булгарин.

Именно при Узбеке развитие города Булгара достиг­ло своего апогея. Как считают исследователи Бавар­ского городища, в 20—30-е годы XIV века в Булгаре «закончилось возведение Соборной мечети и заверши­лось оформление центра города с торговой площадью, с четко распланированными улицами, мавзолеями та­ти». На городском кладбище высшей знати в восточ­ной части города был воздвигнут так называемый Ма­лый минарет высотой 19 м, сохранившийся вместе >: расположенными там же мавзолеями знати, в том чис­ле и с так называемой «Ханской усыпальницей*, до наших дней. Тогда же начинает строиться загородный «малый городок», являвшийся, скорее всего своеобраз­ным караван-сараем. В верхней и нижней частях горо­да строятся для многочисленных горожан и приезжих купцов великолепные каменно-кирпичные бани, а почти в центре города воздвигается административное здание судной палаты с полуподвальным зинданом, руины ко­торого ныне известны под именем «Черной палаты*.

Почти одновременно свой расцвет переживает « го­род Мухша, расположенный на западной окраине бив­шей Булгарин, — центр обулгаризированных буртас золотоордынской поры. В этом городе, руины копрого находятся у города Наровчат Пензенской области, при Узбеке строятся белокаменная Соборная мечети, по форме и конструкции похожая на Джами мечеть г бул­гаре. кирпичные бани и мавзолеи, а также жилые i нр-

 

пичные лома с пристенным отоплением. Есть основание полагать, что тогда же обстраиваются и Тубулгытау з северном Закамье. тысячедомный Шунгат и Арабуга з Предволжье и др.

Не только в городах, но и крупных селах активно развивается ремесленное производство, о чем свидетель­ствуют следы многочисленных ремесленных слобод — гончаров, металлургов, кожевников, косторезов, стекло­делов и пр., открытые в Булгаре, Мухше, на Урматском селище и других местах. Из среды ремесленников на­чинают выделяться богатые и знатные люди, о чем го­ворят их надгробия, выявленные не только в Булгаре, но и на селе. Среди последних отметим надгробие у села Нижние Яки, поставленное над могилой сына куз­неца Мамли.

Б период правления Узбека особенно активизируется международная торговля булгарских купцов. Не только в Булгаре и других городах, но и на селе становятся обычными изделия среднеазиатских и русских мастеров. Нередки находки китайского селадона, индийских зо­лотых монет и т. п. Так, на территории Булгарин извест­ны до десятка случаев находок индийских золотых мо­нет, чеканенных в конце 30-х и начале 40-х годов XIV века в Дели от имени султанов. Более 40 таких монет находилось в Мало-Атрясинском кладе, обнаруженном в 1954 г. в Апастовском районе Татарстана.

Но не менее оживленной была и внутренняя торгов­ля, для обеспечения которой ханом Узбеком была на­чата акзнвная чеканка медных монет — пулов. Послед­ние особенно широко распространялись в Булгарин, о чем свидетельствуют их массовые находки в Булгаре и других местах. Чеканились они в Булгаре и Мухше, причем нередко с напутственной надписью типа «Котлы булсын янга пул» (пусть благословенным будет новый пул). Как считают нумизматы, прежде всего А. Г. Му- хаммадеев, само название этой монеты пришло в Бул- гарию и Золотую Орду из поздней Византии, где мед­ные разменные монеты назывались «фоллери». На бул- гарски>: пулах нередко помещалось изображение бар­са или льва — булгарских государственных символов.

Таким образом, можно утверждать, что первая по­ловина XIV века была временем относительного благо­денствия Булгарин в составе Орды, правда с почти полной утратой самостоятельности. За этот период мы не знаем никаких ни письменных, ни нумизматических, ни эпиграфических свидетельств правления в Булгарин самостоятельных эмиров, князей, не говоря уже о -санах.

Это был и период максимального сближения Бул­гарин с другими областями Золотой Орды, преимущест­венно заселенными тюркоязычными народами, именно в это время и в самой Орде господствующим ст тщит­ся язык средневекового тюрки, на котором говорит не только основная масса народа, но и ордынская знать, в том числе и сам Узбек хан. Именно ко времени прав­ления Узбека относится меткое замечание египетского араба Шихабутдина аль Омари (умер в 1348 1349 гг. в Дамаске) о том, что «земля (кипчаков) одержала верх над природными и расовыми качествами их (та­тар) и все они стали точно кипчаки».

Узбек хан скончался в 1342 г., и при его преемни­ках Джанибеке (1342—1357) и Бердибеке (1357—1359) в жизни Золотой Орды наметились признаки упадка, вызванные как стремлением подчиненных ей земель к самостоятельности, так и неудачными военными кампа­ниями ордынских ханов, в частности, в возобновленной ими войне с хулагидами.

Все это усугубилось страшной пандемией 1346— 1350-х гг. — чумой, занесенной из Китая в 1346 г. Осо­бенно тяжелой эпидемия оказалась для Дешт-к Кип­чака, Крыма и Булгарин. Как сообщают русские лето­писи под 1346 г., «бысть от бога на люди подо восточ­ною страною, на город Орнач (Ургенч) и на Хазьгоро- кань (Астрахань) и на Сараи и на Бездеж (Бельджамин на Итиле) и на прочие грады в странах их. бысть мор силен на Бесермены и на Татарове и на Оръмены и на Обезы и на Жиды и на Фрязы и на Черкасы и на всех тамо живущих, яко не бе кому их погребати». Только в одном Крыму тогда погибло более 80 тысяч человек.

Преемник Джанибека Бердибек в 1357 г. произвел дворцовый переворот, убил своего отца Джанибека и 12 своих братьев и сел на ордынский престол. С этого началась, как писал русский летописец, «велика за- мятна» в Орде. В 1359 г. и сам Бердибек был убит, а затем за 20 лет, до Тохтамыша. севшего на расшатан­ный ордынский престол в 1379 г., на нем сменилось 25 ханов. Начался период упадка и развала Золотой Ор­лы. Новый период наступил и б истории Булгарин

Глава 5

БУЛГАРИЯ В ПЕРИОД РАСПАДА ЗОЛОТОЙ ОРДЫ

ак мы отмечали выше, уже при хане Джанибеке наметились признаки упадка Золотой Орды, на что, в пер­вую очередь, быстро реагируют и бул- гарскне феодалы. Около середины XIV века вновь начинают появляться ". собственные булгарские князья, о чем свидетельствует печать булгарского князя Ильгама 750 г. по хиджре, иле 1349—1350 гг. по христианскому лето­счислению, описанная Н. Ф. Калини­ным. Под 1358 г. во время правления в Золотой Орде хана Бердибека неоднократно упоми­нается имя еще одного булгарского эмира — Алимбея (Али-бека), вероятно, сидевшего в Булгаре. По край­ней мере, булгаро-татарские предания и исторические легенды называют имя этого эмира, но связывают его обычно с походами Тамерлана или Аксак Тимура на Булгйрию. Но, как известно, Аксак Тимур походами на Булгар специально не ходил. Поэтому, под именем Тимура следует видеть ордынского князя Булат Тимура, s J36) г. захватившего булгарский престол.

Летописец под 1361 г. об этом событии пишет дос­таточно отчетливо: «а Булак Темерь князь Ординскы Болгар взял и все городы по Волзе и улусы и отня веса Волтмкыи путь. А иныи князь Ординскии, Тагаи имя ему. иже от Бездежа а той Наручадь ту' страну отняз собе. ту пребываюше». Почти одновременно третий ор- ды;и !?йй князь Секиз-бей, по предположению М. Г. Са- фаргалеева, правивший до этого в Азаке (Азове-Тане) и из; ванный оттуда в 1361 г. Мамаем, появился в рай­оне реки Пьяны — «за Пьяна все пограбил», а затем «обрмеея рвом и ту седе». Так, три зоны основногс рпи.е’чния булгар н обулгаризированных буртас в оди^ и пл же 1361 год были захвачены выходцами из Орды.

 

причем насильственно,' что свидетельствует об опреде­ленной самостоятельности этих земель, или автоном­ности. которую они, очевидно, попытались получить во зремена Джанибека и Бердибека, но эти попытки были пресечены нападениями ордынских невладетельных кня­зей.

Как считают исследователи, особенно пострадал Булгар, который, по мнению археологов, сгорел, о чем говорят прослои пожарищ на Болгарском городище в позднезолотоордынском слое, единодушно относимые учеными к 1361 г., т. е. ко времени похода Булат Ти­мура на Булгар. Но досталось и многим другим селам и городам Булгарин, а также землям обулгаризирован- ных буртас. Именно к 1361—1363 годам относится боль­шинство кладов золотоордынских монет как на терри­тории Булгарин, так и на землях буртас — будущих татар-мишарей. Так, на первой территории известно около 40 кладов монет, зарытых в пределах 1310— 1380-х годов, из них в 36 кладах время чеканки самой поздней монеты относится к 1358—1362 годам, а на второй территории среди 30 кладов, зарытых в 1310— 1380-е годы, 25 содержит последние монеты, чеканен­ные в 1358—1362 годах.

Все это свидетельствует о том, что в начале 60-х годов XIV века население бывшей Булгарин оказыва­ется в критическом положении, что вынудило его спеш­но зарывать свои накопления и, очевидно, уходить в более безопасные места. Возможно, эти события были вызваны не только агрессивными золотоордынскими князьями типа Булат-Тимура, Тагая и Секиз-бея, но и природными условиями. В частности, на 1360—1370-е годы приходится серия очень тяжелых засух с суровы­ми бесснежными зимами, особенно в южных районах. Так, под 1361 г. русский летописец отмечал, что на Волге была зима суровая и бесснежная, а лето очень жаркое, «и бысть в татарах глад великий», а под 1362 г. при таких же природных условиях «бысть мятеж силен в Орде. Мнози цари и царевичи и радци иссекошась меж собой». Все это вынуждало население искать более спокойные и благоприятные места обитания.

В этих условиях наблюдаются тенденции к возвы­шению отдельных княжеств как в пределах собственно Булгарин, так и в землях обулгаризированных буртас.

Именно в последней трети XIV века выделяются Бол­гарское, Джукетау, Тубулгытауское, возможно. Балын- гузское княжества в Закамье; Кашанское и Казанское княжества в Предкамье; Атрясинское (Шунгатское) п Тетюшское княжества в Предволжье; Наручадское. Темниковское и Нижнепьянское (Сергачское?) княжест­ва на землях обулгаризированных буртас. Тогда же их политические и экономические центры впервые в ор­дынское время обносятся укреплениями в виде деревян­ных стен, нередко стоящих на насыпных земляных ва­лах. Появляются укрепления вокруг Булгара, возобнов­ляются укрепления Джукетау, Кашана, Наручада и др.

Как полагают исследователи, этот процесс означал не только отход бывших булгаро-буртасских земель от Золотой Орды, но и окончательный развал бывшей Бул­гарин. Все это подтверждается рядом фактов. С одной стороны, более активно начинают упоминаться не толь­ко князья, сидевшие в Булгаре, но и князья жукотнн- ские, казанские, пьянские, темниковские и др. А с дру­гой, почувствовав слабость самостоятельных отдельных булгарских княжеств, на них почти сразу же начинают совершать разбойные походы новгородские ушкуйники, например, в 1360, 1366, 1369, 1370, 1371 гг., а в 70-е го­ды и нижегородские князья — походы 1370.                                                                                      1371,

1377 гг. Более того, походы нижегородских князей за­вершились присоединением нижнесурских земель, а в 1372 г. на нижней Суре была основана нижегородская крепость Курмыш.

К концу 70-х годов активизируются н золотоордын- цы, как ханы, так и отдельные князья, которые стре­мятся захватить перешедшие к самостоятельности бул- гаро-буртасские земли. Так, в 1376 г., как сообщают источники, в Булгаре правят Хасан бек и Мухаммад- Салтан бек из потомков Шейбана, а их родственник Али бек оказывается в Казани. Представитель этого же рода Арабшах в 1376 г. захватил Наручад (Мухшу) и в 1377 г. оттуда совершил поход на Нижний Новгород и Рязань. Возвратившись из этого похода с награблен­ным, он в том же году оказался на Пьяне, т. е. присое­динил к своим владениям и нижнесурские земли, оче­видно, выведя их из-под русского протектората. Воз­можно, это означало попытку объединения бывших зе­мель оС>лгаризирозайных буртас под властью одного князя.

В 1377 г. ордынцы постарались прибрать к рукам все бывшие булгаро-буртасские земли. В 1377 г. Урус хан из Синей Орды захватил Сарай и установил свою власть не только над нижневолжскими землями, но и над собственно Булгарией. В эти годы источники (Дяф- тари Чингис-намэ) называют Булгарию «урусхановым юртом». В том же 1377 г. ордынский князь небезыз­вестный Мамай овладел областью Пьяны, и эта земля, заселенная потомками буртас — будущими сергачски- мн мишарами, стала именоваться «Мамаевой ордой>. В Мамаевом побоище 1380 г., как известно, участвуют и буртасы. Это, очевидно, были предки сергачских ми­шарей с цокающим говором. Мы не знаем, участвова­ли ли в Куликовской битве воины из других булгар- ских или булгаро-буртасских княжеств, но упоминание среди воинов Мамая бесермян (так обычно в XIII— XIV вв'. называли булгар-мусульман) как будто говорит за такое участие.

Об этом же свидетельствует и уход в 80-е годы XIV века значительной части булгаро-ордынских фео­далов к победителю Мамая Дмитрию Донскому. Среди них источники называют Ослан (Арслан) мурзу — пред­ка таких известных на Руси фамилий, как Адашевы, Загоскины, Павловы и др.; Исахара мурзу (свояк Ма­мая) — предка Загряжских, Курбатовых, Бекляшевых й др.; Мансура мурзу — основателя рода Мансуровых, Мосоловых. Годуновых, Сабуровых и др. Некоторые из этих выходцев перемещаются еще дальше на запад. Так, в том же 1380 г. вместе с сыном Мамая Мансур-Киятом в Литву уходят тюркоязычные феодалы — предки пос­ледующих достаточно известных российских фамилий Глинских. Балакиревых, Булгаковых, Бердяевых и др.

Но ордынцы, даже несмотря на разгром Мамая на Куликовом поле, не собирались отдавать свою власть над Поволжьем и Русью. В том же 1380 г. на ордынский престол феодалами, недовольными неумелой политикой Мамая, был посажен не без помощи владыки Средней Азии Аксак Тимура (Тамерлана) хан Тохтамыш — по­томок Тукай-Тнмура, тринадцатого сына Джучи. До этого он с 1376 г. находился при дворе Тимура в Самар­канде

Тохтамыш, севший на золотоордынский престол, изменил своему покровителю Тимуру, и тогда же на сторону Тохтамыша перебежал Идегей — сын Балтычка, главного эмира кыпчако-ногайской орды Урус-хана. Од­нако Идегей помнил, что отец его был казнен в 1379 г. Тохтамышем и поэтому Идегей был Тохтамышу больше врагом, чем другом.

К концу 1380 г. власть Тохтамыша распространяется не только на все районы Дешт-и-Кипчака, но и бывшую Булгарию. Покорность Тохтамышу изъявляют и северо- восточные русские князья — нижегородский — Дмитрий Константинович и Олег — Рязанский. Все они. как и булгары, участвуют ближе к осени 1382 г. в массирован­ном походе Тохтамыша на Дмитрия Донского, в резуль­тате чего были взяты и сожжены не только Москва, но и многие другие города — Владимир, Можайск. Перея­славль, Звенигород, Юрьев и др. Причем, поход этот, начавшись на левобережье Волги, возможно, в районе Казани, откуда Тохтамыш переправился на правый бе­рег, шел через Сернач (Сергач), т. е. земли будущих сергачских мишарей.

Особое внимание Тохтамыш попытался оказать Волжской Булгарин, особенно ее купечеству, считая, как и предшествующие золотоордынские ханы, что на нем держится экономическая, да и политическая мощь Золотой Орды. Так, еще летом 1382 г., как об этом сообщает московский летописец, Тохтамыш «посла та­тар своих в Болгары, еже есть град на Волзе, и повеле торговци русскые избити и гости грабити, а суды их с товаром отимати». В этом проявилась ордынская по­литика протекционизма в отношении булгарских куп­цов и ослабления с этой целью торгово-экономического потенциала русских купцов. Этому же служила прове­денная Тохтамышем в 1380 г. денежная реформа с целью унификации денежно-весовой системы.

В результате удалось на некоторое время объеди­нить Булгарию во главе с городом Булгар. Именно к самому концу XIV века (к 1395 г.) .относится первое и единственное упоминание Булгара на Волге как «Бол­гары Великие». В это же время египтянин ал-Калка- шанди, автор труда, законченного в 1412 г., сообщает о стремлении булгарских государей к независимости от Золотой Орды, а Булгар или Булар называет сто­

 

лицей этой страны, или главным ее городом. Под Бу- ларом мы здесь можем увидеть тот же эпитет «Вели­кий», как это было по отношению к домонгольскому Булгару.

Весьма интересно его сообщение о том, что где-то не позже рубежа XIV—XV вв. государь Булгара «пос­лал своих делегатов просить у султанских врат (каир­ского правительства или Порты) знамена (как инвес­титуру); они были ему посланы «вместе с тем, что при­бавляют по обычаю: меч, почетная одежда, лошади с упряжью». Посылка знамени имела особое значение — в мусульманском мире это было символом признания независимости. Более того, в этих же материалах го­сударь Булгара на Волге номинально признается и го­сударем сербов и болгар па Дунае, что еще более подчеркивает значение Булгара рубежа XIV—XV вв. в средневековом мире. Но для того времени это было скорее анахронизмом, стремлением египетских султанов и булгарского купечества выдать желаемое за дейст­вительное.

А в это время события на Волге и Каме развива­лись своим чередом. Тохтамыш, упоенный победой над Москвой, все более и более укреплял и расширял свою власть в Золотой Орде и подчиненных ей землях. Одно­временно он стремился к независимости от Тимура. В этом ему активно помогали его советники и в том числе Идегей, который, женившись в 1383 г. на дочери Тох- тамыша, стал начальником эмиров левого крыла, но несмотря на это, сохранял и ненависть к Тохтамышу.

В 1384—1385 годах Тохтамыш окончательно всту­пил на путь конфронтации с Тимуром. В 1387 г. к Ти­муру ушли некоторые из приближенных Тохтамыша, в том числе и Идегей, который с этого времени стал не­примиримым врагом Тохтамыша. Все эти события кра­сочно описаны в кыпчако-татарском эпосе «Идегей»:

«Придя к Шах*Тнмуру Идегей сказал:

«Отца моего Котлук бия зарезал Тохтамыш,

Меня изгнал и бедный я кочевал Из Булгара в Сарай, из Сарая в Булгар.

И не только я, но и мой сын Нурадын.

Разреши мне, Шах-Тимур, помоги мне Шах-Тимур,

Стать другом твоим и врагом Тохтамыша,

Вернуться с победой к моим родным очагам На берегах Чулмана, Нукрата, и Итили».

Осенью 1387 г. Тохтамыш, как об этом сообщает Шереф-ад-дин Пезди, «собрал со всего улуса Джучи... огромное войско... из русских, черкесов, булгар, кипча- коь аланов, (жителей) Крыма с Кафой и Азаком, баш- кирлов и мокши. Собралось войско изрядно большое>. С этим войском, в составе которого были и булгары. Тухтамыш отправился против Тимура, но потерпел не­удачу.

В 1391 г. Тимур, подстрекаемый Идегеем, организо­вал поход с 200 тысячами воинов против Тохтамыша. Последний с таким же войском, в составе которого, од­нако. уже не было булгар, встретил войска Тимура почт»: в центре бывшей Булгарин — на реке Кондурча. Битьг произошла 18 июня, Тохтамыш потерпел жесто­чайшее поражение. Но досталось и Тимуру, от которого отошли ордынские царевичи и в первую очередь Иде- гей Последний ушел к своему племени мангит, коче­вавшему между Итилью и Яиком, и основал здесь Ман- гнтский юрт, на базе которого, как считает М. Г. Са- фаргалеев, «позднее была организована Ногайская Орда^.

Очевидно, тогда же разграблению были подвергнуты и закамские земли Булгарин, через которые в 1391 г. прошел с войском по приказу Тохтамыша царевич Бе- ктута. который «шед взя Вятку, а люди посече, а иные в полон поведе». Видимо, этот поход был совершен в отместку за стремление булгарских княжеств к само­стоятельности, и его результатом явился отказ булгар­ских князей участвовать в битве Тохтамыша с Тиму­ром на Кондурче.

Вообще, 1391 г. был чрезвычайно тяжелым для бул­гар и булгарских княжеств не только на юге, но и се­вере и востоке страны. Московский летописец сообщает, что того же лета в 1391 г. новгородци и устюжяне и прочим к тому совокупившеся выидоша в насадех и в ушкесх рекою Вяткою на низ и взяша Жукотин и Ка­зань и вышедше на Волгу пограбивше госте и возвра­тишься»

В последующие 1392—1394 гг. Тохтамыш собирается с силами и готовится к новому сражению с Тимуром. Оно произошло весной 1395 г. на Северном Кавказе, и опять Тохтамыш потерпел жестокое поражение и. как сообщает тот же Шериф-ад-дин Йезди, «бросил ханство.

Европейская карта Золотой Орды komiu XIV века

дом. ii все, что имел, явное и скрытое, п, опасаясь за жизнь свою, с несколькими людьми бежал, ушел в сто­рону Будара (Сафаргалеев и Гумилев читают «Булга­ра»). в лесистую местность... Победоносное войско (Ти­мура) с этой (правой) стороны реки дошло до того места, до которого оно в первый поход на Дешт (в 1391 г.) добралось с той стороны реки, и ограбило все. .Место это недалеко от «страны мрака». Таким образом, следует полагать что Тимуром были ограблены на этот раз правобережные районы Булгарин. Возмож­но. свидетелем этого и является один из самых крупных кладов конца XIV века, известный под именем Мало- Атряепнекого клада, собранный у местных жителей села Малые Атрясы Апастовского района Татарстана А. Б. Булатовым и автором этой книги в 1954 г. и состо­явший почти из 21 тысячи монет, последняя из которых была чеканена при Тохтамыше.

В самом конце 1395 г. русские войска «взя город Болгары Великые и град Жукотин и град Казань и град Керменчкж и всю землю их (булгар) повоева и много бесермен и татар побиша, а землю плениша. И воевав три месяци возвратися с великою победою и с многою корыстью в землю Русскую». Таким обра­зом, не только Золотая Орда, но и Волжская Булгария в 1391 — 1395 гг. пришли к окончательному упадку. На смену Булгарин приходит Казанское княжество, а затем и Казанское ханство со столицей Казанью, куда не позже рубежа XIV—XV вв. перемещается не только экономический, но и политический центр страны.

 

ТЕРРИТОРИЯ, ГОРОДА И СЕЛА БУЛГАРИН
В ЗОЛОТООРДЫНСКОЕ ВРЕМЯ

период Золотой Орды произошли су­щественные изменения в размерах и конфигурации Волжской Булгарии, обусловленные как политическими, так и природными факторами.

В первую очередь, эти изменения были вызваны неоднократными вол­нами монгольского нашествия и поли­тическими ситуациями в Золотой Ор­де. Так, монгольские военные походы 1236—1237 гг. практически опустоши­ли основные районы нс только корен­ной территории Булгарии в пределах Закамья и За­волжья, но и значительную часть обулгаризирозанной Буртасии в пределах верхнего Посурья и левобережья нижнего Примокшаиья. Карательные походы монгол в 1238—1240-е годы довели Булгарию до критического состояния. Были практически разрушены все крупные города, да и малые крепости остались без укреплений.

В этих условиях население собственно Булгарии было вынуждено уходить в более спокойные северные районы Предкамья, в бассейн Казанки, на восток — в ворону низовий реки Белой и на запад — в бассейне нижней Свияги. Население же обулгаризированной Буртасии перешло в более безопасные залесенные районы право- бережного Примокшаиья, к зоне слияния Мокши со Цной и еще севернее в бассейн Пьяны и нижнего течения Суры.

В период относительной стабилизации обстановки в Золотой Орде и подчиненных ей землях во второй по­ловине XIII и первой половине XIV вв. ордынские ханы и феодальная знать, оценив высокий экономический потенциал Булгарии, стремились обеспечить ес спокой­ствие. В результате население Булгарии стало возвра­

те

 

 

 

Карта Булгарин 2 пол. 14 в.

 

 

щаться на свои исконные земли, но сохранило и вновь освоенные.

В это время южные границы Булгарин проходят, как и прежде, по реке Усе и Самарской луке (Жигули), в низовьях реки Самары и по ее правобережному при­току Кинели, где самарскими археологами исследованы остатки крупных булгарских сел XIII—XIV вв. типа I

 

Сухореченского селища со следами ремесленной дея­тельности гончаров, металлургов и косторезов. Далее к югу и востоку в непосредственной близости от булгар- скнх сел располагались кочевья кыпчаков, позднее но- 'айцев, о чем свидетельствуют выявленные в левобе­режье Самары их курганные могильники. Но это была относительно спокойная территория, о чем говорит про­живание на южной окраине Булгарин в это время не только булгар, но и мордвы (мокши), бежавшей сюда от монгол в 1237 г. Подтверждением этого являются Муранский могильник на Усе около бывшего древнего города Мюряна и Шелехметьский могильник в Жигулях.

На восток и северо-восток территория Булгарин в золотоордынское время, как и в предшествующий пе­риод, не была сплошь заселена. Практически слабо заселенной оставалась территория бассейна Сока и Кон- дурчи, куда по степным участкам часто проникали и кочевники. Ведь недаром именно здесь, между Соком н Коибурчен, в 1391 г. произошла одна из грандиозных битв между Тимуром и Тохтамышем. К этой террито­рии с востока также почти вплотную подходили кочевья кипчаков и ногайцев, среди которых были и предки башкир.

Далее к северу земли Булгарин, как и прежде, вы­ходили к верховьям Большого Черемшапа, Шешмы. а в низовьях Зая подходили к Кара Итилн (Нижняя Ка­ма). На северо-востоке булгарскис села были в бассей­не Челниики и значительно чаще в бассейне среднего ч даже верхнего течений Ика, как, например, Бнкбу- ловские селища с довольно крупными площадями (до 70 тысяч кв. м) заселения. По реке Сюнь булгары выхо­дили и к Белой Итили, а булгарские миссионеры, как это показывают мусульманские мавзолеи Турахана и Хусаин бека, находящиеся в Чишминском районе Баш­кирии и сооруженные не позже первой половины XIV в., активно доходили и до среднего течения реки Белой, а может быть, и южнее, о чем свидетельствует Берековское селище с булгаро-ордынской керамикой на южном повороте реки Белой в Башкирии.

Севернее устья реки Белой по Каме (Чулману) и по Вятке (Нукрату) располагались земли не собственно булгарской территории, а находившиеся под протекто­ратом Булгарин. Здесь выделяются две области, доста-

,о

 

точно плотно заселенные выходцами из Булгарин еще в домонгольское время, а также бежавшими от мон­гольского нашествия в 1236—1240 гг. Одна из них рас­полагалась на Чепце — это так называемая каринская земля, где выделена чепецкая культура с достаточно ярко выраженными булгарскнми элементами, а дру­гая—в Пермском Прикамье, в зоне бартымской груп­пы сылвинской культуры с такими же булгаро-ордын­скими элементами.

Сама же коренная зона расселения булгар на севе­ро-востоке не выходила восточнее устья Вятки. От устья Вятки, где в бассейне Кирменки выделяется боль­шой Кирменско-Омарский куст памятников золотоор­дынской поры, территория Булгарин тянулась к вер­ховьям Меши, Казанки и Ашита-Илети. Опускаясь по обоим берегам Казанки к Итилю (Волге), территория Булгарин, огибая сильно заболоченные и залесенные районы среднего и нижнего течений Илети, заселенные верными союзниками булгар — черемисами, выходила на правый берег Итиля в бассейн Свияги. Далее на за­пад находились лишь отдельные булгарские форпосты типа торговых факторий в устье рек Илети, Цивиля, Сундыря, Кокшаги, Ветлугн, Суры и т. п.

Свияга и ее левобережье почти до верхнего течения выступали западным пограничьем собственно Булгарин, а ее юго-западные пределы ограничивались бассейном Усы.

Таким образом, территория собственно Булгарин с последней четверти XIII до середины XIV вв. имела примерно следующие размеры: с юга на север — 450 км, с востока на запад — 500 км, общая площадь — около 225000 кв. км. Однако здесь проживало не более трети домонгольского населения, остальные были перебиты или угнаны в плен монголами, многие бежали далеко за пределы Булгарин — на Урал и в Западную Сибирь, Русь и Прибалтику. В связи с этим показательны такие подсчеты. В пределах Татарстана, на современную тер­риторию которой приходится большая доля булгарских памятников как домонгольской, так и золотоордынской поры (всего около 1600), ныне известно 1200 булгарских памятников домонгольского и около 400 памятников золотоордынского периодов, т. е. отмечается уменьше­ние в три раза.

Территория же обулгаризированной Буртасии в зо­лотоордынское время почти не определяется, т. к. здесь не проводилось сплошное археологическое обследова­ние, как это было сделано на территории собственно Булгарин. Но все же и здесь мы можем сделать неко­торые наметки. Во второй половине XIII и первой по­ловине XIV вв. обулгаризированные буртасы, которые все чаще в это время предпринимают попытки возвра­титься к имени просто буртасы, практически покидают бассейн верхнего течения Суры, левобережье Мокши и сосредоточиваются в правобережье Мокши, в зоне слия­ния Мокши со Цной, и выходят еще севернее — в ниж­нее течение Пьяны и Пьянско-Сурское междуречье.

К середине XIV века обстановка в Булгарин, особен­но в основных ее районах, несколько усложняется. Вна­чале, в 40—60-х годах XIV века Булгарию, особенно ее южные и центральные районы, охватывают эпизоотия (1341 г.), затем страшная чума (1346 г.), а в 1361— 1363 гг. наступают периодические засухи с тяжелым голодом. Это побуждает население уходить в более се­верные лесостепные и лесные районы.

В 60-е годы XIV века политические потрясения в Зо­лотой Орде приводят к захвату земель булгар и обулга- рнзированных буртас ордынскими князьями: Булгара и его окрестностей — Булат Тимуром, Наровчата-Мухши — Тагаем. а земель по Пьяне — Секиз-беем. С этих пор не прекращаются почти беспрерывные походы ордын­ских князей и ханов на многострадальную землю бул­гар и обулгаризнрованных буртас. К ним в конце 60-х годов присоединяются новгородские ушкуйники, грабив­шие булгарские земли по Вятке и Каме, а затем и ни­жегородско-московские князья, нападавшие в основном на северо-западные районы Булгарин, в том числе и на Казань. В этих условиях земли Булгарин сжимаются к Предкамью, где в конце XIV и первой половине XV вв. определяется территория Казанского княжества, а затем и ханства.

Но эта тенденция проявляется еще раньше, что видно из приведенной таблицы.

 

Соотношение булгарских памятников домонгольского и золотоордынского периодов на территории современного Татарстана Регионы Численность булгарских памятников домонгольской поры золотоордынского времени Западное Закамье 190 70 Бассейн Черемшана 500 60 Центральное Закамье 330 60 Предкамье 40 130 Предволжье 140 80   1200 400 Всего:

 

 

Булгария золотоордынского периода, несмотря на запреты завоевателей строить новые города и восста­навливать старые, все же оставалась страной городов. Но как и во всей Золотой Орде, характер и особенности этих городов определялись внутренним состоянием го­сударства и политикой ее властителей. Так, на первых порах, когда монголы и Золотая Орда были еще сильны и поддерживали спокойствие в подчиненных землях ору­жием и политической тактикой, города Булгарин, сохра­няя значение экономических, а в некоторых случаях и политических центров, не имели укреплений, а часто и правильной планировки кварталов и улиц. Для них бы­ла характерна в основном кучевая застройка вокруг ре­месленных центров или домов знатных феодалов. Воз­вышение и даже расцвет таких городов приходится на конец XIII и первую половину XIV веков, т. е. на время правления Менгу-Тимура и Узбек-хана.

Однако с началом распада Золотой Орды в 60-е го­ды XIV века вокруг городов появляются укрепления, а с ними начинается упорядочение внутренней их застрой­ки. Одновременно в наиболее важных местах Булгарин возникают или восстанавливаются военные крепости.

Одним из главных городов Булгарин в зологоордын- ское время становится город Булгар, основанный Баты­ем на месте города Ибрагима на левом берегу Птнля и Кара Итиля почти рядом с районом их слияния. Сам город Ибрагима в предмонгольское время неоднократно разрушался как русскими князьями, так и окончательно в 1236 г. монголами. Чрезвычайно удобное положение его в географическом отношении, в центре не только Булгарин, но и всего Волго-Камья, обусловили то, что эго место Батый в 1242—1243 гг. избрал для размеще­ния своей ставки, т. е. в качестве столицы основанного нм улуса Джучи. К этому побуждало и то, что этот ре­гион для монгол в 40—50-е годы XIII века был наибо­лее взрывоопасным, и поэтому здесь было необходимо максимальное сосредоточение административной, поли­тической и военной силы.

По сообщению источников, именно в Булгар в 50-е годы XIII века приходили русские, армянские и даже булгарскне князья просить у Батыя ярлыки на кня­жение.

В Булгаре находилась летняя ставка ордынских ха­нов не только при Батые, но и Менгу-Тимуре и Берке. В первые годы существования Улуса, как считают иссле­дователи, Булгар был главным экономическим цент­ром — только здесь в 1250—1260-е годы чеканились ор­дынские серебряные и медные монеты. В значительной мере таковым он оставался до 30-х годов XIV столетия. В это время, особенно при Узбеке, Булгар выполняет и роль одного из крупнейших торгово-экономических, культурных и особенно культовых центров Золотой Ор­ды. Именно к этому времени и относится расцвет города, сооружение на его территории великолепных белока­менных мечетей, усыпальниц-дюрбе, многочисленных бань и т. п. Тогда же на ее территории, в основном по окраине, возникают слободы небулгарского населения: армянская с церковью и кладбищем на северо-западной окраине верхней части города; славяно-русская в севе­ро-восточной части нижнего района города; монгольско- азиатская на северо-востоке верхней половины города.

С началом распада Золотой Орды, особенно после захвата Булгара Булат Тимуром в 1361 г., Булгар пре­вращается и в политический центр страны. Об этом свидетельствуют такие факты, как появление вокруг Булгара укреплений, возведение в центре его верхней чзстн монументального здания судной палаты с подзем­ным зинданом, сохранившейся до нас в виде руин так называемой «Черной палаты», и начало упоминания булгарских князей, правивших в Булгаре. Однако почти параллельно князья появляются и в других булгарских городах (Джукетау, Казани), поэтому роль Булгара как политического центра всей страны, была, очевидно,

 

В булгарской бане

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Это внушительное сооружение в виде прямоуголь­ника (32x34 м) с возвышающимся рядом мощным ми­наретом в 25 м высотой было построено по лучшим об­разцам того времени — джамн мечетям, воздвигнутым в ряде стран мусульманского мира ХШ—XIV вв., таким, как мечеть султана Алаеддина в Конии, мечеть Узбека в Старом Крыму, мечети Дагестана и др.

К северу и востоку от этой мечети тогда же были воздвигнуты изящные мавзолеи, а вплотную к ним под­ходило кладбище знати с многочисленными каменными надгробиями.

Как считают исследователи Булгара, к концу раннезо­лотоордынского периода не только закончилось возведе­ние Соборной мечети, но завершилось и оформление центра города с торговой площадью, улицами и кварта­лами, а в верхней и подгорной частях были построены белокаменные и кирпичная (Красная палата) обществен­ные бани.

Время расцвета города падает на середину и третью четверть XIV в., когда наблюдается стремление Булгара к самостоятельности, а археологически идет накопление позднезолотоордынского слоя. В это время вокруг верх­ней, а по предположению некоторых исследователей, и нижней площадок города возводятся земляные валы с бревенчатыми стенами по ним. Общая площадь этой укрепленной территории города уже занимает почти 4 млн. кв. м. За южной стороной верхней части города возводится дополнительное укрепление, известное под именем Малого городка. Это, скорее всего, место заго­родного караван-сарая, как это было принято в средне­вековых торговых городах.

Как в верхней, так и в нижней частях города строят­ся новые монументальные здания городских бань (в нижней части их стало 5, а в верхней — 2), почти в центре города сооружается уже отмеченная выше суд­ная палата, но некоторые исследователи ее считают небольшой мечетью. В восточной части верхней площад­ки города расширяется второе городское кладбище зна­ти. где воздвигается целый комплекс белокаменных мавзолеев с изящным 19-метровым минаретом среди них.

Активно продолжают работать самые различные мастерские ремесленников, образуются также и новые торговые площади. Но застройка города остается куч­ной. нет больших улиц, поквартальной планировки. В центральной и (Усобенно южной частях верхней площад­ки города много пустых пространств, а в юго-восточной стороне появляются небольшие мавзолеи-дюрбе.

Несмотря на многолетние исследования в городе до енх пор не вскрыто ни одного монументального жилого здания, не говоря уже о комплексах таких зданий, ко­торые могли бы рассматриваться в качестве царских или княжеских построек. Вокруг города практически не из­вестно и следов синхронных поселений, как типа поса­дов, так и типа пригородных сел. Правда, последние как будто намечаются — например, открыты два булгарских селища, но площадь их настолько невелика (одно сели­ще — 4200 кв. м, второе — 2000 кв. м), что, скорее всего, зто остатки небольших хуторов, а не пригородных сел. Ближайшие крупные села около Булгара золотоордын­ского времени известны лишь в 20 км юго-западнее — Полянское селище и кладбище и II км восточнее — Ку- раловское селище и кладбище. Поэтому вопрос о харак­тере и назначении Булгара в XIII—XIV века до сих пор остается открытым.

Одним из спорных вопросов истории и археологии Булгарин золотоордынского периода остается также вопрос о судьбе бывшей столицы Булгарин домонголь­ского зременн — Великого города или Булгара X— XIII вв., называвшемся также и БИЛЯРОМ, т. е. «го­родом великих». Нами неоднократно отмечалось, что сам Великий город, археологически расположенный на месте Билярского городища, погиб, был жестоко раз­граблен и уничтожен, и место его еще долго отмечалось на европейских картах «Givitat de marmor.ia», т. е. «место погибшего города».

В 1238—1239 гг. булгары во главе с царем Абдуллой попытались построить новый город на месте уничтожен­ного. Он был заложен на правом берегу Малого Черем- шанэ и занял огромную площадь, равную (с включе­нием соседнего Горкинского городища домонгольского периода) почти 4 милионам кв. м. Точное название это­го города не известно, лишь в народных преданиях он фигурирует под именем Балымара или Балымера, что с тюрко-булгарского можно перевести как «главный го­род» (ср., например, Баласагун). Но очень скоро (в 1240 г.) этот недостроенный город был взят и уничтожен специально посланной Батыем на подавление восстав­ших булгар армией Субэдея. Царь Абдулла был убит и,

 

очевидно, похоронен булгарами на возвышающейся ря­дом горе, которая вскоре получила имя Маалум ходжн (это было второе имя Абдуллы). В народе затем эта гора превратилась в гору Балынгуз.

Как мы говорили, монголы и прежде всего их полко­водец Бату хан, страшась непокорности булгар, в 1242 г. избрали Булгарию местом размещения своей ставки и первая столица основанного им Улуса или Орды была размещена в городе, названном ими Булгаром. Сюда из покоренных стран — Руси, Армении и Булгарин — прихо­дили просить «отчин своя», как пишут древнерусские ис­точники, местные князья, в том числе и булгарские. Если это так, то булгарские князья, очевидно, имели свою ставку за пределами только что основанного города Бул­гара. Но где она могла быть?

Вряд ли в пределах нового Булгара, но и не в преде­лах старого Булгара, археологически представленного Биляреким городищем. Да и Булгаром он уже не мог называться, потому что официально это имя стал носить новый город, основанный на месте бывшего города Ибра­гима (Бряхимова). Нам думается, что правы те исследо­ватели. (А. П. Смирнов, А. Г. Мухаммадеев, Ф. Ш. Ху- вин и др.), которые считают, что ранняя столица Булга­рин золотоордынского времени называлась Биляром, и здесь располагалась ставка булгарских князей, номи­нально считавшихся или претендовавших на роль царей всей Булгарин раннезолотоордынского времени. Это под­тверждает тот факт, что на ранних ордынских монетах, чеканенных в 1360—1380-е годы, нередко отмечается, как место чекана, город Бнляр. Но он по новой традиции мог называться и Балымаром или Мюн-Бюляр Балыма- ром, о чем свидетельствует надгробие 1329 г. из Болгар.

На роль такого города могут претендовать обширные селиша (2—3 Билярские), расположенные за северными пределами Билярского городища, между нрм и Балын- гузом. и занимавшие площадь около 2,5 млн. кв. м (это больше площади любого из известных булгарских посе­лении раннезолотоордынской поры, в том числе и Булга­ра). На территории этого поселения собрана обычная булгарская керамика с золотоордынскими оттенками, встречены и монеты золотоордынского времени, выделе­ны ремесленные слободы, например, гончарная, а на южной окраине отмечены следы рядового кладбища.

К северу же, за рекой Черемшан. на склоне горы Ба- лынгуз располагалось обширное кладбище знати, на котором находились мавзолеи не только золотоордын­ского времени, но и Казанского ханства, а также мно­гочисленные каменные надгробия, в том числе постав­ленные и над могилами наследственной знати, в част­ности. потомственных военачальников, носивших титул юварн. Здесь же отмечается место минарета и мечети, построенных из белого камня и кирпича.

Вокруг города в радиусе до 20 км располагались до­вольно крупные булгарские села, в том числе и богатые, с надгробиями на кладбищах, оставившие такие выяв­ленные археологические комплексы, как Новочувадам- ское. Новотатадамское, Савгачевское, Урмандеевское и Старосаврушинское по Черемшанскому левобережью, Чувелтанское, Арбаранское и Староошнякское по пра­вобережью Черемшана, Татшапкинское и Татбурнаев- ское к юго-западу от Биляра.

Город Биляр, так до конца и не обретший укрепле­ний, бытовал, очевидно, и в первой половине XIV века, но лишь до 30—40-х годов. В это время в связи с уси­лением роли Булгара при Хане Узбеке Биляр пришел в упадок, и его население частично переместилось в дру­гие города, в том числе и в Булгар. О последнем сви­детельствует надгробие из Булгара, поставленное умер­шей в 1329 г. Кюхери, дочери Иосуфа-ювари, сына Ах- меда-ювари, выходца из Мюн-Бюляр Балымара.

Значительная часть рядового населения, перейдя на правый берег Черемшана, обосновалась здесь в лощи­не между Балынгузом и урочищем «Святой ключ». Здесь выявлена серия селищ (1—6 Балынгузские или Балын- гузско-Торецкие), в указанной лощине занимающие общую площадь до 0,5 млн. кв. м. Следует заметить, что при их выявлении и первоначальном исследовании обнаружены не только золотоордынскне (преимущест­венно поздние) материалы, но и керамика периода Ка­занского ханства. И это не удивительно, ибо наличие здесь булгаро-татарского села даже в конце XVII сто­летия отмечают и письменные источники.

Весьма проблематично существование еще одного видного булгарского города домонгольской поры СУ- ВАРА в золотоордынское время. Предположение о возобновлении города в золотоордынское время было высказано еще в 30-е годы нашего столетия А. П. Смнр- новым, но, к сожалению, не подтвердилось последую­щими исследованиями. На территории городища и в его ближайшем окружении до сих пор не выявлены памят­ники золотоордынского времени — ни поселения, ни кладбища с надгробиями, за исключением находки в 1907 г. кувшина с ордынскими монетами.

В письменных источниках Сувар во второй половике XIII и в последующие века не упоминается. Не отмеча­ется он и на европейских средневековых картах. Поэто­му следует отказаться от мысли, что Сувар возродился после монгольского нашествия. Он испытал судьбу поч­ти всех крупных городов Булгарин и по приказу мон­гольских завоевателей не был восстановлен.

Но частично население Сувара, очевидно, возврати­лось, но не на прежнее место обитания, а примерно 10— 15 км восточнее, где вокруг села Иске Рязап (Старый Баран) известна группа булгарских селищ золотоордын­ской поры и кладбище с надгробиями середины XIV в. Однако, может быть, это был самостоятельный комплекс расселения булгар, не обязательно связанный с населе­нием бывшего Сувара.

Не был восстановлен и такой крупный город домок*, гольской Булгарин, как город МЮРЯН (Речное), архео­логически известный как Муромское городище и широко, исследованный в наше время самарскими археологами.. За многие годы работы на городище и в его окрестности, не выявлены поселения и находки золотоордынской по^ ры. Археологически не оправдались поиски городков зо­лотоордынского времени на западной и восточной сторо­нах Самарской луки, где, по мнению К. Невоструеза и использовавшего его выводы В. Л. Егорова, располага­лись якобы Переволокские городища. Однако булгарс- кое население здесь сохранялось, особенно в первой по­ловине ордынского периода. Об этом свидетельствует ряд поселений в бассейне Усы, в том числе и значительное по площади (около 2 млн. кв. м) Муранское селище к западу от бывшего города Мюряна. Возможно, сюда и переместилось население бывшего города Мюряна.

Как уже отмечалось выше, на южной окраине Булга­рин несомненно было булгарское население, но оно про­живало в основном в неукрепленных больших селах-го­родах. Остатками такого поселения представляется Сухо- роченское селище, где вскрыты следы ремесленных слобод гончаров, кузнепов-металлургов, косторезов. Воз­можно, это был город САМАР, отмеченный на карте 1367 г. братьев венецианцев Пнцнгано. Не исключено, что такое название городу, расположенному недалеко от места слияния рек Кннели и Самары, было дано от реки Самары, хотя может быть и наоборот.

Далее на север по Итилю выделяются крупные посе­ления булгар золотоордынско»*! поры, которые могут рассматриваться как поселения городского типа. Места трех из них осмотрены и в какой-то мере изучены в по­следние годы совместной экспедицией «Булгар — Киев» казанских и киевских археологов. Одним из таких го­родов, занимавших важное место не только в истории Булгарии, но и Поволжья, был город СИНБЕР, остатки которого под именем Крестова городища до затопления в 1957 г. находились на левом берегу Волги в районе сел Крестово-Городище и Кайбелы. На это место прихо­дится левобережная часть переправы караванно-торго­вого пути из Булгара на запад через Итнль. Она активно функционировала не только в домонгольское, но золото­ордынское и даже казанское время. Об этом же свиде­тельствует расположенная рядом на речке Калмаюр группа булгарских селищ и кладбище золотоордынской поры, где сохранились интересные надгробия середины XIV века, в том числе и надгробие 1350 г., поставленное на могиле знатного Кутлуг-бека, сына Кутлуг-Темура.

Остатки другого города, где находилась правобереж­ная часть переправы через Итнль, в средние века и позд­нее известного под именем АРАБУГА, выявлены у села Криуши. Арабужинское городище, недостроенные укреп­ления которого до сих пор сохранились на северо-запад­ной стороне широкого мыса, занимало площадь около 700 тысяч кв. м. Здесь наряду с домонгольскими встре­чены и типичные золотоордынские материалы, а в верх­ней части речки Арбужки в сторону Сенгилея найден клад золотоордынскнх монет, зарытый около 60-х го­дов XIV века.

Еще выше по Нтнлю крупный город, частично со­хранивший укрепления, ибо они нужны были для оста­навливавшихся здесь купцов с караванами, располагал­ся на реке Утке. Это КЯКРЕШ — важный поворотный пункт на торговой магистрали из Булгара на юг, юго- восток и юго-запад. Он занимал значительную площадь почти в 1 млн. кв. м. Сюда сходились основные торго­вые пути Булгара. Об этом же, как и о сохранении это­го города в золотоордынское время (до 1362—63 гг.), свидетельствует найденный у села Старый Кокрять большой клад монет золотоордынской чеканки. В 2—3 км севернее у села Матвеевки известны остатки булгарского селища и кладбища с надгробием золотоордынской поры.

На средневековых картах (братьев Пнцнгано 1367 г., Фра Маура 1459 г. и др.) на Волге между Самаром и Булгаром отмечается еще таинственный город Карабу- лан — скорее это искаженное «Караболак», или «Чер­ный рукав». Пока мы не можем точно определить, где мог находиться этот город и какие археологические па­мятники от него сохранились. Заметим лишь что по Волжскому правобережью между Самарской Лукой или Жигулями и волжским поворотом на запад, кроме Арабу- гн, известны археологические комплексы золотоордын­ского времени в пределах Тетюшского, Апастовского и Камско-устьинского районов Татарстана. Как показы­вает детальное археологическое обследование этого ре­гиона, в ордынское время он был достаточно насыщен поселениями (см. выше таблицу).

Крупный населенный пункт, скорее всего типа горо­да, располагался в районе современного города Тетюши. Еще в конце XVII века в северной части города выде­лялось место старого города, где были заметны следы каменных развалин, в том числе большого минарета, с которого были видны и здания древнего Булгара. Здесь также находили монеты. В 1882 г. в этом районе был обнаружен булгарскнй надгробный камень, поставлен­ный над могилой Исы в 1319—1320 гг. Позднее Н. Ф. Ка­линин здесь выявил обширное булгаро-ордынское посе­ление, названное нм даже городищем, где кроме кера­мики, в том числе п поливной, он находил обломки дымогарных труб и кирпичей в 4,5 см толщиной, ордын­ские монеты, в том числе чеканки 1330—1340 гг. и мно­гое другое. Рядом через овраг известны булгарские се­лища того же времени, в том числе и остатки наблюда­тельного пункта, расположенного на месте более древ­него городища (см. 2 Тетюшское городище). Гетюшн ордынского времени были крупным городом, имевшим даже международное значение. Об этом свидетельствует и то, что в 3—4-х км к западу от города располагалось поселение армян, от которого у с. Красная Поляна со­хранилось кладбище с типичным армянским надгроби­ем 1330 г.

Тетюши, очевидно, были и центром важного булгар- ского княжества, о чем свидетельствуют расположенные к северу, западу и югу от Тетюш в радиусе до 20 км крупные и очень интересные булгарские памятники зо­лотоордынской поры.

К северу и северо-востоку это два Долгополянских селища общей площадью около 20 тыс. кв. м; Сюкеев- ский комплекс, состоящий из городища, 2-х селищ и кладбища, причем на первых находили монеты, чека­ненные в пределах от 1251 до 1384 гг. Городище, имею­щее еще местное название «Кызлар уйный торган жир» (Место, где играют девушки), занимает площадь до 125 тыс. кв. м. Оно даже было укреплено двумя невы­сокими валами, что говорит о его существовании и в более поздний период, т. е. во времена Казанского хан­ства.

Селище на месте урочища «Маринкин дол» занима­ло площадь в 75 тыс. кв. м, а селище в урочище «Татар­ское жилище» имело площадь в 500 десятин. Возможно, что здесь располагался упомянутый выше КАРАБУЛАК- За это как будто говорит не только то, что здесь, по сообщению Е. Г. Соловьева, находили обломки глиня­ных сосудов, аналогичные булгарским, известковые камни, золотые и серебряные кольца, браслеты, а так­же монеты, но и то, что отмеченные выше селища рас­положены по берегам речки, которая до сих пор назы­вается Каратаем, т. е. Черной речкой, а почти напротив этого места в Итиль вливалась Кара Итиль (Кама), яв­лявшаяся по отношению к Итили рукавом, т. е. Була­ном. Поэтому город, располагавшийся напротив устья Камы — Карабулака, вполне мог называться КАРАБУ­ЛАКОМ.

В 10—15 км к западу от указанных памятников и к северо-западу от Тетюш находится еще один весьма при­мечательный комплекс булгарских памятников золото- ордынского времени, объединенных в урочище под об­щим названием «МЕН ОЙЛЕ ШУНГАТ» (Тысячедом- ный Шунгат), расположенный между селами Большие и Малые Атрясы (Отрясы) по обоим берегам речки Ат- ряска и в верховьях речки Шунгат.

Среди них прежде всего следует отметить 2 булгаро- ордынских селища, расположенных к северу от села

Большие Атрясы и на месте села. Первое нз них. нахо­дящиеся по правому берегу ручья, занимает урочише «Мунчалы буа» (Банная плотина), площадью около 120 тыс. кв. м, а второе, по левому берегу ручья, на мес­те урочища «Тысячедомный Шунгат» — огромную пло­щадь в 4,5 млн. кв. м. По преданиям, записанным у местных жителей, здесь находился большой город «Шунгат», где было 1400 домов.

С территории обоих селищ и в их окрестности еще б прошлом веке были собраны интересные находки бул- гарских предметов золотоордыне кон поры, а также вы­явлено не менее четырех очень крупных монетных кла­дов: в 1856 г. — клад нз более чем 10 тысяч монет, за­рытый около 1395 г.; в 1882 г. — клад монет, найденный около кладбища XIII—XIV вв.; в конце XIX в. — клад серебряных гривен; в 1932 г. — клад монет весом до 200 г; в 1954 г. — крупнейший клад весом до 15 кг, со­стоящий из 20 тысяч серебряных дирхемов и нескольких десятков золотых потанско-нндийскнх динаров, чека­ненных в пределах от рубежа XIII—XIV вв. до 1394— 95 гг.

К югу от основного селища-города располагалось обширное кладбище, занимавшее площадь в 7600 кв. м, на котором еще в XIX веке сохранялось более 25 над­гробий, а ныне не более 15. Судя по надписям, они были поставлены в промежутке между 1308—1361 гг. До сих пор местные жители называют это кладбище «Изгелэр зираты» (Кладбище святых). На некоторых камнях этого кладбища встречается и имя АТРЯЧ. Возможно, это было вторым именем города.

Все эти данные говорят о том, что город ШУНГАТ.- ЛТРЯЧ существовал от начала XIII века до 1395 г., т, е. до разгрома Тохтамыша где-то в пределах Б>лгарии Тимуром. Название же города, занимавшего не только большую площадь, но и важное политическое и эконо­мическое положение в истории Булгарин, до сих пор слышится в названии села Шонгуты. Последнее нахо­дится примерно в 20 км к северо-западу от Атряс. здесь же, только юго-восточнее, выявлены 2 позднезолотоор­дынских селища, возможно, оставшиеся от поселений жителей города Шунгата, бежавших сюда после 1395 г.

В окрестностях Шунгата были, очевидно, и села, о чем свидетельствуют Чуллннский клад золотоордынских монет и клалбпше с надгробиями XIV века у села Ше­мякине в 7—9 км к западу и юго-западу от Атряс.

Серия небольших, но богатых булгарскых сел золо­тоордынского времени располагалась к югу от Тетюш, чго подтверждают выявленные около сел Большие Тар­ханы, Бакырчн к Урюм селища и кладбища с надгро­биями XIV века.

На волжском правобережье и в нижней части бас­сейна Свияги было много булгарских поселений золото­ордынского периода, где-то среди них находился и от­меченный на карте Фра Мауро между Карабулаком и Булгаром город Кармасо, или КИРМАН. Местоположе­ние его рядом исследователей увязывается с Альменев- ским городищем, открытым на границе Чувашии и Та­тарстана. Это одно из самых ранних булгарских городищ золотоордынского времени, занимазшее площадь около 340 тыс. кв. м. Оно было окружено с трех сторон рвом, а с внутренней стороны южного рва еще дополнитель­ным укреплением в виде небольшой цитадели.

Местные жители называют его «Имянле Карабаш» или «Иске порт», полагая, что здесь находилось укреп­ленное дубовой стеной и рвом поселение, жители кото­рого затем основали села Альменево, Васюково и Ка­рабаш. На северной окраине городища в 1938 г. был найден клад раннеордынских монет, чеканенных в Бул- глре. Биляре и таинственном Кнрмане (131 монета из 216) от имени хана Менгу Тимура в 1274 г. Значитель­ные размеры городища, находки только здесь монет, чеканенных в Кнрмане, тождественность слова кирман в тюрко-булгарском языке понятию «крепость» позво­ляют предполагать, что именно на месте Альменевского городища и находился город Кирман. возможно, осно­ванный и укрепленный ранними болгарскими беженца­ми. А укрепления здесь были необходимы и не столько против ордынцев, сколько для защиты от нападения по Волге с запада, ибо это был самый западный город соб­ственно булгарской земли.

Как уже отмечалось выше. Волжское левобережье до Кзмы и Предкамье до Вятки были наиболее засе­ленными в ордынское время районами Булгарин. Здесь мы можем выделить до 9 мест или зон. где могли рас­полагаться булгарскне города XIII—XIV вв.

Первым таким районом, если рассматривать всю про- еинцнч с запада на восток, является зона современной

Казани, с чем связана проблема существования здесь булгарского города в золотоордынское время. Широкие археологические исследования, проведенные в старой части Казани, особенно в районе Казанского кремля, показали, что здесь располагались два укрепленных места, которые следует рассматривать как важные бул- гарские крепости (керман-карман по булгаро-ирански: castrum по латыни).

Одна из этих крепостей приходится на северо-восточ­ную оконечность кремля, где- находилась белокамен ная крепость, построенная к 1177 г. Она была разруше­на в 1277—1278 гг. в ходе последнего карательного по­хода ордынцев на булгар, совершенного по приказу Менгу-Тимура и возглавленного князем Федором Че- ремным. Но жизнь булгар-казанцев на этом месте про­должалась, о чем свидетельствует накопление 4 слоя конца XIII—XIV вв., распространенного на значитель­ной площади почти в 1,5 млн. кв. м. (до района совре­менной Спасской башни). Южнее находилось мусуль­манское кладбище XIII—XIV вв. В городе были и ка­менные здания, в том числе высокая дозорная башня, крупное здание белокаменной мечети, остатки которых обнаружены у современной башни Сююмбике. В слое были найдены типичная булгарская керамика ордын­ского времени, привозная среднеазиатская, иранская, китайская и пр. посуда, джучидские монеты.

За городским кладбищем к югу и юго-востоку рас­полагались городские посады, протянувшиеся и к Чер- ноозерской впадине. Далее в сторону высокого берега Казанки выделяется еще одно большое поселение этого же времени, расположенное на месте будущего Казан­ского монастыря. Здесь также раскопками выявлены остатки булгарского культурного слоя ордынского вре­мени, территория распространения которого находи­лась в пределах невысокого холма, площадью также около 1,5 млн. кв. м.

В окрестностях этих комплексов, которые булгары еще в XII веке назвали окраинным городом — КАЗАН по-булгарски, или Хомола (Комола) по-марийски. Ху- зан по-чувашски, находились пригородные поселки. Их остатки зафиксированы за Казанкой: в районе Знланто- вой горы, на месте так называемой Пороховой слободы, почти на берегу Волги на дюне «Старый стекольный за­

 

вод» между железнодорожным и речным вокзалами современной Казани.

Значительной была экономическая и политическая роль Казани того времени. Недаром сюда устремились в поисках защиты высшие представители булгарской домонгольской знати, которые здесь жили еще даже на рубеже XIII—XIV вв. Об этом свидетельствуют остатки кладбища на месте бывшего загородного дома казан­ских архиереев, расположенного на высоком берегу озера Средний Кабан. Здесь в середине XIX столетия стояли надгробия, два из которых, спасенные краеведами и учеными, в том числе Шихабутдином Марджанн. были поставлены в конце XIII и на рубеже XIII—XIV вв. на могилах очень знатных людей: одно (самое крупное из всех известных булгарских надгробий) над могилой эмира Хасан бека, сына эмира Махмуда, а другое в 1297 г. над могилой девушки Алтын Берте (к) (Золотая крупица), дочери Ялдаша.

С началом упадка Золотой Орды после 1360-х годов Казань набирает силу, в конце XIV века уже часто упо­минается в летописях, и с этого времени, очевидно, ста­новится столицей Казанского княжества, пришедшего на смену Булгарин. Недаром здесь в самом начале XV века чеканятся булгарско-казанские монеты, где место- чекана обозначается как Булгар-ал-Джадид, т. е. Бул­гар Новый.

Район Казани, непосредственно выходящий на Волгу и в силу этого часто тревожимый, особенно с 60-х годов XIV столетия, русскими князьями, но больше новгород­скими разбойннками-ушкуйниками, был очень неспо­койным. Поэтому булгарское население, появившееся в-- бассейне Казанки еще в домонгольское время, предпо­читало уходить в более безопасные верховья Казанки. Действительно, здесь примерно в 40—60 км выше по­казание и северо-восточнее Казани еще в конце пред- монгольского периода возникает группа булгарсккк се­лищ, которая затем превращается в городской комплекс УРМАТ.

Центром этого комплекса было поселение, ныне из­вестное как обширное Урматское селище, занимавшее площадь около 1,2 млн. кв. м н расположенное по от­носительно невысокому левобережью реки Казанки. Ис­следованиями Н. Ф. Калинина и Р. Г. Фахрутдинова в 50—70-е годы нашего столетия здесь выявлены не толь­

 

ко следы жилья, но п мастерских гончаров, металлургов, косторезов и т. п. как домонгольского, так и золотоор­дынского времени. На северной окраине селища нахо­дятся остатки кладбища, где наряду с одним из ранних булгарских надгробий, датированным 1281 —1282 гг., выявлены обломки if более поздних надгробий, в том числе и первой половины XVI столетия.

Существует мнение, что на этом месте находился посад так называемой Иске Казан (Старой Казани), крепость которой, якобы, была на месте Камаевского городища, расположенного севернее на правом высоком берегу Казанки. Однако значительные раскопки, про­веденные здесь Н. Ф. Калининым u Р. Г. Фахрутднно- вым, показали, что оно функционировало в основном лишь в XV—XVI вв. Скорее всего, это городище было резиденцией одного из видных поздних булгаро-казан­ских феодалов князя Камая, впоследствии перешедше­го на русскую службу. Поэтому мы думаем, что данный куст памятников надо называть Урматом, а не Иске Казанью, тем более что последнее название, да и то в форме «Эчке Казан», т. е. «Внутренняя Казань» появля­ется лишь во второй половине XVI века.

В ур'матский куст входило значительное число сел с кладбищами XIV века: Старо-Ашитское «Йорт Осте» с кладбищем «Хан кызы зираты» с надгробиями первой половины XIV века; Сидорово-Пустошное поселение с кладбищем; Чемерцийское селище с кладбищем и др.

Прибрежнокамское положение занимали Усть-Ме- шинская группа поселений с центром в городе УКРЕЧЬ и Лайшевская с центром в поселении ЧАКМА, распо­ложенные по обе приустьевые стороны Меши. Первая из них состояла из городища, селища и кладбища, рас­положенных около села Рбждествено, и примерно тако­го же комплекса у села Ташкирмэн (Каменная кре­пость). Ныне эти места почти полностью разрушены Волго-Камским водохранилищем.

Остатки поселения городского типа «Чакма» выяв­лены на восточной окраине Лаптева по обе стороны устья речки Чакма на площади примерно в 20 тыс. кв. м. На поселении прослежены следы наземных деревянных домов, хозяйственные сооружения, замечены остатки металлургических и кузнечных мастерских, собраны многочисленные фрагменты керамики, в том числе и привозной, а также монеты, чеканенные в пределах от

 

рубежа XIII—XIV до XIV—XV вв. К востоку от поселе­ния за оврагом располагалось мусульманское t-.дадбн- ше. Чакма, скорее всего, была предшественницей Лаи- шева.

Группы сел и довольно крупных по площади (поэто­му нельзя исключать наличие среди них и поселений городского типа) были расположены по реке Меше и ее притокам. Из них археологически выявлены и даже частично обследованы:      Черемышевское селище пло­

щадью в 50 тыс. кв. м на реке Ушне; Читинское селище в 90 тыс. кв. м и кладбище; два селнща общей площадью в 150 тыс. кв. м и кладбища с надгробиями 1357 и 1399 гг. у с. Большие Нырсы на речке Нырса. Возмож­но, последние следует представить в виде поселения го­родского типа, которое могло носить название НЫРСЫ.

От Лаишева выше по Каме выделяется несколько, крупных комплексов, которые можно также рассматри­вать как комплексы городского типа. Среди них следует отметить Именьковский комплекс с поселением в 60 тыс. кв. м, кладбищем и находками монет. Это поселение под именем ИМЭНКИСКЭ было известно по находке сабли с рунической надписью еще с раннебулгарского времени. Интересен комплекс селищ общей площадью 200 тыс. кв. м, выявленный недалеко от с. Имекьково у с. Стрюково на речке Брыса.

Несомненно, городом Кашаном представляются 2 Ка- шанских городища, первое из которых занимало пло­щадь более 1 млн. кв. м, а второе — около 300 тыс. кв. м. Первое городище было местом поселения, относи­тельно слабо укрепленным — лишь одним валом в се­верной части, а второе, обнесенное валом почти по все­му южному и западному краям, а с других сторон — крутыми оврагами и обрывом к реке Каме (Чулман), почти не содержало никаких находок. Возможно, здесь укрывались после трудной переправы через Каму кара­ваны купцов, шедшие с юга из Булгара, и с севера, из Казани.

Есть предположение, что оба городища возникли еще в домонгольское время, но, очевидно, активно функцио­нировали и в ордынское, т. к. они практически защища­ли очень важную переправу через реку Чулман (Кама). По мнению С. М. Шпнлевского, в летописях под 1391 г. среди булгарскнх камских городов, на которые капали «шкуйникн, упомянут и Кашан.

 

Группа булгарскн.х сел золотоордынского времени выявлена по берегам речкн Ошняк между селами Боль­шой и Малый Ошняк. Они археологически представлены селищами и кладбищем с надгробием первой половины XIV века.

Город ЧАЛЛЫ, называвшийся в письменных источ­никах Чаллинским городком, располагался на высоком берегу реки Шумбут. Площадь его, окруженного овра­гами, обрывом к реке и двумя линиями валов, достига­ет П,5 тыс. кв. м, но к городу примыкает обширный посад в 570 тыс. кв. м. Этот город, как показали раскоп­ки его археологических остатков, существовал наиболее активно уже в период Казанского ханства.

С упоминавшимся в летописях под 1399 г. городом КЕРМЕНЧУКом обычно увязывают комплекс памят­ников на реке Кирменке в Мамадышском районе Татар­стана, включающий в себя Кирменское городище пло­щадью почти в 100 тыс. кв. м, расположенные рядом Кпрменские и Нижнеякинские селища и кладбища с надгробиями первой половины XIV века.

Пределы Булгарин, как уже отмечалось выше, в ос­новном кончались около реки Нухрата (Вятки). Однако за Вяткой находился еще один пункт городского типа — укрепленное место с мощной полукрепостью, полуме- четью, называвшийся АЛАБУГА. Оно находилось на .важной для булгар, переправе через реку Кара Итиль (Каму), где был страшный камень-порог, названный Ала (пестрый) Буга (бык). Еще в древности, боясь этого места, на высоком правом берегу реки путники разме­щали языческие мольбища, а в XII веке была воздви­гнута оригинальная четырехбашенная мечеть-крепость, •одна из башен которой служила своеобразным минаре- том-дозорной вышкой.

Был ли здесь город, мы не знаем, т. к. на площадке, где расположена упомянутая мечеть, хотя и имеются следы поселения, даже городища, но полученный здесь материал настолько скуден, а площадка городища на­столько мала, что судить о характере этого поселения достаточно сложно.

Далее на восток по Каме (Кара Итиль), Белой (Ак Итиль) н Чулману (среднее и верхнее течение Камы) булгарских городов практически не было, кроме отдель­ных сильно раскиданных поселений на таких притоках Кара Птнля, как Ик, Челнннка, Зай. Города начинаются пониже по Каме — в бассейне Кичуя и Шешмы и далее на запад.

Один из таких окраннных восточных городов, вернее комплекс городов, еще с домонгольского времени распо­лагался в нижнем течении реки Шешма, по ее левому берегу, в районе современных сел Верхнее Никиткино и Елховка. Здесь известны два городища, одно из кото­рых, расположенное у села Верхнее Никиткино, местным населением называется «ТУБЫЛГЫ-ТАУ» (Таволжья гора) или «Кыз-кала». Так или «Кюз-кала» (Глаз-го­род) обычно называли важные наблюдательные пункты булгар, которые после утери их наблюдательного назна­чения превращались в «Кыз-кала». Около последнего городища известны булгарские кладбища золотоордын­ского времени с надгробными камнями, на одном из ко­торых сохранилась дата— 1349/1350 гг., что позволяет говорить о существовании этого города и в середине XIV века.

Безусловно, крупнейшим булгарским городом на востоке страны был ДЖУКЕТАУ (Липовая Гора), упо­мянутый в русских письменных источниках между 1360 и 1399 гг. Воздвигнутый еще в домонгольское время, он активно функционировал и в золотоордынский период, превратившись во второй половине XIV века в княже­ский центр с довольно большой округой.

Город занимал значительную площадь, протянув­шуюся по левому берегу Кара Итиль почти на 6 км (от современного села Донауровка до старого татарского кладбища Чистополя). На этом пространстве ныне вы­явлено Джукетаусское городище, сохранившее значе­ние цитадели и в золотоордынское время, с обширными посадами на восток (Донаурозское селище 1), юг и за­пад (Донауровское селище 2) и несколькими кладби­щами с надгробиями XIV века. О политической и эко­номической важности города свидетельствуют найден­ные в его пределах клады джучидских монет (3 До- науровских, Чистопольские), преимущественно зарытые в начале 60-х годов XIV века. Примечателен Джукетаус- скип клад, состоявший из великолепных ювелирных из­делий булгарских мастеров и двух золотых монет ин­дийских султанов 1340/1341 гг. чеканки.

Джукетау, через который проходила одна из торго­вых магистралей Булгарин и Золотой Орды на север, был практически центром всего северо-востока Булга-

 

pun, выделяясь и особую но только в политическом, но и этнокультурном отношении Джукетаусскую округу. Недаром сокруг ю^ода как в левобережной, так и пра­вобережной сторонах Камы очерчиваются территории, насыщенные своеобразными археологическими памят­никами, содержащими особый вид керамики, именуе­мый археологами джукетаусским типом. Булгароязыч­ные тексты многих надгробий XIV века, известные в левобережной части Джукетаусскон округи (см. Ро- машкинские, Толкишскне, Чистопольские и др.), харак­теризуются, по Ф. С. Хакимзяноау, так называемым з-окающим языком.

В Джукетаусском округе, очевидно, были не только села и деревни, но н другие города. По крайней мере, на их роль могут претендовать коплекск у сел Татар­ский Толкиш, Малый Толкиш. Старо? Ромашкпно, где в округе диаметром 10—12 км известны более 5 селищ золотоордынского времени, среди которых Старотол- кишское, площадью более 100 тыс. кв. м; 5 кладбищ с надгробиями, в том числе Староромашкинское с более чем десятком надгробий первой половины XIV века. Последнее место называете то ханским кладбищем, то «кала уртасы», т. е. центр города.

Мы не знаем, сколько городов было 8 золотоордын­ское время на земле обулгарпзкроваииых буртас, т. к. территория их расселения этого периода еще. крайне слабо изучена, но сосредоточенно зпееь в пределах се­вера Пензенской области, в Морлозпн и на востоке Нижегородского края большого числа кладов золото- ордынских монет говорит за ю, что этот край был эко­номически достаточно развит и, с-сте^гвенно, требовал расположения здесь пе только сел, но и городов. Об этом же свидетельствует нахождение здесь к,! реке Мокше в пределах современного города Нтроваэта Пензенской области известного по письменны?.:, археологическим и нумизматическим мсыерьалзм город л МУХША.

Этот город находился не детом О.'рсту реки Мокши в. заннмо:; плешах:, около С2-“ .,i>..                      •> Заложен он

был еще в дсмо.л с.чье кое _и;>см« и. .-^олгно, тогда име­новался НАРл^ч1/\дОМ. В XIV ьлтче он становится одним из важных орд,..неких улуены^{1, :}</.-чтров. Здесь воздви­гаются кирпичные- н болокаменн’яо л ".огня кафедраль­ной мечети, многочисленных мь-ко'ч-.-в, общественных и частных бань, выделяют mi рс-м                         слободы и

 

идет активная чеканка нонет. Интересные наблюдения сделаны по планировке этого города — в центре его на площади располагалась большая белокаменная мечеть, вокруг которой стояли кирпичные мавзолеи знати. До сих пор это место именуют «мизгит», т. е. мечеть. Не­сколько в стороне, очевидно, уже на территории самого города, выявлено до десятка небольших кирпичных бань, расположенных изолированно друг от друга. Ско­рее всего, это остатки отдельных усадеб богатых горо­жан, что позволяет говорить об усадебном типе застрой­ки этого города. В 1361 г. город был захвачен ордын­ским князем Тагаем, который здесь сидел до 1365-х го­дов. После него или скорее при нем город был окружен валом, а в конце XIV века взят войсками Тимура, гнав­шимися за Тохтамышем.

Итак, можно утверждать, что Булгария и в золото­ордынское время сохраняла свое значение как страна городов. Но города в этой стране, как и в других под­чиненных Орде землях, вплоть до начала 1360-х годов имели открытый характер, т. е. были без укреплений, за исключением крайне западных и северо-западных, как Казань и Кирман на месте Альменевского городища. Но укрепления и этих городов, очевидно, после похода Менгу-Тимура и Федора Черемного в 1277—78 гг. были срыты. Булгарские города вновь начинают укрепляться после начала распада Золотой Орды в 60-х годах XIV века. Укрепления появляются вокруг Булгара, Карабу­лака (Сюкеевское городище), Мухши-Наручада и не­которых других городов.

Мы не знаем в полной мере характер застройки булгарских городов в золотоордынское время, т. к. ни один из этих городов, в том числе даже Булгар, не под­вергался систематическим раскопкам широкими площа­дями. Лишь опираясь на отдельные сведения, в том числе и аэрофотосъемку площадок таких городищ, как Болгар­ское, Кашанское, Кокрятьское, Арабужское, Мухшинско- Наровчатское, Джукетаусское и др., можно полагать, что центры городов, расположенные не обязательно в центре, а в топографически удобном месте как у Булгара и Джукетау, могли иметь поквартальную застройку.

Обычно в центре таких «центров» располагались ка­федральные мечети с мавзолеями знати вокруг, а также дворцовые постройки. Сама же городская застройка имела скорее кучевой или усадебный тип и состояла из замкнутых усадеб крупных феодалов, вокруг или рядом с которыми возникали усадьбы зависимых от них людей.

Основным видом жилья в городах были наземные де­ревянные дома, но, очевидно, были и глинобитные и кир­пичные дома и даже полуземлянки. Как показывают мно­голетние раскопки Булгара и Мухшн, большинство таких домов топилось по-белому, т. е. имели печи с трубами. В домах или прилегающих усадьбах иногда располага­лись и ремесленные мастерские, но почти всегда назем­ные амбары или земляные ямы-хранилища. Во дворах были также и частные бани, но в Булгаре было больше общественных бань.

Центры крупных городов, особенно таких важных и известных, как Булгар, Казань, Мухша, были застроены монументальными зданиями кафедральных мечетей, об­щественными сооружениями, зданиями государственного характера типа Черной палаты в Булгаре, назначение ко­торой нам вслед за С. С. Айдаровым представляется как судная палата с зинданом (предварительная тюрьма) под ним, многочисленными мавзолеями и т. п. В харак­тере, стиле и использовании материала для их строитель­ства прослеживаются две традиции или направления.

Большинство зданий в Булгаре, Казани, очевидно и Биляре (на Балынгузе) построены из белого камня и имеют в прослеженных случаях архитектурные формы, близкие к архитектуре Кавказа, особенно Армении, Кры­ма, восточных Балкан. Не исключено, что эта традиция была связана с армянскими строителями, которые оказа­лись в Булгарин в 20—30-с годы XIII века вместе с дру­гими армянскими беженцами от монгольских погромов. Можно полагать, что эта традиция была характерна для раннего этапа развития Булгарин золотоордынсксго вре­мени.

Во времена же расцвета Золотой Орды, падающего на первую половину XIV века. т. е. во времена правления Узбек хана, активизируется постройка зданий из квад­ратного кирпича среднеазиатско-золотоордыксксго типа. Таковы, например, большинство построек в Мухше, от­дельные постройки в Булгаре н т. п.

Большинство булгарскнх городов в золотоордынское время представляло собой места сосредоточения ремесла к торговли. Не исключено, что во многих из них. особен­но во второй половине XIII и начале XIV вб., сидели и золотоордынскне баскаки. В ряде городов (Булгар, Би- ляр, Мухша, Кирман) чеканились и золотоордынские монеты, что может свидетельствовать об их выделении в качестве административных центров, приближающихся к улусным центрам. Во второй половине XIV века ряд из них (Булгар, Казань, Джукетау, Кэшан, Керменчук и др.) становится и княжескими центрами. Но в этом плане булгарские города вообще не изучены.

В Булгарин, особенно во второй половине XIII и пер­вой половине XIV вв., сохраняется на прежней террито­рии обитания еще и много сел. Они, как и прежде, жмутся в основном к черноземным и относительно защищенным местам. Особенно много остатков таких сел выяв­лено около выделенных выше городов, а также в бассей­не Малого Черемшана. С сожалением приходится отме­чать весьма слабую их изученность, или скорее чего полную их неизучекность. Мы, в силу отсутствия не толь­ко раскопок, но даже детального внешнего осмотра бул- гарских селищ золотоордынского периода, не можем го­ворить не только об их социально-экономическом и исто­рическом развитии, но и внутренней и внешней структуре и характере застройки. Лишь на основе некоторых внеш­них наблюдений можно предполагать, что булгарские села обычно располагались по берегам небольших речек преимущественно вытянуто и обычно парно — по одному берегу одно село, по другому — второе. Но характер нх планировки, а также особенности застройки, не говоря уже о типе усадеб, жилья и хозяйственных построек, для нас до сих пор остается непознанным.

Как и в домонгольское время, на окраине населенных пунктов, как городов, так и сел. но обязательно за какой- нибудь естественной (овраг, речка и т. п.) или искус­ственной (городское укрепление) преградой располага­лось кладбище. В отличие от предшествующего времени на таких кладбищах появляются каменные надгробия с эпитафиями в честь погребенного под сим надгробием. Как считают специалисты (Г. В. Юсупов, Ф. С. Хакимзя- нов) наиболее ранние из них относятся к 60-м годам XIII века. До сих пор спорным остается объяснение причин по­явления традиции установки булгарами каменных над­гробий. Между прочим, такой традиции у обулгаризиро- ванных буртас мы не наблюдаем, поэтому считать, что это была какая-то общебулгарская традиция, нельзя. Однако такая традиция наблюдается у армян и других народов Кавказа еще в XI—XII веках. Поэтому одной из причин появления этой традиции у булгар в середине XIII века можно считать влияние армян и кавказских людей, бежавших в Булгарию от монгольских войн в 20— 30-е годы этого столетия.

Как уже отмечалось выше, классическим образцом таких кладбищ с надгробиями является Болынеатряс- ское кладбище, по мнению исследователей, представ­ляющее собой кладбище древнего города Шунгат-Атря- ча. Находившееся южнее за оврагом от предполагаемо­го места древнего города, это кладбище представляло собой огороженную рвами подпрямоугольную площадку 100x100 м, на территории которого сохранились следы аллеи, расположенных на разных уровнях площадок, на которых еще в прошлом столетии было отмечено бо­лее 25 надгробных камней с датируемыми надписями в промежутке от 1308 до 1361 гг. Как показали контроль­ные раскопки под одним из них, надгробные памятники обычно ставились в изголовье погребенных, т. е. в запад­ном конце могилы. Погребенные лежали в обычной бул­гаро-мусульманской позе, на спине, вытянуто головой на запад, лицом, повернутым на юго-запад, з сторону священной для мусульман Мекки, т. е. с соблюдением Кыбла.