В ночь на 22 января 1676 г. наступила трагическая развязка в почти 8-летней осаде царскими войсками Соловецкого монастыря1: сломав плохо заделанную калитку в стене у Белой башни, указанную предателем Феоктистом, отряд из 50 стрельцов проник внутрь и открыл ворота. Около сотни чернецов и бельцов - последних защитников знаменитого оплота «старой веры» - погибло в яростном бою. Оставшихся в живых к моменту окончания штурма ждали либо жестокие казни, либо тюремные застенки и пытки. Весть о Соловецком «взятии», обрастая леденящими душу подробностями, мгновенно разнеслась по стране. А ровно через неделю после этого в Москве скончался царь Алексей Михайлович. Современные писатели-старообрядцы, и прежде всего находившиеся в заточении в заполярном Пустозерске протопоп Аввакум и его соузники, напрямую связали его мучительную смерть с гибелью Соловецкой обители.
Эти события на какое-то время заслонили собой преследования сторонников «древнего благочестия», одновременно начавшиеся и в других местахРоссийского государства, в том числе и за Уралом. Так, согласно сообщению одного из списков Головинской редакции Сибирского летописного свода второй половины XVII в., 19 февраля 1676 г. в Тобольск «пришел государской указ (судя по [127] всему, он был послан еще при жизни царя Алексея Михайловича. -А.Ш.) к боярину и воеводам к Петру Михайловичу Салтыкову с товарыщи о церковных расколщиках, которые объявятся в расколех, и тех людей веленороспрашивать и приводить трикраты. И буде не повинятся, и велено зжечь и пепел их розвеять, чтоб и костей их не осталось. А которые объявятся в молодых летех, и тех людей поневоле приводить и бить, и наказанье им чинить, и буде не обратятся, велено потому же жечь. И февраля в 28 день сожжены в струбе поп Степан да дьякон Феодот, да старец Никон»2. Имена трех этих же людей, казненных в Тобольске «за веру Христову», называются в «Послании правоверным» 1702 г. зауральского инока Авраамия Венгерского3, а также в «Епистолии страдальческой»4 - компилятивном сибирском сочинении, тоже, по всей видимости, связанном с творчеством Авраамия.
Сразу же заметим, что одним из казненных являлся бывший дьякон тобольского Софийского собора Федот Трофимов, который еще в 1665 г., в связи спопытками нового архиепископа (с 1668 г. -митрополита) Сибирского и Тобольского Корнилия навести порядок в обрядовой сфере в соответствии среформами патриарха Никона, вместе с другими тобольскими и тюменскими «противниками церковными» ответил на это «неистовым прекословием». Тогда под арестом оказались в общей сложности 11 человек, которых доставили в Москву. Позднее Федоту Трофимову, как и некоторым его подельникам, удалось вернуться на родину5.
Начавшиеся в Сибири в 1676 г. репрессии коснулись не только представителей духовенства, но и служилых людей, среди которых идеи староверия получили весьма широкое распространение. Так, из текста крестоприводной книги города Тары, население которого приводилось к присяге новому царю Федору Алексеевичу 17-19 марта того же года, следует, что 10 человек из местного гарнизона находились в это время в Тобольске под следствием по обвинению в расколе. В их числе были тарские дети боярские Иван Макшеев и Кондратий Неворотов, конные казаки Филька Неупокоев, Ивашка Сидоров, Сенька Ефтин, Митька Тороторин и Гришка Сотоник, а также рейтары Игнатий Мосеев, Василий Жулистов и Василий Казачинин6.
В эти же годы произошел ряд старообрядческих акций протеста в Тюмени, где и раньше было неспокойно7. Как сообщал в своей отписке в Москву воевода М.М. Квашнин, в июне 1677 г. [128] тюменский толмач Федор Елизарьев и его сын Никифор публично хулили церкви и священников, ссылаясь при этом на «Кириллову книгу». После расследования было решено им «и иным таковым же церковным раскольникам за их непослушание учинить наказание: бить кнутом нещадно и дать их, Федку и сына его Микишку, на крепкие поруки»8.
Немного позже тюменские власти арестовали Мехонской слободы Тобольского уезда Афанасия Антонова сына Вологжанина, гулящих людей Демида Степанова сына Потемкина, Перфилия Григорьева сына Мезенцова и старицу Варвару Тотменку, которые в конце октября 1677 г. устроили в тюменской соборной церкви «раскол и мятеж». Их отослали для следствия в Тобольск, после чего вернули в Тюмень (кроме Варвары Тотменки, которую, , вероятно,отправили в заточение в один из женских монастырей) с предписанием наказать кнутом и посадить в земляную тюрьму. Летом 1678 г. в этой же тюрьмеоказался еще один раскольник - тюменский оброчный крестьянин Михаил Петров сын Медведевых, битый кнутом за свои резкие слова в адрес «новойверы»9.
В июле 1679 г. была предпринята попытка обратить всех четверых в официальное православие, однако колодники отказались повиноваться, «потому что ныняшная вера не лутче того, что верует татарин Ермамет Точкалов, а соборной де протопоп и попы - псы, и на исповедь де к ним не идем. А как де Корнилия митрополита погребали, и от нево воняет, , что и от пса»10.
К 1682 г. в тюрьме их осталось только двое - Демид Потемкин и Перфилий Мезенцов, которые продолжали проявлять прежнюю непреклонность. Летом того же года приводивший жителей Тюмени к присяге новым царям Ивану и Петру Алексевичам стольник князь И.П. Львов велел доставить их «из тюрмы» для крестоцелования в соборную церковь. «И как протопоп вышел из олтаря с Евангелием и с крестом, и положил на налой, и оне, расколники, крест не целовали, и протопопа псом называли, и многие непристойные слова говорили в соборной церкви»11. Естественно, что после этого решительного политического акта протеста непокорных колодников подвергли новым мучениям. Доведенные до отчаяния, они в августе 1684 г. попытались бежать, устроив подкоп из тюрьмы в острог, но неудачно. Городничий, заделывавший подкоп, извещал в ужасе тюменского воеводу, что «они де, раскольники, говорили в тюрме многие непристойные слова о святых церквах [129] и об иных делех, невозможно слышати, не токмо что писати»12. Очевидно, вскоре после этого Перфилий Мезенцов скончался. А в октябре того же года умер в тюменской тюрьме и Демид Потемкин, приговоренный накануне к казни - сожжению в срубе13.
Источники свидетельствуют о значительной активизации в 1678 г. действий сибирской администрации в отношении староверов, что, в свою очередь,провоцировало их к массовому бегству, в том числе к уходу в пустынь старца Даниила (Дементиана) на речке Березовке в Тобольском уезде. Так, летом тогоже года в Красноярской слободе Верхотурского уезда была схвачена группа крестьян и беломестных казаков, слушавших проповедь тюменца Ивана Пищалина, который, «приехав к ним, и чел им книгу, а сказывал, что Апостол, печать блаженныя памяти царя Ивана Васильевича, что он по нынешнему изъявлению не креститца, и чел им в книге, что церкви Божии костелы». Самого проповедника верхотурский воевода P.M. Павлов приказал «бить кнутом накозле и посадить в тюрму». Впоследствии его отправили «под начал» на шесть недель в Верхотурский Николаевский монастырь с последующим освобождением (в случае покаяния, разумеется) «на крепкие поруки». Туда же отослали и одного из наиболее упорствовавших красноярских крестьян - Лариона Григорьева сына Гордеева, однако по дороге «он де, Ларка, говорил [про вели]кого государя непристойные [речи], забыв страх Божий», за что емубыло велено отрубить голову14.
Довольно большая группа старообрядцев оказалась в том же 1678 г. под арестом в Тобольске. Вскоре их разослали по земляным тюрьмам в разные города и остроги Сибири: пономаря Семена Алексеева и посадского человека Василия Новгородова - в Якутск15, еще одного пономаря, Василия Шахова, и пешего казака Федора Алексеева - в Красноярск16, детей боярских Ивана и Петра Арсеньевых - в Юравинский острог Нерчинского уезда17, пушкаря Никиту Архипова и Лариона Поляка с женой Лукерьей - в Рыбинский острог Енисейского уезда. Туда же отправили и уже знакомого нам тарского рейтара ВасилияЖулистова18.
Характерно, что преследования старообрядцев светскими властями происходили в 1678 г. во время отсутствия в Сибирской епархии ее руководителя: новый митрополит Павел прибыл в Тобольск только 25 марта 1679 г.19 И сразу же ему пришлось заниматься делами, связанными с расколом, посколькуситуация в Зауралье сложилась крайне напряженная. После массового самосожжения, [130] случившегося накануне в Березовской пустыни старца Даниила (Дементиана)20, розыски, производившиеся представителями местной администрации, привели еще к двум «сборищам» крестьян, посадских и служилыхлюдей - в дер. Мостовке и в Мехонской слободе Тобольского уезда. Их участники грозили добровольно предать себя огню, если их не оставят в покое21. Сбольшим трудом новые «гари» удалось предотвратить. А через четыре года в Утятской слободе того же Тобольского уезда началась новая акция протеста:собравшиеся здесь люди отказались совершать крестное целование новым царям Ивану и Петру Алексеевичам, восшедшим на трон в результате стрелецкого мятежа 1682 г. в Москве. Во главе утятских старообрядцев стояли местный слободчик Федор Иноземцев и пришлый старец Авраамий. Осада «сборища» отрядом служилых людей привела к гибели в огне в декабре того же 1682 г. не менее 400 человек22.
События, связанные со староверческим движением, происходили в эти годы не только в Западной Сибири. Так, в феврале 1684 г. по извету протопопа енисейского соборной церкви Георгия Толстоухова к следствию за совращение в раскол местных посадских людей Степана Верхотура и его сына Тимофеябыл привлечен находившийся в заточении в Енисейском Спасском монастыре еще с начала 1660-х гг. бывший казанский чернец Иосиф (в миру Иван Иванисов сын Астомен). Как сообщал Толстоухов, распропагандированные Иосифом Верхотуры занялись тайной проповедью раскола среди енисейскихжителей. Во время обыска в келье у Иосифа и в доме у Верхотуров были обнаружены книги и письма. После истязаний отец и сын Верхотуры покаялись и вернулись в лоно официальной церкви, а Иосифа поместили в земляную тюрьму в дер. Каменке Енисейского уезда, куда вскоре перевели из Рыбинского острога еще одного раскольника «тобольской присылки» - Василия Жулистова. Одновременно началось следствие над староверами в Красноярске, где развернул свою деятельность среди крестьян, казаков и посадских людей ссыльный пономарь Василий Шахов. Осенью того же 1684 г. Иосифа Астомена, Василия Жулистова, а также группу красноярских раскольников (Василия Шахова, Якова Грицкого, Ерофея Потылицына, Марка Пайвина, Василия Долгова, Матвея Домошева и др.) отправили в Тобольск. В особом запечатанном ящике туда же повезли и отобранные у них книги и письма23.
Судьбы этих людей сложились по-разному. Иосифа в Тобольске «увещевал» сам митрополит Павел. После притворного [131] покаяния его поместили в Знаменский монастырь24. Жулистов, судя по всему, вновь проявил упорство и в конце концов сгинул в тобольской темнице. Красноярцы после их ложного обращения в официальное православие были возвращены на родину. В Красноярск же вернули и Василия Шахова. В мае 1688 г. все они, а с ними несколькосемей других крестьян, казаков и посадских людей, погибли в Новодеревенской «гари»гари»25.
Одним из центров староверческого движения стал в 1680-х гг. далекий Якутск, куда, как мы помним, были сосланы «церковныерасколщики имятежники» Семен Алексеев и Василий Новгородов с предписанием держать их здесь «в земляной тюрме скованых, за крепким караулом, чтоб к ним никто не приходил и злого учения у них не принимал». В действительности, режим их содержания в якутской тюрьме оказался не таким уж и суровым. Так, в декабре 1683 г. у них здесь были изъяты в двух ящиках 12 книг и значительная сумма денег - около 7 рублей26. Более того, приехавший 16 мая 1684 г. на смену прежнему якутскому воеводе генерал М.О. Кровков застал С. Алексеева и В. Новгородова не только не скованными, но даже не в заточении. Он тут жеучинил им допрос и с помощью местных священников попытался обратить «расколщиков» k">» в официальное православие, но встретил отказ и велел вновь посадить их на цепь в земляную тюрьму27.
А через год в Якутске произошел акт открытого староверческого протеста. Как сообщал в своей отписке в Москву М.О. Кровков, однажды в егоотсутствие на воеводский двор явился «ссыльной боярина князя Ивана Борисовича Троекурова человек... Онофрейко Максимов», который «говорил многиенеистовые богохульные слова при многих людех», грозился побросать в воду иконы и в соборной церкви «во время святыя литоргии в Херувимскую песнь многой церковной мятеж чинил»28.
Онофрейко Максимов не впервые доставлял беспокойство якутским властям. В феврале 1684 г. по его доносу был подвергнут пытке другой ссыльный - Ивашка Соколов по прозвищу Калмык, обвиненный в попытке извести с помощью наговорного корня одного из местных жителей. Доведенный пытками до отчаяния, несчастный согласился показать в своем доме тайник, где якобы хранились коренья, и, улучив момент, обломком косы перерезал себе горло29.
И вот теперь на дыбе оказался сам Онофрейко Максимов. Под пыткой он «в тех непристойных словах и в расколе и в мятеже [132] церковном незапирался; а учился де он, Онофрейко, расколничать в Сургуте у расколщиков же, которые сидят в тюрме». По признанию «богохульника», убежденность в правоте староверческого учения укрепилась в нем еще больше после того, как уже в Якутске он прочел «книгу раскольную о кресте и улика на Никона патриарха», которую давал ему Алексей Иванов, крестовый поп бывшего якутского воеводы И.А. Приклонского. Книга эта, включавшая в себя, судя по всему, знаменитые «Тетради на крест» соловецкого инока Герасима Фирсова и запись каких-то старообрядческих рассказов о патриархе Никоне (возможно,пустозерское сочинение «О волке и хищнике и богоотметнике Никоне достоверно свидетельство» дьякона Федора Иванова)30, пользовалась немалойпопулярностью у жителей Якутска. Так, например, сын Приклонского Александр «держал тое книгу у себя полгода». Выяснилось также, что ее переписал в Тобольске и привез в ссылку раскольник Семен Алексеев. Якутский воевода распорядился произвести обыск у упомянутого попа, и «расколная книга» была обнаружена, став вещественным доказательством того, что Онофрейко на дыбе не лгал. Все причастные к этой истории понесли наказание. Не избежалрасправы и Онофрейко Максимов - воевода приказал ему «за непристойные слова вырезать язык, а за богохульные богомерские слова и за мятеж церковной сжег в струбе, чтоб на то смотря, иным впредь было неповадно»31 .
О том, кто такие были упомянутые Максимовым сургутские «расколщики», обратившие его в свою веру, мы узнаем из «росписи тюремным сидельцам»,составленной в 1687 г. местным воеводой Ф.И. Потемкиным. Кроме семи остяков, посаженных а тюрьму по «изветам» в «изменных делах», «роспись» называет также трех узников, обвиненных в «церковном расколе»: уже знакомого нам тарского конного казака Сеньку Ефтина, сидевшего здесь с 1678 г., тарского же сына боярского Ивашку Байгачева и тюменского посадского человека Ивашку Мороза (оба попали в сургутскую тюрьму в 1679 г.)32.
Следует отметить, что названный здесь Ивашка Мороз (Морозов) являлся старшим сыном оброчного крестьянина дер. Елкиной Тюменского уезда Мартемьяна Борисова по прозвищу Мороз («Мороско»). За причастность к какой-то старообрядческой акции протеста он был арестован и по распоряжениютюменского воеводы М.М. Квашнина в сентябре 1679 г. доставлен под конвоем в Тобольск, а оттуда сослан в Сургут. В дер. Елкиной у него остались [133] жена и названный в писцовой книге 1685 г. сын Ларион. В 1687 г. отец и родные братья Ивана («два Гришки и Тимошка») станут главными организаторами Тегенской «гари», ари», в которой погибнет более 300 человек33.
Как и в Якутске, режим содержания раскольников в сургутской тюрьме, по-видимому, не отличался особой строгостью. Об этом свидетельствуют хотябы контакты арестантов с Онофрейкой Максимовым. Узники поддерживали связи и с внешним миром. Удивительным образом это подтверждается событиями, произошедшими около сорока лет спустя.
В 1722 г. вспыхнул знаменитый Тарский бунт. Казачий гарнизон города и сельская округа отказались от присяги неназванному в указе императора Петра I наследнику. В обстановке проведения Первой ревизии и попыток ввести двойной подушный оклад для старообрядцев этот указ породил на Урале и в Сибири волну слухов о том, что на самом деле предстоит присягать Антихристу, «имени которого вымолвить невозможно»34. Во время последовавшего затем кровавого розыска у одного из главных вдохновителей протеста, старца Сергия, было конфисковано целое собрание рукописей и писем преимущественно эсхатологического содержания. В дошедшем до наших дней «Реэстре книгам и письмам, которые взяты ноября 9 дня 722 году полковником и от лейб-гвардии капитаном и сибирским вице-губернатором господином Петрово-Соловово ис Тарской пустыни у старца Сергия», под номером 47 названа «Грамотка из Сургута от Ивана Байгачева к детям ево Петру и Матвею Байгачевым и к жене ево Фекле на Тару, в которой писано толкование из Апокалипсиса о кончине века, оное писано на дву столицах». На допросе старец Сергий утверждал: «Оного писма у него в келье и в служебне не было, и про оное писмо он не знает, и чьей руки оное писмо, того он не ведает»35.
Судя по всему, Сергий лукавил: Петр, старший сын бывшего сургутского тюремного сидельца Ивана Байгачева, являлся не только верным учеником старца, но и «первым заводчиком» бунта. Именно его рукой было написано знаменитое «противное писмо тарских жителей», где доказывалось, что присягатьбезымянному наследнику есть дело богопротивное.
Байгачев, будучи грамотным, очевидно, обучал грамоте других: среди семи книг, изъятых в его промышленной избушке, имелись три учебных Псалтыри. Как показало следствие, в разгар событий Байгачев вместе с казаком Василием Исецким публично читал и толковал в соответствующем духекниги «Кирила Иеросалимского, Правую веру, Апокалепсис и Евангелие». Мало того, в пустыни старца Сергия в числе прочих оказалось захваченным сочинение, которое в «Реэстре книгам и писмам» характеризовалось так: «Толкование из разных книг о разных поучениях, писано на осми листах со страницею и на семи строках, а с начала в первой строке писано: Ибо кто себе предает греха ради...». «Оное толкование, - признался старец Сергий, - писал тарский житель Петр Байгачев своею рукою, которой жил у него в пустыни, и во время взятья из оной пустыни пустынников под караул оной Байгачев, а ck">а именно сего ноября 9 дня, бежал»36.
Дальнейшая судьба Петра Байгачева сложилась трагически. Специально посланная для его поимки военная команда под началом тарского земскогосудьи Лариона Верещагина сумела-таки вскоре его схватить. А потом Верещагин, человек не только потрясающе склочный, но и чрезвычайно алчный,позволил злополучному Байгачеву зарезаться. Разумеется, не просто так, а за взятку37.
Не менее страшно завершился жизненный путь его отца Ивана Байгачева и двух сидевших вместе с ним в сургутской темнице товарищей. В 1687 г. их по царской грамоте велено было перевести в Тобольск и «учинить им указ, а что учинено будет» - о том отписать в Москву38. Что с ними произошло дальше, документы молчат. Зато об этом сообщает инок Авраамий Венгерский в своем «Послании правоверным»: «Да в Тоболску же Иоанна Морозова с товарыщисожгли и иных многих замучили»39. У нас нет оснований не доверять этому известно, ибо в стране в это время вовсю действовал неслыханный по жестокости антираскольнический указ из 12-ти статей правительницы Софьи Алексеевны 1685 г.40, унесший сотни жизней на городских площадях и вызвавший гибель тысяч людей на кострах самосожжений, которые ревнители «старой веры» устраивали в ответ на террор властей.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Подробно об этом см.: Чумичева О.В. Соловецкое восстание 1667-1676 гг. Новосибирск, 1998.
2 ПСРЛ. Т. 36: Сибирские летописи. Ч. 1: Группа Есиповской летописи. М., 1987. С. 211.
3 См.: РГАДА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 559. Л. 141. Это произведение было введено в научный оборот Н.Н. Покровским под названием Бердюгинского свитка (см.: Покровский Н.Н. К изучениюпамятников протеста крестьян-старообрядцев Западной Сибири середины XVIII в. // Бахрушинские чтения. 1971 г. Вып. II: Из истории социально-экономического и политического развития Сибири в XVII - начале XX вв. Новосибирск, 1971. С. 56-57). Выражаем глубокую признательность Н.Н. Покровскому за возможность пользоваться его текстом.
4 См.: Сесейкина И.В. Переделка сочинений Аввакума об Антихристе в сибирских рукописях // Христианство и церковь в России феодального периода (материалы). Новосибирск, 1989. С. 324.
5 См.: Шашков А.Т. Первые антицерковные выступления тобольских и тюменских старообрядцев (1662-1665 гг.) // История церкви: изучение и преподавание. Екатеринбург, 1999. С. 226-228; Он же. Образ Богородицы в религиозно-нравственных представлениях сибиряков XVII в. // Вестник музея «Невьянская икона». Вып. 1. Екатеринбург, 2002. С. 201- 204.
6 См.: РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 610. Л. 24 об.-26.
7 См., например, известие о случившемся 19 апреля 1674 г. инциденте в местной Архангельской церкви, когда во время вечерни пеший стрелец Борис Лукшин «стал церковный раскол чинить»: Преображенский А.А. Урал и Западная Сибирь в конце XVI - начале XVIII века. М., 1972. С. 362.
8 ДАИ. СПб., 1862. Т. 8. С. 214-215. Через год Федор Елизарьев вместе с сыном Никифором, женой «и с иными своими детми из-за порук подговорил с Тюмени многих людей» и бежал в Березовскую пустынь бывшего попа тюменской Знаменской церкви Дементиана (в иночестве Даниила), устроившего в ночь на 6 января 1679 г. крупнейшее в Зауралье самосожжение (Там же. С. 216-218).
9 Там же. С. 215-216.
10 СПбО АР АН. Ф. 21. Оп. 4. Д. 9. Л. 27. Митрополит Корнилий «преставися в Тоболску» в ночь на 24 декабря 1677 г. Тело его до погребения, состоявшегося лишь 17 июля 1679 г., полтора года лежало «в Знаменском монастыре в церкви» (ПСРЛ. Т. 36, ч. 1. С. 213). В связи с нелестными высказываниями тюменских старообрядцев в адрес покойного владыки Корнилия следует вспомнить близкие по смыслу пророчества протопопа Аввакума в его «Книге толкований и нравоучений»: «А ваше никониянское собачье умышление скоро извод возмет, не будет яко мирсина и кипарис, но яко неверия паки в прут изсохнет и в прах разыдеся, и провоняет яко мертвой пес» и т.д. (Памятники истории старообрядчества XVII в. Кн. 1, вып. 1 (РИБ. Т. 39). Л., 1927. С. 523).
11 ДАИ. СПб., 1867. Т. 10. С. 12.
12 Тамже. С. 12-13.
13 Там же. С. 13. Очевидно, именно об этих людях пишет в своем «Послании правоверным» инок Авраамий Венгерский: «Да на Тюмени в городе воевода Никифор Колобов трех человек, Диомида с товарыщи, да Прокопия Городивого, муча много, даже до смерти» (РГАДА. Ф. 7.Оп. 1. Д. 559. Л. 141). О том, кто такой был Прокопий Городивый, в имеющихся документах сведений нет. Возможно, он оказался в тюменской тюрьме и был здесь замучен позднее (Н.И. Колобов воеводствовал в Тюмени с 1684 по 1689 г.)
14 РГАДА. Ф. 1111. Оп. 2. Д. 270. Л. 2-3; Д. 282. Л. 48. О семье Л.Г. Гордеева (у него, кроме жены, остались три малолетних сына: «Карпунка шти лет, Пронка трех лет, Ивашка годовой») и о судьбе его имущества см.: Там же. Д. 274. Л. 63-64.
15 См.: РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 667. Л. 94; Оп. 3. Стб. 813. Л. 225; ДАИ. СПб., 1859. Т. 7. С. 48-49; СПб., 1869. Т. 11. С. 125-126.
16 См.: РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Стб. 913. Л. 7-8. После того, как в 1680 г. «в красноярское пожарное время тюрмы пригорели», В. Шахов был отдан «за караул» казачьему десятнику Тимофею Володимирцу, а Ф. Алексеев в том же 1680 г. был поверстан в службу и «в киргизах убит».
17 Все семейство Арсеньевых было еще раньше сослано за раскол в Тобольск. Уже в даурской ссылке в 1681 г. И. Арсеньев пытался бежать (см.: РГАДА. Ф. 1121. Оп. 1. Д. 22. Л. 5-6). В 1686 г. братья Арсеньевы покаялись и были поверстаны в службу в дети боярские (см.: АИ. СПб., 1842. Т. 5. С. 232-233; РГАДА. Ф. 1142. Оп. 1. Д. 39. Л. 9-11). В конце XVII в. они принимали активное участие в волнениях крестьян и служилых людей в Забайкалье.
18 См.: РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Стб. 913. Л. 1, 4, 9.
19 См.: ПСРЛ. Т. 36, ч. 1. С. 214.
20 Подробно об этом см.: Шашков А. Т. Старообрядческие самосожжения на Урале и в Сибири в XVII - начале XVIII вв. // Сургут, Сибирь, Россия. Екатеринбург, 1995. С. 136-138. Источники называют разные цифры погибших в Березовской «гари» - от 1700 до 2700 человек. По сведениям «Послания правоверным» Авраамия Венгерского, «в Сибири, на Тоболе реке, со священником Данилом сгорело 2000 человек» (РГАДА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 59. Л. 141).
21 См.: ДАИ. Т. 8. С. 218-226; РГАДА. Ф. 938. Оп. 1. Д. 1. Л. 46 об. -48 об.
22 См.: Шашков А.Т. Старообрядческие самосожжения... С. 138-139. В «Послании правоверным» после сообщения о Березовской «гари» говорится: «Да в другом месте, на том же Тоболе, выше того, со старцем Аврамием згорело 500 человек» (РГАДА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 559. Л. 141).
23 См.: РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Стб. 913. Л. 1-9, 168-176, 204-206.
24 О дальнейшей судьбе Иосифа см.: Шашков А. Т. Сибирский митрополит Игнатий и «дело» Иосифа Астомена // Власть, право и народ на Урале в эпоху феодализма. Свердловск, 1991. С. 41-49.
25 См.: РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Стб. 1071. Л. 239; Стб. 1072. Л. 348-349.
26 См.: РГАДА. Ф. 1177. Оп. 3. Д. 2374. Л. 1.
27 См.: ДАИ. Т. 11. С. 125-126.
28 См.: РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Стб. 1035. Л. 370-371.
29 РГАДА. Ф. 1177. Оп. 3. Д. 2360. Л. 52-57.
30 См.: Никольский Н.К. Сочинения соловецкого инока Герасима Фирсова по неизданным текстам: (К истории северо-русской литературы XVII в.) (ПДПИ. Т. 188). СПб., 1916. С. 149-196; Титова Л.В. Сказание о патриархе Никоне - публицистический трактат пустозерских узников // История русской духовной культуры в рукописном наследии XVI - XX вв. Новосибирск, 1998. С. 223-237.
31 См.: РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Стб. 1035. Л. 371-377.
32 См.: Там же. Стб. 983. Л. 228-233.
33 См.: Шашков А. Т. Тегенская «гарь»//ДАИС. Екатеринбург, 2004. Вып. 4. С. 57-70.
34 Подробно о Тарском бунте см.: Покровский Н.Н. Антифеодальный протест урало-сибирских крестьян-старообрядцев в XVIII в. Новосибирск, 1974. С. 34- 66; Он же. Тарское «противное письмо» 30 мая 1722 г. // Культурное наследие Древней Руси: Истоки. Становление. Традиция. М., 1976. С. 412-417; Он же. Новый документ по идеологии Тарского протеста // Источниковедение и археография Сибири. Новосибирск, 1977. С. 221-234; Он же. Следственное дело и выговская повесть о тарских событиях 1722 г. // Рукописная традиция XVI - XIX вв. на востоке России. Новосибирск, 1983. С. 46-70.
35 Покровский Н.Н. Книги Тарского бунта 1722 г. // Источники по истории русского общественного сознания периода феодализма. Новосибирск, 1986. С. 187.
36 Там же. С. 167, 177, 187.
37 См.: Покровский Н.Н. Антифеодальный протест... С. 61.
38 РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Стб. 983. Л. 234.
39 РГАДА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 559. Л. 141. Очевидно, уже во время нового расследования в Тобольске И. Байгачев и С. Ефтин дали показания о причастности к расколу тарских служилых людей Петра Лаптева и Василия Прокофьева, находившихся в это время на службе в Томске. В конце того же 1687 г. томскому воеводе князю СП. Вяземскому специальной царской грамотой было велено отослать их в Тобольск. 19 июня 1688 г. их привезли в столицу Сибири и передали «на митрополий двор» (РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Стб. 1015. Л. 177- 177 об.). Возможно, этих людей также замучили в числе «иных многих», упомянутых Авраамием Венгерским.
40 См.: ПСЗ. СПб., 1830. Т. 2. № 1102. С. 647-650. Об указе 1685 г. и его последствиях см. также: Панченко A.M. Начало Петровской реформы: идейная подоплека // XVIII век. Сб. 16: Итоги и проблемы изучения русской литературы XVIII века. Л., 1989. С. 8-11; Зеньковский С.А. Русское старообрядчество: Духовные движения семнадцатого века. М., 1995. С. 412-413; Хьюз Л. Царевна Софья. СПб., 2001. С. 162-163.
Источник: Проблемы истории России. Вып. 6: От Средневековья к Современности. Сб. науч. тр. - Екатеринбург: НПМП «Волот», 2005 г.
http://hist.usu.ru/science/pir6.pdf