А.Н. Радищев. Записки путешествия из Сибири.

Распродав или раздав все в Илимске, на что употребил я 10 дней, мы выехали при стечении всех почти илимских жителей в 3 часа пополудни.

О, колико возрадовалося сердце наше. И если бы не предстояла горесть о потерянии Анютушки, ¹которую заранее предузнавают, то выезд наш был бы торжественный. Провожали нас: исправник Клим Малышев, сын его Иван с женою, который мне дал вина на дорогу. Какие их были виды? Исправник из благопристойности, другие из тупого чувствования благодарности, но все до того, что я еще мог писать в Иркутск и встречуся с г. губернатором. ²

Приехали в зимовье к Лукичу, от Илимска на Ирейке 21 вер., уже смерклось. Тут угостила Семеновна нас чаем, женщина приветливая. Дети ³ ужинали, а меня позвала Анютушка, слезы мои текли; таков был ужин. Егор Лукич, сын его Фома и три девки живут бедно; кажется, лень тому причиною. Фома хотя промышляет, но другого не знает, и питаются сборным хлебом от проезжающих с Оки [и] Ангары нижнеилимских, за сбором коего ездят зимою, что называют тепловым, то есть воздаяние за теплую избу. Проезжих не кормят, ибо нечем; ничего не сеют, огородов почти нет. Определены зимовщиками издавна.

На рассвете уже отправился в путь, простясь с провождавшими, как по обыкновению, учтиво, а на уме у всякого свое, на тех же лошадях.

К Суворкиным доехали в половине дня, – 22 вер. Тут все избы стоят по концам мостика чрез речку, по которой много широких заводей и сенокосов. Сии зимовщики живут беднее

прежнего. Иногда продают вино, ибо поблизости их приходят тунгусы, которые чрез Илимск иногда ходят на Ленской волок к хребтовому или на луку. Тут видно, сколько к бедности ведут леность, нерадение и другие тому подобные.

У Суворкиных пообедав по-дорожному, доехали, уже смерклось, до Филиппа Каймонова, где живет отец с двумя сыновьями, – 28 вер. У Суворкиных сходятся также некоторые илимские промышленники, имеющие тут свои ухожья; но промыслы как их, так и Лукичевых были в 1795 г. столь худы, что многие и плашек не сторожили. От Илимска до самой Ангары волок идет более на гору и отлогости к Илимску. Около Каймонова много кедру. В 1796 он продал пудов 10 орехов по одному рублю, но NB: не прибавлено ли по обыкновению древнему и нынешнему еще сибирскому, ибо вообще приметить можно, что существуют многие древние обычаи, изречения, слова, которые во многих местах России уже истребилися.

От Каймонова, выехав на рассвете, приехали на Мамырье в 2 часа пополудни, 33 вер.

При прощаньи верх- и нижнеилимские просили их вспомнить. Каймонов записался в мещане, и крестьяне хотят отнимать покосы, – знак, что их мало.

На Мамырье пообедав, до Кежмы Ангарою 20 вер., с Кежмы Ангарою до Филиппова острова 22 вер., до Братского 22 вер. Братский острог стоит на месте, где Ока впадает в Ангару. Пределы Оки суть отроги гранитных гор, которые пересекают Ангару и в пяти верстах от Братского начинают составлять пороги, числом пять, из которых Падун есть самый большой. Тут суда разгружаются и проходят порожние в ворота, шириною менее 10 сажен. Всю реку можно перейти пешком, если бы пал не препятствовал. Описание порогов.

От Братского дорога идет по реке до деревни Долгого Луга 25 вер., потом берегом до Большой деревни 10, до Шамановой 30. До сей деревни дорога идет возвышенным местом, поросшим редким березняком. А местами берег Оки, хотя низкий, являет гранит, что побуждает думать, что и вся подстилка сего возвышения суть гранит. Берег Оки ведет за собой сосновый лес. От Шамановой в 10 или 14 верстах в Оку впадает Ия.

Дорога удаляется от течения Оки и идет перелесками до Коби – 44 вер. По дороге есть селения хорошие. Хлеб у них продают по 12 коп; нынешний год не покупают на дощаники для плавки по Тунгуске до Кежмы.

В Братском ночевали у попа Ильи, которого я лечил от лихорадки. Она будто за ним ходила и не давала ему покоя. Болезнь его была чрезмерное движение нервов. Причины не мог узнать. Из благодарности он нас угостил, велел сделать починку и не велел брать прогонов. Кажется, что он у прихожан в почтении. Так бы и должно. О сем рассуждение. Прогонов не брали до Шамановой. Жалоба на исправника. В мнении, что могу пособить, просили об облегчении особо ямщины. Как и другие удинские, платят по 5 р. в год, опричь чрезвычайностей.

NB. В Шамановой живет купец Протасов старый, торгует белкою и хлебом.

NB. В Братском живут мещане, крестьяне и пашенные.

От Коби до Боды 16 верст: тут лошадей не переменяли, но угнали вперед на Тангуй. Дорога до Боды перелесками. Бода селение монастырское бывшего выше Братского острога монастыря, в 4-х верст., где живал епископ, и Иннокентий тут погребен. ⁴ С Боды до Тангуя Иею, берега плоские, и где возвышенны, там глина шиферная.

В Тангуй приехали в 11 часов: деревня небольшая.

От Боды до Тангуя станок – 14 вер.

В Тангуе пообедав, ехали редким лесом неподалеку от Ия и перелесками до Темы – 14 вер. Жалобы на исправника. От Темы удалясь, от реки Ия обширными полями и березником редким до Илира 16 вер. Сия деревня стоит на речке Илире в 5 вер. от Ии. Здесь переменив лошадей, поехали чрез волок, то есть лес.

За Илирский станок платят по 170 р. в год и 200 пуд. хлеба, а ездит один исправник и берет иногда по 15 и 20 лошадей. Также и Илимский для исправника и пр.

С Илира на Бурхун волок 45 вер., тут живут и братские.

С Бурхуна чрез Курзан до Тулуна 35 вер. По Курзану много деревень и вверх по Ие.

В Тулуне пообедав, поехали по большой дороге очень скоро. Около Тулуна в 50–40 и ближе кочуют братские. От Тулуна до

Курзана на той же Курзане речке 26 вер., дорога идет перелесками, березником, пашни много. Из Тулуна лучшие крестьяне живут по заимкам.

От Курзана до Чебортая 22 вер., дорога идет перелесками, на конец болотным ельником, и деревня в лесу, но пашни много вокруг.

От Чебортая до Хинуя 35 вер., дорога идет березниками, пашни много, но сами покупают хлеб. Белка есть, не промышляют, ловят сохатых. Под гору два раза, на гору нет.

Напившись чаю, поехали до Удинска, – 31 вер. Дорога гориста, лесом-сосняком и пр., все под гору, на гору мало, до самого Удинска, что показывает великое возвышение Иркутска и Ангары против Удинска.

NB. В Братской волости говорили, что купили присягу.

Из Удинска поехав ночью, до Ука 26 вер. Горы крутые с лесом более под гору.

От Ука до Замзора горы пологие и перелески, березник,. пашня близ хребта, 15 верст; дорога идет долго близ речки Топорка, которая падает в Замзор.

На Уке промыслы: белка, сохатые, козы, коих мы видели бегущих чрез дорогу.

На Замзоре стреляют соболей, белку, бьют медведей, лисиц, сохатых и коз множество, но большая гоньба мешает им.

От Ука до Замзора 35 вер., от Замзора до Авзамая 32 вер.; дорога идет на заимки пригорками и лесом с березниками. Тут есть плашки. Стреляют белку, соболей, выдр, росомахов, ловят ямами сохатых, гоняют по насту коз. Пашни довольно.

До зимовья Разгон 20 вер.; тут стоят одни ямщики, дорога такова же, горы прикрыты спусками. Постой-гора. Подумай-гора. До Бояро<но>вки дорога не столь гориста, 25 вер. Тут много было посельщиков, но померли, отданы иные в завод за недоимку. Промыслы как прежде.

От Бояроновки до Бирюсы 21 вер.

Дорога не гориста, березниками. По Бирюсе есть деревни вниз и вверх. Село сие было большое, но многие разъехались жить по заимкам. Везде, где земель много, крестьяне пашут сколько хотят, и земли им никто не отводит. Промыслы таковые же, как прежде. Соболи от 2 до 5 руб. Есть кузнецы.

От Бирюсы дорога идет плоскими местами и деревнями, березниками редкими с сосняком. До зимовья 20 вер. Таким же лесом до деревни Ключей 21 вер. Хотя на Бирюсе и в следующих станках пашен довольно, но из Канского возят хлеб, ибо пашут мало, в иных местах ради большого разгона, которой производится наймом из волостей ангарских.

От Ключей до деревни Тины 28 вер. Дорога идет еланями и пригорками. Пашенной земли и покосов довольно. Промыслы как прежде. От Тины до Пойменской на реке Пойме 19 вер. Дорога идет сосняком, прорублена, и мост длинный, но потом еланями, то есть редким березняком. Промысл есть.

От Пойменской до Елани 33 вер. Дорога идет перелесками, гладкая, так и до Канского 27 вер. Около Канского поля великие, по Кану есть селения, живут от пашни, промыслов нет. До Ура, часть посельщиков, 25 вер.

До Ключей, посельщики, 21. Дорога везде одинакова. Пашут, а промыслов нет.

До Рыбинского села 32 вер. Обширные поля. Промышлять не велят, а есть соболи и другой зверь; промышляют плашками.

От Рыбинска до Ура 26 вер., до Балая 24 вер. Дорога идет перелесками. В сих двух деревнях живут посельщики довольно хорошо, держат почту, за которую им платят из округи Красноярской. Вдали видны с обеих сторон горы, идущие от Енисея.

От Балая до Кускуна 33 вер. Дорога идет перелесками, березник с сосняками и ельником. Горы видны ближе.

От Кускуна до Батоя 24 вер. Дорога идет перелесками, сосняком, ельником и березником, потом выходит в лощину, в которой течет река Батой. По сей речке много селений.

От Батоя через пригорки дорога идет полями, наконец близ Енисея. До Красноярска 25 вер., мимо села Березовки и деревни.

Красноярская округа изобилует хлебом; по пашням родится карлык, род дикой гречи. Около Красноярска находятся большие степи, места удобные к хлебопашеству. Хотя снегу падает мало, но озими не вымерзают. По всходе их пускают осенью на них скотину. Соль в Красноярск доставляют с соляных казенных варниц.

В Красноярске был у коменданта. Купили повозку. Обед у него ж. Тут старый майор о прусской службе, пьяный сосед постоялец у казацкого головы. У прежнего хозяина. Комендант и он провожали.

NB. На дороге близ Авзамая исправник подарил стерлядь и стоял все без шапки.

Для Евдокии и воскресенья много пьяных.

От Красноярска до Заледеевой 25. Дорога идет прекрасная, долиною вверх по реке Кате или Каче. Следующие сию речку возвышенности становятся ниже; на конец, едучи от Заледеевой, в 15 вер. въезжают в лес, и березником до Малого Кемчуга 31 вер.

Пашенной земли около сей посельщичьей деревушки довольно, но они совсем пахать перестали, а как они, так и следующие хлеб покупают от Красноярской округи, из коей его возят на винокуренные заводы в Ачинскую округу. Промыслы по сим всем станкам есть, опричь соболей, но мало промышляют.

До Большого Кемчуга 35 вер. К нему спуск с горы самой худой. Петра [?]. Тут елани великие для пашни, но мало пашут и не промышляют. А сие делают живущие по Юсу за хребтом татары. Дорога идет все березниками редкими и еланями.

До Чернореченской 38 вер. Около оной поля великие, но пашут мало. Посельщики иные богаты, продают овес и сено. Они нанимаются гонять почту, а цена по дороге от 50 до 90 р. за пару. Пьют довольно в сей округе; в питейных домах сидят по выбору мещане, а не наемные. NB. Колыванская казенная палата взыскала с магистрата красноярского за недостающее вино за сидельца, которого сама наняла.

До Ачинска 32 вер. Около сего города находятся чулымские татары, которые платят ясак. Приехав ночью, пили чай и поехали. Очередь на почте неисправна. В Чернореченской я много кричал и пр.

Ачинск стоит на возвышенном берегу Чулыма, по которому ныне плавают три года с хлебом в Тобольск. NB. Мошки много. На Ачинск выходит енисейская дорога. NB. Из Красноярска можно проехать до Барнаула вверх по Енисею, но дорога трудная. Красноярск похож на город, но Ачинск – деревня. Наехал сержант стряпчего с 2 возами хлеба, оттого очень учтив.

От Ачинска до Краснореченской. Переехав Чулым, поля обширнейшие. Селения есть по Чулыму, а вниз подале Сахара.

NB. Краснореченский завод, который в 5 верстах. Возят хлеб из Красноярской округи по 27 к. пуд. 70 казаков. Тож и на Боготольском.

До Красной речки, волость, 28 вер.

До села Боготольского 29 вер. Дорога идет полями, еланями и березниками. Тайги остаются вниз по Чулыму, сперва не широки, потом, около Сусловой, во 100 верст ширины, но выломаны погодой и выгорели, а ныне зверя совсем нет, а прежде были хорошие промыслы. В сих местах за два года появилась воздушная язва, и мерли люди, но лекарства не знают. Те, кои были собственные крестьяне, к Колывановским заводам не приписаны, ни посельщики, но некоторые около Ачинска и кийские, а гоняют почту.

До Итати 34 вер. Здесь обедали. До Тажин 33 вер. До Суслова 28 вер. На Итати встретились с советником Масаловым, который сказывал, что г<енерал>-г<убернатор> Селифонтов возвратился из Тобольска. Привез два письма. NB. За Красноярским визит от Воинова и Комарова, с ними был Голяков, но его не видали.

Участь Селифонтова и пр. В Итати и далее почту держат тобольские ямщики, платят за пару по 100 и 105 р. обывателям, но не сами, а купец у них снял, а сам, может быть, взял дороже. Здесь держат 12 почтовых и недельных еще, а в Красноярской округе 12 почтовых и 16 ямских. В Удинской 20 почтовых и недельные. В Тулуне 50 лошадей на стану. Везде разница в ценах и лошадях и пр.

От Суслова до Кийского на речке Кие 24 вер. Дорога везде одинакова, по речкам бывает лес сосняк и ельник. По Кие есть деревушка старожилов. Тут был спор о наших подорожных. Дорогу везде замело, и ехали медленно.

До Подъелничьей 24 вер. Тут и в следующих приехали селиться 80 душ из окрестностей Екатеринбурга, которые были приписаны к Демидовым заводам. Другие того ж хотят.

От Подъельничьей в 18 вер. в деревушке Тюменево зимовье, жил крестьянин богатый Тюменев, который разбойничал или, лучше, давал пристанище разбойникам. Около Томска пойманы в Бердске.

До Берикулы 30, до Почитанки 26, до Калыева 22 вер. Во всех посельщики, которые за великою гоньбою по сим станам мало пашут, хотя пашни много. В Тюменевом зимовье за большой дом и 20 десятин хлеба заплатил посельщик 900 р.

В Калыеве нашел пономаря балагура от церкви Спаса на Яе в стороне. Ему на вино, он хотел поминать в церкви или на кабаке. Воды берут в ямах за 2 верс. От Калыева до Ишимов на Яе, где есть несколько старожилов, и по Яе селения. Дорога такова же, березниками и еланями.

До Ишимов, старожилы и посельщики, 22 вер. За разгонами и худой дорогой едем тихо. Перед Почитанкою встретились с Дьяконовым, бывшим секретарем Пиля. ⁵ Насилу разъехались.

В Ишимах пили чай, время выяснивало.

До Торунтаевой 22 вер., где есть старожилы и посельщики. Ели печеную репу с великим аппетитом и, переменив лошадей, поехали до Халдеевой 23 вер. Тут Полинька говорил, что мы едем к халдеям и вавилонянам мудрецам. В оной обедали у того же старика, где ночевали, ехав в Иркутск.

У посельщиков много сирот в лохмотьях.

До Семилужного села, где есть церковь, старожилы и мало посельщиков, 15 вер., а оттуда до Томска 30 вер. В Томске стали на квартиру к тому же хозяину, где жили прежде. Приняты ласково. Он голова городской.

Отобедав у Шумилова, поехали до Калтоя 25 вер. Деревня татарская, а в версте от нее русская, стоит на возвышенном берегу протока реки Томи. Дорога от Томска до перевоза идет пространным полем подле возвышенного древнего берега реки, к которому она от перевоза отклоняется; тут питейный дом и крест над утопшим. На углу возвышенного берега выходят аспид, гранит, кварцу белого много валяется; земля черная, из коей купорос и квасцы. Подле того белая фарфоровая глина, из коей посуду делают, но худо. За рекою лес темный идет в правой стороне и в левой поля и луга и деревень много татарских, и едут мимо их кладбищ.

Почту варюхинские гоняют одни без подмоги.

До Варюхинской на Черной речке 22 вер. Дорога идет перелесками, сосняком и полями. Тут село и волость. Долго ждали

лошадей ночью, или подмоги нет, также на Черновской и Елизаровской, ибо к ним были для гоньбы приписаны три волости по Оби, а они предъявляют указ Петра Первого, подтвержденной Елисаветою. Хотят прошение посылать в Тобольск.

От Варюхинской до Черновской 34 вер. ехали ночью. Дорога идет лесом-сосняком, где мало еланей и горы для пашни и сенокосов.

До Елизаровой 19, до Ершова зимовья, где поселыцики, 22 вер. Дорога идет березниками и редким сосняком. Прежняя перемена лошадей была в деревне Карасевой, за две версты до Ершовой, и считали от Варюхинской 33 версты.

На Ершовой гоняют сообща окольные три селения до Аяшенской, тут волость, 25 вер. Дорога идет полями и редким сосняком. В сих местах Обь от Томи верстах в 80 и меньше, и по обеим рекам много деревень русских и татарских. Промыслы звериные есть: белки, медведи и особливо много оленей. Но крестьяне становятся бедны. Промыслы худы, и все ходят в завод работать. Сверх подушных 4 р. 8 к., рубят дрова на 1 р. 70 к., и в работе выходит душа на душу. NB По ту сторону Томска поселыцики, сверх подушных и запасного хлеба, платят еще мукою.

От Аяши дорога идет к Оби. В Аяше обедали у мужика, которому было в первую Резанова ревизию ⁶ 18 лет, ныне уже пятая. Он себе считает 90 л., бодр, нет ни малой седины ни в голове, ни в бороде.

Ехав к Ташере, повстречали 3-х человек посельщиков, которые исправляли дорогу, но для виду только. Сие делают и в других местах.

Дорога к Оби идет лесом-сосняком.

До Ташеры на берегу Оби 21 вер. Переехав через Обь, на коей много островов и противной берег низкой, идет дорога пространным лугом до дубровины, где летом бывает перевоз, 20 вер. До Арского зимовья 20 вер. Дорога идет лугом по Оби, а потом за зимовье<м> чрез бор до деревни или аула татарского Ор, а от оной по Чаусе лугами до Чаусского 19 верст. В оном живут крестьяне, приписанные к Колывано-Воскресенским заводам, где они работу производят сверх подушных денег, пеною каждой душе на 2 р. 70 к., а платят, буде сами не хотят, от

12 до 15 р., и самый радивый может оную едва окончать в 10 недель. Питаются одним хлебопашеством. NB. Землю около Томска навозить нельзя, ибо родится на пашне одна трава пырей. Посельщики пониже Ташеры делали всякие опыты неудачно. NB. В Чауском бывали из крестьян казаки временные, называемые беломестные. NB. Расписки в работах дают будто вольнонаемным.

В Чауском видели чеботаря томского, который ходил на дощаниках; шьет женские башмаки хорошо для поручиковой жены, который исправляет должность пищика.

От Чауского до старожилов Тырышкиной на Аиоше 26 вер., тут волость. Дорога идет по Чаусе полями и лугами мимо многих деревень. Село Аиош на устье сей речки. За сим селом на одной возвышенности вид прекраснейший. Поля обширнейшие, луга с перелесками, река Чауса и множество деревень. Влево вдали по горе густой лес, составляющей берег Оби, а вокруг горы не очень высокие, сопровождающие берег один Чаусы. Переехав Аиош, близ деревни, сидящей на высоком красивом берегу, дорога, склоняяся вправо, идет чрез обширнейшую степь, едва ли где поросшую мелким березником, до Тырышкиной. От Тырышкиной до Крутых Логов 20 вер. Переехав несколько увалов, дорога вступает в Барабинскую степь. Для глаза путешествие по оной всегда... нет не токмо страшных утесов или навислых каменных расселин, но ниже малого пригорка. Земля везде ровна и доказывает несомненное пребывание на ней тихих вод. Дабы иметь понятие о Барабе, представь себе обширнейшую долину, местами усеянную то мелким, то высоким, но редким березником, редко где есть осина, а того реже маленький сосняк. Ельнику не видал, во многих местах находятся озера, которые от нескольких сажен в диаметре бывают до многих верст: Иткуль в 4 версты, Убинское в 60 верст. С тех пор, как русские жительствуют на Барабе, озера иные высохли, берега их поросли камышом, и многие места, оным поросшие, доказывают, что тут были озера. В больших много рыбы, а в тех, которые поменьше, рыба задыхается. Чаны в стороне от большой дороги; озеро весьма рыбное и пространное, и лов рыбы велик.

В Крутых Логах купили щук 1 пуд 60 к. Ловленная в Убинском. Мужик кажется богат. Из посельщиков живущих иные

довольно зажиточны. Плачевного зрелища, старых и дряхлых обнищавших, становится гораздо меньше, и можно предсказать, что если разорительная рука начальства частного не прострет свое опустошение, если равняющаяся огню для сельского жителя приписка к заводам не распространится на барабинских жителей, то благосостояние их будет лучше и лучше.

От Крутых Логов до Овчинниковых 26 вер., до Секты 18 вер. Отсюда ехали ночью, лошади худы, медленно.

От Секты до села Иткуль 26 вер. Тут волость, близ озера. Везде водят гусей. Тут церковь для всех селений, поселенных до Каинска.

До Каргатской Дубровы ехали скоро 21. До Каргата изрядно, 25 вер. Приехали при всходе солнца чрез обширные, низкие и мокрые долины, мимо озер. Пили чай, и хозяйка благосклонна, у которой добродушие на лице написано. Против обыкновения крестьянского две комнаты рядом; избы с трубами. Глину на беление берут белою, которою копают на Каргатской Дуброве, и оною белят избы. NB. Колодники ходят от селения до селения одни; сие безопасно.

От Каргата на речке, в коей вода пахнет, чай пили из льда. До Каргатской при<стани> 27 вер. Озеро Каргат, коему длина 17 верст, в нем есть рыба, но не столько, как в Убинском, которое от оного очень близко и близ которого стоит деревня Уба или Убинская, где ныне волость, – 28 вер.

При поселении и после все поселыцики в сей стороне управлялись управителем, который жил в Иткуле. Все вспоминают управление Блея, нынешнего каннского городничего, и желали бы иметь его опять. По другую сторону Каинска был другой управитель. Ныне еще приходят к Блею разбираться. NB. В Убинске помнят Богаевского, который был при таможне. В Убинском озере и Каргате ловят больше всего щук, караси есть, язи, лини, окуни, и все сии рыбы отменной величины. Во всех сих местах печи и многие потолки белят глиною, которую копают на Иткуле близ небольшого озерка или болота.

Убинское озеро измерено было, длины имеет 60, а ширины 40 верст. Но более того есть озеро Чаны, лежащее между Каинской, Томской, Бердекой и... округ, но исполнено островов; живут около онаго крестьяне и много промышляют рыбы,

которую возят даже на Вятку, так, как в Казань и Россию гоняют лошадей из Сагайской степи.

От Убинской до Калмыковой 30 вер. Сменили лошадей в деревушке на 15 верстах. Потом от Калмыковой ехали до Основской 31 вер., а от сей, остановясь немного в... в деревне Половинной, доехали до Каннского на реке Оме 31 вер. По сей дороге и от Каинска есть малые пригорки или холмики, также по мхам, как и в других местах, сосняк.

Каинск, прежде острог, лежит на Оме, через которую летом перевоз. Место весьма плоское, одна церковь в средине города, строят каменную. Исправник – грубиян. Почти везде они славятся взятками. Как ни худо, а с тех пор как Каинск город, то строится заново.

Примечания достойно, что ныне сибиряки не столь становятся гостеприимны. Причина может быть великий проезд. В Убе взяли с нас за ковригу хлеба 10 копеек, а пуд муки ржаной продают в 25 к. Овес же 35 и 40. Прошлого года был овес и мука в 1 р. 20 к. во всех почти местах. Почтовых 12 лошадей содержат ямщики тобольские, туринские и пр., платя на пару в год 100 и 150 р. На Барабе репа родится в 1/2 арш. в диаметре и, что мудрено, сладкая.

Прождав до полудни, по неблаговолению исправника, лошадей, ехали до Каменки или Булатовой 31 довольно скоро. Равным образом и до Антошкиной 18 вер., в которой квас пахнет гнилыми яйцами или как испорченная зельтерская вода. Переезжая через озеро, из которого жители берут воду, обоняли тот же запах. В Антошкиной много бедных стариков, во многих местах они уже померли. Приметно, что по сию сторону Каинска, в коем есть также посельщики, они бедные. Едучи к Покровскому селу, где есть и старожилы, 23 вер., обоняли гнилой запах. Село Покровское стоит на реке Иче. Ночевали. Барыня ⁷ занемогла. NB. У старика, который слесарничает, был серебряник боровский, 90 лет, помнит деда моего; ⁸ имя его Иван Щукин. Живет зажиточно, в Ирбит отпускает до 12 лошадей, ездит его приемыш.

Простояв 11-е число по причине болезни Е<лизаветы> В<асильевны>, 12-го выпив чаю, поехали до Турумовой или Турунги 17 вер. Сия деревня стоит на речке Аме, в версте от нее есть деревня того же имени в 30 дворах, в ней живут ямщики.

Дорога идет попрежнему. Озеро при дороге, над коим была татарская деревня 40 дворов, но от русских уехали на другое озеро. В окольностях татар много. В сем озере ловили с начала зимы рыбы и поймали 50 возов щук и карасей, пуд продавали по 10 коп. До Голопутова села, старожилы, на Тартасе, 18. Домы сосновые и кедровые. По сей реке много деревень и составляют волость. Другая волость по Оми, в которую Тартас впадает неподалеку. Близ сей деревни едешь мимо превеликого луга на 50 вер., на коем разливается Омь. Видно, что сие есть дно озера. В сухой год, когда сена выгорели, из дальних мест съехалися несколько сот людей косить сено.

По Тартасу держат много скота, особо овец, два года язвы не было, а перед тем на коней язва, на коров валежи, болели языки, на овец оспа или шолуди, даже куры мерли, люди от коней заражались.

В Голопутовой пьяный ямщик спорил о лошадях и говорил: «Не прежнее вам время, вас возят под чехлом, впереди ведут 60 генералов на канате».

Видно огорчение против дворян и начальства. NB. Проезд велик.

До Вознесенского села 23 вер. Тут обедали у ямщика. Е<лизавета> В<асильевна> не выходила из возка. Село большое, посельщиков 100 дворов и десяток старожилов. Хлеб везде дорог. До Камышевой или Хохлова 20 вер. Дорога идет мимо великого озера, чрез которое в суходонном месте мост, ему верст 30 длины. Едучи камышем, запах дурной. Пытали жечь камыш, но не загорался. NB. Если бы жгли камыши, то можно думать, что воздух на Барабе был бы здоровее. Язвы не было два года. В озерах рыбы много.

До Назаровой или Кушаги 19. Места везде одинаковые: озера, болота, перелески.

До Муравьева или Мурашей 12 верст. Почтовые в Назаровой поостанавливаются.

До Резина 24 вер.

В Резине, выпив чаю, поспешили ехать и ехали до Копьева 20. Здесь дорога идет надвое: влево на Омскую крепость, куда возят с Барабы хлеб по подряду в 70 к. пуд, на завод винный, где цена также по 70 к.; закупают из Каинска. Дорога та же идет на Ишим и выходит на Тюмень ближе, нежели на

Тобольск, 300 вер.; по сей дороге проезд превеликий, обозы Ирбитской ярмарки тут ходят. За 3 вер. от Артыка бор и конец Барабы.

До Артыка на речке того ж имени две версты, от Иртыша 33. На Артыке живет старик Блинов, весьма добродушный. В 1795 году, когда хлеб на Барабе продавали в рубль и 1 р. 20 к., он продавал бедным по 50 к. и продавал более 700 пудов. У него 4 сына, и один только пьет мало вина. Промышляют.

На Артыке отобедали у крестьянина Долматова. NB. Кровлю на избе боится делать из опасения, не будет ли запрещения. Новая изба, доски половые 13 верш., стол так бел, как липовый. Хозяин ногу порубил, ему лекарства дал. В 3-х верстах есть мост во 100 саженях от Иртыша, к которому пристают паромы в высокие весенние воды. Его тянут от слободы (село) Такмыкской, а вниз плывет по Иртышу. До Такмыкской от мосту 7 верст. Летом в ней перевоз стоит на возвышенном берегу Иртыша и на углу взвоза церковь. Половина слободы внизу. Вид от оной прекраснейший.

Поднявшись на гору от Такмыкской, дорога идет древним берегом Иртыша, до коего местами досязает его разлитие, что составляет местами озерки, в кои заходит рыба, даже осетры. Летняя дорога до самой Тары идет возвышенностию, зимняя частию рекою, частию лугами мимо многих деревень, сидящих при Иртыше, из коих по летам все разъезжаются по заимкам со всем скотом, и деревни остаются почти пустые.

От Артыка до Мешкова 27, до Усть-Тары 29 вер. Здесь перемена только на зиму, а летом в Серпеневой на высоком берегу.

До Тары от Усть-Тары 32 вер.

В Таре. Приезжал комендант Зеленов. Имеет некоторые знания. Штаб-лекарь Козловский. Базар. Петр украл 50 коп.

Город Тара построен на высоте берега отдалившегося уже Иртыша. Другая половина внизу.

На Барабе видели пользу от экономического хлеба во время последнего неурожаю, также и в других местах.

В Таре. Понедельник 16-е в Таре. Записка от сержанта ссыльного. – 17-го проехал И. Ф. ⁹ – 18-го лекарю отказ. – 19-е.

Люди поехали в Тобольск. – 20-е. Аня ¹⁰ захотела тафты на капот. 21. Исповедывалась. Ленту купил, не надела. Ссыльного поляка Охотского визит. NB. Жилину не с чем ехать. Баба во рту мажет. Инбирь, калган, ярь, нашатырь, крымза. NB. Купил на копейку, кисло, вкус металлический. Причастье принесли из церкви. Соборование маслом. Все довольны, один поп казался недоволен.–22-е. Визит поручика Ловцова, ¹¹ едущего в Иркутск; он был в Японии, недоволен, что не дают лошадей. Визит от сменного винного пристава из Туруханска. NB. Если правда все, что сказывает, то истинно нещаслив. – 24-го был у купца Келейникова. Пробыв в Таре доле, нежели бы желание наше было, мы выехали 27 числа в половине дня.

До села Будакова 30 вер. Дорога идет по возвышенному древнему берегу Иртыша, правый оного берег ведет за собою сосновый лес, левый – низкий березник и вдаль болота. Таковая же дорога продолжается до Знаменского погоста или Чередова 20 вер., лежащего на озере Изюке, которое ни что есть, как залив из Иртыша. В сем озере, а паче в другом, в десять верст от Тары, ловят много рыбы даже и зимою, весьма вкусной. Едучи от Чередова, дорога почтовая идет влево на Аев реку, а другая ближайшая, по которой бывает проезд обозам, идет вдоль Иртыша большею частию чрез татарские селения. Сделаны для летней дороги просеки, но зарастают, и мосты сносит водою. Для того по ней не ездят летом.

Аевская слобода, где живет много богатых раскольников, в 18 верстах от Чередова, стоит на Аеве. Тут ныне почты нет, а переменяют лошадей в Завьяловой, в 26 вер. от Чередова. Тут живут посельщики. По Аеву селений довольно. И Челунина, от Чередова в 25 вер., также на Аеве. Тут за обедом крестьянин рассказывал, как ловили они разбойников, у которых атаман, ушедший из острога Иркутского, и подговорил партию в заводе винном близ Тары. (NB. Перевозчик вина имеет позволение выкуривать на заводе 4 на сто для усышки из своего хлеба). Нынешний исправник был на оном смотрителем. NB. Крестьяне за него внесли хлеба недостающаго 20 тысяч; отчего недоставало, знает Варлашов.

От Челуниной до Фирстовой на Аеве 21 вер., до Рыбинской на Аеве 21, Становка, посельщики, на Аеве 20. В Зудиловском форпосте деревня большая налеве, станка ныне нет, а

переменяют в Верх-Аевской в 22 вер.; тут живут посельщики. Вся дорога идет березниками, и место плоское. Здесь начинается Зудиловский волок, место весьма болотистое. До Избушек 24 вер., до Ачимовой 29 вер., итак, волоку 53 версты, то есть от вершины Аева до реки Барсука. По сей речке селений довольно. Окольные места близ речки возвышеннее других, а в прочем одинаковы.

До Коточеговской на Барсуке 25 вер. С сей реки переезжают на Ишим, на котором летом перевоз под селом Воробьево Городище или Викулова, 21 вер.; в сию деревню приехали мы в вербное воскресенье. Тут всегда бывает остановка в лошадях. Мужики пьяные, запрягли много лошадей, и передние уехали, прогоны взяли вперед. Ямщик грамотей в широварах хвастает своим капиталом.

До Голопутова на Ишиме 31 вер. По Ишиму лес-березник, места плоские. В Голопутовой такая же была остановка, как в Викуловой, но я, перекрестясь, сказал, что, ехав в ссылку, меньше было остановки, нежели когда возвращаюся по указу императорскому. Тогда не стали шуметь. От нее начинается Кусерякский волок, 56 верст. На середине перемена в Чистяковой, в ней пять дворов, 29. До деревни Кусеряк, лежащей на Балаклае, в которую малая речка Кусеряк впадает, 27 верст.

Вдоль Балаклая доедешь до деревни Балаклаевской, татары, 18. Тут я видел, сколь много огорчение людей выводит из памяти. Лошадей ямских в одну из моих повозок недоставало, а обыватели не дали, но татарин Мителейка не хотел ничему повиноваться и увел весь сходы [?]. До Истяцкой, татары, при Вагае 23. В нескольких верстах начинается бор, который сопровождает все течение Вагая. 15 верст едешь бором. До деревни Дресвяной 31 вер. Дорога уже по течению Вагая поворотила к северу прямо. До Копотиловой 31 вер. По Вагаю селений много, правый оного берег покрыт сосняком, а левый много березнику, но пашенной земли мало, все болоты.

Проехав Копотилову, дорога идет от Вагая прочь, который, склоняzся вправо, идет для соединения с Иртышом. До Старого Погоста 30 вер.; стоит на горе. Деревень много проезжаешь. От него переменяли до Маишевской, отъехав 10 верст.

До Маишевской на Иртыше 25 вер. От Маишевской зимнею дорогою по болотам и заливам из Иртыша, мимо татарских селений, до Тобольска 32.

В Тобольск приехали на рассвете 1-го апреля. Сыскали заготовленную квартиру. О! колико первое мое в Тобольске пребывание было приятнее. В горести свидеться с теми, кого всех больше на свете любишь, или расстаться с ними навеки... Сей город навеки будет иметь для меня притяжательность. 3-е. Обедал у губернатора. 4-е. Был у вице-губернатора. 5-е. У губернатора. 6-е. У вице-губернатора. 7-е. Смерть. ¹² 9. Погребение. Детей не видал. История о притеснениях, грабежах и пр. Уши в уголовной палате. NB. Для чего на пирог созыв у Ушакова. NB. Проехали много несчастных. Кассир банковый Тетерин и пр. 9-е. Ввечеру был курьер, привезший обо мне указ, сказывал о покраже своей и пр.

Из Тобольска выехали 22 апреля в 11 часов ночью. С нуждою ямщики поехали. Ехали зимником весьма трудною дорогою по Иртышу и Тоболу; в Шишкиной кормили. И 23-го уже числа ямщики не хотели было везти. Написал письмо к губернатору. Поехали болотом, потом мимо Кремлевой заимки чрез озеро до Карачинской волости, где присудили платить по копейке, 24 вер. До Кутарбитки на речке того же имени 30 вер., и 24-го числа ехали до Баткаловой 24 вер. От нее на полдороге стоит село Липовское на горе при Тоболе.

До Бачиловой 22 вер., До Иевлева, перевоз, 26 вер. Дорога идет неподалеку от Тобола то возвышенным берегом, то лугами, перелесками. Ближе к реке Тоболу есть бор.

Первые две и три станции [от] Тобольска лошади хороши, а прочие столь худы, что на последних двух станциях кормили на половине и едва доехали.

Отобедав и переехав Тобол по льду, а закраины на плотах, ехали 25-го ч<исла> до Южаковой низкими местами близ Тобола 23 вер.

От Южаковой ехали несколько еще близ Тобола, потом к Туре в Щукино или Покровское 24 вер.

В Созоново на Туре – 31 вер. В Созонове писарь, умник из сенатских курьеров, управляет умами. Пообедав, ехали до Велижанки, волость близ Туры, 25 вер. Тут девка продавала

ковриги из Каменского села, где все их делают и продают оные проезжим, как баранки в Валдае; а ее умысел может быть другой. Из оной до Тюмени 22. Ехали полдни и во всю почти ночь лугами, которые Тура потопляет.

Приехал в Тюмень на рассвете. Поставили нас на квартиру, где пировали помолвку свадебную. На сей стороне города все кожевни, и их очень много. Юфта дешевле всей Сибири. Вообще в Тюмени и в округе оного много всякого ремесла, и целая деревня имеет всегда одно. Неудивительно: из первых городов в Сибири.

Переехав поутру на квартиру у местного точильщика, один почти в Сибири, был у коменданта, который отправлял казаков. Все татары. Письмо от Варлашова к исправнику Бакулину. В Велижанке говорили, что он уволил от гоньбы татар. Отобедав, уехали. До Ушаковой 25 вер.

До Лучинкина, последняя тобольская станция, 22 вер.

Поутру приехали на перевоз Пышмы к Кыле 22 вер. Пермской губернии. Пышма разлилась на версту. Переезжали в ветр крепкий с трудом.

До Тарасовой 28 вер.

В Пермской губернии наехали почту порядочнее, на всяком станке солдат, платят все по две копейки, хотя неправильно, но не останавливают. Различия не делают между почтовыми и уездными. На почтовых возят почту и курьеров.

На сем станке встретили курьера, везет указ о неработании в воскресенье и пр.

До Елани 24 вер.

До Пылаевой 25 вер. На полудороге сего станка перевоз через Пышму переезжали с ветром.

До Черемы 22 вер.

В Камышлов приехали около вечера, 23 вер. Пил чай у городничего, который, хотя, чтобы я его уважил, сказал, что хочет видеть сына моего, потом, что мне даст лошадей, пускай и губернатор на него осердится.

От Камышлова, в 5 верстах переехав Пышму, в начале ночи ехали до Паршина 26 вер.

На рассвете выехали. Перевоз на Пышме на пяти ботах однодеревных. До Белейки 26 вер. Пышма оставалася в правой стороне, но выехали к оной в селе Белоярском, где сменили лошадей, 25 вер.

В Белоярском, пошумев с пьяными мужиками, поехали до Косулиной 24 вер. Тут стоит на станке сержант. Дорога идет надвое: на Шадринск и Камышлов. От военной команды были больные.

От Косулиной до Екатеринбурга 24 вер. Сия последняя станция отчасти грязна, отчасти камениста.

От Тюмени до Пышмы места ровные, как и все места до Оби, но за Пышмою становятся не таковы. Уже начинает дорога итти кверху, и хотя Екатеринбург стоит в лощине, но поверхность города сего от поверхности Пышмы уже гораздо возвышенна, ибо расстояние по дороге около трехсот верст, а по течению реки, может быть, до 500. К сему прибавим, что и возвышение до самой Билимбаихи невелико, а тут уже течет Чусовая, изливающая воды свои в Каму, следовательно, позадь хребта, разделяющего воды сибирские от вод российских. Надлежит думать, что землетрясения сию страну более пременили, нежели другую, и склонили в сем месте вершины уральские; сие тем больше вероятно, что отчасти станция от Косулиной до Екатеринбурга, а обще станция от сего города до Решот усыпаны величайшими кварцевыми каменьями, к Билимбаихе гранитом, и сам Екатеринбург стоит на крепком каменистом грунте.

К Тюмени ехавши, видели мы еще местами снег, за Тюмень бесснежие, но трава желтая. Около Камышлова верст около ста в ту и другую сторону озими зеленилися, земля была под яровое вспахана осенью, и ее сеяли и боронили везде железными боронами. Таковые везде и около Перми. В Екатеринбурге ж, куда приехали 1-го майя, огородов еще не возделывали. В Тюмени и Камышлове от них [к] югу места гораздо хорошо удобны и для дерева плодовитые. NB. Пчелы могут там водиться. NB. По сию сторону Урала примечена язва сибирская.

Выехали 4-го после полудни в Билимбаиху, 5-го поутру выехали (задержаны, команда увела лошадей в ночь) и, переехав Чусовую, 6-го в Гробовскую поутру, где у исправника Порецкого пили чай и ели. Поехали с командою, приехали в Киргишанскую с командой, где пили чай у капитана. Исправник нас

знает. До Кленовской гористо и грязно. В Бисертскую приехали 7-го, часу в 9-м переехали Бисерть, быструю реку, и обедали в Ачитской. Сварили курок.

Сторона восточная Уральских гор около Екатеринбурга плоска, но даже от Камышлова есть пригорки, и Екатеринбург хотя не на горах, но стоит на шиферном грунте. До Решот дорога камениста, лежат большие каменья кварца, мрамора, а потом даже до Билимбаихи гранит; за Чусовую места низки. Пашни нет до Кленовской, там пашут помалу. В 5 верстах завод Бисертской Демидова. От Киргишанской до Бисертской и несколько дале горы частые и грязно, есть долины мокрые, где косят сено. От Бисертской до Ачитской долины с пашнею, и около живут татары. А от Киргишанской до Бисертской по обоим сторонам селений нет. Хлеб дешевле в Ачитской. За Бисертскою держат пчол.

В деревню Быковскую приехали ввечеру. Горы видны вдали в левой стороне, а от них долины, на коих бывал лес. Изредка стоят сосны, много бортей. От Быковской в ночь полями, пашнями, перелесками, спуски. В село Ключи приехали поутру 8-го числа. Сие селение протекает река Ирень, очень быстрая, чрез нее мост. Селение версты на три или четыре. От Ключей чрез поля, возвышенные к реке Суксун, которую переезжают в селении по мосту близ мельницы, в правой стороне пруд версты на 4, на версту шириною, принадлежащий Суксунскому медеплавильному Демидовскому заводу. Проехав селение близ церкви, поднявшись на высокую и крутую гору, ехали полями, рощами окруженными, до Сабарки, лежащей в ямине. Вид пруда, окруженного селениями, пашнями, рощами и сосновыми чистыми рощами, приводил на ум Женевское озеро. Из Сабарки, напившись чаю, часу в десятом поехали в Кунгур, приехали в 5. Городничий... копия с моей книги.

Вид Кунгура, лежащего на высоком берегу Сылвы, в которую при городе впадает Ирень. Берега белого известного плитняка. За разливом реки Бабки дорога идет другою дорогою.

Переночевав, выехали 9-го в Николин день. Перевоз в городе партикулярный, платят что хотят. В пяти верстах переезжали речку Шахву при селе. Тут мужик говорил, что у них купцы землю пашут, на что дала казенная палата указ. Ехали до станка Зарубина 15. От Зарубина дорога идет высоким берегом и выходит к Сылве, где вид прекрасный, потом до

Сергинской слободы чрез лес, близ Сылвы, Шаховского и к<нязя> М. Голицына, принадлежал бар<онам> Строгановым.

Простояв долго в Сергах, поехали лугами до горы весьма крутой, потом чрез лесок до Закоптеловой и за ней до перевоза чрез Сылву. Ночью, на берегу переменив лошадей, ехали лесною и мокрою дорогой до сельца Кольцова, принадлежащего к<нязю> Шаховскому. Мужики разорены, и деревни в опеке. Поутру 10-го числа, напившись чаю в Кольцове, ехали перелесками 14 верст до обыкновенной дороги Кунгурской, которая выходит при деревне Лобановой. Тут много попадалося работников с коломенок, плывших по Чусовой. Ехали пашнями, лугами, перелесками до Перми.

Пробыв в Перми с немалым удовольствием в дому И. Д. ¹³ и получив письмы, согласился плыть по Каме до Лаишева. Отвалили после полудня, но не могли по причине восставшей паки погоды отплыть далее верст 30-ти.

Простояв пониже села Нижних Мулов, в 25 верстах сухим путем от Перми, плыли уже тихою погодою даже за Оханск.

Берега Камы все лесисты, нагорный берег то идет по правую, то [по] левую сторону реки. Лес был голый. Зелени не было, только набрали по вспаханному полю много пестиков, род дикой спаржи, не очень вкусной, которую простой народ приготовляет в пирогах; малые ребята брали его по полям, может быть, ради крайней бедности.

Проплыли Осу в трех верстах от Камы на возвышенном берегу при тихой погоде.

Плыли при малом ветерке. Берега лесисты, но есть поля расчищенные. Чем далее плыли, тем зелень начала показываться; сей день видели первый дубняк. По расчищенным полям, ибо степей не видно, думать надлежит, что люди уже живут в сих местах давно.

Поутру рано ездил на лодке в Сарапул. Нашел дальнюю родню. До Сарапула в разных местах заводские пристани. В Сарапуле пристань хлебная, откуда попадалися суда, идущие

в Пермь, ибо заводы со времени неурожая хлеба за Уралом довольствуются отсюда. Много хлеба с Камы идет в Россию. На базаре или рынке пусто, было рано. Чем далее плыли, тем более видели зелени. Озими большие, и лес одевался.

Восставший ветер понудил ночевать близ села, ибо боялися проплывать устье реки Белой, в 4-х верстах от сего места, где Кама разлилась верст на 20, и бывают разбойники. Вечером слышен свист соловьев.

Снявшись с якоря до восхода солнца, проплыли устье Белой благополучно. Кама становилась шире, а воды нынешний год очень высоки, как и в Чусовой. NB. Отплыли на ночлег Алекс. П. NB. Несогласие в Перми. Управления караванной Голицын примечания достоин. Плавание по Чусовой. По Каме караваны с железом. Невьянский завод Турчаниновский. NB. Серебряная руда в погребу, офицер для того посланный. Соляные суда или лодки, расшивы с хлебом. Ниже Сарапула пристань, где грузят лес дубовый на строение корабельное и мачты в Астрахань на коломенках. Оснастка разных судов. Екинув [?] и пр.

По Каме селений много, редко проедешь десять верст, чтоб не было жилья. NB. Сего числа привезли первую рыбу. С трудом находили молока, яиц и пр. Боятся военных людей, которые все берут даром.

На устье Белой Кама разлилась очень широко, также на устье Ика; сии реки выпали с левой стороны. Против устья Ика стоит на правом высоком берегу село Усть-Ика. Дале на той же стороне село Тихие Горы, где Кама узка и течет глубоко и тихо. Потом на правой стороне село Челны. А в стороне есть Татарские Челны. По устью Ика и Белой луга затоплены верст на 20, принадлежат татарам, которые их отдают в наем. Не доехав Челнов за 3 версты, стали на якорь. В Челнах хотели грузить хлеб, но не было его ниже в Бетьках.

Снявшись с якоря пред восхождением солнца, проплыли мимо Челнов, потом мимо села Бетьки на левой же стороне. Тут река, поворотив вправо, проходит от Елабуги, лежащей на правом берегу в 2-х верстах от Камы.

Чертово городище. Всшед на высокую известную гору против города Елабуги, на которой стоит оное городище, я нашел,

что то была башня или терем в два жилья, где уже потолка не было, но видны только места для балок. Строение вышиною сажени четыре, поперечнику с небольшим две, кругло, внизу двери, над которыми вместо верхнего косяка положен песочный мягкий камень. NB. До Тихих гор от Перми берега были сперва глинисты, потом песчаны, а с сих мест орлецы, известняк, глиняный шифер, песчаник. Вверху окно одно, другое – от башни проведено, стена вышиною теперь в сажень, длиною сажени в три, и по конец оной круглая храмина, в диаметре не более сажени. Здание складено из небольших известных каменьев, а цемент, известь, смешанная с крупноразбитым алебастром, от выветрения уже местами стала ноздревата. Видно, что здание было снаружи [и] внутри штукатурено, внутри видны еще штукатурные возвышенные дорожки, снаружи карниз около окна. Тут нашелся молодой чичероне и повествовал, что сие здание построено точно диаволом, о чем в духовном правлении имеются записки, что замок сей как-то он был дейстительно осаждаем некаким богатырем, которому по приступе отрубили ногу, и оная доселе хранится на паперти церковной.

Отъехав несколько верст, выезжали смотреть святой ключ, находящийся в лесу в средине горы. Ключ течет из вашины изобильной водою. Часть оного проведена вроде бассейна или ямы, окладенной известным камнем, подле оного часовня, кружка для сбору, а из ямины сделан проток гребнем, в три пальца шириною и в два вершка глубины, по которому вода стекает в Каму. Вода весьма чистая и вкусная. По ключу растет крес, который уже цвел; тут были и другие ключевые травы. От ключа, поворотя влево, ехали узкою Камою до деревни Сентюх, стоящей в ущелье; тут делают лодки из одного дерева. Оных лодок на караваны покупают великое множество. На наш куплено до 20, по 3 и до 5-ти рублей. За сей деревней следовало село Котловка, приписное к заводам Боткинским, принадлежавшим некогда Шувалову Петру. Тут промышляют дегтем даже до Астрахани. Доехав до села Свиногорья, стали к берегу. Тут покупается наибольшее число лодок для караванов. Оно построено на высоком берегу Камы, весьма велико, как и все села российские. Во всех сих местах видно много одоньев хлеба. Приехавший за лодками расходчик сказывал, что есть воры. Весьма примечательно, что бурлаки с ними знакомы и водят

дружбы, и знакомые ими пощажены. Селифонтова была атакована. Тут стоял караван Ширяевский с Белой. Позад сего села впадает в Каму Вятка. Тут многие напились пьяны.

NB. Город Елабуга довольно велик, стоит на посредственном берегу залива Камы, и река Елабуга впадает в Каму с правой стороны, по левую сторону города.

Отвалив от берега рано, плыли верст с 20 мимо устья Вятки и насилу пробилися к лесу в рассуждении восставшей погоды. Тут простояли целый день. NB. В Свиногорье видели на кабаке воров. Оных боялись на стоянке, и я не спал до утренней зари бесплодно. NB. Неуменье сплавщика при причалении. NB. Воры с пашпортами из Вятки, их получают легко от казначея. Работники судовые с ними знакомы, рассказывали про живущего в Орлове городке Вятской губернии. Стояло вместе много судов.

Отвалили по всходе солнца. Но, проехав немного мимо большого села Амары, стали на якоре близ высокого плитного берега, к которому пристали более 20 коломенок. Тут в половине берега на площадке нашли бывший стан разбойничий. Он состоит в ямине, в середине которой выкладен очаг из дикого камня. Я был у караванного. Повесть о разбойнике Иване Фадееве, как он мучивал дворян, которые своих не щадили крестьян, а щадил добрых. Угрозы его дворянину, который имел воспитанницу. Застали его у мужика, он ему дал 500 руб., чтоб зажег свой дом, и поскакал на тройке; будучи постигаем, начал кидать ассигнации по дороге и тем спасся. Взяли с ним до 40 тысяч. Что случилося с Голицыным неподалеку от Ярославля.

Простояв почти до вечера, поплыли при тихой погоде со множеством судов вместе мимо села Тейки или Покровского, где грузят дуб на казенное корабельное строение, и плыли при тихой погоде или малом ветре во всю ночь и проплыли мимо города Чистополья, откуда много отпускается хлеба в Россию. На рассвете были на весьма широком плесе.

Восшедшу солнцу, проплыли мимо села Рыбного экономического, в 30 вер. от Лаишева, и мимо многих господских сел и деревень. В Лаишев приплыли около вечера.

25-е

Поехал в Казань. От Лаишева 57 вер. Дорога идет сперва сквозь дубовый древний лес, где между оным растет молодой вяз, клен, береза, ольха, орешник и пр. Цветов еще мало; рожь в трубке. В 11 вер. перевоз через Миошу, речка в 10 сажен ширины, но разлилась на полверсты, плывут сквозь кусты. Тут встретили бухарского посланника (чин полковничий), который привел в прошлом году слона. На другом берегу село Покровское государево, где ямщик останавливался у тестя. Оттоле дорога идет расчищенными полями, и видны многие села и деревни, наконец в левой стороне показывается Волга и высокий противный ее берег. Выезжают в село Иерусалим, где дом архиерейский на прекрасном месте, и вид оттоле отменный. Спустясь с горы, доезжают до Казани. NB. Села не лучшего вида, и домы не столь опрятны, как сибирские.

С утра странствовал в Казани. Уже чувствовал удовольствие, ехав туда, воображая, что проезжаешь не пустыни. А ходил по городу почти в восхищении. NB. У губернатора. Прокурор Демесов верхом и большие перчатки. Обед. На Арском поле было празднество целую неделю. Вид под Казанкою. Озеро Булак, на оном лодки. Пристань, шлюпки, спуск фрегат. Поехал вечером и возвратился поутру. NB. Книжная лавка. Демидовские служители.

У городничего собрание. Газеты.

Ввечеру у караванного. Его сочинение о табаке.

Лаишев – небольшой городок в 30 вер. от устья Камы, от Казани в 57 вер. Улицы имеет прямые. Дома порядочного нет ни одного. По берегу построено несколько лавок, в которых товары продают приезжающие казанские купцы. В связи с лавками часовня с образами, и в ней монах. Церковь одна в городе, каменная, в ограде часовня, в которой виден гроб монаха Варсонофия, убиеннаго в старые времена. Стечение народа превеликое: как приехавшие с каравана, так и приходящие наниматься. Плата от Перми до Лаишева работнику 10 р., от казны– 14 р. Сплавщику 15 р. Косным с Чусовой до Рыбинска по 33 р. Лоцману на том же месте 50 и 60 р. Бурлаку 26 и 28. Сии нанимаются зимою в Вятской губернии. Оснастка судов. Казенные караваны. Ревдинский всех проворнее. Пониже Лаишева в 4-х вер. живут крестьяне, которые тем промышляют, что

вытаскивают потопшее железо вверху и внизу. На устье Камы, по расказам Голицына, живет мужик, который по целому часу живет под водою.

Из Лаишева выехали 3-го июня около вечера и по причине крепкой противной погоды стояли ночь в Ивановском, верстах

в 9-ти от устья Камы.

Выплыли на Волгу против села Богородского. Тут множество соляных анбаров, кои ныне все пусты. В оное село много съезжается бурлаков, кои ходят на соленых лодьях. Анбары стоят на высокой крутой горе. Проплыв все за селом верст 5, переехали на ходовую или нагорную сторону Волги при малом ветре и, отъехав еще немного, но в виду Богородского, ночевали.

Плыли до села Монастырского в 20 верстах и, не доехав оного немного, остановилися за противною погодою. Я сходил в село, в котором много садов с яблоками. Есть сад архиерейский. Нашли еще яблок, которые очень свежи. Отъехав версты три, стали ради наченшиеся бури, которая пред утром толико усилилась, что была чрезмерна. Из туч была молния, гром и дождь ее смягчили. Прошла скоро, и чрез полчаса стало тихо.

Доехав до горы повыше села Тюньки, принадлежащего Нарышкину, пошли бечевою, а доселе шли завозами. Ехали мимо сел и деревень Нарышкиных и ночевали у села, им принадлежащего, против места, где жгут известку; печей до 15. Сии места были Семена Кирилловича и Марии Павловны; она брала оброку по 5 р., а племянники ее до 10 р. NB. В печке до 600 четвертей, по 20 к. четверть распущенной на месте, а нераспущенной по 25-ти и меньше сажень.

Поплыли. Уже взошло солнце. Ветер, восстав в крепкий в 2 часа времени, проводя нас мимо многих селений, довел нас до Верхнего Услона, село государево.

В Услоне пред вечером ходили на высокую гору, откуда вид прекраснейший. Позадь горы деревня в версте, которая видна, когда заворотишь мыс выше Услона. В ущелье, сквозь которое видна сия деревня, много печей известных; известь идет и в Симбирск.

Около вечера, вышед на берег, все малые и большие пошли в гору, которая повыше селения поросла густым орешником. На [гору] крутой всход. Ни густота леса, ни комары и мошки не воспрепятствовали нашему восхождению. Восшед на самую вершину оной, открывается великолепное зрелище. Гора взад начинает опускаться, и в лощине сидит большая деревня. Вокруг видны поля обработанные, и представляют обширнейший ковер, простирающийся поверх неровные поверхности скатами, холмами и долинами волнообразно, коего бархатная зелень столь уже была велика, что ветр производил на оном водам подобное зыбление. В не весьма большом расстоянии кругозрение препоясано было дубровыми рощами. К речной стороне в левую сторону виден был высокий волжский берег, коего излучины, иссунувшися мысами одна пред другою, наконец завешивалися нежною синевою, в коей все предметы смежалися воедино. Прямо чрез Волгу простирался низкий берег, густым покрыт лесом, в котором малые видны были деревушки; по кустам разлившаяся еще волжская вода и ближе песчаное прибрежие, на коем многие толкалися группы рыбаков, вытягивающих невода. В правую сторону видны были извивающиеся протоки Казанки, близ коих на холму из среды круглых древесных развесистых вершин, иссунувшися, возвышалися главы церквей Зилантова монастыря; позадь его видна была Казань. Впереди всего белая стена кремля с бойницами; подле кремля впереди простиралося строение, домы, коих верхи уравнивали отдаленность. В заду и между ими возвышалися только храмы, молитве посвященные. Гораздо вдали в правую сторону виден был каменный архиерейский дом в Иерусалиме с церковью, яко белое пятно за зеленою завесою. По Казанке и Волге рассеянно видны были лодки, а дальные как движущиеся черные пятна.

На устье Казанки стояли многие новопостроенные галиоты, а вниз по Волге плыли большие барки с лесом, в Астрахань назначенные, с низу всплывали под парусами расшивы и коломенки, и самые отдаленные при отражении лучей солнечных белыми и желтыми полушарами являлися. Края сей картины в сию сторону была волнистая зелено-голубая линия, пересеченная истекающею вниз Волгою в виде зерцалообразного отверстия, от поверхности коего, поднимаяся паки на горный волжский берег и приближаяся к подножию нашему, сопутствует Волгою в двух больших протоках, разделяемых не весьма великим низким островом.

Она, блудя в отдаленности сея картины, опускаяся вниз почти отвесно, останавливается на селении Услонском, на стоящих вдоль его берега судах и на степенях и утесах тоя горы, на которой мы стояли. Нижний самы<й> берег наполнен был работниками с двадцать или более судов, кои с места, где мы были, казалися пигмеями, токмо слышен был шум скопившейся толпы пред домом радости и плача, пред кабаком.

Ездил в Казань. Галиоты. Адмиралтейство на Казанке. Зилантов монастырь. Пороховые. Кремль. Пристань на Булаке. Гауптвахта. Часовые. Ив. Вершинин боится ехать в Уржум. Рыбный ряд и дом купца рыбака. В Перми мальчик у будки. Лодка с лимоном из Петербурга, с посудою глиняною из Москвы. Калачи перестали продавать для того, что всяк обижает. Все они харчевники ярославцы, в год вырабатывают по 100 р.

Ходил по Услону. Веревки лычные на самоволы прочнее. Веревки воронят для крепости дубовым уваром. Много огурцов садят. Собак мало. Якорей много по дворам. Барки и другие суда. Стерлядей продают в Москву. Прорезные лодки. Выехали в 5 часу. Голицын поехал. Едва выехали, то подняли парусы и шли при тихом ветре. Берег вскоре стал весьма крутой, сперва известь, потом плитняк плотный. Стали ночевать в 7 верстах от Услона при деревне, где много печей известных. Причалив суда, я послал за вином. Вино с водой, и целовальник обмерил.

При восхождении солнца пошли бечевой. Завтракали на устье Свияги. В Волгу перетягивались завозом на якоре, шли бечевою и шестами. Свияжск виден был в левой стороне не на весьма высоком берегу в полуторе версте от судового хода. Многие каменные церкви дают ему вид красивый, но тени нет. Позадь его места плоские, пашни, деревни и близ горы село Вязовое, где бывает перевоз обыкновенный на большой дороге; весною же в Услоне. Если б когда-либо нужда востребовала в Свияжске сделать крепость, то бы она могла быть трудною для взятия. Проехав низким берегом, где Волга в высокую воду бывает очень быстра, проплыли мимо села Вязового, где уже перевозили за Волгу. На берегу множество телег, приехавших за железницею, все чуваши. Ее солят и вялят, сотня стоит 60 коп. В Вязовом

анбары хлебные, где грузят весною. За Вязовым берег возвышается, и чрез несколько верст на высоком берегу видна деревняя околица, аки венец горы, при захождении солнца. Стали ночевать в версте [от] деревни, где бывает воровская пристань.

Утром проплыли мимо деревни, лежащей внизу горы, и мимо деревни Козловки, где грузят много хлеба и построено много анбаров. У сей деревни высокий берег склонился, и сделалась лощина широкая. Правая сторона Волги вся лесная, и селений нет по берегу. Козловка, принадлежащая Ф. Ф., бывшему вятскому губернатору Желтухину. Жена его ищет. Сказывают, что уехал он из С. Петерб<урга>, куда – неизвестно. Много рыбных промышленников. За сим деревня на высоком берегу, где виден дом господский; внизу вытекает речка, над коей видны в версте анбары хлебные. NB. Близость чуваш и черемис их строит. NB.Сих простяков обманывают. Волжская гора пресечена лугом верст на 5-ть, на котором лежало великое множество мереж, а к горе порос лесом. Потом начинается опять высокий лесистый берег и селения. Уже мало живут по сторонам чуваши и черемисы. Лес дубовый и пр. Купили стерлядей за 3/4 50 к., за 21 в 1/4 и 6/10 [?] 15 к. Ночевали на якоре в 10 саженях от берега близ деревнюшки, 4 двора и часовня, в которой образ Богородицы.

Подняв якоря на восходе солнца, пошли бечевою при тихой и ясной погоде. Направо лес на низком берегу, налево высокий берег, поросший лесом. На пустом месте в средине горы видна худая изба, где зимою живут харчевники, ибо дорога зимняя идет вдоль реки. Итак, сия река и зимою и летом полезна. Едучи мимо луга, видели выехавших из леса 34 человека чувашей, мужчин и женщин, едут за рыбой, а сами, продав всякое съестное. Поехал караван почти весь Ивановский, выгружающий потопшую коломенку на поносе. Село Кушвино невелико, а в 2-х верстах деревня в углу залива, а другая еще далее на горе. Ход мимо сих селений протоком, где долго шли по мелям. В правой луговой стороне видели городок Кокшайск. Напротив его деревня с господским домом на высоком берегу. Шли под парусами при изрядном ветре. Опережены коломенкою, у которой парус ярусом рогож больше и топсейль полотняный. Ехали мимо села Сундырь, село весьма большое, две церкви каменные видны,

еще, сказывают, две. Домы крестьянские очень хорошие, мельницы и пильня. Видны пристани. На закате солнца ветр затих, и пошли бечевою, дабы настичь казенную, но, отошед с версту, ночевали близ деревни.

При всходе солнца пошли бечевою и настигли. Парус подняли почти при безветрии, ибо стал худой бечевник. NB. По Каме один раз при тихой погоде обе казенные плыли счалившись. NB. На Волге много мошек и комаров. Ветр стал крепкий, и в половине дня доехали до Чебоксар, где ветр затих. Ходили в город. Он построен половина на сгорье, а больше по низу, нерегулярный. Церквей каменных до семи. Монастырь. Домов много каменных купеческих старинной архитектуры. На базарах или в лавках только крестьянские товары. Видел много больных отставших работников, не дают им пашпортов, много им притеснения. В Услоне видел, как работника били нещадно за то, что отлучился. Стоят долго понапрасну, хотя и есть договор, чтобы за час платить 25 коп. и с работника вычитать 50 к. за день. Работники, пошумев, перестали. Отошли до пустыни, в оной дворов до 10, в полуверсте, дабы больные не просили пашпортов. Ходил на гору, откуда вид изрядный. Внизу ключ; и на ней часовня. Были у заутрени от комаров. Тут ночевали, дожидались судна.

Воскресенье. Пошли, уже взошло солнце, бечевой. NB. У пустыни лежат доски дубовые с казенного судна, которое лоцман поставил на тальник. NB. С устья Камы берег известняк и местами алебастр, а около Сундыря красная глина и песок. За Сундырем виден песчаный... сланец. Подле Чебоксар видны слои известняку и глины окаменелой в виде... Отъехав несколько, горы береговые становятся ниже, не утесисты, а окаты, и все покрыты лесом. Целый день отошли верст 15, ибо шли завозами мимо протоков и мелей, и ночевали на якоре среди реки, не успев дойти до берега.

Подняв якорь, дотянулись завозом до берега, потом бечевой до бурлацкого обеда. И на берегу было много чуваш, продающих орехи, рубахи, порты, онучи, лапти. Завидели Ильинскую пристань в 20 верст, от Космодамианска. Проехав верст пять, волжские горы стали гораздо пологи, и видны были зеленеющиеся

нивы, а река отошла далеко вправо, и, не дошед до города, в 10 верстах, ночевали на якоре со многими судами.

Утром ветр крепкий препятствовал ходу. У берегу, где ночевали, палуба [и] руль судна, разбитого средь реки на поносе нашедшим судном сзади. NB На Чусовой суда разбивает о камни, о берега, на Каме о берега подводные или деревья, занося течениями, разлитиями, на Волге почти всегда поносами иль поставит на мель, или ударит в берег, или набежит сзади другое, а все оттого, что править не могут. Работники на Волге всегда желают попутного ветра, – хорошего, но не крепкого, ибо их неумение и худая оснастка наносят беды. Пошли, но 1/4 версты и стали до вечера, потом прошли несколько и ночевали на якоре в 6 верстах от Космодамианска. По лугам берем щавель для кушанья. Находили у которой сверх трехгранных средних есть пять лапочек.

По восхождении солнца шли при тихой погоде до Космодамианска, а тут бечевой. Сей город стоит на скате горы, церквей 6, меньше гораздо Чебоксар, и видно, купечество незажиточно; один дом получше, и тот деревянный. Не остановясь, плыли мимо. За городом берег возвышается. Против города за рекою лежит село, из города тут перевоз и столбовая вятская дорога.

NB. У Кокшайска выходит к Волге бор. Против сего города также видно, что по Кокшаге он есть. А здесь видимый идет, может быть, от Ветлуги, которая впала в Волгу против села Юнги, 7 верст выше сего города. По низу бани, куда зовут плывущих. Анбаров хлебных мало. Есть набойщики. Прошел город, полдневали.

NB. Лоцман боится городов, ибо ходит на разбой.

От города на семи верстах сочли село и 4 деревни; против села Малые Юнги – село Покровское или Большие Юнги, государево. Шли весьма крепким ветром, и, вошед в исток Ветлуги, суда понеслись одно на другое, их было до 15. Мы зацепилися раинами, но, слава богу, разошлись. В Юнгах много бань, где проезжие на судах парятся. Как Валдай. Вятчане называют их второй Москвой. Тем же ветром проплыли село Сумки, господское, близ которого в прежние времена, так повествуют еще лоцмана, бывали разбои; в третьем году против села хотели ограбить лодку, но она взбежала на косу, и люди, вышед на берег, тем

спаслися, двух разбойники ранили. NB. В Лаишеве украдена лодка будто ворами, которые хотели разбить Ивановскую казенную за то, что приказчики просили, чтоб отдать лоцмана одного в солдаты, который, бежав, сделался атаманом. NB. На Шелковом затоне много грабили, и прозвание Шелковый потому, что жители, также воры, единственного селения на сем заливе столь от грабежей избыточествовали всем, что шелковые носили онучи. Про сумских повествуют, что столь разбойничали въявь, что жены и дети сии, видя с берету, кричивали им: «бери и чашки и ложки». NB. Голицын сказывал, что избавил лугининских некогда от разбойников, от приезжавших к нему на судно около Рыбного, может быть, товарищей славного вора, который уже взят и который не любил дворян. Как он грозил одному дворянину, у которого была племянница в опеке!

Плыли до полуночи при весьма уже тихом ветре и ночевали, отошед верст около десяти от Сумок.

Бечевой при весьма тихой погоде, и прошед мало, взмыли село Хмелевка, через которое идет большая дорога, и стоит на сухой воложке. Тут прошедшею весною жили разбойники. Пониже разбило барку на поносе. Ивановская пятная у губы него [?] оторвалася, она рыснула и ударила барку в бок и ее потопила. NB. Ивановские несчастны, может быть, для того, чтоб более было издержек. Канаты на пятных немного потолще бечевой. NB. Завозные вороненые для чего несмоленые? Объехав Хмелевскую косу, пристали у Василя Сурского, коего Хмелевка есть предместие, в ней живут мещане. Сей городок построен в полугоры высокого холма (до Хмелевки от Космодамианска берег не очень высок, а за Сурою до Фокиной лощина). Улица почти одна. То примечания достойно, что в нем не бывает базара, и жители суть большею частию все бурлаки. Пред обедом всходили мы на высокую гору, вид с оной прекрасный. Извивающаяся Волга видна верст на 20. За рекою виден токмо лес, что тяготит мысль, и на обширнейшем пространстве селений не видно. В самой дали подымался дым столбом, яко извержение вулкана. Местами по лесу были небольшие озера. В левой стороне на высокой горе над Волгою видно край селения, а позади него на отлогостях видны обширные нивы, на коих ветр производил зыбь, волнам подобную; во многих местах были немалые селения. Позадь города поверх горы чрез Хмелевку и потом по конец города

под гору к Суре, где есть перевоз, идет большая дорога сквозь дубовую рощу, по гребню горы простирающейся. В ней показывают дуб, под коим царь Иван Васильевич имел шатер, возвращаясь в Москву по взятии Казани. По Суре из Пензы в полноводие возят хлеб, вино и лес на корабельное строение. Ждав каравана, простояли и ночевали.

Негодование работников, что стоим. Поутру ходил с офицером на верх горы; там видны остатки древнего укрепления, рвы неглубокие и вал заросший, также где были бойницы. По новому плану должно было тут быть городу, и место размерено, было построено несколько домов, но жителей не было, и они частию сгнили, частию снесены вниз. Наверху только дом для присутственных мест, и приготовлено кирпича, камня, извести и песку. Старался к<нязь> Вяземский, генер<ал>-губер<натор>, чтоб сделать тут торжище, но безуспешно. Промысел их только холсты, так и других селений, которые возят к Макарью. Во всех домах слышен стук берд. Выехали пред полуднем и, объезжая великий мыс, полдневали мало. У того места великое множество цвело шиповнику и яжевичнику, много щавелю, которым мы пользовались. Подъезжая к селу Фокину, вышли и шли с версту чрез рощу высокого осокорника, которая весною на сажень стоит в воде, так, как и часть нижнего Фокинского селения. Оно лежит половиною внизу, а другая на высокой горе, на которую въезжают хорошею дорогою.

NB Иные росшивы от смолы все черны, даже и мачты, а парус белый, вид траура. Избы все почти хорошие и о двух жильях. На горе церковь деревянная, старинный господский деревянный большой дом и каменная домовая церковь, двор обширный и небольшой регулярный сад, в коем липовые и кленовые аллеи, а сии были крытые и солнцу непроницаемые. В саду много вишен, яблок, можжевельнику, смородины. По высокой горе есть роща превысокая березовая, вязовая и пр., прекраснейшая, подобная древним рощам близ храмов или богам посвященным. В саду много было статуй чугунных, но новый помещик Жеребцов увез их в Боровицкие пороги. Жена его, сестра кн. Зубова, купила ее у молодого Демидова за 350 тысяч, – сын Никиты Акинфиев<ича>, он камер-юнкер.

В Фокине ночевали. На берегу множество лежит долбленых лодок, которые отгоняют к Макарью. При самом селении

гнали прочие барки числом 15, две барки казенные с деньгами. Они идут чрез их бечевни, и никто им не спорит; работников у них в лямке более, но иногда они их берут в селениях. Я думал, что они спешат в путь, но вместо того увидел, что прямо привалили к кабаку. Офицеры с казенных караванов наживают тысячи по 3 и до 5-ти. Дарят тех, кои их отправляют, или лучше покупают сие отправление. На железном едет пьяный офицер, который меня препровождал из Перми до Тобольска; он едет с женою, и она пьяна же.

По всходе солнца пошли бечевою. Берег высокий. В 20-ти вер. от Василя село на высокой горе, Сомовка, того же господина. После полудня шли все на шестах, иногда почти в полреки, судов с 20-ть вместе; издали как будто галерный флот. И ночевали против села Бармина, чрез которое лежала большая прежде дорога.

С восхождением солнца при тихой ясной погоде шли подле гор, наверху деревни. И обедали работники у песку о край Конопляного затона на нагорной стороне. А проехав еще, на луговой начинается славный Шелковый затон, может быть и потому, что много товаров потоплено. Выплывающих от Макарья тут встречали. Песком отчасти его занесло. С царствования императрицы Екатерины II разбой вообще становился меньше и меньше, или же, что нравы умягчалися, или же потачка меньше, ибо если еще грабители народные откупалися, то разбойнику труднее, или же надобно откупаться от многих и больше надобно иждивения; или же упущение разбойникам делать труднее, потому что глаз за глазом смотрит. Над Шелковым затоном стоит село Великое, где бывало воровское пристанище. Против Бармина виден сосновый лес, – знак возвышенного берега, также и по Шелковому затону. Волга течет в средине, на нагорной стороне остров отделен от гористого берега Конопляным затоном, а остров с луговой стороны отделен Шелковым затоном.

Проехав Шелковый затон, ночевали немного повыше села Крестов, на луговой, которого видна только одна церковь. А в версте в виду на высокой горе село Просеки. Прямо видна Макарьевская церковь.

NB. Разбойники, которые разбивали против Хмелевки, пристань имели в Василе у того, где мы смотрели стерлядей, и

офицер, а может быть и городничий о том ведали, посылали стариков в погонь. NB. Караванный Иван Афанасьев сказывал, что у них есть на заводе серебро и золото и что пред отъездом нашим из Перми они отдали в солдаты серебряника, который руду плавил, что он подал объявление в губернское правление. У графа Пушкина есть штуфы золотые и серебряные с заводов.

Подняв якорь и прошед мимо Просеков, дошли до малого села Исады. Оттуда я ходил в Лысково верст 5; оно в 1 1/2 версте от Волги, после пожара построено не как русские села строятся, и на крестьянские дома непохожи. Базары, и в лавках можно сыскать всего, опричь, может быть, шелковой материи. Принадлежит трем помещикам. Они тут живут. Мост чрез лощину, который сносит. И кузницы все в воде, на весну их разбирают. На берегу множество бревен осиновых для дров. Крестьяне Голицына половина богатее, платят 6 р. с души, а грузинского [князя] Бакарова внуки ¹⁴ – и до 10 р. Трахтир с биллиардом, где напился холодного меду, и следствия того были ужасны. Возвратясь к баркам, я сел в лодку и поехал к Макарью. На берегу Волги против Лыскова бывает во время Макарьевской ярмарки торг конный, строют харчевни и кабак.

Вышед на берег, пошли в монастырь в отход обедни, почему могли видеть церковь. Святые ворота железные, украшены старинною дурною живописью, аллегорическою и историческою, отчасти слиняла. Большая церковь о пяти главах, под крышею живопись. Внутри стоит на четырех столбах и расписана. Иконостас золотой новый, и живопись нестарая, лучше обыкновенной. Вокруг столбов по четыре старинные образа, у передних по три, впереди к алтарю места. Для пяти сих образов сделаны места. Два столба..., сверх их... и карниз, сверх четыре и три дуги вместо крыши, по карнизу цветники... на одном шапка и посох архимандритский, на других ангел. Все сие вызолочено. Рисунок дурной, резьба посредственная. Ангелы уроды, вызолочены разными золотами хорошо. У северных дверей стоит кивот или настоящий... в ней статуя Христа, на главе венец терновенный и сияние, подгорюнившись правою рукою, тело одето лоскутом флера. В наши дни не подлежало бы терпеть во храмах таковых изображений: столь они дурны. Дом архимандритский деревянный, етаж сверх каменный, стоит очень высоко. Округ монастыря

стена каменная с башнями и бойницами и другая низкая стена, совсем развалившаяся. Подле монастыря к берегу волжскому стоит развалившийся почти гостиный двор. На песчаном берегу ставятся балаганы или шалаши. За гостиным двором множество домиков летних необитаемых, разве во время ярманки. Слобода городская хуже всех волжских нагорных деревень. Во время, сказывают, у Макарья очень живо.

Ходя по жару и песку, ибо монастырь и селение стоит на песку, и от холодного меду столь стало мне дурно, что в лодке меня стало рвать, и силы совсем пропали, на барку меня внесли и положили на постелю, был понос и судорога превеликая с болью в ногах. Сему помогло припарка молочная с гофманскими каплями.

При малом ветре ночевали у села Юркина в 10 вер. от Лыскова.

Шли по бечевой до села Татиницы, почтовой станции. По горному берегу видны деревни. От Юркина луговая сторона начинает возвышаться, и лес отдален, сперва бугры песчаные, кои ныне вода не понимает, похожи на дюны. Проехав Татиницы, против деревни стоит деревня и на луговой стороне. Подняли парус. Прошли село Работки, кажется, генер<ала> Шубина, не того ли, который был в ссылке за... Е<лизавету> П<етровну>. ¹⁵ Тут видел освященную уже церковь, уродливое жертвоприношение, построенное на воздыханиях народа и выкидышах. При том же ветре проезжали многие села и деревни. Село Кадинки. В Работках много стоит расшив. Тут строят их на продажу, и множество плотов леса, который частию пилят и срубы рубят. Отдают расшивы под фрахт. Потом проехали луг и на нем сосняк подле горы – знак, что вода тут не восходит. Село Безводное, где жители делают проволоку, церковь и часть на горе, остальное под горою, и пред ним к Волге прекрасные березовые рощи; вдали уже можно было видеть в синеве заокинский лес. В Безводном последняя почтовая станция к Нижнему; водою считают 25 вер., а дорогою 12. От села большой овраг, берег прямой, низкий до села, за которым видны рощи, поля, покрытые хлебом, села, деревни, и берег склоняется совсем или возвышен окатистыми буграми до самой слободы близ Нижнего, за которою высокая гора. По луговой стороне ничего вдаль не

видно. Не доехав версты 1 1/2 подгородной слободы, лежащей под горою, ночевали на якоре.

При восхождении солнца подняли парус, проплыли слободу Подновья, монастырь и причалили. Иванов день. Комендант. Наш стряпчий. Вид Волги. Кремль.

У губернатора. Купец Кабанов. Обед у него и пр.

Обедал у губернатора. На барке чай пили.

У коменданта. Вид из его дома.

У обедни. Обед у губернатора. У Кабанова. Фабрика.

Петров день. В соборе. Гробница Минина. Я – как редкая птица. Ночью гром великий. Ходил по городу.

Ходил по верху. Воспоминание взятия моего под стражу. Визит губернатора и Боровина.

Из Нижнего выехали поутру в 9 часов. Переменили: в Доскине 25 вер., в Лешкове 21 вер., в Богородском 40 верст. От Нижнего дорога идет на Вязники, где ездят обозы. Едучи от Лешкова, видел в селе Ворсме стальные фабрики. Оно и Павлово, которое видно в стороне в 4-х верстах от дороги, принадлежат графу Шереметеву. Дорога гориста, места все распаханные, безлесные. Село Ворсма стоит над островом, на острову монастырь, коего положение прекрасно. Против его на берегу бывает ярмонка в 8-е число. До села Погостье через перемену 44 вер., оно разных господ. Тут пьяные ямщики не давали лошадей, но помог исправник. До Монакова 33 вер. ехали во всю ночь.

От Монакова до Мурома 31 вер., до Монакова еще дорога спускается с высоты, берег волжский и окинский составляющей. Почва глиниста. Спустясь, лес по местам с пашнею попеременно, и селения везде частые. Река Теша и наконец луг, где разливается Ока, которую переезжают под городом. Муром стоит на

горе вдоль берега. Тут встретил брата. ¹⁶ Радость, обедали и поехали, я сел с ним. До Драчева 27 1/2. до Мошек 26 1/2.

До Судогды 29. От Мурома почка песчана и безлесно, к Судогде и за Судогду лес. До Новой деревни 24, дорога песчана, идет перелесками и полями. До Володимера 13. Под городом переезжают Клязьму по живому мосту. Володимер на горе, в самой средине строение каменное, потом улица господских дворов деревянных и слобода ямская длинная. Поехали ввечеру и ехали в ночь. До Ворслы 22 вер.

От Ворслы ехали до Ундолова, оттуда поворотили в Андреевское. ¹⁷ У графа обедали и выехали в провожании Посникова, ¹⁸ я на дрожках, на большую дорогу. До Липок 27, до Покрова 26. Сюда приехали ночью и стояли до утра.

Выехали на заре в Микулино, 20. Почва от Володимера глиниста и потом песок. В Микулине видел шелковую фабрику, 15 станов, сбор 10 тысяч. В Бунькове латки. Лошадей тут не наняли. До Богородского 28 вер., тут наняли по 3 к. От Володимера места все лесные, но везде пашня и селения. До деревни Новой 25 вер.

Из оной поехали на рассвете, и 24 вер. до Москвы переехали скоро, приехали в ранние обедни, стали в Рогожской. Ходили в город. И прочее в Москве пребывание.

---

Печатается по рукописи, указанной в примечании к «Запискам путешествия в Сибирь». В рукописи «Записки» не имеют заглавия; В.В. Каллашом они были первый раз напечатаны в «Полном собрании сочинений А. Н. Радищева» (т. II, 1907) под заглавием «Дневник». Вторично «Записки» были изданы в «Полном собрании сочинений А. Н. Радищева», под редакцией проф. А. К. Бороздина, И. И. Лапшина и П. Е. Щеголева (т. II, изд. М. И. Акинфиева, СПб., б. г., стр. 336–393). В обоих случаях было напечатано точное воспроизведение копии начала XIX в. В 1949 г. «Записки» были напечатаны в «Избранных сочинениях А. Н. Радищева», изд. Государственным Издательством художественной литературы (стр. 719 – 759). Для этого издания П. П. Померанцев исправил «многочисленные ошибки и искажения писарской копии» «Записок»; исправления П. П. Померанцева касались преимущественно географических названий и передачи текста соответственно современным археографическим требованиям. Некоторые из предложенных П. П. Померанцевым исправлений географических названий приняты и в настоящем издании.

¹ Анютушка. Радищев имеет в виду дворовую девушку Анну Дорофееву, которую он упоминает в своемзавещании детям из

Петропавловской крепости (см. настоящий том, стр. 339). Анна Дорофеева последовала вместе с Е. В. Рубановской и детьми Радищева в Сибирь.

² встречуся с г. губернатором – Л. Т. Нагелем.

³ Дети – младший сын от первого брака Павел («Полинька») и дочь Екатерина, а также две дочери (Анна и Фекла) и сын Афонасий (которому было полгода) от второго брака, с Елизаветой Васильевной Рубановской. В своих письмах к Воронцову Радищев называет Рубановскую сестрой.

⁴ и Иннокентий тут погребен. Иннокентий (Кульчицкий), епископ иркутский, скончался 26 ноября 1731 г.

⁵ Пиль, Иван Алферьевич – генерал-губернатор Иркутского и Колыванского наместничества.

⁶ Резанова ревизию. В копии «Дневника» перепутана, повидимому, фамилия: вместо «Резанова», надо «Качанова», который производил перепись населения Сибири в 1698 г.

⁷ Барыня – Е. В. Рубановская, о болезни которой говорится в «Записках».

⁸ деда моего. Дед А. Н. Радищева, Афанасий Прокофьевич (род. 1684 – ум. после 1741 г.), сын дворянина московского Прокофия Константиновича Радищева, в 1734 – 1741 гг. полковник стародубский.

⁹ И. Ф. Вероятно, второй инициал – ошибка в копии: надо «И. О.» – Иван Осипович Селифонтов, иркутский и колыванский генерал-губернатор.

¹⁰ В копии «Таня», но это несомненно ошибка; надо «Аня»; «о потерянии Анютушки», см. в дневнике под 20 февраля 1797 г.

¹¹ поручика Ловцова. Григорий Ловцов был штурманом на бригантине «Св. Екатерина», на котором была отправлена в 1792 г. в Японию экспедиция Адама Лаксмана; Г. Ловцов вел судовой журнал этого плавания (до Хакодате на о. Иезо и обратно).

¹² Смерть второй жены Радищева, Елизаветы Васильевны Рубановской. В Тобольске началась их совместная жизнь в Сибири (сюда Е. В. приехала с двумя детьми Радищева от первого брака) и здесь же она прервалась.

¹³ в дому И. Д. – Ивана Даниловича Прянишникова, председателя Пермской гражданской палаты, бывшего впоследствии сослуживцем Радищева в Комиссии составления законов. И. Д. Прянишников знаком был с Радищевым в 1772–1773 гг. по их совместной службе в Сенате. Прянишников занимался в 70-х годах литературной деятельностью. Он автор «Переводов из творений Жана Батиста Руссо и г. Томаса» (СПб., 1774), «Речи на мир» (СПб., 1774) и др. (см.: В. П. Семенников. Материалы для истории русской литературы и для словаря писателей эпохи Екатерины II. СПб., 1914, стр. 83–85).

¹⁴ а грузинского [князя] Бакарова внуки. Бакар Вахтангович (1699 – 1750) – сын грузинского царя, принявший русское подданство, генерал-поручик артиллерии.

¹⁵ генер<ала> Шубина, не того ли, который был в ссылке за... Е<лизавету> П<етровну>. Шубин А. Я. (1707–1766), фаворит цесаревны Елизаветы Петровны, при Анне под строгим караулом отправлен на Камчатку, где насильно был обвенчан с камчадалкой; по воцарении Елизаветы был

возвращен в Петербург и произведен из прапорщика прямо в генерал-майоры и пожалован богатыми имениями в Ярославском и Нижегородском уездах.

¹⁶ Тут встретил брата. В Муроме Радищев встретил своего брата Моисея Николаевича.

¹⁷ оттуда поворотили в Андреевское. У графа обедали. Село Андреевское недалеко от Владимира – имение А. Р. Воронцова, в котором была картинная галлерея, составленная из произведений крепостных художников (портреты сподвижников Петра I, Татищева и др.); ныне часть этой галлереи находится во Владимирском областном музее.

¹⁸ в провожании Посникова. Захар Николаевич Постников – управляющий имением А. Р. Воронцова, селом Андреевским (Сборник старинных бумаг П. И. Щукина, IX, стр. 236).