Казахское национально-освободительное движение. 6

Эмир прибыв в Бухару 8-го числа, тотчас же выслал отряды в более взволновавшиеся местности. А сам с главными своими силами тронулся в Кермине. 13-го сентября войска его сошлись с войсками Садыка. После жаркого и продолжительного дела, Садык был разбит Эмиром наголову, потеряв большую часть своего войска; раненный в руку, Садык бежал с остатками своих шаек за пределы Бухары, Эмир бежал с остатками своих шаек за пределы Бухары, Эмир вступив в Кермине и, как водится, ознаменовал свою победу казнями изменивших ему подданных. Назначив новых беков с приличными гарнизонами в городах Кармине, Хатырча и Нур-ата и водворив вообще порядок во всем крае. Эмир вернулся в Бухару. Здесь, по расчету времени, он должен был получить мое второе напоминание о том, что если желает скорейшего водворения спокойствия в крае, то по моему мнению, должен без замедления двигаться на Карши. На это напоминание, как и на первое, непосредственного ответа от Эмира я не получил. Он ограничился только уверениями через Зияддинского бека (ближайшего нашего соседа и единственного бека оставшегося во время смуты верным своему государю), что ответ на мои письма будет прислан им немедленно, по устройстве дел в самой Бухаре. Было совершенно ясно, что Эмир не решается на откровенное объяснение мне настоящего своего положения и на принятую просьбу о помощи или потому что воспользовавшись уже нашим отрядом, привел дела свои в такое положение, что может и сам окончит их без моего непосредственного вмешательства, хотя и не так скоро или потому, что боится новых затруднений и нового гонения от народа если вступить со мной в переписку которая может быть объяснена как союз сынами против своих поданных мусульман.

Хотя это молчание Эмира было для меня крайне неприятно, как потому что связывало меня в моих действиях, так и потому что затягивало дело Эмира на неопределенное время, когда оно могло-бы быть давно кончено, тем не менее принимая во внимание с одной стороны извинительную щекотливость Эмира в объяснении мне своего положения, а с другой его совершенно безвыходное положение, в случае если я дам возможность сыну и Джура-бию снова соединиться и действовать против него, решил не обращая внимания на молчание Эмира, оставить отряд в Джан, до тех пор, пока Эмир не приведет дела свои в такой порядок, что никакая опасность ни с какой стороны ему угрожать уже не будет. Вместе с этим, чтобы подвинуть его на что-нибудь решительное, я не находя уже возможным непосредственно писать ему, поручил подполковнику Карганову, бывшему со мной в отряд , написать Зияддинскому беку от своего имени письмо такого рода, что я крайне удивляюсь молчанию Эмира на мои письма и его необъяснимой медленности в действиях. Что если Эмир не ответит мне на мои письма и не предпримет решительных мер против бунтовщиков, то я сниму отряд в Джан и представлю Эмиру разделываться с его врагами, как ему угодно.

На это письмо последовали извинения от Зияддинского бека в молчании Эмира, объясняемого им многосложными занятиями Его Высокостепенства по умиротворению края, и обещания, что в непродолжительном времени ответы получатся. Видно, что Бухарский Эмир и здесь не желает вести дело прямо. А старается затянуть время и воспользоваться нашею помощью не прося ее с тем, чтобы не считать себя чем нибудь нам обязанным.

Последнее письмо, вероятно вследствие своей угрозы- снять отряд все таки имело свое действие: Эмир, по сведениям стал приготовляться к походу и говорят к продолжительному по крайней мере набирает очень много верблюдов и арб.

Для нас совершенно необходимо, чтобы Эмир чем нибудь решил дело с сыном; или бы прогнал его силою из Карши и поставил там своего бека с самостоятельным гарнизоном или бы помирился с ним; как в том так и в другом случае - результатом будет, хотя и временное, но спокойствие в крае.

Джура-бий и Баба-бий сами по себе совершенно не опасны. Напуганные моим вмешательством в дела Эмира, а главное моей рекогносцировкой, которая убедила их в полной не безопасности своих владений, они будут осторожны в своих действиях, тем более, что я распустил слух, что если беки эти не будут жить спокойно, будут вмешиваться не в свои дела, а главное, будут по прежнему враждебно к нам относиться, то я приду в их владения и разорю их.

Уже Джура-бий засылал в Самарканд своих людей. Которые старались довести до моего сведения, что он кается в своем прежнем поведении против нас и желал бы жить с нами в мире.

Насколько Джура-бий и Баба-бий стали заискивать у меня расположения видно из следующего случая: месяца два тому назад они конфисковали два каравана у Самаркандских евреев на большую сумму. Евреи эти жаловались мне тогда же и от моего имени было писано этим бекам о возвращении отнятого. В то время они не только ничего не возвратили, но даже и на письмо не ответили. После рекогносцировки, они, боясь всякого с моей стороны вызова, написали Самаркандскому казию, что если мне угодно, чтобы ограбленные евреи были удовлетворены, то по получении о том уведомления — все будет возвращено. Я послал хозяев караванов в Шахрисябс и они действительно получили все свое имущество.

Из всего вышеизложенного Ваше Пр-ство усмотрите, что с моей стороны сделано все, чтобы поддержать Эмира. Результаты нашего вмешательства совершенно ясны: без него Эмир, если дошел бы до Бухары, то поцарствовал бы не долго. С одной стороны Катты-Тюря и Джура-бий, а с другой Садык кончили бы свое дело без всяких затруднений. Теперь один из них уже уничтожен, а другой почти бессилен. Дальнейшее будет зависеть уже от действий самого Эмира.

Для сведения препровождаю копии с двух моих писем Музафар Эдцину.

Подпись: Ген. Майор АБРАМОВ.

ЦГА РУ. ФЛ 15. Oп. 1. Д. 37. Л. 241-249.

№77

Начальнику Заравшанского Округа. Начальника Катта-

Курганского отдела.

16 октября 1868 года. Катта - Курган.

РАПОРТ

Смуть вызванная партию недовольных настоящим Эмиром и дальнейшие события в Бухаре обращают особенное внимание Вашего Превосходительства. При всеобщем недовольствии народа при бездействии и апатии Эмира, остававщегося безучастным, перемена правительства казалось неизбежною. Число приверженцев старшего сына Эмира день от дня увеличивалось, опасность грозили Эмиру в самой Бухаре; ходили слухи о насиль-ственной смерти, о бегстве Эмира; авторитет власти его совершенно поколебалось; разбойнические шайки безпрепятственно вторглись со всех сторон в провинции, брошенный служащими людьми. Карши занял старший сын, Чорджуй-трухмены, Кермине — шайка Садыка, Хатырчи и Нурату — шайка Назара. Душою этого разбойнического союза явился Щахризябский бек Джура-бий. Он соединил разнородные интересы союзников, стараясь ниспровергнуть власть Эмира в Бухаре и угрожать нашему владычеству в занятом нами Заравшановском крае. В таких обстоятельствах Ваше Превосходительство решили положить предел безначалию тревожившему спокойствие жителей верного Вам Заравшановского округа и выслали отряд к владениям Шахрязябским и Каршинским с целью угрожать непосредственно этим владениям, удержать главных противников Эмира от враждебных действий на Бухару. Обеспеченный с этой стороны движением нашего отряда Эмир получил возможность обратить все силы против разбойничьих шаек Садыка и Трухмен. Преследуя Садыка и Трухмен Эмир оставляет до сего времени без защиты бекства Хатырчинское и Нуратинское, подверженные безпрерывными нападениями со стороны действующих здесь приверженцев старшего сына. Из них разбойник Назар утвердившись в Нуратинском бекстве не перестает тревожить владение Бухары и покорное нам население. В начале этого месяца тревожные слухи со стороны Нураты заставляли опасаться, чтобы волнение производимое Назаром не распространилось и у нас между Ак-Дарьинскими туркменами. 4 октября я получил известие, что небольшие шайки Назара в нескольких местах перешли нашу северную границу, разогнали служащих людей и захватили собранный в амбарах Херадж; слухи ходили, что сам Назар с многочисленной шайкой готовится напасть и поднять наших Туркменов; в тоже время Зиядинский бек известили меня, что войска бухарских из Зиядинна и Хатырчи собираются под начальством Хатырчинского бека для изгнания Назара из пределов Нуратинского бекства. На основании таких известий я думал ограничиться посылкою небольшого отряда к Актауским горам собствен¬но для содействий сборщикам к безпрепятственному сбору податей и для водворения в тех кишлаках порядка и спокойствия. Можно было безошибочно рассчитывать, что при одновременном движении нашего отряда бухарцы успеют разбить шайку Назара и выгнать его из пределов Нуратинского бекства. Отряд из одной роты 5 линейного батальона (3-ая рота), при 20 казаках (2 оренбургской сотни) под начальством помощника моего 3 батальона штабс- капитана Борзенкова выступил 4 числа из Катты-Кургана взяв с собою до 150 человек туземной милициии, вызвавшей большою частью по собственному побуждению разделить все труды с отрядом и доказать на деле преданности свою новому своему Государю. Поведение этих людей в течение Юти дневного похода достойно всякой похвалы. Обояние нашей силы так велико, что в рядах наших люди эти безстрашно бросались на сильнейшего числом противника соревнуясь в храбрости с горстью казаков, находившуюся при отряде. При движении от Пейшамбе к Ак-Тюбе близ урочище Амбарсай отряд встретил конную шайку в 500 человек, готовившуюся сделать нападению на отряде, но от первых удачных выстрелов из нашей цепи шайка эта рассеялась, преследуемой казаками и джигитами на протяжении 10 верст. По показаниям пленных шайка эта была под начальством Ужумского аксакала, набранного из Нуратинских жителей. Между тем, отправленные мною люди для наблюдения за движением бухарцев из Хатырчи против Назар возвратились с известием, что приготовившийся к походу войска бухарских разбирались и сам Хатырчинский бек заперев в крепости окруженный толпами, набранными прибывшими из Карши Аллабер-беком. Жители Хатырчи присоединились к бунтовщикам и к вечеру бек бросил крепость и бежал. От штабс-капитана Борзенко я в тоже время получил из Ак-Тюбе известие, что он окружен шайкою Назара в 10 т. и поставлен в невозможность двигаться по указанному ему направлению. Нельзя было более сомневаться, что приверженцы старшего сына Эмира задумали нападением на Хатырчи поднять здесь население соединиться с Назаром и за тем по обстоятельствам двинуться или на Кармине и Бухару или отвлекать силы и содействовать успеху других бунтовщиков во внутренних бухарских провинциях. Появление в Ак-Тюбе на границе Нуратинского бекства отряда штабс-капитана Борзенкова и поражение нанесенное части шайки Назара, этим отрядом отвлекло Назара от Хатырши со всеми его силами для защиты воровских туркменских кишлаков. Желаю с большим успехом удерживать здесь Назара и недозволить ему соединиться с Хатыршинскими бунтовщиками. Я взял 1 роту 5 туркестанского батальона и двинулся через Пейшамбе и Актюбе для соединения с штабс-капитаном Борзенковым приказом ему в случае невозмутимости держаться идти на соединение со мною. 7го октября утром рота, выступавшая из Катты Кургана поднялась на предгорье Актау и джигиты бывшие при отряде привезли известие, что большая часть шайки Назара разбежалась, а сам он с остальными чрез Зербент и Антак удаляется в горы. Таким образом, с удалением Назара волнение, начатое в Хатырчах не могло распространиться, средства бунтовщиков были парализованы, шайка Назара была частью разбита и разсеяна, Хатырчинские бунтовщики остались при одних своих средствах и без труда были усмирены оставшимися верными Эмиру беками Зиаддинским и Хатырчинским. Я думал на другой день двинуться в воровские горные кишлаки Нуратинского бекства для наказания жителей. Но получил известие, что по приказанию Вашего Превосходительства в подкрепление Катты Курганского гарнизона из Джамского отряда высланы 2 роты пехоты, взвод нарезной артиллерии и сотня казаков, я нашел возможным бывшие при мне 2 роты усилить еще одною ротою и казаками. А до прибытия этого подкрепления испытал последние средства, чтобы избавить виновных жителей от справедливого наказания за постоянные грабежи на нашей северной границе: я объявил жителям чтобы они прекратили все сношения с разбойниками и главного из них Назара живого или мертвого представили ко мне. Не получив ответа я с собранными при Ак-Тюбе отрядом из 3 рот 5 туркестанского линейного батальона и сборной сотни казаков и 150 человек туземной конной милиции двинулся 10 числа из Ак-Тюбе в горы. В течение двух дней 11 и 12го я сжег по пути все кишлаки от Пшата до Тиханлы. Такому наказанию подверглись следующие кишлаки принадлежащие Нуратинскому бекству: Пшат, Ужум, Наукент, Кошрабат, Караташ, Джешь, Богоджат и Тихинли. Предваренные нашим объявлением жители заблаговременно успели скрыть в безопасное место большую часть своего имущества, а сами со своими стадами скрылись в горы. Суровая мера наказания согласно воле Вашего Превосходительства смягчалась тем, что мы сжигали сложенный по землянным крышам сухой клевер и колючку, во внутренности сакель огонь не клали. Это производило много дыма и мало разрушения. За тем при быстроте движения отряда (от Пшата до Тихинли отряд прошел расстояние около 60 верст в двое суток) едва успевали сжигать из 10 сакель одну. Тем не менее наше наказание оставило сильное впечатление. Здесь Катты Кургане я получил сведение, что жители Нуратинских кишлаков решились преследовать Назара и искать нашего покровительства. Назар с появлением нашего отряда в горах, скрывался даже от приближенных ему людей; бывшие в шайке жители оставили его и как слышно Назар теперь удалился от наших границ в горы в бухарских пределах. В отношении нам принадлежащих туркменов, подчинявшиеся во всех своих действиях сильному влиянию своих родичей из гор, я ограничился указанием гибельного примера от сношения с разбойниками.

Представляя при сем в подлиннике рапорт штабс-капитана Борзенкова о действиях его с отдельным отрядом покорнейше прошу Ваше Превосходительство не оставить Вашим ходатайством о награждении лиц поименованным в означенном рапорте, при чем считаю долгом представить на благоусмотрение Вашего Превосходительства отличную распорядительность этого офицера начальствовавшего отрядом в деле 5го и 6го октября.

Начальник Катты-Курганского Отдела Подполковник КИРСАНОВ.

ЦГА РУ. Ф.5. Оп.1. Д. 5. Л. 12-13 с об.

№78

Исправляющего должность старшего помощника

Сарысуйского уездного начальника, коллежского Асессор

Безверхова. 27 апреля 1869 года.

В хозяйственное отделение областного правления Акмолинской области

РАПОРТ

Честь имею представить присем в хозяйственное отделение письменный акт, отобранный мною от родоначальников Карабалинской волости о киргизе Арыстанбае Арзыкулове, оставшийся неприложенным к рапорту моему в областное правление, от 12 апреля за № 28 присем в дополнение помянутого рапорта имею честь доложить, что проехав по всем Баганалинским волостям, киргизы вообще вопиют и жалуются на наглые действия киргиза Аманбая и Балгабая с образовавшимся при нем хищническим выездам которые не пропускают ни конного, ни пешого чтобы не причинить какое нибудь насилие.

Об Арыстанбае Арзыкулове также говорят, что пока он будет оставаться в Чимкенте или в аулах за р. Чу, для баганалинцев не будет спокойствия, он, как толкуют киргизы выдает себя уже за волостного там Управителя и посредством хитрых изворотов приманив на свою сторону Аманбая и Балгабая с видом будто-бы принять ходатайство пред Сыр-Дарьинским начальством о причислении их В Чимкентский Уезд и в этом случае будто-бы подготовить увольнительный для них приговор от общества Карабалыкской волости подделав ловко печати.

В видах чтобы не дать повода к перебожничеству, я и в настоящем донесении осмеливаюсь повторить, что необходимо просить Сыр-Дарьинское Начальство захватить Арыстанбая Арзыкулова и разрушить гнездо Аманбая и Балгабая, и исполнение это возложить на добросовестного русского чиновника не возлагая на помощника из киргиз Султана Ахмета Кенесарина, который, как толкуют киргизы хотя и сделался скромнее, чем был прежде, но все таки норовит легкомыслию киргиз и в особенности ни смея прогневить родного брата своего Султана Кошкарбая Сарджанова, бежавшего из Атбасарского округа и который присоединяясь на Чу к семейству, погибшего от руки дикокаменных киргиз разбойника, Кенесары Касымова, составив уже партию как Аманбай и Балгабай, промышляет саблею и копьем. Мне известно, что вследствие сношение нашего Областного Начальства, Сыр-Дарьинского Начальства распорядилось в прошлом году выпроводить Кошкарбая Сарджанова в Атбасарский округ, но что будто-бы он остался в укреплении Верном из-за болезни, но это выпровождение было только на бумаге на деле же Кошкарбай свободен и проезжая по берегам р. Чу причиняет угрозы и насилие баганалинцам, когда они помещаются там на зимовках, требует с них зикет за земли и по его сторону Чу по барану с коровой а кто не дает, у тех отбирает силою. Об этом жалуются мне вообще баганалинские родоначальники. Что имею честь представить на благоусмотрение.

Исправляющий должность старшего помощника Уездного

Начальника (подпись).

ЦГА РК. Ф. 369. Оп.1. Д. 6708. Л. 120-121 соб.

№79

Бежавшим из Сибири Султан Джапар Кенесарин

16 июня 1869 года. В нужное и секретное

Исправляющему должность Военного Губернатора Сыр-Дарьинской области, полковнику Эйлеру

РАПОРТ

До сведения моего дошло, что сосланный в 1847 году, или около того, в Сибирь, из Акмуллы Султан Джапар Кенесары, брат известного разбойника Бухарского Садыка и помощника Чимкентского уездного начальника, из туземцев султана Ахмета Кенесары, бежал из Сибири и скрывается теперь в Чимкенском уезде, за Каратау, на р. Сары-су в ауле названного Ахмета Кенесары, начал собирать приверженцев, с целью присоединиться с ними к Садыку, если правительство наше его не простит. Джапар Кенесары слаб теперь от болезни и по неверным данным, имеет на теле знак (клеймо) ссыльного. С Джапаром бежал из Сибири какой то киргиз, успевший уже, с семейством соединится с Садыком. Говорят так же что Ахмет Кенесары (помощник уездного начальника) давно знает о том что беглец в его ауле, но боится сказать начальству, а писал кому то в Перовск, чтобы при благоприятном случае, доложили об этом Его Превосходительству Г. Губернатору.

Считаю долгом довести об это до сведения Вашего Высокоблагородия и доложить, что если немедленно и самым осторожным образом, не будет сделано распоряжение о задержании Джапар Кенесары, помимо его брата Ахмета, то он может старший Советник России.

ЦГА РУ. Ф. 17. Oп. 1 Д. 12953. Л. 54 с об.

№80

Исправляющий должность Военного Губернатора Сыр-

Дарьинской области полковник Эйлер.

Старшему помощнику Чимкентского уездного начальника

Сотнику Герасимову. 18 июня 1869 года.

Препровождая при сем, в копий рапортом начальника города Ташкента предписываю вам с получения сего немедленно сделать секретные дознания, действительном бежавший из Сибири упоминаемые Джапар Кенисары находится в настоящее время в Чимкентском уезде, вместе с тем, не теряя времени, принять осторожно все возможные меры к задержанию его. Исполнить его предлагаю, можно вам самим или же через агентов как признаете удобным для успеха дела, но в всяком случае, ответственность возлагается на вас. При сем обязываетесь исследовать тщательно, не было ли попыток со стороны Джапара Кенисарина к возбуждению волнения и беспокойства в туземном населении и если были предпринимаемые ими таковые, то какое впечатление ими произведено, с кем находился Джапар Кенисары в сношениях и с какой целью и кто такой Киргиз бежавший с ним из Сибири и ушедший к Садыку. В случае задержания Джапара, содержать его под арестом при бдительном надзоре. И немедленно с нарочным уведомить Г. Военного Губернатора с подробным донесением, а также и меня.

Настоящее предписание и рапорт начальника города Ташкента препроводить в копиях уездному начальнику Полковнику Шустову, для сведения и должного распоряжения в место его пребывания с нарочным.

Полковник ЭЙЛЕР.

ЦГА РУ. Ф.17. Оп.1. Д. 12953. Л.55.

составив уже партию как Аманбай и Балгабай, промышляет саблею и копьем. Мне известно, что вследствие сношение нашего Областного Начальства, Сыр-Дарьинского Начальства распорядилось в прошлом году выпроводить Кошкарбая Сарджанова в Атбасарский округ, но что будто- бы он остался в укреплении Верном из-за болезни, но это выпровождение было только на бумаге на деле же Кошкарбай свободен и проезжая по берегам р.Чу причиняет угрозы и насилие баганалинцам, когда они помещаются там на зимовках, требует с них зикет за земли и по его сторону Чу по барану с коровой а кто не дает, у тех отбирает силою. Об этом жалуются мне вообще баганалинские родоначальники. Что имею честь представить на благоусмотрение.

Исправляющий должность старшего помощника Уездного

Начальника (подпись).

ЦГА РК. Ф. 369. Оп.1. Д. 6708. Л. 120-121 соб.

№79

Бежавшим из Сибири Султан Джапар Кенесарин

16 июня 1869 года. В нужное и секретное

Исправляющему должность Военного Губернатора Сыр-

Дарьинской области, полковнику Эйлеру

РАПОРТ

До сведения моего дошло, что сосланный в 1847 году, или около того, в Сибирь, из Акмуллы Султан Джапар Кенесары, брат известного разбойника Бухарского Садыка и помощника Чимкентского уездного начальника, из туземцев султана Ахмета Кенесары, бежал из Сибири и скрывается теперь в Чимкенском уезде, за Каратау, на р. Сары-су в ауле названного Ахмета Кенесары, начал собирать приверженцев, с целью присоединиться с ними к Садыку, если правительство наше его не простит. Джапар Кенесары слаб теперь от болезни и по неверным данным, имеет на теле знак (клеймо) ссыльного. С Джапаром бежал из Сибири какой то киргиз, успевший уже, с семейством соединится с Садыком. Говорят так же что Ахмет Кенесары (помощник уездного начальника) давно знает о том что беглец в его ауле, но боится сказать начальству, а писал кому то в Перовск, чтобы при благоприятном случае, доложили об этом Его Превосходительству Г. Губернатору.

Считаю долгом довести об это до сведения Вашего Высокоблагородия и доложить, что если немедленно и самым осторожным образом, не будет сделано распоряжение о задержании Джапар Кенесары, помимо его брата Ахмета, то он может старший Советник России.

ЦГА РУ. Ф. 17. Oп. 1 Д. 12953. Л. 54 с об.

№80

Исправляющий должность Военного Губернатора Сыр-

Дарьинской области полковник Эйлер.

Старшему помощнику Чимкентского уездного начальника

Сотнику Герасимову. 18 июня 1869 года.

Препровождая при сем, в копий рапортом начальника города Ташкента предписываю вам с получения сего немедленно сделать секретные дознания, действительном бежавший из Сибири упоминаемые Джапар Кенисары находится в настоящее время в Чимкентском уезде, вместе с тем, не теряя времени, принять осторожно все возможные меры к задержанию его. Исполнить его предлагаю, можно вам самим или же через агентов как признаете удобным для успеха дела, но в всяком случае, ответственность возлагается на вас. При сем обязываетесь исследовать тщательно, не было ли попыток со стороны Джапара Кенисарина к возбуждению волнения и беспокойства в туземном населении и если были предпринимаемые ими таковые, то какое впечатление ими произведено, с кем находился Джапар Кенисары в сношениях и с какой целью и кто такой Киргиз бежавший с ним из Сибири и ушедший к Садыку. В случае задержания Джапара, содержать его под арестом при бдительном надзоре. И немедленно с нарочным уведомить Г. Военного Губернатора с подробным донесением, а также и меня.

Настоящее предписание и рапорт начальника города Ташкента препроводить в копиях уездному начальнику Полковнику Шустову, для сведения и должного распоряжения в место его пребывания с нарочным.

Полковник ЭЙЛЕР.

ЦГА РУ. Ф.17. Оп.1. Д. 12953. Л. 55.

№81

Военный Губернатор Акмолинской области 4 августа 1869

года; №93. г. Омск

Господину Сыр-Дарьинскому Военному Губернатору

До сведения моего дошло, что сосланный лет 20 тому назад, Султан Джапар Кенесарин (сын Кенесары Касимова) содержавшийся в каком то тюремном замке и оттуда бежавший появился вверенной мне области, временно Сары-Суйского уезда, в Таминской волости, откуда через одного киргиза вызывал для сведения Волостного управителя Муюн-Алтаевской волости Утебаева, угрожая при этом, что если Утебаев не назначит добровольно сведения, то Кенесарин с приверженцами своими из киргиз (каковых приобрел уже до 40) нападет на аул его и разобьет за то, что Утебаев его, Кенесарина, по распоряжению начальства схватил и предал в руки правосудия. Однако Кенесарин не дождавшись свидания с Утебаевым уехал к родственникам своим, кочующим около форта Перовского. Потом Кенесарин соединился на Чу с братьями своими, из которых Ахмет Кенесарин состоит младшим помощником Чимкентского уездного начальника; о чем известно таможнему начальству, которое будто-бы приняло ходатайство пред высшим начальством о прощении проступков Джапару Кенесарину.

ЦГА РК. Ф. 17. Oп. 1 Д. 12953. Л. 59 с об.

№82

Командующий войск Туркестанской округ. Военному

Министру; 11 марта 1870 г. №1578. Ташкент.

Начальник Казалинского уезда Сыр-Дарьинской области подполковник Голов, получил 21 и 24 минувшего февраля, донесения волостного управителя киргиз зимовавших близ Яны-Дарьи, о том что на озеро Акча-Тенгиз (где оканчивается течение Яны-Дарьи), прибыло несколько десятков из шайки Садыка, объявившие, что они составляют передовой отряд и что главное скопище Садыка. Следует за ними. Эти люди требовали от наших киргиз кибиток и пищи, некоторые из аулов начавшие кочевание к р. Сыру были хищниками возвращены на прежние места.

Слух этот заставил Яны-Дарьинских киргизов сняться с зимовок и спешить к р. Сыру, при чем они обратились к Начальнику Казалинского уезда. С просьбою о помощи, против ожидаемых ими насилия.

Вместе с донесением о сем подполковника Голова Начальник Перовского уезда от 28 февраля донес военному губернатору Сыр-Дарьинской области. Что киргиз бывший на уроч. Иркибай, три дня до того, лично видел тоже шайку Садыка, численностью до 700 человек. И слышал что за ними идет главное скопище его. Числом до 2 т. человек, с целью тревожить мирных киргизов наших и грабить проходящие в той местности караваны.

Подполковник Голов с целью оказать защиту кочующих к р. Сыру киргизским аулам. В случае нападения на них хищников, и для разъяснения настойчивых слухов о появлении на низовьи Яны-Дарьи шайки Садыка, выступил из Форта №1 к озеру Акча-Тениз с отрядом из 180 человек 8 Туркестанского линейного батальона. И 25 казаков, при одном орудии.

По получении сих донесений, 7 марта Командующий войсками Сыр-Дарьинской области генерал-майор Головачев, по приказанию моему выехал из Ташкента 8 марта, на правый фланг области, с тем чтобы по прибытию в форт Перовский. Смотря по полученным там сведениям о шайке Садыка, или направить оттуда вниз по Яны-Дарьи. От 3-4 сотен казаков, в подкрепление отряда подполковника Голова, или же действовать иначе, смотря по обстоятельствам.

Имею честь донести о сем Вашему Высокопр-ству.

Подпись: Ген.-адъютант. Фон-КАУФМАН 1-й.

ЦГА РУ. Ф.715. Oп. 1. Д.41. Л. 55-56.

№83

Командующий войск Туркестанской окр. Военному

министру; 6 апреля 1870 г. № 2157. г. Ташкент.

Командующий войсками Сыр-Дарьинской области от 14 марта из форта Перовский донес, что по полученным им сведениям партия Садыка в числе до 200 человек находится на озере Акча-Тениз, что партия эта выслала на ур. Иркибай 20 человек, и что эти люди вероятно и производили те грабежи о которых доносил начальника Казалинского уезда подполковник Голов сообразуясь с этими известиями генерал-майор Головачев приостановил высылку казачьяго отряда из форта Перовский на Яны- Дарью, как ему было предписано, а рапортом 28 марта донес, что слухи о появлении Садыка на оз. Акча-Тенгиз лишены серьезного основания, и что он возвратился в Ташкент потому что по полученным им сведениям от киргиз, подполковник Голов вернулся с отрядом в Каза-линск, и в Задарьиноской степи все спокойно. За тем, по получении рапорта начальника Казалинского уезда от 3 марта генерал-майор Головачев 29 марта донес, что подполковник Голов выступивший с отрядом из форта № 1 за р. Сыр-Дарью 25 февраля, по прибытии на уроч. Джаланбай на Куван-Дарье узнал через посланного им лазутчика, что Садык с шайкой ушел с озера Акча-Тенгиз на Даукару; следование на Яны-Дарью бесполезным, подполковник Голов остановился на Куван-Дарье, для прикрытия последних аулов, перекочевывавших с Яны- Дарьи к р. Сыру. Во время стоянки на Джаланбае, прибыл в отряд волостной правитель Зангарской волости Казалинского уезда и объявил, что Садык до выступления отряда из Казалинска, забрал его волости до 500 кибиток киргизов с семействами и скотом и более 500 кибиток из других волостей. Эти аулы и скот были направлены будто бы Садыком на Даукару, а сам он оставался на Яны-Дарье. Набег Садыка будто бы сделан был с разрешения Хивинского хана которого Диван беги, один из главнейших его советников, пользующийся особым доверием, старался отклонить от враждебных против нас действий, внушая хану что это может иметь вредное влияние на будущность Хивы, но хан говорят его не послушал.

Узнавши, что Садык отошел к Даукаре, и дождавшись когда последние аулы с Яны-Дарьи подошли к нашему отряду, подполковник Голов вернулся в Казалинск, куда прибыл 3 марта.

Ныне рапортом от 31 марта командующий войсками Сыр-Дарьинской области донес, что 21 марта к войнскому начальнику форта №2 явился ямщик с первой станции от форта №2 к форту Перовский, на левом берегу Сыра и объявил, что накануне вечером на ямщиков этой станций, пасших 30 лошадей, напали 6 человек, вооруженных пиками, саблями и ружьями; при этом нападений один киргиз-ямщик был ранен. 20-же марта вечером ямщик со станций форта №2 объявил, что при возвращении его в форт с тройкой лошадей, не доезжая 5 верста от форта на него напали 3 человек, называвшие себе людьми Садыка, схватили его и связали, а лошадей угнали.

Воинский начальник форта №2 послал немедленно 50 казаков 5 Оренбургской сотни под командою есаула Сысоева, за р. Сыр для разыскания хищников. Начальник штаба войск Сыр-Дарьинской области, находившийся проездом в форте №2, командировал 13 Оренбургскую сотню на Куван-Дарью, с приказанием разыскать хищников, а 2 полусотню 5-й сотни, для занятия пикетов на станциях между фортом №2 и Перовский, сотни выступили вечером 21 марта. Тогда же о месте нахождения шайки Садыка генерал-майором Головачевым получены вновь сведения от младшего помощника начальника Перовского уезда хорунжого Нияз-Мухамедова, посланного генерал-майором Головачевым, в бытность его в Перовске в отряд подполковника Голова. Хорунжий Нияз объявил, что он следовал к отряду по течению Яны-Дарьи, дойдя до могилы Вистам узнал что отряд наш уже вернулся в Казалинск.

Возвращаясь в форт Перовский Нияз-Мухаммедов встретился с киргизами Чумекевского рода, Казалинского уезда, ехавшими из Хивы, которые расказали что Садык с шайкой из 100 человек имел намерение, соединившись на колодцах Кагазбай с другой шайкой Ирджана числом до 200 человек, напасть на киргиз Тубатова отделения Чумекевского рода, кочующих не вдалеке от Хивы, чтобы угнать до 1000 кибиток, или же в случае не удачи, взять с них зякет в пользу Хивинского хана. Двигаясь к колодцам Кагазбай, Садык выслал разъезд из нескольких всадников; разъезд этот увидел на пути к колодцам большой табун лошадей, принял его за русский отряд и донес Садыку, который вследствии этого отошел к Букантау, угнав при этом до 70 кибиток наших киргиз. Ирджан, узнав об этом распустил свою шайку, и только с 20 человеками присоединился к Садыку; оба они в настоящее время находятся в Букантау; для сбора с киргиз зякета в пользу Хивинского хана.

По донесению и.д. Коменданта форта №1 из 1000 кибиток, угнаных Садыком за границу, 900 вследствие быстрого отступления Садыка, узнавшего о движения нашего отряда, возвратились и кочуют на Куван-Дарье; об остальных 100 кибитках сведений нет но для разыскания их сделаны распоряжения; о происшествиях на станциях вблизи форта №2 производится следствие.

Донося о сем Вашему Высокопровосходительству имею честь присовокупить, что в виду положительного известия об уходе Садыка с своею шайкою в Букантавские горы, надобно полагать, что последние беспорядки на станциях почтового тракта, между фортами №2 и Перовский произведены хищниками из наших же киргизов, которые пользуясь тревогою, хотели поживиться лошадьми и что высланные за Дарью казачьи команды, положат конец беспорядкам на почтовом тракте.

Подпись: ген.-адъют. Фон-КАУФМАН 1-й.

ЦГА РУ. Ф. 715. Оп.1. Д.41. Л. 179-182.

№84

Журнал военных и политических событий на границе Туркестанского округа, с Хивою и Китаем. 16-го апреля 1870 г. № 2350. Ташкент.

I. На границе с Хивою:

В конце февраля начальником Казалинского уезда было получено донесение волостного управителя киргиз, зимовавших близ Яны-Дарьи о том, на озеро Акча-Тенгуз прибыло несколько десятков человек из шайки Садыка, объявившие, что они составляют передовой отряд его, и что главное скопище следует за ними.

Слух движений Садыка произвел тревогу между нашими Яни-Дарьинкими киргизами, которые поспешили сняться с зимовке и двинулись к Сыру, прося начальника Казалинского уезда защитить их от угрожающей им опасности.

Для оказания возможной помощи нашим киргизам, и для разъяснения слухов о Садыке, подполковник Голов (начальник Казалинского уезда) выступил немедленно из форта № 1, по направлению к озеру Акча-Тенгиз, с отрядом из 180 человек 8 туркестанского линейного баталиона и 25 казаков, при одном орудий.

В конце февраля начальником Перовского уезда были также получены тревожныя известия о наступлении Садыка у Яны-Дарье.

По получении сведений обо всех этих слухах Командующий войсками Сыр-Дарьинской области, генерал-майор Головачев, 8 марта выехал из Ташкента на правый фланг области с тем, что бы, по прибытии в форт Перовский, сделать соответственные с обстоятельствами распоряжения.

Прибыв в форт Перовский и получив отовсюду сведения о том, что слухи о появлений Садыка на озера Акча-Тенгизе, лишены серьезного основания, что в Задариньинской степи все спокойно, и это отряд подполковника Голова вернулся в Казалинск. Генерал-майор Головачев не счел нужным делать никаких передвижений войск, и потому 23 марта прибыл обратно в Ташкент.

Подполковник Голов, выступив с своим отрядом из форта № 1 за Сыр-Дарью, и пройдя на уроч. Джаман-бай (на Куван-Дарье), узнав через посланного им лазутчика, что Садык с шайкою ушел с озера Акча-Тенгиз на Даукару. Считая следование на Яны-Дарью безполезным, подполковник Голов остановился на Куван-Дарье, для прикрытия последних аулов, перекочевавших с Яны-Дарьи к р. Сыру. Во время стоянки на Джаман-бай, "sanitized_by_modx& #39прибыл в отряд подполковника Голова волостной правитель Заигарской волости казалинского уезда и объявил, что Садык до выступления отряда из Казалинска забрал из его волости до 500 кибиток киргизов с семействами и скотом и более 500 кибиток из других волостей. Эти аулы и скот были направлены будто бы Садыком на Даукару, а сам он оставался на Яны-Дарье. Затем, получив подтверждение об удалении Садыка на Даукару, подполковник Голов вернулся в Казалинск ( 3 марта).

По донесению И.Д. коменданта форта № 1 из 1000 кибиток, угнанных Садыком с Яны-Дарьи, 900 вследствие быстрого отступления Садыка, узнавшего о движении нашего отряда, возвратились и кочуют на Куван-Дарье; об остальных 100 кибитках сведений нет; но для разыскания их сделаны распоряжения. 21 марта к воинскому начальнику форта № 2 явился ямщик с первой станции от форта №№ 2 к форту Перовский, и объявил, что накануне вечером, на ямщиков этой станции, пасших 30 лошадей, напали 6 человек, вооруженных пиками, саблями и ружьями; при этом нападений один киргиз ямщик был ранен.

20 марта перед вечером на обратного ямщика киргиза, возвращавшегася с тройкой в форт № 2, не доезжая 5 верст до форта, напали три человека, называвшие себя людьми Садыка, схватили его и связали, а лошадей угнали.

Воинский начальник форта № 2 послал немедленно 50 казаков Оренбургской сотни под командою есаула Сысоева, для разогнания хищников. Начальник штаба во войск Сыр-Дарьинской области, находившийся проездом в форте №2, командировал 13 Оренбургскую сотню на Куван-Дарью с целью разыскать воров, и 2 полусотню 5 сотни, на пикеты по станциям между фортами № 2 и Перовский. Казаки, выступили вечером 21 марта. О проишествиях на станциях производится следствие.

II. На границе с Китаем:

По донесению генерал-майор Колпаковского от 2 марта, положение дел на границе с Китаем было следующее:

14 января, к колонам, стоящим на Кок-тума, в близи уроч. Вахты, прибыл новый начальник, вместо умершего Амбаня Кокебу, бывший его помощник Ток-хан-ча. Чиновник этот заявил начальнику Южно Тарбагатайского 2 отряда, что весной к Солонам приедет Улясутайский Дзян-дзюй для выбора места для окончательного положения Солонов. Место это китайцы намеревались, занять в близи позиции Южно-Тарбагатайского отряда, не надеясь на безопасность Солонов вне защиты русских войск.

Вслед за приходом Кызаев на уроч. Тахты, другие отделения этого же племени вступили в пределы Копальского уезда, также с просьбою о подданстве. Кроме причины, изложенной в предыдущем журнале военных и политических событий, генерал-майор Колпаковский приводит и другую причину внезапного и всеобщего со стороны Кызаев прибытия в нашим пределы. Такою причиною он выставляет притеснения и грабежи, которые терпили Кызаев. со стороны таранчей. Кызаев, прибывши в Копальской уезд, были на пути расчебарены таранчинами, вследствие чего должны были побросать все тяжелые вещи, но они успели, однако сохранить вес свой скот. Начальник Копальского уезда, снисходя к просьбам выходцев, оставил их на зиму в верховьях Баскана и Саркана. Как эти Кызаи, так и прибывшие в Сергиопольский уезд, понимая, что с весною оставит их кочевать в наших пределах без стеснения наших киргиз, будет невозможным, просят о дозволении кочевать им в долине р. Боротолы и в горах Барлык за бывшею китайскою границею.

По слухам байджигитовский султан Кобелек, пользуясь бедственным положением Кызаев, отбарантовал у них 3 т. баранов; слух этот проверяется, и в случае подтверждения его, бараны будут возвращены Кызаям.

28 января в районе Борохудзирского отряда один таранча с тремя киргизами, ведения Басча угнал барантою у наших киргизов 40 верблюдов, из которых при погоне 25 штук были брошены по усталости.

28 же января в Верном было получено ответное письмо от таранчинского султана, на предложение о выдаче бежавших в июле месяце с Алимбеком (который по полученным свдениям сам был убит при погоне) из Иссык-Кульского уезда на наших киргизов и о допущении наших купцов в Кульджу. Из письма видно, что Кульджинский султан имеет целью добиться расчета между нашими киргизами с одной стороны и его таранчинскими подданными с другой по обоюдным грабежами и барантам.

6 февраля был послан султану ответ в котором генерал- майор Колпаковский настаивал на выдаче беглецов и обязательства, относительно допущения в Кульджу наших торговцев.

В января в Верном получено достоверное известие о большом посольстве из Кашгара в Кульджу. Посольство прибыло в декабре прошлого года, и прожив 15 дней, возвратилось в Кашгар.

Были слухи даже о приходе в Кульджу Кашгарских караванов, из которых один будто бы прошел на 500 лошадях.

По слухам в конце декабря прошлого года калмыки рода торгоют, в числе будто бы до 40 т. кибиток, прислали к таранчам посольство из ста или более знатных людей с подарками Кульджинскому султану и с просьбою о его покровительстве. Депутаты жаловались на притеснения со стороны окружающих их мусульманских племен и выражали надежду найти защиту среди таранчей. Таранчи по слухам подозревая со стороны депутатов обман не доверяют им.

Подпись: Ген.-м. ДАНДЕВИЛЬ.

ЦГА РУ. Ф. 715. Oп. 1. Д. 41. Л. 250-254.

№85

Секретно

Начальника Тургайского Уезда. Военному Губернатору Тургайской Области; 14 июня 1871 года г2173. Тургай

РАПОРТ

Имею честь представить при сем к Вашему Превосходительству для сведения копию с постановления Уездного Управления от 13-го сего июля о появлении в Тургайском уезде киргиза Перовского уезда, Кошкарбая Саржанова занимающегеся с своей шайкой грабежами и намеревающегося удалиться в Хиву. Считаю обязанностью доложить, что для получения более положительных сведений о Кошкарбае я сего числа посылаю состоящего при мне словесного переводчика бия Байту Айдосова, который более 6 лет известен мне в честности и преданности Правительству и толковости, а потому и надеюсь, что Айдосов, соеденившись с опытным старшиною Баймуратовым доставлять мне верные сведения, по которым, если окажется, что Кошкарбай будет находиться, во вверенном мне уезде, то я немедленно выступлю из укрепления с отрядом и употреблю все зависящее от меня меры, захватить этого разбойника, грабившего киргизов и Русских во время существования мятежного Султана Кенисары Касымова, к сыну которого Садыку, Кошкарбай намерен перейти и в настоящее время.

О последующих сведениях, предпологаемых получиться чрез бия Айдосова, а также о зделанном - движения вооруженного отряда, если потребуют к тому обстоятельства, мною будет донесено Вашему Превосходительству, чрез эстафету, направленную из укрепления прямо на г.Орск.

Полковник (подпись)

Секретарь (подпись).

ЦГА РК. Ф. 25. Oп. 1. Д. 1919. Л. 1 с об.

№86

Копия

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

1871 года 13-го июля Тургайским Уездным Управлением получено секретное отношение а) Начальника Перовского Уезда, от 1-го сего июля за № 1817, о том, что киргиз Перовского Уезда Кошкарбай Саржанов из рода Кенисары, с товарищами киргизами тоже Кенесаринцами Исой, Ирназаром и Абишем Саржановичем с тюленгутами всего до 20 кибиток, в том числе киргизы: Чуленбай и Буланбай Малакаевы; братья: Аитбай и Мунтай и киргиз Акдомбал, занимаясь воровством в Перовском уезде и соседних Генерал-Губернаторствах, задумал бежать в Хиву, к родичу своему Садыку Кенисарину. Боясь идти прямо на Сыр, Кошкарбай направился на летовки в Тургайский уезд где думает соединиться с единомышленником своим киргизом Сары-суйского имения Иргизского уезда, Султаном по имени Чепень, перебраться в Казалинский уезд, а оттуда в Хиву, почему просить схватить Кошкарбая с товарищами, так как киргиз этот известный грабитель и шайка его не может быть оставлена без внимания. Вследствие этого извещения, между секретными разведываниями выискался киргиз Сары-копинской волости, №4-го аула Барченбай Алчинбаев, заявивщий в отобранном от него 13 числа в Уездном Управлении- показании, что Кошкарбая Саржанова с 4-мя товарищами, действительно видел, назад тому 18 дней у киргиза Сары-суйского уезда, по имени Дютбая, а по отцу не известного, кочующего в настоящее время, в Каратургайской волости Тургайского уезда, на уроч. Карын-Салды-Тургай, к которому Кошкарбай приезжал под предлогом, будто-бы едет к Начальнику Сары-суйского уезда, для получения какой-то награды. Он и его спутники вооружены тремя ружьями, шашкой и кинжалом. Кроме этого дальнейшия действия и намерения Кошкарбая остались Алчинбаевым не выяснены, так-как этот последний был в ауле Дютбая проездом и заехал туда только из любопытства посмотреть на Кошкарбая, слывущего между ордынцами большим батырем. Найдя сим путем на следе выше упомянутой личности Уездное Управление постановило: 1) немедленно послать к Старшине №1-го аула Каратургайской волости, Баймурату Туркебаеву (известному преданностью Правительству и толковостью) секретное предписание захватить Кошкарбая с товарищами, если это будет в силах Баймурата, а иначе не давая этому гласности, чрез нарочного киргиза дали бы знать в Укрепление о численности его шайки, вооружении и месте пребывания. Но чтобы действия эти удержать в самом строгом секрете, то с предписанием этим командировать словесного Переводчика Уездного Управления бия Байту Айдосова которому поручить, в случае не имения у Баймурата благонадежных грамотных киргизов, передать содержание предписания словесно, и независимо этого так же разведать о Кошкарбае с тем, что по получении от Айдосова сведений, если киргиз этот находится в пределах Тургайского уезда и если захватить самим киргизам будет не возможно, немедленно высылается на поиски отряд, под начальством Уездного Начальника. 2) О содержании отношения Начальника Перовского Уезда за №1817 и о появлении Кошкарбая сообщить Начальникам:

Сары-суйского, Иргизского и Николаевского Уездов, а копию с настоящего постановления представить к Военному Губернатору Тургайской Области при особом донесении.

Подлинное подписали: Начальник Тургайского Уезда, полковник Яковлев, Старший Помощник поручик Албанов и и.д. письмоводителя Царев.

Верно: И. д. Письмоводителя ЦАРЕВ

ЦГА РК. Ф. 25. Оп.1. Д. 1919. Л. 2 - 3.

№87

Секретно

Начальника Тургайского Уезда. Военному Губернатору Тургайской Области; 28-го июля 1871 года №2373. Торгай.

РАПОРТ

В дополнении рапорта моего от 14-го сего июля за №2143, имею честь донести Вашему Превосходительству, что старшина №1 аула Каратургайской волости Баймурат Туркебаев от 16 числа за №23 донес, что киргиз Перовского уезда Кошкарбай Саржанов действительно был в Каратургайской волости, но где находится в настоящее время не известно, а потому он Туркебаев и сын Волостного Управителя Байбусын Джангучин отправились в Сары-суйский уезд для захвата Кошкарбая, а если этого сделать почему-либо не представится возможными, то по крайней мере разузнать место нахождения этого киргиза грабителя, его намерения и численность шайки, очень своевременно так же будет донесено Вашему Превосходительству.

С объяснением всех подробностей доставленных Аульным Начальником Каратургайской волости.

Подпись: и. д. Письмоводителя (подпись).

ЦГА РК. Ф. 25. Oп. 1. Д. 1919. Л. 7 с об.

№88

Военному Губернатору Тургайской Области; 24 -го августа 1871 года. № 2772.

РАПОРТ

В дополнении рапорта от 28 июля за № 2373, имею честь донести Вашему Превосходительству, что командированные мною для разузнания о месте жительства Султана Кочкарбая Сарыжанова с сообщниками, старшина Баймурат Туркебаев донес мне, что Сарыжанов в настоящее время находится на р. Сарысу в Сарысуйском Уезде; по собранным им сведениям к нему присоединились еще бежавшие из Сибири преступники Кужуковы, в числе четырех человек и что по нахорждению Кочкарбая в пределах другого уезда, он Туркебаев вернулся назад.

Одновременно с сим получено от Сарысуйского Уездного Начальника, от 31-го июля за №3524, что по полученным им свдениям Сарыжанов находится в Чимкентском Уезде, но что независимо этого он сделал распоряжение о розыске Сарыжанова по вверенному ему Уезду.

О таковых сведениях мною вместе с ним сообщено для дальнейшего распоряжения Г.Перовскому Уездному Начальнику.

Подпись, и. д. Письмоводителя (подпись).

ЦГА РК. Ф. 25. Оп.1. Д. 1919. Л. 12 с об.

№89

Военный Губернатор Акмолинской области. Господину Военному Губернатору Тургайской Области; 12 октября 1871 года. №51. г. Омск.

На отношении Вашего Превосходительства от 16-го Августа за № 3872 имею честь уведомить, что Султан Кошкарбай Сарджанов намеревавшийся пройтти в Хиву к мятежному Султану Сыздыку Кенисарину. В Сарысуйском Уезде вверенной мне области пойман и заключен в тюрьму и с ним пойманы из числа сообщников его киргизы Анкашкар Мурзасов. Чиринбай и Булинбай Малапаевы и Альмагамбет Иманкулов, а прочие успели скрыться, о преследовании которых Уездным Начальником сделаны должные распоряжения.

Генерал-Майор (подпись).

Советник управляющим отделением (подпись).

ЦГА РК. Ф. 25. Oп. 1. Д. 1919. Л. 15.

№90

Доклад Областного Обер Аудитора. 1 апреля 1872 г. г.

Ташкент.

По рассмотрении следственного дела о побеге из Перовского военного Полугоспиталя бежавшего из Сибири киргиза Джапара Кенесарина оказалось:

Припредписании Перовского уездного начальника от 9 июля 1869 г. за № 797 в Перовский полугоспитал был препровожден киргиз Джапар Кенесарин для испытания его усмственных способностей. В предписаний этом между прочим было сказано учредить за Кенесариным строгий секретный надзор, нелишая его свободы и посещения родственников (предписание это подписано не полковником Панкратьевым, а Старшим его помощником Поручиком Лейманом) а когда главный врач полугоспиталя (Фирхов) недопускал ежедневного посещения родственников и даже хотел Кенесарина перевести в арестантский корпус, то Уездный Начальник в записк адресованной в Контору госпиталя, подтвердил распоряжения изложенные в предписании № 796 относительно посещения родственников Кенесарина и свободы его.

11-го июля того же года Кенесарин был взят из полугоспиталя и частно пользовался в кибитке в дальнем расстоянии от больничных палат, от 25 июля за № 847 снова препровожден в полугоспиталь.

Основываясь на предписании уездного начальника № 797 и имел в виду 1400 ст. II кн. I част. Св. Воен. Пост. Кенесарину не воспрещалось свидание с родственниками, и он даже увольнялся для того из полугоспиталя под просмотром госпитального служителя.

Что касается строгого секретного надзора за Кенесариным, то главный врач полугоспиталя, не имея к тому средств, приказал только наблюдать за секретно арестованным Кенесариным палатному служителю, дежурному Фельдшеру и дежурному погоспиталю унтер офицеру; но все они, отвлекаемы служебными обязанностями, не могли без отлучно находится при Кенесариным.

5 августа после утреней визитации Перовский уездным начальник, посетив полугоспитал и знав, что Кенесарин уволен на прогулку пригласил его (Кенесарина) к себе на чай. При этом полковника Панкратьева сопровождали врач Барсов и смотритель Карпов (которые при производстве следствия не опрошены). Вследствие сказанного приглашения главный врач полугоспиталя неявку в назначеный срок Кенесарина отнес к пребыванию его у полковника Панкратьева, а когда через посланного туда служитель Чекая узнал, что Кенесарина там нет и не был тот час же словестно доложил о случившемся полковнику Панкратьеву, и на другой день донес ему рапортом за № 243 5-го же августа младший помощник уездного начальника Хорунжий Нияз Мухамедов пословестному приказанию полковника Панкратьева приступил к разысканию Кенесарина. Кроме того полковника Панкратьев тот же час послал на розыски Джигитов Зауряд Сотника Курмана Тайцина и аульного старшину царской волости Масак Куватова.

О побеге Кенесарина уездный начальник, считая, оный маловажным проступком донес Вашему превосходительству только 29 октября за № 1165.

Без успешный розыске Кенесарина уездный начальник приписывает недобросовестным управителю Мишаулинской волости Биктасу Кинглыбаеву, на том оснований, что будто бы Кинглыбаев, получив предписание о поимке и доставлении в Форт Перовский Кенесарина, не делал по этому предмету никаких распоряжений, а в начале ноября донес что Кенесарин находится в Чимкентском уезде. Кроме того полковник Панкратьев по поступившим на Кинглыбаева жалобам заключает, что же (Кинглыбаев) человек не добросовестный. Наконец подошедшим до Полковника Панкратьева слухам, как отзыватся сам Панкратьев, Кенесарин после бегства из полугоспиталя, долго время укрывался в Машаулинский волости, где проживают мать, жена и братья его (Кенесарина).

Из показания же Биктама Кинглыбаева видно, что пополучении предписания от полковника Панкратьева он (Кенглыбаев), собрав до 60 джигитов, отправился разыскивать Кенесарина, в тоже время сообщив о том всем аульным старшинам. После же продолжительных, но безполезных розысков он (Кинглыбаев) согласно приказания уездного начальника представил в Форт Перовский весь аул Джапара. В это время Нияз Мухамедов советовал ему (Кинглыбаеву) и Иш Мухамеду донести, что будто бы Кенесарин находится в Чимкентском уезде у Культаса, о чем и был составлен рапорт к которому из боязни Нияза Канглыбаев и Иш Мухамед приложили печати о когда рапорт этот затерялся, то Нияз принуждал Канглыбаев и Иш Мухамеда выдать ему дубликат оного, от чего последние отказались боясь ответствености по закону. Последние подверждается показаниями бия Конуса и Ахмеда Кенесарина.

Нияз Мухамедов не смотря на троекратный его вызов начальником уезда, к следователю для допроса неявился.

Свидетельские показания об обстоятельствах сопровождавших побег Кенесарина из Перовского полугоспиталя и пребывание его в оном Черезвычайно сбивчивы и разноречевы. Из всех их можно вывести только то что вовремя пребывания Кенесарина в полугоспитале его посещали тесть его Султан Вабагали и сын последнего ученик киргизской школы Джагангир кроме того, при нем почти постоянно находился служитель его киргиз Кубей Улчинбаев. Из полугоспиталя Кенесарин нередко увольнялся главным врачем для свидания с матерью, жившего на конце городского базара, причем его (Кенесарина) всегда сопровождал Палатный служител рядовой Насыров.

5 августа 1869 г. Кенесарин был уволен к матери с рядовым Сабитовым и отсюда ходил в аул Султана Бабагалия; и затем отправившись к Форту и не доезжая до оного версты 4, связал рядового Сабитова, оставил его с Улчинбаевым а сам уехал неизвестно куда. Перед закатом солнца Улчинбаев встретился с Исенбаем и рассказал ему о случившемся , а последний, придя тот час же в Форт заявил о том Хорунжему Ниязу Мухамедову и по приказанию его (Нияза) отправился с Турганбаем на то место, где перед сим встретился с Улчинбаевым и представил его (Улчинбаева) и рядового Сабитова к Ниязу Мухамедову.

Из приложенного к делу Медицинского свидетельства от 24 октября 1869 г. за № 331 и отзыва главного врача Перовского полугоспиталя от 9 августа того же года за № 243 видно, что за Кенесариным вовремя пребывания его в полугоспитале не замечалось никаких признаков его умственного расстройства.

Хотя причина побега Кенесарина из полугоспиталя неразъеснена делом но во всяком случае, основываясь на сказанных выше медицинском свидетельстве и отзыве главного врача, нельзя отнести ее к умственному расстройству или душевному страданию Кенесарина.

Кенесарин после добровольно явился в Чимкент и здесь был задержан Воинским Начальником, а потом отправлен в Ташкент и в настоящее время содержится под арестом на гаубтвахте.

Из показания его видно, что однажды во время пребывания его в Перовском полугоспитале в 1869 г. пришел к нему Кипчак Буребай и сказав, что его (Кенесарина) приговорили к ссылке в Сибирь, предложил ему бежать, в чем хотел оказать свое содействие. Боясь такого строгого наказания он (Кенесарин) согласился на сказанное предложение. Мать же Кенесарина и Буребай снабдили деньгами киргиза Аралбая, который взялся устроить бегство. Дней через 5 после того Аралбай пригласил Кенесарина к себе в гости. Доктор позволил ему (Кенесарину) отлучиться на 3 часа, дали для сопровождения одного служителя. Затем Аралбай поприходе к нему Кенесарина, угостил винами и водкой сопровождавших Кенесарина Ниязова Джимета Курман-Али и служителя и связав их, дал Кенесарину двух киргиз Балдабая и Муллабая, с которыми он (Кенесарин) и бежал через Туркестан и Уч-Канекскую переправу на Букан, а потом через Мин-Булак и Бесекты к Аму-Дарье. Отсюда брат его Садык отвез его в Хиву и представил хану. Здесь его (Джапара) одели в суконный халат и поместили вместе с Атамкулом; но недели через 2 Садык с разрешения. Хана увез его к себе в имение, близ которого он (Джапар) получил землю; а так как кроме этой земли и 600 тенег (120 руб) он ничего не получал и брат его Садык отказывал ему в материальных средствах, то он в феврале 1871 г. отправился в Бухару.

В Хивинском ханстве Кенесарин прожил около года, а так как он жил там уединенно, невмешиваясь ни в какие дела, то не может сообщить об этом ханстве ничего, кроме того, что Атамкулу и Садыку, как кажется ему (Кенесарину), надоело пребывание между хивинцами и они по всей вероятности явится к русским. Их удерживает там только строгое наказание, ожидающее их у русских.

В мае месяце 1871 г. Кенесарин из Бухары переехал на Мин-Булак, а отсюда на Аччи-Кудук. Когда же Ваше Превосходительство прибыли в Тамды, то Буканский бий Дост-Могамет советовал Кенесарину скрыться в кибитке его двоюродного брата Кубейсана, а когда Кенесарин не смотря на этот совет хотел явиться к Вашему Превосходительству, то окружавшие его люди не допустили сделать это, говоря, что его немедлению расстреляют. Затем через несколько дней присланные схватили Кенесарина и представили его к Вашему Превосходительству люди Дост-Могамета, объявили в ему (Джапару) цель своего приезда сказали, что они поедут обратно и доложат, что его (Кенесарина) поймать не могли, так как он бежал, за эту услугу взяли с Кенесарина 200 тиллей, 1 верблюда, 3 лошади и золотую шашку подаренную Садыком.

После всего этого он (Джапар) считая себя сиротою среди окружавших его личностей и видя вражду между некоторыми родовыми биями, решился явиться к русским. При том он (Джапар) присовокупил, что он не желал быть предводителем воров и грабителей и бежал от русских не для этой цели, я из боязни строгого наказания ожидавшего его.

Затем из отзыва Акмолинского Военного Губернатора от 8 августа 1869 г. за № 93 видно, что из какого то тюремного замка бежал сосланный лет 20 тому назад Султан Джапар Кенесарин, но ни из дела ни из переписки, заведенной по этому предмету Сыр-Дарьинским областным Правлением не видно когда именно, кем и куда был сослан Джапара Кенесарин.

По свидетельству врачей Ташкентского военного госпиталя Султану Джапару Кенесарину в настоящее время около 35 лет от роду.

Соображая таким образом время побега Джапара из Акмолы с летами его выходит что он когда бежал имел от роду около 12 лет, а так как в подобном возрасте закон ничем не преследует преступников, но не вольно является сомнение тот ли он, о котором сообщал Акмолинский Военный Губернатор.

А потому, я мнением пологал бы войти с представлением к г. Туркестанскому Генерал Губернатору с изъяснением о всех обстоятельствах дела и ходатайствовать об освобождении Джапара Кенесарина от всякого преследования.

Каковое мнение представляю на благоусмотрение Вашего Превосходительства.

Обер Аудитор (подпись)

ЦГА РУ. Ф. 17. On. 1. Д. 12953. Л. 71-77 с об.

№91

Акт

1872 года мая 12 дня, мы нижеподписавшие согласно предписания Его Превосходительству Военного Губернатора Сыр-Дарьинской области от 29 апреля за № 928 допрашвали содержащегося на главной гауптвахте Султан Джапара Кенесарина, и по спросе нашли.

В 1847 году один из потомков киргизского хана Аблая, Кенесарин (отец Джапара) со своею шайкою был заперт Кара-киргизами (с которыми вел войну) в одном из ущелий гор Алатау, при этом он был убит а шайка его истреблена. Джапар (сын) во время гибели отца своего находился при своих родственниках, в горах Каратау (что севернее Туркестана); ему был тогда лет 7ми. Он был провозглашен ханом и утвержден в этом звании Коканским ханом, который послал ему знамя. После смерти Кенесары, волнения в степи продолжались. Родственники его, со своими приверженцами, делали нападения на враждевные им рода, продолжали грабежи. Киргизы эти, во время своих набегов брали с собой и Джапара. При четвертом набеге своем он, Джапар, был схвачен русским отрядом вышедшием с Сибирской линии и отвезен в укрепи Аккала (Верное!)

Это случилось спустя шесть лет после смерти его отца, ему было тогда лет 13-ти, про это время Джапара помнит очень мало. Говорит, что содержался в этом городе лет 13. Затем был сослан, в какое-то дальнее место и оттуда в Аккала. В этом городе содержался 4 года на гауптвахте, откуда и бежал в 1868 году в Перовск к матери. Джапар говорит, что вовремя первого прибывания его в Аккале, он был болен, что ему давали какое- то лекарство, последнее ввело его в какую-то особенную неизлечимую болезнь, от которой страдает и теперь. Действительно, болезенный вид его, тупость физиономии, отсутствие понятливости, заставляют полагать, что здоровье его в ненормальном состоянии; затем, долгое пребывание под арестом в Аккале, потом в Перовске и Ташкенте и жизнь между арестантами, при не имении никакой деятельности, обратили его, Джапара в существо слабое, как в физическом, так и нравственном отношениях. По его словам ему теперь около 40 лет, но повыше сказанному расчету ему не более 32-х. Родной брат его, султан Ахмет, служит младшим помощником Чимкентского уездного начальника.

Председатель комиссий: 69-го Губернского Батальона Штабе Капитан Блинов.

Поручик БЕКЧУРИН.

ЦГА РУ. Ф. 17. Oп. 1. Д. 12953. Л. 85-86.

№92

Показание киргиза Джапара Кенесарина

Одержимый расстройством умственных способностей, я осенью 1869 года содержался в лазарете, в Перовске. В то время в Перовске жили киргизы Джаппаского рода Аралбай, давнишний мой знакомый и кипчак Буребай, родственник Нияза. Однажды Буребай пришел ко мне и сказал, что решение мое вышло — меня сошлют в Сибирь и предложил бежать, мать моя (живая тогда в Перовске, теперь умершая) снабдили для этой цели Аралбая деньгами и что последний взялся устроить мне бегство, боясь такого строгого наказания, ожидавшего меня, я согласился на предложение. Буребай об этих планах своих проговорился Ниязу, последний, довел это до сведения уездного начальника. Буребай хотя и сказал, что говорил это в шутку, - был наказан, кажется арестом на несколько дней. Дней через пять, Аралбай пригласил меня к себе в гости, на что получил дозволение от Нияза и докторов. Последние позволили мне отлучиться на три часа и дали для сопровождения меня одного служителя — татарина. Меня сопровождали так же киргиз Балтабай, пришедший за мною от Аралбая и джигит Нияза, Курман-Али, приставлений ко мне давно следить за мной. По пути к Аралбаю я зашел к матери получить деньги на дорогу и благословение ее. У Аралбая сопровождавшие меня - служитель и джигит Нияза, были угощены винами и водкой и вечером, когда они довольно напились, Аралбай связал их, одел меня в другое платье, дал коня и двух киргизов Балтабая и Мулла-бая, с которыми я и бежал через Туркестан и Уч-Каюкскую переправу на Букан. Недалеко от Букана я виделся с Дост- Мухаметом, бием Буканских киргизов; он принял меня ласково, подарил мне лошадь, верблюда и двухствольное ружье и просил брата своего Кубейсина, сопровождать меня до Хивы. Пробыв у Доста дней пять я отправился через Мин-булак и Бисекты к Аму-Дарье, на левом берегу который, недалеко от Шурахана, жил в своем имнении брат мой Сыдык.

Он повез меня в Хиву и представил Хану, последний надел на меня суконный халат и приказал женить меня за его счет. Это было в Марте 1870 года, меня поместили вместе с Атамкулом, но через неделю, с разрешения Хана, Сыдык увез меня к себе. Близ его имения отвели мне землю. Кроме этой земли и 600 тенге, выданным мне Ханом я ничего не получил; содержания не получал. Брат мой получая часто подарки, отказывал мне в материальной помощи, говоря, что я не умею распоряжаться деньгами и расходую зря. Вероятно, он боялся, что бы я имея деньги не приобрел приверженцев и влияния, не занял бы его места назначения. Сыдык и я, хотя были от одного отца, но родились от разных матерей. У киргиз это обстоятельство бывает весьма часто поводом к вражде братьев, которая вселяется им еще в молодости — враждою и ревностью их матерей, при этом я был летами старше Сыдыка. При таких обстоятельствах не ожидая впереди ничего хорошего я решился оставить Ханство и отправился в Бухару. Приехав в этот город в феврале 1870 года. В Хивинском ханстве я пробыл около года. Особенных сведений об этом ханстве сообщить не могу, потому что жил уединенно, не вмешиваясь ни в какие дела; только Атамкул с которым я виделся жалуется на свою судьбу, кается в бегстве и ругает Хивинских сановников, за что был наказываем. В последнее время моего пребывания в Хиве, он решился было послать письмо к Русскому Начальсту, в котором писал, что желает явиться с повинною и предлагал привезти с собою головы Хана Сыдыка и Назара; письмо это было перехвачено и Атамкул хотели разстрелять, привязав его к пушке, но просьбы жителей и сановников избавили его от такого наказания и он поплатился только строгим арестом. По всей вероятности он явится к Русским, как и Сыдык, которому кажется тоже надоело пребывание между Хивинцами. Удерживает их там только строгое наказание, ожидающее их у Русских. Сановники и вообще служащие и торговцы весьма не довольны положением дел в Ханстве- отсутствием спокойствия от волнения Трукменов и застоем в торговле внешней и желают прихода Русских; только духовенство относится враждебно к последним.

По прибытии в Бухару я был арестован там и содержался в одном доме 5ть месяцев. Видя, что я человек безвредный и больной — меня освободили. За тем дней двадцать жил у своего родственника Кучек-тюри (старшего брата Кенесарина)(*) . От него я уехал в Августе 1871 года на Минь-булак, выписал туда свое семейство, оставленное мною в Хивинском Ханстве. За тем переселился на Аччи- Кудук (между колодцами Минь-Кудук и Тузь-Кудук). Когда Господин Военный Губернатор прибыл в Тамбы, на Аччи- Кудук прискакал джигит Дост Магомета звать Коса (брата Доста) в Тамды, явиться к Губернатору. Кос ответил присланному, что он боится явиться к Губернатору, потому что брата его Доста, ожидает ссылка в Сибирь и поспешил уехать из Аччи-Кудука. Мне же Дост Магомед советовал скрыться в кибитке родственника (двоюродного брата) его Кубейсина (сопровождавший меня в Хиву) который жил тут же. Я хотел во время проезда Губернатора явиться к Его Превосходительству с повинною, но люди окружавшие меня не допустили сделать это говоря, что меня немедленно разстреляют. За тем, через несколько дней приезжали из Бакали люди Доста, которым приказано было Губернатором поймать меня и доставить к нему. Люди эти объявили мне своего приказа и сказали, что они пойдут обратно и доложат что я убежал, что меня не могли поймать. За эту услугу свою Дост взял с меня 200 тиллей(**), 1 верблюда (нара) 3 лошади и золотую шашку, подаренную мне Сыдыком. При этом он сказал мне, что Губернатор объявил амнистию всем бежавшим, в том числе и мне(***). Считая себя сиротою среди этих личностей и видя вражду между некоторыми ррдовыми биями (Дост и Седен) (недавно Дост набранными им 200 джигитами опять забарантовал у Седена много скота. Причина вражды их то что Седен не желает выдать свою дочь за Доста, который просит ее руки)(****) я решился явиться к Русским и видеть лучше наказание от них, чем искать милости у Мусульман. При этом, я не желаю быть предводителем какой либо шайки воров и грабителей и бежал от русских не для этой цели, а из боязни строгого наказания, ожидавшего меня и бежал безсознательно, при содействии других лиц, которые желали моего бегства. Я весьма сожалею, что упустил хороший случай явиться с повинною к Губернатору, во время приезда Его Превосходительства через Буканские горы, но как видно из вышеизложенного, - я не в состоянии был сделать это, так как окружавшие меня лица — родственники Доста не допустили. Может быть сам Дост боялся выдать меня, так как он устроил мое бегство с Букана в Хиву, обласкал меня и за тем укрывал у своего родственника Кубейсина. Обласканный Начальством он понятно не желал, компроментировать себя. В настоящее время явившись с повинною и чистосердечно раскаиваясь во всех своих поступках, предстваляю себя каре и милостям Губернаторов.

Показания собирал поручик Бекчурин (подпсиь).

Примеч. (*) Кучек-тюре, родной брат Кенисары Касымова, приходится дядей Джапару; ему лет 90. В Бухару прибыл вместе с Сыдыком; во-время бунта последнего против Эмира в 1868 году, Кучек-Тюре держал сторону Эмира. В настоящее время он живет в Гимдуане; получает от Эмира 40 батм. Пшеницы и 60 тенге в год. Имеет сыновей - Кутеча, Абул-Хаира, Арстанбека и Качкнбая. Первый живет на р.Чу и числится в Чимкентском Уезде; последний находится при отце, а остальные — в Бухаре и не имеют значения.„

Прим. (**) Деньги 20 тиллей даны Джапару Кучеком; затем некоторые бии (Пиралий, Кара-бай, Тамтыш и друг.) по прибытии его на Буханские горы, помогли ему также деньгами и скотом. От них он получил до 50 тил. Денег, 3 верблюда и лошадь (от Седена в Гимдуане.

Прим. (***). Поэтому поводу Джапар показал: "Дост сказал мне, что при ходатайстве "перед Губернатором обо мне он имел некоторые расходы, что он угощал окружавших Губернатора лиц, которые вместе с ним и сходатайствовали мне прощение".)

Другое показание того же Кенисарина относительно 200 тиллей совершенно противно первому. Джапар сказал: "Деньги эти я отдал Досту сам, говоря, что возьми их и помолись за Белого Царя, когда Дост сказал мне, что по его ходатайству Губернатор простил меня".

Прим. (****) Баранта эта была произведена по отъезду Г. Военного Губернатора с Букана спустя 20 дней.

Подпись: БЕКЧУРИН.

ЦГА РУ. Ф.17. Оп.1. Д. 12953. Л. 87-90 с об.

№93

Казалинский уездный начальник

1873 года марта 24 дня киргиз Зангарской волости № 8 аула Досчан Дандубаев, возвратившимся из Хивы с в аул на Иркинбай вчерашняго числа объявил, что назад тому 9 дней, живя в крепости гурлен для покупки хлеба, он узнал от окрестных жителей, что Хивинские муллы-Ишаны пред могилою Святого Палван-Аты не уступят неприятелю и сражаться до последней капли, свой войска против русских тремя колоннами из коих одна в 6 тыс 7 человек, пол начальством Якуп бая направлена к устью Аму-Дарьи в крепост Ак-Кала; другая в 4 тыс. под начальством Диван- Беги Матмурата — на Даукару; кроме того Дандубаев на возвратном пути на Даукаре видел войска Матмурата, которые на горе Бурче (на Даукаре) начали строить новое укрепление; затем ему говорили, что они намерены возобновить укрепление Клыч; третья — же колонна 7 тыс. под начальством другого Диван-Беги Матнияза направлена к урочищу Мын-Булак, в последней колонне находится и Садцык.

Войска состоят преимущественно из Хивинцев, Туркмен и Каракалпаков, но киргиз — охотников весьма мало. К этому Дандубаев присовокупил, что лазутчики от хана исправно доставляют сведения о движении войск со стороны Туркестанского военного округа и что трое из лазутчиков, возвращаясь три дня тому назад с куван-Дарьи, угнали у киргиза Зангарской волости 4-го аула Шаки Утенова 7 лошадей, из коих одна была брошена на урочище Джаловле, при встрече Дандубаева с тремя товарищами.

К показанию киргиз Дандубаев приложил тамгу.

Показание отобрат переводчик КУНАНОВ.

ЦГА РК. Ф. 267. Oп. 1. Д. 67. Л. 2 с об.

№94

Командующий войск против Хивы. Военному Министру;

21 марта 1873 г. № 76.

Имею честь донести Вашему Высокопр-ству о благополучном преследовании войск Джизакской колонны от сборного пункта на р. Клы к кишлаку Темир-Кабук к которому отряд сделал последний переход по предгорьям Кара-Тау и откуда собственно начинается движение в степь Кызыл-Кум. Несмотря на значительную стужу и холода необыкновенные в здешних местах в теперешнюю пору года войска идут бодро, весело. Больных в колонне за все время движения от Ташкента, Ходжента и Ура-Тюбе на сборный пункт на р. Клы и от туда до Темир-Кабука, на все число людей в отряде до 3500 человек, с 1 марта к 19 числу состоит 28 человек. Из этого числа 6 отправлены с лагеря на р.Клы во временный лазарет укр. Ключевого, остальные 22 человека следуют при отряде. Таких утешительных результатов начала движения Джизаской колонны я не могу доложить Вашему Высокопр-ству относительно вьючного обоза. В рапорте от марта за №, я имел честь докладывать, между прочим. Вашему Высокопр-ству, что верблюда поставленные для отряда вследствие зимней бескормицы были вообще очень худы и слабы. На первых сделанных уже отрядом переходах от Ташкента чрез Клы до Темир-Кабука верблюда легко навьюченные грузом не только не поправились, а еще более ослабли, частью вследствие непогоды , частью от совершенного отсутствия подножного корма. Хотя недостаток подножного корма и восполняется тем, что верблюдов кормят саманом (рубленною соломою), кунжурою (выжимкою кунжутного масла) и даже джемукою или клевером, тем не менее верблюжьи транспорты идут неудовлетворительно не скрою перед Вашим Высокопр-ством обстоятельство это весьма меня озабочивает. На всю массу вьючных животных имеющихся при отряде, собственно процентов палых верблюдов пока незначительно, но очень много верблюдов совершенно ослабевших и пришедших в полную негодность. Несмотря на высказанное неудовлетворительное условие вашего движения отряд находится в возможности продолжать его так как во 1-х по мере следования вперед, часть верблюдов освобождается от вьюков съедаемого войсками провианта. Освобождающиеся таким образом вьючные животные возмещают убыль палых и отсталых верблюдов. Во 2-х на колодце Балта-Салдыр (первый переход от Темир Кабука) я ожидаю выставки от 200-300 бухарских верблюдов, которые мне обязательно предложены соседними Нуратинскими и Зиадинскими беками ; и в 3-х предполагается по мере возможности собрать для отряда с Кызыл-Кумских киргизов верблюдов до тысячи, когда войска достигнут Тамды или в Буканских горах. Этими подспорьями можно рассчитывать воспользоваться настолько, что отряд в состоянии будет продолжать безостановочно следование по данному ему маршруту. Я не имел честь докладывать Вашему Высокопр-ству , что еще до начала движения Джизакской колонны в Феврале месяце командирован из Ташкента через Джизак в Кызыл-Кумскую степь заведывающий киргизами в этой степи артиллерии подполковник Иванов. В конвой ему дана была №17 Оренбургская сотня и на него же была возложена как сбор распросных сведений о путях к Аму-Дарье, так равно и посылка лазутчиков и расследование всех известий и намерениях и действиях неприятеля. По донесениям от 13 сего марта подполковник Иванов находится в Тамдах и получил там от посланного им в Турахан лазутчика, что по приказанию хивинского хана, Садык собирает шайку которая предполагает направиться в наши пределы на путь следования войск Туркестанского отряда с целью завалить и испортить колодцы. Приведется ли такой план в исполнение или нет, но о всяком случае для предупреждения порчи колодцев, я счел необходимым. Тотчас же по получении упомянутого донесения выкомандировать вперед перед 1-й эшалон Джизакской колонны летучий отряд в составе 2 2/1 сотни уральских казаков при четырех ракетных станках. Командование летучим отрядом я возложил состоящего в моем распоряжении и по армейской кавалерии подполковника Главацкого, я предписал ему следовать от Темир-Кабука на легке без дневок до Тамдов; присоединить в этом пункте к своему отряду №17 Оренбергскую сотню бывшею в распоряжении подпол¬ковника Иванова и из Тамдов действовать по обстоя¬тельствам, т.е. если действительно Садык с небольшою партиею ворвется в наши пределы с целью разграбления подданных нам Кызыл-Кумских киргиз и для порчи колодцев, то чтобы летучий отряд уже в составе 2Уг сотен при четырех ракетных станках двинулись бы из Тамдов далее к Буканским горам и к Мин-Булаку и прогнав Садыка занял бы колодцы. По которым предстоит движение отряда. В случае же если партии Садыка будут слишком многочисленны я предписал подполковнику Главацкому не рисковать значительным удалением от головного эшалона Джизакской колонны и выжидать прибытия в Тамдак. Я не допускаю движения и с низовьев Сыр-Дарьи и от Джизака отважился бы вторгнутся в наши пределы, тем не менее на всякий случай движение вперед летучего отряда я нахожу полезным и в том смысле, чтобы сдержать Садыка в его слишком рискованном предприятии и заставить его быть несколько осторожнее; а между тем такого рода действия Садыка, как порча колодцев, крайне для нас невыгодны и могут представить большие затруднения.

Начальниками эшелонов для движения от сборного пункта на р. Клы, мною назначены: 1-м полковник Колокольцев , 2-м полковник Новосилинский , 3-м подполковник Торейковский и полковник Веймарн . Так как от колодца Балта-Салдыр каждый эшелон для движения по двум направлениям к Тамдам разделится на два полуэшелона, то для командования вторыми полуэшелонами я назначил от Темир-Кабука в помощь начальникам эшелонов, из состоящих при мне штаб- офицеров: в 1-й эшелоне подполковник Полторацкого, во 2-й полковника Блока, в 3-й майора Собурова и в 4-й подполковник Принца. От начальника Казалинской колонны я не имею еще донесения во вступлении из Казалинска и Перовска и о начале движения этой колонны. По предписанию же моему полковнику Голову отряд из Казалинска и Перовска должны были к настоящему 21 марта сделать уже по четыре ли по пяти переходов от названных пунктов. Я имею донесение. Что картечницы во время прибыли в Казалинск и вошли в состав Казалинской колонны. Точно также я получил официальное донесение от доктора Гримма. Что он благополучно прибыл в Казалинск с личным составом и транспортом вещей от общества Попеченья о ранениях и больных воинах и там же в Казалинске доктор Гримм сделал следующее распоряжение: по случаю болезни старшего врача 4 Турк. Срелкового батальона откомандировал помощника своего доктора Преображенского в один из эшелонов оставшийся без врача. Для эшелонов Казалинской колонны доктор Гримм отпустил по одному чемодану с кофтами, одеялами и равендучными носилками. Сверх того им переданы старшему отрядному врачу Казалинской колонны разные лекарственные припасы; для каждого эшелона наняты по две кибитки под больных.

А аральская флотилия им снабжена также всеми названными предметами. Его Императорского Высочества Великий Князь Николай Константинович прибыл благополучно в гор. Казалинск 3 марта и назначен следовать в Казалинскою колонною. Его Императорское Высочество Князь Евгений Максимильянович Романовский Герцог Лехтенбергский состоит при мне.

Подпись: Генерал-адъютант фон КАУФМАН.

ЦГА РУ. Ф.715. Оп.1. Д.55. Л. 144-147.

№95

Описание участия батальонов Туркестанского стрелковой бригады в Хивинском походе

Как известно Вашему Пр-ству в походе противу Хивы участвуют 1-ая и 2-ая роты 1-го и 2-го Туркестанских стрелковых батальонов, 2-ая и 4-ая роты 3-го Туркестанского стрелкового батальона и 4-ый Туркестанский стрелковый батальон в полном составе. Туркестанский отряд состоявший из двух колонн Джизакской и Казалинской, выступили: первая из Ташкента эшелонами от 2 до 5 марта, а вторая в составе которой находился 4-ый Туркестанский стрелковый батальон, из гор. Казалинска (форт №1) 10 марта. Место соединения колонн первоначально назначено было на ключах Мин-Булак в Буканских горах, но затем изменено и назначено на ключах Хала-Ата, по другой дороге, где и соединился весь Туркестанский отряд с 21 по 23 апреля, при чем Казалинской колонне пришлось идти окружной дороге на Тамды. Пут Джизакской колонны идет по населенной местности только три первые перехода до Чиназа на Сыр- Дарье, затем 120 верст до Джизака по голодной безводной ровной степи,-от этого города пять переходов около гор Кара-тау по ручьям, затем остальной путь около 700 верст, песчаною безлюдною степью по колодцам. В Султан-Биби перевал через горы Кульджук-тау по песчаному и каменистому грунту до Хала-Ата и все время по колодцам. Здесь приступлено было к возведению укрепления Св. Гергия, которое было готово 25 апреля. 23 апреля ночью было сделано нападение на лагерь небольшой неприятельской партий, которая была отбита и скрылась от преследования. От этого укрепления до Аму-Дарьи путь становится тяжелее по глубоким сыпучим пескам и барханам, причем расспросные сведения от киргизов, бывших у нас проводниками и ездивших по этому пути год и два назад, были разноречивы. В виду этого, а также совершенно безводного песчаного пространства от 100 до 140 верст, которое нас отделяло от Аму-Дарьи, недостатка верблюдов для всего отряда, которые падали в большом количестве, двинут был 27 апреля вечером головной отряд под моим начальством, состоявший из двух рот 1-го стрелкового батальона, роты сапер, 4-х горных и 2-х скорострельных орудий, 45 казаков сборной сотни, всего верблюжьего обоза этих частей и инженерного парка, всего до 700 верблюдов. Отряд этот был выслан с целью определить путь от укрепления Св. Георгия до колодцев Адам-Крылган (в переводе: место гибели людей), которые по исследовании: возможно ли открыть и устроить на Адам-Кырылган колодцы, отыскать места, где можно найти воду и вырыть если можно новые колодцы.

Выступив с вверенным мне отрядом из укрепления Св. Георгия 27 апреля в 5 часов пополудни с продовольствием на 20 дней и водою на 5 дней и пройдя 15 верст, на авангард, в 8 часов вечера, напала конная партия хивинцев, которая с приближением к месту стычки взвода 1-ой роты 1-го стрелкового батальона, тотчас бросилась назад, так что взвод успел сделать не более 12 выстрелов по скакавшим в рассыпную всадникам. Находившиеся в авангарде для разведывания дороги 2 штаб-офицера, 4 казака и 6 киргизов, были все ранены. Остановившись на ночлег для перевязки раненных и послав донесение командующему войсками, я на другой день, отправив раненых в укр. Св. Георгия, выступил в 9 часов утра с вверенным мне отрядом и присланными ко мне 4-я сотнями казаков на Адам- Кырылган, куда и прибыл в 9 часов вечера. Пески на протяжении 20 верст были едва проходимы, привалы делались после часового хода на Уг часа. Люди и верблюды были в изнеможении, но из людей отсталых не оказалось один колодезь небольшой. Кавалерия дав из этого колодца лошадям по Уг ведра воды, возвратилась в ту же ночь обратно укр. Св. Георгия. Расстояние, по измерению цепью, от названного укр. До Адам-Кырылгана оказалось в 40 версть, из них 20 верст по глубоким сыпучим песчаным (сугробам). На другой день приступлено было к рытию 20 колодцев, вода показалась на 5 аршинах, но большею частию солоноватая; воды было достаточно для чая и варки пищи для всего главного отряда. 30-го апреля вечером прибыл командующий войсками с главными силами, состоящими из 9-ти рот пехоты, 8-ми конных орудий и одной сотни казаков; в числе пехоты было по две роты от 3-го и 4-го стрелковых батальонов. 1-го мая на рассвете, сделано нападение на отряд партиею хивинцев, которые после незначительной перестрелки с аванпостами удалились 2-го мая, в 3 часа утра, весь отряд в составе 12-ти рот пехоты, 8-ми конных, 4-х горных, 2-х скорострельных орудий и сотни казаков, с обозом из 2 ООО верблюдов, выступил далее направляясь к Аму-Дарье, имея с собою воды на 3 дня. Отряд пройдя до 10 часов утра 20 верст, по очень песчаной дороге, остановился на большой привал, имея в виду, около 3-х часов пополудни идти далее, но верблюжий обоз до того растянулся, что ариергард подошел к привалу только к 6-ти часам вечера, потеряв в Уг часть воды, вследствие этого назначен был ночлег и отряд в 12 часов ночи двинулся в сторону от дороги верст за 10 на колодцы Алты-Кудук, куда и прибыл к 5-ти часам утра. Оказалось, что на этих колодцах воды мало, при глубине их до 15 сажень, а потому оставив на этих колодцах главные силы, на другой день, 4- го мая 3 Уг роты (в том числе 2 роты 4-го стрелкового батальона) вся кавалерии, верблюды и лошади, под моим начальством отправлены обратно к Адам-Кырылган для рытья новых колодцев, с тем, чтобы напоить всех верблюдов, лошадей, налить водою всю имеющему посуду и по прибытии с укр. Св. Георгия провиантского транспорта возвратиться на колодцы Алты-Кудук. Придя на Адам-Кырылган в тот же день, т.е. 4-го мая в 6 часов пополудни, на следующий же день приступлено было к рытию и обделке саксаулом еще 40 колодцев, воды оказалось вполне достаточно.

6-го мая, на рассвете, на вверенный мне отряд сделал нападение Садык с 450 человеками всадников, дело продолжалось с перестрелкою и преследованием более двух часов, на глубоких песках и таких же барханах, которыми окружена вся местность на которой находятся колодцы. Садык понес сильный урон, в особенности от наших винтовок. Командир 4-го Туркестанского стрелкового батальона подполковник Омельянович, замечательно верно определял расстояния; из выпущенных 2-ою ротою этого батальона 120 патронов, неприятель потерял до 60 убитыми и раненными людей и лошадей. Стреляли от 500 до 900 шагов, пробираясь по песчаным отвесным сугробам, по наездникам, которые действовали в рассыпную. По прибытии вверного мне отряда обратно в Ялты-Кудук 9-го мая в 7 часов утра, главные силы, за исключением двух рот 3-го стрелкового батальона и 4-х конных орудий, которые по недостатку верблюдов были оставлены на Ялты-Кудуке, под начальством полковника Новомлинского, для прикрытия тяжестой до 4 800 пудов, в тот же день, в 3 часа пополудни выступили далее к Аму-Дарье, с водою взятою мною с Адам-Кырылгана. Отряд в этот день, с обозом 1500 верблюдов, шел 5 часов, на другой день, т.е., 10 мая, утром 4 часа, а вечером 3 часа, все время по глубокопесчаной караванной дороге, и остановился на ночлег в 6 часов вечера в виду неприятельской позиции. Как только отряд стал бивуаком, партий хивинцев угрожали нападением на сторожевую цепь, которая открыла огонь по подскакавшим всадникам. Ночью неприятельские всадники подъезжая к цепи, открывали огонь, несколько человек наткнулись на секреты 1-го и 4-го стрелковых батальонов, оставив на месте своих убитых, которых они всегда подбирают; секреты стреляли ночью залпами от 30 до 50 шагов, перед секретом 4-го батальона, когда рассветало, наши убитого двумя пулями в голову и в шею Туркмена с хорошим вооружением. Ночью присоединилась к нам наша кавалерия 6 сотен казаков и ракетная батарея, которые пришли прямо с Адам-Кырылгана. II-го числа с рассветом отряд двинулся вперед, имея две роты 1-го стрелкового батальона в первой линии с 4-мя конными орудиями, две роты 4-го линейного батальона, саперную, 4 горных и 2 скорострельных орудия во второй; две роты 4-го стрелкового батальона прикрывали обоз с обоих флангов, рота 8-го линейного батальона в голове обоза, две роты 2-го линейного батальона в ариер-гарде,-кавалерия одна сотня за боевым порядком, пять прикрывали фланги обоза. От всех частей в голове по флангам и в тылу была цепь. В таком порядке отряд не останавливался, шел вперед несмотря на то, что неприятель окружая отряд со всех сторон приближаясь к озеру Сарда-Бакулю, неприятель начал делать рассыпные атаки, некоторые лихие наездники подскакивали к цепи на 50 шагов, но ложились убитыми. Сделав по отряду много выстрелов из фальконетов, неприятель начал отступление, держась вне выстрелов и угрожая правому флангу и обозу, при чем пробовавшие нападать уносились лошадьми убитые или раненые. Хивинцы имея отряд от 3-х до 4-х т. конных действовали в рассыпную и пораженные нашим смелым и стройным движением, потеряв более храбрых своих наездников, в беспорядке отступали вне выстрела. Для преследования их к реке была выслана вся кавалерия с них Высочествами, которая гналась 15 верст по берегу реки и захватила несколько хивинских лодок, неприятель имея лихих и быстрых скакунов быстро скрылся и переправился на левый берег Аму-Дарьи.

Утро 11 -го мая было радостным для отряда, крайне тяжелый, безводный, по сыпучим пескам переход в 100 верст был осилен, мучение от жажды, утоляемое только на минуту, сухость горла, рта, потресканныя губы и наконец борьба с глубоким горячим песком, жара от палящаго зноя, усиливаемая еще горячим песком, осилены без потери. Каждый солдат действительно боролся с препятствиями поставляемыми природою и своими силами, шел пока не ложился потеряв сознание, но придя в чувство начинал новую борьбу. Офицеры везде были примером мужества, бодрости и стоически, переносили все тяжести похода, в особенности в более трудных обстоятельствах, бросали и жгли собственные вещи, которые были бы крайне необходимы. С выходом на реку Аму-Дарью тяжести похода облегчились и как люди, так и животные ожили несмотря на недостаток мяса, которого при войсках уже не было, реквизицией удалось добыть 120 баранов, которых хватило на два дня, а затем четверо суток войска были без мяса на уменьшенной до нельзя даче сухарей, а за неимением мяса употребляли конину. 16-го отряд прибыл в оставленный жителями кишлак (селение) Ак-Камыш, на большой водяной канаве (арыке) в 4-х верстах от реки. Во время произведенной рекогносцировки берега реки и выбора места для переправы, неприятель укрепившийся на левом берегу реки открыл вечером огонь из орудий по свите и сотням конвоировавшим командующего войсками, хотя ядра ложились близко, но потери у нас не были. Во время движения к Ак-Камышу взятая казаками большая хивинская лодка, нагруженная артиллерийскими тяжестями, шла по течению с тремя нашими понтонами, под прикрытием 10-ти стрелков и сапер, а с берега полусотни казаков. Не доходя 12 верст до Ак-Камыша, флотилия была встречена орудийными выстрелами с левого берега, а затем толпы хивинцев сев в лодки поплыли к флотилии, но отраженные огнем шести стрелков бросились назад на берег, флотилия погналась за ними и отняла две большая и 3 малые лодки, которые в вечеру привела на высоту Ак- Камыша, где утром была отбита казаками четвертое самая большая лодка. 17-го утром, для обстреливания укрепленной неприятельской позиций у Шейх-арыка, были высланы 4 конных и 4 горных орудия, под прикрытием одной роты 1-го стрелкового батальона и одной роты 4-го линейного батальона, рота 4-го стрелкового батальона охраняла лодки у берега. В 7 часов утра началась с обеих сторон канонада, с нашей стороны убито две лошади и подбито колесо у одного орудия. После 60 выстрелов гранатами с нашей стороны, неприятель имея большой урон ушел оставя укрепления и увезя подбитые орудия. 18-го утром началась переправа на левый берег Аму-Дарьи, на четырех больших отбитых у неприятеля, 6-ти малых и 3-х наших железных лодках. В первый день переправлено на левый берег: 4 роты, 4 горных и 2 скорострельных орудия и часть артиллерийского парка, но на другой день, вследствие значительной прибыли воды в реке, а также низменного места переправы, выбран другой пункт. Каждый рейс занимал от 4 до 6 часов времени, так что переправа пехоты и главной квартиры с тяжестями, но без верблюдов, продолжалось до 23 мая. Я назначен был начальником войск на правом берегу и заведывал переправою до переправы всех пехоты.

21-го мая, прибыли на переправу, из укр. Св. Георгия, две роты 2-го стрелкового батальона при 2-х 9-ти фунтовых нарезных орудиях, под командою полковника Веймарна. 21 и 22 произведены были рекогносцировку две роты 4-го линейного батальона с командами фуражиров от всех частей были встречены в садах неприятелем, к ним послано было на подкрепление по одной роте от 1-го и 4-го стрелковых батальонов. В этом деле прикрытие к фуражировкам от 1-го и 4-го батальонов, отбили залпами на близкое расстояние неприятеля, сделавшего на них нападение. С нашей стороны был ранен выстрелом из сакли командир роты 4-го линейного батальона. В это же время собрано было у жителей на левом берегу до 60 арб с лошадьми. 23-го мая, оставив все тяжести на переправе, под прикрытием 2-х рот 2-го линейного батальона и одной роты 2-го стрелкового батальона и двух орудий, остальной отряд двинулся к крепости Хазараспу, которая после незначительной перестрелки, в садах перед крепостью, была нами занята и в ней взято 4 орудия и два станка с тремя на каждом фальконетами. Оставив в Хазараспе 2 роты 4-го стрелкового и 1 роту 8-го линейного батальонов в гарнизона, остальной отряд в тот же день отошел назад, по той же дороге и остановился лагерем в садах недоходя 6 верст до места переправы. Для дальнейшего движения от Хазараспа к Хиве необходимо было заготовить продовольствие и перевозочныя средства, так как верблюды не были еще переправлены, а переправа их был весьма затруднительна, а потому шла крайне медленно. В этот день командир 2-го стрелкового батальона полковник Веймарн поехал из лагеря на переправу, чтобы сделать распоряжение о переправе на левый берег тяжестей, но на дороге проезжая по узкой улице аула, лошадь его испугавшись бросилась в сторону и упала, падая полковник Веймарн ударился левою стороною груди об угол сакли; удар был так силен, что переломанныя ребера проткнули легкое. Полковник Веймарн принесен был в лагерь в 9 часов вечера на носилках и на другой день в 4 часа умер.

27-го отряд собрав арбы и получив часть переправленных через реку верблюдов двинулся далее. Сделав в два перехода около 60 верст отряд 1 Уг. верст от Хивы, сюда выехала депутация с предложением сдачи города, который и был занять 29-го мая 6-тью ротами Туркестанского и 4- и ротами Кавказского и Оренбургского отрядов, остальные войска и обоз остались в 1 Уг версте. 30-го мая весь Туркестанский отряд расположился вне города в Уг верст вокруг ханского сада. Соединенные Кавказский и Оренбургский отряды, под начальством генерал-лейтенанта Веревкина подойдя к Хиве 26-го мая имели дело с вышедшими на встречу из Хивы Туркменами, завладели 2 орудиями, при чем подошли так близко к стене окружающей Хиву, что генерал-лейтенант Веревкин, многие офицеры и 40 нижних чинов были ранены. С 29-го числа отряды Туркестанский, Оренбургский и Кавказский стоят особо. Стоянка под Хивою продлится надо полагать до конца августа. В настоящее время, кроме постройки Камышевых бараков, идет заготовка провианта и сухарей на текущее довольствие и обратный путь. 30 мая полковник Новомилский получив до 700 верблюдов, посланных ему из главного отряда, подняв все тяжести вышел с колодцев Алты-Кудук, прибыл благополучно 5 июня в лагерь под Хивою.

Во всех делах русская малокалиберная винтовка действовала отлично, пыль засорявшая патронник и канал ствола не оставила никаких следов в каналах и патронниках. К числу недостатков винтовки, как оказалось в деле, это штык и прицел, последний замедлял скорость стрельбы при преследований огнем ускакивающих всадников. Винтовки осматривались в ротах во время каждой дневки офицерами заведывающими оружием, мною по усмотрению, а в легере под Хивою все винтовки, осмотрены комиссиею под председательством Его Императорского Высочества Князя Евгения Максимилиановича Романовского Герцога Лейхтенбергского, оказалось: что винтовки сохранены хорошо, несколько хуже в 4-м стрелковом батальоне, в коем найдены винтовки с следами ржавчины в каналах и патронниках. Следы ржавчины на стволах снаружи оказались еще на колодцах Аристан бел-кудуке при моем осмотре во всех батальонах, которая образовалась во время движения Джизакской колонны от Джизака до Темир-Кабуна, на пяти переходах по горам Кара-Тау, войска наши шли по горам под дождем и снегом, морозом с резкими переходами от тепла к холоду и обратно. На ночлегах и дневках войска не имели другого прикрытия от непогоды кроме переносных палаток (тенте-абри) ветра и снежные вьюги с морозом после дождя были до того сильны, что во время ночлегов пришлось иметь особенное наблюдение, чтобы сохранить нижних чинов от замерзания, в такие ночи людей заставляли ходить и бегать, запрещая спать, а потому приняв все то во внимание, неудивительно, что некоторые ружья успели принять ржавчину снаружи на столько, что остались только следы на краске. Вообще как по моим осмотрам во время похода, так и по осмотру комиссиею оказалось, что на сохранение винтовок обращено усиленное внимание как нижних чинов так и ближайшего начальства. Общий вывод о состояний винтовок после похода о недостатках и их отстранении мною будет сделано донесение по осмотре и остальных винтовок и 3-ей и 4-ой рот 4-го туркестанского стрелкового батальона, которые присоединились к главному отряду 24 июня. Здоровье нижних чинов во время похода и до настоящего времени находится в блистательном состоянии, во всех 10-ти ротах стрелковых батальонов оставлено больших только от 4-го стрелкового батальона 10-т человек, более со стертыми ногами, а в других батальонах оставленных не было. Умерло 1-м батальоне 1 стрелок от заворота кишок в 4 батальона от изнурительного поноса так же 1 стрелок; в лагерь под Хивою, роты прибыли, имея во всех ротах до 10-ти больных легким расстройством желудка и лихородкою. Весь поход люди получали до сборного пункта на р. Клы по Уг ф., а остальное время по фунту говядины, как на Аму-Дарье, выдавалось по фунту конины. Сухари выдавались от 2-х до % фунта, потому что вследствие опаздывания транспортов, дачу сухарей приходилось растягивать, всю дорогу солдаты получили чай и сахар на две варки в день, взамен водки которая вовсе не выдавалась во все время похода. Чай действительно благодетельно действовал на здоровье солдат, он более утолял жажду, а перемена воды пресной и соленой после кипячения, не имела вредного влияния.

Во время переходов солдаты всегда имели в особых флягах или бутылках, обшитых кошмою холодный чай взамен сырой воды. Вообще здоровье нижних чинов и их бодрый дух, дали возможность осилить всевозможные трудности поставляемыя в этом походе природою.

Подпись:

ЦГА РУ. Ф.715. Оп.1. Д.58. Л.99-107.

№96

Письмо султана Кошкарбай Саржанова.

10апреля 1874 года, город Славяносербск Екатеринославской губернии.

Его Высокопревосходительству! Господину Командиру Туркестанского Военного округа, генерал-губернатору и генерал-адъюданту Константину Петровичу Фон-Кауфману.