14 ноября мобилизованный сводный из 19, 20, 21, 22, 23 и 24-й отдельных второочередных штен полк окончательно был сформирован и передан назначенному командующим этим полком войсковому старшине Попову...
2 декабря в 9 часов вечера я получил от полицейского пристава хут. Фролова телеграмму такого содержания: «Казаки полка бунтуют, бьют станцию, отказываются грузиться», и в 11 часов вечера того же 2 декабря я выехал в хутор Фролов, куда и прибыли около 9 часов 3 декабря... Казаки заявили, что их хотели отправить, не отслуживши молебна, отправляют нести полицейскую службу - охранять помещиков и купцов, а их семьи - жены и дети, остаются без работников. Нести службу они желают на границе или где-либо в другом месте, но не в полиции. На все увещания мои исполнить свой долг - идти куда прикажут они упрямо твердили, что не хотят полицейской службы и не пойдут служить. Те же голоса раздавались из толпы, окружавшей нас и состоявшей в большей части из родных казаков. Наконец мои убеждения как будто и подействовали на казаков, и они согласились грузиться, и их прямо с площади повели на платформу, где был приготовлен поезд; туда же отправилась и толпа.
Только что я собрался ехать на посадку сотни, как ко мне явился командующий полком и доложил, что успели погрузить только три вагона, более же и сами казаки и толпа из родственников и казаков других сотен не позволили грузить, а вывели даже и тех лошадей, которых уже погрузили и с криком «домой, домой» разъехались по хутору...
Как я узнал при расспросах некоторых лиц, 2 декабря произошло следующее.
С 4 часов вечера была назначена погрузка 21-й сотни и с 5 - 22-й. 21-я сотня явилась на платформу только с одним командиром сотни, младшие же офицеры ее, подъесаул Авраамов и хорунжий Рудаков, отсутствовали; также не было при этом и командира полка. Прибывшей сотне пришлось около часу ждать, пока подали поезд, а в это время стало уже темнеть, и собралась, как объяснил командир сотни есаул Воинов, толпа из рабочих, человек до 70, и стала кричать, шуметь, и, наконец, просто отгонять казаков и лошадей от вагонов, и не позволила, таким образом, произвести посадку сотни, которая и ушла в хутор.
Когда подошла 22-я сотня, то возбуждение толпы было уже очень сильное и слышались угрозы. Как сообщил хорунжий Жилин, прибывший на посадку с 22-й сотней, из толпы раздавались крики; «Братцы, не садись в вагоны, 21-я сотня не села!» - и толпа не позволила произвести посадку и этой сотни...
Подписали: генерал-майор Филинков и старший адъютант подъесаул Попов
ЦГВИА, ф. 4, л., оп. 74, д. 81, лл. 34-36.