Нолинск сто лет назад можно было охарактеризовать известной фразой: «Эх, опять власть меняется!»
События в Нолинском уезде в 1918 году были настолько насыщены и драматичны, что достойны отдельного большого исследования, книги. Подспорьем этому и огромное количество документов в архивах г. Кирова. Только за лето 1918 года здесь прошло несколько крупных восстаний.
Вот несколько воспоминаний от очевидцев тех дней.
Кулькова Евдокия Михайловна: «Еще при старом правительстве я жила в духовном училище в качестве поварихи. В апреле 1918 года приехали в Нолинск первые коммунисты – Монахов и Вихарев, поселившиеся в здании духовного училища, имя тоже служила: пекла хлеб, готовила обед и стирала белье. Первым военным комиссаром был товарищ Корюгин. Он уехал в с.Зыково, откуда вернулся чуть живой – весь избитый… После него уже военным комиссаром был Вихарев… В августе все коммунисты отправились в деревню Перевоз. Во время их отсутствия народ взбунтовался, и люди направились к духовному училищу. Ворвавшись туда, они ломали шкафы, тащили бумаги, разбрасывали их и ломали замки у шкафов. На улице был настоящий содом: крики, беготня, набат колокола. Из тюрьмы освобождены все, которых красные арестовали… (а коммунисты арестованы). К вечеру красные из Перевоза вернулись… Сразу освободили из тюрьмы своих товарищей, а всех выпущенных белыми снова засадили…»
Пожарный Шангин Петр Романович: «Перед первым восстанием я возил красногвардейцев в Зыковскую волость, где крестьяне восставали, когда у них отбирали хлеб для нужд советской власти. По приезду в Нолинск… красногвардейцы пошли и разбили Парамоновский погребок с разными винами и перепились. Пьяные уже уехали в село Кырчаны на рассвете… Утром на другой день собралась буржуазия на площади Успенской церкви. Начали бить набат, сбежалась публика на тревогу, а эти вожди буржуазные – в казарму, добыли оружие и с оружием в руках побежали к тюрьме, дверь разбили, выпустили из тюрьмы еще заядлых контрреволюционеров. После этого сделали свой штаб в городской управе. Мне пришлось наблюдать, как били красногвардейцев. Те пьяные остались от отряда и их били. По прибытии красногвардейцев из Кырчан все было тихо в городе. Буржуев некоторых успели захватить, а некоторые сбежали».
Коноплев Иван Александрович: «…Восстание произошло 16 августа 1918 года. Вооруженные белые банды стали окружать духовное училище… Силой оружия мы их не допустили. Тогда белые открыли у братьев Рязановых подвалы с керосином и у Двиняниновых… Привезли из пожарного обоза пожарную машину, из нее накачали керосину на второй этаж. Керосину было столько, что он шел из одной комнаты в другую и в нижний этаж. После чего эсер Дьяконов залез по водосточной трубе на второй этаж, ему подали обмолоток зажженной соломы, который он и бросил на керосин… Обмолоток сильно вспыхнул, полетели стекла, здание духовного училища загорелось… Пришлось спасаться кто как мог. Некоторые товарищи спускались в нижний этаж. Я спустился по водосточной трубе, у меня была бомба в зубах… Я слез с трубы, кинул бомбу, а сам в это время – бежать. Убежал на Зоновские луга… Дальше пробрался в лес. Товарищ Вихарев спускался в нижний этаж, но не вынес дыма, это его заставило сдаться в руки белогвардейцев. Товарищ Вихарев нарядился в женское платье и кофту. При вылезании из духовного училища у него загорелась кофта, его схватили белогвардейцы, били прикладами, утащили неизвестно куда…»
Снова воспоминания поварихи Евдокии Михайловны Кульковой: «…На второй день после пожара я пришла к духовному училищу. Прибрала кой-чего свое, которое не сгорело. Тогда же белые из подвала начали вытаскивать покойников. Вытащили 4 человек, из них одна женщина. Потом в прачечной, в баке, нашли человека из красных, он был жив, его вывели и тут же выстрелом в голову сняли череп. Тогда на дворе нашли еще одного и тоже расстреляли, а третьего нашли в поленнице, и с ним также поступили. Один из них, обращаясь ко мне сказал: «Вот эту еще надо расстрелять, она пироги для них пекла, так тоже ихняя и, наверное, распрятала их где-нибудь». Меня арестовали и повели в тюрьму. Попался на встречу дьякон и сказал: «Напрасно вы ее повели, она ведь просто жила как прислуга и раньше, и теперь». Тогда меня отпустили, и я убралась подальше. Сама от этого пожара сильно пострадала: все, что у меня было заработано собственным трудом, сгорело, я осталась только в том, в чем ушла оттуда».
Использованыдокумента архива ГАСПИ КО (фонд ИСТПАРТа).