До сих пор исследователи все еще не пришли к единому мнению о том, какие поселения в России в XVII—XVIII вв. считать городами. Вследствие этого по-разному определяется количество городов, численность и состав городского населения, даты возникновения отдельных городов и т. п. вопросы городообразования.
Как известно, термин «город» в XVII в. имел несколько значений: 1) укрепленный пункт; 2) укрепленный пункт и прилегавшие к нему торгово-промышленные поселения (посад и слободы) ; 3) торгово-промышленные поселения — посад и слободы, ранее прилегавшие к укрепленному пункту, который в XVII в. разрушился и утратил свое значение; 4) территория, подведомственная в административно-финансовом отношении «городу».
Из этих значений только два — второе и третье — соответствуют марксистскому пониманию термина «город» как населенного пункта, сформировавшегося в результате процесса отделения ремесла от земледелия. Определяющим в них является торгово-промышленный характер деятельности населения.
Поэтому заимствовать из источников сведения о «городах» без попытки разобраться, о чем конкретно идет речь, было бы неправильно. Например, в источниках часто можно встретить перечни «городов», среди которых наряду с городами в научном значении этого термина помещены уезды (Оболенский уезд, Пошехонье и т. д.). Некритическое отношение к источникам привело к тому, что в списке «городов» К. А. Неволина значится в XVII в. более 600 названий48.
Неправильно, на наш взгляд, безоговорочно принимать и официальное наименование поселений «городами» в XVIII в. Известно, что при Екатерине II большое число селений было возведено в ранг городов. Такими городами, например, стали подмосковные Богородск, Бронницы, Подольск и другие.
Существующий в литературе разнобой во мнениях относительно того, какое поселение должно называться городом в научном понимании этого термина, уходит своими корнями в дореволюционную буржуазную историографию.
Мнения исследователей о том, какое поселение должно считаться городом в феодальной России, можно свести к четырем следующим:
1) официально называющееся городом в источниках;
2) торгово-промышленное поселение;
3) торгово-промышленное поселение или военно-административный центр, или поселение, представляющее собой сочетание этих двух видов;
4) торгово-промышленное поселение с городской т. е. посадской, общиной.
Первого мнения придерживались историки государственно-юридической школы С. М. Соловьев, В. О. Ключевский, И. Д. Чечулин; в настоящее время к его сторонникам приходится относить исследователей, использующих терминологию источников без соответствующей оговорки.
Второе мнение было высказано Н. А. Рожковым и развито Б. Д. Грековым, С. В. Бахрушиным, Е. С. Компан, 3. Ю. Копысским и другими. В отличие от Н. А. Рожкова, они признают существование в XVI—XVII вв. (а, следовательно, и позднее) наряду с городом еще и поселений городского типа, но только 3. Ю. Копысский предложил в качестве критерия для выделения этих поселений произвольно установленную им численность населения49. Прочие исследователи от обоснования критериев воздержались.
Третье мнение сформулировал П. Н. Милюков. С оговорками оно было повторено несколько лет назад Ю. Р. Клокманом50.
Четвертое мнение было высказано академиком М. Н. Тихомировым в отношении городов X—XVI вв., А. М. Сахаровым и академиком Л. В. Черепниным — в отношении городов XIV— XV вв. и П. Г. Рындзюнским — в отношении городов второй половины XVIII — первой половины XIX в. В XIX в. оно было выдвинуто в общей форме Н. И. Костомаровым в отношении городов XVI—XVII вв.51
Вопрос о критериях осложняется наличием в России в XVI— XVII вв. частновладельческих «городов». В XVII в. таковыми считаются патриарший город Осташков, строгановские городки Орел и Верхний и Нижний Чусовские, Тихвин, принадлежавший тихвинскому Успенскому монастырю, Скопин и Романово городище (до середины XVII в.), Трубчевск (в середине XVII в.), Валдай, принадлежавший Иверскому монастырю, Гурьев и другие52. Но возникает вопрос: на каком основании перечисленные поселения считаются городами? Каков примененный к ним критерий?
Официальное название их «городами» или «городками» в источниках нам ни о чем не говорит и для нас критерием не является, поскольку, как мы знаем, этот термин не раскрывает социально-экономической сущности перечисленных поселений. Существование посадских общин в них находится под сомнением и зависит от того, что мы понимаем под этим термином. Дело в том, что в XVII в. в источниках термин «посадские люди» иногда употребляется в смысле «жители посада», которыми могли быть и крестьяне. Так, жители Тихвина в переписной книге именуются посадскими, хотя юридически они были крепостными крестьянами Тихвинского монастыря.
Административными центрами эти поселения не были. Если же считать их торгово-промышленными поселениями и на этом основании причислять к городам, то почему бы не отнести к городам такие явно торгово-промышленные поселения, как известные с. Иваново, с. Павлово и другие промышленные села?
Это возвращает нас снова к вопросу о критериях для определения феодального города.
Четкий и ясный ответ на этот вопрос можно найти у классиков марксизма.
Не занимаясь специальным изучением городов, классики марксизма, тем не менее, раскрыли качественные отличия города от сельского поселения и указали на основные закономерности процесса городообразования и развития городов.
Рассмотрим их взгляды по следующим вопросам: 1) первое отличие города от деревни, 2) второе отличие города от деревни, 3) состав городского населения и его формирование, 4) складывание сословия горожан и 5) политика и судьба горожан как сословия.
Первое отличие города от деревни. Классики марксизма указывают, что «разделение труда в пределах той или иной нации приводит прежде всего к отделению промышленного и торгового труда от труда земледельческого и, тем самым, к отделению города от деревни и к противоположности их интересов»53.
Следовательно, город есть результат отделения промышленности и торговли от земледелия и явление, противоположное деревне, которая как поселение, представляет собою результат развития земледелия. Это отличие должно считаться первым и главным, так как оно обусловлено развитием экономики и является прямым результатом этого развития на определенном этапе. «Основой всякого развитого и товарообменом опосредованного разделения труда является отделение города от деревни. Можно сказать, что вся экономическая история общества резюмируется в движении этой противоположности»54.
Второе отличие города от деревни. Нужно ли оно? Почему бы не ограничиться одним отличием в области экономики? «Согласно материалистическому пониманию истории, — писал Ф. Энгельс, — в историческом процессе определяющим моментом в конечном счете является производство и воспроизводство действительной жизни. Ни я, ни Маркс большего никогда не утверждали. Если же кто-нибудь искажает это положение в том смысле, что экономический момент является будто единственно определяющим моментом, то он превращает это утверждение в ничего не говорящую, абстрактную, бессмысленную фразу»55.
Говоря о переходе села в город и связывая этот процесс в раннефеодальную эпоху с обособлением села (постройкой вокруг него стен), Ф. Энгельс отмечает, что «сельский строй являлся исключительно марковым строем самостоятельной сельской марки и переходил в городской строй, как только село превращалось в город, т. е. укреплялось посредством рвов и стен»56. Речь идет здесь об образовании раннефеодального города, который помимо отличавшейся от деревни экономики и укреплений имел еще одно отличие — городской строй, возникавший как только село отделялось от деревни стенами и рвами, т. е. укреплениями. «Вместе с городом появляется и необходимость администрации, полиции, налогов и т. д., — словом, общинного политического устройства, а значит и политики вообще»57.
Видимо, указание на противоположность интересов города и деревни, приведенное выше при рассмотрении первого отличия, надо понимать не только как противоположность интересов в области экономики. Если же учесть, что «противоположность между городом и деревней начинается вместе с переходом от варварства к цивилизации, от племенного строя к государству, от местной ограниченности к нации и проходит через всю историю цивилизации»58, то оба рассмотренные отличия являются главными.
Состав и формирование населения. Население города не исчерпывалось членами городской общины: «Весьма недостаточно исследованы развитие и роль стоящих совершенно вне феодальной структуры деклассированных, поставленных в положение чуть ли не париев, элементов, появление которых было неизбежно при образовании любого города и которые составляли самый низший, бесправный слой населения любого средневекового города и находились вне общины-марки, вне феодальной зависимости и цехового союза»59.
В данном случае речь идет только о деклассированном населении. Но это не исключает того, что в городе были и жители, относившиеся к другим, в том числе и к привилегированным, сословиям. Важно подчеркнуть, что в городе были жители, не входившие в состав городской общины.
За счет кого пополнялось население городов помимо естественного прироста городской общины?
«В течение всего средневековья непрерывно продолжается бегство крепостных в города»60.
Известно, что «городской воздух делал свободными» пришедших в город и проживших определенный срок крепостных61. Они, члены других сословий и деклассированное население, и составляли население города вместе с членами городской общины и пополняли ее состав.
Формирование сословия горожан. Вот как характеризуется этот процесс в трудах классиков марксизма: «В средние века горожане в каждом городе вынуждены были для защиты своей жизни объединяться против сельского дворянства; расширение торговли и установление путей сообщения дали возможность отдельным городам узнать о других городах, отстаивавших те же интересы в борьбе против того же противника. Из многих местных объединений жителей отдельных городов лишь весьма постепенно возник класс горожан»62.
Класс при феодализме был оформлен (или оформлялся) в сословие: «Известно, что в рабском и феодальном обществе различие классов фиксировалось и в сословном делении населения, сопровождалось установлением особого юридического места в государстве для каждого класса. Поэтому классы рабского и феодального (а также крепостного) общества были также и особыми сословиями»63.
Следовательно, городская община являлась сословной организацией, отличной от сословной крестьянской общины.
Политика и судьба горожан как сословия. В борьбе против феодалов горожане нашли союзника в королевской власти: «Союз королевской власти и бюргерства ведет свое начало с X века; нередко он нарушался в результате конфликтов, — ведь в течение всех средних веков развитие не шло непрерывно в одном направлении,— и вновь возобновлялся, становясь все крепче, все могущественнее, пока, наконец, он не помог королевской власти одержать окончательную победу, а королевская власть в благодарность за это поработила и ограбила своего союзника»64.
Следовательно суть политики городов заключалась в поддержке одного из феодалов — короля или, пока он не стал королем, князя — против других. Укрепив свою власть, король «поработил и ограбил» своего союзника, т. е. подчинил города своей власти и обложил налогами в свою пользу. После этого, естественно, политика и судьба горожан свелись к политике и судьбе сословия, отстаивавшего свои привилегии от правящего класса феодалов.
Таковы главные закономерности образования и развития городов, раскрытые классиками марксизма на материале истории городов Западной Европы. В обобщенном виде они сводятся к следующим положениям: 1) феодальный город отличался от сельского поселения тем, что жители города занимались торговлей и промышленностью как основным занятием и имели особую городскую общину, отличавшуюся от сельской своим юридическим (сословным) положением (особый городской строй); 2) городская община пополнялась за счет других сословий, главным образом, крестьян; 3) жители города, входившие в городские общины, составляли особое сословие («бюргеров») и вели свою политику по отношению к власти князей и затем — короля, который в конце концов подчинил их себе; 4) кроме жителей, входивших в общину, в городе было население, не входившее в нее.
Резюмируя, можно указать, что город был одновременно экономической и юридической категорией, а процесс городообразования состоял в постепенном изменении экономической функции деревни, сопровождавшимся еще более замедленным изменением ее (деревни) юридического статуса. Город становился городом в научном понимании этого термина после того, как его экономическое состояние получало юридическое оформление. Этот процесс в разные социально-экономические формации имел различные особенности.
Обращаясь к истории России, мы находим, что история русских городов подчинялась тем же закономерностям, которые наблюдаются в истории городов Западной Европы.
В раннефеодальный период, в IX—X вв., пишет академик М. Н. Тихомиров, «только намечается формирование городов как центров сосредоточения не только княжеских слуг, но и купцов и ремесленников», а «их оформление в виде торгово-ремесленных центров падает на определенную эпоху, X—XII вв.». Образование многих «новых городов происходит под прикрытием княжеских замков и под их непосредственной защитой». В городах «создавался свой особый мир с городскими привилегиями, без которых не могли бы развиваться торговля и ремесло». Наблюдается постоянный приток населения в города за счет сельского населения и беглых холопов, кроме общины имеются «пришлые элементы, еще плохо устроившиеся в городе и охотно идущие на разные работы». Горожане «сажают на княжеский стол своих кандидатов или, наоборот, отказывают некоторым князьям в помощи»65.
Аналогичные явления мы видим и в истории городов XIV— XV вв. Специально изучивший города северо-восточной Руси этого периода А. М. Сахаров отмечает, что они были «укрепленными поселениями, центрами ремесленно-торговой деятельности, средоточиями которой были посады» и что с «юридической стороны, несмотря на отсутствие особого правового положения горожан, город... не может быть отождествлен с вотчиной»66. По мнению академика Л. В. Черепнина, именно в это время термин «посадские» люди приобрел узкое значение, обозначая ту часть населения, которая «выделялась из среды крестьян не только тем, что жила на территории города-посада, но и тем, что проживание на этой территории было связано с обладанием определенными правами, присущими городской корпорации»67. Продолжался приток в города крестьян и холопов. «Подавляющее большинство городов имело определенное количество «черного» населения, не связанного личной зависимостью от отдельных феодалов»68. Города боролись с князьями (например, с Иваном Калитой) и союзничали с ними (например, с Дмитрием Донским)69.
В XV в. отчетливо выявляется развитие торгово-промышленных селений. Именно здесь начинаются разногласия исследователей о том, считать ли их тоже городами или вводить для их характеристики понятие «торгово-промышленное селение». На роли и месте этих селений в процессе городообразования мы остановимся ниже, а пока ограничимся определением нашей позиции: эти селения еще нельзя считать городами.
В XVI в. после объединения страны в единое государство необходимость укреплений для защиты городов, расположенных внутри государства, отпадает. Поэтому наличие стен перестает быть обязательным признаком города. С другой стороны, наличие внешней опасности вынуждает правительство строить в по-граничных районах крепости. Термин «город» все чаще стал употребляться расширительно, обозначая не только укрепление и сочетание укрепления с посадом, но и уезд, округу. В расширительном же значении, хотя и менее употребительном, встречается в источниках XVII в. и термин «посад» (и «посадские люди»), обозначающий не только поселение с посадской общиной, но и поселение возле укрепления и даже поселение без укрепления, например, посад возле Тихвинского монастыря, жители которого юридически считались монастырскими крестьянами, и посад Чаронда, жители которого были черносошными крестьянами и бобылями70.
Состав посадских общин и городов в целом продолжал формироваться за счет других сословных групп и прежде всего за счет сельского населения. В начале XVI в., т. е. до завершения объединения государства, приток населения из деревни в город принял такие размеры, что стал, по выражению П. П. Смирнова, «больным вопросом современности» — о нем говорит в проповеди митрополит Даниил и ему поражаются иностранцы: «Вскоре в России никто не возьмется более за соху, все бегут в город и становятся купцами», писали в 20-х годах XVI в. нарвцы ревельским гражданам71. В городах скапливается значительное количество деклассированного населения, своеобразный предпролетариат72. Реформы середины XVI в., по мнению Н. Е Носова, «как бы завершили процесс освобождения города от опутывающей его сети отживающих феодально-вотчинных институтов и создали известные условия для формирования нового сословно-правового статуса горожан», причем особенное значение среди этих реформ имело предоставление городам права на местное самоуправление73. Конечно, значение реформ для горожан не следует преувеличивать: XVI в. в истории русских городов является периодом, когда укрепившаяся царская власть «поработила и ограбила» своего союзника — город. Разгром Новгорода Иваном Грозным и запрещение выхода с посадов посадских тяглых людей в конце XVI в. показывают это с достаточной очевидностью. Но все же именно с XVI в. средневековое сословие горожан-«бюргеров» начинает оформляться в сословие посадских людей. Запись в это сословие освобождала от личной зависимости от помещиков и церковных феодалов, не освобождая от феодальной зависимости от государства. Наиболее широкое «освобождение» произошло во время «посадского строения» Бориса Годунова в 1600 г.74
В XVII в. мы видим те же процессы, но уже в более развитом виде.
Сословие посадских людей активно выступает во время польско-шведской интервенции, ведет борьбу с правительством за свои сословные интересы и добивается юридического оформления сословных привилегий в середине XVII столетия. Одновременно получает освобождение от личной зависимости и переходит в сословие посадских людей весьма значительное число жителей городов, пополнившее посадские общины почти на треть (число посадских дворов в 1649—1652 гг. увеличилось с 31 тыс. до 41 тыс.). Перевод частновладельческих крестьян в сословие пссадских людей и освобождение их таким путем от крепостного права продолжались и позднее, в 1660-х — 1690-х гг.75 Это сопровождалось усилением феодальной зависимости посадских общин от государства, но такова была диалектика городообразования в России. В конце XVII в. проводится городская реформа, усиливающая сословную консолидацию посадских людей. В целом, к началу XVIII в. сословие посадских людей «добилось уменьшения налогового гнета, повышения роли городских мирских властей и соответственного ограничения компетенции, произвола военной администрации в городах»76. Городская реформа Петра I фактически создала новые сословия «регулярных граждан» и «цеховых», т. е. еще более укрепила положение посадских людей, которые стали обладать «действительно преимущественными правами на занятия торговлей и промыслами»77. Заметную по численности населения группу стали составлять деклассированные элементы городов. Это были пришлые люди, годами жившие в экономически развитых городах и кормившиеся торговлей, ремеслом и работой по найму78. Об их возросшем удельном весе и роли в производстве и торговле свидетельствует упоминание о них в законодательных актах городской реформы Петра I, где они именуются «подлыми» (т. е. низшими) людьми.
В XVIII — первой половине XIX в. формирование буржуазии привело к началу разложения сословного единства горожан. Уже в конце XVIII в. вместо сословий «регулярных граждан» и «цеховых» создаются новые сословия: купцов и мещан. В XIX в. этот процесс продолжался. Усиление крепостничества в XVIII в. привело к тому, что выход из крепостной зависимости и приписка к городу были чрезвычайно затруднены. «Сословное оформление классов при феодализме было далеко не той пустой формальностью, какой оно стало позднее. Сословное положение тогда сильнейшим образом сказывалось на хозяйственном быте людей. Это наглядно видно при сопоставлении групп, одинаковых по социальной принадлежности, но относящихся к разным, а именно городским сословиям... Возможности для накопления капитала у горожан были иные, несравненно более надежные, чем у крестьян, у которых по общему правилу феодальные владельцы отнимали весь добавочный продукт»79.
Анализ накопленных фактов по истории русских городов феодального периода показывает наличие тех же общих закономерностей развития городов, какие проявлялись в истории западноевропейских городов. Такой вывод можно сделать при условии, что мы понимаем термин «город» так же, как его понимают классики марксизма, т. е. считаем городом поселение, жители которого занимаются торговлей и промышленностью (ремеслом) в качестве основного занятия, при объединении части жителей в сословную городскую (посадскую) общину, причем степень сословного оформления в разные периоды различна. Иначе говоря, город интересующего нас периода — это торгово-промышленный центр, имеющий посадскую общину и постороннее население, а специфика исторического развития России выразилась тут в том, что процесс классообразования (т. е. формирования буржуазии и предпролетариата) шел медленно и медленно же шло сословное оформление городской (посадской) общины, сопровождавшееся усилением феодального гнета со стороны государства80. Поэтому существовали торгово-промышленные поселения, являвшиеся экономическими, а часто и административными центрами округи, но еще не имевшие посадских общин с соответствующими привилегиями. Именно такими были многие крепости на юге страны, слободы и частно-владельческие селения (Иваново, Тихвин и т. д.). Это были поселения городского типа (их еще нельзя признать городами). Городообразующий процесс был стеснен феодально-крепостническим строем, но его наличие и развитие не вызывает сомнений81. В то же время существовали поселения с посадскими общинами, которые не являлись экономическими центрами и население которых не занималось торгово-промышленной деятельностью. Их мы тоже не можем считать городами.
Рассмотрим вкратце, какие перспективы научного исследования открывает указанное определение города.
Во-первых, оно требует детального изучения поселений, называющихся в источниках «городами» и «посадами», с целью выяснения уровня и характера их экономического развития и выделения городов в научном понимании этого термина.
Во-вторых, оно дает возможность решить проблему городского населения как показателя уровня экономического развития страны и ее отдельных районов, обязывая включать в его состав не только сословную группу посадских людей, но и население городов, не входящее в посадские общины.
В-третьих, оно ставит на твердое основание изучение проблем городообразования, выделяя промежуточный этап между сельским поселением (деревней) и городом, а именно — поселения городского типа, появляющиеся в XV в. как результат экономического развития страны и становящиеся торгово-промышленными центрами своей округи, но еще не получившие преимущественных прав и не имеющие своей посадской общины.
В-четвертых, оно обязывает дифференцированно изучать городское и торгово-промышленное население, с учетом того, что последнее (тоже являющееся показателем экономического развития страны и отдельных районов) росло быстрее, чем городское, и было более многочисленным и что не все городское население было торгово-промышленным.
В-пятых, оно облегчает изучение развития городов не только по восходящей линии (переход от феодального к капиталистическому городу), но и по нисходящей, позволяя выделить посадские общины, утратившие значение торгово-промышленных центров и постепенно деградирующие в этом смысле, т. е. бывшие города, превращающиеся в сельские поселения сначала фактически, а потом и юридически82.
Отметим еще одно важное обстоятельство: нужен, видимо, еще один, третий, критерий города, а именно — определенный минимум численности населения, так как имеются разные по численности поселения83.
Необходимо подчеркнуть, что два главных критерия города — торгово-промышленные занятия жителей и наличие посадской общины — позволяют отнести поселение к числу городов только в том случае, если они имеются одновременно. Иначе говоря, наличие торгово-промышленных занятий без посадской общины или наличие посадской общины без торгово-промышленных занятий жителей не дает права отнести данное поселение к городам. В первом случае это будет поселение городского типа, во втором — сельское поселение. Такой подход исключает возможность формального применения критерия, обязывая в каждом конкретном случае изучать характер деятельности жителей.
Возникает вопрос — а как же быть с «городами» юга России, Украины и Сибири, где посадских общин было сравнительно немного? Не умаляет ли это степень их экономического развития? Не искажается ли фактическое положение вещей, учитывая, например, что на юге, да и в Сибири, торговлей и промышленностью занимались служилые люди?
По нашему мнению, никакого искажения действительности здесь не произойдет. Ведь термин «город» в понимании классиков марксизма имеет не только экономическое (отрыв населения от земледелия), но и социальное значение, указывая на поселения с особой — отличающейся от сельской — «городской» жизнью. Для более полной экономической характеристики необходимо сопоставлять численность не только городского, но и торгово-промышленного населения, т. е. учитывать население городов и поселений городского типа, а также торгово-промышленное население деревни. Не следует забывать о том, что подавляющее большинство служилых людей все же либо сидело на пашне (однодворцы), либо получало жалованье.
Это поднимает вопрос о дополнительном критерии и для определения торгово-промышленного селения: если в селении торговлей и промышленностью занимается только часть населения, а прочие жители обрабатывают землю, то при каком минимуме торговцев и промышленников такое селение может быть признано в XVII в. торгово-промышленным? На этот вопрос пока нет ответа.84
Есть и еще одно соображение в пользу признания торгово-промышленных селений промежуточным этапом городообразования. Известно, что население таких селений стремилось к переходу в сословие посадских людей. «Политика правительства в отношении промыслов и торговли вызвала серьезное недовольство и крестьян развитых центров промышленности и торговли, не имевших прав города. Выросшая в них буржуазия стремилась к ликвидации крепостной зависимости. Крестьяне Осташковских слобод, сел Боровичи, Валдай, Даниловское, Соль Большая и других требовали записи их в купечество»85. Это сказано о политике правительства в середине XVIII в., но такое же положение существовало и в XVII в.,хотя, конечно, в меньших размерах.
Рассмотрим конкретно некоторые материалы по городам Сибири и юга России.
По данным 1699—1701 гг. (фактически они более ранние) в Сибири было 19 крупных административных центров: Тобольск, Тюмень, Туринск, Тара, Березов, Пелым, Сургут, Томск, Кузнецк, Нарым, Кетск, Енисейск, Красноярск, Мангазея, Иркутск, Илимск, Нерчинск, Якутск, Верхотурье. В Пелыме и Сургуте посадских не было ни в 1699 г., ни в 1719 г. В Кетске в 1699 г. их не было, в 1710 г. было 15 чел., за 1719 г. у нас сведений нет. В Березове, Таре и Нерчинске в 1699 г. было соответственно 3, 6 и 6 дворов посадских людей, а в 1719 г.— соответственно 10, 151 и 516 чел. м. п. Во всех остальных центрах на обе даты насчитывалось более 100 чел. посадских людей м. п.
Исключив Пелым, Сургут, Кетск, Березов на обе даты, получим 13 центров на 1699 г. (без Тары и Нерчинска) и 15 центров на 1719 г. Те из них, в которых были посадские общины, являлись городами.
На юге России (по Белгородской черте и южнее) существовало несколько десятков укрепленных пунктов. В источниках они, естественно, называются «городами», и вслед за источниками так именуют их многие исследователи. Известно, например, что в Валуйках, Старом Ооколе, Белоколодске, Верхнем Ломове, Лебедяни, Ливнах, Ряжске, Сокольске, Тамбове и других подобных «городах» посадских людей по переписи 1678 г. не было. Отсутствовали посадские в конце XVII в. и в более южных поселениях, а также в поселениях на Слободской Украине. По нашему мнению, те поселения, где жили русские, но где не было посадских общин, не могут считаться городами.
Могут возразить, что в части этих «городов» жившие там служилые люди занимались торгами и промыслами и что эти поселения являлись центрами ремесла и торговли. Такие поселения должны быть признаны торгово-промышленными поселениями; часть их в XVIII в. стала городами, но часть превратилась в села. Не следует забывать, что доля служилых людей, занимавшихся в «городах» XVII в. сельским хозяйством и живших на жалованье, еще не выяснена.
Сложнее обстоит дело с выявлением городов на Слободской Украине и в Белоруссии, где кроме городов было много селений промежуточного типа — местечек. «В экономическом облике местечек ремесло и особенно торговля... были основой жизни и деятельности небольшой части жителей. Главную роль в местечках играли сельскохозяйственные занятия... Тем не менее, местечки с момента своего возникновения представляли собой вид городского, а не сельского поселения уже потому, что ремесло и торговля составляли неотъемлемую часть его экономического облика, чего не знала Крепостная деревня»86. Не вдаваясь в обсуждение того, правомерно ли поселения, где главную роль играли сельскохозяйственные занятия, относить к поселениям городского типа, отметим, что ремеслом и торговлей в большинстве из них занимались, несомненно, немногие жители, если «главную роль» играло земледелие. Но, тем не менее, все жители этих местечек, по-видимому, назывались «мещане». Приходя на Слободскую Украину и основывая поселения (слободы), они сохраняли это наименование, указывавшее на их положение в обществе. Так в украинских селениях Слободской Украины появились «пашенные мещане» или просто «мещане». Например, в 1682 г. в Рублеве оказалось 250 мещан (они же «черкасы городовой службы» и «жилецкие люди»), в Колонтаеве 290 мещан, Богодухове 55 мещан и т. д.87 В том же Богодухове ранее, в 1668 г., мещан было 33 чел., а кроме них - еще 1063 чел. «рядовых пахатных черкас»88.
Таким образом, определить города на Слободской Украине можно будет лишь после того, как выяснится экономический и социальный облик каждого из таких поселений. Пока же приходится считать городом только те населенные пункты, относительно которых нет сомнений об их юридическом положении. На Слободской Украине таковым в конце XVII в. являлся один Харьков, обладавший магдебургским правом89. На Левобережной Украине — это обладавшие магдебургским правом Чернигов, Стародуб, Почеп, Переяслав, Нежин, Козелец и Остер90.
Посмотрим теперь, с чем мы столкнемся, если будем считать достаточным для определения города только один факт занятий его жителей торговлей и промышленностью. В литературе есть наглядные примеры этого: выводы о наличии на Украине в XVII в. 1000 городов и местечек и отнесение их населения к городскому привели к определению удельного веса последнего в 46% на Украине (и в 16% в Белоруссии). Ясно, что такой процент городского населения и такое число городов для XVII в. завышены и не могут служить истинными показателями экономического развития этих областей91.
Если в качестве единственного критерия принять отрыв населения от земледелия, то городское население нельзя будет отделить от торгово-промышленного, вследствие этого окажется затрудненным изучение процессов формирования городского и торгово-промышленного населения, и т. п.
Все сказанное приводит к выводу о том, что, несмотря на особенности исторического развития России (любой стране присущи свои особенности), несмотря на то, что эти особенности не могли не отразиться на развитии русских городов, нет никаких оснований отказываться от предложенного классиками марксизма критерия для определения города, хотя это сделано ими па материале истории западноевропейских городов, а не русских.
Этот критерий — торгово-промышленные занятия жителей и наличие посадской общины — создает возможность в будущем выявить количество русских городов в XVII—XVIII вв. и численность городского населения. Правда, историкам еще предстоит большая работа по изучению экономического и социального облика многих поселений с целью выяснения, являлись ли они городами, но данный критерий указывает плодотворный путь. Применяя его, мы оказываемся в состоянии даже на данном этапе изучения русского города XVII—XVIII вв. хотя бы приблизительно выделить городское население и получить примерно сопоставимые данные на начало и конец изучаемого периода.
Общего итога численности посадских людей во второй половине XVII в. в источниках обнаружить не удалось; итог в указе от 20 сентября 1686 г. (20 тыс. дв.) явно неполон; Ведомость также содержит неполные данные. Однако сопоставление и анализ различных источников позволяют примерно выяснить общую численность посадских людей.
Основных сводных источников о посадских людях, охватывающих большинство городов, насчитывается семь. Это уже упоминавшиеся Перечень, Ведомость, Память, Выпись, Кн. 5224, а также ААЭ (окладная роспись городов 1681 г.) и Роспись 1713 г. Итоги численности посадских людей на 1678 г. имеются и в переписных книгах 1710 г. и более поздних лет.
Разнобой в итогах численности посадского населения по отдельным городам показывает, что в различных источниках население городов учитывалось по-разному; наиболее полно и подробно оно подсчитано в Перечне. Но и в нем в итог посадских людей иногда включены разночинцы, которые в 1678 г. не состояли в посадской общине. В то же время в других сводных источниках имеются итоги по городам, которые пропущены в Перечне (например, по дворцовым и поморским). Особо следует отметить здесь Роспись 1713 г. В ней приводятся итоги посадских дворов в городах, ведавшихся приказом Казанского дворца, переписные книги которых погибли в пожаре 1701 г.
Сравнение источников убеждает в необходимости более кропотливого анализа итогов по каждому городу, чем по отношению к уездному населению. Это объясняется тем, что в переписные книги многих посадов записаны не только посадские люди, но и прочие жители (хотя и неполно).
По переписи 1646 г. посадские имели 31,6 тыс. дв., в 1652 г. к посадам было приписано еще 10,1 тыс. дв. Иначе говоря, правительство на треть пополнило численность сословия. К 1678 г, число посадских дворов увеличилось (округленно) всего до 48 тыс.92 Незначительность роста объясняется, конечно, стремлением уменьшить количество дворов как объектов обложения. Доказательством этого является повышение средней населенности посадского двора:
В 1646 г.— 8938 дв. 22 861 чел. 2,6 чел. на двор
В 1678 г. — 31 484 дв. 88 768 чел. 2,8 чел. на двор.
Принимая эти средние величины, получаем увеличение численности посадских людей примерно с 82 тыс. чел. в 1646 г. до 108 тыс. чел. в 1652 г. и до 134 тыс. чел. в 1678 г., или на 62% за 32 года93.
Правительство принимало меры к определению точного числа городов. Это нужно было для разработки штатного расписания городской администрации и установления суммы расходов на ее содержание. 28 января 1723 г. Главный магистрат представил в Сенат штатное расписание городов. Предполагалось учредить 210 городов, разделив их по значению на 5 категорий94. На практике, по-видимому, из этого ничего не получилось: ряд предполагаемых городов официально был переведен в ранг города гораздо позднее (например, Тихвин и др.).
Отметим, что уменьшение численности посадского населения указывает прежде всего на уменьшение сословной группы и не всегда служит показателем уменьшения численности торгово-промышленного населения. Увеличение же численности посадских людей за длительный период времени, как правило, свидетельствует о росте торгово-промышленного населения.
Имущественное расслоение выражалось в делении посадских людей на «лучших», «середних», «молодших» или «худых», и «самых худых», и посадских бобылей, но численное соотношение их неизвестно; его можно выяснить лишь по отдельным городам. Однако «самые худые» и бобыли, представлявшие фактически часть деклассированного городского населения и стоявшие в экономическом отношении наряду с пришлыми работными «вольными» или гулящими людьми, в XVII в. являлись членами посадской общины. Городская реформа 1720 г. оставила их в общине.
Сведения о численности городского населения имеются в переписных книгах и, следовательно, в некоторых сводных источниках, но они неполны, так как регистрация всех городских жителей не входила в задачу писцов. Более полные сведения о различных категориях населения, но учитывавшие только боеспособных мужчин, находятся в сметных списках Разрядного приказа.
Попытаемся примерно выяснить число горожан, не входивших в посадские общины, используя источник, в котором указано количество боеспособных мужчин по «городам» в 1678 г.95
Как установил П. Н. Милюков, по переписи 1710 г. удельный вес мужчин в рабочем возрасте составлял 52%96. Для упрощения расчета принимаем долю инвалидов в рабочем возрасте в 2%. Следовательно, если боеспособное население составляло 50%, то для вычисления всего мужского населения надо число боеспособных увеличить вдвое.
Подсчет по Описи городов дает по Нечерноземному центру 22 661 чел., т. е. всего округленно 45 тыс. чел. Но это неполные данные, так как в источнике нет сведений о Москве и ряде других «городов» и посадов. По переписным книгам в них было 17 тыс. чел. помимо посадских людей. Однодворцев в Нечерноземном центре по данным на 1672 г. было около 1 тыс. чел. Суммируя сведения Описи городов и переписных книг и исключив однодворцев, получаем 61 тыс. чел, В Москве кроме посадских людей постоянно проживало еще не менее 33 тыс. чел. Всего в Нечерноземном центре — 94 тыс. чел.
В Северо-Западном районе по Описи городов было 9510 чел. боеспособных, т. е. 19 тыс. чел., но это тоже неполные данные. Дополнительно по переписным книгам насчитывается 3414 чел. Всего — 22 тыс. чел.
В Западном районе Опись городов дает сведения только по Вязьме. Беря все данные из переписных книг, получаем 3,8 тыс. чел. Сколько из них было однодворцев, неизвестно, но они там, несомненно, были. Принимаем округленно общую численность горожан в 3 тыс. чел.
В Черноземном центре и на Слободской Украине боеспособных (кроме черкас) было 70 тыс. чел., всего мужчин - 140 тыс. чел. Однодворцев на 1672 г. насчитывалось 42 тыс. дв., т. е. 126 тыс. чел. Подавляющее большинство их имели поместья, т. е. не могли считаться горожанами. Исключив их, получаем 14 тыс. чел. Дополнительно по переписным книгам насчитываем 4,5 тыс. чел. Вероятно, из них значительная часть тоже была однодворцами. Округляем до 4 тыс. и получаем всего 18 тыс. чел.
На Востоке и Юго-Востоке по Описи городов было 27 тыс. чел., но из них около 17 тыс. чел. однодворцев да еще неизвестное количество приборных служилых людей, несших во многих городах и крепостях гарнизонную службу и переменявшихся по истечении определенного срока. Без однодворцев численность населения составит 10 тыс. чел., а так как численность временных гарнизонов нам неизвестна, то полученная численность горожан (10 тыс. чел.) является завышенной.
На Севере и Северо-Востоке гарнизонов практически не было. По переписным книгам там насчитывалось 25 тыс. чел. горожан.
По Сибири мы берем только посадских людей и разночинцев, так как прослойка торгово-промышленного населения в Сибири была значительной, и уже поэтому удельный вес служилых людей, занимавшихся торгово-промышленной деятельностью, не мог быть велик. Посадских людей и разночинцев насчитывалось около 13 тыс. чел.
Суммируя приведенные данные, получаем общую численность «городских сословий» (условное название) в 185 тыс. чел., из них 134 тыс. чел. посадских людей (без Украины). Конечно, не все 50 тыс. чел., не входивших в 1678 г. в посадские общины, занимались торговлей и промыслами: какую-то часть из них составляли помещики, администрация и духовенство, а также «дворники», т. е. вольные и «гулящие» люди, арендовавшие у общины дворы и жившие во дворах привилегированного населения. Кроме этих 50 тыс. чел. было пришлое население, иногда многочисленное, работавшее по найму97, и крестьяне, проживавшие в городах или возле них в близлежащих деревнях и занимавшиеся ремеслом и торговлей. Таким образом, общая численность городского населения должна была превосходить вычисленную нами, но установить ее пока невозможно.
Привилегированное население (помещики, администрация, духовенство), пришлые (чернорабочие и крестьяне) были в городах и в начале XVIII в. Основное же посадское население в начале XVIII в. состояло из «регулярных» граждан и «цеховых». Таковых была 231 тыс. чел. Следовательно, численность посадских людей и прочего населения, занимавшегося торговлей и ремеслами, возросла со 185 тыс. (округленно) в 1678 г. до 231 тыс. чел. в 1719 г., т. е. на 25% (без Украины).
Учитывая, что из этих 185 тыс. чел. часть не занималась торгово-промышленной деятельностью, этот прирост может считаться заниженным.
Тенденция роста торгово-промышленного населения выступает и в изменениях распределения посадских людей по отдельным посадам (см. табл. 23).
Таблица 23
Численность и распределение посадских людей в 1652—1722 гг. * 
* Число посадов на 1652 г. взято по П. П. Смирнову (Смирнов П. П. Посадские люди, тт. I и II), на 1722 г. — по А. А. Кизеветтеру (Кизеветтер А. А. Посадская община XVIII ст. M., 1903). Население городов Украины и Сибири не учтено.
Табл. 23 показывает рост количества крупных посадов и увеличение численности живущих в них посадских людей. Если в 1652 г. было 30 крупных посадов, то в 1678 г. — 37, а в 1722 г.— 60. Иначе говоря, число крупных посадов к 1678 г. увеличилось на 23%, а к 1722 г. — вдвое. Посад с числом посадских людей свыше 1000 чел. имел населения обоего пола не менее 2000 чел.; по числу жителей он мог бы именоваться городом даже в конце XIX в. В таких посадах на всем протяжении изучаемого периода проживало больше половины посадских людей всей страны.
48Неволин К. А. Полное собрание сочинений, т. 6. СПб., 1859, с. 25—95.
49Рожков Н. А. Город и деревня в русской истории. Пг., 1918, с. 6; Греков Б. Д. Указ. соч., с. 553 и 555; Бахрушин С. В. Научные труды, т. I. М., 1952, с. 122; Компан О. С. Мiста Украiни в другiй половинi XVII ст. Киiв. 1963, с. 377; Копысский 3. Ю. Экономическое развитие городов Белоруссии (XVI—XVII вв.). Минск, 1966, с. 27—34. Критерием для отделения городов от местечек Копысский берет численность населения для местечек максимально в 1500 чел., но никакого обоснования именно этой численности не приводит.
50Милюков П. Н. Очерки по истории русской культуры, ч. 1, с. 240—245; Клокман Ю. Р. Социально-экономическая история русского города. Вторая половина XVIII века. М., 1967, с. 33. Но в то же время, по мнению Клокмана, наличие городов — военно-административных пунктов являлось свидетельством «незавершившегося еще процесса отделения города от деревни». Получается, что такие «города» еще не могли считаться настоящими городами (хотя автор и называет их таковыми).
51Тихомиров М.Н. Древнерусские города. М., 1956, с. 44, 51, 435, 436; он же. Россия в XVI столетии. М., 1962, с.64; Сахаров А.М. Города Северо-Восточной Руси XIV-XV веков. М., 1959, с. 11, 23, 180; Черепнин Л.В. Образование русского централизованного государства в XIV—XV веках. М., 1960, с. 329—330; Рындзюнский П. Г. Городское гражданство дореформенной России. М., 1958, с. 13; Костомаров Н. И. Исторические монографии и исследования, т. XIX (Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях). СПб., 1887, с. 5.
52«Очерки... XVII век», с. 199. Из этих городов наиболее подробно изучена история Тихвина (см.: Сербина К Н. Очерки из социально-экономической истории русского города. М.— Л., 1951).
53Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 20.
54Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 365.
55Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 37, с. 394.
56Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 19, с 336.
57Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 49—50.
58Там же.
59Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 39, с. 399.
60Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 51.
61Кулишер И. М. Лекции по истории экономического быта Западной Европы.
СПб., 1913, с. 94.
62Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 53.
63Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 6, с. 311
64Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 411—412.
65Тихомиров М. Н. Древнерусские города, с. 44, 47—51, 185, 435, 436 (полагаем, что пересказывать факты, приводимые Тихомировым и другими исследователями, нет необходимости).
66Сахаров А. М. Указ. соч., с. 23, 180.
67Черепнин Л. В. Указ. соч., с. 414.
68Сахаров А. М. Указ. соч., с. 128.
69Там же, с. 208; Черепнин Л. В. Указ. соч., с. 569.
70Мюллер Р. Б. Крестьяне Чарондской округи в XVII в.— «В кн.: Аграрная история и социалистические преобразования северной деревни, вып. IV. Вологда, 1973.
71Смирнов П. П. Посадские люди и их классовая борьба до середины XVII века, т. I. М.—Л., 1947, с. 69—70.
72Зимин А. А. Реформы Ивана Грозного. М., 1960, с. 158.
73Носов Н. Е. Русский город и русское купечество в XVI столетии (к постановке вопроса).— В кн.: Исследования по социально-политической истории России. Л., 1971, с. 170.
74Смирнов П. П. Указ. соч., т. I, с. 182.
75Маньков А. Г. Развитие крепостного права в России во второй половине
XVII века. М.—Л., 1962, с. 272—288.
76Буганов В. И. Указ. соч., с. 67.
77Волков М. Я. Формирование городской буржуазии в России XVII—
XVIII вв.— В кн.: Города феодальной России. М., 1966, с. 193.
78Там же, с. 184.
79Рындзюнский П. Г. Указ. соч., с. 13.
80Рассмотрение причин замедления выходит за рамки нашей темы; отметим лишь большую роль в этом феодально-крепостнического государства.
81Подробнее см.: Водарский Я. Е. Промышленные селения центральной России в период генезиса и развития капитализма, М., 1972.
82Прежде всего следует уточнить число поселений с посадскими общинами.
83В этой связи следует отметить, что численность населения выступает как один из критериев города при капитализме (в Западной Европе уже в XIX в.) и в СССР.
84Для промышленных селений конца XIX в. нами предложено считать селение промышленным, если от земледелия оторвано не менее 50% жителей (Водарский Я. Е. Промышленные селения центральной России в период генезиса и развития капитализма, с. 15—18).
85Волков М. Я. Указ. соч., с. 202.
86Копысский 3. Ю. Экономическое развитие городов Белоруссии (XVI—XVII вв.), с. 27—28.
87ЦГАДА, ф. 210, Дела разных городов, кн. 97 (подсчет наш).
88ЦГАДА, ф. 1209, кн. 43. Очевидно, что в данном случае мещане были торгово-промышленными людьми и что вообще термин «мещане» нельзя понимать во всех случаях как «ремесленники и торговцы»; иначе как объяснить сочетание слов «пашенные мещане»?
89Багалий Д. И. IcTopin СлободськоТ Украши. Харив, 1918, с. 112.
90ПСЗ-1, т. I, № 377, 378, 380.
91Это было уже отмечено в литературе. См., например: Яцунский В. К. Некоторые вопросы методики изучения истории феодального города в России.— В кн.: Города феодальной России, с. 88—89.
92Подсчет итогов по отдельным посадам дает общий итог в 47,7 тыс. дв. В него, вероятно, вошли и некоторые категории прочего населения. По данным саксонского посланника в России при Петре I, Вебера, имевшего, по-видимому, доступ к официальным материалам, собиравшимся в связи с переписью 1710 г., общий итог составлял 44,5 тыс. дв. Однако П. Н. Милюков показал, что данные Вебера неполны и что по данным Сената итог должен быть больше и составлять 47 тыс. дв., т. е. быть близким к нашему подсчету (Милюков П. Н. Государственное хозяйство России, с. 185—200). В этих подсчетах не учтено население украинских городов. Гости и члены гостиной и суконной сотен включены в итоги посадских людей (в 1699 г. гостей было всего 34 чел. См. ЦГАДА, ф. 1210, Сказки Генерального двора, стлб. 18679, лл. 108—109).
93Общая численность посадских людей на 1652 и 1678 гг. вычислена нами по общему количеству дворов (41 тыс. и 48 тыс.) и их средней населенности (2,6 и 2,8 чел.). Она больше итога, полученного суммированием численности посадских людей в отдельных посадах вследствие неполноты частных итогов, но возможное завышение итогов 1652 и 1678 гг. не может скрыть тенденцию роста численности посадских людей в 1652—1719 гг. (Подробнее см.: Водарский Я. Е. Численность и размещение посадского населения в России во второй половине XVII в.— В кн.: Города феодальной России. М„ 1966, с. 271—297).
94См. нашу публикацию: Водарский Я. Е. Список городов России с указа нием примерного количества посадских дворов (1723 г.).— «Исторически архив», 1961, № 6.
95ДАИ, т. 9. СПб., 1875, № 106 (далее —Опись городов). Милюков П. Н. Государственное хозяйство России, с. 270.
96Милюков П.Н. Государственное хозяйство России. С. 270
97В источниках XVII в. не учитывалось.
