Первой мировой войны 143
солдат нужно было предоставить необходимое обеспечение и заботу
в течение длительного периода времени. После войны Франции и
Сардинии против Австрии в 1859 г. был впервые установлен договор,
условия которого должны были намного улучшить состояние ране-
ных солдат и военнопленных. Важный шаг был сделан с первой Гааг-
ской мирной конференцией в мае-июле 1899 г., идею которой как кон-
ференции по разоружению подал российский император Николай II.
Наиболее значительным итогом конференции стала договоренность
о нравах и обычаях войны. Вторым результатом стало принятие Же-
невской конвенции o защите раненых во время ведения войны на
море. Aналогично и во время второй Гаагской конференции с июня
по октябрь 1907 г. не удалось добиться ограничения всеобщего во-
оружения, но тем не менее были достигнуты соглашения о гуманиза-
ции последствий войны: были перeсмотрены правила ведения войны,
установлены права и обязанности держав, придерживающихся поли-
тики нейтралитета, а также рассмотрено обращение с подданными
вражеских государств. К началу войны эти соглашения предостави-
ли юридическую основу для правил обращения с военнопленными и
уходу за ними [Грабар]. Эти правила с 1915 г. получили дополнитель-
ное расширение во взаимоотношениях на Восточном фронте через
двусторонние переговоры и соглашения, что привело к более гуман-
ной участи и улучшению положения военнопленных [Nachtigal, 2003,
S. 91–94, 103–151]. Такие шаги касательно противника на Западном
фронте были предприняты лишь позже и в меньшей степени.
Около 9 млн из 72,4 млн призванных в Первую мировую войну
солдат попало в плен, что составляло приблизительно 12,4 % всех
мобилизованных сил. Около 4,7 млн, т. е. более половины, находи-
лось в распоряжении Центральных держав (Германии и Австро-
Венгрии). Данные для отдельных держав с военной администрацией,
располагающих большим количеством пленных, в частности России и
Австро-Венгрии, определены еще неточно. Большинство военно-
пленных пришлось на фронт между Россией и Центральными держа-
вами, всего более 5 млн. Из них:
– 2,8 млн. солдат русской армии в Центральных державах (1,5 млн
в Германии и 1,3 млн в Австро-Венгрии);
– 2,1 млн австро-венгерских, 170 000 немецких, 60 000–80 000 сол-
дат Османской армии и несколько сотен болгарских пленных в Рос-
сии [Nachtigal, 2008, S. 345–384].
Hа балканском и aвстро-итальянском фронтах дело обстояло
следующим образом:
– 170 000 сербов в Австро-Венгрии и 28 000 в Германии;
– 53 000 румын в Австро-Венгрии и 43 300 в Германии;
– 468 000 итальянцев в Австро-Венгрии и 170 000–180 000 ита-
льянцев в Германии;
– 91 000 пленных в Болгарии (в том числе 30 000 сербов) и по мень-
шей мере 51 000 в Турции.
144 Problema voluminis
До ноября 1918 г. на фронте Франции и Бельгии 800 000 солдат Ан-
танты попало в плен Германии: Франция потеряла военнопленными
535 000 солдат, Англия – 176 000 и Бельгия – 46 000. Позже в немецком
плену оказались также американские солдаты и португальцы. Более
810 000 немцев были в руках Западной Антанты: 430 000 во фран-
цузском, 335 500 в английском и 48 000 в американском плену. Кроме
того, 16 000 австро-венгров попало во французское подчинение.
К октябрю 1918 г. Италия захватила 180 000 австро-венгерских сол-
дат на фронтаx Габсбургской монархии; вследствие ошибок австрий-
ского командования во время переговоров о перемирии с Италией к
концу войны в плен было взято еще до 360 000 австрийцев. До октя-
бря 1918 г. в войну против Центральных держав вступали также дру-
гие государства, в том числе и неевропейские. Как союзник Антанты,
Япония содержала около 4 600 пленных немецкой колонии Циндао.
Уже к концу 1914 г. Германия стала державой с самым большим ко-
личеством пленных. На июль 1915 г. здесь числилось 1,5 млн пленных,
а к началу ноября 1918 г. эта цифра возросла до 2,5 млн, из которых,
однако, часть скончалась, а часть сбежала. По некоторым оценкам,
в Германии погибло более 120 000 пленных – особенно в результате
нарушающeй международные права Британcкой блокады; это были в
основном солдаты из России, Румынии и Сербии. В Центральных дер-
жавах смертность резко возросла после голодной зимы 1916/1917 гг.,
а именно среди мирного населения и тех пленных, которые не полу-
чали поддержки в виде продуктов питания или одежды из родного
государства. Вполне возможно, что смертность в Австро-Венгрии
была даже выше, чем в Германии, в пределах до 200 000 человек.
Впоследствии, в период до конца войны число пленных в Германии
и Австро-Венгрии уменьшилось:
Германия Австро-Венгрия
Общее количество военнопленных 2,5 млн ~ 1,991 млн*
Погибшие 118 000–140 000*° 140 000–200 000*°
Избежавшие сферы Центральных держав
(до окт. 1918) 7
70 000–106 000
(возможно, и
больше)
Переданные по обмену (инвалиды)** 136 628
Дополнительно 17 000 итальянцев
Интернированные в нейтральных
странах (полуинвалиды) 46 000–65 000 2 000
Сданные союзникам (готовые идти в бой
«перебежчики»)*** 5 000* ?
Приблизительное количество пленных
на май 1918 г. 2,1 млн ~ 1,7 млн
* Неточные данные, оценки.
** Репатриированные из Германии и Австро-Венгрии солдаты русской армии
на начало 1918 г. – 37 295.
*** Особенно мусульмане русской армии и колониальных армий Англии и Франции.
° Из которых солдаты русской армии (по оценкам): в Германии 72 000–90 000,
в Австро-Венгрии 80 000–110 000.
Р. Нахтигаль. Военнопленные в России в эпоху Первой мировой войны 145
В ноябре 1918 г. в Германии находилось всего не более 2 млн военно-
пленных. Что касается данных для Австро-Венгрии, точная цифра не
поддается исчислению в связи с начавшимся крахом государства уже в
октябре 1918 г. Однако можно определить, что смертность узников до-
стигла приблизительно 5,6 % в Германии и 7,5–10 % в Австро-Венгрии.
Для Османской империи с более чем 30 000 пленных (половину из ко-
торых составляли британские солдаты, половину – русские) и Болга-
рии с 91 000 пленных пока нет достоверных показателей смертности,
которые, однако, вполне могут достигать приблизительно 20 %.
Немецкая армия, ведя наступление на Западном фронте, преодо-
лела в течение нескольких недель сотни километров, выведя из строя
большую часть соединений бельгийской и французской армий. На
начало 1915 г. Германия захватила полмиллиона солдат противника
в плен. Т. к. все воюющие стороны рассчитывали на скорое побед-
ное окончание войны каждый в свою пользу, о содержании пленных
не позаботились в должной мере. Результатом данного просчета ста-
ла вспышка эпидемий в лагерях для военнопленных в Германии и
Австро-Венгрии зимой 1914/15 г., строительство которых еще не было
завершено. Особенно свирепствовал брюшной тиф, унесший жизни
нескольких тысяч пленных: в большинстве своем солдат русской ар-
мии. Летом 1915 г. эпидемию удалось погасить благодаря успеху эпи-
демиологов; кроме того, лагеря были не так сильно заполнены в силу
начавшихся первых трудовых работ, что существенно облегчило ор-
ганизационную задачу. Для большинства других государств эта про-
блема как таковая не существовала, т. к. у них было намного меньше
пленных и они не сталкивались с опасностью инфекционных забо-
леваний. Pазрядил обстановку, как это ни странно, физический труд
пленных: его применение началось в обеих империях рано и достигло
вскоре 70–80 % занятости. От работы были освобождены офицеры
и равные им по статусу военные врачи, чиновники и священники, а
также больные, инвалиды, правонарушители и пленные, для которых
было предусмотрено особое обращение с целью привлечения их на
свою сторону. В большинстве воюющих держав использование рабо-
чей силы пришлось в основном на сельское хозяйство (до 60 % всех
пленных), затем уже на промышленность, строительство и ремесло.
В этих областях ухудшилась ситуация с продовольствием у Централь-
ных держав. Еще хуже было положение для временно трудящихся на
фронте, которых приходилось до 20 % от доли всех пленных на всех
фронтах в воюющих странах, особенно на последнем этапе войны. Во
Франции этот показатель был самым высоким – от 40 до 50 %, наряду
с низким общим числом военнопленных. Работы пленных на фронте
в России начались уже в июне 1915 г., однако не получили большо-
го распространения: летом 1916 г. там числилось ок. 100 000 военно-
пленных [Nachtigal, 2003, S. 183–185, 201–203; Jones, р. 121–222].
Что касается немецкой и австро-венгерской линий фронта, до-
казано, что русские пленные составляли более высокий процент
146 Problema voluminis
на передней линии фронта от их общего числа в этих государствах
(соответственно по 65–70 %). Общее число русских в Габсбургской
монархии достигало 1,3 млн, или 65 %, в Германии – 1,5 млн или 60 %1.
В тылу, напротив, пленные контролировались государственными ор-
ганами и инспекторами, что предоставляло им больше защиты. Там
гражданские власти отвечали за управление своими подопечными и
уход за ними. Кроме того, становилось невозможным безгранично
эксплуатировать пленных на мирной территории. В заключительной
фазе войны в Германии и Австро-Венгрии на переднем фронте на-
считывалось 300 000–400 000 пленных, хотя военные министерства
обeих стран предполагали, что о новых поступлениях пленных, при-
веденных для работы на фронте, не сообщалось и их количество не
регистрировалось в центральных органах власти [Hinz, S. 267–318;
Moritz, Leidinger, S. 171–194, 204–208, 234–237, 292, 331].
Но чем дольше длилась война, чем больше Центральные держа-
вы испытывали нехватку в продуктах питания и дефицит ресурсов,
и чем больше притуплялась реакция на собственные и чужие стра-
дания, тем более запреты и сомнения в вопросах человечности ото-
двигались на второй план, а защитныe механизмы становились опре-
деляющими. Таким образом, для большинства пленных пребывание
в Германии и Австро-Венгрии означало голод, физическую эксплуа-
тацию и, как следствие, истощение, болезни и смерть. Как правило,
наименее всего это коснулось британских, французских, а позже и
американских пленных, которые получали поддержку и пожертвова-
ния из родных стран: продуктами питания, одеждой, обувью и т. д.
С 1916 г. Франция оказывала поддержку и сербским солдатам Цен-
тральных держав, в то время как итальянское правительство воздер-
живалось от помощи вплоть до 1918 г., т. к. принимало своих солдат,
попавших во вражеский плен, за перебежчиков и дезертиров. Имен-
но это не в последнюю очередь сыграло свою роль в том, что около
100 000 итальянцев погибли в плену.
Российское правительство временно приняло позицию итальян-
ского руководства – военные штабы иначе не могли объяснить себе
такое высокое количество русских солдат, попавших в плен к не-
приятелю [Нагорная, c. 36–49]. Помощь для русских в Германии
и Австро-Венгрии поступила поздно и в скромном размере, хотя имен-
но правительства Центральных держав и гуманитарные организации
нейтральных стран предложили Росcии, чтобы та начала обеспечи-
вать уход за соотечественниками. Мероприятия по оказанию помощи
вновь ограничились после начала гражданской войны в мае 1918 г.
И хотя к концу войны зимой 1918/19 г. большинство пленных из
стран Антанты было быстро репатриировано из Германии, судьба
русских оказалась сложнее. На переговорах о перемирии в ноябре
1918 г. Англия и Франция, которые к тому времени уже полгода уча-
1 Абсолютные цифры из-за колебаний 1916–1918 гг. недостаточно достоверны,
однако исчисляются в сотнях тысяч.
Р. Нахтигаль. Военнопленные в России в эпоху Первой мировой войны 147
ствовали в интервенции в Росcии на стороне Белой Армии, потре-
бовали подождать с отправкой русских пленных на родину, чтобы
Красная Армия не имела возможности использовать их в качестве
подкрепления [Nachtigal, 2005, S. 239–266]. Это требование возникло
вовсе не из гуманных соображений, т. к. Антанта начала немедлен-
но набирать добровольцев в ряды Белой Армии из числа пленных.
В то время как Габсбургская монархия уже распалась на отдельные
государства и не существовало единого органа управления пленны-
ми, что позволило им самим освободиться из плена, немецкое прави-
тельство решило пойти против постановления Антанты. В интересах
немецкого правительства было уменьшение числа пленных, которое
к тому времени уже сократилось до одного миллиона, чтобы улуч-
шить продовольственную ситуацию в Германии. Кроме того, после
ноябрьской революции и политического хаоса в Германии русские,
которые все больше воспринимались как угроза, наконец, должны
были быть высланы. Однако страны Антанты, получив политический
контроль над оставшимися в Германии пленными, не считали себя
обязанными оказывать поддержку голодающим пленным своего не-
когда самого важного союзника. Вплоть до июля 1919 г. не соблюда-
лось обеспечение русских пленных. К тому же, ситуацию усугубила и
начавшаяся в 1919 г. Советско-польская вoйна. Несколько тысяч рус-
ских репатриантов в 1919/20 г. скончалoсь в Средневосточной Европe
из-за промедления в переговорах между воюющими державами, ко-
торые все еще конфликтовали из-за пограничных вопросов. Эту про-
блему освещают документы, наглядно показывающие, что эти плен-
ные еще летом 1918 г. числились находящимися в немецких лагерях.
В конце концов, к февралю 1919 г. Германия освободилась от 900 000
бывших в плену русских. Поэтому, когда союзники провели в Берли-
не ревизию числа пленных в Германии, было обнаружено всего лишь
300 000 русских (в октябре 1919 г. все еще более 200 000, в октябре
1920 г. только 130 000). Большинство из них было репатриировано до
1920 г. через прибалтийские страны.
Репатриация последних русских пленных закончилась уже по-
сле окончания Советско-польской войны до лета 1921 г. В Германии
оставалось после этого предположительно 40 000 русских, из кото-
рых только 10 000 были зарегистрированы официально. Примерно
такое же количество бывших пленных было и на территории бывшей
Габсбургской монархии.
В исторической памяти опыт и судьба русских солдат, бывших
в плену, не играют значительной роли, т. к. большевистское прави-
тельство рассматривало эту войну как империалистическую, а ее
«исторически необходимым» следствием должна была стать по-
беда социалистической революции [Нагорная, c. 343–351, 366–380,
383–390]. Здесь не было дискурсивного места для памяти, оттеснен-
ного на второй план последовавшей кровавой гражданской войной
с еще бóльшими потерями. В 1930-х гг. даже стало опасно говорить
148 Problema voluminis
о бывших военнопленных на территории вражеских государств.
Лишь после 1991 г. судьба русских пленных Первой мировой войны
получает научное освещение, в то время как проблематика солдат из
Центральных держав, взятых в плен Россией, затрагивалась уже со
времен пятидесятой годовщины Октябрьской революции в публика-
циях об иностранных «интернационалистах», особенно в граждан-
ской войне с 1918 по 1922 гг. Тем не менее, советская историография
ограничилась практически лишь этим аспектом, оставляя явление
массовых лагерей военнопленных без внимания.
Россия числилась второй по значимости «держащей в плену дер-
жавой» (Gewahrsamsmacht), до конца 1915 г. захватившей 1 млн плен-
ных, число которых выросло до октября 1917 г. до 2,4 млн. Фактиче-
ски Россия была в состоянии содержать не более 2 млн пленных. Так
же, как и Германия и Австро-Венгрия, она не была готова к поступле-
нию такого огромного количества военнопленных. Т. к. осенью 1914 г.
австрийская армия принимала на себя основной удар на Восточном
фронте, ее солдаты и составили с самого начала подавляющее боль-
шинство пленных, взятых Россией. Так, уже к концу 1914 г. Сибирь
и Центральная Азия были дополнительно предусмотрены для посе-
ления десятков тысяч пленных. Узники добирались туда в товарных
вагонах («теплушках») в течение нескольких недель без должного,
а иногда и вообще без какого-либо обеспечения и ухода. Огромные
расстояния стали большой проблемой для размещения военноплен-
ных в России, которая в октябре 1914 г. приняла «Положение о во-
еннопленных» (Петроград, 1914), правила которого устанавливали
еще более высокие принципы гуманного обращения с военноплен-
ными по сравнению с закрепленными в довоенных Гаагских согла-
шениях. Впрочем, для условий плена в России они не имели большо-
го значения, т. к. государственные органы были не в состоянии их
выполнять. Предприняв не совсем уместную попытку урегулировать
наплыв пленных через Киев и районы Беларуси, Главное управление
Генерального штаба распорядилось рассортировать пленных по эт-
ническому признаку: славяне должны были разместиться не далее
Казанского военного округа, что ставило их в более благоприятные
условия, освобождая их от долгих, а следовательно, и опасных для здо-
ровья транспортировок. Этнические же немцы и венгры, к которым
весной 1915 г. добавились офицеры, должны были быть отправлены
в азиатскую часть страны [Nachtigal, 2003, 153–291]. Первоначаль-
ный хаос в тылу в европейской части России помешал выполнению
приказа, который русским военнослужащим зачастую оставался не-
понятным: деление массы австро-венгерских солдат на славян и не-
славян не всегда представлялось возможным, потому что венгерские
словаки или румыны называли себя либо венграми, либо русинами,
а поляки и словенцы – австрийцами. Классификация западно- и юж-
нославянских языков в какой-то степени добавила хлопот русскому
командованию в тылу. Русская «национальная политика» как новше-
Р. Нахтигаль. Военнопленные в России в эпоху Первой мировой войны 149
ство по отношению к военнопленным неприятельских стран, пре-
имущественно из австро-венгерской армии, не соответствовала за-
конам войны. Независимо от того, происходил ли переход на русскую
сторону добровольно или по принуждению, пострадавшие теряли
свой международно-правовой статус военнопленных, что позволяло
им вновь выступить в качестве новобранцев – часто против их воли.
То же самое произошло в 1918 г. и с (бывшими) взятыми в плен сто-
ронниками большевиков, которые как «интернационалисты» (около
90 000, в большинстве своем венгры) бились во время Гражданской
войны в рядах Красной Армии.
Чешским (и словацким) пленным, которые могли воспользовать-
ся политическими органами эмигрировавших чехов в Петрограде и
Киеве, было обеспечено более привилегированное положение. Мно-
гие чехи, которых австрийское военное руководство подозревало в
дезертирстве, располагались с 1915 г. в Киевском военном округе,
где они зачастую пользовались большими свободами и преимуще-
ствами: хорошо оплачиваемая работа, проживание в частных до-
мах, представление своих политических интересов, а позже и управ-
ление лагерем Дарница в Киеве [Kalvoda; Pichlík; Nachtigal, 2005b,
S. 167–193]. Южным славянам Габсбургской монархии была постав-
лена определенная задача: после поражения Королевской Сербской
Армии в конце 1915 г. они были собраны на территории Украины и
переданы «южнославянско-сербской добровольческой дивизии» под
командованием сербских офицеров. В сентябре 1916 г. это подразде-
ление было распущено в румынской Добрудже.
Австрийские пленные итальянской национальности и эльзасцы
Германии были отданы на попечение консулов и военных атташе Ита-
лии и Франции, а в 1916/17 г. около 10 000 из них были отправлены
в Западную Европу. Для прусских поляков или датчан области Норд-
шлезвиг не было предпринято специальных мер, хотя императрица-
мать Мария Федоровна, будучи датской принцессой, вступилась за
своих соотечественников.
Из-за больших расстояний и проблем с транспортом начиная с
1915 г. возникла проблема дефицита в обеспечении пленных. Зимой
1915/16 г. в крупных лагерях азиатской части России вспыхивали эпи-
демии, унесшие жизнь предположительно 400 000 пленных. Еще од-
ной причиной явилось и то, что использование пленных в России как
рабочей силы в целом началось достаточно поздно – лишь в 1916 г.,
когда южные славяне уже влились в ряды добровольческих подразде-
лений. В конце лета 1915 г. на работах была занята всего лишь полови-
на всех трудоспособных пленных, многие из них к зиме были обратно
отправлены в переполненные лагеря, где они и были инфицированы.
Ситуация улучшилась, как ни странно, благодаря введению принуди-
тельных работ с весны 1916 г. Везло, однако, не всем пленным: труд
многих из них использовался на тяжелых, а подчас и не соответству-
ющих международному праву о войне уличных работах в северной
150 Problema voluminis
части России, где появились заболевания цингой. Это привело в кон-
це 1916 г. к взаимным репрессиям по отношению к военнопленным:
в октябре 1916 г. Германия передала несколько сотен русских офице-
ров в подчинение нижним чинам (без принудительного труда), а Рос-
сия ответила в ноябре такой же мерой, пока к Рождеству 1916 г. после
прямой интервенции немецкого императора и русского царя репрес-
сии не прекратились [Нахтигаль, с. 139–153].
То, что положение пленных в России с 1915 г. постепенно улучша-
лось, было в немалой степени заслугой «помощи извне». Толчок к это-
му был дан императрицей-матерью Марией Федоровной. Уже летом
1915 г. были проведены две акции гуманитарной помощи между Рос-
сией и Центральными державами. Начиная с конференций Красного
Креста в скандинавских столицах с ноября 1915 г. подобные меропри-
ятия в годы войны получили широкое распространение. Первоначаль-
но произошел обмен списками погибших пленных. После определения
условий обмена пленными инвалидами, последний начался в августе
1915 г. и сопровождался получением пакетов помощи, например, с
одеждой и продовольствием. Пользу от подобных гуманитарных па-
кетов получали в основном пленные из Центральных держав [Egger,
S. 79–112]. Царское правительство, опасаясь перехода собственных
солдат на сторону врага, воздерживалось от передачи гуманитарной
помощи своим пленным. Намерение немцев в начале 1916 г. постав-
лять солдатам русской армии гречневую крупу из России, которое
было поддержано самой императрицей Александрой Федоровной, не
было осуществлено из опасений, что продукт будет доставлен не по
назначению. Более поздние попытки улучшить обеспечение русских
пленных в Центральных державах продуктами питания также не увен-
чались успехом – не в последнюю очередь из-за бытующего обществен-
ного мнения, что царица немецкого происхождения намеревается обе-
спечить продовольствием Центральные державы. Это обстоятельство
сделало невозможным предоставление помощи со стороны России.
С осени 1915 г. шведские и датские работники Красного Креста полу-
чили возможность раздавать пакеты помощи в cибирских лагерях, ко-
торые так остро нуждались в них к предстоящей зиме. Акция помощи,
которая первоначально планировалась быть ограниченной до несколь-
ких транспортных эшелонов, постоянно расширялась.
В сентябре 1915 г. на Восточном фронте произошел первый обмен
сестрами милосердия, которым разрешалось посетить пленных во
вражеских государствах. Для начала три немецкие сестры милосер-
дия отправились в Россию и три русские – в Германию. Позже плен-
ных навещали и нейтральные делегации Международного комитета
от Красного Креста. В военных округах европейской части России на-
ходились русские генералы, которые в качестве инспекторов с 1915 г.
навещали пленных. Однако все они – и в Германии тоже были такие
военные инспектора – не могли оставаться на нейтральной позиции.
Поставка медикаментов и вакцины для прививок в 1916 г. сыграла
Р. Нахтигаль. Военнопленные в России в эпоху Первой мировой войны 151
положительную роль для пленных в России, где в начале 1916 г. раз-
разились эпидемии в лагерях. В Туркестанский военный округ были
отправлены десятки тысяч прививок против малярии из датского
Института сыворотки в Копенгагене и из Серо-терапевтического ин-
ститута в Вене. Т. к. Россия в довоенные времена получала медика-
менты и средства наркоза преимущественно из Германии, то уже в
1914 г. здесь возникла их нехватка, восполненная позже японскими и
американскими поставками.
В 1916 г. обмен инвалидами был возобновлен, а в 1917 г. продлен
на обоюдной основе. Так, к концу 1917 г. 22 000 русских пленных были
репатриированы в рамках обмена как военные инвалиды. С июля
1916 г. по февраль 1917 г. состоялась вторая поездка сестер милосер-
дия. Интенсивный отбор на национальной основе и вербовка добро-
вольцев среди австрийских пленных в России приводили к поляриза-
ции среди пленных: в некоторых лагерях чешские «военнопленные»
командовали своими товарищами неславянского происхождения,
притесняли их и отбирали пакеты помощи. В мае 1917 г. česká družina
была преобразована в активное боевое подразделение, сравнимое по
мощности с дивизией, три полка которого в июле 1917 г. вступили в
бой на Юго-Западном фронте. Чешские и словацкие пленные, кото-
рые поддерживали идею независимого национального государства,
уже не чувствовали себя пленными; те, кто оставался верен Австрии,
считали себя жертвами притеснения и давления. Также и лояльно
настроенные по отношению к Австрии итальянцы, румыны, южные
славяне и немецкие эльзасцы попали под давление Временного пра-
вительства, объявившего о продолжении войны до победного конца.
Эти планы были нарушены неудачным наступлением русской ар-
мии летом 1917 г. Более того, оно внесло хаос в тыл, сопровождав-
шийся распадом государства осенью этого года. После Октябрьской
революции положение пленных резко изменилось: ухудшились
надзор и обеспечение продуктами питания, многие пленные евро-
пейской части России начали покидать свои рабочие места и пере-
селяться в западные губернии. Органы управления пленными су-
ществовали в основном лишь на местном уровне, в так называемых
«внутренних районах», где располагались большие лагеря: в Казан-
ском военном округе, Сибири и Туркестане. Пленные из этих мест
также собирались в Петроград, Белоруссию и Украину, особенно те,
кто хотел вернуться на родину. Таким образом, с декабря 1917 г. до на-
чала официальной репатриации, которая была согласована по усло-
виям Брестского мира 3 марта и начата в мае 1918 г., из России на ро-
дину вернулось полмиллиона бывших пленных Центральных держав.
Русских же в странах Центральных держав сознательно задерживали
из-за интенсивных работ для военных нужд. Вплоть до расторжения
договора большевистским правительством в ноябре 1918 г., который
привел к временному прекращению репатриации, Россию покинули
еще 400 000 пленных. И для них, и для пленных русских солдат с мая
1918 г. проводились мероприятия по репатриации в районах полити-
152 Problema voluminis
ческого влияния большевиков и Центральных держав. В советской
России в мае 1918 г. начал свою работу центральный орган по вопро-
сам беженцев и военнопленных – Центропленбеж [Щеров]. Однако
это ведомство не то чтобы не стремилось содействовать репатриа-
ции, но, возможно, даже препятствовало ей по поручению больше-
вистской власти, которая строила планы по вовлечению в революцию
пленных из Центральных держав. Проводившаяся интенсивная про-
паганда среди них также вредила процессу репатриации. Советское
правительство прибегло еще к одной уловке, объявив пленных уже в
начале 1918 г. «свободными гражданами» и предоставив им россий-
ское гражданство. Такое изменение статуса военнопленных не было
предусмотрено юридически с точки зрения международного права.
Области в России, находившиеся во время Гражданской войны под
властью Белой Армии и вооруженных сил Антанты, не участвовали
в процессе репатриации в силу того, что они не признавали Брест-
ский мир, и отправляли пленных обратно в лагеря. Это касалось око-
ло 500 000 пленных к востоку от Урала, 40 000 в Центральной Азии и
более 200 000 в европейской части России. Несколько тысяч из них
были добровольно или невольно вовлечены в военные действия, и
их возвращение на родину было отложено до конца войны в 1920 г.
[Nachtigal, 2005, S. 259–265].
Последними репатриированными из России пленными явились
2 500 венгерских офицеров, которые удерживались в лагерях до на-
чала 1922 г. в качестве политического инструмента давления для ос-
вобождения как венгерскoго интернационалистa и бывшего пленни-
ка Белы Куна, так и 400 венгерских коммунистов, приговоренных к
смерти правительством Хорти; манипулируя пленными офицерами,
Москва намеревалась заставить Венгрию вызволить этих заключен-
ных на свободу. Число пленных из Центральных держав, которые
впоследствии остались в советской России, достоверно неизвестно,
однако вполне может достигать пяти-, а то и шестизначной цифры:
славяне австрийской армии, которые успели обзавестись семьями, а
также «интернационалисты» предпочли не возвращаться на родину
после провала революции. Некоторые из них погибли насильствен-
ной смертью во время сталинских репрессий 1930-х гг., в том числе и
Бела Кун, работавший в Коминтерне.
Военный плен в России характеризуется как массовое явление, с
самого начала сопровождавшееся тяжелыми лишениями со смертель-
ным исходом, эпидемиями 1915/16 гг., а также серьезными, противо-
речащими канонам международного права работами. Это привело к
одному из самых высоких показателей смертности среди пленных.
Новой была и продолжительность плена, длившегося до 7 лет. Деле-
ние пленных царским правительством по национальному признаку
из-за внутриполитической конъюнктуры породило новый, негуман-
ный метод, нашедший свое применение в дальнейшем в Гражданской
войне в России и во время Второй мировой войны.
Р. Нахтигаль. Военнопленные в России в эпоху Первой мировой войны 153
Наряду с этими бесчеловечными явлениями в обращении с воен-
нопленными на Восточном фронте, вырисовывалась и ранняя идея
гуманного обращения с пленными, казавшаяся вполне возможной
благодаря кулуарной политике старых европейских династий. Что
касается противника на Западном фронте, достижений было мало.
Усиление тенденции к более гуманному обращению с военнопленны-
ми нашло свое выражение в 1929 г. во второй Женевской конвенции
и последующих международных соглашениях, которые расширили
диапазон задач Международного движения Красного Креста и повы-
сили его полномочия. Поэтому во время Второй мировой войны сто-
роны на Западном фронте обращали особое внимание на правила об-
ращения с вражескими солдатами, взятыми в плен. Примечательно,
что многие достижения по улучшению обращения с пленными были
получены именно из опыта враждующих держав, ведущих боевые
действия на Восточном фронте в 1914–1918 гг. (например, запрет на
репрессии по отношению к военнопленным), хотя во время Женев-
ской конференции 1929 г. только западные державы вели переговоры
о судебных делах, касающихся обращения с военнопленными. Герма-
ния и Австрия после войны не обсуждали подобные дела с советским
правительством, которое не проявляло интереса к данному вопросу.
Уже во время Брестского мира обошлось без перечисления взаимных
обид; заключающие мир стороны обязывались вести добрососедские
отношения, поддерживать экономический обмен и репатриировать
оставшихся гражданских и военных пленных. На фоне смены власти
в России и экономической блокады против Центральных держав это
представлялось возможным и понятным, однако в корне отличалось
от общей идеологии Версальского мира, подписанного годом позже.
Англия и Франция после войны, напротив, напряженно занимались
процессами против военных преступников Германии, которые совер-
шались и по отношению к военнопленным [Hankel]. Исследования
военных преступлений, совершенных сторонами Антанты по отно-
шению к пленникам из Центральных держав, не были предусмотре-
ны Версальским договором и не считались предметом для обсужде-
ния в принципе.
Притом в Англии и Франции однозначно происходили сомнитель-
ные с правовой точки зрения случаи обращения с военнопленными.
Большинство пленных было прежде всего у Франции. Тем не менее,
до 1917 г. число пленных не достигло и 10 % количества военноплен-
ных в Германии, поэтому явления, имевшие место у воюющих сторон
на Восточном фронте отсутствовали, а именно массовый характер
захвата в плен и слабая организационная система, что наносилo су-
щественный вред здоровью военнопленных. Лишь во время крупных
сражений лета 1918 г. число захваченных Францией немцев достиглo
400 000. Британская армия взяла в плен и того меньше вражеских сол-
дат, а до 1916 г. большинство из них были даже перевезены в Англию.
В том же году их рабочую силу начали использовать, хотя скорее
154 Problema voluminis
локально, чем повсеместно: британская военная экономика, основы-
вающаяся на принципах капитализма, не могла применять широко
труд пленных, т. к. это могло создать конкуренцию на рынке труда.
Ситуация незначительно изменилась после внедрения в Великобри-
тании воинской повинности в 1916 г.: в 1918 г. в Королевстве работа-
ло 64 000 из 103 000 интернированных пленных [Jones, 2011, р. 117,
223–238].
Оставшиеся на континенте с 1916 г. пленные, захваченные британ-
скими войсками, направлялись на работы в британские экспедицион-
ные войска, хотя на передовую они посылались достаточно редко. Во
французской армии временно был в силе приказ убивать противника,
раненного на фронте, чтобы не причинить вред собственной боевой
готовности (фр. nettoyeurs). Во время Лейпцигских процессов 1921 г.
по военным преступлениям Франция предъявила обвинения против
подобного приказа со стороны Германии в отношении французских
раненых пленных, и даже, возможно, не без основания.
У Англии и Франции практически не было стратегических успехов
на Западном фронте, но было очень много жертв погибшими, ранены-
ми и взятыми в плен. Центральные державы были в конечном итоге
побеждены изнурительным голодом и изнеможением. Материальное
превосходство западной Антанты, наблюдавшееся еще с ранних вре-
мен, вовлечение ею в войну все больше новых союзников, большой
резерв солдат и рабочей силы из колоний на фронте предотвращали
определенные материально-технические проблемы, характерные для
Центральных держав и царской России. Но чем эффективнее работала
нередко преувеличенная военная пропаганда, в частности, против Гер-
мании, подогревая военные настроения в тылу, тем больше возраста-
ло озлобление среди собственных солдат и мирного населения. Таким
образом, западная Антанта долго воздерживалась от обмена инвали-
дами, которые были лишь частично признаны таковыми, в то время
как Германия и, как правило, Англия (16 000 репатриированных в годы
войны), более активно принимали участие в обмене инвалидами. Плен
как раз-таки во Франции был урегулирован строже и тщательней, чем
у других держав; националистически подстрекаемое гражданское насе-
ление проявляло в немалой степени чувство ненависти, которое суще-
ствовало еще долгое время после заключения перемирия.
Когда война закончилась, Франция отправила десятки тысяч воен-
нопленных в бывшие районы боевых действий в качестве ремонтных
бригад, где нередко случались ранения со смертельным исходом. К
тому же, немецкие пленные использовались как инструмент давле-
ния на Германию, чтобы заставить ее подписать невыгодный для нее
Версальский мир, что прозошло лишь 28 июня 1919 г. Тем не менее,
Франция держала пленных еще более года после окончания войны.
Лишь в силу международного давления, в начале 1920 г. она освобо-
дила пленных и отправила их обратно. Среди пленных, работающих
в рядах уборочных бригад, нередко случались самоубийства и вос-
Р. Нахтигаль. Военнопленные в России в эпоху Первой мировой войны 155
стания. Поэтому нелиберальныe методы обращения с пленными вы-
звали во Франции достаточно высокую смертность среди пленных –
5,8 % (или 26 000 чел.). При этом голод, истощение и эпидемии играли
незначительную роль. В Англии наблюдалась низкая смертность сре-
ди пленных (2,8 %); в первую очередь, здесь пострадали военноплен-
ные в эндемически нездоровых районах Ближнего Востока.
Большинство стран Антанты, в том числе и Англия, после оконча-
ния войны стремились из финансовых соображений как можно ско-
рее репатриировать своих пленных, что главным образом произошло
летом и осенью 1919 г. Так же дело обстояло в США, Италии, бал-
канских странах и Японии, которая в силу огромного географическо-
го отдаления не могла сразу выслать своих пленников обратно. Так,
Франция является своеобразным исключением, как, кстати, и после
Второй мировой войны. Эта страна была в Западной Европе глубоко
оскорбленной державой, которая по политическим и эмоциональным
причинам применяла нелиберальные методы обращения с пленника-
ми. В России в 1921–1922 гг. возвращение пленных на родину было
затруднено главным образом внешними обстоятельствами.
В неевропейских местах действия существенно меньше солдат
попадало в плен, который, однако, из-за сложных условий служил
предпосылкой к высокой смертности, особенно на Ближнем Востоке.
Что касается германских колоний в Африке, немецкая Юго-Западная
Африка могла оказывать военное сопротивление до 1916 г., в отли-
чие от немецкого востока Африки, войска которого капитулировали
лишь после перемирия в Европе. Белые пленные там освобождались
зачастую «под честное слово», а чернокожие пленные были взяты в
собственные войска. Существует еще необходимость тщательного
изучения проблематики военнопленных в балканских государствах
и Османской империи, так же, как и в более основательном иссле-
довании данного вопроса касательно Франции как тюремной власти
(Gewahrsamsmacht).
_________________
Грабар Вл. Э. Материалы к истории литературы международного права в Рос-
сии (1647–1917). М. : Зерцало, 2005. 888 с. [Grabar Vl. E. Materialy k istorii literatury
mezhdunarodnogo prava v Rossii (1647–1917). M. : Zertsalo, 2005. 888 s.]
Нагорная О. С. Другой военный опыт. Российские военнопленные в Германии
в период Первой мировой войны (1914–1922). М. : Новый хронограф, 2010. 440 с.
[Nagornaya O. S. Drugoj voennyj opyt. Rossijskie voennoplennye v Germanii v period
Pervoj mirovoj vojny (1914–1922). M. : Novyj khronograf, 2010. 440 s.]
Нахтигаль Р. Мурманская железная дорога. 1915–1919 годы. Военная необ-
ходимость и экономические соображения. СПб. : Нестор-История, 2011. 320 с.
[Nakhtigal’ R. Murmanskaya zheleznaya doroga. 1915–1919 gody. Voennaya neobkhodimost’
i ekonomicheskie soobrazheniya. SPb. : Nestor-Istoriya, 2011. 320 s.]
Щеров И. П. Центропленбеж в России: история создания и деятельности в 1918–
1922 гг. Смоленск : СГПУ, 2000. 95 с. [Scherov I. P. Tsentroplenbezh v Rossii: istoriya
sozdaniya i deyatel’nosti v 1918–1922 gg. Smolensk : SGPU, 2000. 95 s.]
Egger M. Die Hilfsmaßnahmen der österreichisch-ungarischen bzw. der österreichischen
Regierung für die österreichisch-ungarischen Kriegsgefangenen in Russland und Italien
156 Problema voluminis
1914–22. Ein Forschungsbericht // Militärische und zivile Kriegserfahrungen 1914–1918 /
Hrsg. G. Barth-Scalmani. Innsbruck : Universitätsverlag Wagner, 2010. S. 79–112.
Jones H. Violence against Prisoners of War in the First World War. Britain, France and
Germany, 1914–1920. Cambridge : Cambridge Univ. Press, 2011.
Hankel G. Die Leipziger Prozesse. Deutsche Kriegsverbrechen und ihre strafrechtliche
Verfolgung nach dem Ersten Weltkrieg. Hamburg : Hamburger Ed., 2003.
Hinz U. Gefangen im Großen Krieg. Kriegsgefangenschaft in Deutschland 1914–1921.
Essen : Klartest, 2006.
Kalvoda J. The Genesis of Czechoslovakia. New York : Columbia Univ. Press, 1986.
Moritz V., Leidinger H. Zwischen Nutzen und Bedrohung. Die russischen
Kriegsgefangenen in Österreich 1914–1921. Bonn, 2005. 384 s.
Nachtigal R. Russland und seine österreichisch-ungarischen Kriegsgefangenen 1914–
1918. Remshalden : Greiner, 2003. 391 s.
Nachtigal R. Die Repatriierung der Mittelmächte-Kriegsgefangenen aus dem
revolutionären Russland. Heimkehr zwischen Agitation, Bürgerkrieg und Intervention
1918–1922 // Kriegsgefangene im Europa des Ersten Weltkrieges / Hg. Von J. Oltmer.
Paderborn : Schoeningh, 2005a. S. 239–266.
Nachtigal R. Privilegiensystem und Zwangsrekrutierung: Russische Nationalitätenpolitik
gegenüber Kriegsgefangenen aus Österreich-Ungarn. Kriegsgefangene im Europa des Ersten
Weltkrieges / Hg. Von J. Oltmer. Paderborn-Schoeningh, 2005b. S. 167–193.
Nachtigal R. Zur Anzahl der Kriegsgefangenen im Ersten Weltkrieg //
Militärgeschichtliche Zeitschrift. 2008. 67. S. 345–384.
Pichlík K. Bez legend. Zahraniční odboj 1914–1918. Zápas o československý program.
Praha : Panorama, 1991.
Translated by Andreas Keller
The article was submitted on 21.12.2013
Райнхард Нахтигаль, PhD.
Германия, Фрайбург в Брайсгау
Фрайбургский университет
им. Альберта-Людвига
Reinhard.Nachtigal@geschichte.
uni-freiburg.de
Reinhard Nachtigal, PhD.
Germany, Freiburg i. Br.
Albert-Ludwigs University
of Freiburg
Reinhard.Nachtigal@geschichte.
uni-freiburg.de
