Война Японии с Китаем, происходившая в 1894-95 г., послужила каким-то поворотным пунктом в истории Дальнего Востока: она вызвала к этой части азиатского материка какой-то особый интерес не только со стороны Европы, но и со стороны Северной Америки. Выдвинув здесь в лице Японии новую нарождающуюся силу, эта война указала в то же время и на удивительную слабость, косность Китая.
Немудрено, если государства заинтересованные в делах Дальнего Востока тогда же решили прежде всего оградить себя от Японии как от той силы которая, явясь на материке Азии, легко могла стать авангардом или руководителем для всей многомилионной массы Монгольского племени. С другой стороны, было заманчиво воспользоваться слабостию Китая и создать из него обширный и благодарный рынок для европейских товаров.
Первой цели достигли предъявив Японии протест против того пункта Симоносекского договора которым она принимала от Китая Лао-Тонский полуостров с Порт-Артуром во главе. 100.000 штыков сосредоточенных па Амуре, и 53 вымпела собранных Россиею, Германиею и Франциею в водах Тихого Океана поддержали этот протест. Япония отказалась от приобретений на материке и взамен намеченной територии удовольствовалась денежным вознаграждением. Оставалось довершить меры принимаемые против Японии занятием некоторых опорных пунктов на китайском побережий.
Такие пункты были намечены тогда же. Занятие их вполне отвечало и второй цели европейской политики, то есть, намерению создать из Китая арену для денежных оборотов и рынок для сбыта товаров. Оградив Небесную Империю от излишних требований победоносного врага, европейские государства приобретали как бы законное право на известное вознаграждение. Этим правом они и не замедлили воспользоваться. Германия заняла Киао-Чау, превосходную гавань на Шантунском полуострове, Франция получила териториальные приращения на границах Тонкина и некоторые льготы в Южном Китае, наконец Россия приобрела Порт-Артур и право провести магистральную линию Великого Сибирского пути кратчайшим путем чрез Манчжурию, при чем особая ветвь от этой магистрали могла упереться в новоприобретенный порт. Представляя собою гавань незамерзающую, последний имел благодаря этому [720] громадные преимущества над другим конечным пунктом дороги, над Владивостоком.
В то же время соперничая с Россиею Англия сумела путем таких же переговоров приобрести у Китайцев гавань Вей-Хай-Вей лежащую напротив Порт-Артура, на берегах того же Печилийского залива. Выговоренные ею же льготы по проведению в Китае железнодорожных путей и по устройству многочисленных факторий в связи со льготами приобретенными и другими нациями, казалось, широко раскрыли европейским государствам доступ в когда-то замкнутый «средостенный» Китай.
Но эти же льготы, успехи, эта же деятельность Европы сумевшей войти как бы в самые недра Китая послужили основною причиною и нынешних смут.
Алчность наиболее промышленных наций и беззастенчивая требовательность их по отношению к туземному населению, неудачные приемы по насаждению в стране прославленной европейской культуры в связи с нетерпимостию католических мисионеров получивших теперь прочную почву для более энергичного развития своей мисионерской деятельности, все это вызвало невольное озлобление в туземном населении искусственно раздуваемое с одной стороны фанатичными поклонниками национальной идеи и религии, а с другой стороны теми элементами которые из смут и междоусобиц в Китае надеялись извлечь для себя особые выгоды.
Одновременно с недовольством вызванным среди туземного населения беззастенчивостию европейцев постоянное соперничество между последними как бы указывало на слабость европейских держав, на существование между ними розни, на отсутствие единства. Ужасы Японской войны и поражения понесенные в открытом поле китайскими армиями были забыты давно. К тому же были и малоизвестны, так как происходили на отдаленной окраине и совсем не коснулись наиболее жизненных центров обширной Империи. Наоборот, начатые в военном деле реформы о которых мы скажем ниже, довольно энергично веденное перевооружение армии, снабжение ее новейшими орудиями давали Китайцам некоторую уверенность в собственных силах. Говорят что наиболее просвещенные из них внимательно следили за событиями в Трансваале и успели отчетливо подметить факт успешной и победоносной борьбы малочисленных отрядов Буров с вооруженными силами такой первокласной державы как Англия. Очень возможно что подсчитывая одновременно с тем и собственные средства к сопротивлению, руководители и инициаторы будущих смут поняли, насколько не полно было развитие этих средств в борьбе с Япониею, в [721] войне заставшей Китай вполне неподготовленным, а в техническом отношении отставшим на много и много годов.
Глухое раздражение в Китае направленное против иностранцев нашло себе особенно благодарную почву в так называемой секте «Большего Кулака». Эта секта явилась сочетанием чисто национальной партии, стремившейся оградить Китай от иноземного вторжения, с тою партией которая прикрываясь флагом реакции старалась в сущности лишь о собственных частных интересах встречавших, однако, противодействие в высших правительственных учреждениях и в могущественном китайском «чиновничестве».
К этому движению отчасти патриотическому, отчасти грубо эгоистичному присоединилось и стремление дать отпор дальнейшему распространению христианского вероучения.
Уже в течение нескольких месяцев шла в Китае борьба между правительством и национальною партиею, борьба долго не выходившая за пределы обычных домашних междоусобий. Сторонники реформ временно приближенные к трону были вскоре отосланы назад. Заменившие их представители реакции едва успели приступить к исправлению ошибок, якобы допущенных их предшественниками, как брожение давно уже подготовлявшееся в Китае вспыхнуло с особою силою и почти сейчас же привело всю центральную область страны в состояние полной анархии.
Начались отдельные убийства и неистовства китайской черни направленные на иностранцев и тех Китайцев которые приняли христианство. Стало известным что главными руководителями этого движения являются представители «Большего Кулака». Агитация последних приняла наконец такие размеры что поселила сериозную тревогу в европейских посольствах находившихся в Пекине.
Но будучи осведомлены о возникшем брожении, иностранные представители отнюдь не предполагали чтоб оно могло привести к самой отчаянной и кровавой борьбе, тем более что однородное движение в 1899 году было подавлено одними мероприятиями центрального правительства.
Тем не менее когда в Пекине были получены известия о жестокой расправе со многими иностранцами проживающими в провинции, послы немедленно же обратили самое сериозное внимание китайского Цзун-ли-Яменя на всю опасность подобных явлений и потребовали от китайских министров не только принятия самых решительных мер к водворению порядка, но, конечно, и примерного наказания виновных в убийствах лиц.
Еще 13 мая, когда список этих убийств был уже достаточно полон, иностранные посланники в Пекине не считали центральное [722] правительство бессильным подавить восстание «кулачников». Тем не менее они поспешили вызвать в столицу десанты с морских судов. Эти десанты были однако немногочисленны; в их составе находились: 75 Русских, 75 Французов, 28 Австрийцев, 50 Немцев, 79 Англичан, 40 Италиянцев, 28 Японца и 58 Американцев, всего 428 человек. В минувшем году такие силы оказались совершенно достаточными для охраны безопасности иностранных миссий. Думали что и на этот раз кончится тем же. Надежды эти однако не оправдались.
Восстание стало принимать все более широкие размеры. 25 мая в числе прочих неистовств «кулачники» сожгли православную церковь в деревне Дунтиналь и угрожали поджечь здание русской духовной миссии. Жизнь и имущество русских подданных проживавших в Северном Китае оказались в опасности. Начались нападения на железнодорожную ветвь проводимую по Манчжурии русскими инженерами, начались убийства рабочих и членов служебного персонала.
Беспечность некоторых китайских властей поощрила восставших, сочувствие других помогло им на первых же порах, так как дало в распоряжение Большего Кулака и часть регулярных правительственных войск.
Опасность стала очевидною. 27 мая наш посланник в Пекине г. Гирс уже телеграфировал не без тревоги что роль посланников окончена, что дело должно перейти в руки адмиралов, и что только быстрый приход сильного отряда может спасти иностранцев в Пекине.
«В виду сего», говорит правительственное сообщение, «посланник был немедленно предупрежден по телеграфу что начальнику Квантунской области предложено предоставить в распоряжение миссии отряд в 4 тысячи человек по первому ее требованию».
Телеграма эта однако запоздала. 23 мая шайки кулачников появились под Тянь-Цзином и на линии Пекин — Тянь-Цзин, а 29 телеграфное сообщение с столицей Небесной Империи было уже прервано.
Тем не менее часть европейских войск уже успела вступить на китайскую територию направляясь к столице на выручку посольств. 23 мая к Тянь-Цзину подошли от Таку 137 человек Немцев с 1 орудием Максима, затем начали высаживаться и другие отряды европейцев; 30 мая прибыл из Владивостока в Тянь-Цзин первый эшелон русских войск в количестве 2 тысяч из числа тех четырех которые были предоставлены в распоряжение русского посланника. [723]
Из первых эшелонов был тогда же составлен особый авангард (2 тысячи) для немедленного движения на Пекин. Начальство над ним принял старший в чине английский адмирал Сеймур. Железнодорожный путь от Тянь-Цзина к столице был в это время уже занят мятежниками. Еще 29 мая поезда с десантными войсками и боевыми припасами не могли проникнуть в Пекин и должны были вернуться обратно в Тянь-Дзин. 1 июня сообщения адмирала Сеймура продвинувшегося с своим отрядом до станции Лофан были прерваны, железнодорожный путь разрушен противником и впереди отряда и в тылу у него. Положение Сеймура имевшего при себе лишь двухдневное продовольствие и страдавшего от полного недостатка в воде становилось критическим.
В то же время мятежные шайки постоянно возроставшие по численности успели прервать сообщения с Таку и для того отряда который состоя под начальством полковника Анисимова почти из одних русских войск оставался в Тянь-Цзине, занимая в этом городе железнодорожную станцию на левом берегу реки.
Правительственные войска Китая, в первые дни делая хотя вид что пытаются противодействовать восстанию, начали впоследствии целыми массами переходить на сторону мятежников. В конце концов можно смело сказать что за исключением небольших сил принца Чина действующих в самом Пекине все остальные регулярные войска Китая уже слились с представителями анархии и мятежа.
Таким образом войска европейцев высаженные на китайском побережий по пути к Пекину оказались к началу июня отрезанными от сообщений с остальным миром и сгрупированными в двух пунктах: у Тянь-Цзина (полковник Анисимов) и, примерно, у станции Лофан на полпути между Тянь-Цзином и Пекином.
Становилось необходимым выручить эти отряды овладев прежде всего тем пунктом на побережий где удобнее и скорее можно было высадить потребные для выручки силы. Таким пунктом была гавань Таку.
В ночь с 3 на 4 июня здесь и раздались первые выстрелы открывшие собою борьбу нескольких государств мира с восставшими и озверелыми полчищами Китая.
Прежде чем перейти к подробностям этих интереснейших событий, познакомимся хотя в самом сжатом виде с теми средствами и силами которые могут быть выдвинуты Китаем для встречи иноземного вторжения. При этом мы коснемся и реформ начатых в Небесной Империи тотчас после войны с Японией, когда, как [724] мы сказали уже раньше, отчетливо обнаружилась вся несостоятельность Китая в области военного дела, техники и искусства.
Обширность територии, разнообразие условий физико-географических, различия племенные и религиозные, неодинаковость политической подчиненности народностей входящих в состав государства явились причинами той резкой разницы которая существует между военною системою европейских государств и китайскою. С другой стороны отсутствие сильных соседей и продолжительный мир которым пользовался Китай в течение последних столетий не могли, конечно, содействовать пышному развитию его вооруженных сил.
Некоторым толчком к такому развитию послужили лишь войны с европейцами происходившие в средине настоящего столетия и в частности указанная война с Япониею. В результате вооруженные силы Китая включили в себе следующие три основных категории войск: 1) войска императорской армии служившие опорой для манчжурской династии которая чужда коренному населению страны, 2) войска провинциальные обеспечивавшие общую безопасность и внутреннее спокойствие и 3) войска позднейших формированийнапоминавшие уже собою свои европейские образцы.
По своему назначению и по своим особенностям вооруженные силы Китая могли быть подразделены на следующие 6 групп:
1) Манчжурская или 8-знаменная армия, пополнявшаяся главным образом из замкнутого сословия потомков прежних завоевателей Китая. Военная служба для этого сословия являлась повинностию наследственною. Но скудость получаемого казенного содержания заставила знаменных солдат заниматься разными ремеслами и вообще всем чем угодно кроме военных упражнений, а так как правительство, сознавая их правоту, только изредка отнимало у них время на строевые занятия, то в результате качественный состав этих войск оставлял желать многого. Все части выставляемые знаменными войсками и само знаменное население групировались в три армии: а) цзин-лу или столичная расквартированная в Пекине и ближайших окрестностях, б) чжу-фан в состав которой входили все провинциальные гарнизоны собственно Китая и военные населения Манчжур и в) знаменные войска внешнего Китая, то есть, трех Манчжурских провинций и Новой Линии.
В составе первых из этих армий находились: а) Пекинский полевой корпус или шен-цзин-ин сформированный еще 35 лет тому назад под впечатлением поражений понесенных Китайцами в войне с англо-французами в 1860 г. Предполагали создать отборный отряд вооруженный европейским оружием и имевший [725] назначением защиту столицы, но в конце-концов цели этой не достигли: по своему обучению, дисциплине и внутреннему порядку Пекинский корпус далеко не соответствует понятию о регулярном отряде, хотя и содержится почти постоянно в полном составе, обучается по новым уставам и имеет европейское вооружение; б) действующий корпус сформированный в 1889 г. из знаменного населения столицы в виду слабой подготовки армии цзин-лу к полевым действиям.
Численность Пекинского корпуса достигла за последнее время 13 т., действующего же — 43 1/2 т. Общая численность манчжурских войск доходит до 210 т., но все количество бойцов которое в случае необходимости может быть выставлено знаменным, населением этою цифрою не исчерпывается, так как все Манчжуры способные носить оружие обязаны явиться на службу по первому призыву.
2) Войска зеленого знамени по своей численности являются главною категориею вооруженных сил в провинциях собственного; Китая, но обратились в настоящее время уже окончательно в какую-то внутреннюю провинциальную стражу находящуюся в подчинении у местных губернаторов и мало пригодную для военных действий; выставленные же в поле оказались настолько плохими что немедленно должно было приступить к организации особой категории действующих войск. Общая цифра «зеленого знамени», доходит до 475 т., но является сомнительною, так как взята целиком из отчетов самих вице-королей.
3) Новые войска состоящие из двух категорий: а) вербованных или юнов и б) действующих или лянь-дзюнь, стали ныне уже постоянным учреждением и являются бесспорно лучшими вооруженными силами Китая. Они составляют отряды различной численности предназначенные для гарнизонов важнейших стратегических пунктов страны и для действий в поле. Организация же их в высшие единицы до сих пор представляется далеко не законченною. Так как юны и лянь-дзюнь находятся в полном ведении вице-королей, то достоинство новых войск весьма различно в зависимости. от деятельности, забот и взглядов местного властителя. Целесообразнее и полнее других была проведена организация этих войск в провинции Чжи-ли, когда во главе ее стоял «Китайский Бисмарк», известный Ли-Хун-Чжан. Имевшиеся в его распоряжении европейски обученные силы доходили в 1894 г. до 45 т. и были размещены по укрепленным пунктам и военным лагерям нынешнего театра военных действий, то есть, в провинции Чжи-ли, а также по приморским крепостям Мукденской и Шантунской провинций. [726]
Общая численность новых войск доходила: юнов до 98 т., лянь-дзюня до 211 т.
Кроме того в 1885 году в Манчжурии было положено начало образованию особого резервного контингента который в случае войны должен составить 80 т. отряд, а ныне заключает в себе, по всей вероятности, уже не 30, а 50 т. Еще до образования этих войск были созданы особые полевые части размещенные впоследствии на границах с Россиею и Кореею в числе 8,325 ч., 3 юнных отряда (по 605 человек каждый) и особый пеший отряд в 3 1/2 т. поставленные в Мукдене.
Таким образом в Манчжурии играющей ныне такую видную роль в сношениях Китая с Россией и нежданно явившейся для русского воина, как мы увидим ниже, отдельным театром военных операций должно находиться в военное время до 35 1/2 т. обученных войск нового формирования, не считая пограничных.
4) Организация Монгольской милиции тесно связанная с делением племени на роды в мирное время существует большею частию на бумаге; в военное же время на быстрый сбор милиционеров и на сбор положенного числа их рассчитывать будет трудно. Всего по печатной численности в милиция значится до 118 т.
5) Тибетская милиция общая цифра которой определяется по спискам в 64 т. несет службу лишь в пределах Тибета и в действительности едва, ли даст, в случае надобности, указанное число милиционеров.
6) К призыву ополчений китайское правительство прибегает только в крайних случаях как к. последней мере. При этом для ополчения не существуют ни организации, ни запасы оружий.
Неудачный исход Японо-Китайской войны 1894-1895 гг., последовавшее вслед за тем занятие европейцами гаваней Киао-Чау, Порт-Артура, Вей-Хай-Вея, масса вынужденных земельных и железнодорожных концесий, явное стремление иностранцев к прочному водворению на територии Китая заставили Пекинское правительство сознаться в своей отсталости в военном деле и подумать о создании такой армии, которая могла бы действительно обеспечить собою неприкосновенность империи.
Начался целый ряд реформ. В рядах армии и на судах флота появились европейские инструкторы. В Европе сделаны обширные заказы орудий, ружей, патронов и снарядов. Почти все государства западной Европы участвовали в этом повальном снабжении Китая средствами для будущей борьбы. По заявлению английского военного министра с 1895 г. в Китай доставлено [727] 71 крепостное орудие с 11,740 снарядами, 123 полевых орудия с 49,400 снарядами и 297 картечных с 4,228,400 патронами, при чем эти цифры касаются лишь английских фирм и то всего двух, другими словами далеко не исчерпывают поразительного обилия боевого материала посланного Европой в пределы Небесной Империи. Одновременно с этим в Китае появились военные и морские школы, обширные арсеналы, пороховые заводы, а на побережий и в некоторых пунктах страны форты выстроенные по последним требованиям инженерной науки.
Конечно, предпринимая эти реформы, Китай прежде всего позаботился об улучшении вооруженных сил предназначенных для обороны Печилийского залива и подступов к столице, то есть, к Пекину как со стороны моря, так и со стороны Манчжурии и Шан-туна. Устройство этой армии получившей наименование «Бэй-ян-ге-цзюня» или армии «Северного океана» принял на себя Китаец Юну-лу пользовавшийся советами некоего Инь-чана долго жившего в Германии.
По их проекту все войска расположенные в провинции Чжи ли (за исключением 8-ми-знаменных войск) должны образовать корпус (у-вэй-у-да-цзюнь) из 5 цзюней или дивизий и кроме того еще две самостоятельные дивизии: «Чжи ли-хуай-цзюнь» и «Чжи-ли-лянь-цзюнь». Непосредственное командование корпусом принимал на себя сам Юну-лу имевший свой штаб в Пекине, а командование дивизиями генерал Ни, один из участников последней войны с Японией и как говорят один из главных противников нынешнего восстания.
Штаб генерала Ни должен был находиться в Лу-тае, на одном из фортов между Таку и Пекином.
Общая численность армии «Северного океана» по окончании предположенных формирований должен был выразиться в цифре 61 т. строевых, при 2 т. составе корпуса офицеров, 181 т. нестроевых и 268 орудий. Нужно предполагать что неожиданно нагрянувшие события помешали полному осуществлению задуманной организации.
В результате подсчитывая число хотя мало-мальски обученных по европейскому образцу мы увидим что цифра таковых сравнительно с колосальною численностию всей вооруженной силы Китая крайне ничтожна. В самом деле, давая около 1.250.000 чел. всех войск, Небесная Империя обладает лишь 429 тысячами более или менее готовыми ко встрече иноземного вторжения и всего 104 тысячами (новые отряды Манчжурии 43,576 чел. и армия «Северного океана» 60,666 чел.) подготовленными к сериозной борьбе. Хотя последние [728] известия и говорили о том что восставшие успели призвать в поле до 900 тысяч человек, но нужно думать, во 1-х, что эта цифра преувеличена, а во 2-х, что она считает лишь участников борьбы, но отнюдь не бойцов европейски организованных, обученных, дисциплинованных. Что же касается до качественной стороны китайской армии, то в этом отношении война с Японией обрисовала последнюю в самом невыгодном свете. Полные невежды в военном деле, Китайцы и как простые бойцы оказались ниже критики. Впрочем были минуты когда не видя спасения они защищались отчаянно. Так, например, в морском сражении при устье Ялу уже потопленный японскими снарядами броненосец «Кин-Юен» идя ко дну кормой продолжал, однако, до последней минуты действовать из орудий, вплоть до подступления к ним воды. Такое же упорство сопротивления заметно и в боях на реке Лао. В настоящее время помимо большей готовности Китая к борьбе самые свойства его вооруженных сил значительно изменились к лучшему, будучи восполнены известным воодушевлением, ненавистию к иностранцам и интенсивностию фанатизма. Бесспорно что дух китайских войск много поднят и теми успехами которые одержаны его полчищами в первые дни смут и волнений.
Большинство начальствующего персонала деятели той же войны с Японией. Неудачные руководители китайских сил в этой войне, они могут явиться ныне более подходящими вождями как получившие уже известный опыт и более грозные и могучие средства к осуществлению задуманных предприятий.
Самую групировку и распределение китайских полчищ к моменту восстания проследить трудно. Говорят что вся девятьсоттысячная масса выставленная Китаем разделилась на четыре части из которых наибольшая сосредоточилась в провинции Чжи ли между Таку и Пекином, другая направилась в Манчжурию, примерно, к Ньючуану и Мукдену, третья на Шантунский полуостров и к Вей-Хай-Вею и Киао-Чау, а четвертая на юг Китая к Нанкину с целию поднять знамя бунта и в тех южных провинциях страны которые до сих пор оставались сравнительно спокойными. Позднейшие сведения установили что в окрестностях Тянь-Дзина, где произошли главнейшие события первых дней борьбы, китайские силы доходили примерно до 140 т., разделяясь на эшелоны по пути к Пекину и имея за собою у самой столицы еще особый отряд в 50 т., занятый борьбою с представителями законного правительства и осадой европейских посольств.
Таким образом мы видим что силы которые могли быть на первых же порах двинуты Европой для выручки европейцев в [729] Пекине, по всяком случае, должны были оказаться, совершенно ничтожными в сравнении с многочисленною армиею прикрывшей столицу Империи. В самом деле, войска занимавшие ближайшие к месту событий европейские колонии, то есть, Вей-Хай-Вей, Киао-Чау и Порт-Артур совсем не могли выделить из своего состава частей настолько крупных по численности чтоб они могли с надеждою на успех предпринять самостоятельные операции против дерзкого и упорного врага. К тому же русским войскам на далекой окраине предстоял и ряд других трудных и ответственных задач, (охранение железнодорожных ветвей проводимых по Манчжурии, охрана тысячеверстной границы с Китаем и т. д.), совершенно исключавших возможность сосредоточить у Тянь-Цзина в первые же дни нагрянувших событий крупные и грозные по численности силы.
Все это и создало из начального фазиса борьбы тот критический период который долго смущал и держал в тревоге Европу и Россию. Он закончился, как мы увидим дальше, с той минуты когда явилась возможность высадить на китайском побережье от 30 до 40 т. союзных войск.
Возвращаясь с сказанному раньше, напомним что мы остановились на том моменте когда у гавани Таку раздались первые выстрелы китайских орудий и европейских десантов. Произошло это в ночь с 3 на 4 июня.
Причина, почему европейские вожди остановились именно на выборе этой гавани, объясняется многими условиями. Прежде всего порт Таку близок и к центру разыгравшихся событий, то есть, к местности между Тянь-Цзином и Пекином, и к базам европейских вооруженных сил в Северном Китае, то есть, к Порту-Артуру, Вей-Хай-Вею и Киао-Чау. Затем политические результаты Японо-Китайской войны значительно облегчили наступающему доступ к Пекину именно от гавани Таку. До этой войны столица Небесной Империи была прикрыта со стороны моря тремя зонами: наружною заключавшею в себе укрепления Лао-Тонского и Шантунского полуостровов (т. е. Порт-Артут и Вей-Хай-Вей с их оборонительными системами), среднею состоявшею из укреплений Инкоу (на левом берегу р. Лао), Шанхай-гуана (на пути из Манчжурии к Тянь-Цзину), Бейтана в устье р. Чаохе (немного севернее Таку) и самого Таку в устье р. Пейхо, и, наконец, внутреннею заключавшею в себе ряд старых фортов наполнявших все пространство между берегом моря и Тянь-Цзином. После Японо-Китайской войны наружная зона перешла к России и Англии, следовательно для обороны Пекина осталась лишь одна средняя, так как внутренняя [730] при современной военной технике, конечно, уже давно утратила всякое значение.
Завладев Таку, наступающий получает в свое распоряжение кратчайший (около 100 верст) операционный путь к Пекину свободный от тех искусственных сооружений которые могли бы задержать наступательное движение оперирующей армии к этой столице. Благодаря указанным преимуществам, гавань Таку всегда играла роль исходного пункта для всех экспедиций организованных против Китая. Ею пользовались Англичане в своей войне с Китаем в 1840-42 гг., те же Англичане и Французы в войне 1858-60 гг., ею же хотели воспользоваться и Японцы в своем последнем столкновении с Небесною Империею.
Сосредоточившаяся у Таку к началу июня европейская эскадра составилась из 8 судов: трех русских (лодки: Кореец, Гиляк и Бобр), одного французского (Lyon), трех английских (Algerine и две миноноски) и одного германского (лодка Iltis). Общее начальство над этими судами принял командир нашей канонерской лодки «Бобр», капитан 1 ранга Добровольский. Работы Китайцев по усилению фортов и по подготовке их к более упорному сопротивлению вызвали понятный протест европейских командиров. Был послан ультиматум с требованием прекратить начатые приготовления. Ответ ожидался к 2 часам утра, но пришел значительно раньше: около полуночи неожиданно загремели орудия китайских фортов направленные на канонерские лодки.
Начался бой.
Энергичные действия союзных войск, меткий огонь европейской артилерии привели к тому что два китайские форта взлетели на воздух. Высаженный десант штурмовал остальные. Работали дружно. Здесь собрались Японцы, Русские, Американцы, Англичане, Французы и Немцы. Очевидно что соревнование было полное.
Однако только после 7-часового боя Таку перешло в руки европейцев. Становилось ясным что противник уже не тот, каким он был в эпоху Японо-Китайской войны, что сопротивление его упорно, что подготовка его к обороне более сериозна чем можно было думать по опыту прежних боев.
Потери европейских десантов были невелики: Русские потеряли 16 убитых и 45 раненых, Немцы — 3 убит. и 7 ранен., Англичане — 1 убит. и 4 ранен., Французы — 1 убит. и 1 ранен. Убыль в рядах Японцев осталась пока невыясненною. Из русских судов пострадали лодки «Гиляк» и «Кореец», а из других европейских канонерок английская «Algerine». Командиры русских лодок и [731] поручик Станкевич, первым вошедший на один из фортов, получили ордена св. Георгия 4 степени.
Захват Таку позволял в настоящую минуту беспрепятственно высадить здесь более значительные силы и безотлагательно двинуть их для выручки трех передовых отрядов: то есть, гарнизона окруженного Китайцами в Тянь-Цзине, лорда Сеймура приостановленного на полпути к Пекину и посольств с их конвоями окруженными пекинскою чернью.
Между тем восстание приобретало и большие размеры, и более определенную окраску. Во главе мятежников стал отъявленный враг иностранцев, принц Туан. Провозгласив своего сына императором, он устранил от дел вдовствующую императрицу и ее царствовавшего сына. Разослав во все провинции Китая призыв к мятежу и к поголовному избиению иностранцев, он сам руководил где мог истреблением ненавистных ему христиан и европейцев. 5 июня на пути из посольства в Цунг-ли-Ямень убит германский посланник барон Кеттлер. Говорят что он был растерзан разъяренною толпой в рядах которой находились и правительственные войска. По другим известиям он умер в посольстве, получив от фанатиков ряд смертельных ударов.
Убийство Кеттлера вызвало в Германии взрыв негодования. Напутствованные речью императора немецкие войска на нескольких транспортах немедленно отплыли из Киля по пути в Китай. Вслед за кровавою расправой толпы с германским посланником начались в Пекине и другие ужасы. Оставшиеся в живых европейцы, послы, их семьи, конвои, спасшиеся из других пунктов мисионеры, все это укрылось в стенах английского посольства. Полный мрак неизвестности покрывает судьбу этих возможных жертв китайского неистовства. За эти долгие дни Европа все время переходила от смутной надежды ко взрывам горя и негодования при вести что все укрывшиеся в английском посольстве европейцы погибли ужасною мученическою кончиною. Склонные к передаче сенсационных новостей газеты не раз сообщали за эти дни даже все подробности пекинской резни. Становилось жутко от тех мук которые судя по этим описаниям пришлось перенести и женщинам, и детям. Ведь изобретательность Китайцев в этой области, в отыскании способов казни и терзаний, не знает пределов. Впрочем определенных сведений о судьбе наших миссий мы не имеем и теперь. Только последние известия снова подали некоторую надежду на возможность их спасения.
Также смутны данные и о других событиях происходящих в Пекине, например, о деятельности принца Туана, о его [732] действительном значении и влиянии, о его победе над домашними врагами, над представителями законного правительства, над сторонниками низвергнутого императора. Доходят слухи что дядя последнего принц Чин явился противником Туана и поднял знамя междоусобной борьбы, что он принял на себя охрану иностранцев, что он нашел помощника в лице влиятельного вице-короля Шан-туна Янши-Кая. Во всяком случае сопоставляя все эти отрывочные слухи, неточные известия, неполные сообщения мы можем сказать одно что китайские полчища прикрывающие у Тянь-Цзина путь на Пекин закрывают от нас в то же время и картину ужасной анархии происходящей в стенах злополучной столицы.
Только южные провинции Китая, сдерживаемые местными вице-королями, между прочим и Кантон управляемый Ли-Хун-Чжаном, еще оставались сравнительно спокойными, несмотря на прокламации Туана и на происки многочисленных агентов «Большего Кулака».
Однако операции высадившихся десантов должны были идти своим порядком. Необходимо было выручить ничтожные горсти передовых войск успевших попасть в безвыходное положение.
8-го июня русский и американский отряды двинувшиеся из Таку на выручку Тянь-Цзина, где оборонялся полковник Анисимов, терпят неудачу. Но уже через 3 дня, 11 июня, генерал-маиор Стессель прибывший из Порт-Артура с новым десантом в 900 чел. и соединившийся с этими отрядами с боем вступает в Тянь-Цзин и выручает русский гарнизон тянь-цзинской станции. В ночь на 13 июня высланный тем же генералом отряд подполковница Ширинского численностию также в 900 чел. и наполовину составленный из русских войск (4 русские роты) освобождает лорда Сеймура окруженного Китайцами в одном из арсеналов в 10 милях от Тянь-Цзина.
14-го июня под командою генерала Стесселя взят штурмом главный арсенал города к северу от реки Пейхо. Тем не менее его войскам, сыгравшим роль передового авангарда других союзных сил, пришлось пережить в Тянь-Цзине ряд самых тревожных и ужасных дней.
Обстановка этих критических минут рисуется нам в следующем виде:
После захвата тянь-цзинского арсенала фронт занятый коалиционными войсками (12.000) принял фигуру исходящего угла обращенного на северо-запад, при чем вершина угла пришлась на железнодорожной станции, а его стороны протянулись: правая от станции к арсеналу, а левая от английской и американской миссии примерно до канала, этот фронт все время обстреливался [733] китайкою артилериею которая расположилась по восточному валу самого города как на нравом так и на левом берегу р. Пейхо, в фортах к северу от города и на порциях к северу и северо-западу от железнодорожной стаций. В свою очередь орудия союзников стали у этой самой станции и на левом (западном) фронте, откуда получили возможность обстреливать как город, так и его предместий. В тылу союзников, в ближайшем соседстве с европейскими концесиями путь на Таку был свободен и безопасен; несколько дальше дорога уже была испорчена, телеграф порван, сообщение прервано и поддерживалось лишь водой и то с трудом.
Необходимость добыть более подробные сведения о силах и расположении противника для ожидаемых с минуты на минуту подкреплений, невольное стремление выйти из-под огня, дать врагу хоть некоторый отпор, быть может преследование каких-либо целей имевших чисто местное и притом частное значение; все это заставило гарнизон Тянь-Цзина решиться на усиленную рекогносцировку. Разведка эта состоялась 18 июня и покрыла русское оружие особою славой.
Из состава коалиционных войск были двинуты в северном и в северо-восточном направлении два отряда, оба составленные исключительно из одних русских войск. На эти-то отряды и легла вся тяжесть боя, так как остальные союзные войска предназначенные для их своевременной поддержки, вследствие каких-то недоразумений между старшими начальниками, запоздали и в конце концов прибыли лишь к развязке боя.
Атакованные в двух милях к северу от железнодорожной станции многочисленным противником, русские отряды сопротивлялись упорно. Пользуясь тем что внимание европейцев отвлечено этим боем к северу от р. Пейхо, Китайцы двинулись от южной половины Тянь-Цзина (лежащей на правом берегу реки) к иностранным концесиям, другими словами в тыл русских колон. Не встречая сопротивления, они большими массами подошли на расстояние ста ярдов от понтонного моста находящегося близь французского поселения. И этот мост охранялся только русскими людьми. Орудие Гатлинга, взятое повидимому у союзников, помогло обороне. Энергично отвечая на выстрелы противника, русские войска удерживали свои позиции до прибытия подкреплений двух других своих же рот. Остальные европейские силы подоспели на помощь когда все уже было кончено. Открывая огонь, они не имели успеха, так как противник отходил назад.
Благодаря отсутствию единства между отдельными контингентами коалиционной армии, бой 18 июня не получил должного развития и [734] урок данный противнику русским штыком, неподдержанный дружным натиском всего тянь-цзинского гарнизона, пропал в сущности даром, так как не мог удержать противника ни от новых покушений, ни от новых атак на европейские позиции.
22 июня Китайцы с валов Тянь-Цзина вновь начинают бомбардировать иностранные поселения. Во избежание потерь невоенным, женщинам и детям приказано искать убежище в погребах городской ратуши и «Hotel Astor», расположенных близь французского поселения. Для противодействия неприятельскому огню у станции расположили дальнобойное орудие с английского судна «Terrible». Лафет его был поврежден. Пришлось орудие заменить другим. В то же время русские войска произвели новую вылазку наименованную в иностранных газетах «блестящим маневром, выполненным с поразительным искусством».
23 июня союзная артилерия в свою очередь бомбардирует город и китайские предместия. Огонь Китайцев на время приостановлен этим градом снарядов; говорим на время, так как на следующий же день гранаты противника действуют попрежнему. Они вызывают пожар в здании Германского консульства. Пожар потушен однако быстро и причинил лишь небольшой вред.
Начиная с 25 июня бомбардировка продолжается. Частичные нападения Китайцев следуют беспрерывно. Особенно энергично ведется ими атака 27 числа. Многочисленная артилерия содействует наступлению, но должна уступить меткому огню русских и японских орудий.
Очевидно что для более надежного прикрытия свежих подкреплений безостановочно подходивших в эти дни от Таку необходимо было овладеть тою частию Тянь-Дзина где еще находились китайские войска, что нужно было взять туземную часть города и соседние с нею китайские форты. Сосредоточившиеся к концу июня почти 85-тысячные силы позволили выполнить эту задачу и перейти таким образом от пасивной обороны к самому энергичному наступлению.
Этот бой отдавший в руки союзников уже весь Тянь-Цзин произошел 30 июня. Еще вечером 28 разъезды содержимые нашими казаками донесли что Китайцы усердно заняты возведением новых окопов и укреплений. Следовало спешить. Каждый день промедления мог доставить в будущем ряд новых забот и трудностей при захвате неприятельской позиции.
29 июня сделана первая попытка... Бой длился с 8 часов утра до 9 часов вечера, стоил больших потерь, но не привел к прочному результату. Общие потери союзников дошли до 775 [735] человек. На следующий день штурм возобновился, начальство над колонами принял русский генерал Стессель. Всего судя по телеграмам участвовало в деле от 7 до 8 т. при 32 орудиях. Правое крыло наступающих войск составили русские стрелки, два японские и два американские батальона, левое — отряды германских и французских войск. После упорного боя китайские форты, линия китайских укреплений и туземная часть города взяты союзными войсками. Героями дня были русские стрелки, казаки, а из числа других сил войска Японцев. Общие потери коалиционного отряда дошли до 700 человек. Китайцы укрылись в Западном арсенале. На следующий день, 1 июля, после двухчасового боя, и этот последний оплот противника пал под ударами союзного отряда. Говорят что отступивший противник успел занять за Тянь-Цзином новую позицию в 8 верстах от этого города.
Подводя теперь итоги событиям, разыгравшимся за эти полтора месяца на главном театре военных действий, где участвуют в операциях против Китая вооруженные силы нескольких государств Европы, Азии и Америки, мы видим что эти операции свелись к следующим боевым актам: 1) к попыткам охранить, а затем спасти и выручить европейские посольства в Пекине оказавшиеся накануне гибели. Попытка охраны сделана ничтожными десантами (всего в несколько десятков человек) потребованными самими посланниками c ближайших европейских судов в Печилийском заливе, а попытка выручки произведена 2-тысячным отрядом лорда Сеймура, отчасти и отрядом полковника Анисимова имевшим ту же первоначальную цель, но затем задержанным в Тянь-Дзине многочисленными китайскими скопищами.
2) К захвату Таку с целию приобрести исходную точку для дальнейших операций намеченных к стороне Пекина.
Ближайшею задачей этих операций до высадки на побережий более крупных эшелонов коалиционных войск являлась безотлагательная выручка лорда Сеймура и отряда полковника Анисимова.
3) К движению от Таку к Тянь-Цзину (и далее примерно до Лофана) свежих десантных войск для выполнения только что указанных задач. Последние выполнены с успехом, оба отряда выручены и европейская часть Тянь-Цзина с некоторыми близлежащими опорными пунктами захвачена европейскими войсками.
4) К удержанию за собою приобретений сделанных в Тян-Цзине с целию прикрыть происходящую у Таку высадку новых десантов и облегчить им движение к Пекину предоставлением железнодорожного пути Таку — Тянь-Цзинь (47 в.). Этот путь, в то время местами уже разрушенный, мог быть скоро восстановлен. [736] Удержание же за собою европейской части Тянь-Цзина, несмотря на всю трудность этой задачи (благодаря громадному превосходству в силах, бывшему на стороне противника) в конце концов стало для европейского оружия вопросом чести. Отсюда понятен тот интерес с которым европейский мир следил за малейшими подробностями и переменами в этой неравной борьбе. Последняя свелась к ряду вылазок со стороны обороняющегося, к безостановочному бомбардированию союзных позиций китайскою артилерией и к неоднократным попыткам Китайцев воспользоваться оплошностию и малочисленностию врага для окончательного захвата европейской части города..
5) К высадке у Таку дальнейших подкреплений не только из ближайших к месту событий районов, то есть, из Японии и Приамурского края, но даже и из самих метрополий находящихся на европейском континенте. Наиболее крупные силы высажены до настоящей минуты Россиею и Япониею получившею путем довольно продолжительных переговоров полное согласие европейских держав на посылку в Китай 40 или 50 т.
Недостаточность тех сил которые в первые же минуты борьбы могли быть сосредоточены коалициею на Чжилийском театре военных действий заставила союзников до 1 июля ограничиться здесь выполнением одних пасивных задач (оборона Тянь-Цзина, удержание Таку, выручка своих же отрядов оказавшихся в критическом положении). Прибытие новых и на этот раз уже крупных подкреплений позволило перейти от обороны к выполнению активных предприятий. Первым актом этой перемены был бой 30 июня закрепивший за коалиционным отрядом весь Тянь-Цзин.
Незадолго до этого успеха союзной армии лично для русского человека настали новые события передвинувшие его внимание от р. Пейхо в прямом направлении на север: здесь поднималась в это время Манчжурия, здесь, у Благовещенска, на самой границе раздался в эти дни первый выстрел уже специально направленный по русскому селению.
Размеры восстания становились грандиознее, опасность грознее, безумство мятежников очевиднее.
Но об этих событиях мы поговорим подробнее в следующий раз. Тогда и материал для обрисовки их будет полнее, тогда и— оценка их будет беспристрастнее...
Фег-.
Текст воспроизведен по изданию: Война в Китае // Русский вестник, № 6. 1900