Статья вторая.
Волнение, охватившее северные области собственно Китая, постепенно передалось и соседней с ним Манчжурии. При этом оно коснулось не только ее населения, но и правительственных войск охранявших вместе с нашими безопасность железнодорожных работ. Первое время общие смуты еще сдерживались местными властями. Последние видимо оттягивали роковую минуту, дожидаясь того момента когда анархия в Пекине примет более определенную окраску и выдвинет вперед лицо, не повиноваться которому станет уже прямо немыслимым. Но с 20 июня беспорядки в Манчжурии вылились в совершенно определенную и ясно выраженную форму. Толчком двинувшим вперед мятежные элементы послужило появление в окрестностях Мукдена 20-40-тысячной массы, вышедшей из пределов «средостенного Китая» на линию Нью-Чуан-Мукден-Телин. Вместе с тем появились всюду и указы подписанные принцем Туаном. Было решено что самая рассылка повелений должна знаменовать собою победу одержанную этим принцем над представителями законного правительства.
Толчок сообщенный этими явлениями был передан дальше и притом во всех направлениях: на запад по линии Харбин-Хайлар, на восток в направлении Харбин-Эхо и на юг по пути Мукден-Ньючуан. Эти три удара коснулись (по крайней мере на первые дни мятежа) только нашей железнодорожной ветви. Четвертый же удар, в направлении на север, имел целию нападение уже на русскую границу и был поддержан резервом расположенным у Цицикара. Всего у Китайцев оказалось в Манчжурии около 60 тысяч.
Таким образом для всесторонней оценки и для должного понимания событий начавшихся в Манчжурии в конце июня месяца удобнее рассмотреть в отдельности: прежде всего события на [272] манчжурских железнодорожных ветвях, а затем операции Китайцев на русской границе у реки Амура и Благовещенска. При этом мы коснемся и некоторых подробностей, относящихся к постройке и эксплоатации манчжурской железнодорожной сети.
Причина побудившая наших инженеров направить часть Сибирской дороги чрез китайскую територию заключается в чисто-технических и географических данных. Неблагоприятные условия северного побережья реки Амура создавали такие трудности для соединения забайкальского участка с усурийским, что необходимость устройства железнодорожного пути по другому берегу реки, а именно по берегу принадлежащему Китайцам, становилась очевидною. В последнем случае не только исчезали бы невыгоды технические, но и самая линия проходила бы по местности, несравненно более населенной, более богатой производительностью почвы чем Амурский край, более чем он удобной и по своим климатическим условиям. Проходя не по дуге полуокружности, а по диаметру этой же дуги проектированная линия значительно сокращала общее протяжение сибирской магистрали, а следовательно уменьшала и время пробега для транзитных грузов. Последнее обстоятельство было далеко немаловажным, так как Великий Сибирский путь, очевидно, должен был тотчас по открытии сквозного движения вступить в самую сериозную конкуренцию с морскими путями ведущими на тот же Дальний Восток.
Концесия на постройку Манчжурской железной дороги и на эксплоатацию последней была отдана Китаем Русско-Китайскому банку, который в 1896 году образовал акционерное Общество Китайско-Восточной железной дороги. Самая концесия была взята всего на 36 лет. По истечении этого срока китайское правительство получало право выкупить дорогу и эксплоатировать ее за свой счет; через 80 лет оно получило бы ее даром. К изысканиям, необходимым для устройства полотна и укладки рельсов, было приступлено в начале апреля 1897 г. (со стороны Владивостока), а в августе того же года близь станции Полтавской, недалеко от границы Южно-Усурийского края, открыты уже и земляные работы. В общем эти работы производились с таким расчетом чтобы движение по ветви могло быть открыто возможно скорее.
Постройку дороги, пишет один «инженер» сообщая свои личные наблюдения за время пребывания в Манчжурии, гонят во всю, с одной стороны, вероятно в виду разного рода политических осложнений, с другой в виду необходимости подвезти материалы для постройки. Дело же в том что теперь мы ведем постройку с максимальными уклонами (0,015), с [273] минимальными радиусами (R=150 с.) — Мостов не строим, а речки и овраги переходим на клетках и ряжах. Под Телином верст 30 временного пути уложено прямо по земле, без всякой насыпи. К осени 1900 года должна быть закончена укладка южной ветви и Харбин соединен с Артуром. После этого только мы приступим к капитальной постройке. Уклоны 0,015 будут заменены 0,075, радиусы 150 с. на обратных путях будут заменены радиусами 300 с. и более, будут построены каменные трубы на цементе, мосты на сваях и т. д. Теперь ведь в середину Манчжурии нет никакой возможности доставить цемент, камень, железо и тому подобные материалы, так как перевозка их обходится невероятно дорого. Нигде, даже в России где есть удобные пути сообщения, ни одна постройка не велась с такою поспешностью. Наш, например, участок, приехавший в июне месяце 1899 года в центр Манчжурии, где еще не было никаких изысканий кроме летучих, должен через год, т. е., в июне 1900 г. пропустить укладку; и это при шестисаженных насыпях, семисаженных выемках, в стране заливаемой дождями в июле и в августе, при полном отсутствии строительных материалов, при недоверии с которым нас встретило население, при нашем незнании языка и т. п. трудных условиях.
Та поспешность с которою, судя по только что приведенным показаниям «инженера», велась самая постройка дороги дает повод думать, с одной стороны, что чем больше мы успели построить, тем больше наши враги успеют и уничтожить, а с другой стороны, что работа на многих участках сделана не фундаментально, а потому их легко восстановить, или же потеря от разрушения их не существенна.
На первых порах Общество Китайско-Восточной железной дороги имело в виду ограничиться только одною магистралью идущею через Манчжурию от Забайкалья до Южно-Усурийского края, но когда Китай уступил России в аренду Порт-Артур, пришлось сейчас же дополнить эту магистраль новою ветвью, Южно-Манчжурскою, соединяющею Порт-Артур с главною линией Великого пути.
Таким образом в конце-концов было установлено следующее направление главной магистрали и ее разветвлений: перейдя границу Забайкалья у станции Сибирь, железнодорожный путь вступал в пределы Китайской империи у села Нагадин, шел затем на Хайдар, проходил около 800 верст по плоскогорью, поднимался на хребет Хинган и спускался потом в долину реки Нонни, пересекая ее верстах в 15 к югу от города Цицикара. В 30 верстах от города Хулан-Чэн, перейдя реку Сунгари у поселка Харбин, магистраль направлялась к городу Ажэ-Хэ, в 340 верстах в юго-востоку от той же реки Сунгари пересекала реку Мудань-Цзянь и вступала в горную страну, по которой и шла до [274] самой границы Усурийского края. Итак Великий Сибирский путь дважды соединялся с манчжурскою магистралью: на западе через Забайкальскую ветвь, а на востоке чрез Никольскую ветвь Усурийской дороги. Наибольшими по размерам попутными городами являлись: Хайлар с 3 тыс. жителей, Цицикар с 70 тыс., Хулан-Чэн также с 70 тыс. и Аже-Хэ с 40 тыс.
От поселка Харбина, сделавшегося таким образом центральным узлом манчжурских ветвей, отходила Южно-Манчжурская железная дорога, направлявшаяся к Порту-Артуру через города Куань-Чен-Чзы, Чан-Ту-Фу, Мукден (главнейший город края с 200.000 жителей) и Ин-Тзу с его 70 тыс. От Порта-Артура шла небольшая ветвь, всего в 16 верст, до порта Талиенван, переименованного не так давно в город Дальний.
Материалы, необходимые для постройки главной Манчжурской линии, шли через Владивосток сначала по Усурийской железной дороге до Хабаровска, а затем водою вверх по реке Сунгари до Харбина, откуда уже и распределялись по отдельным участкам. Для южной же ветви строительный материал выгружался частью в Порт-Артуре, частью в Ин-Тзу; отсюда по временным путям он направлялся к месту работ.
Общее протяжение всех манчжурских ветвей дошло до 2.420 верст, причем на долю магистрали пришлось 1.440 вер., а на долю южной ветви, т. е., участка Харбин-Порт-Артур, 980 вер. В административном отношении вся постройка делилась на три отделения: восточное, западное и южное, подразделенных в частности еще на 22 участка. Начальниками отделений состояли инженеры: восточного — Свиягин, западного — Бочаров и южного — Гиршман. Главным инженером по сооружению дороги был А. И. Югович, а его помощником С. В. Игнациус. Центрально-строительное управление находилось в Харбине, отдел речного пароходства во Владивостоке. Все эти подробности крайне необходимы для точного понимания впоследствии деталей нашего отступления с различных железнодорожных участков. Не имея указанных сведений, весьма трудно разобраться в тех отрывочных телеграмах которые передают различные эпизоды неожиданно нагрянувшей смуты и ее естественных последствий. Кроме перечисленных уже старших начальствующих лиц на постройке дорог числилось более 150 инженеров и техников, 24 врача и 75 фельдшеров. Все младшие агенты, например, кузнецы, слесаря и плотники набирались в России и перевозились затем на Дальний Восток на судах Добровольного флота, главную же рабочую силу составляли Китайцы явившиеся за последнее время в количестве большем чем 100 т. человек. Эта цифра [275] давала в первые дни восстания надежду что Манчжурская железная дорога будет пощажена мятежниками как питательный нерв, уже теперь снабжавший золотом такую массу рабочих из местного населения. Надежда эта, как мы увидим дальше, не осуществилась. Мало того, судя по последним известиям, главная злоба восставших собственно и обрушилась на эту дорогу, отчасти созданную тяжелым трудом их же соотчичей.
Первое время, примерно до половины июня, мятежное движение вспыхнувшее в Пекине, как мы говорили выше, совершенно не коснулось района сооружаемых путей. Только у Гай-Чена, Ляо-Ян-Чжу и Мукдена, т. е., на южной ветви оно отразилось небольшими беспорядками уже волновавшейся черни. Местная китайская администрация все время уверяла наших агентов что она безусловно непричастна происходящим смутам и остается верною неизменной дружбе с великою Россией. Еще 21 июня главный инженер доносил из Харбина что на линии все обстоит благополучно и что генерал-губернаторы тех трех манчжурских провинций чрез которые проходит железная дорога ручаются за безопасность русских людей и произведенных работ, если только эти люди сами не начнут враждебных действий. Но уже на следующий день, 22 июня, в Харбине было получено известие о движении из Мукдена к Телину значительных сил, составленных восставшим населением и примкнувшими к мятежникам правительственными войсками. Одновременно с этим стало известным что близь станции Ляо-Ян-Чжу подожжен железнодорожный мост, что в самом Мукдене разгромлены католическая миссия и лавки купцов торговавших европейскими товарами, что наконец в Цицикарской провинции приступлено к поспешной мобилизации китайских войск.
24 июня положение стало особенно тяжелым. Работы прекратились. Только между Нью-Чуаном и Порт-Артуром, т. е., на крайнем восточном участке, они еще кое-как продолжались. Китайские рабочие исчезли. Вслед за Мукденом начались насилия и в других городах. Необходимо было спасать и рабочих, и охрану, и казну, и ценные бумаги. С появлением в окрестностях Мукдена 20-тысячной китайской банды подавляющее превосходство в силах оказалось на стороне нашего врага, так как в распоряжении железнодорожной охраны находилось в этом районе всего около 3 т. человек, и то разбросанных по линии в виде отдельных небольших отрядов. Очевидно что оборона мелкими партиями становилась невозможною и бесцельною. Эти партии могли явиться лишь бесплодными жертвами; легкий же успех над ними только поднял бы дух в рядах нашего противника. 26 июня строительным управлением [276] дороги получено сведение что во всех окрестностях железнодорожной линии начинают показываться китайские войска. 27 июня главный инженер уже телеграфировал о начавшемся отступлении небольшой охранной стражи от Телина, об опасном положении дороги вообще и о своих распоряжениях по сосредоточению ее служебного и рабочего персонала. В своем донесении он добавлял что поведение этого персонала остается безупречным, а настроение духа попрежнему бодрым.
Было очевидно что неожиданно нагрянувшие смуты не позволят своевременно отойти назад тем участкам которые находясь в центре, т. е., при соединении магистрали с ее южною ветвью, были значительно удалены от любого фронта русской пограничной линии. Так оно и случилось. В то время как с восточных, западных, а отчасти и с южных участков большинство служащих и охранной стражи ушло благополучно, в самом центре остался небольшой отряд оказавшийся в тяжелом положении и требующий своевременной выручки, Этот отряд, насчитывающий в своем составе вместе с подходящим к нему с юга от Телина другим отрядом всего 1.200 человек, к началу июля успел укрыться у Харбина и, повидимому, принял все меры к самой стойкой и упорной обороне. В рядах отряда оказались и главный начальник охраны генерал Гернгрос, и главный инженер по постройке дороги г. Югович.
Проследим несколько подробнее операции русских отрядов на каждом из главнейших перечисленных нами железнодорожных участков. Начнем прежде всего с операций на южном участке, т. е., между Харбином и Порт-Артуром.
Появление 20, по другим данным даже 40-тысячной китайской массы в окрестностях Мукдена, (массы тогда же усиленной местными элементами восстания и значительно превосходившей русские отряды разбросанные по обширному протяжению Южно-Китайской ветви), заставило охрану и служебный персонал этого участка дороги отойти в двух противоположных направлениях. Одна половина ушла на юг к Нью-Чуану, другая на север к Телину. Первая была счастливее. Крайним пределом ее отступления явились Нью-Чуан и станция Да-Ши-Цао, лежащая против Ин-Тзу (Инкоу). Своевременно двинутые из Порт-Артура войсковые части успели усилить охрану участка. Сюда же подошла и русская канонерская лодка Отважный, явились и два японские миноносца. Вместе с морским десантом (2 офицера, 48 нижних чинов, фельдшер и десантная пушка) в ряды обороняющихся стала и милиция, образованная по собственному почину довольно многочисленною колонией живущих здесь [277] иностранцев. Попытка штурмовать Нью-Чуан закончилась для Китайцев неудачно. Часть стоявших у города сил была отвлечена вскоре на юго-запад, по всей вероятности событиями разыгравшимися к северу от реки Пейхо. Помимо города наибольшая опасность грозила на этом участке еще и отряду полковника Мищенко, отходившему от Мукдена и встретившему по пути превосходные силы озлобленного и упорного врага. О судьбе этого отряда долгое время носились самые смутные и зловещие слухи. Только последние телеграмы принесли нам известие что он успел соединиться с войсками высланными к нему на выручку с линии Инкоу-Порт-Артур и укрылся на конечной станции Да-Ши-Цао, составившей но отношению к расположению Китайцев головной пункт отходящего отсюда участка. Те же телеграмы вновь подняли вопрос и о тяжелом положении этой станции, и о сериозной опасности грозящей Инкоу, одному из важнейших для европейцев портов в Печилийских водах. К Нью-Чуану уже направлено несколько стрелковых рот из Дальнего. В настоящее время после состоявшегося 13 июля удачного штурма ньючуанских фортов опасность грозившая Инкоу устранена.
Другая партия бывшая на той же южной ветви, но ушедшая по направлению на север к Харбину, попала в несравненно более трудную и тяжелую обстановку. Она выступила из Телина 24 июня, имея в своем составе 200 слишком человек, и была обременена громадным обозом с Китайцами-христианами, их женами и семьями. Уже на третий день движения пройдя от Телина сто верст этот отряд оказался совершенно измученным. Преследуемый по пятам, он должен был охранять этот обоз, двигаться при самых тяжелых условиях, не раз прибегать даже к работе штыком. На четвертый день похода он был атакован громадными полчищами (около 15 тыс.), понес большие потери, уже к 5 часам вечера 27 июня имел в своем составе много раненых и чувствовал недостаток в патронах. Судя по телеграме главного инженера, все что можно было собрать поскорее было послано на выручку этого отряда. Отправлено 70 казаков, прислано 15 тыс. патронов. Ближайшею поддержкой доблестной партии, отступавшей при такой ужасной обстановке, являлся отряд в 200 человек высланный на ст. Таручай в 120 верстах к югу от Харбина. Считая движение партии происходящим с прежнею скоростию, т. е., что 27 числа она прошла 25 верст, можно было видеть что первое подкрепление и то всего в 200 человек, находилось от измученных бойцов в расстоянии 160 верст или 5-6 дней пути, другими словами что положение отступавших было не только невыносимо тяжелым, но прямо [278] безвыходным. Это впечатление вынесенное из первых телеграм было рассеяно последнею полученною уже при составлении настоящей статьи. Оказывается что Телинский отряд успел спастись, что он соединился с двухсотенным подкреплением, что даже понесенные им потери не так значительны как можно было думать вначале: по донесению инженера Юговича, отряд потерял ранеными 30, убитыми 10 и без вести пропавшими 3 человека.
За Таручайским отрядом в 120 верстах позади в Харбине укрылся третий, наиболее многочисленный, тот о котором мы уже упомянули выше. Здесь, на этом узле дорог, имеется в данную минуту 700 человек пешей и конной охраны. Сюда собралось несколько тысяч безоружных агентов дороги и их семьи. Подошло все что успело спастись с южной ветви и не попало в Телинский отряд, что работало и жило на главной линии в 330 верстах к западу и в 240 верстах к востоку. Часть женщин, детей, служащих, рабочих уже отправлена на пароходах в Хабаровск. Сообщение Харбина с тылом поддерживалось пароходством по Сунгари, но повидимому только первые дни. Кроме того у Харбина была цела еще и железнодорожная ветвь на 120 верст (т. е., на всем протяжении на котором были закончены работы по укладке рельсов) по направлению к югу и на 45 верст по направлению к востоку.
Что касается западного района главной Манчжурской магистрали, т. е., участка Харбин-Хайлар, то большинство служащих, рабочих и железнодорожной охраны успело здесь спастись. Люди первого участка, как ближайшего к границе, отступили беспрепятственно; со второго участка уже 30 июня в 5 ч. вечера прибыл в Старый Цурухайту инженер Рыжов со штатными и нештатными служащими, русскими рабочими и рядчиками, до 300 чел. Люди третьего ушли к Новому Цурухайту с участковым лазаретом и больными и тоже вполне благополучно. Наибольшая опасность грозила двум следующим участкам. Бывший на четвертом из них инженер Бочаров еще 28 июня выступил со станции Хинган на станцию Якши и далее по направлению к русской границе. Ему предстояла трудная задача: до этой границы оставалось 310 верст, а между тем на руках у инженера находился громадный обоз в 800 подвод, 3.000 рабочих со всеми служащими участка и часть железнодорожной охраны, а впереди у Хайлара уже своевольничала китайская толпа в 1.000 человек с 4 полевыми орудиями. Отступление завершилось, однако, полным успехом. Бочаров обошел Хайдар и к 5 июля был уже вне опасности у Старого Цурухайту. Шедший за ним в двухдневном [279] от него расстоянии начальник пятого участка Оффенберг успел со всеми рабочими, с 220 повозками и 6-ю сотнею потерявшею в пути 2 казаков убитыми, 1 раненым и 1 рабочего, прибыть на границу к 8 июля. Служащие участков ближайших к Харбину, составивших в общей сложности 330 в., паслись в этом пункте и находятся под прикрытием охранной стражи генерала Гернгроса. Таким образом подсчитав наши потери на западном районе, мы найдем что здесь погибло сравнительно ничтожное число рабочих бывших в отделе, что серебро и участковая контора перевезены на русскую границу благополучно, что даже те чины, о которых долго не имелось никаких сведений, судя по дополнительным известиям, успели также уйти от китайских шаек. Пострадали лишь пункты по железной дороге большею частию или сожженые или разграбленные Китайцами. Такова участь Хингана, Якши, Урденги, складов и помещений в Хаке и Джармете, т. е., мест удаленных от границ Забайкалья приблизительно на 225 верст. В общем следует все-таки признать что очищение нами этой линии совершено удачно, в особенности если принять во внимание ту опасность, которая грозила русским людям при их движении с более отдаленных участков к границе, когда в тылу у отступавших могли оказаться силы сосредоточенные Китайцами у Цицикара, а впереди уже находились войска противника успевшие занять Хайлар.
События на восточной ветви той же магистрали (путь Харбин — станция Пограничная) развивались в следующей постепенности. Ближайшие к Харбину участки этой ветви притянуты к названному пункту. Спаслось все что занимало участок верст на 240 к востоку. Следующему участку 11-му при первой же вести об опасности было приказано отойти на ст. Пограничная. 12 и 13 участкам, тоже входившим в отделение инженера Свиягина, такого приказания дано не было, так как помощь им могла быть подана от Никольска-Усурийского, другими словами, выручка была близка. Еще 14 июня начальник китайского поста предупредил Свиягина что на станцию, по всей вероятности на Пограничную, готовится нападение шайки в 500 человек. Между тем на самой станции было всего 20 человек охраны. 15 июня семейства служащих стали удаляться в глубь русских пределов; 16-го на одной из ближайших станций (Тайпинг) взбунтовались китайские рабочие; 27 получено сведение что служащие 9-го и 11-го участков уже снялись с дороги и тронулись к Харбину, что станция 11 участка Хантахэзы разграблена и подожжена, телеграфное сообщение с Харбином прервано. Отправленный того же числа к этому пункту отряд железнодорожной охраны, всего в 100 человек, встретил за [280] рекою Муренью отряд противника вооруженный скорострельными ружьями разных систем и насчитывавший в своем составе до 400 человек. Произведенное Китайцами нападение отбито. В числе нападавших находились и китайские солдаты. Потеря противника— 60 убитых, у нас убить 1, тяжело раненых 3, из них один уже поправляется. Хотя тот же инженер Свиягин и телеграфировал что 10 июля думает начать укладку рельсов на 12 участке, т. е., на Одном из ближайших к границе, но позднейшие события заставили и его уйти за пограничную черту. Итак к 10 июля все три части Манчжурской железной дороги, т. е., и восточная, и западная, и южная ветви, уже были очищены, первые две вплоть до границы, южная до станции Да-Ши-Цао лежащей против Ин-Тзу. Только в центре, где сходятся вместе все три ветви, а именно у станции Харбин сосредоточился отряд в 700 человек с генералом Гернгросом во главе приютивший у себя все что успело спастись с северной половины южной и с ближайших участков двух других ветвей. К этому же Харбину с юга подходил другой отряд всего в 200 человек, переживавший невыносимо тяжелые, безотрадные дни. В результате китайским скопищам, преследовавшим этих героев и насчитывавшим у себя до 15 т., не удалось покончить с Телинским отрядом; последний хотя и с потерями, но успел отойти к центральному отряду. Для выручки же нашей охраны, оставшейся у Харбина, с русской границы двинуты три новых отряда: два (генерала Сахарова и генерала Чичагова) с северо-восточной и с восточной стороны и один (генерала Орлова) с западной. Об операциях этих отрядов мы скажем ниже, когда выясним обстановку неожиданно созданную наступлением Китайцев у самой русской границы, то есть, у Благовещенска.
Полученная 1 июля телеграма военного губернатора Амурской области генерал-лейтенанта Грибского выяснила что не ограничиваясь обороною театра борьбы у Пекина, Китайцы решили повидимому сами перейти в наступление и на этот раз против своего ближайшего соседа, русского человека. Ближайшею целию которою они задались явилось желание их прекратить свободное плавание наших судов по Амуру, а средством для этого занятие Благовещенска. Бесспорно что прерывая сообщение по реке, Китайцы достигали самых существенных результатов: направляя свои войска из внутренних районов Сибирского округа к Владивостоку для дальнейшей отправки на юг в Порт-Артур или на самый театр борьбы, мы в реке Амур имели в данную минуту самое лучшее средство сообщения. Прервать это сообщение можно было [281] конечно и в другом пункте, не в одном Благовещенске. Последний представлял только ту выгоду что был одинаково удален от наиболее крупных подкреплений которые можно было бы к нему выслать, если бы обстановка не позволила обойтись сравнительно немногочисленными местными силами русского воинства. Не думается чтобы у Китайцев был строго определенный план будущих действий, чтобы они сознательно оценили все выгоды удара в направлении на Благовещенск. Скорее можно думать что выбор именно этого направления был совершенно случайным и обусловливался: во 1-х, групировкою наибольших китайских масс у Цицикара и Мергеня, то есть, в долине реки Нонни, что при дальнейшем движении вперед естественно приводило их к северному выходу от долины, или пункту лежащему как раз напротив Благовещенска, а во-2-х, известною, если так можно выразиться, популярностьюБлаговещенска среди местного китайского населения, расчитывавшего на некоторую помощь при нападении на город прежде всего со стороны китайских колоний имевшихся на левом берегу у самого города, а затем и со стороны других прибрежных поселков, населенных разнообразным пришлым элементом и всевозможным сбродом, хорошо узнавшим, однако, во время своих постоянных экскурсий местность и особенности противоположного, то есть, русского берега.
Вот в какой последовательности шли события у Благовещенска до того момента когда опасность для города миновала окончательно, а подошедшие подкрепления позволили перейти от обороны к энергичному наступлению.
1 июля пароход Михаил, следуя из Хабаровска в Благовещенск с пятью баржами артилерийского груза для Благовещенского гарнизона и проходя около 10 часов утра мимо китайского города Айгуна, был сначала встречен несколькими выстрелами, а затем и остановлен сигналами с противоположного берега. Прибывшие к пароходу на шлюпке китайские офицеры заявили что местный амбан вследствие полученного из Пекина указа не может дозволить дальнейшего плавания русских судов по Амуру и требует к себе командира парохода и офицера. Для переговоров с амбаном поехал с одним нижним чином штабс-капитан Кривцов, посланный из Хабаровска в Благовещенск с грузом артилерийского ведомства. Между тем около часа дня к Михаилу подошел другой пароход Селенга на котором находился пограничный комисар Амурской области генерального штаба подполковник Кольшмидт со взводом Амурского казачьего полка. Как только пароходы по приказанию подполковника Кольшмидта двинулись [282] вперед, Китайцы немедленно же открыли самый частый ружейный огонь и произвели несколько выстрелов из орудий. Наши отвечали. В результате суда пришли к Благовещенску, но понесли потери. Ранены сам подполковник Кольшмидт, затем 4 казака, 2 боцмана и казачья лошадь. Что же касается до штабс-капитана Кривцова, то получив от амбана то же требование о приостановке плавания по реке, он был под китайским конвоем отправлен правым берегом Амура к Благовещенску. В это время из самого города был выслан особый отряд (2 роты, 1 сотня и 3 артилерийских взвода) для очистки свободного пути нашим речным пароходам.
2 июля, в воскресенье, в 6 часов 35 минут пополудни Китайцы совершенно неожиданно и без видимой причины открыли огонь уже по самому Благовещенску. Их силы, примерно до 8 тысяч, расположились против города, на другом берегу реки у китайской деревни Сахалянь (Сахалин). Выдвинув на позицию 8 орудий они начали, правда, сильный, но во всяком случае беспорядочный огонь продолжавшийся до 9 1/2 часов вечера. Одновременно с орудиями работали и китайские ружья. В результате у нас пострадали кое-какие здания города, ближайшие к реке, и выбыли из строя: 3 убитых и 6 раненых. Кроме бывших в Благовещенске войск, крайне малочисленных, в защите города участвовали быстро составленная милиция из местных жителей и казаки успевшие скоро подойти из ближайших поселков.
Весь 3 июля прошел в той же канонаде по городу и огневой борьбе между противниками. Хотя в этот день Благовещенску и грозила особенная опасность, но первая выручка была уже близко. К 4 часам дня в город вступил отряд губернатора Амурской области генерал-лейтенанта Грибского, отряд все время следовавший под градом пуль китайской пехоты. Получив сведение что Китайцы начинают укреплять свою позицию, генерал Грибский приказал открыть по ней огонь из 6 орудий уже успевших сосредоточиться в самом городе. Китайцы отвечали метко и перестрелка продолжалась весь день.
4 июля с утра и до 7 часов вечера шел орудийный бой, временами вместе с ружейною перестрелкой. К отряду генерала Грибского подошли новые подкрепления, но вместе с тем у него явились и новые заботы. Китайские силы в количестве около 7 тысяч с частью орудий показались у Айгуна, другой отряд противника был заметен у Албазина. Таким образом Китайцы получали возможность с каждой стороны помешать подходу дальнейших подкреплений направленных к Благовещенску на [283] пароходах по реке от Хабаровска и от Стретенска. Следовательно, ближайшею задачей русского отряда являлась необходимость отогнать Китайцев от Айгуна (Албазин слишком далек от Благовещенска чтобы можно было Благовещенскому гарнизону начать и здесь ту же операцию как и у Айгуна.).
Эта задача невидимому и выполнена боем 5 июля. Впрочем самые подробности этого боя настолько неясны, настолько еще не полны что останавливаться на них мы не будем. Отметим только что один переход русских войск в наступление уже послужил бы лучшею охраной неожиданно атакованного города, так как смирил бы дерзость Китайцев и давал бы им иное представление о силах уже успевших подойти на выручку города. Ныне как видно из последних телеграм, этот переход в наступление уже состоялся. В результате и Сахалянь, и Айгун заняты нашими войсками. По отзыву участников боя, Китайцы вели последний с большою энергией несмотря даже на крупные потери понесенные ими еще 4 июля. Однако уже в этот день пришлось убедиться в недостатке боевого снабжения у китайских войск.
В ночь с 5 на 6 июля наши охотники в числе 14 нижних чинов местной команды и 12 льготных казаков с офицерами запаса Соколовым и Долотовым при участии подпоручика Юрковского произвели вылазку, сожгли фанзы в которых помещались Китайцы и на рассвете под сильным огнем противника вернулись обратно. У нас убит подпоручик Юрковский, ранен 1 казак и 1 рядовой. В 4 часа утра по нашему лагерю у Благовещенска Китайцами брошено до 60 гранат.
6 числа утром в городе наблюдалось спокойствие. Все дело ограничилось перестрелкой не имевшею особого значения. Только у Айгуна шел бой между Зазейским отрядом полковника Печенкина и китайскими войсками. Последние повидимому успели перейти даже на левый берег реки, но в тот же день были отброшены назад. С 12 часов ночи снова началась беспорядочная канонада по городу. Она продолжалась вплоть до 7 час. утра.
Дальнейшие события пока еще настолько не выяснены что без ущерба в истине они положительно не могут быть изложены иначе как в самых общих чертах. Телеграмы, пришедшие из Благовещенска в эти последние дни, последовательно приносили вести что уже 7 июля нашему отряду удалось нанести противнику сериозный урон, что весь левый берег свободен вполне от неприятельских сил, что опасность для Благовещенска миновала безвозвратно, жизнь в городе вернулась к обычным порядкам, что свободное пароходство [284] по реке будет восстановлено в самом непродолжительном времени и, наконец, что подошедшие подкрепления переправились на другой берег реки и прогнали Китайцев с их позиции у Сахаляня.
Таким образом прибытие вспомогательных отрядов двинутых к Благовещенску от Хабаровска (отряд полковника Сервианова) и от Стретенска (полковник Шверин) позволило сосредоточить здесь силы, вполне достаточные не только для пасивной обороны города, но и для активных предприятий в операционном направлении от Благовещенска по долине реки Нонни к Цицикару. Успешное же развитие наступательных операций теми отрядами, которые двинуты от русской границы к Харбину, появление этих отрядов на линии Цицикар-Харбин может даже поставить китайские силы отходящие от Благовещенска в весьма опасное положение, так как русские войска окажутся тогда в тылу у противника.
Что же касается до того центра который случайно привлек к себе внимание всего русского мира, до Благовещенска, то по описанию людей хорошо знающих его, он представляет собою редкий и интересный тип города возникшего в золотопромышленном районе. Существуя всего не более сорока лет он уже успел превратиться в большой и сравнительно благоустроенный город, население которого достигло в настоящую минуту 35 тысяч человек. Процветанию Благовещенска много способствовало его выгодное положение при впадении реки Зеи в Амур. Население образовалось исключительно торговое, если не считать случайных посетителей после хорошего заработка на приисках старающихся спустить в городе легко нажитые суммы. Наиболее солидную часть жителей составляют молокане, народ чрезвычайно деятельный, вступивший за последние годы в самую ожесточенную борьбу с китайскою колонией. Эта колония, насчитывая у себя почти столько же человек как и молокане, то есть, около 5 тысяч, успела захватить в свои руки чуть ли не всю мелкую торговлю и, разумеется, явилась для молокан опасным и притом единственным конкурентом. Между обеими сторонами начали происходить весьма частые столкновения кончавшиеся нередко кровавым исходом. Таким образом предтечею нынешних уже боевых операций являются недоразумения мирного времени, при чем значительная доля вины в нанесении первых ударов лежит бесспорно на русском населении города. Последнее пользуется положительно каждым удобным случаем чтобы посчитаться с Китайцами. Во время же последней Японско-Китайской войны в Благовещенске, как говорят, произошло даже целое побоище, так как крестьяне собранные из окрестных деревень ввиду ожидаемой мобилизации приписали всю [285] причину своего беспокойства одним Китайцам и не замедлила поколотить мнимых виновников. В свою очередь в окрестностях Благовещенска и в самом городе Китайцы платят нам тою же неприязнью и во главе своих любимых занятий считают обстреливание с берега камнями мимо проходящих пароходов. Как видно в военное время они быстро заменили эти камни более смертоносным орудием и огнем встретили Михаила и Селенгу.
При успехе в нападении Китайцы нанесли бы нам в Благовещенске много материальных потерь. Несмотря на свою относительную незначительность город отличается разнообразием учреждений и торговых заведений. Здесь вы встретите женскую и мужскую гимназию, двухкласное училище, несколько народных училищ, отделения трех банков: Государственного, Сибирского и Китайского, множество магазинов, несколько больших заводов, два театра, оперный и драматический. Для защиты от нападений врага выгодных условий Благовещенск не представляет, сериозною охраной его может служить лишь местное население, суровое, предприимчивое, полное неприязни к Китайцам, которая поддерживается постоянным соперничеством в торговых делах... Местные склады оружия достаточно богаты для снабжения ими всех жителей. Условия для обороны значительно ухудшаются еще и тем обстоятельством что город по своим постройкам почти сплошь деревянный, даже губернаторский дом — и тот деревянный....
Подводя теперь итоги всему сказанному выше, выясненному последними известиями с театра борьбы, мы можем начертать себе следующую картину явлений происходящих на отдаленном от нас побережий Китайских морей:
1) На Печилийском театре военных действий после окончательного захвата Тянь-Цзина союзники приостановились у этого пункта, работая по восстановлению железнодорожного пути на Таку, поджидая подвозимые отовсюду подкрепления, приготовляясь к вероятным трудностям дальнейшего движения к китайской столице.
2) В то же время китайские силы потрясенные нравственно, лишившиеся массы орудий, оружия и прочего боевого материала, сосредоточиваются главным образом по дороге от Тянь-Цзина к Пекину, располагаясь несколькими лагерями, укрепляя свои позиции, мечтая задержать союзников искусно начатыми мирными переговорами.
3) Из числа остальных областей Китая Манчжурия находится теперь уже в полном восстании, Монголия пока спокойна, Кульджа [286] и Кашгар волнуются, постепенно собирая в одно свои мятежные силы, Шанхай, Кантон и другие провинции юга лишь временно сдерживаются местными вице-королями, еще не сумевшими понять и узнать на чьей стороне находится победная сила.
4) В самой Манчжурии, с восстанием в которой приходится ведаться лишь русскому человеку, обстановка такова: в центре края у Харбина собрался отдельный отряд охранной стражи, служебного и рабочего персонала дороги, имея во главе инженера Юговича и генерала Гернгроса. Все что было на железно-дорожных линиях уже отошло или в тому же Харбину, или на юг в Нью-Чуану, или на восток и запад к русской границе, или даже (отряд Филипченко) в пределы Кореи. Все что можно было разрушить уже истреблено, сожжено и попорчено озлобленным и озверелым врагом.
5) Находившийся первые дни июля в сериозной опасности Благовещенск выдерживает ныне лишь самую слабую и бесцельную бомбардировку китайского отряда; нормальная жизнь города уже восстановлена и речь идет в настоящую минуту не о выручке русского селения, а о захвате дерзновенного врага осмелившегося нарушить русский покой на водах Амура. В настоящее время с занятием Сахаляня и Айгуна первый шаг к такому «захвату», как видно, уже сделан...
6) На выручку к Харбину, для прикрытия новых работ по восстановлению пути, для борьбы с мятежными шайками двигаются от русских пределов три отряда: генерала Чичагова (от Нингуты), Сахарова (по Сунгари) и Орлова от ст. Цурухайту. На выручку Благовещенска подошли уже отряды от Хабаровска и Стретенска. Для прикрытия русских границ, для усиления расположенных здесь войск мобилизованы Сибирский округ и Семиреченская область Ташкентского военного округа.
7) В то же время для усиления общей массы наших штыков действующих на Дальнем Востоке из Европейской России двинуты туда частию морем, частию по Великому железнодорожному пути новые силы, главным образом стрелки и их артилерия.
8) На ряду с возростанием опасности, грозящей миру наших восточных окраин от увеличивающихся размеров китайских смут, заметно и возростание общего подъема русского духа. Бесспорно что русский человек твердо верит в торжество своих могучих сил, победно развиваемых на поле брани доблестными бойцами его всемирно-прославленной армии...
Думаем что на следующий раз благодаря новым данным мы будем уже в состоянии подробно очертить не только операции [287] русских отрядов направленных в глубь Манчжурии, но и операции тех коалиционных сил которым приходится наступать по направлению к политическому центру Небесной Империи, по дороге на Пекин.