История российских Дворянских
организаций и учреждений

А. В. Ильин, О. М. Карамышев

Санкт-Петербургский государственный университет

Юридические основания
сословных корпораций дворянства
в великорусских губерниях Российской Империи

Краткий историко-правовой обзор

Одной из важнейших привилегий российского дворянства, приобретенных им в эпоху царствования Императрицы Екатерины II, стало право на объединение в особые внутрисословные корпорации. Политико-правовую роль корпоративных органов дворянского самоуправления трудно переоценить: вплоть до 1917 г. они были встроены в структуру государственного управления (хотя их значение и упало после великих реформ Александра II Освободителя). Между тем литература по данному вопросу сравнительно невелика и малодоступна. Кроме того, в ней встречаются фактические ошибки и неточности, что вызывает необходимость уточнить приведенные в этих книгах сведения непосредственно по законодательным источникам.

Впервые самостоятельными в организационно-правовом отношении согласно Указу “Об учреждении комиссии для сочинения проекта нового Уложения” 1766 г. были признаны дворянские сословные корпорации на уровне уездов. Этим же Указом определялись, в частности, условия и порядок дворянских выборов. Уездное дворянство при участии начальника того города, в котором проводились выборы, путем баллотирования избирало из числа лиц, присутствовавших на выборах и соответствовавших возрастному (не моложе 30 лет) и имущественному ( владение деревней в данном уезде ) цензам, своего Предводителя. Затем, уже под председательством вновь избранного Предводителя и в назначенный им день, проходили выборы дворянских Депутатов.

Поначалу в соответствии с целями Указа 1766 г. уездные Предводители дворянства были избраны на два года. Затем дворянские выборы производились каждый раз лишь по особому Высочайшему повелению. Это вошло в обычай, и в 1771 г. Императрица санкционировала избрание Предводителей по истечении каждых двух лет, не дожидаясь специальных на то указов. А в 1775 г. на основании Учреждения о губерниях срок полномочий уездных предводителей дворянства был продлен до 3‑х лет. С этого момента и вплоть до 1917 года 3‑х летний срок полномочий сохранялся для всех должностей, замещаемых по выборам от дворянства. (Исключение в 1906-1917 гг. составляли выборы от дворянских организаций в законодательные палаты – Государственный Совет и Государственную Думу).

С изданием Учреждения о губерниях возникли дворянские корпорации и на губернском уровне, а также фактически появилась должность губернского Предводителя дворянства, официально учрежденная однако лишь в 1785 г. на основании Жалованной грамоты дворянству. В Грамоте окончательно закреплялось существование губернских дворянских корпораций как органов местного сословного самоуправления и определялся их правовой статус. Основные положения Грамоты, лишь с некоторыми изменениями, сохранили свою значимость до падения Империи.

Впрочем, справедливости ради следует заметить, что в период кратковременного царствования Императора Павла были отменены многие привилегии, предоставленные российскому дворянству Екатериной Великой.

Однако с восшествием на престол Александра I не только полностью восстановилось действие норм Жалованной грамоты дворянству, но и усилилось значение губернской дворянской корпорации как юридического лица, наделенного в том числе и имущественными правами.

Эволюция законодательства об избирательном праве в дворянских корпорациях продолжалась на протяжении всего XIX столетия. Но наиболее крупный пересмотр был произведен в правление Императора Николая Павловича. Это объяснялось чрезмерным увеличением числа дворян-избирателей, происшедшим в результате дробления дворянских имений при их наследовании и сделках купли-продажи. Было признано необходимым “не касаясь сущности дворянского избирательного права, определить порядок его действия в соответствии с современным состоянием дворянских имений” за счет увеличения имущественного ценза избирателей и в то же время “расширить круг избираемых, поощрив последних к местной службе по выборам дворянства путем сравнения этой службы в наградах и других выгодах с общегосударственною службой” (т. е. служба по дворянским выборам фактически стала службой государственной). Соответствующие изменения в дворянском избирательном праве были зафиксированы в “Положении о порядке дворянских собраний, выборов и службы по оным” от 6 декабря 1831 г.

***

Итак, совокупность дворян каждой губернии составляла самостоятельную корпорацию – автономное дворянское сообщество. Эти сообщества для обсуждения своих проблем и решения целого ряда вопросов наделялись правом созывать губернские и уездные обыкновенные (очередные) и чрезвычайные (внеочередные) собрания, которые представляли собой полномочные общегубернские или локальные съезды дворян – членов местной сословной корпорации, ее высшие коллегиальные органы общей компетенции.

Очередные губернские собрания проводились раз в три года в определенный срок (по общему правилу в декабре-январе; в некоторых губерниях – в сентябре). За три месяца до открытия общегубернского, проходили дворянские собрания по уездам губернии.

Чрезвычайные дворянские собрания созывались по мере необходимости. Они могли состояться при получении на то специального разрешения Губернатора, которое должен был испрашивать губернский Предводитель дворянства (для проведения уездного чрезвычайного собрания уездный Предводитель действовал через губернского). Предметы ведения чрезвычайных дворянских собраний законом не оговаривались.

В компетенцию обыкновенных уездных собраний входили: подготовка к губернским выборам, избрание одного из своих членов для рассмотрения отчетов об использовании дворянской кассы, избрание посредников для “полюбовного специального” размежевания земель.

Следует особо отметить тот факт, что кандидаты на пост уездного Предводителя и Депутата дворянства от уезда избирались уездным дворянством в ходе губернского, а не уездного собрания. В случаях же, когда досрочно оказывалась вакантной должность уездного Предводителя дворянства (и для ее замещения не было ранее избранного Кандидата либо Кандидат по какой-либо причине не мог ее занять), то тогда с согласия Губернатора и под руководством уездного дворянского Депутата в уездном городе проводились специальные довыборы Предводителя. При отсутствии или болезни Депутата, выборы проводил один из Заседателей дворянской опеки ( получивший наибольшее количество баллов при его избрании на этот пост). Подобное же правило применялось и для замещения вакантного места Депутата от уездного дворянства, но тогда, соответственно, проведением выборов занимался уездный Предводитель.

Основной задачей обыкновенных губернских дворянских собраний было избрание кандидатов на замещение определенных законодательством должностей в местном дворянском самоуправлении. Кроме того, в ходе губернских собраний дворянство могло: обсуждать свои “нужды и пользы” и в связи с этим напрямую сноситься с местной и верховной властью (губернский Предводитель имел право обращаться к Губернатору и Министру внутренних дел, а в особо важных случаях и непосредственно к Монарху); добровольными вкладами составлять общественную дворянскую казну; исключать из своей среды (т.е. из местной сословной корпорации) опороченных дворян. К предметам ведения губернского собрания относилось также рассмотрение губернской дворянской родословной книги, которая велась губернским Предводителем совместно с Депутатами от уездов. Таким образом осуществлялся контроль со стороны губернского дворянства за правильностью ее составления.

Закон особо оговаривал, что дворянское собрание “не должно входить в обсуждение предметов, прямому его ведению не подлежащих и касаться вопросов относящихся до изменения существенных начал государственных в России учреждений”.

В уездных и губернских собраниях дворянства могли принимать участие лишь потомственные дворяне, записанные в родословную книгу губернии, причем одни из них наделялись правом голоса, а другие нет.

В соответствии со ст. 62 и 63 Жалованной грамоты дворянству 1785 г. имущественный ценз для участия в дворянских выборах (т.е. для осуществления активного избирательного права) определялся владением деревней, а для баллотирования на замещение выборных должностей (т.е. для осуществления пассивного избирательного права) требовалось иметь 100 рублей годового дохода с деревень. Беспоместный дворянин мог лишь присутствовать на собрании дворянства, но без права голоса, т.е. имел совещательный голос.

По положению от 6 декабря 1831 г. правом решающего голоса наделялся дворянин, отвечающий следующим необходимым требованиям:

- быть честного и неукоризненного поведения и не находиться в явном пороке или под подозрением;

- быть внесенным в Дворянскую родословную книгу той губернии, в собраниях дворянства которой он пожелал участвовать;

- иметь в губернии недвижимую собственность;

- быть не моложе 21 года;

- иметь чин не ниже 14 класса (причем, полученный на действительной службе, а не при определении в службу или при отставке) либо прослужить полное трехлетие по дворянским выборам;

- представить аттестат или указ об увольнении с последнего места службы, а если продолжал состоять на службе – то отпуск или отпускной вид.

Указом от 29 июля 1832 г. правом решающего голоса в дворянских собраниях дополнительно были наделены:

- потомственные дворяне, получившие чин не по порядку службы, но в качестве награды за отличный подвиг или же в порядке особого монаршего благоволения;

- дворяне, получившие вне службы российские ордена (особо оговаривалось, что под действие данного правила “не подходят купцы, пожалованные орденами, хотя бы они впоследствии и пожалованы были в дворяне, не быв на службе”).

На основании закона от 1 ноября 1875 г., к лицам, имеющим чины или ордена, были приравнены в этом отношении и дворяне, которые окончили высшее или среднее учебное заведение, либо прослужили 3 года на определенных должностях в учреждениях по крестьянским делам, земских или городских.

Однако далеко не все лица, обладающие правом решающего голоса в дворянских собраниях, имели избирательные права, то есть возможность участвовать в дворянских выборах. Обладание правом избирать и быть избранным на должности зависело от размеров и вида имеющейся у дворянина недвижимой собственности, и, соответственно, осуществлялось либо лично (прямое, т.е. непосредственно осуществляемое, активное избирательное право), либо через уполномоченных (опосредованное активное избирательное право, т.е. делегирование избирательных полномочий).

На основании Положения от 6 декабря 1831 г. непосредственным правом участия в дворянских выборах обладал дворянин: имеющий не менее 100 душ собственных крестьян мужского пола; или на собственной земле которого проживало по договору не меньше 100 человек поселян; либо владеющий в пределах данной губернии незаселенной земельной собственностью в размере не менее 3‑х тысяч десятин.

По закону от 17 июня 1836 г. активным прямым избирательным правом наделялись также получившие на действительной службе, а не при отставке, чин полковника или действительного статского советника. Но такие лица должны были: во-первых, иметь в губернии не менее пяти поселенных крестьян или 150-ти десятин удобной незаселенной земли; во-вторых, быть записанными в губернскую родословную книгу; и наконец, в-третьих, иметь при себе увольнительный вид. Кроме того, активным прямым избирательным правом были наделены дворяне, не имеющие никакой недвижимой собственности, но прослужившие полное трехлетие в звании Предводителей дворянства.

 Законом от 30 декабря 1856 г. в частности разъяснялось, что требование прослужить все 3 года, т.е. обычный срок полномочий в должности, не относится к тем, кто вступил в бывшее государственное подвижное ополчение, если они служили там беспорочно и не подвергались взысканиям, лишающим права служить по выборам дворянства.

По закону от 1 июня 1870 г. вводились новые избирательные условия для тех губерний, где действовало Положение о земских учреждениях. Эти условия стали общим правилом для всех местностей, где производились дворянские выборы.

Таким образом, прямое активное избирательное право в итоге было предоставлено:

1) потомственным дворянам, владеющим в уезде на праве собственности количеством земли, достаточным для получения непосредственного избирательного права в земских уездных собраниях при выборах гласных (т.е. 200-300 десятин в основных земледельческих, Санкт-Петербургской и Московской губерниях и 300-600 десятин в промышленных, степных и лесных губерниях);

2) владеющим в городе или уезде другим кроме земли недвижимым имуществом оцененным на сумму не ниже 15 тысяч рублей;

3) владеющим в губернии недвижимым имуществом (независимо от его размеров или стоимости) лицам, получившим на действительной службе, а не при отставке чин полковника или действительного статского советника, либо имеющим пенсию или аренду не менее 900 руб. в год;

4) прослужившим по выборам, а не по назначению полное трехлетие (с вышеприведенной оговоркой об ополченцах) в звании Предводителя дворянства.

Опосредованным избирательным правом, т.е. возможностью нескольких человек делегировать избирательные полномочия какому-либо одному общему уполномоченному от них избирателю, по Положению 1831 г. обладали дворяне, имеющие в одной губернии не менее пяти душ поселенных крестьян или 150-ти десятин удобной незаселенной земли. Для выдвижения уполномоченного, которое происходило на уездном дворянском собрании, этим – “мелкопоместным” по определению закона – дворянам необходимо было сообща набрать нормальный ценз в 100 душ или 3000 десятин земли. Таким образом, для выдвижения одного уполномоченного от этой категории дворян требовалось от 2‑х до 20-ти человек. Несмотря на последующую эволюцию законодательства, это соотношение оставалось неизменным: минимальный имущественный ценз для реализации опосредованного избирательного права составлял не менее двадцатой части от имущественного ценза, который требовался для участия в голосовании при прямых выборах. Мелкопоместные дворяне, не удовлетворявшие минимальному имущественному цензу, были полностью лишены активного избирательного права в губернской дворянской корпорации.

Женщины-дворянки в Российской Империи не могли сами участвовать в делах дворянских собраний, избирать или быть избранными на должности в дворянских сословных корпорациях. Однако они не были вовсе лишены избирательных прав: при условии обладания недвижимым имением, размеры или стоимость которого соответствовали имущественному цензу, предусмотренному для осуществления прямого активного избирательного права, дворянка могла делегировать избирательные полномочия своему ближайшему родственнику – мужу, сыну или зятю; разумеется, лишь в том случае, когда указанные лица сами являлись потомственными дворянами и были занесены в родословную книгу губернии. Если таких родственников не имелось или они по какой-либо причине не могли осуществить подобную функцию, дворянка могла уполномочить иное лицо мужского пола, отвечающее требованиям, необходимым для наделения прямым избирательным правом. Следует особо подчеркнуть, что речь идет об активном избирательном праве. Пассивным избирательным правом женщины-дворянки не обладали ни в коей мере и уполномоченные от них лица не могли баллотироваться на основании такого уполномочия на дворянские выборные должности.

На губернских дворянских собраниях для осуществления внутреннего управления дворянскими обществами избирались: губернский и уездные Предводители дворянства, Депутаты дворянского собрания, Секретарь дворянского собрания и Заседатели в дворянскую опеку.

Если в соответствии с Жалованной грамотой дворянству 1785 г. к имеющим право быть избранными от дворянства предъявлялись более жесткие требования, нежели к избирателям, то, как уже указывалось выше, Положение о порядке дворянских собраний, выборов и службы по оным от 6 декабря 1831 г. кардинально изменило ситуацию. Согласно данному акту избираться на дворянские должности могли:

- потомственные дворяне, имеющие право участия и голос в делах собраний;

- потомственные дворяне, не имеющие такового права вследствие отсутствия у них недвижимого имения;

- нигде не служившие потомственные дворяне;

- личные (!) дворяне, проживающие в губернии.

Последних, по закону от 17 июня 1836 г. разрешено было избирать лишь на должности земских исправников и заседателей земских судов. А по закону от 1 ноября 1875 г. и для нигде еще не служивших потомственных дворян отменялось право баллотироваться на дворянские должности.

Выборы на основные должности проводились следующим образом. По общему правилу на каждую должность выдвигалось не менее двух кандидатур. На голосование (баллотировку) ставилась каждая кандидатура, при этом каждый голосующий опускал выданный ему шар в ящик с отделениями “за” и “против”; затем шары подсчитывались. Чтобы кандидатура прошла – необходимо было набрать больше голосов “за”, чем “против”. Затем из всех прошедших (которые, кстати, не могли участвовать в голосовании за свои кандидатуры) выбирались двое, набравшие наибольшее количество голосов; при равенстве голосов бросался жребий. Далее, один из них – обычно победивший при голосовании – утверждался в должности, а второй оставался в звании Кандидата на нее.

***

Предводители дворянства, уездные и губернские, являлись высшими единоличными исполнительно-распорядительными органами общей компетенции местных дворянских корпораций. Как уже указывалось, первой возникла должность уездного Предводителя дворянства в 1766 г., а пост губернского Предводителя официально появился лишь в 1785 г.

Изначально в законах никак не определялись взаимоотношения между губернским и уездными Предводителями дворянства. Однако в июне 1808 г. был издан сенатский указ, в котором разъяснялось, что уездные Предводители исполняют свои обязанности и отвечают за свои действия без посредничества губернского Предводителя, которому “обязаны уездные одними токмо сведениями касательно общего по губернии о дворянах и о их имении положения и распоряжения, а ответом не иначе как по особому токмо от Правительства на губернского Предводителя возложению какого-либо разбора”. В указе Правительствующего Сената от 31 января 1827 г. вновь подчеркивалось, что подчиненность уездных Предводителей губернскому допущена быть не может, так как все они “назначаются по выбору одного и того же дворянского сословия из среды оного и с присвоением от него известной меры власти и ответственности, на разных токмо степенях, одинакового же уважения и доверенности основанных”, а следовательно, их взаимоотношения “поставляются в одинаковой степени”. В этом указе также отмечалось, что и дворянские депутатские собрания “не быв местом начальственным для Предводителей, не могут им насылать ни предписаний, ни указов”. В то же время губернский Предводитель дворянства по Положению от 6 декабря 1831 г. официально считался вторым лицом в губернии после Губернатора.

Круг полномочий уездных и губернских Предводителей дворянства как по внутрисословному управлению, так и по общему местному администрированию, был весьма широк. В частности, им вменялось в обязанность:

- попечение о пользах дворянства;

- представительские функции;

- открытие и закрытие дворянских собраний, а также председательствование на них;

- участие в наложении опеки за безмерную роскошь на имущество дворян;

- освидетельствование умалишенных дворян;

- составление сведений и выдача свидетельств об образе жизни, поведении и состоянии дворян;

- составление сведений о вновь рожденных дворянских детях.

В соответствии с Манифестом от 6 декабря 1831 г. губернский Предводитель утверждался в должности Высочайшей властью (Монархом), а уездные и иные выборные от дворянства – Губернаторами.

В некоторых уездах мог избираться один, общий для нескольких уездов Предводитель.

В случае необходимости уездное дворянство могло избирать и Помощника предводителя, который выполнял функции Кандидата, а также исполнял обязанности, возложенные на него Предводителем.

При Предводителях состояла особая канцелярия из секретаря (не путать с Секретарем дворянства) или письмоводителя и двух канцелярских служителей.

В отсутствие уездного Предводителя его место занимал Кандидат или Помощник (там, где эта должность была образована), а в отсутствие губернского Предводителя его полномочия переходили к уездному Предводителю губернского города. Если же уездный Предводитель губернского города по какой-либо причине (болезнь, отпуск и т.п.) не мог исполнять обязанности губернского Предводителя, то тогда его замещал другой уездный Предводитель (набравший по сравнению с другими уездными предводителями губернии наибольшее число голосов при избрании на должность).

Должность дворянских Депутатов была учреждена Жалованной грамотой дворянству 1785 г., согласно нормам которой дворянство каждого уезда избирало по одному Депутату в губернское дворянское депутатское собрание; в его состав входил также и губернский Предводитель дворянства. Губернские дворянские депутатские собрания являлись постоянными коллегиальными рабочими органами общегубернских сословных корпораций. Они были наделены специальной компетенцией, четко установленной в законодательстве и подчинялись непосредственно Правительствующему Сенату.

 Первоначально в обязанности депутатских собраний входило лишь рассмотрение доказательств о дворянстве, а также внесение и выдача грамот о внесении дворян в губернскую родословную книгу.

Впоследствии к этим обязанностям добавились следующие:

- составление реестров о доходах с помещичьих имений для уплаты временного сбора в связи с преобразованием Комиссии погашения государственных долгов;

- участие в наложении опек на дворянские имения;

- составление формулярных списков чиновников, служащих по дворянским выборам;

- выдача дворянам, записанным в родословные книги паспортных книжек.

С 1822 г. для решения некоторых специальных вопросов стали проводиться совместные собрания губернского Предводителя и всех уездных Предводителей и дворянских Депутатов губернии. В середине 80‑х гг. XIX столетия подобные совместные собрания неофициально стали рассматривать более широкий круг дел, а указом от 10 июня 1902 г. такая практика была узаконена. С этого момента Собрание Предводителей и Депутатов дворянства губернии формально образовывало особое дворянское учреждение, рабочий орган наделенный специальной компетенцией, отличной от компетенции губернского дворянского депутатского собрания.

Секретари дворянства заведовали канцелярской частью как дворянских, так и депутатских собраний.

Дворянская опека учреждалась на один или несколько уездов. Заседатели в нее избирались в количестве от двух до четырех человек дворянством уездов, подведомственных опеке. Председательствовал в опеке уездный (по месту нахождения опеки) Предводитель дворянства. Если опека была учреждена на ряд уездов, то Предводители других уездов могли участвовать с правом голоса в заседаниях дворянской опеки, если рассматриваемые дела касались их уездов. Дворянские опеки занимались попечением о малолетних сиротах и вдовах дворянского состояния, их имений и т.п.

***

Высшее сословие Российской Империи так и не получило общероссийской организации. Когда накануне 100-летнего юбилея Жалованной грамоты дворянству несколько дворянских организаций обратились к правительству с просьбой созвать губернских Предводителей для подготовки к предстоящим торжествам, им был дан ответ, что съезды губернских Предводителей законом не предусмотрены.

Принцип сословности пронизывал политическую и правовую жизнь Российской монархии на протяжении всего ее тысячелетнего существования. Однако в имперский период он вступил в неизбежное столкновение с принципом самодержавия. Коллизия двух фундаментальных оснований отечественной политико-правовой системы привела в результате к безусловной победе самодержавности, к подчинению дворянских прав и свобод интересам монаршего единодержавия. Это, в частности, предопределялось тем обстоятельством, что все основные права, вольности и привилегии высшего сословия России не были им “завоеваны”, но октроированы Монархом, прежде всего – в целях укрепления автократии. Вот почему весьма прогрессивные для XVIII – первой половины XIX вв. институты дворянского самоуправления – включая достаточно либеральное избирательное право! – не смогли оказать того позитивного влияния на государственное развитие Империи, какое объективно было заложено в их потенциале.

У России была возможность взрастить на почве сословного представительства либеральную конституционную монархию, подобно тому, как это случилось в соседней Скандинавии и как русские государи сделали это для своих подданных в Великом княжестве Финляндском. Однако здоровое основание дворянских корпоративных привилегий, заложенное дальновидными реформами Екатерины Великой, так и не было использовано для создания представительного правления в нашем Отечестве.

Само законодательство о дворянских корпорациях постепенно мельчало, впадая в излишний казуизм и описание бесчисленных локальных исключений из общих правил.

В итоге попытки революционного перехода к конституционализму, как это ни прискорбно, – оказались неизбежны...

И. В. Савицкий

Петрозаводский государственный университет

Юридические аспекты деятельности
Олонецкого Дворянского Депутатского Собрания
в первой половине XIX века

 

Дворянские Депутатские Собрания сыграли важную роль в общественной жизни Российской Империи. Особенно значима эта роль была в конце XVIII – первой половине XIX вв., когда Дворянские Собрания были одним из немногих видов сословного самоуправления на местах. Их деятельность регулировалась рядом законодательных актов, однако на протяжении всей российской истории закон имел весьма относительное значение в сознании русских людей, порой предпочитавших руководствоваться скорее духом, чем буквой закона. Особенно это явление было заметно в провинции, где в числе других местных особенностей был и элементарный дефицит грамотных чиновников.

Дворянское Собрание Олонецкой губернии существовало с конца 1780‑х гг., приобретя самостоятельное значение с упразднением Новгородского наместничества. Однако Северная Россия была известна своей малонаселенностью и суровыми природно-климатическими условиями, что сказывалось на численности дворянства в северных губерниях. В 1814 г. олонецкий губернатор донес, что никто из представителей благородного сословия не явился на дворянские выборы. Это было легко объяснимо: из дворян губернии, внесенных в дворянскую родословную книгу, большая часть имела жительство или находилась на службе за ее пределами. Остававшиеся в губернии семь человек не смогли участвовать в выборах по старости и болезни, и более того, некоторые находились под судом. Так что предводителей, как уездных, так и губернского баллотировать было не из кого. Правительствующий Сенат 14 апреля 1814 г. учел эти доводы и поручил исправление выборных должностей на текущее трехлетие совестному судье и уездным судьям, уже изъявившим на то свое согласие. Картина повторилась через три года, а затем через шесть, девять лет, и т.о. дворянские выборы в Олонецкой губернии больше не проводились, но Дворянское Депутатское Собрание продолжало существовать. Этот юридический парадокс вряд ли имел себе подобных в тогдашней России. И хотя Сенат явно считал такое положение временным, деталь о сроке действия указа скоро забыли и Собрание смогло просуществовать еще несколько десятилетий.

По Положению о порядке Дворянских Депутатских Собраний от 6 декабря 1831 г. в Олонецкой, Архангельской и некоторых других губерниях Собрания не должны были составляться ввиду малочисленности постоянно жительствовавшего в них дворянства. Этот запрет не носил принципиального характера: предполагалось, что как только численность дворян увеличится и создадутся условия для выборов депутатов, собрания смогут продолжить работу. Однако заседавшие в Собрании чиновники никак не прореагировали на вышедший закон.

30 мая 1834 г. по предложению министра юстиции Правительствующий Сенат принял указ о производстве ревизии всех Дворянских Депутатских Собраний Империи. Основной целью их работы была проверка правильности внесения дворян в родословную книгу. Результаты оказались ощутимыми: из 150 внесенных в дворянскую родословную книгу Олонецкой губернии до 1829 г. родов правильно внесенных оказалось 81. Правда, к середине 1830‑х г. их число возросло до 139 родов, но многим дворянским семьям пришлось заново доказывать свое благородное происхождение.

Существование Олонецкого Дворянского Депутатского Собрания можно было назвать полулегальным: подписанный Государем указ 1814 г. имел не меньшую юридическую силу, чем любой закон, но срок его действия истек 20 лет назад. Тем не менее указ не был формально отменен, и члены Собрания умело балансировали между ним и положениями закона 1831 г. Конечно, результаты ревизии 1835 – 1837 гг. пошатнули авторитет Собрания, но наплыв дел о доказательствах дворянского происхождения вполне мог создать видимость необходимости существования сословного органа управления. Все зависело от отношения к нему со стороны губернского начальства.

Действительный статский советник А. В. Дашков (брат министра юстиции) стал олонецким губернатором в мае 1836 г. Его терпение по отношению к Депутатскому Собранию длилось ровно два года. 4 июня 1838 г., несогласный с кандидатурой нового секретаря Собрания, он представил в Сенат рапорт, в котором указал на юридическую неправомерность существования в здешней губернии этого сословного учреждения. Ответа долго не было, и Дашкову пришлось искать поддержки у обер-прокурора Сената и герольдмейстера. Не теряли времени и депутаты Дворянского Собрания; ими был составлен и направлен в столицу рапорт. Видя в действиях начальника губернии прежде всего стремление присоединить Собрание к губернскому правлению, депутаты указывали, что это лишит дворянство возможности записываться в родословную книгу: функции членов Собрания будут ограничены лишь выдачей справок о дворянском происхождении уже записанных в нее. Не отрицая отсутствие выборов в губернии, депутаты ссылались на указ 1814 г., якобы имевший силу до сих пор. Последним аргументом в их пользу было существование архива Собрания: как быть с документами, если Собрание будет закрыто?..

Сенат не спешил разрешать этот спор. Только в октябре 1839 г. в Петрозаводск пришел указ о дополнительном сборе касающихся этого дела сведений. Дашков отреагировал незамедлительно. Уже 9 декабря в Сенат был отправлен новый рапорт. Начав с результатов ревизии 1835 – 1837 гг., губернатор приступил к главному. К концу 1830‑х г. из 377 помещиков Олонецкой губернии только 11 владели более чем сотней душ крестьян. Никто из них в родословную книгу губернии не был записан и все, кроме одного, проживали за пределами губернии. Не было и лиц с чином полковника или действительного статского советника (себя губернатор, конечно, не считал). Не просто обстоял вопрос и с земельным цензом: почти все помещичьи земли состояли в общем владении или в совместном владении с казной, и выяснить их размеры было невозможно. Дворянские выборы по-прежнему не могли быть проведены.

В октябре 1841 г. Сенат, окончательно рассмотрев поступившие документы, признал существование Дворянского Депутатского Собрания в Олонецкой губернии произвольно допущенным и прекратил его деятельность. Все дела, включая и саму дворянскую родословную книгу, повелевалось передать в губернское правление. Закрытие Собрания однако не означало, что правительство отказалось от такого полезного института, как губернский предводитель дворянства. Вплоть до конца 1840‑х гг. эта должность продолжала существовать в Олонецкой губернии. При этом все местные губернские предводители находились одновременно и на статской службе, что было разрешено в 1808 г.

О. Н. Наумов

Московский педагогический университет

Деятельность губернских
Дворянских Депутатских Собраний
на рубеже XIX – XX вв. и становление в России
научной генеалогии

Каждая дисциплина проходит в своем развитии две стадии: практическую и научную. В результате такой эволюции складывается дисциплина, состоящая из двух равноправных, тесно связанных, но и достаточно самостоятельных частей. Формирование научной стороны любой дисциплины – исторически протяженный, сложный процесс, определяемый в целом объективными, а в конкретной ситуации – субъективными факторами. Можно выделить признаки, помогающие определить степень научного развития дисциплины в любой момент ее существования. Они взаимообусловлены логическими и функциональными связями, а очередность их проявления, в основном, отражает историческую последовательность формирования научной стороны. Для признания дисциплины научной должно сложиться подавляющее большинство этих признаков. Они таковы: 1) накопление достаточного количества фактического материала для изучения; 2) создание достаточного количества прикладных исследований, обобщение фактических сведений в справочных изданиях (гербовники, альбомы филиграней и др.); 3) выделение источниковедения, историографии, методики и теории дисциплины как самостоятельных направлений исследования; 4) возникновение специальных, тематически ориентированных изданий, специализированных учреждений и организаций или структурных подразделений, занимающихся дисциплиной, в уже существующих учреждениях; 5) преподавание дисциплины в высших учебных заведениях; 6) формирование школ и направлений внутри дисциплины.

Становление одних и тех же дисциплин в различных странах происходит разновременно. Русская генеалогия активно формировалась научной дисциплиной в конце XIX – начале XX в. К 1917 г. этот процесс, в основном, оказался завершенным. Он был социально ориентирован. Русская генеалогия становилась научной на основании изучения дворянства и лишь в некоторой степени купечества, что детерминировано конкретными научными и социальными факторами (структура и состав источников, тенденция к одворяниванию и др.). Поэтому в формировании отечественной генеалогии как научной дисциплины сыграли заметную роль дворянские учреждения и организации. В первую очередь – генеалогические общества, ставившие перед собой научные цели и задачи. Оказали влияние на этот процесс и учреждения, на которые возлагалась государством функция заведования дворянскими делами (Департамент Герольдии, губернские Дворянские Депутатские Собрания).

К концу XIX в. в архивах губернских Собраний накопилось значительное количество источников по истории и генеалогии дворянства, особенностями которых являлись ограниченность территорией губернии и генеалогическая селективность, поскольку их материалы часто касались только отдельных ветвей, а не всего рода, отдельных периодов истории рода. Уже с середины XIX в. некоторые Дворянские Депутатские Собрания предпринимают шаги к приведению в порядок своих архивов. Причиной этого являлась постоянная необходимость в полных и точных генеалогических справках.

В начале XX в. поднимается вопрос о состоянии и значении сословных дворянских архивов, их ценности для исторической науки в целом, а не только для дворянства. Л. М. Савелов предложил провести полное их обследование, составить описи, снять копии с наиболее ценных источников. В конце XIX – начале XX вв. начинается “вторая волна” приведения в порядок архивов Дворянских Депутатских Собраний. Для этой работы либо создавались специальные архивные комиссии из ученых и деятелей дворянства (Москва), либо разбор возлагался на архивариусов Собраний. В последнем случае уровень обработки зависел от образования и личных качеств архивариуса. В частности, секретарь донского дворянства А. Н. Пивоваров привел находившиеся в хаотическом состоянии материалы собрания в образцовый порядок, за что, по предложению Л. М. Савелова, был избран действительным членом Русского Генеалогического общества. Ощущается потребность в методических рекомендациях по описанию архивов Дворянских Депутатских Собраний. Архивариусы одних Собраний командировывались для ознакомления с организацией хранения документов в другие губернии. В 1911 г. Киевское Дворянское Депутатское Собрание направило своего архивариуса О. Ф. Артасевича в Москву для “ознакомления с порядком хранения дел” в губернском Собрании. После описания ряд архивов открылся для исследователей. Однако, планомерного, по всей России приведения в порядок архивов Собраний быть не могло, поскольку в каждой губернии это решалось самостоятельно органами дворянского самоуправления. Но даже сделанное имело важное значение для развития отечественной генеалогии, т.к. создавало возможность использования документальной базы по генеалогии провинциального дворянства.

Разбор архивов сделал возможным издание некоторыми губернскими Собраниями списков родов, внесенных в дворянские родословные книги. Эти издания, предназначавшиеся, в первую очередь, для учета дворянских родов, начали появляться еще с середины 1890‑х гг., хотя основная масса их приходится на 1897 – 1903 и 1909 – 1910 гг. К некоторым первоначальным спискам издавались дополнения. Было опубликовано также несколько описаний отдельных частей дворянских родословных книг (Владимирская, Тульская, Московская губернии – 1905 – 1910 гг.), и книг целиком (Волынская, Новгородская губернии). Большое влияние на пробуждение интереса дворянских обществ к истории и генеалогии оказали юбилеи начала XX в. (50-летие отмены крепостного права, 300-летие Дома Романовых и, особенно, 100-летие Отечественной войны 1812 г.). В это время появился целый ряд исследований о формировании, составе и действиях дворянских ополчений в 1812 – 1814 гг., основанных как на материалах центральных военных и ведомственных архивов, так и на архивах самих Собраний. Уровень этих изданий существенно различался: от продуманных и обстоятельных до бессистемных и откровенно слабых. Особенно отличился на данном поприще В. Р. Апухтин, издавший более десяти подобных, сделанных по одному образцу сборников (по Орловской, Нижегородской, Рязанской, Пензенской, Тверской и другим губерниям). Хотя археографический уровень публикаций В. Р. Апухтина оказался невысоким, в научный оборот вошло значительное количество архивных источников, фактического материала. Юбилейные издания создавали условия для исследования основных моментов истории русского дворянства.

Рост числа изданий и внимание к архивам губернских Собраний в сочетании с потребностями активно формирующейся русской научной генеалогии в постоянном дополнении и уточнении родословной информации способствовали оформлению к 1910-м гг. особой схемы, по которой должно было строиться изучение дворянства любой территории. Она включала в себя составление и издание для каждой губернии:

списка дворянских родов;

списка лиц, служивших по выборам дворянства;

описания архива Дворянского Депутатского Собрания;

родословного справочника;

некрополя;

библиографического указателя;

трудов, отражающих участие дворянства губернии в общероссийских событиях (войнах, реформах и др. ).

Схема, с одной стороны, основывалась на эмпирических наблюдениях, а, с другой, являлась итогом теоретического осмысления, достижением научной генеалогии. Ее выделение В. И. Чернопятовым и Л. М. Савеловым помогало определить, каких из элементов недостает в определенной губернии, сосредоточиться на ликвидации информационно-исследовательских лакун. К сожалению, схема изучения провинциального дворянства редко реализовывалась полностью для конкретных губерний. Исключение составляет только тульское дворянство. Определенная часть схемы реализована в Московской, Черниговской, Ярославской губерниях, а для остальных она ограничивалась, в основном, публикациями списков родов и лиц дворянского самоуправления. Это обусловлено краткостью временного промежутка между моментом, когда изучение провинциального дворянства приобрело целенаправленный характер, и 1917 г., прервавшим исследования, а также большим объемом необходимых работ и отсутствием квалифицированных кадров для выполнения проектов. Многие труды остались неопубликованными (В. Д. Корсаковой о казанском, В. Р. Апухтина об орловском дворянстве, окончания справочников по московской и ярославской губерниям). Жизнеспособность схемы подтверждается тем, что сейчас большинство из вышедших или готовящихся исследований, посвященных дворянству определенного региона, вполне в нее вписывается.

Даже неполная реализация схемы изучения провинциального дворянства способствовала введению в научный оборот ценной информации; созданию информационной системы (мыслившейся в идеале всеобъемлющей) разноаспектного поиска данных; объединяла как предмет исследования историю и родословие дворянства, взаимно их обогащая; привлекала внимание к русскому дворянству конца XVIII – XIX вв., менее изученному, чем служилое сословие более раннего времени; доказывала ценность сословной истории, источников по генеалогии и истории дворянства для общеисторических построений. Составные части схемы тесно связаны между собой несмотря на их самостоятельность. Комплексность методов исследования, широта проблемного подхода – важное условие изучения провинциального дворянства. Вместе с тем, даже полная реализация схемы не исчерпывала всей информации архивов Собраний, но позволяла составить достаточно полное представление о дворянстве той или иной губернии.

Появление и реализация схемы стали критерием для оценки научной зрелости русской генеалогии: накапливался фактический материал, росло число прикладных исследований и справочников, появились сериальные издания, совершенствовались источниковедческие и методические приемы обработки генеалогической информации.

Последнее особенно проявилось при подготовке генеалогических справочников по территориальному дворянству, когда встали серьезные методические и источниковедческие проблемы: публиковать сами родословные книги или их обработку; использовать ли при их составлении и в какой степени источники из других архивов, печатных изданий; публиковать сведения только о поколениях, внесенных в дворянские родословные книги, или связывать их с родоначальником; распределять составленные росписи по шести частям родословных книг, по другим группам или в общем алфавитном порядке; исправлять ли ошибки, допущенные Дворянскими Депутатскими Собраниями и Департаментом Герольдии при внесении в книги, распределении родов и отдельных лиц по их частям. Опубликованные справочники конца XIX – начала XX вв., несмотря на небольшое их количество, представляют собой разные варианты решения указанных проблем: от механической перепечатки родословных книг с небольшими сокращениями, с повторением распределения родов по частям и ошибок, без связи с родоначальником и привлечения других источников, до изданий, решавших все эти вопросы противоположно. В частности, Л. М. Савелов и В. И. Чернопятов при публикации справочника по московскому дворянству пошли на составление достаточно полных росписей родов с привлечением дополнительных источников, на исправление ошибок, допущенных Собранием, распределение родов на две части, исходя из генеалогического критерия; “древнее” и “молодое” дворянство. Их подход ясно свидетельствует о проникновении новых, основанных на научных разработках методических и источниковедческих подходов к изучению губернских родословных книг, в сферу практической генеалогии. Генеалоги демонстрировали пример активного отношения к родословной информации, отстаивали свое право ученых уточнять, дополнять, исправлять ее, не ограничиваясь официальными решениями.

Губернские Дворянские Депутатские Собрания, начиная обработку своих архивов и их информации, преследовали практические цели. Их позиция определялась часто личными мнениями губернских предводителей и других должностных лиц сословного самоуправления. Положительной стороной являлась серьезная финансовая и материальная поддержка, оказывавшаяся и отдельным изданиям, и более общим проектам. Губернские Собрания также обязывали чиновников своих канцелярий выполнять подготовительные работы, облегчая задачу ученых. Формы организации подготовки изданий были традиционными: 1) конкретное поручение чиновнику; 2) привлечение специалистов, историков; 3) создание комиссий. Последнюю следует признать наиболее удачной. Такие комиссии состояли обычно из историков и деятелей дворянства, т.е. обладали и научной компетентностью, и влиянием на позицию губернского Собрания, от которого зависело выделение средств. В Москве подобная комиссия, созданная в 1908 г., фактически стала научным подразделением Собрания.

Для реализации своих проектов Собрания могли идти на исключительные уступки исследователям. Например, В. И. Чернопятов, живший в Москве, получал дела архива Тульского Дворянского Депутатского Собрания на дом, что означало нарушение правил. В то же время Н. В. Мятлеву в выдаче на дом дел Вырубовых, Ступишиных, Стоговых и др. было отказано архивной комиссией Московского Собрания, поскольку он не принимал непосредственного участия в составлении родословного справочника, хотя и являлся членом этой комиссии.

В начале XX в. наблюдалась неравномерность участия Дворянских Депутатских Собраний разных губерний в становлении научной генеалогии в России. В одних – полное безразличие, нежелание чем-либо заниматься, в других – фактическое создание при собраниях научных структур. Хотя последнее скорее исключение из правила, оно является чрезвычайно показательным фактом. Вероятно, в таком, научном, просветительском направлении могла развиваться деятельность губернских Собраний в благоприятных условиях, при снижении политической и экономической роли дворянства. Во всяком случае, некоторые Собрания были к этому подготовлены. Появление фактически научных подразделений являлось существенным признаком научной стадии развития русской генеалогии.

Губернские Собрания России на рубеже XIX и XX вв. внесли важный вклад в становление отечественной генеалогии как науки, чему объективно способствовала их деятельность в области архивного дела и археографии, независимо от конкретных целей этих мероприятий. Опыт такой работы приобретает сейчас, в связи с возникновением во многих городах бывшего Советского Союза дворянских организаций, особенную актуальность. Полное отсутствие государственного интереса и почти полное – исследований по истории и генеалогии дворянства после 1917 г. создают широкое поле для деятельности не только по отношению к XVIII – XIX вв., но, особенно, к веку XX, который со временем может оказаться “темным периодом” для генеалогии и истории российского дворянства.

Н. С. Андреева

Санкт-Петербургский филиал
Института российской истории РАН

 

Из истории взаимоотношений
Балтийских рыцарств с российским правительством
(1914 – 1917 гг.)

 

История взаимоотношений российских властей и Балтийских рыцарств была далеко неоднозначной. Можно проследить ее развитие от полного признания дворянского самоуправления в Прибалтийском крае до активного наступления на права рыцарств.

Органы самоуправления дворянства были представлены дворянскими собраниями (ландтагами), избиравшими на каждое трехлетие постоянно действующие Дворянский конвент в Лифляндии и Дворянские комитеты в Эстляндии и Курляндии, а также ландратов (пожизненная должность) и ландмаршала (губернского предводителя дворянства). Ландратская коллегия и ландмаршал в промежутках между двумя ландтагами являлись высшими органами самоуправления. В компетенцию Дворянского конвента (Дворянского комитета в Эстляндии) входила предварительная разработка вопросов, подлежащих рассмотрению на ландтаге.

Низшей инстанцией самоуправления были уездные дворянские собрания, избиравшие уездных депутатов (т.е. уездных предводителей дворянства). Организация Курляндского дворянства была несколько иной. Ее основу составлял не ландтаг, а приходские собрания, которые избирали депутатов для участия в ландтаге, и не редко именно они выносили окончательное решение по делам дворянского общества.

Все эти учреждения складывались в течение достаточно длительного периода времени: первое упоминание о ландтагах относится к 1304 году. В 1647 году было обнародовано положение о них, согласно которому в их компетенцию входило обсуждение всех мер, касающихся благоустройства и хозяйства края, всех земельных отношений. Резолюцией королевы Христины 1643 года учреждается коллегия ландратов, а в 1648 году – должность ландмаршала. Используя органы самоуправления дворянство активно отстаивало свои интересы перед шведским правительством, что особенно ярко проявилось в период редукции проводимой Карлом XI. Чтобы сломить оппозицию он пошел на ограничения остзейских привилегий: в 1694 году упраздняется ландратская коллегия, ландмаршала должен был назначать генерал-губернатор, он же избирал кандидатов для участия в ландтагах, функции которых были сильно сокращены. Все эти мероприятия вызвали недовольство дворянства и еще большее усиление оппозиционности – в первые же дни Северной войны многие остзейские бароны переходят на сторону противников Швеции. Юридическая основа взаимоотношений Российского правительства с балтийским рыцарством была заложена “аккордными пунктами”, заключенными при взятии Риги, Ревеля и Пернова в 1710 году и позже подтвержденными Петром I. Этими актами восстанавливались все привилегии, отмененные ранее Карлом XI. Нуждаясь в поддержке рыцарства, российское правительство пошло на подтверждение всех его прав.

Первые шаги по ограничению остзейских привилегий предприняла Екатерина II. С изданием в 1785 году Жалованной грамоты дворянству автономия прибалтийских дворянских учреждений упразднялась, на них распространялись те же организационные принципы, которые были положены в основу деятельности организаций российского дворянства. В том же году ликвидировались должности ландратов и ландратская коллегия.

В 1796 году Павел I восстановил прежние балтийские дворянские учреждения, которые существовали без изменений в течение первой половины XIX в. В конце 1880‑х годов из ведения органов самоуправления были изъяты надзор за крестьянским волостным управлением, судебные дела, были упразднены сословные суды.

Дальнейшее ограничение остзейских привелегий связано с Первой мировой войной. С ее началом, такими изданиями как “Новое время” и “Вечернее время”, разворачивается антинемецкая кампания, наиболее активными ее участниками А. Тупиным, А. Ренниковым, Д. Н. Вергуном, И. И. Сергеевым и др. создавался образ российского немца как внутреннего врага. Обвинения прессы были стереотипны, их сюжеты кочевали из статьи в статью: огни над колокольнями кирх, которыми пасторы подавали сигналы, тайные съезды баронов, вражеские аэропланы, прилетавшие в имения и т.д. При проверке сообщенные факты не подтверждались – источниками информации для журналистов, как правило, служили либо слухи, либо доносы. Шквал их буквально обрушился на местную администрацию; как отмечал помощник главного начальника Двинского военного округа генерал П. Курлов, производивший расследования, из ста дел лишь одно давало некоторые основания к подозрению.

Основным объектом обвинений и критики было прибалтийское дворянство (несмотря на то, что значительное число его представителей находилось в рядах действующей армии; по данным Э. Кресса, в русских войсках сражалось около 300 тысяч немцев). Особенное недовольство вызывали балтийские корпоративные учреждения.

Условия военного времени и крайне негативное отношение в обществе к немцам позволили правительству провести ряд следующих мер: в порядке ст. 87 ПСЗ издается закон от 2 февраля 1915 года, ликвидировавший право землевладения и землепользования австрийских и германских подданных и закон 13 декабря 1915 года, аннулировавший земельную собственность немецких колонистов. В делопроизводство прибалтийских дворянских организаций и лютеранских консисторий в обязательном порядке вводится русский язык, что было существенным ограничением их прав и привилегий.

С наступлением неприятеля обстановка в Прибалтийском крае обострилась – военные власти, зачастую без объяснения причин, без суда и следствия высылали в Сибирь этапным порядком представителей местного дворянства и пасторов. С протестом против таких действий выступили губернские предводители дворянства – барон А. А. Пилар фон Пильхау (Лифляндия), барон Э. Н. Деллинсгаузен (Эстляндия) и граф В. Рейтерн – барон Нолькен (Курляндия). Они неоднократно обращались к председателю Совета Министров с Всеподданнейшими записками, сообщая о произволе местных властей и прося принять меры (записка графа В. Рейтерна – барона Нолькена, наиболее полно отражающая события приводится ниже). Но никаких конкретных мер по изменению ситуации не предпринималось.

По мнению министра Внутренних дел А. Н. Хвостова, действия военной администрации были обоснованными – часть высланных обвинялась в принадлежности к обширной тайной организации, которая производила сборы денег и вещей для пленных германцев. В действительности, как отмечал пастор Р. Вальтер, помощь оказывалась всем нуждающимся без различия наций и вероисповеданий, деятельность этой организации была официально разрешена. О причинах удаления из губерний ряда лиц у МВД сведений не имелось.

Активная защита членов корпорации привела к высылкам дворянства, в частности Э. Н. Деллинсгаузена, был поднят вопрос об удалении А. А. Пилара фон Пильхау.

Отношение Российского правительства к прибалтийским дворянским организациям было достаточно сложным: нуждаясь в их поддержке Петр I восстановил их права, Екатерина II их ограничила, Павел I восстановил вновь. Сначала 1880‑х годов Российское правительство повело политику планомерного ограничения прав и привилегий балтийских рыцарств, которая в годы Первой Мировой войны приобрела характер притеснений и репрессий. Политика по отношению к рыцарствам была во многом следствием боязни сепаратизма, и следствием стремления к преодолению местной обособленности, к усилению русского влияния в крае.

В целом история балтийских рыцарств до их формальной ликвидации правительствами Латвии и Эстонии в 1920 году является примером организованности и сплоченности дворянства в отстаивании своих интересов, именно это позволяло им оказывать влияние на управление краем и добиваться своих целей.

Приложение

Его Высокопревосходительству
Господину Председателю Совета Министров
статс-секретарю И. Л. Горемыкину.

Ваше Высокопревосходительство!

Обращаюсь к вам, как к высшему представителю Правительственной власти, с просьбой о защите нас, жителей иностранного происхождения и дворян Курляндской губернии, или о предоставлении нам выхода из нетерпимого и недостойного положения, в котором мы находимся.

После того, как, по открытии военных действий, мы пользовались несколькими неделями спокойствия, когда наши администраторы даже отважились на издание обязательных постановлений, воспрещающих всякую национальную травлю, очень скоро в латышской прессе, а затем в органах братьев Сувориных “Новое время” и “Вечернее время” началась систематическая и беспощадная кампания против прибалтийских немцев и в особенности дворянства и это в такое время, когда ни одна строка не печаталась без разрешения цензуры, значит с ведома и разрешения Правительства. Эта газетная кампания как нельзя более подготовила почву для расцвета весьма развитой между латышами склонности к сплетням и доносам, которые не замедлили посыпаться в изобилии, найдя себе, несмотря на их, большей частью, анонимное происхождение и явное бессмыслие, самое внимательное отношение со стороны местных властей.

Начались обыски в поместьях и домах дворян и членов немецкой интеллигенции, сначала отдельные, затем систематические, посредством особых Комиссий, причем ни возраст, ни репутация, ни общественное положение не спасали от самых позорных и вместе с тем бессмысленных подозрений. Все эти бессмысленные (более 100) обыски никакого результата не дали и дать не могли, но впечатление от них на население получилось сильное и совершенно определенное, т.к. подозрению подвергались исключительно лица из высших классов и немецкого происхождения, а о безрезультатности всех обысков тщательно умалчивалось.

Впечатление это усиливалось еще тем, что вместе с сим, но независимо от обысков, начались выселения из края предводителей дворянства, помещиков, пасторов, дам из общества, без обозначения причин, без суда и следствия.

Картина о неблагонадежности, чтобы не сказать более, верхних слоев прибалтийского общества получилась ясная и для народа совершенно убедительная.

Напрасно испробовав все пути для выхода из этого удручающего и чреватого опасными последствиями положения, я наконец в декабре 1914 г. имел смелость письменно обратиться к тому, чье сердце открыто для всех своих верноподданных, какой бы национальности они не были, и умолять о помощи.

С тех пор и до середины Апреля наступила сравнительная тишина. Латвийская пресса стала сдержаннее, даже органы братьев Сувориных как то притихли и лишь изредка вспоминали про прибалтийских баронов; обыски производились реже и генерал-лейтенант Курлов признал даже возможным публиковать, что анонимным доносам, в общем, не будет дано хода и что ложные доносчики рискуют быть привлечены к ответственности, чем волна доносов несколько понизилась. Высылки, правда, продолжались по прежнему и доносчики не наказывались, но вообще сгущенная до нельзя атмосфера несколько прояснилась и дышать стало опять возможным. Положение резко изменилось с несчастного момента появления неприятеля на территории Курляндской губернии и изменилось так, что я, не преувеличивая, утверждаю, что Курляндское дворянство в течение своей многовековой истории быть может претерпело еще большие лишения, чем теперь, но никогда не было так обижено и унижено, как в настоящее время.

Неприятельские кавалерийские разъезды начиная с 16 апреля появились в Гробинском, Газенпотском, Гольдингенском, Митавском, Туккумском и части Тальсенского уездах; они побывали почти во всех имениях, часто только на несколько часов и так внезапно, что помещики во многих случаях были застигнуты совершенно врасплох. Так как в это время железнодорожное, почтовое, телеграфное сообщения в большей части этих уездов прекратились, а полиция, спасаясь от врага, не могла оповещать многих помещиков о приближении опасности, то они и не подозревали о близости неприятельских разъездов. Более или менее усиленные насильственные реквизиции лошадей, овса, корма, пищевых продуктов, повсеместное опустошение винных погребов, нередко грубое обращение с помещиком и его семьей, похищение разных предметов и взлом шкафов и хранилищ – вот спутники этих набегов. Но этим несчастье многих из помещиков не оканчивается, а лишь начинается, так как на них поступают явно ложные доносы, что они будто бы радушно приняли неприятельские войска и вошли с ними в преступные сношения. Их арестуют, сажают в тюрьму вместе с арестантами, в некоторых случаях ведут пешком, этапным порядком, пятьдесят и более верст, среди белого дня, ведут их с арестантами под конвоем по главным улицам Митавы, где они подвергаются в качестве якобы шпионов всем оскорблениям толпы. Такова участь барона Рекке-Паулсгнаде, барона Рекке-Берггоф, барона Нольде, братьев баронов Ропп, барона Ливен, барона Гейкинг, пастора Берневиц, банкира Вестерман, купца Галл и многих других. Эти люди с высоким общественным положением, большей частью пожилые, нередко слабого здоровья, подвергаются всем лишениям и унижениям тюремного режима в обществе преступников, всем душевным пыткам публичных шествий под конвоем, а между тем они не преступники, про них производится лишь предварительное дознание, которое судя по уже оконченным делам, несомненно докажет их полную невиновность.

Между тем этим несчастным приходится выдерживать эту пытку целыми неделями, если не больше. В глазах народа они навсегда опозорены. Положение помещиков поистине безвыходное. Неприятель его грабит, а при вступлении наших войск на него доносят, что он будто добровольно снабдил врага припасами, его арестуют, заключают в тюрьму, а в это время остатки его имущества расхищаются, как имущество изменника и шпиона. Местная пресса и конечно органы братьев Сувориных самым наглым образом раздувают огонь, называя имена тех помещиков, которые будто бы устраивали врагу встречи и пировали с ним. Все опровержения, привлечения редакторов этих газет к суду за клевету мало помогают, впечатление произведено и представление об измене Курляндского дворянства крепко засело в умах не только народа, но и находящихся здесь частей наших войск. Проявление ненависти и презрения неоднократно имело место, как со стороны офицеров, так особенно со стороны солдат и казаков, находящихся в постоянном соприкосновении с латышским населением; возгласы – “ты немец – ты лютеранин – значит изменник” слышатся нередко, преимущественно от казаков. Главным средством спасения был бы приказ по войскам, напоминающий, что подданные Его Величества, хотя бы немецкого происхождения, находятся наравне с другими под защитою закона. Вместе с тем надо положить предел арестам и возмутительному обхождению с людьми ни в чем не провинившимися и наконец обуздать латышскую и часть русской прессы. Наши сыновья сражаются, и сражаются не без славы в рядах нашей армии, зная притом, что отцов и родственников их водят под конвоем и сажают в тюрьмы, на основании каких-то ложных слухов и доносов, чтобы отпустить их после нескольких недель обесчещенными и физически и нравственно надломленными. Как согласовать такое возмутительное противоречие, как предупредить неминуемые последствия такого анормального положения? Если правительство считает, что Курляндское дворянство и впредь еще может быть полезным для государства, то следует громко заявить об этом, окончательно порвать с системой недоверия и заподазривания, не допуская национальной и сословной травли. Это не может возбудить никаких сомнений, так как бесчисленные обыски и аресты, произведенные в крае, дали полную возможность убедиться, что в среде т.н. немецкого населения и особенно дворянства изменников и шпионов решительно нет, причем события последних месяцев ясно доказали, что этих преступников надо искать в совершенно других сферах, а не здесь. Немецкое население края и дворянство, после всех выстраданных унижений и нравственных и физических пыток имеет право требовать открытой и громкой реабилитации.

Конечно совершенно в другом виде представился бы вопрос, если бы Правительство, после того, как настоящая война определенно приняла характер борьбы Славянского мира против Германизма, признало вообще дальнейшее пребывание в губернии пограничной, как Курляндская, многочисленного поместного дворянства иностранного происхождения и протестантского вероисповедания, с государственной точки зрения нежелательным, или даже недопустимым. В таком случае нужно было бы решительно и прямо приступить к разрешению этого вопроса, т.е. главным образом к ликвидации этого землевладения, прекратив наконец все заподазривания помещиков. При этом, однако, мне кажется, что немецкая часть населения, и преимущественно дворянство, своим поведением в течении 120 лет и своею службой царю и Отечеству заслужило право рассчитывать на спокойное и благожелательное проведение даже такой меры, для него во всяком случае невыразимо тяжелой и болезненной, определением продолжительного срока для окончания распродажи земель с помощью государственных кредитных учреждений.

Будет ли польза Государству от исчезновения этого глубоко преданного Престолу и твердо-консервативного элемента и замены его новыми людьми, вероятно преимущественно латышской национальности, в этом позволительно сомневаться!

Курляндское дворянство преисполнено благодарности за более чем столетие, проведенное под сенью мощного двуглавого Орла. Оно использовало это счастливое время для культурных трудов в пользу родины, а также, по мере сил своих, для возвеличения и славы великого Отечества, Российского Государства. Имена курляндцев: Ливен, Остен-Сакен, Пален, Ридигер, Оффенберг, Будберг, Корф, Брунов и многих других суть имена исторические Российские и свидетельствуют о государственной работе их носителей. Если, по изменившимся обстоятельствам, государство в их работе более не нуждается и считает даже их дальнейшее пребывание на землях их отцов и дедов недопустимым, дворяне как всегда будут беспрекословно готовы исполнить волю Государя и расстаться со своей родиной и со своим многовековым прошлым. Курляндское дворянство всеми фибрами души привязано к своей милой родине и не легко ему будет порвать семисотлетние корни, связывающие его с землею, переселиться в дальние, неведомые края, потерять сословный облик свой и покончить со своим историческим существованием!

Но и тогда во имя своего прошлого, во имя всегдашней верности и лояльности своей, во имя прежних и настоящих заслуг многих из своих отцов, братьев и сынов, честно и беззаветно сражающихся в рядах нашей армии, дворянство просило бы дать ему возможность покидать свои родные места достойным образом, а не при подозрениях в шпионстве, измене и во всяких других позорных действиях, глубоко ему отвратительных.

Поместное дворянство сильно разорено войной, но безропотно терпит тяжелые времена и ни о чем не просит, возможная ликвидация земель, обесцененных войной, грозит громадными материальными жертвами, но и это дворянство может перенести: но оно не может молчаливо сносить положение, в котором оно нынче находится – бесправных парий и сомнительных и оскорбляемых граждан.

Петроград 19 мая 1915 г.

граф Рейтерн – барон Нолькен,

Курляндский губернский предводитель дворянства

.

Родовые дворянские объединения

И. В. Сахаров

Институт генеалогических исследований при РНБ

Семейно-родовые организации
российских дворян

Изучение семейно-бытового прошлого русского дворянства, анализ истории общественной мысли в русской дворянской среде, социальной и семейной психологии и мировоззрения типичных представителей этого сословия свидетельствует, в частности, о том, что в XIX в. самосознание этой части российского общества (в сравнении с дворянством таких стран, как, например, Германия; в сравнении с дворянством других народов, населявших Российскую Империю, – таких, как поляки, прибалтийские немцы или грузины; в сравнении, наконец, даже с другими российскими сословиями) было мало связано с родовым началом, с ощущением корневой принадлежности к родственному клану, основательным знанием своей родословной, с культивированием уважения и бережного отношения к прошлому своей семьи. “Я без прискорбия никогда не мог видеть уничижения наших исторических родов; – говорил устами одного из своих героев, явно солидаризируясь с ним, А. С. Пушкин, – никто у нас ими не дорожит, начиная с тех, которые им принадлежат”. “У нас, – писал он же, – иной потомок Рюрика более дорожит звездою двоюродного дяди, чем историей своего дома, т. е. историей отечества”. Десятилетия спустя ему вторит другой выдающийся писатель – И. С. Аксаков: “Большею частью о предках своих ничего не знают, преданий рода не уважают, русской истории не ведают, семейной старины не ценят”. Завершим этот ряд цитат, наводящих на грустные размышления, словами А. Д. Анучина, первоприсутствовавшего в Департаменте Герольдии Правительствующего Сената в конце XIX в.: “С каждым днем я все более и более убеждаюсь в полном равнодушии дворян к своим интересам вообще и в частности к охранению и содержанию в порядке своих сословных дел... Есть члены княжеских фамилий, не знающие своего рода далее деда...”.

Вместе с тем, сколь бы ни было распространенным в российском дворянском обществе такое прискорбное явление, можно было бы привести немало примеров и противоположного характера. Во многих семьях дети и внуки воспитывались в духе преданий родовой старины, любовно сохранялись старинные документы и другие реликвии семейного прошлого, почитались родовые могилы и оберегались память о предках, регулярно служили панихиды по усопшим сородичам и молебны о здравии здравствующих. В таких семьях люди вырастали как неразрывная часть обширного родственного окружения, преуспевавшие члены рода готовы были протянуть руку нуждающимся родичам...

Во второй половине XIX и особенно на рубеже XIX и ХХ веков в среде российского дворянства обозначился заметный подъем интереса к истории Отечества вообще и к истории собственной семьи, собственного рода и, в частности, пробуждалось чувство принадлежности к родственному кругу. Стали предприниматься попытки выявить по возможности широкий круг родственников, познакомиться друг с другом и так или иначе сплотиться воедино, крепло чувство ответственности за судьбу не только членов собственной семьи и ближайшей родни, но и всех других однородцев, рода в целом. Многие дворяне стали стремиться разобраться в истории своего рода, результатом чего стало появление все более многочисленных и все более углубленных исследований по генеалогии различных дворянских фамилий, причем эти исследования обычно предпринимались по инициативе членов соответствующих родов, финансировались ими, и нередко к соответствующим родам принадлежали и сами авторы подобных трудов.

Это нашло свое отражение и в том, что в среде “родственно ориентированных” семей и кланов стала актуальной идея создания постоянных семейно-родовых союзов, во имя сплочения однородцев с целью упрочения родственного духа и организации поддержки малоимущих сородичей.

Особенно активны в этом отношении были представители некоторых прибалтийских – лифляндских, эстляндских, курляндских – родов. Так, еще в 1838 г. официально утвердила устав своего объединения семья Иогана Абрагама фон Якобса, в 1867 г. был утвержден устав семейного легата потомков Якова Георгия Фридриха Бейзе, в 1883 г. возник “Семейный легат Франца Давида Мюллера”. В 1898 г. был опубликован устав организации взаимной помощи рода баронов Корфов-Шмизинг, учрежденной членами этого рода баронами Густавом Сергеевичем и Константином Николаевичем. Интересно, что под влиянием сограждан-немцев в Риге в 1870‑х гг. были организованы семейные легаты местных русских – купца Федора Федоровича Анисимова и Ивана Матвеевича Мухина.

Деятельность по созданию постоянных семейно-родовых объединений стала особенно заметной в начале ХХ в.

В этот период, как и прежде, особенно активны были опять-таки семьи “остзейцев” – в Риге, Ревеле и других городах российской Прибалтики*. Так, были организованы учреждения взаимной помощи рода баронов фон-Ганов (1903 г.), фон-Боков (1903 г.), рода Эдлер-фон-Ренненкампфов и фон-Ренненкампфов (1904 г.), фамильный легат Самуила Вильгельма Гримма и его сыновей (1907 г.), учреждение потомков Эрнеста-Августа-Вильгельма Гершельмана (1908 г.), учреждение взаимной помощи рода фон Барановых (1911 г.), легат рода Юргенсенов (1911 г.), легат Теодора Генриха фон Шредера (1911 г.), семейные легаты Шарлотты Кверфельдт фон дер Зедек (1913 г.), Оскара и Антонии Якшей (1914 г.)... В числе подобных объединений в Прибалтике (созданных в начале ХХ в. семьями как дворянскими, так и сословно-смешанными и недворянскими) встречаются и русские фамилии; нам известен, в частности, учрежденный в 1903 г. в Риге фамильный легат потомственного почетного гражданина Ивана Васильевича Гусева.

Однако в собственно русской дворянской среде подобная деятельность была гораздо менее заметной. Тем не менее, идеи создания постоянных родовых объединений проникли и в эту среду.

Пальму первенства в этом отношении, по-видимому, следует присудить Корсаковым, Римским-Корсаковым и князьям Дондуковым-Корсаковым – потомкам Венцеслава Корсака, переселившегося в Москву из Литвы в конце XIV в.: в 1898 г. был опубликован устав фамильной вспомогательной кассы, имевшей своим назначением “оказывать вспомоществование обедневшим или временно нуждающимся членам названных дворянских родов…”** Председателем правления кассы стал действительный статский советники и камергер князь Владимир Михайлович Дондуков-Корсаков (ум. в 1902 г.), а членами правления – отставной генерал-майор, член Совета Русского для внешней торговли банка Сергей Александрович Римский-Корсаков (среди учредителей кассы в 1898 г. насчитывалось девятнадцать лиц, носивших эту фамилию) и Георгий Сергеевич Корсаков (один из тринадцати однофамильцев, вошедших в число учредителей кассы).

В 1906 г. в Санкт-Петербурге Георгий Михайлович Петров, действительный статский (позже тайный) советник, видный чиновник аппарата Государственного Совета и Министерства юстиции, основал в память своего отца, действительного статского советника Михаила Георгиевича Петрова (ум. в 1898 г.), учреждение взаимной помощи, имевшее целью “побуждать и поддерживать в нисходящих потомках его родственное чувство единства и общности интересов, способность к поддержанию чести и благосостояния отдельных членов, а также оказывать денежное вспомоществование нуждающимся родичам”.

В 1912 г. в Санкт-Петербурге состоялся съезд потомков Саввы Дмитриевича Комарова – потомков как по мужской, так и по женским линиям. Ведущую роль в организации этого мероприятия сыграли камер-юнкер, чиновник Государственной Канцелярии Григорий Виссарионович Комаров и “патриарх” рода, генерал-от-инфантерии и генерал-адъютант Константин Виссарионович Комаров (ум. 18 декабря 1912 г., через два дня после завершения родового съезда). На этом собрании было решено принять меры по созданию родового союза, родовой кассы, родового музея (нам остается неизвестным, были ли осуществлены эти замыслы).

В мае 1913 г. был утвержден устав родовой организации князей Оболенских. “Семейный союз рода князей Оболенских, – провозглашено в § 1 Устава, – учреждается с целью объединения всех членов сего рода, для поддержания в них сознания семейной связи и истекающих из этого сознания обязанностей для оказания нравственной опоры и денежного вспомоществования членам рода, оказавшимся в трудном материальном положении, путем выдачи пособия всякого рода, призрения, воспитания детей, выдачи ссуд и т. п., а также для охраны чести и достоинства рода”. Между прочим, в § 30 Устава говорилось о создании специального историко-генеалогического отдела: “При совете состоит особый отдел для ведения родословной князей Оболенских, собирания и хранения документов и всякого рода предметов, относящихся к роду князей Оболенских и т. п. Отдел собирает сведения о рождении и смерти членов рода, о стипендиях, установлениях и всех благотворительных учреждениях, связанных с именем князей Оболенских, и выдает все справки, касающиеся предметов ведения отдела”.

О том, что конкретно было сделано перечисленными выше русскими дворянскими семейно-родовыми организациями, нам мало что известно, тем более, что начавшаяся в 1914 г. мировая война сильно затруднила, а то и парализовала их деятельность.

Исключение составил лишь один родовой союз, организованный позже других, но по масштабам своей деятельности, ее многосторонности и активности едва ли не превосходивший все упомянутые выше, вместе взятые! Мы имеем в виду учреждение взаимного вспомоществования Лихаревых, происходивших от знатного татарина Бахты-Хози, обосновавшегося в Москве и крестившегося в 1391 г. Устав этого объединения был утвержден 4 февраля 1914 г., а в мае 1914 г. по этому случаю в Москве был созван съезд членов этого дворянского рода. Инициатором этого замысла, главным основателем и бессменным руководителем новосозданного учреждения стал петербургский домовладелец Михаил Николаевич Лихарев (1879-1952) – человек, буквально одержимый родовой идеей, обладавший неутомимой жаждой деятельности и располагавший соответствующими собственными средствами. В своей основе лихаревское учреждение представляло собой родовую кассу взаимопомощи, капитал которой формировался из членских взносов, окказиональных пожертвований и поступлений средств по духовным завещаниям. Однако с самого начала оно стало решать не только экономические, но и обширные культурно-исторические задачи. Особое значение имело предпринятое М. Н. Лихаревым издание единственного в России семейно-родового периодического издания – “Родового листка”: несмотря на трудности военного времени и революционные события 1917 г., ему удалось за период 1914-1918 гг. выпустить восемнадцать выпусков “Листка”, в которых содержится обширный и ценный материал по генеалогии и семейной истории Лихаревых.

События 1917 г. и последующего времени, по вполне понятным причинам, привели к прекращению деятельности дворянских семейно-родовых союзов. Многие члены соответствующих родов были репрессированы, погибли во время гражданской войны, бежали за границу***. Единственным, кто, оставшись в России, пытался “стоять до последнего”, был М. Н. Лихарев. Несмотря на то, что основанное им “Древлехранилище рода Лихаревых” (семейный музей, в котором были собраны интереснейшие материалы по истории рода), располагавшееся в его квартире, подверглось разгрому и опустошению, а сам владелец через некоторое время был сослан в Саратов, а затем оказался в Сибири, он пытался делать все возможное и невозможное, чтобы сохранить родовую организацию, но все эти попытки оказались тщетными.

Таков был грустный конец деятельности родовых учреждений, так много обещавших дать российской культуре и науке.

Ныне, когда дворянское движение в России набирает силу, опыт деятельности подвижников родовой идеи не только заслуживает того, чтобы вспомнить о нем и воздать ему должное, но и наводит на мысль, не пришло ли время взять эту идею на вооружение.

П. А. Трибунский

Рязанский государственный педагогический институт

Общество фамильного музея (хранилища вещей)
рязанского рода Селивановых,
ведущих свое начало от Кичибея

Имя Алексея Васильевича Селиванова известно не только рязанцам. Этот талантливый исследователь работал в конце XIX – начале XX вв. Энтомолог, статистик, историк, археолог, археограф, генеалог, искусствовед, библиограф, философ, журналист – многим занимался этот энциклопедически образованный человек и везде добивался значительных результатов. И к этому, страсть к коллекционированию и сохранению фамильных и иных реликвий. Однако, характеристика Селиванова будет неполной, если останется неосвещенной судьба одного из нереализованных его проектов – попытка создания “Общества фамильного музея (хранилища вещей) рязанского рода Селивановых, ведущих свое начало от Кичибея”. В литературе встречается лишь одно случайное упоминание этого музея . Мы попытаемся ответить какие цели преследовал Селиванов, создавая этот музей, каково было содержание устава, почему музей так и не был создан.

Всю жизнь А. В. Селиванов собирал вещи, принадлежавшие его предкам. Он сам разыскал многие семейные реликвии и бумаги. К сбору разного рода предметов, писем, дневников и других сокровищ он привлекал своих родственников, прося и требуя от них присылки документов и вещей, принадлежавших членам фамилии . Алексей Васильевич всячески помогал А. К. Лелонг, воспитывавшейся в семье Селивановых, в создании и напечатании ее воспоминаний . Его первые работы по генеалогии фамилии Селивановых появились в конце XIX в. Но полностью этому делу Алексей Васильевич смог отдаться под конец жизни, когда, выйдя в отставку в 1907 г., вернулся в Рязань. Последние восемь лет жизни он посвятил сбору вещей и документов фамилии и публикации последних . Также он подготовил и опубликовал каталог “Хранилище вещей рода Селивановых” (благо, опыт составления каталогов у него был ), где были описаны вещи и указана их принадлежность. В конце книги были даны изображения ряда наиболее ценных и памятных экспонатов. Селиванов считал, что предметы после соприкосновения с человеком приобретают определенную психическую силу, способную влиять на человека. Поэтому в каталог были включены лишь вещи людей уже умерших . В бережном отношении к семейным реликвиям он видел возможность сохранения духовного “я” человека, тело которого уже умерло .

А. В. Селиванов стремился к тому, чтобы его труды не пропали даром и поэтому начал рассылку своих изданий, продолженную после смерти его женой Олимпиадой Ивановной, как родственникам, так и ученым (библиофилу и генеалогу У. Г. Иваску, библиографу И. Ф. Масанову, историку и археографу Н. П. Лихачеву, нумизмату и искусствоведу В. К. Трутовскому, нумизмату А. В. Орешникову и другим) . В благодарственном письме А. В. Орешников писал по поводу “Хранилища”: “Ведь это целый Музей! Вот если бы все дворяне относились с такой любовью к своему роду, с какой относитесь Вы! Ведь Вы Вашими изданиями прибавляете строки к истории русского быта ...” .

Коллеги А. В. Селиванова всегда отмечали увлеченность последнего коллекционированием и влюбленность в вещи и атмосферу музея .

Стремление донести до потомков историю рода Селивановых, которому в начале XX в. исполнилось 500 лет, желание сохранить любимые вещи близких людей, а , соответственно, и их незримое присутствие вкупе с любовью к музею как хранилищу вещей стали причинами, заставившими пойти А. В. Селиванова на беспрецедентный для провинциальной Рязани шаг – создание фамильного музея.

 Слова Орешникова прозвучали в унисон мыслям Селиванова. Последний, видимо, давно подумывал о создании собственного музея. В конце 1914 г. он составил устав и 28 декабря послал его рязанскому губернатору Н. Н. Кисель-Загорянскому. Тот оперативно переправил устав в МВД, откуда 15 января 1915 г. сообщили об его утверждении. Бумага пришла в Рязань в канцелярию губернатора 19 января , но было уже поздно: 7 января на 64 году жизни А. В. Селиванов скончался от кровоизлияния в мозг. В некрологе, помещенном в газете “Рязанская жизнь” сообщалось о музее и об уставе, представленном на утверждение губернатору . Так рязанцы впервые узнали о начинании одного из уважаемых горожан. Но большинство обывателей оставалось в неведении относительно содержания устава. Сохранившаяся в фонде Селиванова одна из последних редакций этого документа проливает свет на затронутый вопрос.

Целью общества провозглашалось сохранение вещей и документов рода Селивановых и родственных им фамилий и увековечение “исторического значения” этого семейства. Общество должно было действовать по всей России, а его правление находилось в Рязани. Обществу принадлежало хранилище вещей, куда входили предметы, служившие “материалом для характеристики каждого из представителей рода Селивановых, как в отдельности, так и в связи с общей историей этого рода”. Членами общества могли быть совершеннолетние потомки Павла Михайловича Селиванова, а также их жены. Членство было добровольным и каждый мог покинуть ряды общества либо по собственному желанию, либо по единогласному решению всех членов. Высшим органом управления являлось общее собрание, а в перерывах между его созывами текущими делами занималось правление, состоявшее из трех человек: председателя и двух членов по его выбору. Должность председателя была пожизненной и первым ее должен был исполнять сам А. В. Селиванов, после чего она переходила его жене Олимпиаде Ивановне, а после ее смерти – к одному из ближайших наследников по выбору собрания.

Хранилище должно было находиться в собственном доме. На лето во избежание пожаров и краж наиболее ценные вещи предполагалось сдавать в один из банков. Капитал общества состоял из членских взносов (не менее 1 рубля в год) и добровольных пожертвований, и хранился в гарантированных правительством % бумагах. Все расходы по содержанию и пополнению музея оплачивались из % с капитала.

В уставе оговаривалась возможность передачи хранилища в музей Рязанской ученой архивной комиссии в случае пресечения мужской и женской линий рода или по постановлению общего собрания членов общества. В этом случае обязательным условием выдвигалось выделение собственного помещения под коллекцию и сохранение ее целостности, без смешения с другими экспонатами. В целях “придания хранилищу научного значения и в обеспечение его сохранности” один из членов РУАК имел право присутствовать на общих собраниях с совещательным голосом и мог проводить ежегодные ревизии . Кстати, РУАК знала о содержании устава, а выписки с пунктов, касающихся комиссии даже сохранились в ее делах .

Селиванов хотел сам заняться музеем, но смерть помешала осуществлению его планов и утвержденный устав 24 февраля на руки получила его жена . Ее единственным помощником в деле создания музея был сын от первого брака Дмитрий. Но он первым делом занялся выполнением духовного завещания отца. К сожалению, найти полный текст завещания нам не удалось, и нам известны выписки из него, сделанные РУАК: Селиванов передавал в распоряжение комиссии свой фамильный архив, а музею – стеклянный кубок . Председатель РУАК С. Д. Яхонтов обговорил с вдовой Селиванова порядок передачи архива, согласно которому в первую очередь передавались документы, нужные для продолжения печатания “Материалов” по истории рода Селивановых. За составление описи пожертвованных бумаг брался сын покойного Дмитрий, после чего они поступали в РУАК, а оттуда во Владимир председателю тамошней комиссии и другу Селиванова – А. В. Смирнову, который по воле Алексея Васильевича должен был закончить издание “Материалов”. Судя по всему, процесс передачи документов шел весь 1915 и половину 1916 г. . А музей так и не был создан. Плюс к тому – война. Брат С. В. Селиванов практически сразу после смерти Алексея с тревогой писал: “Я положительно боюсь, что Митя не станет заниматься музеем...”. Так оно, к сожалению, и вышло. А происшедшие в 1917 г. две революции поставили крест на проекте А. В. Селиванова. Предчувствуя такой поворот событий, один из адресатов Селиванова – историк Н. П. Лихачев – также пытавшийся создать фамильный музей с тревогой задавался вопросом: “... а что будет после нас, что станется с собранным нами” . И действительно, последующие события подтвердили его самые худшие предположения: в ходе революции была разгромлена усадьба Селиванова в Скопинском уезде, откуда была вывезена громадная библиотека, местонахождение которой неизвестно, в краеведческом и художественном музеях Рязани сохранились лишь считанные единицы вещей, принадлежавших фамилии Селивановых.

–––––––––––––––––––––––––

1. Крупин Е. Н. Генеалогия рязанского дворянства: люди, годы, труды. . 1995. – С. 19.
2. Государственный архив Рязанской области (далее – ГАРО). Ф. 1368. Оп. 1. Д. 1058. Л. 26, 28, 34; Д. 1715. Л. 4; Д. 1730. Л. 7 об., 12.
3. Там же. Д. 1058. Л. 1 об., 2 об., 9 об., 12-13 об., 27, 32 об. Воспоминания А. К. Лелонг были опубликованы в журнале “Русский архив” (1913. N. 6, 7). Селиванов предполагал опубликовать их отдельным изданием. Из журнала ему выслали оттиски (см.: ГАРО. Ф. 1368. Оп. 1. Д. 1670. Л. 1, 2) и в “трудах” РУАК появилось сообщение о напечатании воспоминаний, но ни одного экземпляра этого издания неизвестно.

4. Селиванов А. В. Опись архива Селивановых. Отдел I. XVII век. // Труды Рязанской ученой архивной комиссии (далее – ТРУАК). 1896. Т. XI. Вып. 1. См. также отд. отт. (Рязань, 1896); он же. Род дворян Селивановых. // ТРУАК. 1896. Т. XI. Вып. 2. Рязань, 1897. См. также отд. отт. (Рязань, 1896); он же. Род дворян Селивановых. // Селиванов В. В. Сочинения. Владимир, 1902. Т.2. Приложение.
5. Материалы для истории рода рязанских Селивановых, ведущих свое начало от Кичибея. Рязань, 1912 – 1914 . Ч. 1 – 3; Письма разных лиц более или менее известных в области науки, литературы и общественной деятельности к А. В. Селиванову. Владимир. 1912 – 1913. Ч. 1 – 3; Родословная книга. Составлена В. П. Селивановым в 1818 г. Рязань, 1914.
6. Каталог русского фарфора и фаянса коллекции Алексея Васильевича Селиванова в гор. Владимире губернском. Владимир, 1906; Селиванов А. В. Сведения о некоторых редких изданиях, преимущественно из моей библиотеки. Б.м., б.г.
7. Хранилище вещей рода Селивановых. Собрано А. В. Селивановым. Рязань, 1913. С. IV.
8. Селиванов А. В. Душа вещей. Фантазия. Скопин, 1912. С. 6 – 9, 16 – 18.
9. ГАРО. Ф. 1368. Оп. 1. Д. 84. Л. 8 об.; Д. 731. Л. 13 – 13 об., 44, 46, 49 об., 51, 52 об., 53 об.; Д. 1058. Л. 28, 34; Д. 1085. Л. 14 об.; Д. 1388. Л. 4; Д. 1637. Л.3; Д.1730. Л. 7; Д. 1737. Л. 1; Д. 1777. Л. 45, 51, 63 – 63 а; Д. 1909. Л. 2, 3, 15, 16, 21, 24, 53; Д. 2009. Л. 19, 98, 102, 103, 105.
10. ГАРО. Ф. 1368. Оп. 1. Д. 1388. Л. 4.
11. ГАРО. Ф. Р – 2798, Оп. 1. Д. 7, Л. 46, 48, 49.
12. ГАРО. Ф. 4. Оп. 874. Д.25. Л. 1, 2.
13. Рязанская жизнь. 1915. 9 января. Об утверждении устава большинство рязанцев узнало лишь в середине марта (см.: Рязанская жизнь. 1915. 13 марта).
14. ГАРО. Ф. 1368. Оп. 1. Д. 2477. Л. 1 – 2.
15. ГАРО. Ф. 869. Оп. 1. Д.121. Л. 37 – 37 об.
16. ГАРО. Ф. 4. Оп. 874. Д. 25. Л. 3, 4, 5 об.
17. ГАРО. Ф. 869. Оп. 1. Д. 121. Л. 37.
18. Там же. Л. 44 – 44 об., 56, 63, 64, 68; Д. 122. Л. 2; Д. 123. Л. 39 – 40; Д. 125. Л. 2. Опись переданных бумаг А. В. Селиванова см.: ГАРО. Ф 1368. Оп. 1. Д. 2480.
19. ГАРО. Ф. 1368. Оп. 1. Д. 1909. Л. 29 об.
20. Там же. Д. 1085. Л. 14.

В. В. Саблина

Санкт-Петербургское Дворянское Собрание

Встреча потомков дворян Саблиных

Опыт семейного объединения

Исследованием своего происхождения и изучением истории рода дворян Саблиных я начала заниматься три года назад, вступив в Санкт-Петербургское Дворянское Собрание.

В Энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона о роде Саблиных сказано, что корнями он уходит в XVII век, имеет ветви Угличскую, Ярославскую, Вологодскую, Петербургскую.

Исторический архив (РГИА) хранит сведения о всем многочисленном роде дворян Саблиных, но я занялась вологодской ветвью, зная, что корни моего деда из Вологодской губернии. Из документов стало известно, что начало вологодской ветви положил мой прапрапрадед, приехавший в 1780 году служить в Вологду из Ярославля. Там он женился и обзавелся многочисленным потомством. Три поколения Саблиных с конца XVIII века до начала XX служили в Вологде по судебному ведомству, поднимались по служебной лестнице, награждались, имели многодетные семьи, дома, родовые имения. Всем своим детям они давали хорошее образование. Об этом рассказали их послужные списки.

Для расширения этой информации я ездила в Вологодский областной архив. Просматривая метрические книги 32‑х вологодских церквей, протоколы и отчеты Дворянского Собрания, памятные книжки Вологодской губернии, я встречала много знакомых фамилий, о которых слышала с детства – это Снятковы, Золотиловы, Нееловы, Аловы, Никоновы, Якубовы, Бестужевы-Рюмины, Иогансоны. Я не представляла себе, каким образом они приходятся родственниками Саблиным и никто не мог объяснить.

С начала 1900‑х годов вологодская ветвь нашего рода стала петербургской. Сыновья покинули отцовский дом, дочери вышли замуж и уехали из Вологды. Дом был продан в 1915 году. В Вологде осталась одна дочь, потомки которой, Бестужевы-Рюмины, и сейчас там живут. Все связи рода, в которых сумели мы разобраться, как с помощью архивных документов, так и по старинным письмам, надписям на фотографиях и рассказам старейшин нашего рода, я изобразила в виде родословного древа.

После этого я приступила к поискам и налаживанию контактов со всеми ныне живущими потомками нашего прадеда Леонида Николаевича Саблина. С большей частью родни мы были знакомы, но даже среди петербуржцев есть такие, с кем контакты были давно утрачены. Сначала были телефонные разговоры, обмен адресами, поиски через горсправку, переписка с иногородними. Встречаясь небольшими группами мы изучали фотографии, принадлежащие каждому дому, переснимали их для создания фотоальбома, уточняли родословное древо.

День общей встречи был назначен на декабрь 1994 года.

К этому событию подготовили выставку документов, фотографий, семейных реликвий, записали и оформили легенды семьи. На первую встречу собралось 17 человек. Одна сестра приехала из Москвы. Сообща разбирали мы знакомые и незнакомые лица на фотографиях, устанавливали даты, возраст, надписывали фотокопии. Здесь же была организована пересъемка принесенных фотографий. Мы значительно пополнили свои знания о наших предках, их службах, их судьбах, порой трагических.

Это общение всем очень понравилось; было шумно, радостно, родственно. Мы решили традиционным ежегодным днем для встречи выбрать середину декабря.

Перед следующей встречей было отправлено много писем в другие города, где по женским линиям рода под другими фамилиями живут наши сестры и племянники. Всем было послано родословное древо для его изучения, дополнения, исправления. Ответы расширяли информацию о современных потомках Саблиных.

На вторую встречу приехали родственники из Москвы и Карелии. Главной темой встречи был отчет о поездке в Вологду.

Сейчас готовится третья встреча. За прошедший год удалось познакомиться с родней из Чернигова, и наш круг стал еще шире.

Целью наших встреч является объединение всех ныне живущих родственников, сбор информации о жизни и судьбе предков, создание большого фотоальбома рода с конца прошлого века до наших дней. Хочется сделать это как можно скорее, т.к. уходят от нас старики и уносят то, что мы уже ни от кого и нигде не узнаем.

Поэтому не в архиве я сейчас ищу материалы, где они лежат в порядке и сохранности, а спешу увидеть, переснять, узнать, послушать воспоминания, записать на диктофон рассказы наших старейшин: Нины Викторовны, Михаила Викторовича, Нины Николаевны, которые с большой радостью и интересом относятся к нашим встречам, готовы поделиться воспоминаниями, но приехать не могут.

Мы интересуемся не только историей рода, но и жизнью семей, проблемами воспитания и образования нашей молодежи, бытовыми и материальными сложностями. Обсуждаем возможности взаимопомощи.

По роду своей деятельности в Центральном государственном архиве научно-технической документации (ЦГАНТД С.-Пб) мне встречаются в документах научные труды родственников, следы деятельности моего деда Виктора Леонидовича Саблина – директора Путиловского завода, репрессированного в 1931 году. Я вижу подписи в документах, сделанные их рукой и с гордостью сознаю, что их опыт и знания инженеров, строителей, врачей, архитекторов, гидростроителей, геологов, конструкторов, лесничих, метростроителей были направлены на благо России.

Мы гордимся своими предками и хотим, чтобы наши потомки могли разделить это законное чувство. Для этого мы считаем необходимым собирать и преумножать наши знания о роде и передавать молодежи любовь к своим корням и предкам.

Современные
Дворянские организации

А. В. Краско

Институт генеалогических исследований при РНБ

Граф Д. С. Шереметев – первый председатель
Союза Русских Дворян

Среди тех людей, которые внесли свой вклад в формирование русских дворянских организации за границей, был и представитель рода Шереметевых, одного из самых известных в России родов.

4 июля 1926 г. в Париже состоялось первое в эмиграции Общее собрание Союза Русских Дворян. На нем присутствовало по три депутата от двенадцати губернии России. Оно рассмотрело выработанный инициативной группой Устав и избрало постоянный Совет в составе двенадцати человек. Председателем Совета стал граф Д. С. Шереметев, его Товарищами – князь А. Д. Голицын и П. П. Менделеев, в Совете состояли также: казначей св. князь М. К. Горчаков, управляющий делами А. М. Дерюгин, граф Э. П. Беннигсен, граф В. А. Бобринский, князь С. В. Гагарин, Н. Ф. Иконников, Я. И. Савич, князь В. В. Тенишев и князь В. П. Трубецкой (Вестник Союза русских дворян. № 1. Париж, 1927).

Целями этого Союза, согласно Уставу, было “единение русских дворян, пребывающих за границей, охранение идеологической чистоты старых дворянских традиций и дворянского самосознания, воспитание юношества на религиозных началах и в духе рыцарской чести, оказание своим сочленам посильной моральной и материальной помощи, ведение родословных книг и выдачи своим членам удостоверений о принадлежности их по происхождению к Российскому Дворянству, изыскание необходимых средств для осуществления вышеизложенных задач” (там же).

Первые три года (1926 – 1928) ушли “преимущественно на сконструирование Союза” (там же. № 2. Париж, 1931). К тому времени в него входило более 500 человек и двадцать губернских объединений. Этот начальный период деятельности Союза был непростым и привел, по целому ряду причин, к расколу в его рядах. Граф Д. С. Шереметев, занимавший пост Председателя около трех лет, сложил с себя эти обязанности на Общем собрании 10 марта 1929 г.

Выбор на роль первого руководителя дворянской корпорации в эмиграции именно графа Дмитрия Сергеевича Шереметева был не случаен. Древность и знатность рода, к которому он принадлежал, авторитет, которым пользовался среди дворянства в России его отец, граф Сергей Дмитриевич, общественное положение в дореволюционной России его самого, врожденная интеллигентность и неконфликтность, присущие его натуре – вот то, как представляется, что было основными причинами этого выбора.

Он родился в Петербурге 28 мая 1869 г. в семье штабс-ротмистра Кавалергардского полка графа С. Д. Шереметева и его жены графини Екатерины Павловны, рожденной княжны Вяземской. Детские и юношеские его годы прошли в Москве, где он учился в Поливановской гимназии. Затем в Петербурге граф Д. С. Шереметев окончил Николаевское кавалерийское училище. В 1890 г. по семейной традиции он вступил в Кавалергардский полк, в котором служил до 1896 г. Во время коронационных торжеств он, в чине штабс-ротмистра, был назначен флигель-адъютантом Николая II. В Свите граф Д. С. Шереметев состоял до марта 1917 г., дослужившись до чина полковника и получив целый ряд российских и иностранных наград. Исполняя свои служебные обязанности, он, в частности, сопровождал Государя во многих поездках по фронтам в годы Первой мировой войны, о чем рассказал в воспоминаниях, изданных на русском языке в 1936 г. в пользу постройки Храма-памятника в Брюсселе.

Его супруга графиня Ирина Илларионовна, урожденная графиня Воронцова-Дашкова (1872 – 1959, в Риме), также пользовалась в обществе неизменным уважением. В 1914 г., будучи уже матерью восьмерых детей, она организовала особый питательный и перевязочный отряд и в составе Красного Креста находилась с этим отрядом на фронте. В эмиграции графиня И. И. Шереметева возглавила Дамский комитет Союза русских дворян.

Документы, отражающие первый период деятельности Союза Русских Дворян, когда им руководил граф Д. С. Шереметев, не сохранились. Можно лишь предполагать, какие причины привели к расколу Союза и обновлению его руководства. Одна из таких причин, бесспорно, состояла в том, что окончательно рухнула надежда на возвращение в Россию, и на первый план вышла необходимость вырабатывать наиболее эффективные методы выживания и адаптации к условиям эмиграции. А мягкий, хотя и очень коммуникабельный по характеру, истинно светский человек, каким был граф Дмитрий Шереметев, вряд ли мог примирить своей властью те серьезные разногласия по вопросу о тактике и стратегии выживания, которые сотрясали дворянскую корпорацию в конце 20‑х гг. Впоследствии он отошел от активной общественной деятельности, переселился с семьей в Рим, где и скончался 25 ноября 1943 г., в возрасте 74 лет.

П. Я. Данзас

Союз Русских Дворян

Воспоминания о Союзе молодежи

Два письма из Парижа

Наш союз, Союз Дворян – основанный в 1925 г., явился звеном, объединившим вокруг определенного центра ряд значительно более мелких кружков и союзов, возникавших в 1920‑х годах во всех западноевропейских странах, где постоянно сосредотачивались и скапливались широкие массы белой нашей эмиграции, т.е. “зарубежной Руси”, им удалось в течении 10 – 15 лет обеспечить и сохранить свою самобытность (школы, церковь, искусство, техника), но они так и не сумели, невзирая на многолетний опыт и усилия, создать себе достойную смену. С середины 1930‑х годов деятельность их заметно пошла на убыль, так что в наши дни от нее остались лишь обломки былого, с позволения сказать, величия.

Ту же судьбу пережил и наш Союз, в члены которого я был принят в 1927 году. Полагаю, что жизнь и деятельность его в общем и целом известны, поэтому сегодня, я хотел бы кратко рассказать лишь о нашей молодежной секции.

Когда я вступил в члены Союза Дворян, при нем уже организовалась небольшая группа молодежи, на первых порах лишенная какой-либо программы действия, собиравшаяся почти еженедельно для общения (выступления молодых ученых, поэтов и историков, спорт, совместные посещения кино, театров и выставок и, наконец, строевые занятия под руководством бывших офицеров белой армии: постольку поскольку, в глазах бывших участников т.н. “Белого Движения” мы являлись их сменой, как поколение молодых русских людей в Гражданской войне не участвовавших, но все же являвшихся свидетелями-очевидцами событий 1917 – 1920 годов в России).

Во главе этой дворянской молодежи стоял сам еще совсем молодой, студент-биолог, князь Михаил Александрович Волконский, зело даровитый, можно прямо сказать, ученый из одной русской гимназии в Болгарии попавший в стены седой Сорбонны, где его высоко ценили. Он находил возможность заниматься “по совместительству” делами молодежи и представлять ее старшему поколению зарубежных русских дворян.

Около 1929 года, желая расширить и сплотить разросшееся молодое поколение (приток в наши ряды заметно возрос с массовым переездом во Францию наших эмигрантов из Балканских стран, Центральной Европы и Германии), наши старшие (председателем всего Союза состоял в ту пору князь В. П. Трубецкой), принимая во внимание естественное у молодежи желание освободиться от опеки старших и обрести хотя бы известные права на автономию, назначили в нашу молодежную секцию, насчитывавшую во Франции около 650 – 700 человек, своего рода “дядьку”, на подобие тех, что присматривали за барчуками-малолетками преимущественно в среде провинциального помещичьего дворянства.

У нас такому “дядьке” вменено было в обязанность составление месячной программы деятельности молодежи, надзор за ее связями с французскими молодежными объединениями, втягивание молодых, а главным образом девиц, в четверговые встречи (“на чашку чая”), на собрания и собеседования старших с младшими, участие в экскурсиях и отчеты о них “старикам”, устройство (по меньшей мере раз в неделю) балов, концертов, катание на коньках или верхом и т.д. Средства у союза были (о них мы поговорим как-нибудь в другой раз), но членские взносы вносились исправно, причем занимать у “стариков” деньги или иные средства, считалось позором. Следует отметить, что в ту ныне далекую пору, воспитание молодежи, как в школах, так и в домашней среде было куда более строгим, нежели в наши дни.

“Дядькой” к нам был назначен Анатолий Михайлович Дерюгин, из старой столбовой дворянской семьи Псковской губернии. Во времена гражданской войны он находился в районе действий северо-западной армии генерала Юденича, и будучи гражданским лицом участвовал в Псковской губернии в установлении белой власти. Кое-кто из наших членов, сынов генералов и полковников, поначалу косо на него посматривали, видя в нем лицо сугубо штатское, тогда как смену нашим “старикам” могли создать лишь лица прошедшие военную службу. В скором однако времени дядя Толя сделался всеобщим любимцем у нашей молодежи, включая и девушек.

Семья Дерюгиных, по окончании Гражданской войны, прочно осела в Германии и оставалась там до конца Второй мировой войны. Дядя Толя был холост. К нему во Францию, в конце 20‑х годов, прибыл из Берлина племянник Миша, закончивший во Франции образование, а впоследствии ставший священником (умер лет десять назад и похоронен на русском кладбище Saint-Geneviиve-des-Bois). Сам же дядя Толя, проработав около 17-18 лет на каком-то кино-предприятии, вдруг вспомнил, что одно из имений его семьи находилось в отошедшей в 1920 году к Эстонии части Псковского уезда (вокруг Изборска и Печор) и, добившись у тамошнего правительства права на владение этой (чисто русской) землей, отправился туда, под стены Печорского монастыря, осел на родной земле и стал хозяйничать в бывшем своем, пусть и урезанном, имении. С ним вместе ушло в печорский край еще несколько лиц из парижской эмигрантской среды, в большинстве дворяне. Сперва жизнь их там наладилась и вести, приходящие от них, свидетельствовали о полном их благополучии. В 1940 году Эстония подпала под власть Советов. Новоявленные помещики, не успевшие бежать в Германию, Швецию или Финляндию, были арестованы и сосланы.

Я в ту пору только что демобилизовался из Французской армии, где пробыл почти 5 лет и вернулся в Париж. Встретив однажды Мишу Дерюгина, узнал от него, что дядя Толя был сослан в Туркестан в Ферганскую область. Что стало с ним с тех пор мне не известно.

***

Вывод молодежи из состава Союза Дворян произошел, по-видимому, вследствие неполадок чисто политического свойства (кирилловщины) между Дерюгиным и председателем Союза князем В. П. Трубецким.

Князь М. Волконский с дядей Толей взялись подогревать молодежь в пользу создания своего собственного Союза, согласно, якобы, нашим интересам, в чем и преуспели. Мы и без того с самого начала вели почти самостоятельную жизнь и привыкли в наших отношениях с французами и прочими иностранцами и выступать от своего (молодежного) имени. Все эти нерусские организации (в т. ч., конечно, и дворянские) в своих приглашениях и отношениях привыкли обращаться непосредственно к нам, вследствие чего, самый наш выход ни в чем особенно не отразился, а дядя Толя остался при нас “дядькой”. Я в ту пору состоял генеральным секретарем кружка, а затем и союза русской дворянской молодежи. Явились мы (Дерюгин, князь Волконский и я) в префектуру, чтобы объявить о возникновении нового общества и зарегистрировать его согласно законодательству. Француз-чиновник с интересом долго рассматривал наши документы: устав, наказ, связь с молодежными организациями, французскими и своими (скауты, витязи, гимнасты-соколы и пр.) и стал проставлять печати и подписывать. Затем, хитро прищурив один глаз, заявил: “Вот, молодые люди! Дело теперь за девушками...” Меня словно холодной водой окатило. Я не выносил эту присущую французам иронию за счет (т.е. где трое русских, там пять мнений...). Так возник наш собственный союз, и день его возникновения был ознаменован балом, на котором вольно было молодым дворянам приглашать кого угодно.

После выхода из Союза значительного большинства его членов, кое кто из последних, чаще всего по личным и семейным причинам , за нами не последовал. Предпринимались попытки сплотить вокруг “стариков” часть членов кружка молодежи. Попытки эти однако успехом не увенчались. Я и сам присутствовал на двух собраниях Союза после выхода, были уговоры и обращения к семьям, но вотще.

Приятно было и вне союза встречать его членов. В 60-голосом русском хоре, в котором я тянул октаву в течении двух сезонов в театре “Des Champo Elysees” (и провалился на экзаменах по геологии в стенах Сорбонны), пел и еще один из нас – граф Коновницын, а другой, Князев, сын адмирала, ведал статистами, и прочая, и прочая.

Сейчас нас, остатков былого величия, оставшихся в живых, можно по пальцам пересчитать. В песках пустыни Сахары почиет прах нашего предводителя, князя Михаила Волконского, незадолго перед тем вступившего в законный брак (на русской) и увезшей жену с собой в знойную Африку. На русском кладбище Saint-Geneviиve-des-Bois в двадцати километрах от Парижа “плотно лежат они, рано познавшие муки свои и дороги свои, все-таки русские, вроде бы наши, только не наши совсем, а ничьи...” – как описал наше кладбище советский поэт Рождественский.

В 1937 году я был призван во французскую армию и сдал секретарство другому. С Союзом тем не менее, весь первый год службы не прерывал отношений, вплоть до “должности” шафера на свадьбах. Служил я в конных частях в самом Париже, частях считавшихся парадными (в мирное время). А там пошли первая общая мобилизация (в 1938 г.), затем подготовка к военным действиям, постоянные маневры... В полку нас было семь русских (трое дворян, в т.ч. граф Алексей Капнист, и двое казаков-донцов). Связь с Союзом была утрачена, а во время немецкой оккупации русские организации временно прекратили свое существование. Я покинул Париж в 1942 г. и вернулся туда только в мае 1960 года. На церковном дворе на rue Daru я встретил друга юных лет Н. П. Курлова. Он стал меня корить за то, что я не посещал “Союз”. На мой ответ что мне ничего неизвестно о его существовании, он повел меня к новому предводителю, князю С. С. Оболенскому и я наново был принят в Союз, который, что греха таить, по сравнению с былым стал заметно “захудалым”. Сейчас уже пятый год состою товарищем предводителя и числюсь редактором “Вестника”. Молодежь сейчас, здесь заграницей, трудно привлечь в наши ряды. Похоже на то, что невзирая на надежды отцов (участников Белого Движения), мы, второе поколение, т.е. свидетели и очевидцы Гражданской войны, останемся бессменными часовыми у старого, потрепанного, но ни перед кем не опускаемого знамени.

Все более юные поколения либо растворились в местной среде, либо сохранились их искусственно созданные и искусственно поддерживаемые единицы; чего и следовало ожидать. Младшая моя дочь, уезжающая завтра в Белокаменную и надолго, несколько лет руководила “кружком молодежи” при Союзе. С большим трудом из почти 200 внесенных в наши списки могла рассчитывать на постоянное сотрудничество 20 – 30 молодых людей и девиц. Правда, и средства были уже не те и с французами прежняя связь сильно сократилась.

Если дворянство призвано продолжать свое существование, то возможно это лишь на родной почве, на Руси. Вне ее беспредметны любые надежды и замыслы. Наш здешний Союз сможет еще продержаться пока не перемрет мое поколение, а дальше ?

А. А. Шумков

Русское Генеалогическое общество

Современные периодические издания
российского дворянства

Приводимый список современных (эпохи после 1917 года) российских дворянских периодических изданий призван в первую очередь показать их наличие. В 1993 – 1996 годах в восьми городах нескольких республик, имеющих общую историю в рамках бывшей Российской Империи, издавалось десять наименований газет и журналов, от скромных листков до хорошего полиграфического качества альманаха. Не все из них продолжают выходить в настоящее время. Прекратили свое существование газеты в Киеве и Санкт-Петербурге, одним номером ограничилась жизнь журнала Латвийского Дворянского Собрания. Призрачны перспективы и некоторых других. Только издания Российского Дворянского Собрания (оно же Союз потомков российского дворянства) оказались жизнеспособны. Причины прекращения и продолжения выхода в свет изданий – наличие или отсутствие финансирования, никак не связанного с качеством или популярностью издания.

Картину дворянской периодики дополняют старейшие издания российских дворян – бюллетень Союза Русских Дворян, издаваемый в Париже с 1950 года, и, появившееся около трех лет назад, газета Союза потомков российского дворянства в Болгарии.

Считая преждевременным подробный разбор каждого издания в отдельности и анализ дворянской периодики в целом, можно только отметить наивно-нелепый, мало профессиональный характер газет, в полной мере отражающий ситуацию в так называемом дворянском движении.

Список современной дворянской периодической печати составлен на основе коллекции автора и не может считаться исчерпывающим. Названия организаций-издателей, газет и журналов, фамилии редакторов и их помощников приведены согласно оригиналам.

Вестник Дворянски (София).

Издание прессцентра Союза потомков Русского дворянства в Болгарии (на болгарском языке). Основатель и главный редактор Росица Крупева. Адрес: Болгария, София, 1504, бул. Васил Левски № 106, вх. В. Тел./факс: 00359 -2-466 712.

№№ – 4. Газета выходит без объявления даты и тиража.

Вестник Союза Русских Дворян / Bulletin de l`union de la nobless Russe (Париж).

 Издание Союза Русских Дворян. Редактор Н. Ф. Иконников. Адреса: N. Ikonnikov, 1 rue Marselin Berthelot, Vanves, Seine, France (редактор); S.A.S. le prince M. Gortchakoff, 6 av. Constant – Coquelin, Paris. VII-е (казначей Союза).

№ 1 – 17 января 1927.

№ 2 – 1931.

Без объявления тиража.

Возрождение (Рига)

Журнал Латвийского Дворянского Собрания. Регистрационное удостоверение № 1286. Главный редактор М. Н. Траут. Адрес редакции и тираж не объявлены.

№ 1 – 1994.

Геральдическiя вhдомости (Москва).

Информационный бюллетень Всероссийского геральдического общества и Департамента Герольдии Российского Дворянского Собрания. Газета зарегистрирована в Министерстве печати и информации Российской Федерации 14 мая 1993 г., регистрационный № 0110663. Учредитель и главный редактор И. С. Сметанников. Заместитель главного редактора В. Ю. фон Рикман, с № 13 – О. В. Щербачев. Адреса издателей: 141170, Москва, Монино, а.я. 1 (ВГО), тел.: (095) 403 1677; 121019, Москва, Г -19, Мал. Знаменский пер., 5 (ДГ РДС), тел.: (095) 203 0058.

№ 1 – 1993 (подписан в печать 17 марта).

№ 15 – октябрь 1996.

Тираж: №№ 1 – 10  3000 х 3 экз.; №№ 11, 12  2000 х 3 экз.; с № 13 – без объявления тиража .

Годнасьць (Минск).

Издание Союза Белорусских Дворян /Згуртаваньня Беларускае Шляхты (на белорусском языке). Редактор В. Веревкин-Шелюто. Адрес: Беларусь, 220102, Менск -102, а.с. 212. Факс: (0172) 317370.

№ 1 – 1993. Тираж 900.

№ 2 – 1994. Тираж 500.

Дворянский вестник (Москва).

Издание Российского Дворянского Собрания. Газета зарегистрирована в Министерстве печати и информации Российской Федерации 2 марта 1994 г., регистрационный № 012245. Главный редактор С. В. Волков. Заместитель главного редактора С. А. Сапожников. Адрес: 121019, Москва, Г – 19, Мал. Знаменский пер., 5. Тел.: (095) 2030058, 2030123. Факс: (095) 2916010.

№ 1 – май 1992. Подготовлен Борисом Алимовым, Анатолием Ермаковым, Александром Поляковым.

№ 27-28 – октябрь 1996.

Было выпущено шесть сдвоенных номеров.

Тираж: №1 – 2000 экз; №№ 2 – 3 без объявления; №№ 4 – 11 – 1500 экз; с № 12 без объявления.

Дворянский Вестник / Морзалар хеберчесе (Уфа).

Издание Меджлиса татарских мурз (Татарского дворянского собрания). Газета зарегистрирована 4 января 1995 г. в Министерстве печати и информации Республики Башкортостан, регистрационный № 465. Редактор Анвар мурза Терегулов. Заместитель редактора Рашит мурза Биглов. Адрес: 450083, Уфа, ул. Р. Зорге, д. 49, кв. 14. Контактный телефон: 431533 (Акчурин Р. У.).

№ 1 – .......

№ 20 – сентябрь 1996.

Тираж 600 экз.

Дворянское Собрание (Москва).

Историко-публицистический и литературно‑художественный альманах. Издание Российского Дворянского Собрания. Главный редактор Б. П. Краевский. Заместитель главного редактора Б. А. Алимов. Адрес: 119875, Москва, Мал. Знаменский пер., 5.

№ 1 – 1994. Тираж 30.000 экз. Издание осуществлено совместно с фирмой “Иван”.

№ 2 – 1995. Тираж 5.000 экз.

№ 3 – 1995. Тираж 3.000 экз.

№ 4 – 1996. Тираж 3.000 экз.

Дворянское Собрание (С. – Петербург).

Газета зарегистрирована в Министерстве юстиции Российской Федерации 6 июня 1993 г. (регистрационное свидетельство ЛР № 030542) и издовалась Всероссийским обществом охраны памятников искусства и культуры (ВООПИК). Редактор З. С. Бобкова. Адрес: 198 328, С.-Петербург, а.я. 527.

Вып. 1 – декабрь 1992. Первый номер вышел под названием “Вестник Дворянское Собрание” как приложение к газете “Приорат” тиражом в 9.000 экз.

Вып. 5 – февраль 1995.

Тираж 1000 экз.

Кiевское Дворянское Собранiе (Киев).

Научно-общественный бюллетень Киевского Дворянского Собрания. Издатель – фирма “Три К.” Главный редактор Кун Артур Юрьевич. Ответственный секретарь Владимир Владимирович Масальский. Адрес: Украина, 253098, Киев-98, а.я. 149. Тел.: (044) 5539310.

№ 1 – апрель 1993.

№ 2 – август 1993.

Без объявления тиража. Оба вышедших номера поместили следующее объявление: “Стоимость годовой подписки среди дворян Объединенного собрания определяется на аукционе в г. Киеве. Для проживающих за пределами бывшего Союза годовая подписка будет равна 195 $”.

Сибирский Дворянский Вестник (Новосибирск).

Приложение к “Новой Сибирской газете”, издание Новосибирского Дворянского Собрания. Ответственный за выпуск “СДВ” В. А. Быков. Адрес редакции “Новой Сибирской газеты”: 630087, Новосибирск, пр. К. Маркса, д.30, офис 513. Тел.: 4648958 (В. А. Быков).

№ 1 – май 1996

Тираж не объявлен.

Союз Дворян / Union de la Noblesse Russe (Париж).

С приложением на французском языке Bulletin interier de l`Union de la Noblesse Russe. Издание Союза Русских Дворян. Dйpot lйgal № 29415. Редактор П. Я. Данзас (с 1 января 1981 г.). Адрес: 1, Square Chatillon, 75014, Paris, France.

№ 1 – январь 1950.

№ 57 – март 1996.

Без объявления тиража.

Херсонскiя губернскiя вhдомости (Херсон).

Издание возобновлено Херсонским Губернским Дворянским собранием. Регистрационное свидетельство XC № 96 от 9 сентября 1996 г. Комитета по делам прессы и информации Херсонской областной государственной администрации. Редактор – издатель В. Б. Жарких-Шмигельский. Адрес: Украина, 325000, Херсон, Главпочтамт, а.я. 66. Тел.: (05 522) 63753, 64355. E-mail: const@korobov.kherson.4a.

№ 1 – апрель 1996.

Тираж 1500 экз.

С. В. Думин

Историко-родословное общество в Москве

Перспективы возрождения
исторических дворянских корпораций –
– губернских дворянских собраний

 

Согласно Жалованной грамоте Императрицы Екатерины II 1785 г. именно губернские дворянские собрания являлись основной формой корпоративной организации дворянства Российской Империи. Губернское дворянское собрание объединяло потомственных дворян, постоянно проживавших в административных границах губернии (в случае изменения административных границ, передачи тех или иных уездов в состав соседней губернии, образования новых губерний состав этих корпораций также видоизменялся). Его основу составляли местные землевладельцы, но, как известно, дворянскими правами пользовались и безземельные дворяне. В принципе к дворянству той или иной губернии могли быть причислены и лица, проживавшие за ее пределами, если их предки некогда владели имениями на данной территории.

Составляемая губернским дворянским депутатским собранием в соответствии с Жалованной грамотой 1785 г. родословная книга губернии первоначально не подлежала ревизии со стороны Герольдии (Жалованная грамота предусматривала, впрочем, возможность апелляции в Герольдию в случае необоснованных отказов в причислении к дворянству). Ревизии 1830 – 1840 гг., произведенные Временным Присутствием Герольдии по указу Императора Николая I, пересмотр решений дворянских собраний и исключение из родословных книг десятков тысяч лиц следует расценивать как нарушение формально не отмененных положений Жалованной грамоты. Тем не менее, следует признать, что именно утверждение решений дворянских собраний о внесении в родословную книгу Правительствующим Сенатом создает юридическую основу для сохранения корпоративных прав прямыми потомками (по мужской линии) лиц, причисленных к дворянству той или иной губернии.

Губернская родословная книга в редакции, утвержденной Правительствующим Сенатом, и служит на наш взгляд, возможным источником легитимной деятельности дворянских корпораций в изменившихся историко-политических условиях. Внесение тех или иных лиц в ту или иную часть родословной книги определенной губернии составляет неоспоримый юридический факт, в соответствии с правовой системой Российской Империи гарантирующий законному потомству этих лиц право сопричисления к соответствующему роду и сохранение за ними уже признанных за предками дворянских прав. Таким образом, именно потомки (по мужской линии) дворян каждой губернии являются законными наследниками и правопреемниками местных дворянских корпораций.

Стремление губернского дворянства сохранить свою сословную организацию уже в 1917 г. (после появления циркуляра Временного правительства, извещавшего местную администрацию о возможности конфискации имущества дворянских организаций в связи с предполагаемым упразднением дворянского сословия) нашло выражение в создании Союза лиц, внесенных в родословную книгу Минской губернии (возможно, подобные попытки предпринимались и в других местах).

Зарубежные дворянские организации, сыгравшие колоссальную роль в сохранении русским дворянством в изгнании своего самосознания и традиций, не сохранили прежнюю губернскую структуру дворянского сословного объединения (хотя изначально именно совет прежде избранных предводителей дворянства выступил организатором дворянского движения). Фактически лишь балтийскому рыцарству, дворянству Эстляндской, Лифляндской и Курляндской губерний, внесенному в соответствующие матрикулы, удалось в полной степени сохранить (на территории Германии) свою вполне автономную и традиционную корпоративную организацию. Та же традиционная структура была сохранена и после провозглашения в Финляндии республики дворянством Великого княжества Финляндского (на базе существующего до настоящего времени в Хельсинки “Рыцарского дома” – Riddarhus).

Само собой разумеется, на территории СССР существование губернских дворянских организаций было невозможно, и не только в связи с официально провозглашенной отменой сословий и физическим уничтожением значительной части дворянства в годы гражданской войны и в ходе последующих репрессий. Одним из последствий этих трагических процессов стал разрыв исторической связи губернского дворянства с родовыми гнездами. Речь идет не только о тех, кто в годы гражданской войны стал беженцем, оказался в эмиграции. Некоторые дворяне, рискуя жизнью, оставались в своих усадьбах. Но под страхом расстрела бывшие помещики и члены их семей, первоначально сохранявшие права на усадебные постройки и небольшие земельные участки (“трудовые наделы”), должны были покинуть прежние места жительства. В годы репрессий, когда дворянское происхождение означало постоянную угрозу ареста и расстрела, имели шанс уцелеть прежде всего те потомки дворянских родов, которых судьба забросила в места отдаленные. Отнюдь не случайно наиболее многочисленными сейчас являются дворянские организации Москвы, Петербурга. В столицах, в больших городах, в печи огненной, в самом логове большевистского зверя, кто-то имел шанс затеряться, кто-то – попал в первые волны репрессий, но сумел вернуться из ссылки в 1950-е гг. Именно здесь сохранялись известные нам всем неформальные “дворянские собрания” – семейные кланы Голицыных, Трубецких, Толстых, Бобринских... Вокруг этих семейных кружков собирались те, кто помнил свой род, и именно они сохранили для нас, представителей следующих поколений, образцы истинного дворянства.

Естественно, возрождение дворянского движения в России в 1990-е гг. должно было начаться и началось именно в столицах, в Петербурге и в Москве, где существовала сравнительно массовая база для этого движения. Столь же очевидно, что это движение на первом этапе не могло ставить своей задачей восстановление прежних губернских собраний. Необходимо было объединить всех носителей дворянских традиций, выработать общую программу действий, добиться для дворянского движения единых и четких критериев признания дворянских прав. Чрезвычайно важной задачей являлось также установление отношений с носителями легитимной династической традиции – Российским Императорским Домом.

В условиях смуты, отсутствия каких-либо юридических возможностей для борьбы с самозванством и узурпаторством огромное значение имело и имеет существование единой для всей России сословной дворянской структуры. Объединение усилий дворянских организаций для защиты интересов сословия было и остается самой важной задачей дворянского движения. Столь же естественным является в этих условиях поддержка единой организацией российского дворянства местных инициатив. Создание местных (областных, губернских) дворянских собраний, в Российской Империи составлявших естественную основу дворянского движения, позволяет восстановить связь нынешнего “столичного” дворянства с российской провинцией, исторической “малой родиной” большинства дворянских семей.

Теоретически именно губернские дворянские собрания могли бы стать наследниками своих дореволюционных предшественников. При этом, однако, следует учитывать несколько обстоятельств.

В настоящее время генеалогический, “фамильный” состав губернских дворянских собраний, в том числе и крупнейших (московского и петербургского) заметно отличается от дореволюционного. В Москве и Петербурге в деятельности местных собраний участвуют потомки смоленских, могилевских, калужских, черниговских и других родов, тогда как в местах их “исторической прописки” собрания или отсутствуют, или состоят преимущественно из дворян, чьи предки были внесены в родословные книги других губерний. Такие вновь образованные собрания, разумеется, продолжают традиции своих предшественников, но далеко не всегда могут претендовать на преемственность (в силу того, что предки их членов не принадлежали к местному дворянству и по законам Российской Империи могли бы участвовать в деятельности местного собрания лишь после причисления к местной дворянской корпорации).

С другой стороны, деятельность Российского Дворянского Собрания (РДС) позволила привлечь к дворянскому движению тысячи потомков губернского дворянства. На этом этапе стало возможным их объединение не только по современному территориальному, но по историческому принципу. Одной из первых известных нам попыток такого рода стала деятельность под эгидой РДС смоленского землячества, организованного Л. А. Верховской. Это объединение потомков смоленских дворян, действующее в Москве (при участии смоленских дворян из других городов) на наш взгляд, могло бы стать истинным правопреемником Смоленского дворянского собрания. Для этого необходимо было бы сделать следующий формальный шаг: созвать смоленских дворян для выборов предводителя и депутатов и уполномочить их продолжить ведение дворянской родословной книги. В этом случае была бы впервые воссоздана вполне легитимная губернская дворянская корпорация, состоящая не просто из потомственных дворян, в настоящее время проживающих на территории соответствующей области (каковым является, например, Петербургское дворянское собрание), а именно лиц, чьи предки составляли местное собрание до 1917 г. При этом местонахождение этой корпорации в настоящее время не имеет особого значения, поскольку право внесения в губернскую родословную книгу определяется рождением, происхождением, а не местом жительства. Разумеется, желательно добиться максимально представительной ассамблеи, причем местом ее проведения может стать бывший губернский центр.

Возникает вопрос: какую же роль в этом случае могут играть существующие ныне в некоторых исторических центрах региональные дворянские собрания? Нам кажется, что именно возрождение “исторических” дворянских губернских корпораций должно придать легитимность деятельности организаций на местах. Именно “историческое” дворянское собрание полномочно сопричислить (имматрикулировать) потомственных дворян других губерний к местной губернской сословной корпорации, внеся их в родословную книгу соответствующей губернии. После этого, вероятно, именно эти вновь сопричисленные к дворянству губернии дворяне, постоянно проживающие в данном регионе, могли бы взять на себя координацию деятельности местного дворянства, обеспечивая связь местных дворян, живущих в России и за рубежом, с их исторической родиной, оказывая содействие в возвращении к родовым гнездам, организуя их участие в местной культурной, общественной жизни. Тамошних дворянских семей (по варианту, предложенному выше, или первоначально на основе индивидуального членства) призвано обеспечить восстановление юридической основы для деятельности губернских дворянских корпораций. Разумеется, особое значение при этом сохраняет генеалогический принцип. Губернская родословная книга, воспринимаемая как аналог матрикул балтийского рыцарства, должна стать такой же прочной основой продолжения деятельности дворянских собраний, существовавших до 1917 г.

Разумеется, легитимная деятельность губернских дворянских собраний возможна лишь при условии их включения в единую структуру российского дворянского движения, под Августейшей эгидой Главы Российского Императорского Дома. Только в этом случае можно избежать появления новых псевдодворянских собраний, узурпации сословных прав и привилегий самозванцами; только деятельность всех истинно дворянских организаций в рамках единой юридической системы поставит действительно “вне закона” тех, кто не по праву притязает на благородное имя.

Международные
дворянские организации

Князь А. П. Гагарин

Санкт-Петербургское Дворянское Собрание

Объединение европейских дворянских
обществ (CILANE) и его XIV конгресс

Впечатления участника конгресса

В сентябре 1996 г. в городе Брюгге (Бельгия) состоялся XIV конгресс CILANE – Комиссии по информации и связям дворянских обществ Европы. Эта организация, созданная в 1959 году, объединяет национальные дворянские ассоциации Европы и является чем-то вроде высшего аристократического совета Европы. Конгрессы CILANE обычно собираются раз в несколько лет (3 – 4) и бывают посвящены рассмотрению одного – двух вопросов, предложенных его членами. Каждая страна в этой международной организации может быть представлена только одной дворянской ассоциацией. При этом совершенно не важно, сколько дворянских объединений реально существует в той или иной стране и насколько различаются их программы: больше одного официального представителя от одной страны быть не может. По правилам, на конгрессах CILANE, кроме делегатов, могут присутствовать только члены организаций, входящих в CILANE (без ограничения числа таких членов), а также специально приглашенные люди – эксперты, консультанты.

Союз Русских Дворян (Париж) был одним из инициаторов создания CILANE. От момента создания до нынешнего времени российское дворянство в нем представляет парижский Союз. Это объединение русских дворян-эмигрантов, возникшее в 1925 и официально зарегистрированное в 1927 году, сделало очень многое для сохранения российского дворянства как социального явления.

Причины, по которым российское дворянство было представлено в европейской организации не Россией, а эмиграцией, совершенно понятны. Во время существования Советской власти, естественно, никто из коренных жителей России не мог представлять российское дворянство – попасть за границу могли только избранные и специально проверенные советской властью люди, которых среди потомков дворян было очень мало. Кроме того, сообщать властям о своем дворянском происхождении было в определенные годы равносильно самоубийству, а потом, в более поздние и более спокойные годы, могло быть поводом только к сарказму.

В настоящее время во главе парижского Союза Русских Дворян стоит князь Сергей Сергеевич Оболенский, а секретарь Союза – граф Андрей Андреевич Мусин-Пушкин.

В свое время, при одной из первых моих встреч с князем С. С. Оболенским, он сообщил мне, что в уставе Союза Дворян содержался пункт о недопустимости любых контактов с Советским Союзом. Теперь, после происшедших в России изменений, на общем собрании Союза дворян этот пункт их устава был устранен. Было ясно, что российское дворянство на родине и в изгнании должно объединиться. Отмена упомянутого пункта устава рассматривалась как первый шаг в этом направлении, а второй шаг было предложено сделать мне – вступить в Союз Дворян.

Я сделал этот шаг, хотя и не без некоторых колебаний. Аргументом “за” представлялось мне то, что наше дворянство в изгнании значительно лучше сохранило традиционную линию поведения дворянства, дворянское самосознание, традиции семейного поведения, чем мы, коренные жители России, которым приходится осознавать все это практически заново. Аргументом “против” – то, что мы вступаем к ним, а не наоборот. Ясно, однако, что возрождение российского дворянства должно произойти на российской почве, т.е. в конце концов все потомки российских дворян объединятся в России в сословную организацию, а одним из путей этого объединения может быть и наше персональное вступление в зарубежное собрание. При постепенном увеличении числа российских членов в парижском Союзе Дворян он перестанет быть парижским, а станет просто организацией, объединяющей все русское дворянство.

Через некоторое время моему примеру последовал тогдашний вице-предводитель Санкт-Петербургского Дворянского Собрания Н. В. Шагубатов, который по делам своей фирмы в последние два года живет с семьей в Париже.

Таким образом, мы и оказались на конгрессе CILANE.

Состав нынешнего XIV конгресса был весьма представителен. Присутствовали следующие делегации (в скобках – руководители национальных ассоциаций и официальные делегаты):

Англии – 7 чел. (г-н Генри Бедингфилд, г-н Майкл Сэйер),

Бельгии – 62 чел. (граф Гумберт Лидекерке-Бофор, президент Дворянской ассоциации королевства Бельгии; граф Филипп де Ланнуа, делегат CILANE; принц Шарль-Луи де Мероде, делегат CILANE; граф Жан-Франсуа де Лидекерке; барон Бернар Снуа, докладчик на пленарном заседании CILANE),

Венгрии – 6 чел. (граф Сапари, докладчик на пленарном заседании CILANE; Николаш-Андре Кун де Козма; граф Кольман Телеки де Сек),

Германии – 22 чел. (барон Йобст фон Корф, вице-президент Немецкого дворянского союза; г-н Клаус Дитер фон Шуман, делегат CILANE; Барон Сигизмунд фон Эльверфельдт-Ульм, президент Немецкой дворянской правовой комиссии; г-н Вальтер фон Хук, директор Дворянского архива),

Голландии – 25 чел. (г-н Йонкер Рудольф Э. В. ван Вееде (Нидерладская дворянская ассоциация); барон ван дер Фельц, делегат CILANE),

Испании – 4 чел.(г-н Рамон Сорела де Намур, г-н Алехандро Сорела де Намур, г-жа Лилиана Карильо Гарсиа),

Италии – 4 чел. (граф Карло Густаво ди Гропелло, делегат CILANE),

Мальты – 3 чел. (маркиз Антонио Кассар де Сайн, барон Апап Болонья Шеберрас Д’Амиго Ингуанес),

Папской знати (дворянство в юрисдикции папы как светского государя) – 3 чел. (граф Эдмон Рош-Брюин, граф Мишель де Эмптен)

Польши – 14 чел.

Португалии – 27 чел. (дон Себастьян Лорена, маркиз де Помбал, президент Ассоциации исторического дворянства Португалии; г-н Антониу Луиш Кансаду де Корвалью де Маттош э Сильва, делегат CILANE),

России – 19 чел. (князь Сергей Оболенский, президент Союза Дворян; граф Андрей Мусин-Пушкин, генеральный секретарь Союза Дворян),

Финляндии – 1 чел. (г-н Карл Н. А. Гротенфельт),

Франции – 26 чел. (граф Лионель де Варран, генеральный секретарь Ассоциации взаимопомощи французского дворянства и делегат CILANE; граф Бернар де Гателье, делегат CILANE),

Швейцарии – 16 чел. (г-н Николя де Буман, президент Ассоциации швейцарских родов; г-н Эдгар Ханс Бруннер, вице-президент Ассоциации швейцарских родов; г-н Бернар де Мюральт, делегат CILANE),

Швеции – 6 чел. (барон Йохан Норденфальк, президент Ассоциации шведского дворянства – Рыцарского Дома; г-н Михель Хаммершельд, делегат CILANE; м-ль Ева Рейтершельд, президент Молодежного клуба, м-ль Катарина Гертен, вице-президент Молодежного клуба).

Таким образом, всего присутствовало на конгрессе 245 человек.

Делегация России была в таком составе:

князь Сергей Сергеевич Оболенский с супругой (Париж),

граф Андрей Андреевич Мусин-Пушкин с супругой (Париж),

г-н Николай Валерианович Шагубатов с супругой (Санкт-Петербург – Париж),

г-н Николай Никитич Добрынин с супругой (Париж),

князь Андрей Петрович Гагарин с супругой (Санкт-Петербург),

г-н Нестор Несторович Генко с супругой (Париж),

г-н Николай Николаевич Греков (Париж),

г-н Александр Николаевич Миллер де ла Церда с супругой (Биарриц),

барон Алексей Борисович Нольде (Брюссель),

г-жа Елена Прозоровская (Остенде),

г-н Виктор Сергеевич Спечинский, глава русской дворянской организации в Бельгии (Брюссель),

г-н Иван Николаевич Стольников (Женваль).

Из 19 человек, представлявших российское дворянство, жителями России были только четверо – супруги Шагубатовы и мы с супругой.

Отношение к нам – коренным жителям России – было подчеркнуто хорошее. Поскольку времени для сколько-нибудь подробного знакомства не было (конгресс продолжался два с половиной дня), было ясно, что это хорошее отношение адресовалось в первую очередь России и Санкт-Петербургу, который мы представляли. Кроме того, как мне показалось, в CILANE очень силен дух корпоративного единства: если ты принят в корпорацию, то ты для всех ее членов уже свой. Этот дух корпоративного единства имеет и оборотную сторону: члены корпорации очень ревностно следят за тем, чтобы в корпорацию не проникло ничто чужое, не дворянское. Именно это послужило причиной того, что из множества тех организаций “дворянского профиля” в России, которые имеют своими членами потомков дворян как по мужской, так и по женской линиям, не было приглашено ни одно.

Что же касается делегации русского дворянства, которая состояла, в основном, из жителей Франции и Бельгии, то среди ее членов мы чувствовали себя словно в кругу старых друзей, несмотря на то, что со многими познакомились только в ходе конгресса.

Темой XIV конгресса CILANE было обсуждение вопроса о положении дворянства восточной Европы (точное название тематики конгресса: “Дворянство Восточной и Западной Европы”). На пленарном заседании по этому вопросу выступили представитель Венгрии граф Сапари и представитель Бельгии барон Снуа. В обоих докладах рассматривались общие проблемы духовного и экономического возрождения стран Восточной Европы после кончины социалистического лагеря. Рассмотрение это, из-за необъятности проблемы, ограниченности времени и специфичности собрания было несколько поверхностным, но оно задало тон дальнейшим секционным заседаниям. К сожалению, из-за моего полнейшего незнания французского языка, мне было трудно следить за содержанием выступлений.

На секционных заседаниях рассматривались вопросы: об ответственности дворянства за происходящее в обновленной Европе (1-я секция), о сохранении культурного и исторического достояния (2-я секция) и о взаимопомощи между дворянскими ассоциациями (3-я секция). Эти заседания проходили при полных аудиториях, и обмен мнениями на них бывал иногда достаточно бурным. Мне было предоставлено слово на 1-ой секции, где я и выступил с небольшим сообщением, перевод которого публикуется ниже (там же публикуются переводы Устава CILANE и Этического кодекса европейского дворянства).

На торжественном закрытии Конгресса присутствовала принцесса Астрид, дочь нынешнего короля Бельгии Альберта II, с супругом. Ей были представлены делегаты и многие гости конгресса. Когда принцессе Астрид представляли меня, принцесса сказала, что для них большая радость принимать представителей возрождающегося дворянства России. Несмотря на очевидную долю “формулы вежливости” в этой фразе, ей нельзя отказать и в глубоко доброжелательном отношении к гостям из России.

В план XIV конгресса входило ознакомление делегатов и гостей с городом. Город Брюгге, в котором происходил конгресс, очень интересен. В средние века он расцвел как крупный порт, но затем наносы песка с моря отодвинули его от побережья, его значение как порта упало, и он стал небольшим провинциальным городком. Однако, следы былого величия встречаются там на каждом шагу. И прекрасная архитектура города, и многочисленные каналы, часто без набережных – берега канала образуются уходящими в воду стенами жилых домов, и выдающиеся религиозные памятники – кровяные мощи Иисуса Христа (пропитанная кровью баранья шерсть), находящиеся в Брюгге с 1250 года, и мраморная скульптура Микеланджело “Богоматерь с младенцем”, и множество других ценнейших памятников истории и культуры, – все это доказывает, что город когда-то был одним из центров европейской культуры.

В программу ознакомления с городом входило и посещение двух замков, принадлежащих местной знати. Оба замка расположены в пригородах Брюгге, оба имеют традиционный “сказочный” вид с башенками, стенами и прочими атрибутами, а один даже окружен рвом с подъемным мостом. Внутри одного из замков устроена экспозиция – сцены из истории жизней предков нынешних хозяев замка, выполненные в виде восковых фигур натуральной величины. Фигуры выполнены великолепно, а сюжеты изображенных событий не всегда радуют идилличностью, – изображены и пытки, и казни, и потому некоторые сцены просто страшны. Замки отнюдь не перенаселены, как правило жилая часть относительно очень невелика. Деньги на содержание замков оба владельца черпают из продажи сельскохозяйственной продукции, выращиваемой на землях, принадлежащих хозяевам замков, а также от туристов, эти замки посещающих.

Резюмируя, можно сказать, что первое участие представителей новой России в конгрессах CILANE прошло удачно. Это было весьма интересно и полезно для нас, так как дало возможность лично познакомиться с ведущими представителями европейского дворянства и с проведением таких представительный мероприятий, как конгресс CILANE. Смею надеяться, что и наша деятельность, с которой они имели возможность познакомиться в ходе конгресса, показалась им небезынтересной.

Устав
комиссии по информации и связям
европейских дворянских ассоциаций
(CILANE)

принят 1 февраля 1959 г., с изменениями и дополнениями от
12 мая 1979 г., 10 ноября 1990 г., 7 ноября 1992 г. и 1 апреля 1995 г.

1. Комиссия по информации и связям учреждена следующими европейскими дворянскими ассоциациями:

• Ассоциация взаимопомощи французского дворянства
• Ассоциация дворянства Бельгийского королевства
• Союз итальянского дворянства
• Союз русских дворян
• Союз немецкого дворянства
• Зарубежная ассоциация испанских идальго
• Ассоциация швейцарских родов, Дворянская ассоциация в Швейцарии
• Ассоциация исторического дворянства Португалии
• Рыцарский Дом, Стокгольм
• Рыцарский Дом, Хельсинки

Эти ассоциации сохраняют по отношению к Комиссии свою самостоятельность.

Решение о приеме в состав Комиссии любой дворянской ассоциации, представляемой одним из ее членов, принимается большинством в три четверти голосов присутствующих либо представленных членов Комиссии.

1. Комиссия ставит перед собой следующие цели:

• способствовать поддержанию традиционных ценностей дворянства и их адаптации к современной эпохе;
• содействовать установлению дружеских отношений и взаимопомощи;
• благоприятствовать развитию обменов между членами и, в частности, молодежью дворянских ассоциаций, представленных в рамках Комиссии;
• обеспечивать эффективную связь между ассоциациями и служить для них постоянным средством информации.

2. Комиссия состоит из делегатов от ассоциаций-членов. Ассоциации-члены могут иметь лишь одного официального делегата, его заместителя и одного или двух произвольно выбранных помощников, один из которых является представителем молодежи. Каждая страна может быть представлена только одной ассоциацией.
3. Комиссия избирает Координатора из числа делегатов от ассоциаций-членов или их заместителей. Обычный срок полномочий Координатора – три года. Он не может быть переизбран на второй срок подряд.

Ассоциации-члены сохраняют право под их собственную ответственность поддерживать друг с другом прямые связи.

4. За исключением случаев, предусмотренных статьями 1, 7, 9 и 10 настоящего устава, решения принимаются простым большинством голосов. Каждая ассоциация-член располагает одним голосом. Ассоциация, принявшая участие в голосовании, сохраняет за собой свободу в исполнении решения, по которому она выразила свое неодобрение Координатору в трехмесячный срок.
5. Комиссия собирается по общему согласию либо по требованию двух ассоциаций-членов. Каждый из делегатов остается подвластен своей ассоциации.

О любом назначении нового делегата Координатор должен быть уведомлен в наикратчайший срок.

Местонахождение Комиссии временно определено в Париже. Собрания могут проводиться в любом другом месте.

Официальным языком CILANE является французский язык, английский допускается в качестве рабочего языка.

6. Комиссия оставляет за собой право приглашать на свои собрания наблюдателей, имеющих полномочия в пределах правил, предусмотренных для ее членов.
7. Средства, необходимые для функционирования Комиссии, определяются на ее первом ежегодном собрании.
8. Настоящий устав может быть изменен только по решению большинства в три четверти голосов ассоциаций-членов.
9. Для роспуска CILANE требуется большинство в три четверти голосов ассоциаций-членов.

Перевод с французского Т. В. Григорьевой

Этический кодекс
европейского дворянства

В то время, когда Европа делает решающие шаги к своему объединению, и когда ветер свободы позволяет странам Центральной и Восточной Европы восстановить связи со своими историческими корнями, дворянство европейских стран находится одновременно перед очевидной необходимостью и возможностью пересмотреть те ценности, которые составляют смысл его существования, и сделать все возможное ради благополучия европейского общества, находящегося на стадии коренных преобразований.

Реорганизующаяся Европа, ликвидирующая тягостные рубцы – последствия ее разделения, предоставляет богатому своими традициями и своим интернационализмом дворянству беспрецедентный шанс утвердиться в пространстве, где христианские и гуманистические ценности развивались на протяжении двух тысячелетий.

Однако, чтобы с успехом использовать этот шанс, дворянство европейских стран должно обрести цельный образ, основанный на обновленном осознании ценностей, к которым оно стремится.

Вот почему в ходе конгресса CILANE, состоявшегося 1 и 2 сентября 1989 г. в Порто, ассоциации – члены CILANE решили сформулировать в “Этическом кодексе” нижеследующие, раскрывающие эти ценности положения, и проводить их в жизнь через своих членов.

А. Интеллектуальные и нравственные
ценности дворянства

Независимо от того к какой религиозной или философской традиции они относятся (к католической, протестантской, православной либо иной) представителей и представительниц европейского дворянства объединяет интеллектуальное наследие, признающее главной ценностью достоинство личности. Исходя из этого, европейское дворянское сообщество предлагает своим членам следующие нормы поведения:

1. Развивать интеллектуальный потенциал человеческой личности.

2. Выражать свои религиозные и философские убеждения, уважая убеждения других, что на практике исключает любую форму нетерпимости или сектантства.

3. Защищать достоинство и права всех людей, независимо от их происхождения, расы или социального положения, и особенно – самых незащищенных.

4. Культивировать порядочность и чувство чести, придавая особое значение уважению своих обещаний и данного кому-либо слова.

5. Находить смысл свободы в стремлении к совершенству, в принятии на себя ответственности и в бескорыстном служении обществу. В общем и целом утверждать позитивную роль труда и активной деятельности, направленных на построение более гуманного общества.

Б. Семейные ценности дворянства

Дворянство представляет собой скорее совокупность семей, нежели индивидуумов. Особенный долг дворян состоит в том, чтобы внести личный вклад в семейную преемственность. Дворянство видит в семье фундаментальную первооснову общества, идеальную среду для расцвета личности и тот способ, посредством которого передаются присущие дворянству ценности.

В этом отношении представители дворянства признают следующие семейные ценности:

1. Красота супружеской любви, достоинство брака и необходимость защиты их стабильности посредством укрепления домашнего очага. Признание важности личного вклада каждого из супругов как родителей, ответственных за домашний очаг, так и при выполнении ими своих обязанностей в профессиональной или иной сфере деятельности.

2. Сознательная ответственность супружеской пары за продолжение рода и рождение детей.

3. Приоритетное значение воспитания в лоне семьи, главной целью которого являются как формирование характера и развитие духовных качеств, так и приобретение знаний.

4. Солидарность и уважение между поколениями, память об усопших, сохранение культурного достояния и семейных традиций в их лучших проявлениях.

5. Семейная сплоченность, выходящая за рамки отдельной семьи, в частности, в форме семейных ассоциациий.

В. Роль дворянина в обществе

Дворянское происхождение обязывает к стремлению играть заметную роль в обществе, как некогда делали это предки. Принадлежность к дворянству также обязывает его представителей всячески поддерживать семейной традицией стремление к самосовершенствованию и служению обществу, которые проявляются не только в выполнении отдельными членами рода функциий руководителя, но и в более общем виде – в заботе об улучшении общественных отношений.

Развитие качеств руководителя

Дворянство стран Европы было бы обречено на вырождение, если бы оно потеряло стремление выдвигать из своих рядов руководителей, способных выполнять ответственные функции в различных сферах общественной жизни. И, что особенно важно, не в целях завоевания власти или приобретения привилегий, но для того, чтобы распространять в обществе присущие дворянству духовные и нравственные ценности. Исходя из этого, дворянство призывает своих членов развивать в себе следующие качества:

1. Систематически приобретать знания, включая знания иностранных языков; вырабатывать в себе умения и качества характера, необходимые для выполнения руководящих функций.

2. Развивать свои профессиональные навыки и исповедовать неприятие любых форм посредственности.

3. Стремиться к лидерству, основанному на самопожертвовании, внимательном отношении к людям и способности приобщить их к системе ценностей, выходящих за рамки сиюминутной выгоды или жажды власти.

4. Развивать в себе способности видения далекой перспективы, проникнутой чувством истории и руководствоваться им в своей деятельности.

5. Развивать в себе дух предприимчивости и способность смело идти на риск, быть готовым к самопожертвованию.

6. Воспитывать в себе чувство гражданского долга, дух заботы об общем благе на всех уровнях, чувство самоосознания как участника создания единой Европы. Быть открытым к пониманию современных мировых проблем.

Улучшение общественных отношений

Если реально лишь меньшая часть дворянства способна в действительности выполнять руководящие функции, то остальные его представители призваны реализовать определенный стиль поведения и выказывать заботу об улучшении общественных отношений. В частности, предлагаются следующие нормы поведения:

1. Ценить по достоинству “человеческие ресурсы” и стремиться к повышению уровня человеческих отношений. В частности, проявлять внимание к личности каждого во всех сферах деятельности. Заботиться о благополучии других и, особенно, наиболее обездоленных и наиболее слабых.

2. Сохранять традиционные нравы и обычаи и, прежде всего, куртуазность, как проявление уважения к другому человеку и поддержание гармонии отношений между людьми. Стремиться к адаптации этих нравов к современным условиям и их пропаганде.

3. Сочетать в себе привязанность к “малой родине”, где существуют наиболее благоприятные условия для всестороннего раскрытия личности, с законной национальной гордостью и чувством “гражданина Европы”.

4. При выборе жизненного пути руководствоваться не столько соображениями престижа или уровня оплаты труда, которые может дает избранная профессия, но прежде всего, ее общественной значимостью.

5. Защищать окружающую среду, беречь природу, рачительно распоряжаться ее ресурсами.

6. Признавать за юмором ту позитивную роль, которую он может играть в человеческих отношениях.

7. Быть достойным примером для ближнего.

Перевод с французского Т. В. Григорьевой

Граф  Сапари

Член венгерской делегации
на XIV конгрессе CILANE

Общественные и нравственные
стороны переходного периода

Тезисы доклада на пленарном заседании CILANE

О наследии коммунистического режима и его влиянии на образ мыслей, поведение и систему ценностей жителей Центральной и Восточной Европы сейчас говорят многое. Каково содержание этого наследия? Что значит оно для будущего? Затянется ли оно на долгое время?

Что представляет собой переходный период с точки зрения общественной перспективы: рост безработицы, увеличение разрыва в доходах разных слоев населения, разрушение сети социальной защищенности, теневая экономика, рост преступности, – но также быстрое развитие информационной технологии, больше возможностей для молодежи, сильная зависимость успешности карьеры от качества собственной работы и т.д. Как все это подействует на общество?

Будущее: чего можно ожидать, что мы можем делать, роль и ответственность тех, кто делает политику.

Выступление руководителя
Санкт-Петербургского Дворянского Собрания
князя А. П. Гагарина на XIV конгрессе CILANE

Брюгге, 28 сентября 1996 года

На протяжении семидесяти с лишним лет Советской власти потомки российских дворян существовали в очень тяжелых условиях. До сих пор точно не известно, сколько дворянских родов сохранилось, пережив советское время; до революции их было около 60 тысяч. Ситуация значительно осложняется еще и тем, что оставшиеся в живых потомки дворянских родов в значительной степени утратили связь друг с другом. Дворянское сословие, бывшее до революции хорошо спаянной единой организацией, за первые 20 лет Советской власти прекратило свое существование, и в живых остались только отдельные лица, большинство из которых боялось даже вспоминать что-либо о своем происхождении. Типичной была ситуация, когда родители не рассказывали детям об их дворянских предках. Очень опасно было искать родственников, т.к. родственники могли быть арестованы, и арест грозил тем, кто ищет.

Однако, почти сразу после ликвидации коммунистического режима появилась надежда, что российское дворянство живо. Почти одновременно в крупнейших городах страны сохранившиеся потомки дворянских родов начали попытки создания объединений. В тот “романтический” период никому и в голову не приходило интересоваться документами (кто же в таком святом деле будет врать?!), достаточно было сказать: “я – дворянин, потомок такого-то рода” – и человек записывался в члены объединения. Это было естественной реакцией на советское время, когда каждый потомок дворянского рода предпочитал не упоминать (а иногда было удобнее и вовсе забыть) о своем происхождении, а в советской литературе и в газетных статьях дворянское происхождение трактовалось исключительно в сатирическом или в оскорбительном ключе.

Возникшие дворянские объединения, разумеется, вовсе не были сословием в старом понимании этого слова. Это были просто общественные организации, наряду с сотнями других общественных организаций, возникших после либерализации общества. В больших городах, подобно Москве или Петербургу, возникло по 4 – 5 дворянских объединений, и глава каждого из объединений претендовал на то, чтобы представлять все дворянство этого города. Очень часто и особой разницы в программах этих групп не было, так как в начале главной целью всех групп было собирание возможно большего числа потомков дворянских родов.

Каждый, кто интересуется нынешним положением в российском дворянстве, должен отдавать себе отчет в том, что в СССР в течение 20‑х, 30‑х и 40‑х годов потомки российских дворян жили в постоянном страхе, да к тому же были сильно ущемлены в правах – в частности, получить высшее образование было крайне трудно. Только после смерти Сталина дети и внуки дворян могли поступать в институты. Сейчас, по счастью, ситуация изменилась, и большинство членов дворянских объединений имеет высшее образование. Однако, одно-два поколения жили в таких условиях, что всерьез говорить о передаче дворянских традиций детям было просто немыслимо. Это привело к тому, что живая нить традиций дворянства была прервана, и теперь крайне трудно найти правильную линию поведения дворянских организаций и убедить их членов, что эта линия правильна. В частности, поэтому мы так ценим хорошие отношения с нашим дворянством в изгнании, которое смогло пронести эти традиции нетронутыми.

Утрата традиций – главная причина чудовищной разницы во взглядах на цели нынешнего возрождающегося российского дворянства, которых придерживаются разные дворянские объединения. Некоторые группы стремятся к активной политической деятельности, другие примеряют к себе звания “элиты нации”, “спасителей России” и пр., не имея, увы, к тому достаточно оснований.

Мы не хотим входить в конфликт с каким бы то ни было дворянским объединением. Наши молодые дворянские группы молоды и слабы, в каждой их них есть потомки российских дворян по мужской линии, так что у них есть основание существовать в качестве дворянских объединений, а любая публичная ссора скомпрометирует оба ссорящихся коллектива. Есть такая русская пословица: “плохой мир лучше доброй ссоры”. Поэтому мы считаем, что объединение всех переживших страшные времена потомков российского дворянства намного важнее сведéния тех или иных, пусть даже и не очень мелких, счетов. Тем не менее, по нашему мнению, это объединение должно базироваться на традициях российского дворянства и на дворянском законодательстве Российской Империи. Кроме того, недопустимо превращать организации российского дворянства в политические партии.

Наша точка зрения состоит в том, чтобы попытаться восстановить правильную линию поведения российского дворянства. Чтобы найти к этому пути, мы начали в этом направлении научную работу. Полгода назад мы провели наш первый научный семинар. Его тема – “Законодательство Российской Империи о дворянстве и современное российское дворянство”. Следующий наш семинар должен состояться 16-17 ноября этого года по теме: “История российских дворянских организаций и учреждений, их сегодняшнее состояние и перспективы на будущее”. Мы приглашаем всех принять участие в этом семинаре. Кроме того, мы начали издавать “Дворянский Календарь” – альманах современного персонального состояния российского дворянства, содержащий сведения о тех потомках (по мужской линии, которые только и могут считаться потомственными дворянами) дворянских родов, которые живы нынче. Первый выпуск уже вышел. Мы изыскиваем возможности для публикации второго.

Наши надежды на возрождение российского дворянства базируются на следующих основаниях:

– в России живут по крайней мере несколько тысяч действительных потомков российского дворянства;

– в наших архивах хранятся документы губернских Дворянских Депутатских Собраний и Департамента Герольдии Правительствующего Сената, и в настоящее время выяснение принадлежности той или иной семьи к дворянскому сословию не представляет, как правило, большой проблемы;

– нам известны законодательство Российской Империи о дворянстве и правила делопроизводства Дворянских Депутатских Собраний, которые мы и используем в работе нашего Дворянского Собрания;

– значительная часть ныне живущих потомков дворян Российской Империи горячо желает возрождения дворянских сословных организаций на основании старых законов и правил в соответствии с духом дореволюционных Дворянских Собраний.

 

 

Краткие сведения об авторах

 

Андреева Наталия Сергеевна. Аспирантка Санкт-Петербургского филиала Института российской истории Российской Академии Наук (Таллин).

Гагарин Андрей Петрович, князь. Кандидат физико-математических наук, ведущий научный сотрудник Государственного Оптического института им. С. И. Вавилова, доцент Санкт-Петербургского Государственного Технического Университета, Предводитель Санкт-Пе­тер­бургского Дворянского Собрания (Санкт-Пе­тер­бург).

Григорьева Татьяна Владимировна. Кандидат педагогических наук, доцент кафедры методики преподавания иностранных языков Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена (Санкт-Петербург).

Данзас Петр Яковлевич. Журналист, корреспондент Франс Пресс, ныне пенсионер, товарищ председателя Союза Русских Дворян, редактор бюллетеня “Союз Дворян” (Париж).

Думин Станислав Владимирович. Кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Государственного Исторического музея, председатель Историко-родословного общества в Москве (Москва).

Ильин Андрей Витальевич. Кандидат юридических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права юридического факультета Санкт-Петербургского Государственного университета, ответственный редактор журнала “Правоведение” (Санкт-Петербург).

Карамышев Олег Михайлович. Ассистент кафедры теории и истории государства и права юридического факультета Санкт-Петербургского Государственного университета, член-учредитель Русского Генеалогического общества (Санкт-Петербург).

Краско Алла Владимировна. Старший научный сотрудник Института генеалогических исследований при Российской Национальной библиотеке, вице-президент Русского Генеалогического общества (Санкт-Петербург).

Наумов Олег Николаевич. Ассистент Московского педагогического университета, член правления Историко-родословного общества в Москве (Москва).

Саблина Вера Владимировна. Архитектор, заведующая отделом научного использования документов Центрального государственного архива научно-технической документации Санкт-Петербурга (Санкт-Петербург).

Савицкий Иван Владимирович. Аспирант кафедры истории дореволюционной России Петрозаводского государственного университета (Петрозаводск).

Сахаров Игорь Васильевич. Кандидат географических наук, директор Института генеалогических исследований при Российской Национальной библиотеке, Президент Русского Генеалогического общества (Санкт-Петербург).

Трибунский Павел Александрович. Аспирант Рязанского государственного педагогического института (Рязань).

Шумков Андрей Александрович. Генеалог Санкт-Петербургского Дворянского Собрания, ответственный редактор “Дворянского календаря”, член Совета Русского Генеалогического общества (Санкт-Петербург).

 

---

Устав семейного легата Иогана Абрагама фон Якобс. . – Рига: Тип. Р.Руэтц, . 16 с.

Устав семейного легата Фридриха Бейзе. . – Рига: Тип. Ф.В.Геккера, 1915. 13 с.

Устав семейного легата Франца Давида Мюллера в г. Риге. Пер. с нем. . – Рига: Тип. В. Ф. Геккера, 1913. 14 с.

Устав учреждения взаимной помощи рода баронов Корф-Шмизинг. – В кн.: Дворянский адрес-календарь на 1898 год. – Т. 1. – СПб., 1898, с. 14-18.

Устав семейного легата рижского купца Федор (sic!) Федоров (sic!) Анисимова. – Рига: Лито-тип. и словолитня Э.Платеса, 1878. 14 с.

Устав Семейного Легата И. М. Мухина. – Рига: Русская тип. А.И.Липинского, 1879. 16 с.

Устав учреждения взаимной помощи рода баронов фон-Ган. – Митава: Тип. И. Ф. Штеффенгагена и сына, 1903. 32 с.

Устав учреждения взаимной помощи рода фон Бок. – Феллин, 1903.

Устав учреждения взаимной помощи рода Эдлер-фон-Ренненкампф и фон-Ренненкампф. . – Везенберг: Печатня М.Левман, 1904. 16 с.

Устав учреждения "Фамильный легат Самуила Вильгельма Гримма и обоих его сыновей Иоганна Вильгельма и Карла Эдуарда братьев Гримм". . – Рига: Типо-лит. Б.Серенсен и К°, . 8 с.

Устав учреждения потомков Э.А.В.Гершельмана. – Ревель: Тип. "Revaler Beobachter", 1908. 20 с.

Устав учреждения взаимной помощи рода фон Баранов. – Ревель: Тип. газ. “Revalsche Zeitung”, 1911. 11 с.

Устав легата рода Юргенсенов. . – Рига: О. Рамиш, . 8 с.

Устав легата Теодора Генриха фон Шредера. . – Рига: Лито-тип. А.Шталь, 1911. 12 с.

Устав семейного легата Шарлотты Кверфельдт фон дер Зедек. . – Riga: Die Mьllersche Buchdruckerei, . 23 с.

Устав Семейного легата Оскара и Антонии Якш. . – Рига: Графич. худож. заведения А.Гроссет под фирмою Ф.Дейтш, . 8 с.

Устав Учреждения взаимной помощи под названием "Фамильный легат бывшего Рижского первой гильдии купца, потомственного почетного гражданина, Ивана Васильевича Гусева". . – Рига: Тип. И.Трескина и К.Лемана, 1903. 16 с.

Устав фамильной вспомогательной кассы дворянских родов Корсаковых, Римских-Корсаковых, Дондуковых-Корсаковых. – В сб.: Дворянский адрес-календарь на 1898 год. – Т. 1. – СПб., 1898, с. 10-13.

Устав учреждения взаимной помощи рода дворян Крупенских . – В сб.: Дворянский адрес-календарь на 1898 год. – Т. 1. – СПб., 1898, с. 19-22.

Устав учреждения взаимной помощи рода дворянина Георгия Михайловича Петрова. . – СПб.: Т-во Р. Голике и А. Вильборг, 1906. – 12 с., л. портр.

Первый съезд потомков рода Комаровых. 8-10 дек. 1912 г. Издал Г. В. Комаров. – СПб.: Тип. т-ва “Свет”, 1913. 47 с.

Устав семейного союза рода князей Оболенских. – СПб.: Тип. Сириус, 1914. 14 с

Устав учреждения взаимного вспомоществования рода дворян Лихаревых, происходящих от Бахты-Хози, по крещению Анания, по прозванию Иван Лихарь – 1391. . – СПб.: Садовая типо-лит. Н.Г.Мазур, 1914. 15 с.

Сахаров И.В. Редкие издания по генеалогии и истории семей в фондах ГПБ. Статья 1. "Родовой листок" Лихаревых. – В сб.: Коллекции. Книги. Автографы. Сб. науч. трудов. Вып. 1. – Л., 1989, с. 35-62.