Петр Арсеньев
Жизнь полка в мирное время до Великой войны.
Полк, входя в состав 11-й кавалерийской дивизии, был расквартирован в г. Дубно, Волынской губернии, причем в самом городе стояли: штаб полка, 1, 4 и 5 эскадроны, 6 эскадрон стоял в с. Чешский-Страилов, в 6 верстах от г. Дубно, а 2 и 3 эскадроны – в с. Рудня-Почаевская, в 30 верстах от Дубно. Кроме полка в Дубно были расположены: штаб 11-й кавалерийской дивизии, штаб 1-й бригады, 11-й конно-артиллерийский дивизион (18 и 19 батареи), Селенгинский пехотный полк, 2 батареи 11-й артиллерийской бригады и дивизионная конно-пулеметная команда.
Такой большой гарнизон не соответствовал размерам города, а главное – его окрестностям, так как с трех сторон город был окружен сильно болотистой местностью.
Ввиду этого полк, не имея возможности производить эскадронные учения и стрельбу на месте, принужден был в начале апреля, после смотра молодых солдат, уходить в м. Радзивиллов, находящееся в 70 верстах от Дубно и в 3 верстах от австрийской границы.
После смотра эскадронов полк переходил на лагерные сборы в Шубковский корпусной лагерь XI корпуса, отстоящий от Радзивиллова в142 верстах, где оставался до середины августа, после чего выступал на кавалерийские сборы и наконец на корпусные и армейские маневры, заканчивая их зачастую в Киевской губернии и возвращаясь на свою стоянку в г. Дубно в конце сентября.
Таким образом полк принужден был в течении полугода вести кочевой образ жизни, что отражалось как на конском составе, так и на материальной части полка.
Полк имел свое полковое собрание, где по субботам устраивались вечера и имелась своя библиотека. Кроме того, в городе было гарнизонное собрание, помещавшееся в замке князя Радзивилла, где устраивались вечера для офицеров гарнизона.
Офицеры полка жили очень дружно: так, по свидетельству старших офицеров в период от Турецкой кампании и до Великой войны между офицерами не было не только ни одной ссоры, не было и недоразумений. Никакой не было розни, а наоборот — офицеры жили также очень дружно как с артиллеристами, так и с офицерами Селенгинского пехотного полка. Сыновья многих Селенгинцев служили в Чугуевском полку.
Под влиянием условий жизни и влияния старших офицеров вырабатывается, обыкновенно, характер полка. По признанию почти всех начальствующих лиц, характер полка выражался в особенной настойчивости и упорстве в служебной деятельности и при выполнении поставленных задач.
В полку существовали обычаи: каждый вступающий в полк офицер обязан был приобрести составляющий собственность полка серебряный столовый прибор с выгравированным на нем его чином, именем, отчеством и фамилией; каждая дама, вступая в полк как жена офицера, должна была иметь серебряную чарочку установленного образца с выгравированным на ней ее именем, отчеством и фамилией.
Каждое 20-е число каждого месяца офицеры собирались на общий обед в собрании полка.
Полк имел, кроме имеющегося по закону во всех полках офицерского заемного капитала, еще два офицерских капитала: Шефский в количестве 15000 рублей, пожалованный Шефом полка Ее Величеством Государыней Императрицей Марией Федоровной: из процентов этого капитала выдавались пособия неимущим и больным офицерам, и Репинский капитал, пожертвованный отцом умершего офицера штабс-ротмистра Репина, в размере 10000 рублей, причем проценты этого капитала служили для приобретения лошадей тем офицерам, лошади которых прослужили в строю 8 лет или если лошадь офицера из-за несчастного случая теряла способность служить в строю.
Благодаря отличному составу офицеров чисто строевого типа, полк всегда удостаивался наилучшей оценки на всех смотрах, что и подтверждалось отдаваемыми после смотра приказами начальников, производивших смотры.
Блестящая строевая подготовка полка в особенности сыграла большую роль в 1912 году, когда полк, как Шефский, по Высочайшему повелению был вызван для отбытия лагерного сбора в Красное Село — место лагерного сбора частей гвардии и некоторых войсковых частей Петербургского военного округа. Произведя учение на Красносельском военном поле, часто в присутствии Великого Князя Николая Николаевича, очень строго относившегося к малейшим ошибкам, полк ни разу не получил ни одного замечания от Его Императорского Высочества. При представлении сначала Шефу полка, а затем Государю Императору, за отличную подготовку, превосходно прошедшие смотры и общее состояние полка, полк удостоен был благодарности Высочайших особ. Вскоре после смотра Императрицы – Шефа полка, командир полка полковник Розалион-Сошальский за отличие был произведен в генерал-майоры, а командир 3-го эскадрона ротмистр Друве, как старший из ротмистров, в подполковники…
Арсеньев П.А. Краткая история 11-го уланского Чугуевского Ее Величества Государыни Императрицы Марии Федоровны полка (авторская машинопись). Предоставил А.Б. Арсеньев (г. Нови Сад, Сербия).
Петр Арсеньев
По поводу статьи
«Атака 9-го гусарского гонведного полка на 18 конную батарею».
Как участник боя 11-й кавалерийской дивизии у м. Камионка-Струмилова с венгерской гусарской дивизией 11-го августа 1914 года, я считаю своим долгом эту статью дополнить и исправить неточности, которые помещены в ней.
Задача дивизии, как она была объяснена нам, офицерам 11-го Чугуевского Ея Величества полка, перед выступлением из Стоянова ранним утром 11-го августа, заключалась в занятии и обеспечении переправы через р. Зап. Буг у м. Камионка-Струмилова, для каковой цели дивизии были приданы 2 батальона пехоты, следовавшие в хвосте дивизии и затем, ночью, после конца боя нашей дивизии за западном берегу р. Буг занявшие мост, а затем, на другой день, ведшие бои с подошедшей австрийской пехотой. Что касается австрийской кавалерийской дивизии, то нам о ней ничего сказано не было, а потому есть основание предположить, что начальнику нашей дивизии о ней ничего не было известно, а была обнаружена лишь после перехода нашей дивизии через З. Буг.
Ко времени подходя нашей дивизии к переправе, занятия ее и затем сосредоточения довольно далеко вправо (к северу) от моста, венгерская гусарская дивизия, имевшая, по-видимому, ту же задачу, что и наша, т.е. занять переправу у м. Камионка-Струмилова, находилась на склонах высот к западу от м. Камионка в исключительно благоприятных условиях как в смысле наблюдения и возможности поражения артиллерийским огнем нашей дивизии, так и возможности скрытно, прикрываясь строениями Камионки и берегом р. Буга, делавшего поворот от моста к западу и имевшего высокие и очень крутые берега, подойти и занять вновь переправу, попутно забрав батареи и отрезав нашу дивизию от моста*.
Таковое решение, т.е. занять переправу вновь. Начальник венгерской гусарской дивизии и принял, для чего из состава своей дивизии направил 2 полка и команду велосипедистов. Один из этих полков головной (9-й гонведный) отдельными эскадронами атаковал наши батареи, второй же полк, шедший за первым, был сам атакован в момент прохода его через Камионку нашим Чугуевским полком (а не одним 6-м эскадроном).
Участие полка в бою и атака произошли следующим образом.
Подходя к мосту через р. Зап. Буг когда солнце уже закатилось, т.е. около 7 часов вечера, мы услышали беглый артиллерийский огонь наших батарей, затем последовала команда «Рысью». Я был в то время старшим офицером 4-го эскадрона и, т.к. командир эскадрона был впереди, повторил команду и перешел в рысь за головным эскадроном. Минут через 5-6 полк подошел к мосту, перейдя который, круто повернул направо и по команде выстроил взводную колонну, а потом резервную.
Отчетливо помню высоко рвавшиеся над нами австрийские шрапнели, ярко освещенные солнцем. Пройдя сзади наших батарей, Рижского драгунского полка, стоявшего в резервной колонне фронтом к Камионке и нашей дивизионной пулеметной команды, устанавливающей пулеметы и открывающей огонь, полк по команде и знаку командира полка повернул правым плечом и вошел в молодой и очень густой лесок. По проходе этого леса и выходе полка на открытое место, раздалась команда «Полк, строй фронт», затем — «Пики, шашки к бою» и «Галопом марш». В это время ко мне подскакал командир 4-го эскадрона ротмистр Немсадзиев и крикнул — «Будь с первым взводом со штандартом». С большим трудом я перевел взвод в рысь и, оттянув шагов на сто, пошел на таком расстоянии за полком. Через несколько мгновений раздался впереди зычный бас полковника Костенко (старший штаб-офицер полка) — «Полк за мной. Марш, марш», а в следующее мгновение я увидел между мной и полком лежащим на земле вместе с лошадью командира нашего полка полковника Резникова и около него 2 трубачей, крикнув на ходу 2 трубачам, бывшим около меня: «Помогите командиру». Я последовал за полком, соблюдая то же расстояние. Через несколько мгновений раздался крик «ура» и произошла сшибка шедших впереди меня эскадронов с венгерцами, причем сразу же бой принял характер групповой и одиночный. С большим трудом переведя взвод в рысь, и то только после того, как я крикнул взводу: «Помните, что у вас штандарт и мы за него отвечаем», я стал подходить к улице м. Камионки, довольно широкой, где происходил главный бой.
В это время слева, мимо меня начали проноситься с растерянным видом венгерцы, а также лошади без всадников. Взглянув налево, я увидел около 2-х взводов нашего 6-го эскадрона (левофлангового), окруженного венгерскими гусарами и отчаянно от них отбивавшихся. Повернув налево и указав шашкой, я крикнул своему взводу: «Бей их» — взвод повернулся налево и кучей, с криком, бросился на венгерских гусар. Через несколько мгновений все исчезло за строениями. Имея при штандарте лишь вахмистра и двух трубачей, я вошел в улицу, освещенную в нескольких местах пожаром, где продолжался одиночный и групповой бой, причем венгерцев было уже гораздо меньше, чем наших улан, но зато очень много лошадей без всадников. Как сейчас помню небольшую группу венгерских гусар с офицером, стреляющим непрерывно из револьвера и как на эту группу налетает кучка наших улан со взводным 5-го эскадрона Лоцюком. Все на мгновение смешивается, а затем из кучки вырываются 2 венгерца и несколько лошадей без всадников и мчатся по улице. На месте же остаются 3 улана на конях, с ругательствами старающихся вытащить пики из венгерцев; наконец пики вытащены и уланы мчатся дальше. По прошествии нескольких минут бой на улице прекращается и начинают появляться с разных сторон уланы, которых я собираю к себе. Затем подскакивает корнет Чубаров и передает приказание полковника Костенко собираться полку на окраине деревни, где произошло столкновение. Я поворачиваю и рысью иду к указанному месту. Подойдя к полковнику Костенко, около которого уже собралась часть полка, я и все, кто был здесь, были поражены залповым огнем наших батарей в стороне переправы, который скоро прекратился. Собрав полк, полковник Костенко рысью повел его к переправе, причем пройдя небольшое расстояние, мы начали натыкаться, т.к. было уже темно, сначала на отдельные группы венгерских гусар и лошадей, а потом пришлось обходить целые кучи тел. Это, как мы узнали потом, был результат огня наших батарей на атакующих венгерских гусар. Подойдя к мосту, мы заметили в стороне на шоссе несколько зарядных ящиков, около которых возились уланы полуэскадрона 5-го эскадрона, которые не принимали участия в общей атаке полка, т.к. были оставлены в прикрытие пулеметам и батарее, но зато принимали участие в атаке, вместе с Рижским эскадроном на венгерцев, ворвавшихся на нашу батарею. Спешив еще полуэскадрон для помощи уланам 5-го эскадрона, полковник Костенко перешел с полком через мост и присоединился к дивизии, которая была уже собрана в лесу на восточном берегу Зап. Буга.
Вот мои личные впечатления и наблюдения во время атаки нашего полка у м. Камионки-Струмиловой.
К вышеизложенному для дополнения могу добавить то, что мне удалось узнать от офицеров и улан на другой день.
1. Перед началом атаки нашего полка венгерский гусарский полк находился, как было указано выше, в м. Камионка и, видя атаку на себя, поспешно стал выходить из Камионки и строить фронт с явной целью принять атаку, причем в момент столкновения около полуэскадрона венгерцев находилось еще в улице местечка в колонне, остальной же полк шел навстречу нашему полку галопом, в то время, как наш полк развил полный ход. При столкновении, хотя строй венгерцев был более сомкнутым, чем наш, передние ряды венгерцев буквально были смяты пиками наших улан, а затем уже бой принял групповой и одиночный характер.
2. В атаке приняло участие с нашей стороны 5 с половиной эскадронов против 4-х венгерских, хотя фактически произошло столкновение между нашими тремя с половиной эскадронами и 4-мя венгерскими, т.к. 2 наших правофланговых эскадрона атаковали впустую, не имея перед собой противника. Но зато 6-й эскадрон (левофланговый) попал на полтора эскадрона венгерцев, а потому и пострадал больше всех.
3. Потери полка выразились в следующем.
Командир 6-го эскадрона ротмистр Алексадрович убит (зарублен), корнет Венгловский сильно ранен револьверной пулей, корнет Непперт ранен и попал в плен, улан убито 16, ранено 28, почти большинство легко саблями. Что касается потерь венгерцев, понесенных во время атаки, то их определить очень трудно. Во всяком случае, они безусловно превосходят наши в несколько раз, т.к. уланские пики и шашки выполнили свое дело блестяще.
Что же касается прикрытия к батареям, то оно было и состояло из эскадрона (или полуэскадрона) Рижских драгун и полуэскадрона Чугуевских улан, но находилось не на месте – очень далеко от батарей и, кажется, за лесом и поэтому опоздало выручить батареи.
* Ознакомиться с местностью у Камионки мы имели возможность в 1915 году, во время нашего отступления, когда полку пришлось вести бой в пешем строю с германской пехотой, после которого полк имел ночлег в Камионке. В этом же бою был убит командир 4-го эскадрона — Георгиевский кавалер подполковник Шишлов. (Примечание П. Арсеньева).
Полковник Арсеньев
Чугуевский полк в Великой войне (1914-1917 гг.)
С началом Великой войны, по окончании 6-часовой мобилизации, полк в составе 11-й кавалерийской дивизии выступил в военный поход и 26 июля перешел с боем границу Австро-Венгрии у деревни Мерва.
Особо выдающиеся бои полка в 1914 году: бой при взятии м. Броды; атака 6 гонведного венгерского полка в с. Руды-Селецкой и Камионки-Струмиловой (убит командир 6 эскадрона ротмистр Александрович); бой у с. Дзибулки, бой у Немирова, где полком в составе дивизии был взят австрийский обоз 2-х корпусов.
В составе дивизии полк начинает блокаду крепости Перемышль с западной стороны, участвует в бою за переправу у с. Закличин. В бою у д. Бобрка, атакой в конном строю, 4, 5 и 6 эскадроны отбросили противника и взяли 3 пулемета, 3-х офицеров и более 100 пленных австрийцев.
В течение всей зимы 1915 года полк ведет бои в Карпатах и несмотря на очень неблагоприятные условия для конницы, как в отношении боевом, так и продовольственном, полк брал пленных, пулеметы и другие трофеи.
Поражение частей нашего XXIV Армейского корпуса, пленение 48 пехотной дивизии и обнаружившийся недостаток боевых припасов заставили весной весь Юго-Западный фронт начать отход под давлением частей генерала Макензена.
В течение весны, лета и осени 1915 г. полк вел тяжелые бои с германцами, часто самостоятельно и, несмотря на отсутствие поддержки со стороны пехоты и недостатка боевых припасов, за этот период полком взяты около 1000 пленных, пулеметы и другие трофеи. Зиму полк провел в окопах в районе Чарторыйск - Рафаловка, составляя правый фланг Юго-Западного фронта.
Весной 1916 г. полк принял участие в преследовании австрийской армии при наступлении генерала Брусилова, беря пленных и другие трофеи, а осенью был переброшен на Румынский фронт, где в очень тяжелых природных условиях вел бои в течении всей осени и зимы.
До весны 1917 г. полк находился в окопах в районе с. Гура-Гумора в Буковине. В течении лета и осени полк вел бои на разных участках Румынского фронта, а также принимал участие в восстановлении порядка в бунтующих частях.
