Первый особый армянский конный полк уже с утра занял позиции недалеко от железнодорожной станции Сардарапат- некогда приграничного пункта романовской России. Империи, между тем, не существовало уже седьмой месяц, а большевистское руководство Советской страны своим первым декретом констатировало выход Петрограда из войны. Более того: уже в марте оно подписало Брестский договор с Германией, по которому в числе прочих территорий, входящих в состав бывшей Империи, отказалось и от части своих «армянских земель». Причем отказалось в пользу Турции. Пользуясь хаосом Первой мировой войны, Турция уже осуществляла на подконтрольной Порте «армянской территории» политику физической ликвидации целого народа. Передача под ее юрисдикцию уже и восточных земель была чревата полным и окончательным изживанием армянского элемента и завоеванием всей Армении. Естественное сопротивление нации такому решению было расценено Турцией как «нарушение всех международных положений», что и послужило «основанием» для ее вторжения в Армению. 15 мая турецкие войска заняли Александрополь - Помри, а спустя пять дней уже вплотную приблизились к Эривани: 20 мая ими была взята под контроль железнодорожная станция Сардарапат в Араратской долине.
В жаркий полдень 21 мая 1918 года он - один из бравых кавалеристов Первого особого армянского конного полка - был срочно вызван к войсковому старшине Золотареву. Сам командир имел богатый боевой опыт, о чем и свидетельствовали его офицерские награды. Традиционным чинам русской армии он уже предпочитал чины казачьи, и всем в полку было известно, что войсковой старшина Золотарев - тот же благородный подполковник бывшей монархии. Один из тех, кто вопреки всем обстоятельствам не изменил военной присяге и остался воевать на горячем Кавказском фронте. Вместе с армянами. «Иван, ты у меня не только кавалерист, но и разведчик, офицер связи. Западная окраина Сардарапата уже занята турецкими подразделениями. Твоя задача - зайти им в тыл и обнаружить места дислокации основных ударных сил врага. С собой возьмешь лишь пятерых кавалеристов и лучших коней. Приказ: языка не добывать, возвращаться живым!»
21-летний Ованес Баграмян хорошо знал поискового старшину Золотарева. В конце 1917 года он, солдвт Третьего армянского стрелкового полка, уже имел возможность, познакомиться с этим отважным командиром. Именно его специальным приказом Ованес и был назначен младшим офицером формируемого в Карее эскадрона. Послужной список молодого солдата действительно впечатлял и пришелся тогда по душе подполковнику: кампании в Персии (Хамадан, Казвин, Керманшах) и на Мессопотамском фронте (Багдадский поход). Но куда больше по нраву опытному командующему Армянским конным полком был патриотизм Ованеса. Особенно запомнилось Золотареву резюме рапорта молодого солдата: «Тогда, в 1916 году, будучи на Ближнем Востоке, я разрывался от одной мысли об Армении. Как же мне хотелось, чтобы нашему батальону был дан приказ идти на север».
21 мая 1918 года младшему офицеру связи Армянского эскадрона Ованесу Баграмяну был дан приказ идти на запад: именно в Сардарапате, в нескольких километрах от национальных казарм и разместился вражеский гарнизон. Небольшая армянская церквушка на восточной окраине станции была выбрана разведчиками в качестве места первоначальной дислокации. Оттуда и было решено осуществлять одиночные рейды в более глубокий тыл. Однако, как окажется чуть позже, предоставленные в распоряжение группы данные разведки были ошибочными: удачно проникшие во вражеский тыл солдаты обнаружили, что «свято место пусто не бывает»: в притворе церкви были... русские солдаты.
Впрочем, как показал дальнейший ход событий, и это было ошибкой: группа наткнулась на взвод турецких солдат в русской военной форме. Взвод выжидал приближения шестерых разведчиков, чтобы либо захватить их в плен, либо открыть огонь на поражение. Аскеры негромко переговаривались между собой с целью завоевать своей непринужденностью большее доверие нежданных гостей. 21-летний Ованес перепутал им все карты: чутье ему подсказало, что за искусственной сценой раскрепощенного разговора кроется что-то неладное. Он приказал солдатам оставаться на местах: «Ни шагу вперед! Скачите в полк, сообщите: вся территория Сардарапата взята под турецкий контроль. Обо мне не беспокойтесь. Это приказ!»
Некоторое время двадцать турецких штыков недоумевали: уверенным шагом к ним направлялся одетый в русскую форму солдат, причем расстояние уже сократилось до 45-50 метров, быть может, он все-таки наш? Туман недоумения рассеется, когда солдат обратится к ним на армянском и перекрестится. Что именно в этот момент двигало молодым Ованесом - неизвестно, однако он шел ва-банк, и это было очевидно. Огонь не заставил себя долго ждать, но и армянский кавалерист был не из робкого десятка. Он наверняка имел какой-то план и сдаваться просто так явно не собирался. Это был не тот случай, когда разведчика одолевает мысль о «проваленной миссии» со всеми вытекающими отсюда последствиями. Как это ни парадоксально, но Ованесу, одному и без коня, удалось не только скрыться - остаться в живых, но и засесть в оккупированном Сардарапате.
21 мая родной полк Ованеса Баграмяна еще долго будет ждать своего героя. Однако, увы, пятеро солдат, которым удалось благополучно вернуться в лагерь, конечно же передали офицерам сообщение о полном контроле турецкими силами Сардарапата. А еще они доложили командиру эскадрона полка штаб-ротмистру Реутову печальную весть о гибели руководителя группы.
Из вечернего рапорта младшего офицера Первого особого армянского конного полка Ованеса Баграмяна командующему полком войсковому старшине Золотареву: «С занятием Эрзрума, Сарикамыша и Карса в руки турок попали крупные запасы обмундирования, обуви и снаряжения русской армии. Турецкое командование широко использует эти запасы не только для экипировки своей плохо одетой и обутой армии, но и в стратегических целях, а именно - внесение путем маскировки замешательства в действия армянских сил. В частности, на Сардарапатском направлении готовится именно такая операция».
Выдающийся полководец в молодости был уволен из армии -за то, что предпринимал попытки защитить репрессированного брата. Не исключено, что этот случай мог бы поставить крест на карьере будущего маршала. Но Баграмян сдаваться не желал. Он добился аудиенции у наркома обороны Ворошилова. Тот был покорен талантом Баграмяна и приказал на следующий же день восстановить его в армии.
«В горячих сражениях за судьбу армянскую принимают участие многие твои великие соотечественники, - с волнением ответит своему солдату командир полка. - Это Силиков и Андраник, братья Бек-Пирумовы. Пройдет время, и, я уверен, благодарный армянский народ впишет и твое имя в этот славный ряд своих больших полководцев. Иван Христофорович Баграмян - по-моему, звучит неплохо!»
Из книги "100 величайших армян XX века"
ИСТОЧНИК:www.newarmenia.net
