Все войны рано или поздно заканчиваются. После окончания войны для государства наступает пора отдания памяти своим согражданам, погибшим в сражениях. В этом отношении Русско-японская война 1904—1905 гг. выгодно отличается от других военных конфликтов XX века, в которых участвовала наша страна. Первая мировая переросла в гражданскую, миллионные жертвы которой не получили достойного упокоения- Миллионы павших в Великую Отечественную до сих пор полностью не разысканы и достойным образом не захоронены. Особенно это касается воинских захоронений на северо-западе России. Там до сегодняшних дней поисковики находят могилы бойцов Красной армии для перезахоронения на воинские кладбища.
В начале же XX века события развивались следующим образом. После заключения Портсмутского мирного договора были оговорены условия захоронений умерших воинов (общие потери России убитыми, ранеными, пропавшими без вести и эвакуированными по болезни составили 400 000 человек{234}), и государство взяло на себя ответственность за создание воинских кладбищ. Руководство работами было возложено на специальную миссию и военных атташе в Японии и Китае. Из стран, на территории которых велись боевые действия, наименьшее количество захоронений было в Корее. Фактически там находились могилы лишь моряков с крейсера «Варяг», умерших от ран после боя. Таковых, по донесению врача крейсера, было 10 человек из общего числа погибших в бою. Кроме того, 25 человек тяжелораненых были оставлены в Чемульпо в английском миссионерском госпитале{235}. Японцы согласились признать их потерпевшими кораблекрушение, а не военнопленными. После выздоровления их через Красный Крест передали России. Однако двое из них всё-таки умерли в госпитале. Все умершие от ран были похоронены на европейском кладбище. Поскольку за могилами не был обеспечен уход, по настоянию общественности прах погибших моряков был перенесён во Владивосток. Пятнадцатого декабря 1911 г. (ст. стиля) состоялось захоронение 12 гробов, доставленных из Кореи, на морском кладбище Владивостока{236}. Вскрытие могил и доставку гробов до границы с Россией взяло на себя правительство Японии, предоставившее также почётный караул, гробы и железнодорожный вагон. На следующий год, в сентябре, над могилой был сооружён памятник, до сих пор остающийся одним из лучших в нашем городе.
Работами по поиску и перезахоронению могил российских воинов на территории Маньчжурии занималась специальная миссия под руководством генерал-майора С.А.. Добронравова, по «высочайшему повелению командированного в Маньчжурию»{237}. Целью миссии было сосредоточение воинских захоронений на специальных кладбищах для сохранения их от разрушения и сооружение памятников павшим воинам. Ведь многие могилы находились в случайных местах и, из-за условий военного времени, не всегда было возможно достойным образом оформить захоронение. Прах из таких захоронений свозился на крупные кладбища. В южной Маньчжурии местом объединённых захоронений был Порт-Артур, куда свозили останки погибших, как во время героической обороны крепости, так и в других боях и сражениях на юго-востоке театра военных действий. Работы проводились в согласовании с японскими и китайскими властями.
Помимо больших кладбищ в Порт-Артуре и Мукдене[44] были оборудованы кладбища в следующих пунктах (написание первоисточника): Гуньчжулинь, Годзядан, Каюань, Телин, Шахэ, Лаоян, Ташичао (северное и южное), Вафангоу, Киньчжоу, Дайрен{238}.
Обнаруженные захоронения отдельных воинов переносились на общие кладбища. После исчезновения Российской империи работу по уходу за кладбищами взяла на себя Русская зарубежная православная церковь.
По условиям мирного договора мукденское кладбище должно было перейти в собственность Японии как часть собственности южноманьчжурской железной дороги, но японцы из вежливости отказались{239}. Кладбище в Порт-Артуре помимо захоронения воинов, погибших в Русско-японской войне применялось для похорон погибших в войне с Японией в 1945 г. и для захоронения советских лётчиков, воевавших на стороне КНДР во время войны в Корее в 1950—1953 гг. Погибшим советским воинам, по решению правительства СССР, на воинском кладбище в Порт-Артуре был сооружён памятник. Авторами памятника были художник Шахов В.Н. и скульптор Ли Хун-ди.
Помимо захоронений в северном Китае русские военные моряки были захоронены в нейтральных портах, где их корабли вынуждены были интернироваться после боёв с японским флотом. На городском кладбище в Шанхае была устроена братская могила умерших от ран воинов и вольнонаёмных моряков тихоокеанских эскадр на специально выкупленном для этих целей участке. На памятнике, сооружённом на кладбище, находилась надпись: «Братская могила чинов армии и флота, участников Русско-японской войны 1904—1905 гг., скончавшихся в Шанхае от ран и болезней»{240}.
В Японии воинские захоронения можно условно разделить на две группы. Большая часть захоронений — это лица, умершие в лагерях военнопленных от ран и болезней. Другая часть воинских захоронений — это моряки Российского императорского флота, погибшие в морских боях, останки которых были выброшены на Японские острова.
На территории Японии находился целый ряд лагерей. Самый маленький по числу пленных — лагерь в Сидзуока (по 60 солдат и офицеров), самый большой — в Осаке — 17 597 человек{241}. Хотя за пленными ухаживали японские врачи (российских врачей, взятых в плен через Красный Крест, передавали России), но многих раненых выходить не удалось. Пленных умерших от ран и болезней хоронили близи расположения лагерей, обычно на местных кладбищах. Поскольку содержание каждой отдельной могилы обеспечить было нереально, после заключения мира были предпринят меры по упорядочению захоронений.
Руководством работами по перезахоронению на территории Японии занимались военные дипломаты полковник В.К. Самойлов и старший лейтенант А.Н. Воскресенский. В мае 1909 г. Самойловым было проведено с разрешения японского командования изучение тех мест, где находились могилы российских воинов. Проехав по территории Японии 10 000 вёрст, Самойлов составил карту расположения захоронений. Всего было установлено 59 мест захоронения российских воинов{242}. Всего в захоронениях находилось, по данным В. Гузанова, 484 тела (306 сухопутных чинов и 178 моряков){243}. По донесению полковника Самойлова, до начала поисков было известно о том, что в Японии похоронены 373 тела нижних чинов и неизвестны места погребения 3 нижних чинов, умерших на госпитальных судах. По сведениям Морского ведомства, в Японии находились захоронения 97 моряков, из которых 78 неизвестных, тела которых выброшены морем. Всего погребено 462 тела. Захоронения находились по всей Японии от Хиросаки на севере до Кумамото на юге. На островах Цусима и Оки в 34 местах находились захоронения выброшенных морем матросов, погибших в морских сражениях. Могилы содержались хорошо, но на островах без соответствующего наблюдения приходили в запустение. Планировалось перенести 230 тел на три главных военных кладбища; 218 в Нагасаки, для погребения в установленной там братской могиле, 4 могилы на о. Сикоку было признано более удобным перенести на кладбище в Мацуяме, 8 могил (1 из Оцу и 7 из Фусики) было ближе всего перенести на кладбище в Хамадера. На трёх главных кладбищах, таким образом, должно было находиться: в Хамадере[45] — 97 могил, в Мацуяме — 101 могила, и в Нагасаки, в деревне Инаса, — 248 могил, из них 30 отдельных. Кроме трёх названных кладбищ планировалось сохранить 12 отдельных захоронений, на которых уже сооружены памятники: близ г. Сайга (острова Оки), где местными жителями сооружён памятник на городском кладбище похороненным здесь неизвестным морякам, в г. Тойохаси, где на могиле двух нижних чинов сооружён памятник на средства капитана Гобято, и, кроме того, находящиеся на городских кладбищах могилы двух офицеров — поручика Ясевича близ Кумамото, где местными католиками был поставлен памятник и поручика Лазарева близ Сидзуока, где памятник сооружён местными православными. Кладбище в Хамадере содержится на пожертвования местных жителей, а кладбище в Мацуяме — собственность японского военного ведомства{244}. Перенесение праха 252 воинов было проведено с 20 по 25 июня 1909 г.{245}
Четырнадцатого сентября 1909 г. состоялось торжественное открытие и освящение памятника на кладбище в Нагасаки. Для проведения церемоний японским командованием были назначены корабли: крейсер 2-го ранга «Идзуми» и 4 эсминца. А также рота морского десанта, 2 батареи тяжёлой артиллерии (для перевозки гробов на лафетах) и морской оркестр из военно-морской базы в Сасэбо{246}. В Нагасаки на братской могиле был установлен памятник с надписью: «РУССКИМ ВОИНАМ И МОРЯКАМ, ПОГИБШИМ В БОЯХ И УМЕРШИМ В ЯПОНИИ В ВОЙНУ 1904—1905 годов. Сооружено в 1909 году». Далее шло перечисление 171 фамилии с указаниями дат смерти, а также надпись: «Моряков — Алексея, Якова и 79 — ИМЕНА ИХ-же ГОСПОДИ ТЫ ВЕСИ»{247}.
Пожертвованиями частных лиц и взносами государства на кладбищах сооружались памятники и культовые сооружения (церкви и часовни). Памятники сооружались как от имени российского правительства, так и от имени правительства Японии. Устанавливались они как на кладбищах, так и в некоторых местах боёв. Например, на месте гибели героя обороны Порт-Артура генерала Р.И. Кондратенко планировалось установить памятную плиту. Японские власти не только дали подобное разрешение, но и посоветовали изготовить её в России, поскольку это обошлось бы дешевле, чем на месте или в Японии{248}. В качестве памятников строились и кладбищенские церкви. Так, в Мукдене на кладбище был сооружён храм «Во имя Христа Спасителя» с иконой Спаса Нерукотворного — точной копией с образа в домике Петра I{249}. В Осаке в память павшим воинам была сооружена церковь во имя Покрова Пресвятые Богородицы, освящённая архиепископом Николаем. Памятником погибшим в японских водах морякам был также сооружённый в Санкт-Петербурге храм Спаса-на-Водах. В сооружении памятника принимала участие и царская семья. Так, «королева эллинов» Ольга Константиновна лично запрашивала у морского министра адмирала Григоровича списки погибших{250}. В этом храме на специальных досках находились списки моряков, погибших в боях на море во время этой войны.
Надо, однако, отметить, что в донесении военного агента (атташе по современной терминологии) не были упомянуты некоторые захоронения со сравнительно большим числом захоронений. Так, в статье ныне опального военного журналиста Г. Пасько описано воинское захоронение (10 могил) на горе Нода у г. Канадзава, в 1965 г. восстановленное членами общества «Япония — СССР»{251}.
Особое место среди воинских захоронений на Дальнем Востоке занимают корабли, погибшие в ходе боевых действии. Зачастую не было никакой возможности произвести погребение павших в боях ни на суше, ни на море, и их братской могилой становились их корабли. Так, в Цусимском сражении со всем личным составом погиб броненосец «Александр III», с броненосца «Бородино» спасся лишь матрос Семён Ющин, с броненосца «Суворов» спаслись лишь те, кто перешёл на эсминец, снимавший штаб адмирала 3. Рожественского, и та Да и на кораблях, с которых удавалось снять и свезти на берег экипажи, в корпусах кораблей оставались погибшие. В 2003 г. южнокорейские фирмы рассматривали вопрос о проведении водолазных работ на затопленном своей командой у острова Уллындо (Дажелет) крейсере «Дмитрий Донской». Корабль этот выдержал ожесточённый бой с превосходящими японскими силами и из-за невозможности прорваться во Владивосток командир крейсера принял решение о его затоплении. Перед затоплением корабля (по донесению капитана 2-го ранга Блохина, старшего офицера крейсера, вступившего в командование кораблём после смертельного ранения командира) все убитые были снесены в помещения лазарета и кают-компании. Сам крейсер был затоплен на глубине 100 — 200 сажен у берега{252}. Исходя из этого донесения, можно считать, что в настоящее время крейсер является воинским захоронением, а планируемые корейцами работы могут считаться вскрытием могилы.
Другой корабль, о котором много писали в прошедшие десятилетия, — это эскадренный броненосец «Петропавловск», с которого в 1913 г. японскими водолазами были подняты останки шести российских моряков. Из-за неправильной интерпретации публикаций в сборнике «Рубеж», издававшемся в 20-е гг. в Харбине, возникла версия о том, что были подняты и захоронены останки С.О. Макарова и была развёрнута кампания о «перезахоронении останков адмирала во Владивостоке». В 1996 г. были опубликованы сведения об этом захоронении{253}, но за последнее время найдены новые сведения о работах фирмы Сакурая Ериносуке, производившей водолазные работы. В фондах РГА ВМФ найдено описание расположения на корабле мест нахождения поднятых на поверхность костяков{254}. В деле также находятся письма и рапорты, спасшихся при гибели корабля офицеров штаба, с попытками выяснить принадлежность останков. В материалах, связанных с гибелью «Петропавловска», находятся сведения, показывающие беспочвенность надежды кладоискателей обогатиться за счёт золота в кассах русских кораблей. После гибели броненосца министр финансов Коковцев запросил Морское министерство о судьбе 12 000 000 рублей, находившихся на борту корабля. Дело в том, что журналисты, публиковавшие сообщения о водолазных работах на броненосце, спутали суммы, находившиеся на борту, и стоимость самого корабля. В ответе морского министра указывалось, что на борту находилось 62 500 рублей{255}. В опубликованной в журнале «Морской сборник» статье участника церемонии по захоронению останков, поднятых с «Петропавловска», Н. Арбенева есть описание состояния поднятых с корабля вещей. По его свидетельству, Сакураю удалось поднять из кают ценностей на 800 рублей. Кредитные деньги совсем выцвели, серебро потускнело, золото не изменилось. По всем данным получается, что основная часть денежных сумм на кораблях хоть и исчислялась в золоте, но представлена была бумажными деньгами. Надежды новых последователей Сакурая обогатиться весьма призрачны, и они должны помнить, что на осмотр корабля тому (к моменту захоронения останков) пришлось затратить более 50 000 рублей{256}. В документах и воспоминаниях содержится также упоминание о том, что у Сакурая планировалось выкупить бронзовые буквы названия корабля для установки на вновь строящийся линкор. Обычаи японцев не позволяют им варварски относиться к погибшим Неслучайно на открытии памятника в Порт-Артуре присутствовал генерал Ноги, командовавший армией, штурмовавшей крепость. Да и обстановка после войны изменилась: теперь Россия и Япония были союзниками в борьбе с Германией. Надо было строить новые отношения, и не имело смысла наводить тёмные пятна на отношения в новых условиях. Поэтому взаимодействие стран, только что закончивших войну, в отдании почестей на этой войне погибшим служило укреплению взаимоотношений между Россией и Японией в мирное время. Ну а для теперешних времён те давние дела служат уроком цивилизованного отношения к последствиям войны.
