2008 г. Журнал «Посев»
Александр Шведов. СВЕТЛАЯ ПАМЯТЬ АЛЕКСАНДРУ ЮРЬЕВИЧУ!
Ровно пять лет назад не стало Александра Юрьевича Штамма. Он был главным редактором вернувшегося в Россию журнала «Посев» — с 1996-го по 2006 год.
Те десять лет, непростые для всех, стали для Штамма временем жертвенного служения делу. Его редакторство было трудным. Он не был профессиональным журналистом и не был профессиональным политиком. Работа над журналом поглощала не только его
время, но и его жизнь. Но если бы в то десятилетие он не горел так рядом с «Посевом», сохранился бы журнал в России? Кто знает.
Он был романтиком и мечтателем, эрудитом и книгочеем. Знал удивительные вещи в самых разных областях, абсолютно, казалось бы, далёких от его жизни. Больше друзей и «Посева» он любил, может быть, только книги. Мальчик с Петроградской стороны, с какой радостью он узнавал о возвращении улицам родного города прежних имён.
Как многое радовало его в начале девяностых, как он верил происходящим переменам и тому, что они несут России.
Он заблуждался вместе с нею, с нею ошибался, ей служил.
Светлая память Вам, Александр Юрьевич!
А. Ю. Штамм похоронен на Никольском кладбище Александро-Невской Лавры.
Второй отдел колумбария. Верхний ряд, пятнадцатое слева захоронение.
Татьяна Артёмова. Памяти коллеги
Чтобы не пересказывать себя, повторю опубликованное после его смерти в 2008-м.
В последний день июля в Петербурге прощались с Александром Юрьевичем Штаммом. Человеком, который был главным редактором общественно-политического журнала «Посев» с 1996-го по 2006 год.
В сложное для страны и редакции время, уже после долгожданного переезда из Франкфурта-на-Майне в столицу России. Все противоречия перестройки прошли через его сердце. Он ошибался вместе со всеми, но был неизменно искренен в своих побуждениях.
И ошибок себе не прощал. Наверное, потому очень болел последнее время. Из-за болезни был вынужден фактически оставить любимую работу, ради которой жил. И хотя он входил в редакционную коллегию журнала, никогда не отказал бы в помощи новому молодому редактору, обратись тот к нему, насколько хватало здоровья, активно участвовал в жизни НТС, силы его
уже оставили. Характер у него был неровный. И, кроме друзей, он успешно наживал себе врагов. Он мог быть чудовищно
несправедлив, капризен, мог неделями прятаться от человека, с которым не хотел говорить. Но даже в хитростях своих и лукавстве оставался неисправимым романтиком. Я знаю множество людей, которым он помогал, бескорыстно, щедро, «нипочему», даже не осознавая всего размаха своей щедрости. Он делал это шутя, не признавая формальностей, не придавая
значения им совершённому. Я пишу так не потому, что его больше нет. А потому, что именно так понимаю этого человека, моего старшего коллегу. Мы работали вместе несколько лет.
Никогда между нами не было коротких отношений. Мы не дружили домами, не встречали вместе праздников. Но нельзя было не увидеть, как он бросался на помощь тем, кто, как ему казалось, в ней нуждается.
Как он умел по-юношески восхищаться людьми, их поступками, одарённостью. И ещё он всё с тем же пылом юности, которая так до конца его и не оставила, боролся за то, во что верил. Он влюблялся в людей и разочаровывался в них. И всегда это происходило с высочайшим градусом!
Когда началось «дело Никитина», российского эколога, обвинённого в шпионаже, именно Штамм был сторонником постоянных публикаций в «Посеве» на эту тему, хотя его позиция не была слишком популярной.
Именно он предложил нам необычную для журнала форму постоянного освещения судебных заседаний, «день за днём» размещая на сайте наши почти ежедневные репортажи из зала суда. И именно он был тем таинственным «гонцом», который в решающие дни разбирательства в деле Александра Никитина «руками» доставил подписанное тысячами людей обращение к генеральному прокурору и, кажется, к президенту. Тогда все наши «электронные» письма по необъяснимым причинам задерживались, однажды случилось, что на 12 часов. И он сам предложил отвезти обращение в Москву, отправившись туда из Петербурга. Благодаря его стараниям в «Посеве» появлялись тексты о Никитине, Пасько, Сутягине, Данилове. Он сам не писал об этом.
Но благодаря его настойчивости правозащитная тема не исчезала из журнала. Редакционная коллегия и наши читатели, в особенности зарубежные, далеко не всегда единодушно разделяли его позицию. Оттуда, издалека часто казалось, что люди, о правах которых мы пишем, реально являются изменниками Родины, не заслуживающими симпатии. И нужно было много стараний, чтобы убедить, нередко себе во вред, в том, что все перечисленные добивались перемен, без которых просто не
будет новой России.
«Невидимые миру слёзы» редакторского труда, умение настоять и отстоять, заметить главное и дбиться, чтобы оно увидело свет, — всё это требует огромного напряжения сил. А они, оказывается, не бесконечны…
Спасибо Вам, Александр Юрьевич!
Светлая память…
