Романов Анатолий Александрович.

Пятьсот могил разведчика Романова

     В тот день за машиной советского дипломата Анатолия Романова увязался "хвост". Американцы подозревали, что под "дипкрышей" мог работать профессиональный военный разведчик. Не было только улик. Машина Романова двигалась в сторону дальней окраины Нью-Йорка. Куда? На кладбище. Но это же идеальное место для конспиративных встреч, для устройства тайников, для... В общем, классика шпионажа. Тем более что Романов, выйдя из машины и скрывшись в глубине кладбища, извлек из кармана фотоаппарат. Сотрудники ФБР выследили и агента, на связь с которым вышел советский резидент. Им оказался... Сергей Рахманинов. Прах великого русского композитора был погребен в той самой могиле, к какой Романов положил цветы, а потом снял памятник на фотопленку. Надо ли говорить, сколь тщательно были осмотрены эти цветы, когда советский дипломат покинул кладбище? Однако цэрэушники ничего не нашли...
     По тем - брежневским - временам Романов совершил экстраординарный и даже рисковый поступок. Убежденные коммунисты не должны были посещать могилы эмигрантов-соотечественников, какими бы заслугами перед наукой, культурой, искусством те ни обладали. Возможно, военный разведчик был первым представителем многочисленной советской колонии в столице США, который отважился поклониться праху великого русского композитора.
     Тот давний эпизод из жизни полковника Анатолия Александровича Романова закончился вполне благополучно, а вот приключение подобного рода во Франции под Ментоном могло обернуться весьма печально. Дело в том, что местные мафиози приняли интуриста из России за полицейского филера. Романову стоило многих трудов объяснить им, что он разыскивает могилу русского адмирала Ивана Григоровича, скончавшегося здесь в эмиграции более полувека назад. Однако поверили и даже сопроводили на всякий случай на местное кладбище, дабы убедиться в правоте слов чудаковатого иностранца. Могила бывшего морского министра была также увековечена на фотопленке...
     Итак, пора сказать главное: отставной полковник ГРУ Анатолий Романов разыскивает по всему свету могилы русских эмигрантов, оставивших свой след в науке, искусстве, политике, культуре. Делает он это вовсе не по долгу службы. Она давно оставлена. Но все свои средства военный пенсионер который год вкладывает в заграничные поездки, в нескончаемый поиск... В его уникальном собрании свыше пятисот фотографий, на которых запечатлены надгробия Керенского и Деникина, Троцкого и Шолом-Алейхема, Дягилева и Осоргина, Шаляпина и Северянина...
     У меня нет объяснения, почему трижды проверенный и правоверный член КПСС, более того, "человек из органов", обязанный и по долгу службы, и по партийной вере, мягко говоря, не симпатизировать белоэмигрантам, как и эмигрантам всех прочих мастей и оттенков, вдруг проникся особым чувством, быть может, даже состраданием к изгнанникам Родины.

     - Мы все перед ними виноваты, - утверждает Романов, - за то, что им, далеко не самым бесполезным нашим соотечественникам, а чаще всего талантливым, знающим, толковым, энергичным деятелям науки, искусства, литературы, политики пришлось по разным причинам испытать одну печаль - жить и умереть на чужбине.

     - Как вы к этому пришли, Анатолий Александрович? С чего все началось?

     - В 1981 году я перешел на работу в одно из управлений Министерства морского флота. Мой новый шеф много поездил по белу свету и как-то показал мне фотографию могилы Ивана Алексеевича Бунина на кладбище Сен-Женевьев де Буа. Захотелось самому поклониться праху любимого писателя. Но в те годы общение с эмигрантами, даже мертвыми, было более чем предосудительным. Короче, я заболел. Можно сказать, Иван Алексеевич Бунин и наставил меня на этот путь... Стал листать энциклопедии, справочники, смотреть, как и где наши великие люди заканчивали свой путь. Советские энциклопедии хранили старательное молчание о зарубежных судьбах наших великих соотечественников. Вся белая эмиграция - да простится игра слов - сплошное белое пятно в этом плане. Начал я поиск наших знаменитостей с поездок по Союзу: побывал на могиле Александра Грина под Ялтой, у Айвазовского в Феодосии, у Волошина в Коктебеле... Потом облазил все московские некрополи. В конце 80-х удалось побывать в Праге. Первым делом отправился на старинное Ольшанское кладбище, где погребены великолепный сатирик-юморист Аркадий Аверченко, его коллеги - Евгений Чириков (романы "Жизнь Тарханова", "Зверь из бездны"), писатель и журналист Василий Иванович Немирович-Данченко, старший брат нашего известного театрального деятеля. Ну а когда выпала поездка в Париж, целыми днями пропадал на легендарном русском некрополе в Сен-Женевьев де Буа. Впрочем, это отдельная песня.
     Дольше всех искал могилу Юлия Анненкова, драматурга, художника, писателя. Помогла вдова Михаила Осоргина - Татьяна Алексеевна. Она живет в Париже. И там по цепочке телефонных звонков "нашли" то кладбище на юге Франции, где похоронен единственный русский человек - Юлий Анненков.

     В альбомном собрании полковника Романова, и без того скорбном, есть вдвойне печальный раздел - "Исчезнувшие могилы". В нем имена тех, кто погребен в братских могилах, в символических захоронениях, и у кого они были, но исчезли по самым разным причинам. В том числе и по нашему, российскому, небрежению.

     - Вспомним Сухово-Кобылина. В России нет ни одного провинциального театра, не говоря уже про столичные, где бы не ставили "Свадьбу Кречинского" или "Смерть Тарелкина". Но почему-то никому из театральных деятелей не пришло в голову положить цветы к надгробию замечательного драматурга. Ладно - положить, просто поинтересоваться, а где же покоится прах человека, чье имя не сходит с наших театральных афиш почти столетие. И если вдруг сегодня кто-то из самых совестливых спохватится, то и он ничем не сможет почтить память классика отечественной драматургии. Могилы Александра Васильевича Сухово-Кобылина вот уже как пять лет больше не существует. Она была на маленьком кладбище под Ниццей, в городке Больо-Сюр-Мер. Во Франции, как и во многих других европейских странах, на могильный участок существует аренда. У чиновников Министерства культуры не нашлось почти символической валютной суммы (на евроремонты своих офисов находится), чтобы спасти последний приют Сухово-Кобылина. В 1997 году наступил конец арендного срока, останки выдающегося драматурга, почетного академика Петербургской академии наук были извлечены из земли и кремированы. Какое-то время его урна занимала ячейку N 9 местного колумбария. А потом убрали и ее.

     - Куда?

     - Надо полагать, туда, куда свозят кости завзятых "неплательщиков". Говорят, под Парижем есть катакомбы, куда и отправляют бесхозные останки... Столь же печальная участь постигла и могилу замечательной русской киноактрисы Веры Холодной. Как известно, она умерла в Одессе в 1919 году. Когда киногруппа Никиты Михалкова снимала фильм "Раба любви", кинематографисты решили положить цветы к могиле главной героини фильма. Благой человеческий порыв улетел в никуда: никто не мог сказать, где похоронена великая киноактриса. Одесситы-старожилы припомнили, что кладбище N 1 возле Привоза, где была погребена Вера Холодная, снесено бульдозерами в 1953 году. А дальше грустный одесский анекдот (хотя одесские анекдоты грустными не бывают): могилы Веры Холодной нет, но можем предложить могилу ее режиссера Чардынина на кладбище N 2. И предложили. Там на надгробном камне режиссера установили памятный знак Вере Холодной, урожденной Левченко. Такая у нас жизнь. Точнее - смерть...
     А вот еще одна судьба. Известному русскому философу Ивану Ильину грозил арест в фашистской Германии. Он попытался найти убежище в Швейцарии. Но был столь беден, что ему отказали в швейцарском гражданстве. Тогда Рахманинов внес за него необходимую сумму. Одна из состоятельных поклонниц писателя подарила ему небольшой дом.
     Философ Ильин похоронен под Цюрихом. В 2005 году истекает срок аренды его могилы. Кто продлит его? Россия или добрый человек из ниоткуда?

     И тут я задал ему дурацкий вопрос: "Анатолий Александрович, вы не боитесь покойников, рыская по кладбищам?" Он усмехнулся: "Покойников не боюсь. Боюсь другого".
     Полковник Романов, прошедший войну, боится одного - травы забвения, которой порастают наши святыни. Потому и не расстается со своим "никоном" ни в России, ни за границей.
     Грешно называть его увлечение словом "хобби". Это великое служение отечественной культуре, российской истории. Это та самая "любовь к отеческим гробам", к которой призывал Александр Пушкин.
     Узнав о подвижническом труде отставного полковника, Патриарх Всея Руси Алексий II благословил Анатолия Александровича на издание его "Зарубежного русского некрополя". Теперь дело за малым. За тем малым, который сможет оплатить выход в свет уникального фотоальбома.
     Прошлым летом Романов вернулся из Ниццы. Кто-то нежился там на пляжах Лазурного берега. А он торил свою тропу по кладбищу Кокад. Редкие посетители этого грустного места могли видеть, как пожилой человек стоял на коленях перед замшелой плитой и оттирал носовым платком заросшие зеленью буквы. Плита нехотя открывала свою тайну - "Александр Сибиряков". Да, тот самый русский старатель и меценат, который так много сделал для освоения Северного морского пути. Он скончался в 1933 году на Лазурном берегу в полном безвестии и нищете. Прах его, как сообщала лондонская газета "Ивнинг стандарт", провожали до места вечного упокоения консул Швеции, два шведа-соседа и квартирная хозяйка. Россия в гораздо большей степени, чем Швеция, была обязана Сибирякову за его полярные труды и заслуги. Но только полковник Романов первым принес к его скромному надгробию цветы запоздалые.

Николай Черкашин