Ссылка, то есть насильственное удержание людей на определенном месте, - по выражению А.И.Солженицына, "водворение со связанными ногами" ("Архипелаг ГУЛАГ", ч. 6, гл. 1), под надзором карательных органов (ГПУ, ОГПУ, НКВД, МВД), с установленными карами за "побеги" с мест ссылки (как правило, в форме лагерных сроков), однако, как правило, не в тюремной камере и не за колючей проволокой, вошла в карательную практику коммунистического режима уже с 20-х годов.
По нынешней официальной терминологии, этим словом именуется не всякая ссылка, а только назначенная по суду или "внесудебным органом" (особым совещанием и т.п.) и притом либо "срочная", то есть с установленным сроком нахождения в ссылке, либо "вечная", которую тоже можно считать частным случаем срочной ссылки, только со сроком, равным бесконечности.
В остальных случаях ссылка именуется "спецпоселением", что влечет за собой некоторые неприятные правовые последствия. Так, по Закону РФ "О государственных пенсиях", срок "ссылки" включается в трудовой стаж, причем даже в тройном размере, а вот срок "спецпоселения" не включается в стаж вообще.
На самом деле только в 30-50 гг. в СССР насчитывалось 30 с лишним различных категорий ссыльных, и на каждую такую категорию имелись свои инструкции (о порядке содержания в ссылке, о порядке надзора за ссыльными, и т.п.).
Сейчас принято называть "несудебную" и "не-внесудебную" ссылку административной. Но это выражение не соответствует исторической практике: в 20-30 гг. адмссылкой называлась как раз такая ссылка, которую оформляли внесудебным решением. Она же, по существу, во многих случаях носила официальное наименование "высылки", хотя высылка в узком смысле - это "минусы" (-5, -12, -25), т.е. запрет проживания в столичных и других крупных городах. Впрочем, фактически "минусников" обычно отправляли в местность, выбранную не ими, а карательными органами, и по прибытии на место "высылки" их ставили "на спецучет", под комендатуру, как и "обыкновенных" ссыльных.
А такая ссылка, которую ныне именуют "спецпоселением", на протяжении большей части 30-40-х гг. носила официальное название "трудпоселения". И, соответственно, ссыльные тогда именовались "трудпоселенцы", или, реже, "трудпереселенцы".
Не следует считать, что все категории ссыльных обязательно должны были отмечаться в спецкомендатуре. По крайней мере две категории ссыльных в комендатуре не отмечались, и на них не заводили в комендатурах "личных дел". Это были:
Как правило, паспортов у ссыльных не было (а у кого они были, комендатура отбирала). Но из этого правила бывали исключения, даже среди ссыльных крестьян в 30-х гг. Не отобрали паспорта у некоторых из ссыльных ингерманландских финнов. Наконец, не забирали паспорта у сосланных (как правило, со сроком 5 лет) по знаменитому хрущевскому указу о тунеядцах, в 1961-1964 гг. На эту ссылку оформляли и в судебном порядке (как, например, великого Бродского), и (вероятно, чаще) в административном порядке, по решению райисполкома. Следует знать, что под эту карательную кампанию попадали не столько деятели литературы и искусства (хотя, например, в нашем регионе, а именно в Большом Улуе, отбывал свои 5 лет известный московский поэт Батшев), сколько особо неугодные коммунистическому режиму верующие: адвентисты, пятидесятники, истинно православные, Свидетели Иеговы и др.
Как правило, ссыльных угоняли под конвоем из родных мест и депортировали (насильственно вывозили) в глухие, необжитые и малопригодные для жизни места, - не обязательно в тундру или в тайгу, это могли быть пустыни или полупустыни Средней Азии. Однако немалая часть ссыльных, в том числе крестьян, попадала в города - на строительство и промышленные предприятия. Так, в нашем регионе крупнейшим местом ссылки (из самых разных ссыльных потоков) является, несомненно, Красноярск. Другими крупными местами ссылки были Канск и Енисейск, а позднее, в 40-50 гг., также Норильск. Такой город, как Игарка, появился на пустом месте и был заселен практически одними ссыльными.
Но бывало иначе: на положение ссыльных ("спецпоселение") переводили по месту постоянного жительства, в родной деревне или городе. Правда, для нашего региона это нехарактерно.
Для ссыльных потоков до конца 30-х годов (в особенности для крестьянской ссылки) характерно старание карательных органов согнать свои жертвы в "места компактного проживания" (равно в глухой тайге, как и в больших городах), носившие официальное наименование "трудпосёлков" (позднее "спецпосёлков"). Таких посёлков в нашем регионе устроили около полутора сотен, но во второй половине 30-х гг. их число сократилось (их "вытесняли" лагеря).
Характерной особенностью ссыльных посёлков было наличие "неуставных сельхозартелей", организованных комендатурами для того, чтобы ссыльные сами себя обеспечивали пропитанием. Эти "артели" во второй половине 30-х гг. были переименованы или в совхозы, или, реже, в колхозы.
Таким образом, применительно к ссыльным потокам 30-х гг. всегда можно указать основные места ссылки - "трудпосёлки", более или менее крупные, более или менее постоянные, хотя их подневольных обитателей в ряде случаев перегоняли из одного "трудпосёлка" в другой. Так, весной 1938 г. ссыльных с Поймы (пос. Хромово), Кунгуса (пос. Амбарчик) и Агула (пос. Агул и др.) перегнали на Ману (пос. Б.Унгут и др.), чтобы "освободить место" под отделения и лагпункты новорождённого Краслага. Тогда же, в 1937-1938 гг., заметную часть ссыльных из Игарки, из Предивинска и Ярцевского ссыльного региона переводили в Красноярск, в основном на лесозаводы и лесоперевалки.
Напротив, при депортациях 1940 и последующих годов НКВД и МВД старалось рассеять, раздробить, "размазать" ссыльный поток как можно шире и равномернее, чтобы нигде не создавались крупные скопления ссыльных, по крайней мере из одного потока. Другое дело, что из-за огромных масштабов депортаций уровень концентрации ссыльных (и из одного, и из различных потоков) в 40-50-х гг. всё равно был очень высок, за исключением разве что совсем глухих таёжных деревушек. Тем более, что на стройках и рудниках, где основной техникой служила лопата, кайло и тачка, местное население не могло дать достаточного числа работяг: его было просто слишком мало. Так же выглядело положение в многочисленных леспромхозах. К тому же, в подобных местах ссыльные оказывались и основным "кадровым резервуаром" технических специалистов (и даже счётных и финансовых работников).
При всех этих оговорках, для ссыльных потоков 40-х гг. всё же невозможно дать перечень основных мест "прикрепления к земле": основным местом ссылки оказывается, по существу, весь регион, кроме совсем уж ненаселённых Саянских хребтов, северной части Таймыра и арктических островов. Можно лишь указать некоторые типичные, характерные или крупные места удержания ссыльных.
В 20-х гг. бывало, что осуждённому на ссылку (или высылку) ОГПУ великодушно разрешало ехать в изгнание своим ходом (и за свой счёт), а не в телячьем вагоне с голыми нарами и дыркой в полу вместо туалета. В 30-х гг. такие вольности прекратились.
Бывали депортации (они обычно назывались выселением), за которыми не следовала постановка под комендатуру. Т.е. такие депортированные не становились ссыльными. Примеры: потоки 1937-1938 гг. из Приамурья (в основном с территории Амурской области и частью из Читинской) и 1941-1942 гг. из прифронтовой полосы (в частности, с территории Новгородской области). В том и другом случаях депортации подвергались семьи арестованных и/или осуждённых по ст. 58. Эти два потока попали (частично) в наш регион. Еще один подобный пример: при депортациях 1933 года с территории Читинской области часть депортированных попала в ссылку, а другая часть - нет: им объявили о "высылке из Востсибкрая", или, как еще говорилось - "за Иркутск".
