Когда появились в Молвитине первые деревянные храмы ( в прошлом храмы обычно ставились парами, включавшими в себя летний, неотапливаемый, в котором служили летом, и зимний, отапливаемый, где служили зимой), нам неизвестно. Впервые в письменных источниках храмы в Молвитине упоминаются под 1619 годом.2На этот год в центре Молвитина на месте нынешнего Воскресенского храма высилась группа из трёх деревянных храмов, построенных, судя по всему, молвитинскими владельцами Салтыковыми и Михалковыми, в состав которой входили: «храм во имя архангела Михаила один престол вверх шатром, да храм Николая Чудотворца клетчатой, а в нем два придела святыx мучеников Хрисанфа и Дарии , да святой мученицы Ефимии прехвальныя, да храм царя Костентина одинъ престол, да в приделе престол великомученицы Екатерины»3.
Таким образом, в начале XVII века ансамбль деревянных храмов Молвитина состоял из шатрового храма Михаила-архангела, в котором служили летом, небольшого клетского Никольского храма с двумя приделами, в котором служили зимой, и третьего, по-видимому тоже тёплого храма, во имя равноапостольного царя Константина.
Когда были построены эти храмы? Вначале скажем о Константиновском. Он кажется достаточно старым — под 1629 годом о нём сказано: «...А храм царя Константина стоитъ без пения, ветх»4. Главный престол храма был посвящён, конечно, небесному покровителю Константина Ивановича Михалкова, а престол придела (во имя великомученицы Екатерины) — небесной покровительницы его тётки, Екатерины Андреевны Салтыковой. Такое посвящение престолов храма явно указывает на то, что строителем храма мог быть только А.Т. Михалков, посвятивший престолы храма святым покровителям своей единственной дочери и единственного внука по мужской линии. Всё это позволяет приблизительно датировать сооружение Константиновского храма 70–ми годами XVI века.
Теперь — об остальных храмах Молвитина, которые, конечно, были построены Салтыковыми. Главный храм всего ансамбля — шатровый храм во имя Михаила-архангела — был, судя по всему, построен М.М. Салтыковым, отцом Б.М. и М.М. Салтыковых, в честь своего небесного покровителя, что позволяет также приблизительно датировать его концом XVI века. Более точно — с точностью до нескольких лет — можно определить время построения третьего храма, Никольского. Такую возможность даёт нам посвящение храмовых приделов. Первый из них, как мы помним, был посвящён святым мученикам Хрисанфу и Дарье, чья память отмечается 19 марта ( по старому стилю), — именно в этот день избранный царём Михаил Романов уехал из Ипатьевского монастыря в Москву (Хрисанфу и Дарье была посвящена сооружённая в середине XIX века и сохранившаяся доныне монументальная надвратная церковь в этом монастыре). Придел же «святой мученицы Ефимии (точнее — Евфимии) прехвальной», память которой отмечается 11 июля ( по старому стилю), также связан с приходом к власти новой династии — 11 июля 1613 года, в день своего рождения, в Успенском соборе Московского кремля Михаил Романов был венчан на царство и, таким образом, окончательно стал русским царём.
Приделы Никольского храма были посвящены святым, приходящимся на эти исторические для династии Романовых дни, конечно, не случайно — эти дни были особыми для Б.М. и М.М. Салтыковых: вместе с М.Ф.Романовым наверх, к вершинам власти в государстве, пошли и они (в феврале 1613 года на земском соборе в Москве братья Салтыковы активно действовали в пользу кандидатуры Михаила Романова, и сразу после его прихода к власти старший, Борис Михайлович, был назначен на один из высших придворных постов — он стал главой приказа Большого Дворца, или дворецким, а младший, Михаил Михайлович, стал кравчим). Наличие Хрисанфо-Дарьинского и Евфимиевского приделов позволяет уверенно отнести время построения Никольского храма Салтыковыми к периоду между 1613 и 1619 гг.
Возле храмов, конечно, находилось приходское кладбище, обнесенное, разумеется, какой-то оградой. На 1646 год тут же у храмов располагалось десять келий, в которых жили «нищие старицы», кормившиеся при церкви5. Храмы находились в центре Молвитина, возле площади, на которую, как сказано в одном документе, «приезжают по воскресеньям уездные люди и с торги»6. Где-то здесь же рядом были и дворы вотчинников Салтыковых и Михалковыхб .
Как писалось выше, значение Б.М. и М.М. Салтыковых было особенно велико при дворе Михаила Фёдоровича в первые годы его правления. Историк И.Е. Забелин писал о братьях Салтыковых той поры: «Близость к молодому неопытному и покорному государю очень скоро возвысила их до значения самовластных и самоуправных временщиков»8. Как пользовались своей властью Салтыковы, наглядно проявилось в известной истории с неудачной женитьбой Михаила Фёдоровича в 1616 году. Избранницей царя оказалась дочь незнатного дворянина Марья Хлопова, официально объявленая царской невестой. Однако вскоре невеста занемогла, лечение её шло под контролем Михаила Салтыкова, который, вопреки мнению врачей, находивших болезнь Хлоповой несерьёзной, объявил Михаилу Фёдоровичу, что по мнению докторов, «излечить её неможно и живота (жизни) ей долго не чаять»9. Опасавшиеся, видимо, того, что родня молодой царицы оттеснит их от трона, Салтыковы настроили против будущей невестки и мать Михаила Фёдоровича, великую старицу Марфу Ивановну, на которую они, судя по всему, действовали через свою мать, старицу Евникию, жившую, как и Марфа Ивановна, в кремлёвском Вознесенском монастыре. Результатом всех этих интриг было то, что бедная Марья Хлопова была разлучена и с женихом, и с родителями и отправлена в ссылку в Сибирь, в Тобольск.
Конец всесилию Салтыковых пришёл в 1619 году, когда из польского плена возвратился отец Михаила Фёдоровича, Филарет Никитич, ставший патриархом, а фактически — правителем государства. После нескольких неудачных попыток женить Михаила Фёдоровича на иностранных принцессах вспомнили об отвергнутой Хлоповой. Осенью 1623 года Филарет провёл следствие, и вся неприглядная роль Салтыковых в этой истории вышла наружу. Оба брата были лишены почти всех своих вотчин и сосланы из Москвы: Борис Михайлович в вологодское село Ильинское, а Михаил Михайлович в свою «галицкую вотчину» — в село Коткишево одноимённой волости Галичского уезда (ныне это территория Нейского района). Опале подверглась и их мать, старица Евникия, сосланная в Покровский монастырь в Суздале — традиционное место ссылки многих женщин из высших слоёв русского общества10.
В ссылке М.М. Салтыкову было суждено пробыть без малого десять лет (большую часть этого времени он пробыл в Коткишеве, а в начале 30– х годов его перевели в Чебоксары). Только смерть патриарха положила конец его изгнанию. Филарет умер 1 октября 1633 года, а уже 4 октября царём Михаилом был подписан указ, восстанавливающий М.М. Салтыкова во всех его правах11. Неизвестно, была ли в годы опалы отобрана у Салтыковых их половина Молвитина, но, кажется, что нет; более того, в 1630 году, видимо, в связи с кончиной К.И. Михалкова и его половина села в соответствии с завещанием А.Т. Михалкова была «отказана Евникее Ондреевне Салтыковой»12 и, таким образом, в руки Салтыковых перешло всё Молвитино. После смерти матери и старшего брата М.М. Салтыков стал единоличным владельцем Молвитина. В известной степени восстановив своё значение при царском дворе — в 1641 году он получил боярский чин,— М.М. Салтыков делал громадные пожертвования упоминавшемуся выше Богоявленскому монастырю в Костроме — на его средства была построена значительная часть каменных монастырских построек, в частности, окружавшие обитель могучие крепостные стены и башни. Умер М.М. Салтыков в 1671 году, его похоронили рядом с отцом в подклете монастырского Богоявленского собора. После смерти М.М. Салтыкова Молвитино перешло во владения к его сыну, Петру Михайловичу Салтыкову. П.М. Салтыков был весьма видным государственным деятелем эпохи царя Алексея Михайловича: он управлял Галичской четью, в сложные 60–е годы возглавлял Малороссийский приказ, поочерёдно был воеводой в Тобольске, Астрахани и Смоленске. На склоне лет старый боярин пережил страшную трагедию — 15 мая 1682 года во время известного стрелецкого бунта в Москве был убит его сын Фёдор Петрович Салтыков (стрельцы убили его по ошибке, приняв за брата царицы — матери Петра I — Ивана Кирилловича Нарышкина). Как и всех Салтыковых, тело Фёдора Петровича привезли в Кострому и погребли в подклете Богоявленского собора.
Здесь мы подходим к главной части нашей работы — к рассказу о каменном Воскресенском храме в Молвитине, изображённом на картине А.К. Саврасова «Грачи прилетели».
Ответим для этого вначале на вопрос: когда и по какой причине начал строиться в Молвитине П.М. Салтыковым каменный храм в честь Воскресения Христова? Последнее упоминание в документах о деревянных храмах Михаила-архангела и Николы относится к 1678 году (храм царя Константина после 1628 года, когда сообщалось о его ветхости, больше в источниках не упоминается, видимо, вскоре после этого он был упразнён и разобран). Строительство каменного Воскресенского храма было окончено в 1690 году13, следовательно, начали строить Воскресенский храм в период между 1678 и 1690 годами.
Но почему П.М. Салтыков построил в центре своей вотчины каменный храм (в то время строить каменный храм — тем более где-то в далёком селе — было делом весьма и весьма недешёвым)? За весь период от конца XVI–го и до конца XVII–го веков среди огромного количества сельских храмов костромского края каменных были лишь считанные единицы, и практически все они были построены местными вотчинниками по какимто очень важным для них причинам в. Поэтому сомнительно, чтобы каменный храм в Молвитине стал строиться лишь для замены обветшавших, видимо, к этому времени деревянных церквей.
Гораздо более вероятным является предположение о том, что храм в Молвитине был возведён П.М. Салтыковым в память о трагически погибшем сыне. В пользу этого предположения говорит и то, что главный престол каменного храма был посвящён Воскресению Христову — празднику победы жизни над смертью, — в то время как в обоих деревянных храмахпредшественниках не было Воскресенских престолов.
Сооружение Воскресенского храма в Молвитине началось, видимо, вскоре после 1682 года. По ряду признаков (об этом ниже) можно полагать, что храм строили ярославские мастера. Строительство, продолжавшееся несколько лет г, было завершено, как писалось выше, в 1690 году. Мы не знаем, в какой именно день 1690 года был освящён новый храм, и поэтому не знаем, дожил ли до этого события строитель храма П.М. Салтыков, умерший 5-го июля того же 1690 года14.
Итак, в 1690 году на западной оконечности гряды, на которой располагалось Молвитино, взамен старых деревянных храмов встал каменный храм. Как писалось выше, главный престол нового храма был посвящён Воскресению Христову, а главные престолы деревянных храмов — во имя Михаила-архангела и святителя Николы — стали в нём вспомогательными (на конец XIX века Никольский престол одновременно был посвящён и святителю Тихону Амафунтскому, но когда появилось это посвящение — уже в конце XVII века или позднее — сказать трудно).
Как выглядел Воскресенский храм первоначально, мы можем только предполагать, т.к. без изменений от конца XVII века до нас дошла только колокольня. Храм, судя по всему, был пятиглавым, трёхабсидным и имел позакомарное покрытие. О декоре четверика мы также можем только гадать (при реставрационных работах на всех его фасадах был обнаружен сохранившийся фрагментами первоначальный поребрик карниза), однако, судя по узорчатому декору колокольни, храм, вероятно, также был весьма богато декорирован.
Колокольня Воскресенского храма является далеко не рядовым сооружением среди подобных шатровых построек, возведённых в России во второй половине XVII века. Стройная, с глухим восьмигранным столпом, ажурным ярусом «звонов», с тремя рядами слуховых проёмов, украшенных строенными кокошниками, молвитинская колокольня и по своему композиционному замыслу, и по декору весьма близка к колокольне известного храмового ансамбля в Ярославле, в Коровниках, по праву считающейся одной из прекраснейших русских колоколен такого типа (к тому же, коровницкая колокольня была построена в те же 1680–е годы, видимо, всего на несколько лет раньше молвитинской). Такое сходство позволяет нам, как уже писалось, уверенно предположить, что Воскресенская церковь в Молвитине строилась артелью ярославских мастеров.
Скорее всего, в каменный храм было перенесено много икон из старых Михайло-архангельского и Никольского храмов. Иконостас в храме был создан в 1725 году, иконы для него были написаны группой иконописцев из Кинешмы д. Был ли в конце XVII или в начале XVIII веков расписан храм изнутри фресками — неизвестно, стены и своды четверика и алтарь были расписаны в 1838 году16.
На момент окончания строительства Воскресенский храм в Молвитине был одним из наиболее выдающихся шедевров каменного зодчества конца XVII века в костромском крае, единственным каменным храмом на большой территории, составляющей нынешний Сусанинский район. Однако в своём первоначальном виде он простоял недолго. В середине или во второй половине XVIII века — точное время неизвестно — храм был капитально перестроен в соответствии с тогдашней архитектурной модой в стиле «барокко». Взамен прежнего позакомарного покрытия храм был перекрыт на четыре ската, старые главы разобраны, и взамен их были выстроены новые, восьмигранные, в барочном стиле, увенчанные большими маковицами с перетяжками у основания. Прежние окна на храмовых стенах были расширены — при этом, по-видимому, были сбиты прежние наличники.
Во второй раз облик храма был существенно изменён в 1855–1857гг.17, когда взамен прежней трапезной, где находилась тёплая часть храма, была выстроена новая, значительно большая по площади (население Молвитина росло, и прежнего тёплого храма было уже недостаточно), спаренные окна которой были выделены суховатыми, выдержанными в т.н. «русском» стиле — в духе К.А. Тона — наличниками е. По-видимому, тогда же весь шатёр колокольни был обит жестью, скрывшей большую часть кокошников, украшавших слуховые проёмы шатра.
Все эти перестройки и изменения вряд ли украсили старый храм, скорее — наоборот. Однако именно в таком виде молвитинскому храму суждено было вскоре предстать — на картине А.К. Саврасова «Грачи прилетели» — перед всей Россией, после чего его облик, сложившийся к концу 50– х гг. XIX века, стал воистину священным и неприкосновенным.
В истории приезда в Молвитино в 1871 году А.К. Саврасова и создания им своей знаменитой картины «Грачи прилетели» почти всё до сих пор остаётся для нас «покрытым мраком неизвестности». Темой «Молвитино и Саврасов», к большому сожалению, почти не занимались ни историки искусства, ни костромские краеведы, поэтому, хотя формально и считается, что храм в Молвитине — это та самая церковь, что изображена в саврасовских «Грачах», но считается как-то неуверенно и глухо.
Как известно, Алексей Кондратьевич Саврасов, в ту пору профессор Московского училища живописи, ваяния и зодчества, в конце 1870 года, взяв в училище отпуск на пять месяцев без содержания, в первых числах декабря приехал в Ярославль, где и прожил со всей своей семьёй до мая 1871 года.18 Напомним, что с лета 1870 года в творчестве А.К. Саврасова начался период, обычно называемый «волжским», когда художник на протяжении нескольких лет ездил на Волгу — в Нижний Новгород, Городец, Юрьевец, Кострому, Ярославль, — в результате чего на волжском материале им был создан большой цикл картин. Конечно, особое место в этом «волжском» периоде занимают несколько месяцев, проведённые в Ярославле, потому что именно к этому времени относится начало работы над самой знаменитой работой Саврасова «Грачи прилетели».
Прожив зиму в Ярославле, Саврасов в начале марта 1871 года проехал в Кострому, а оттуда — в Молвитино. Так как железной дороги между Ярославлем и Костромой ещё не было, то художник ехал в Кострому обычным путём — скорее всего т.н. «нагорным» трактом, шедшим по правому берегу Волги. Посещение расположенной в семидесяти верстах от Ярославля Костромы, в которой Саврасов, судя по всему, раньше не бывал, вполне объяснимо — город находится рядом, богат памятниками старины, живописно стоит на Волге. Но почему и при каких обстоятельствах из Костромы художник поехал именно в Молвитино, находящееся к северу более чем в 50–ти верстах, нам остаётся неизвестным до сих пор.
Кажется, первым попытался представить, как это произошло, писатель В.Н. Осокин, писавший так:
«Алексей Кондратьевич охотно и быстро сходился с простым людом, да и народ сразу же признавал Саврасова за своего. Громадный, чуть сутуловатый, с чёрной бородой, уже тронутой сединой, походил он, пропахший табаком, со своими граблеобразными руками на видавшего виды мастерового. Сходство довершала перепачканная красками одежда, ветхая шляпа да деревянный ящик — всё богатство. (...) Так и свела его в тот день судьба на костромском базаре с какимто дальним крестьянином. Продал тот свой нехитрый товар и цигарку свёртывал. Саврасов подошёл, поправил сбрую, ласково потрепал лошадёнку по холке. Торговец оглядел, видит — человек дорожный, мастеровой.
— Ты землячок, видать, богомаз... Часом не в Молвитино? Чую я — там иконы совсем почернели.
Алексею Кондратьевичу по душе пришлось тихое, русское название: Молвитино. Веяло от него стариной отчизны.
— В Молвитино, в Молвитино.
Крестьянин заметно оживился.
— Не к попу ли Афанасию?
— А к кому же!
— Садись, коли так, мне сподручно, подвезу. Да уж древен больно поп-то, прахотен, да церковь ветхая да бедная, поживишься ли?
—Много ли мне нужно...
— А то и правда. Зарывайся-ко в сено поглубже. Ну поехали...»19
Конечно, вся эта сцена — плод писательского воображения, и можно только сожалеть, что она попала в некоторые работы о Саврасове уже как бесспорный факт. Нельзя не отметить, что в данном отрывке художник — московский профессор, семейный человек, ещё весьма далёкий от «позднего» Саврасова, показан уж слишком «простонародным». Никакого попа Афанасия в 1871 году в Молвитине не было ё , «ветхой и бедной» недавно перестроенная Воскресенская церковь также не была. Да и само объяснение того, почему Саврасов поехал из Костромы в Молвитино, выглядит уж больно ненатуральным.
Источник: http://kostromka.ru/kostroma/land/04/zontikov/7.php#molvitino