Современное название и административное отношение данного населенного пункта по справочнику:Кладбища г. Быхов Быховского уезда Могилевской губернии.
Православная церковь г. Быхов Быховского уезда Могилевской губернии.
Синагога г. Быхов Быховского уезда Могилевской губернии.
Троицкая церковь г. Быхов Быховского уезда Могилевской губернии.
Бы́хов (белор. Бы́хаў) — город в Могилёвской области Белоруссии, расположенный в 50 км от Могилёва.
Здесь находилась одна из лучших людвисарен XVI—XVIII веков, где мастера самой высокой квалификации изготавливали пушки, ядра, пули и многое другое, без чего в средние века в Европе жить было просто нельзя. При литейной пушечной мастерской находилась и знаменитая быховская оружейная школа.
Быхов (районный центр области, город на правом берегу Днепра). Известен как Старый Быхов по документам с XIV в. Быховом владели князья Друцкие, после них город перешел к Гаштольдам. В 1542 году владение магнатов Ходкевичей (XVI в.), в 1628 владельцами города стали Сапеги.
Быховская крепость в XVII в.
В конце XVI — начале XVII в. гетман Великого княжества Литовского К. Ходкевич, а затем Сапега превращают Быхов в мощную крепость. Земляные валы, рвы, бастионы полукольцом замкнули территорию города, восточная сторона которого выходила к обрывистому берегу Днепра. Центром композиции поселения стал Быховский замок: он располагался в головном месте плана, над Днепром, перед ним простиралась обширная площадь, по обеим сторонам которой были разбиты на регулярных началах жилые кварталы. Площадь разделяла территорию города на две части и была плацем для обучения солдат гарнизона крепости. Через площадь с севера на юг пролегла главная улица, которая замыкалась Могилёвскими и Рогачёвскими въездными воротами-брамами.
Быхов представлял пример города-крепости для размещения и службы значительного войска магната. О высокой роли укреплённого города в баталиях прошлых эпох свидетельствует история: в войну 1648—1654 гг. некоторое время здесь находились в осаде войска Ф. Гаркуши (1648 г.), в русско-польскую войну 1654—1667 гг. — И. Золотаренко(1655 г.), в Северную войну 1700—1721 гг. крепость дважды претерпела осаду.
В 1662 г. по Днепру мимо города проезжал австрийский дипломат и путешественник Мейерберг Августин, который упомянул это событие в своем донесении.
В XVII—XVIII вв. в городе было лишь два монументальных каменных сооружения: замок феодала и синагога, все остальные постройки были деревянными. В условиях осад и пожаров они уничтожались. Сохранились со значительными потерями, только замок и синагога. Существующая православная церковь находится в отдалении от старых памятников архитектуры и не связана с ними архитектурно-планировочной композицией, что объясняется более поздним временем её строительства (XIX в.).
Русский военный герб Быхова — две скрещённые пушки (1781)
В начале XVIII века Быхов дважды пережил осаду. Сначала в 1702 году в ходе «Домашней войны» войска антисапегской коалиции осадили оплот Сапег, после чего город стал владением генерала артиллерии К. К. Синицкого. Затем во время Северной войны (1700—1721), когда К. К. Синицкий принял сторону нового короля Речи Посполитой Станислава Лещинского, Быхов был после долгой осады (почти месяц) взят русской армией и почти весь сожжён. Более семи лет в Быхове находился русский гарнизон.
Летом 1706 года по пути в Киев в Быхове побывал Пётр I.
При первом разделе Речи Посполитой в 1772 Быхов отошёл к России, в следующем году записан уездным городом. План Быхова утверждён в 1778, герб — в 1781. Герб представлял собой щит, на красном фоне которого изображёны две пушки накрест.
5 ноября 1842 года в городе было учреждено двухклассное приходское училище, вместо одноклассного приходского училища которое содержалось монастырём Каноников Регулярных до передачи в казну населённых, принадлежащих им имений.
В конце XIX века в городе проживало около шести с половиной тысячи человек, в основном белорусы (3 077 человек) и евреи (3 036 человек). С 1902 Быхов — железнодорожная станция.
С 12 сентября по 20 ноября 1917 года в двухэтажном здании женской гимназии содержались участники корниловского заговора (см. Быховское сидение) во главе с Лавром Георгиевичем Корниловым. 20 ноября 1917 года Корнилов во главе Текинского конного полка, провожаемый горожанами, покинул Быхов и ушёл на Дон. Определение «Быховец» среди участников Белого движения было одним из самых почётных.
По переписи 1939 года, в городе проживало 11 026 человек, из которых белорусов было 6749 (61,2%), евреев — 2295 (20,8%), русских — 1354 (12,3%), украинцев — 552 (5%).
8 июля 1941 года передовые части немецкого 46-го моторизованного корпуса подошли к Могилёву и после бомбардировки люфтваффе атаковали передний край 172-й стрелковой дивизии на стыке 514-го и 388-го стрелковых полков. Вклинившись в оборону дивизии, немецкие части потеряли не менее 40 танков, в связи с чем они прекратили фронтальные удары и вышли севернее Шклова и у Быхова с целью танкового прорыва по сходящимся направлениям для обхода и окружения узла сопротивления у Могилёва.
До начала 1990-х годов в Быхове располагались гарнизон морской авиации Балтийского флота и база ракетоносцев Ту-16, которые впоследствии были заменёны на Ту-22М2.
| Численность населения с 1897 года: |
|
|
| 1897 | 1939 | 1959 | 1970 | 1979 | 1989 | 2006 | 2018 |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 6400 | ▲ 11 026 | ▲ 13 227 | ▲ 17 371 | ▲ 18 048 | ▲ 20 049 | ▼ 17 441 | ▼ 17 185 |
| Национальный состав по переписи 2009 года | ||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| всего (2009) | белорусы | русские | украинцы | поляки | евреи | татары | ||||||
| 17 031 | 15 238 | 89,47% | 1355 | 7,96% | 294 | 1,73% | 17 | 0,1% | 15 | 0,09% | 14 | 0,08% |
Школа художественных ремёсел (открыта 1 сентября 2008 г.)
Быховская тюрьма. Здание бывшей женской гимназии.
Руины Быховского замка
Троицкая церковь
Бывшая синагога
Бы́ховское сиде́ние, Быховский аре́ст генера́лов, Быховское плене́ние (заключе́ние) генералов — события, связанные с арестом и содержанием под стражей властями Временного правительства части генералов и офицеров Русской армии за участие и поддержку Корниловского выступления. Указанные лица содержались с 11 сентября по 19 ноября 1917 года в тюрьме города Быхова Могилёвской губернии.
Русский военный герб Быхова — две скрещённые пушки (1781)
Быховская тюрьма. Здание бывшей женской гимназии.
Летом 1917 года обстановка в стране, особенно с учётом июльского выступления большевиков, продолжала оставаться революционной. Глава Временного правительства А. Ф. Керенский в конце августа уверил Верховного главнокомандующего Русской армией Л. Г. Корнилова, что согласен со всеми его предложениями о наведении жёсткого порядка в стране и армии. Корнилов отдал приказ о наступлении частей на Петроград. При этом 27 августа экстренные выпуски газет называли Корнилова «государственным изменником». В тот же день Керенский в телеграмме потребовал от Корнилова добровольного сложения полномочий, а 29 августа отдал приказ об отчислении от должностей и предании суду «за мятеж против Временного правительства» генерала Корнилова и его старших сподвижников. 1 сентября Корнилов был арестован генералом М. В. Алексеевым, занявшим должность наштаверха при самоназначенном главковерхе Керенском лишь для спасения Корнилова и его сотрудников, и после допроса в следственной комиссии, утром 11 сентября был под конвоем привезён в Старый Быхов, что в 50 км от Могилёва. Генерал Корнилов, а с ним ещё три десятка военных и штатских чинов — «соучастников», были заключены в местной тюрьме, двухэтажном мрачном здании бывшего католического монастыря.
Быховская тюрьма. Здание бывшей женской гимназии.
27 августа, в день оглашения требования Керенского к Корнилову сложить полномочия Верховного главнокомандующего командующий Юго-Западным фронтом генерал А. И. Деникин в своей телеграмме выразил недоверие действиям Временного правительства, поддержав генерала Корнилова. Одновременно начальник штаба Юго-западного фронта генерал С. Л. Марков послал правительству телеграмму, поддерживавшую мнение Деникина.
Временное правительство отреагировало на эти действия арестом всего высшего командного состава Юго-Западного фронта во главе с Деникиным и Марковым и заключением их в тюрьму Бердичева. Арест был произведён 29 августа комиссаром Юго-Западного фронта Н. И. Иорданским. 27 сентября узники были переправлены из Бердичева в Быховскую тюрьму, едва не став жертвой самосуда революционной толпы во время пересылки на вокзал в Бердичеве. Расправы не произошло, по мнению А. И. Деникина, только благодаря решительным действиям штабс-капитана В. Э. Бетлинга.
28 августа Временное правительство учредило «Чрезвычайную комиссию для расследования дела о бывшем верховном главнокомандующем генерале Л. Г. Корнилове и соучастниках его». Председателем комиссии был назначен военно-морской прокурор И. С. Шабловский, а членами — военные юристы полковники Н. П. Украинцев и Р. Р. фон Раупах, судебный следователь Н. А. Колоколов. Несмотря на давление со стороны Керенского, Комиссия имела непредвзятое отношение к обвиняемым, которое вскоре перешло в сочувствие. По инициативе членов комиссии в сентябре 1917 года была опубликована телеграфная лента переговоров Керенского и Корнилова, представившая Корнилова в выгодном свете в глазах общественности.
Основная статья: Бердичевское сидение
Группа генералов Юго-западного фронта, которые содержались в тюрьме Бердичева, и позднее были переведены в Быховскую тюрьму:
Кроме того:
В Быховской тюрьме. На прогулке. Слева направо: генерал-лейтенант С. Л. Марков, генерал-лейтенант А. И. Деникин, генерал-лейтенант И. П. Романовский
Бывшего Верховного главнокомандующего, а также его сподвижников от солдатского самосуда уберегли преданность Корнилову охранявших тюрьму всадников Текинского конного полка и надёжность толстых каменных стен самой тюрьмы.
Узник Быховской тюрьмы генерал А. С. Лукомский приводит такую информацию о положении заключённых:
Официально мы всё время, кроме необходимого на пищу и предоставляемого для прогулки, должны были сидеть по своим комнатам, но в действительности внутри здания мы пользовались полной свободой и ходили, когда хотели, один к другому. Денежного содержания лишили, но пищу нам разрешено было готовить на казённый счёт такую же, как давали в офицерских собраниях. Из Ставки в Быхов был прислан повар, и нас кормили вполне удовлетворительно… Прогулка нам разрешалась два раза в день во дворе, вокруг костёла. Впоследствии для наших прогулок отвели большой сад, примыкавший к дому, в котором мы помещались
Некоторые бытовые подробности «Быховского сидения» приводит адъютант генерала Л. Г. Корнилова поручик Р. Б. Хаджиев. Не будучи осуждён, он, как адъютант Корнилова, имел беспрепятственный вход в тюрьму, выполняя различные поручения узников (такие, как отправка личных писем):
Люди, живя на одинаковом положении, все вместе, под одной крышей, одинаково чувствуя горечь обиды, несправедливость судьбы, чувствуя одиночество, ежеминутную опасность, висящую над ними, горькое переживание души, а главное — привыкшие ежечасно, ежеминутно видеть друг друга, начали терять то взаимное уважение, с которым они вошли в Быхов.
Начались взаимные сплетни, при встречах с генералами младшие как бы не замечали их и не проявляли к ним особого уважения. (…)
Единственно, к кому у всех чувства были одинаковы, это был Верховный.
Его любили, уважали, верили и на него надеялись, питая к нему безграничную преданность. (…) При его появлении все (…) сидящие и лежащие вскакивали и с затаённым дыханием ждали, что скажет Верховный. Ни шёпота, ни вздоха, руки вытянуты по швам, безмолвная команда «смирно».
Вечерами «сидельцы» собирались в самой вместительной из камер — «камере № 6» — для обсуждения последних новостей или заслушивания чьего-либо доклада на политическую или историческую тему. Близкие друзья — генералы Деникин, Романовский и Марков — могли до глубокой ночи беседовать у себя в камере.
«Не вечно же тюрьма», — писал своей 25-летней невесте Ксении Чиж генерал Деникин. «Быховские сидельцы» были в курсе стремительно менявшейся политической обстановки за стенами тюрьмы, что сулило скорое освобождение. Генералы намечали новые пути для борьбы, которая обязательно должна быть продолжена.
С. В. Карпенко, историк, исследователь Гражданской войны, так описывает устремления арестованных генералов:
Все разговоры сводились к «наиболее мучительному и больному» — о разразившейся «русской смуте и о способах её прекращения». Никто не сомневался: борьба будет продолжена. Ведь сам ход событий иного выбора им не оставляет: хозяйственная разруха усиливается, немцы угрожают столице, братание с врагом ускорило разложение армии, большевики ведут себя всё наглее, а Керенский своей болтовнёй, расхлябанностью и двурушничеством расчищает Ленину дорогу к власти.
В результате поисков «сидельцами» ответов на злободневные вопросы русской современной жизни и смуты маленькой комиссией при участии Деникина была выработана «строго деловая программа удержания страны от окончательного падения», утверждённая Корниловым без траты времени на её обсуждения. По оценке С. В. Карпенко, данная программа оказалась «пунктирной и невнятной»: по причине неопределённых представлений генералов о мерах экономического характера, которые необходимо провести, чтобы создать «организованный тыл». Генералы надеялись поручить разработку и проведение этих мер «общественности» и «специалистам», однако С. В. Карпенко здесь констатирует, что Корнилову и примкнувшим к нему генералам «не пошёл впрок один из самых горьких упрёков августовской неудачи»: безуспешность всех попыток гарантированно привлечь к работе государственных общественных деятелей, чиновников и представителей финансово-промышленных кругов после установления «твёрдой власти».
Генерал Духонин, отдавший 19 ноября 1917 года распоряжение об освобождении быховских узников
25 октября (7 ноября) 1917 года большевики взяли власть в Петрограде. Председатель следственной комиссии по делу Корнилова И. С. Шабловский, основываясь на данных следствия, к 18 ноября (1 декабря) освободил всех арестованных, кроме пятерых (Корнилова, Лукомского, Романовского, Деникина и Маркова). По иным сведениям, после октябрьского переворота председатель комиссии И. С. Шабловский был вынужден скрыться, и его место занял полковник Р. Р. фон Раупах, которому и принадлежит инициатива освобождения арестованных.
19 ноября (2 декабря) исполняющий обязанности верховного главнокомандующего Русской армией Н. Н. Духонин отдал распоряжение (оказавшееся для него последним) об освобождении генералов, арестованных в связи с Корниловским выступлением в августе 1917 года. Для выполнения распоряжения он командировал в Быхов полковника П. А. Кусонского. Вечером 19 (2 декабря) ноября все арестованные генералы и офицеры покинули Быхов. 20 ноября (3 декабря) назначенный советскими властями Верховный главнокомандующий Н. В. Крыленко арестовал Духонина. В тот же день Духонин, находившийся под арестом в вагоне Крыленко, был убит революционными матросами на станции Могилёв. Генералы Деникин, Марков, Лукомский и Романовский разными путями через несколько дней оказались на Дону в районе формирования Добровольческой армии. Генерал Корнилов, вышедший из Быхова во главе отряда с личным конвоем текинцев, прорываясь с боями, добрался на Дон на несколько дней позже с большими трудностями, распустив конвой по дороге.
Чествование текинцами бывших быховских узников в двухлетнюю годовщину после освобождения, 20 ноября 1919 года. Сидят слева направо бывшие «узники»: полковник С. Н. Ряснянский, генералы И. П. Романовский, А. И. Деникин, Е. Ф. Эльснер, Ю. Н. Плющевский-Плющик.
Большинство Быховских заключённых стали основателями Добровольческой армии, образовав ядро её командного состава. По воспоминаниям П. С. Махрова, генерал Келчевский пустил о командном составе армии Деникина крылатое словечко, что он разделяется на «князей» (Быховских узников), «княжат» (первопоходников) и «прочих». Сам Махров, однако, был не согласен с такой оценкой, считая, что Деникин при назначениях на должности не допускал протекционизма и руководствовался только заслугами того или иного лица.
См. также: Быховский альбом
С. Н. Ряснянский попросил своих соузников написать на память несколько строк в имевшуюся у него тетрадь. Все согласились, и в результате у него получился альбом автографов, который Ряснянскому удалось сохранить. Альбом был издан издательством «Мѣдный всадникъ» в сборнике «Белое дело» в 1927 году.
 |
 |
 |
 |
 |
 |
Гетто в Бы́хове (сентябрь 1941) — еврейское гетто, место принудительного переселения евреев города Быхова Могилёвской области в процессе преследования и уничтожения евреев во время оккупации территории Белоруссии войсками нацистской Германии в период Второй мировой войны.
В 1939 году в Быхове жили 2295 евреев — 20,8 % от общего количества горожан.
5 (3) июля 1941 года Быхов был занят немецкими войсками и оккупация продолжалась 3 года — до 28 июня 1944 года.
Часть евреев не успела эвакуироваться, часть вернулась обратно, потому что дороги оказались уже перекрыты, а некоторые, помня немецких солдат по Первой мировой войне как вполне добропорядочных людей, и не пытались бежать на восток. Братья Хаскины — быховские зажиточные евреи, пострадавшие от Советской власти, — даже вышли встречать немецкие части хлебом-солью.
| Из дневника штабс-ефрейтора 2-го охранного батальона Отто Бергера:
«Старый Быхов полностью разрушен. Расстреляно 250 евреев. Кушали хорошо. Военнопленные сами себе вырыли могилы. Мы их выстроили, и ряд за рядом расстреляли… Вечером расстреляли двоих. Они вырыли себе могилу, поцеловались и легли. Это отец и сын». |
Оккупанты сразу организовали полицейский участок, расположившийся там, где сейчас находится почта на углу улицы Днепровской, немецкая комендатура была около сушильного завода, жандармерия — в помещении школы № 1.
Уже 28 августа 1941 года была проведена первая «акция» (таким эвфемизмом гитлеровцы называли организованные ими массовые убийства). В этот день 252 молодых евреев, юношей и девушек, отправили якобы на ремонт дороги Быхов-Рогачёв, привезли на окраину города ко рву глубиной 10-12 метров, который местные жители называли «Гоньковым» («Гоньковским», «Гонькиным», «Ганьков») , и всех убили. В городе были слышны выстрелы и крики, но полицаи никого туда близко не подпускали.
В начале сентября 1941 года комендант Быхова обер-лейтенант Мартус организовал принудительную перепись населения с обязательным выяснением национальности. Используя результаты переписи, немцы начали реализацию гитлеровской программы уничтожения евреев и первым делом, тогда же, в сентябре 1941 года, организовали в городе гетто.
Евреев Быхова согнали на территорию между старинным городским замком и Преображенской церковью и в само здание замка. С собой разрешили взять только минимум самых необходимых вещей. Никаких продуктов и воду людям не выдавали.
Вместе с евреями в гетто заключили также и членов советско-партийного актива, и беженцев из Западной Белоруссии и Польши в 1939—1941 годах, многие из них не знали русского языка и говорили только по-польски и на идише, и евреев из района, и беженцев из Могилева, которые не успели уйти от немцев. Общее число узников составило 4 679 человек. Узникам-евреям приказали носить жёлтые нашивки в виде шестиконечной звезды.
Охрану гетто несла специально выделенная рота полицаев.
Памятник в урочище Гоньков ров
Памятный знак недалеко от мемориала в урочище Гоньков ров
Памятник на месте убийства 4670 евреев около деревни Воронино
Быховское гетто просуществовало всего лишь неделю, и немцы со своими пособниками-коллаборационистами начали массовые убийства полуживых от голода, жажды и холода узников. В течение двух дней колонны евреев выводили в сторону деревни Воронино за реку Днепр и расстреливали. Тех, кто уже не мог идти сам, больных, стариков и детей вывозили к месту убийства на грузовых машинах. Чтобы не возиться с обессиленными людьми, некоторых из них, а также тех, кто сопротивлялся, сбрасывали в кузова машин прямо из окон второго этажа замка. Машины возвращались пустые и опять везли людей к месту убийства — так продолжалось больше половины дня.
Обреченных евреев гнали к противотанковому рву в 6 километрах от деревни Воронино в урочище Масловичи за мостом через Днепр (и сейчас в Быхове единственная оставшаяся мощенная камнем улица ведет вниз к старому, уже разрушенному мосту). Людей заставляли раздеться, а одежду, обувь и личные вещи полицаи-мародёры забирали и тут же тщательно проверяли — искали золото и драгоценности. Евреев ставили по 10 человек на широкую доску, перекинутую через ров, и расстреливали. По мере заполнения ямы доску передвигали. На месте расстрела осталось валяться много бутылок от водки.
Детей и подростков не расстреливали, а переламывали им позвоночник и ещё живыми скидывали в яму с телами убитых. Маленьких детей хохотавшие немцы подбрасывали и расстреливали в воздухе.
Всего в сентябре 1941 года в этом рву было расстреляно более 4 000 евреев.
Вещи убитых евреев были выставлены в Быхове на распродажу, но когда выяснилось, что местное население их не покупает, награбленное еврейское имущество было отправлено в Германию.
Оккупанты искали спрятавшихся евреев в Быхове вплоть до зимы 1941 года, и аресты евреев, оставшихся в городе и районе, производились почти ежедневно — их выводили или вывозили за город и убивали. Известны нескольких мест, где нацисты и полицаи расстреливали пойманных евреев — район немецкого аэродрома, территория ацетонобутанолового завода, где располагался лагерь военнопленных (после войны там был запущен консервно-овощесушильный завод), и «Гоньков» ров.
Иван Леонтьевич Килесо, 1877 года рождения, живший с женой на улице Колхозной, прятал у себя дома 17-летнюю Мусю (Марию) Краснову. Она была из многодетной еврейской семьи, но категорически отказалась идти в гетто. Иван Леонтьевич оставил её дома, выдавая за внучку, до ноября 1941 года, а затем переправил девочку к своему знакомому в Ново-Быхов. Вся семья Муси погибла, а она выжила.
Фрейда Адинец была еврейкой, её муж, Адинец Степан Данилович, — русским. Когда всех евреев забирали в гетто, Степан свою жену и детей спрятал в доме, в котором квартировал немец. Немец знал, что в доме скрывается еврейка с детьми, но не выдал, и даже помогал им прятаться. Но кто-то все равно донес, и в 1942 году немцы окружили дом и всех схватили. Фрейду с детьми Перной, Вовой и Аней погрузили в машину, а Степану Даниловичу немцы разрешили остаться», но он не оставил семью, и всех расстреляли. Их 16-летняя дочь Маня ещё до этих событий отлучилась из дома, а потом её предупредили, что дома её ждет засада. Маня 10 дней пряталась у соседей Нелли Домациевской и её матери, потом ушла из города к партизанам, воевала, выжила, и после войны жила в Быхове.
Кац Мойше (Михаил), молодой еврей примерно 25-ти лет, выпрыгнул на полном ходу из машины, в которой его с другими узниками гетто везли на расстрел, и, скрылся в лесу. Вслед ему стреляли, но погоню немцы не устроили — были уверены, что в лесу в мороз он и так погибнет, однако Мойше выжил.
Спасали еврея родители Нины Гарцуевой из колхоза Володарского. Спаслись две молодые еврейские девушки: Мария Ладнова и Мария Краснова, воевавшие потом в партизанах. Апанас Сташкевич прятал молодых еврейских парней Дрыбинских — Хаима и Шолома, но их выдал полицейский Седич, и они были убиты.
Главного инженера ацетонобутанолового завода Георгия Моисеевича Шапиро немцы убили в первые дни оккупации прямо на улице — после его утвердительного ответа на вопрос, еврей ли он. Бургомистр Быхова по фамилии Валовик пришёл ночью к жене убитого Драгун Валентине Михайловне и предупредил, что утром за ней придут — она бежала с сыном Володей и спаслась.
Быховчанин Федор Устинов воевал на фронте, а его мать выдала немцам невестку-еврейку с сыном. Когда их в толпе других евреев вели на расстрел, жене Федора удалось вытолкнуть из колонны сына Бориса, и он спасся.
Остались известны имена некоторых убийц мирных жителей Быхова. Полицай Яценко вёз на телеге четырёх маленьких еврейских детей. На улице Дороховской он остановился, разбил детям головы об угол дома, и повез тела мёртвых малышей дальше. В начале 1950-х годов он был пойман и осужден.
Во время оккупации начальником СД Быхова был Гаев. Имея садистские наклонности, он любил лично вешать людей. После войны сумел убежать и работал управляющим стройтреста на Сахалине. Его случайно опознали, судили открытым судом в Быхове и там же повесили.
Быховская районная комиссия ЧГК также выявила, что в конце 1943 года нацисты проводили специальные работы с целью уничтожения улик своих преступлений. Они заставляли советских военнопленных раскапывать места массовых захоронений, вывозить останки жертв в пригород Быхова в район деревни Язвы (сейчас — деревня Восточное) и сжигать. В конце все свидетели и участники этих работ были убиты, а их тела тоже уничтожены.
В 1946—1947 годах евреи Быхова получили разрешение на частичные эксгумацию и перезахоронение на еврейском кладбище останков жертв геноцида евреев. Выжившие быховские евреи, в том числе и живущие не в Быхове, собирали деньги, на которые нанимали местных людей с подводами. Эти люди ночами выкапывали и перевозили на кладбище останки расстрелянных под Воронино евреев. На двух братских могилах (евреев-мужчин и женщин) на кладбище были установлены два памятника.
На местах массовых расстрелов евреев во время Катастрофы в Быховском районе памятники были установлены только много лет спустя. Один установлен в километре от деревни Воронино, у дороги Воронино-Быхов — здесь были убиты 4 670 человек. Второй — рядом с «Гоньковым» рвом по дороге на Рогачев ( улица Дорохова) Председатель еврейской общины Быхова С. П. Двоскин также установил памятный знак (камень с надписью) на месте расстрела в Гоньковом рву, где были расстреляны 252 еврея.
