Кладбища Лепина д. Покровская волость Ирбитского уезда Пермской губернии.
Аркадий Ильич Кротов
Местность юго-восточнее Верхотурья по берегам Туры, Нейвы Ницы, ряда участков низовий Тагила и Режа к концу 30-х годов XVII в., как отмечали П. Н. Буцинский и некоторые другие исследователи Зауралья, была занята и обустроена основательно. Южнее и юго-западнее рек Мугая и Тагила вплоть до Исети лежали земли, еще не тронутые первопроходцами, их освоение сулило немалые доходы государевой казне. Из Сибирского приказа продолжали напоминать воеводам о надобности "называть на льготу охочих людей и сажать их на порожнюю пашню". Одновременнно указывалось на необходимость ладить с местным населением: вогулами, башкирами, татарами. "Туземцы" отдельными группами семей ("юртами") продолжали кочевать на этой территории, в т. ч. и вдоль Сибирской дороги, которая связывала жителей Башкирии с территорией бывшего Сибирского ханства и с Кучумовичами. Окраинные верхотурские слободы часто подвергались нападениям кочевников. Вот почему на Калмацкой дороге (пути из Верхотурья в Калмацкую степь) пока еще не было безопасности.
Строительство Арамашевской слободы и острога в 30-х - 50-х годах XVII в. дало возможность проникать все дальше на юг. Разведка бродов на реках, поиск мест под пашни и покосы были частью повседневной жизни арамашевских казаков. В 40-х годах арамашевцы освоили пашни по левому берегу Режа, около Верхнего Калмацкого брода, и начали пахать земли и косить покосы на правом берегу - напротив устья Арамашки и дер. Мироновой.
Видимо от казаков, которые по делам службы часто бывали в Верхотурье, узнал о порожних землях за Режом устюжанин Андрей Липин. Он был верхотурским таможенным головой. Служба его "по Верхотурью" началась около 1635 г., когда с целью ужесточения контроля за деятельностью воевод в основные города Сибири на должности таможенных голов были посланы торговые люди из поморских городов со специальными наказными памятями. В 1638 году его должность называлась "таможенный и заставочный, и кабацкий голова". О добросовестности его службы говорят как ее продолжительность (до 1645 г.), так и сохранившиеся документы. Например, в 1639 г. по его предложению были построены новые государевы житницы в Верхотурье, в них должны были складывать хлеб, который собирали здесь, а больше - привозили из русских поморских городов, и которым выдавали жалование разным служилым людям по всей Сибири.
Следующий 1640-й год оказался неудачным для головы таможни: пожар уничтожил таможенную избу. Андрея Липина и сторожа приказной избы допрашивали, "каким случаем сгорела таможня и для чего не вынесли таможенной денежной казны и книг, и всяких указов", а потом с таможенного головы "доправили" убытки и деньги, израсходованные на постройку новой таможни. Следствие проводил верхотурский сын боярский Василий Муравьев. Денежное взыскание, видимо, ощутимо ударило по самолюбию и по карману Андрея, но все же он продолжил службу. Всего при нем сменилось три воеводы - И. Ф. Еропкин (1635-1639), В. Л. Корсаков (1639-1641), Н. Ф. Мещерский (1641-1644).
Следующим верхотурским воеводой стал Максим Федорович Стрешнев (1644-1646). Близкое родство с царем давало Стрешневу надежду на беспошлинный провоз товаров в Сибирь и обратно. Однако правительство пыталось сделать таможню независимой от воеводской власти. С новыми полномочиями в Верхотурье прибыл новый таможенный голова Кирилл Гагунин, член сольвычегодской посадской общины, и началась ожесточенная борьба между таможней и воеводой. Андрей Липин уже не участвовал в ней, во время принесения присяги новому царю Алексею Михайловичу 29 октября 1645 г. он назван "прошлым таможенным и заставным головой".
Скорее всего перерыв в службе Липин использовал для устройства своего хозяйства. Доходы от службы позволяли обзавестись собственным хозяйством, к тому же "кормление с пашни" в тот период стало государственной необходимостью, ведь эта мера ускоряла процесс освоения новых земель и способствовала уменьшению выплат из казны хлебных окладов. Дети боярские и другие служилые просили воеводу дать им земли "верст за 50 и более" от города, правительство охотно шло на встречу челобитчикам. Служилые селили в своих деревеньках родственников или надежных людей, а сами оставались в городах и острогах по месту службы.
...Казаки звали Андрея Липина приехать к ним летом, чтобы решить вопрос с пашней. Выбор был большой, и делать его следовало самому хозяину. Мысль о поездке к арамашевским казакам становилась все более навязчивой. Ильин день 1646 года оказался самым подходящим. После посещения храма Андрей отправился в дорогу. До Арамашевской слободы добирались на телегах, там остановились на подворье у земляков-устюжан. Утром отправились дальше, но уже верхом. Остановились на верхнем Калмацком броду через Реж. Прямо за рекой был виден овраг, чуть правее - плоский бугор. Калмацкая дорога огибала возвышенность и уходила на юг. Слева вниз по течению река упиралась в отвесную скалу и поворачивала в сторону Арамашевой. На юго-западе за рядом крупных возвышенностей виднелся темный лес. Самый край! Позади же - редкие поля с колосившейся рожью, сенные покосы, которые принадлежали арамашевцам, а за ними слобода - будущий острог, оплот Верхотурья.
Вода в реке стояла не большая, казаки один за другим уверенно переправились на правый берег. Дорогу уже знали. Место для двора нашли недалеко от брода, над оврагом. Один из казаков посоветовал Андрею: "Вот здесь на бугре и ставь избу". Выбор был одобрен - место пригоже, высокое и ровное, рядом ключ, река, да и дорога идет по оврагу.
Леса для строений искать надобности не было, а инструменты Андрей Липин привез. Договорившись с арамашевцами об устройстве погребов и срубов и оставив своего человека, Липин отправился в Верхотурье...
После 1645 г. Андрей Липин получил новое место службы - он стал атаманом верхотурских беломестных казаков. Одного из его ближайших помощников мы знаем по имени. Арамашевский беломестный казак Тимошка Алексеев говорил, что "жил у него, Ондрея, и те земли роспахивал", а тогда, "как он, Ондрей тут селился, и он де, Тимошка, был того году в отсылке, в Тобольску для ево ж, Ондреева, дела жил." После основания Катайского острога Андрей Липин в 1656 г. был послан туда для несения сторожевой службы попеременно с верхотурским сыном боярским Григорием Лишаревым. В том же году им прислали особую инструкцию о том, чтобы не пропускали в Сибирь людей, ехавших из тех "Русских" городов, где бушевало моровое поветрие. В конце 1656 г. Липин, видимо, съездил в свою деревню, т. к. жалоба на плохое несение службы Григорием Лишаревым написана им в Арамашевской слободе.
Дальнейшая служба Андрея Липина была так же связана с Катайском, он принимал активное участие в обороне Катайска во время башкирского восстания 1662-1664 гг. Там же служил и его племянник, тоже Андрей. Возможно, Андрей-младший был сыном Михаила Липина, который упоминается в середине XVII в. как арамашевский беломестный казак в документах фонда Верхотурской приказной избы (РГАДА). Косвенным свидетельством о том, что семья перебралась на Исеть является упоминание в 1695 г. подьячего Якова Липина, который вместе с дворянином Иваном Полозовым от имени исетских беломестных казаков и крестьян подал на имя царя челобитную о размежевании башкирских и русских владений. Сам же Андрей Липин-старший к 1680 г. уже ушел в монастырь - по переписи Льва Поскочина он был служкой Верхотурского никольского монастыря и жил в Пышминской заимке этого монастыря.
А на берегу Режа осталась деревенька Андрея Липина. Рядом с ней были запашки и покосы арамашевских крестьян Мантуровых и Мироновых. Васка Мантуров, например, пахал 2,5 десятины и сена косил на 400 копен, такое количество сена обеспечивало содержание 4-5-ти лошадей и нескольких коров. Правда, дворов своих они на правобережье не ставили: их деревня Миронова располагалась возле устья речки Арамашки, левого притока Режа.
Но соседство с Калмацкой дорогой сослужило плохую службу арамашевцам. В 1662 г. началось башкирское восстание. Башкирские феодалы, кочевавшие по Сибирской дороге, объединились с Кучумовичами и начали нападать на русские слободы. Во главе восставших стоял "начальный человек", "лучший башкирец" Сары Мергень. После неудачной осады Катайска восставшие разгромили много слобод по Исети, Пышме, Утке. 11 августа была разорена Мурзинская слобода на Нейве, в сентябре - Белослудская и Усть-Ирбитская слободы. На зиму башкиры откочевали в степь, а следующей весной восстание возобновилось. 30 июня 1663 г. башкиры под руководством Урасланбека Бактьбева сожгли село Покровское, принадлежавшее Невьянскому Богоявленскому монастырю, и на следующий день осадили Арамашевскую слободу. Были сожжены многие арамашевские и невьянские деревни, но острог взять не удалось. Прибыли войска из Невьянского острога под командой майора Олфера Иванова и капитана Макара Галасеина, а с ними монастырские и невьянские крестьяне. Несколько дней шли сражения между Невьянским и Арамашевским острогами и селом Покровским, восставшие отступили только тогда, когда из Тобольска подошел отряд полковника Дмитрия Полуехтова. В сохранившихся документах говорится, что "было де тех изменников человек с 1000 и больши".
Деревня Липина находится посередине между Арамашевской слободой и селом Покровским: до Арамашево - 13,5 км, до Покровского - 12,5. "В нынешнем, государи, во 171-м <1663> году приезжали ис с поля воинские люди башкирцы и татара и Арамашевскую слободу повоевали и окольные деревни и наше, сирот ваших, деревнишко разорили до конца, и дворишка наши пожгли и животишка пограбили и скотишко отогнали все без остатку и матерь нашу, сирот ваших Васкину и Трифонову, Овдотью взяли татара в полон и братей, государи, наших, Игнатея да Лариона Мироновых убили ж, да убили Парфена Мантурова. И всякие, государи, наши письменные крепости на пашенные земли и на сенные покосы отводные и данные, кои были даваны отцам нашим и нам, сиротам вашим, на наши собинные пашни и на сенные покосы, то все башкирцы и татара пограбили и пожгли."
Можно предположить, что Андрей Липин не стал возвращаться в разрушенную деревню. Однако, Мироновым и Мантуровым деваться было некуда. Залечивание ран, восстановление разрушенного шло медленно, не способствовали этому и неурожайные 60-е годы. "У крестьян скудость была большая..." В этом же духе приказчики писали: "... хлеба и скота крестьяне не продавали, а у них и продат нечего..."
Одновременно поднималось из пепла соседнее село Покровское, крестьяне возвращались после башкирского нашествия, монастырские старцы зазывали новых поселенцев. Монастырь начал расширять свою запашку и возникла потребность разобраться с монастырской межой. Земли вдоль Режа были благоприятней для земледелия, чем земли по Бобровке, на которой стояло село, поэтому монастырские старцы и крестьяне попытались вытеснить арамашевцев за Реж. Пиком разборок стал 1677 г. Монастырский "строитель" старец Иев подал челобитную на спорную землю. Провести следствие были посланы верхотурский сын боярский Измайло Коптев и приказной избы подьячий Офонка Козырев. В ходе следствия приводились свидетельства о том, кто раньше поселился на этой земле, кто имел на нее право и где проходила граница отведенным в 1649 г. монастырю землям.
Васка Мантуров "с товарыщи" утверждали, что им землю отвели "преж монастырской Покровской заимки лет за десять". Это соответствует одной из дат основания и (или) межевания самой Арамашевской слободы - 1639 г. Их слова подтверждали другие арамашевские крестьяне и беломестные казаки, но дело осложнялось утратой отводных документов во время башкирского разорения. Нашлись свидетели и появления Липиной деревни: "Да арамашевские же крестьяне старожильцы Ондрюшка Мамрин да Ондрюшка Подкин да беломестной казак Тимошка Алексеев сказали: беломестных де казаков атаман Ондрей Липин поселился на Калматцком броду преж монастырской Покровской заимки за два годы, а был ли де той Ондреевской земле отвод иль нет, того они не ведают."
Попробуем уточнить дату основания дер. Липиной. Монастырь получил право на землю между Режем и Бобровкой 11 сентября 1649 г. Если отнять два года, о которых говорят свидетели, мы получим 1647 г. Однако, по словам Тимошки Алексеева, он был послан Липиным в Тобольск в то время, когда Андрей Липин заводил свою деревню. Дата этой поездки - 1646 г. - уточняется по другим документам, следовательно, и годом рождения деревни Липиной можно считать 1646 г.!
Арамашевцы четко представляли себе границу своей земли. В 1663 г. перечисляют межи своей земли: "... вверх едучи по Режу реке на левой руке, по ключю вверх до соснового лесу, а с соснового леса на осиновой колок, а с колку на матерую граненую сосну, а с сосны через Ирбицкую дорогу на Березовое болото на ключ, а с ключа по тае Березовое болото к Ельнику, а с ельника по Ржадешному болоту на осиновой колок, а с осинового колка на... Калышенное болото, а из болота через Ирбицкую дорогу на другой текучей ключ, а с ключа на морошенное болото, а з болота по левую сторону осиновым колком на верх Липина ключа повыше Калматцкого броду по Режу до ключа ж, и от ключ выпал в Реж реку, в нашу, сирот ваших, деревенскую сторону повыше нашей деревнишки и по ключику вверх по Сухому логу за Аятцкой дороги, а с Аятцкой дороги прямо через другую Елань на ключ на вершину, да вниз по ключю да Арамашки речки, да вниз по Арамашке речке до Режу реки, коя Арамашка пала в Режь реку пониже нашей, сирот ваших, деревнишки."
Однако, несмотря на то, что монастырские старцы границу указывали весьма приблизительно, спор 1677 г. был решен в пользу монастыря. В 1681 г. Ивашко Оксенов (из старшей ветви Мироновых) подал челобитную о выделении ему на порожних землях "собинной" пашни вместо отнятой монастырем. В своей челобитной Ивашко Оксенов указывает границы пустых земель: "... вверх по Режу реке, по выше Липинской деревни, по ключу его вверх, а с ключа на полдень на 3 ямы, а с 3 ям на Березовое болото и на Частое большое болото от монастырской межи по текучему ключу, что течет в Бобровку рч., а по Березовке рч. вверх и от Бобровки по ключу, по край бору, до Сафьянной дороги, а чрез Сафьянную дорогу на 3 сосны, а от тех сосен вверх Сычевки, а вниз по Сычевке по правую сторону, до Режу р., а по Режу р. до того ж Липинскаго ключа..." И воевода Ларион Аврамович Лопухин да "с приписью подьячий" Автомон Иванов выдали арамашевцам грамоту на эту землю.
...А деревня Липина не исчезла. Выбранное Андреем Липиным место стало обрастать дворами монастырских крестьян. Первым обосновался Зеновко Кротов с сыновьями, рядом с ним поставил избу и Панкратей Кротов. Поближе к Тигровой скале поселился с семейством Артемий Ольков...
По переписи 1703 г. в дер. Липиной жили Ольковы, Жулимовы, Кротовы, по одному двору Лутошниковых, Праведниковых и Горбуновых, да двор вдовы Орины Филипповой без фамилии, всего 12 дворов, в которых было 37 человек мужского пола. Они пахали 11 десятин "в поле, а в дву по тому ж" (по формуле трехполья) и косили 820 копен сена в год. В монастырь платили оброк - 5-ю меру хлеба с посева, каждый взрослый работник должен был отработать на монастырских работах 4 дня и нарубить по 1 сажени дров в год, так же и вдовы. Всего крестьяне дер. Липиной отрабатывали на монастырь 64 человеко-дня.
Дворы крестьян, в основном, стояли за ключом на местности выше уровня реки на 2-2,5 м и от ее правого берега в 75-150 м. Пахотные земли находились, видимо, в 2-5 км. Основные лесные массивы отстояли от деревни местами в 50 м, а местами в километре и более.
После 1703 г. дер. Липина оказалась приписанной к Невьянкому заводу Демидовых, начался новый этап ее истории.
К сожалению, пока не удалось познакомиться со многими документами, хранящимися в фондах Сибирского приказа и Верхотурской приказной избы в РГАДА. Кое-что приходится восполнять предположениями. Но опыт работы над первым этапом истории дер. Липиной показывает, что возможности для дальнейших исследований имеются.
Автор благодарит коллег из Уральского историко-родословного общества за помощь в подготовке статьи.
Источник: http://genealogia.ru/