История 147-го пехотного Самарского полка

Публикуется по изданию: Лахтионов С. В. История 147-го пехотного Самарского полка. 1798-1898. Типография Высочайше утвержд. Товарищ. „Общественная Польза", Б. Подъяч. 39. Спб., 1899.

Примечание Адъютанта. В конце 2007 года мне посчастливилось познакомиться (пока правда, заочно, на просторах Рунета) с интересным человеком - Шкваровым Алексеем Геннадьевичем. Алексей Геннадьевич - кандидат исторических наук, известный писатель, автор исследований по русской военной истории ("Забытая слава пехотных полков Ораниенбаума" - Спб, 2003; "Генерал-лейтенант Маннергейм" - Спб, 2005; "200 лет истории лейб-гвардии Волынского полка" - Ораниенбаум, 2006), автор исторических романов ("Шведская интрига", "Слуги государевы", "Курьер из Стамбула"). В 2002 году им создан социально-культурный центр "Волынская застава", музей лейб-гвардии Волынского, 147-го пехотного Самарского полков и Ораниенбаумской офицерской стрелковой школы.

Благодаря Алексею Шкварову, в чьей коллекции хранятся документы и фотографии из полковой канцелярии 147-го пехотного Самарского полка, сегодня мы имеем возможность познакомиться с книгой об истории Самарского полка и увидеть часть фотографий из полкового архива.

Глава I. 1798-1806 гг.

Связь Самарского полка с Мушкетерским г.-м. Берга полком. — Сформирование полка г-м. Берга. — Состав полка. — Обмундирование. — Знамена. — Учебные занятия. — Наказания. — Довольствие. — Новые наименования полка. — Перемены в составе полка. — Новое обмундирование. — Меры, принятые в царствование Императора Александра I, для улучшения военного дела.

[1]

20 Августа 1898 года будет всегда памятным днем в жизни 147-го пехотного Самарского полка, как день столетнего юбилея Украинского полка, из которого в 1863 году был сформирован Самарский полк¹.
Все боевые отличия, заслуженные украинцами, а именно: Гренадерский бой, за Турецкую войну 1828 — 1829 гг., и Георгиевское знамя — за славную защиту Севастополя в 1854 — 1855 гг. были пожалованы вновь сформированному Самарскому полку ², и, таким образом, связанный нравственно с боевою жизнью Украинского полка, Самарский поле сделался хранителем боевой его славы и, по ВЫСОЧАЙШЕЙ воле в Бозе почившего Императора Александра III, получил старшинство Украинского полка, с 20-го Августа 1798 года ³.
За текущее столетие полк и части, послужившие для его образования, назывались:
с 20 августа 1798. г. — Мушкетерский г.-м. Берга,
с 7 Февраля 1800 г. — Мушкетерский г.-м. Баклановского,
с 29 Марта 1801 г. — Украинский мушкетерский,
с 22 Февраля 1811 г. — Украинский пехотный, [2]
с 28 Января 1833 г. — Украинский егерский,
с 23 Апреля 1856 г. — Украинский пехотный,
с 13 Октября 1863 г. - Самарский пехотный,
с 25 Марта 1864 г. 147 пехотный Самарский.

Связь между основанным сто лет тому назад Мушкетерским полком г.-м. Берга и ныне существующим 147-м пехотным Самарским полком видна из нижеследующей родословной таблицы:

 

[3] Понятно, насколько дорога для самарцев память о прошлом Украинского полка, который в целом ряде войн упрочил свою славу. Это боевое прошлое составляет неотъемлемое достояние истории Самарского полка, призванной служить высокой цели, указанной в следующих знаменательных словах Императора Александра III: «Истории полков служат одним из верных залогов нравственной силы частей войск; сохраняя основные традиции и боевые предания, они составляют одно из средств для поддержания славы и чести полков: из примеров прошлого молодежь приобретает любовь и уважение к своей части и рвение к подвигам в будущих войнах»⁴.
Приступая к истории Самарского полка, необходимо вначале ознакомиться с прошлым Украинского полка, первоначально называвшегося Мушкетерским генерал-майора Берга полком.

В царствование Императора Павла I, 20 Августа 1798 года состоялся ВЫСОЧАЙШИЙ указ о сформировании из рекрут шести новых пехотных полков Полки эти получили наименование Мушкетерских полков генерал-майоров: Павлуцкого, Лейтнера, Бранта, Миллера I-го, Маркловского I-го и Мушкетерского генерал-майора Берга полка. От последнего из перечисленных полков и происходит по прямой линии Самарский полк.

Пехота наша в то время состояла из гренадерских. мушкетерских и егерских полков. Всего было тогда 13 полков гренадерских, 68 мушкетерских, считая в том числе вновь сформированные полки, и 20 егерских. Гренадеры сохраняли свое название от прежнего времени, когда они, кроме ружья и шпаги, имели при себе еще ручные гранаты, которые бросали в неприятеля. В царствование же императора Павла отличие их от мушкетер осталось в форме одежды. Егеря были лучшими стрелками и специальностью их был рассыпной строй⁵.

Вновь сформированный мушкётерский полк, на который обращено наше внимание, был назван.по фамилии своего первого шефа, генерал-майора фон-Берга. Он был назначен из полковников Тамбовского мушкетерского полка, с производством в генерал-майоры⁶.

Григорий Максимович Берг происходил из старинной дворянской [4] фамилии Лифляндии и со стороны матери приходился внуком фельдмаршалу Миниху, а императрица Екатерина II была восприемницею его при св. Крещении. Родился он в 1765 г., а поступил на службу в 1778 г. сержантом в Сибирский пехотный полк и в том же году был произведен в офицеры, в 1783 г. назначен флигель-адъютантом, в 1789 г., командуя отрядом, отличился в сражении со шведами при С. Михеле и был произведен в премьер-майоры, в 1790 г. при нападении на шведов у Пардакоски был ранен картечью в левую ногу, в том же году отправлен к Императрице, как один из отличнейших штаб-офицеров, с представлением заключенного со Швециею мирного трактата и был награжден Государыней чином подполковника, в 1794 г. в походе против польских конфедератов командовал батальоном Невского пех. полка, а в 1798 г. произведен в полковники и до назначения его шефом состоял в Тамбовском мушкетерском полку⁷.

Штаб-офицерами и большею частью обер-офицеров полк г.-м. Берга был укомплектован переводом из других частей. Кроме того, в числе обер-офицеров были вновь произведенные из кадетских корпусов⁸.

Унтер-офицерские места были замещены также переводом старослуживых нижних чинов из других полков, так как сдаточные, только прибывавшие в то время на службу в полк, могли быть произведены в унтер-офицеры, по общему положению, не ранее, как через 4 года.

Первая стоянка полка была назначена в г. Костроме⁹, где он и формировался из прибывавших туда рекрут¹⁰.

Вскоре были сформированы оба его батальона, которые полагались в нем по штату. В каждом батальоне было шесть рот. Первая рота называлась гренадерскою и составлялась из более видных людей. Остальные пять рот в батальоне назывались мушкетерскими.

[5] Подобно тому, как это было определено вообще для всех мушкетерских полков, гренадерские роты были отделены от полка и вместе с двумя гренадерскими ротами Мушкетерского г.-м. Лейтнера полка составили сводный гренадерский батальон. Командиром этого батальона был назначен майор Будберг, из числа штаб-офицеров полка г.-м. Берга. Находившийся в его ведении батальон получил название Сводного гренадерского майора Будберга баталиона¹¹.

Состав каждой роты в полку был следующий:

В полку по штату полагалось:

Во главе полка стоял шеф, соединявший в своих руках все управление полком, как в строевом, так и в хозяйственном [6] отношении. В числе штаб-офицеров в полку был один полковник, один подполковник и три майора. Полковник назывался полковым командиром, но был только помощником шефа в деле управления полком, заменяя его в случае отсутствия и вообще исполняя данные ему шефом поручения. Остальные штаб-офицеры исполняли различные обязанности, по назначению шефа.

Штаб шефа состоял, кроме полкового командира, из адъютанта, квартирмейстера и аудитора. Квартирмейстер и аудитор назначались из чиновников. Первый исполнял также обязанности полкового казначея. Аудитор производил следствия над офицерами и солдатами и заведывал полковым обозом. Кроме того, в полку был священник, который руководил религиозно-нравственным образованием своей паствы и совершал духовные требы. Священник и аудитор жили летом в одной палатке. Медицинскою частью заведывал полковой лекарь, в помощь к которому были назначены два подлекаря¹⁷.
Батальоны в то время назывались не по номерам, а по фамилиям начальников. Первый батальон носил фамилию шефа. В непосредственном же ведении полкового командира находился второй батальон, который и назывался по его фамилии.
Ротный командовали капитаны или штабс-капитаны. В помощь им в каждой роте состояло еще три офицера в младших чинах¹⁸.
Роты, как и батальоны, отличались по фамилиям старших офицеров. Первая гренадерская рота носила фамилию шефа, а вторая, во 2-м батальоне, — фамилию полкового командира. Из числа мушкетерских рот четыре назывались по фамилиям прочих штаб-офицеров, а шесть рот по фамилиям ротных командиров.

Форма одежды в полку г.-м. Берга, как и во всей армии в то время, была прусского образца. Император Павел I, подобно своему Родителю, был почитателем Фридриха Великого. Высоко ценя таланты прусского короля, Император Павел поставил себе образцом прусские военные порядки и с восшествием на престол ввел таковые в русской армии. В числе различных перемен, произведенных при этом в армии, была также возобновлена прусская военная одежда, которая при Императрице Екатерине II существовала до 1783 года¹⁹.

[7] Обмундирование нижних чинов Мушкетерского г.-м. Берга полка состояло из длинного кафтана темнозеленого сукна с отложным белым воротником и белыми металлическими пуговицами. Кафтан застегивался на определенное, смотря по времени года, число крючков, а летом носился расстегнутым. Полы кафтана заворачивались впереди и сзади красною подкладкою наружу. На кафтане полагались: на левом плече погон, а над обшлагами обоих рукавов по две петлицы из тесьмы. Погон, обшлага и петлицы были белого цвета. Под кафтаном носился желтый камзол, в длину немного ниже пояса. Желтые штаны из сукна заменялись на летнее время белыми холщевыми. Обувью служили тупоносые смазные башмаки, а поверх чулков надевались черные штиблеты, обтягивавшие ногу и застегивавшиеся сбоку металлическими пуговицами. Красный широкий галстух и черная треугольная шляпа с кокардою и разноцветной кистью дополняли обмундирование мушкетера. В гренадерских ротах головной убор, вместо треугольной шляпы, состоял из высокой остроконечной гренадерки, которая была впереди медная, а сзади из голубого сукна, расшитого белою тесьмой, с медными изображениями пылающих гранат по околышу.

Обмундирование унтер-офицеров отличалось серебряным галуном, нашивавшимся у них по краю воротника и обшлагов. У офицеров кафтан не имел погона, петлицы на рукавах были серебряные, галстух белый, а no верхнему краю шляпы нашивался узкий серебряный галун. Штаб-офицеры и все офицеры, ездившие в строю верхом, носили высокие с раструбами сапоги. со шпорами. Офицеры и унтер-офицеры, кроме того, имели перчатки с крагами и камышевые трости с костяным набалдашником, которые посредством темляка привешивались ко второй пуговице кафтана. Форма одежды «генералитета» была почти та же, что у штаб-офицеров, исключая треугольной шляпы, украшавшейся по верхнему краю широким зубчатым галуном и плюмажем.

В холодную и ненастную погоду одевались суконные шинели, нынешнего покроя. Сначала они были белые, но на следующий же год по сформировании полка, в 1799 году, заменены темнозелеными. Офицерские шинели, кроме отложного воротника, покрывавшего плечи, имели еще стоячий воротник. Для холодного времени года были установлены еще, для всех чинов полка, «фуфайки», т. е. полушубки, надевавшиеся под камзолом.

В строю и во время дежурств офицеры опоясывались широким серебряным шарфом с кистями на левом боку и носили введенный Петром I нагрудный знак с гербом и вензелем Императора Павла I.

[8] Унтер-офицеры гренадерских рот и все рядовые были вооружены заряжавшимися с дула 8-ми лин. «фузеями», длиною со штыком в 2 арш. 7 верш., с кремневым замком, полкой для пороха и огнивом. Остальные унтер-офицеры имели, вместо ружей, алебарды. Обер-офицерам присвоено было почетное вооружение. называвшееся «эспонтонами»²⁰, на широком копье которых изображался герб, вензель императора и название полка Как офицеры, так и нижние чины носили шпагу с медным эфесом, на широкой поясной портупее.
Снаряжение нижних чинов состояло из патронной сумы. ранца из телячьей кожи, шерстью наружу, и сухарного мешка. Патронная сума, в виде большой коробки из черной кожи, надевалась на лосинной перевязи через правое плечо. Ранец с водоносной жестяной флягой, прикрепленной на его крышке, носился не на спине, а ниже пояса, на перевязи, как и патронная сума, только через левое плечо. Сухарный мешок или «лакомка» надевался под кафтаном.

Обмундирование нестроевых нижних чинов состояло, вместо кафтана и штиблет, из застегнутого сюртука со стоячим воротником и высоких сапог. В полку полагались еще строевые мастеровые, обмундирование которых было общее со строевыми нижними чинами, но, кроме того, они носили в строю кожаный передник и имели при себе топор, а ружье вешали на погонный ремень через плечо.

Вместе с прусскою одеждой, в войсках была возобновлена уборка волос в букли и косы. Волосы отпускались до естественной их длины и заплетались в косы, а с боков головы заворачивались в букли, закрывавшие уши. Коса туго обматывалась черной тесьмой, а вся прическа еще обсыпалась накануне парадов ржаной мукой, заменявшей пудру. Такая уборка волос требовала, конечно. не мало времени и забот от самих рядовых и от начальствующих лиц в полку²¹.

Вскоре, по сформировании своем, полк г.-м. Берга быль зачислен в состав 2-ой Московской инспекции. Всех таких инспекций в России в то время было 14. Инспектором по инфантерии и кавалерии в Московской инспекции был генерал фельдмаршал граф Салтыков²².

[9] В 1799 году, 22 Февраля полку были пожалованы десять знамен, по числу мушкетерских рот²³.
Каждое знамя состояло из квадратного куска шелковой материи в 2 арш. в длину и ширину, прибитого к древку гвоздями с позолоченными шляпками. Одно из знамен имело углы двух цветов, темносинего и розового, разделенных одно от другого по диагоналям; остальная часть знамени между углами представляла белый крест, формою в виде нынешних орденских. Это знамя, находившееся при первой мушкетерской роте, было полковым. В отличие от других знамен, оно было также известно под названием «белого». Другие девять знамен назывались «цветными». Углы на них были темносиние, а остальная часть знамени между углами представляла розовый крест вышеуказанной формы, на котором был изображен другой крест белого цвета и иной формы, узкий, прямолинейный. Посредине всех вообще знамен находился светло-оранжевый круг, в золотом лавровом венке, внутри которого помещался государственный герб, в виде черного двуглавого орла. Знаменные древки были белого цвета с вызолоченным копьем на верху, вызолоченным подтоком на нижнем конце древка и двумя серебряными кистями на серебряных тесьмах²⁴.

Честь носить знамя в каждой мушкетерской роте предоставлялась достойнейшему из унтер-офицеров дворянского сословия, который назывался ефрейт-капралом²⁵.

Тотчас по прибытии рекрутских партий, в полку начались учебные занятия.
Занятия эти производились под руководством офицеров, в помощь которым назначались унтер- офицеры. Прибывшие рекруты были разделены в каждой роте для внутреннего управления на три капральства. Капрал был ответственным за поведение и усердие своих людей.
Одиночное обучение рекрут начиналось с маршировки, которая признавалась важнейшею частью обучения. Маршировка была тихая, в 75 шагов, и скорая, 150 шагов в минуту. Ширина шага определялась в ¾ аршина. От маршировки переходили к обучению поворотам, а затем уже давали рекруту ружье и учили его ружейным приемам, разделяя их на темпы.

Кроме того, с первых же уроков, рекрут упражняли в отдании чести. При встрече с офицером, солдат, для отдания [10] чести, должен был стать во фронт, снять шляпу левою рукою и, опустив ее позади шпаги, повернуть голову к стороне начальника.

При всяком обучении устав предписывал начальникам достигать, чтобы подчиненные их утверждались в самой строгой субординации и приобретали «настоящую позитуру солдатскую». Начальники должны были при всяком случае следить, чтобы подчиненные имели «надлежащий вид солдата, а не мужика», как говорилось в уставе²⁶.

В основу принятого у нас прусского строевого устава была положена мысль о преобладающем значении в бою огня над штыком. В виду возможно большого развития огня, развернутый строй получил самое широкое применение в построениях войск и наступление в бою производилось в то время в развернутых линиях громадного протяжения. Для того, чтобы эти тонкие линии войск сохраняли сплоченность, необходимую для атаки, нужно было строгое соблюдение равнения и интервалов каждым человеком. Достигнуть этого было, конечно, весьма трудно и для этого требовалось много времени²⁷.

Поэтому не останавливаясь долго на одиночном обучении, скорее переходили к учению шереножному, а затем ротному и батальонному. Устав предписывал производить в неделю не менее двух ротных и двух батальонных учений.

Строй был трехшереножный. Высокие люди ставились в первую шеренгу, а низкие в третью.

Для строевых учений рота рассчитывалась на четыре взвода или плутонга. Офицеры становились перед серединой своего взвода, в 8 шагах, унтер-офицеры на флангах взводов и в замке.

Ротное учение начиналось с равнения роты. Затем переходили к маршировке, захождению плечом-, поворотам и ружейным приемам.

Ружейные приемы производились по «флигельману». Так назывался лучший строевой солдат в каждом взводе, который становился на правом фланге несколько впереди взвода.

По предварительной команде: «слушай», люди поворачивали головы в сторону своего флигельмана, по исполнительной же команде прием исполнялся сперва флигельманами, а уж после него остальными людьми.

В то время не считали важный практиковать нижних чинов [11] в стрельбе в цель, и обучение стрельбе ограничивалось «шаржированием»,- т. е. приемами для заряжания и пальбы, которые были очень сложны и делились на много темпов. Шаржирование производилось всею ротою или плутонгами и рядами, на месте и с остановкою на ходу. Для пальбы две задние шеренги размыкались и составляли одну.

Каждое учение заканчивалось церемониальным маршем, по 75 шагов в минуту.

Батальон строился для учений развернутым фронтом. Баталионное учение не многим отличалось от ротного и состояло из тех же отделов обучения. Заканчивалось оно также церемониальным маршем.

Строевые занятия производились ежедневно в будние дни и продолжались подряд по 6-8 часов.

По воскресениям, в праздники и каждую среду все чины полка обязаны были посещать церковь, причем ротные командиры и все офицеры должны были находиться при своих ротах.

Кроме строевых занятий, чины полка несли караульную службу при полку и в городе. Ежедневно в 11 часов утра перед квартирою шефа производился дежурным майором вахт-парад или роспуск караулов и должностных. На нем должны были присутствовать все офицеры полка.

На летнее время, с половины Мая полк выступал в кампамент (лагерь). В лагере все роты полка располагались рядом. Каждая рота разбивала для себя палатки в две линии, одну за другой, между которыми ставились пирамиды с ружьями.

Кроме обычных строевых учений, в лагере изредка производились «эволюции», т. е. учения на ровной местности с тактическими предположениями²⁸.

Наказания, полагавшиеся в то время за преступления и проступки нижних чипов, были чрезвычайно строги. Все начальствующие лица, начиная с унтер-офицеров, имели при себе во время учений трости для наказания провинившихся. Существовало наказание шпицрутенами: виновного «прогоняли сквозь строй», причем ему наносились удары длинными гибкими палками, под названием шпицрутенов. Последние полагались за побег и самовольную отлучку, за промотание оружия, за опаздывание на сборное место и т. п. Число назначаемых ударов доходило до нескольких тысяч. В таких случаях наказание выполнялось не сразу, а по частям, с промежутками в три дня. За важные военные преступления, [12] как-то: за дерзкое неисполнение приказания начальника, за противозаконное употребление оружия во фронте или в карауле и друг. виновный подвергался смертной казни.
К офицерам отношение закона было также строго. В воинском уставе Императора Павла I были предусмотрены для точного, неизменного соблюдения все подробности службы, кроме того существовало много правил и запрещений касавшихся частной жизни. Шеф полка должен был представлять Императору список офицеров с указанием о поведении каждого из них; ни увольнение в отпуск, ни женитьба офицера не могли состояться без разрешения Императора. Ему доносилось также обо всех виновных в нарушении установленных правил. На виновных офицеров налагались взыскания: выговоры, аресты, вычеты из жалования, лишение чинов, ссылка в отдаленные гарнизоны, заключение в крепость, разжалование в рядовые и исключение из службы²⁹.

Император Павел Петрович принял меры, чтобы солдат исправно получал все полагавшееся ему от казны довольствие. Ежегодно солдату отпускалось, кроме мундирной одежды: пара холщевых брюк, 3 рубашки, 2 галстуха, 2 ленты для косы, 3 пары башмаков и 2 пары подметок. Мундирная одежда полагалась также на один год, исключая шинели, выдававшейся через 4 года³⁰.

Каждый солдат получал ежедневно при фунта хлеба, мукою. же 1 п. 32 ½ ф. в месяц и по 1 ½ гарнца в месяц крупы. При расположении на просторных квартирах, провиант этот имели право получать хозяева, которые обязаны были кормить своих постояльцев-солдат. Из отпуска приварочных денег, в таких случаях, составлялась в ротах экономия

Нижние чины получали жалование в следующем размере;
фельдфебель – 37 р. 26 к. в год.
унтер-офицеры – 13 р. 74.к.
рядовой – 9 р. 90 к.

При Императоре Павле Петровиче было несколько улучшено материальное положение офицеров. Прежние незначительные оклады содержания были увеличены и положены следующие (считая тут деньщичьи деньги и рационы): [13]

Полковник – 900 p. ассигн.
Подполковник – 600 р.
Майор – 460 p.
Капитан, шт.-капитан, поручик – 240 р.
Подпоручик, прапорщик – 200 р.

Жалование выдавалось по третям³¹.

Сукно для мундирной одежды офицеры получали от казны и стоимость его вычитывалась из офицерского жалования. Из полученного материала офицеры обязаны были шить каждый год новый мундир, а к весне пришивать на нем новые обшлага и воротник³².

Весь 1799 год прошел для полка среди обычных занятий, без каких либо важных перемен. В следующем году шефу полка, г.-м. Бергу, вследствие ложного доноса на него в своекорыстной растрате сумм, было повелено состоять по армии без должности, и 7-го Февраля 1800 года в полк бывший г.-м. Берга назначен новый шеф, г.-м. Баклановский. С этого времени полк получил новое наименование Мушкетерского г.-м. Баклановского³³. Что касается бывшего шефа г.-м. Берга, надо сказать, что бездейственное положение его продолжалось очень не долго. Не прошло и недели, как он совершенно оправдался перед Государем, доказав ложность взведенного на него обвинения, и был назначен шефом Малороссийского гренадерского полка³⁴.

Ко времени смены шефов полк квартировал в двух местах. Штаб полка и первый батальон оставались в Костроме, а второй батальон был расположен в Ярославле³⁵.

[14] Полк недолго сохранял свое новое название. Император Александр I, по восшествии на престол, отменил наименование полков по фамилиям шефов, и полк г.-м. Баклановского был назван 29-го Марта 1801 года Украинским мушкетерским полком. С этого времени наименование полка «Украинским» сохранилось за ним³⁶.

21-го Марта 1802 года повелено было иметь только по два знамени на батальон, в том числе одно белое³⁶.
Вследствие ВЫСОЧАЙШЕГО приказа от 30-го Апреля того же года, все полки в пехоте были преобразованы и состав трех батальонов. Из прежних двух батальонов в полку были составлены один батальон Гренадерский и два Мушкетерских. Число людей в полку, в мирное время, мало отличалось от прежнего: по штату были прибавлены 1 штаб-офицер, 4 обер-офицера и 37 нижних чинов, что вместе с прежним штатным числом людей составило 2.168 человек В военное же время по штату полагалось 2.459 человек. Каждый батальон имел не пять, как прежде, а четыре роты. В гренадерском батальоне все роты назывались гренадерскими, а в двух прочих мушкетерскими³⁶.

Батальоны и роты по прежнему носили фамилии шефа и старших офицеров в полку.

16 Мая 1803 года одна рота была выделена на составление Галицкого мушкетерского полка. а вместо убывшей в полку сформирована новая³⁷.

В Октябре 1804 года полк переменил стоянку в пределах той же Московской инспекции. Вследствие ВЫСОЧАЙШЕГО повеления, [15] он выступил походным порядком со всем имуществом казенным и частным в Москву, на смену находившегося там Тамбовского мушкетерского полка, который перешел в Ярославль³⁸.

В начале царствования Императора Александра I была изменена прическа и форма одежды в войсках.

В 1801 году косы были укорочены до 4 вершков в длину, букли обрезаны, а волосы спереди и на висках выстрижены под гребенку. В 1806 году последовала совершенная отмена кос у нижних чинов, офицерам же предоставлено относительно прически поступать по желанию.

По новым штатам 1802 года рядовому Украинского полка положено иметь следующее обмундирование: мундир темнозеленого сукна, двухбортный, застегнутый на 6 медных пуговиц, спереди короткий до пояса, с фалдами назади; у мундира - высокий стоячий воротник оранжевого цвета с широким косым вырезом впереди, такого же цвета обшлага с зелеными клапанами, на обоих плечах светломалиновые погоны (воротник и обшлага были особого цвета в каждом полку, погоны — в каждой инспекции). Штаны белые, зимой суконные, летом полотняные. Сапоги высокие до 1807 года, а в этом году заменены короткими, тогда же введены для зимнего времени кожаные краги, пришивавшиеся к штанам от колена до ступни, а для летнего времени — длинные полотняные панталоны с козырьками, т. е. пришитыми к ним кусками полотна, покрывавшими ступни. Галстух — черный суконный. С 1802 года — высокая треугольная шляпа, а у гренадер — гренадерка, вместо которых в 1805 году введен для всех нижних чинов кивер, в виде цилиндрической, расширенной кверху шапки из черного сукна, обшитого кожей, с козырьком, кокардой и металлическими украшениями. Шинель — серая суконная, длиною почти до пола, с перехватом в талии, с оранжевым стоячим воротником и светломалиновыми погонами.

Из предметов вооружения нижних чинов в 1807 г. даны, вместо шпаг, тесаки почти той же формы, как шпаги, с широким медным эфесом, на широкой выбеленной портупее через правое плечо. Из предметов снаряжения введены ранцы из черной кожи, которые с этого времени носятся на спине: с 1802 года — цилиндрической формы, а с 1808 — четыреугольной; ранцевые ремни — выбеленные.

Унтер-офицеры имели такую же одежду, как и рядовые. только нижние и боковые края воротника и верхние края обшлагов [16] обшивались золотым галуном; сохранили трости до 1807 года и перчатки до 1811 года. Число алебард в ротах постепенно уменьшалось: до 1805 года алебардами были вооружены все унтер-офицеры, с 1805 года четырем унтер-офицерам в роте даны ружья, в 1809 г. алебарды оставлены только фельдфебелям, в 1811 г. совсем отменены.

Офицеры имели обмундирование такой же формы, как и нижние чины, только края погонов у них обшивались узким золотым галуном и, вместо кивера, они сохранили до 1809 года треугольную шляпу, с черным султаном из петушьих перьев. Нагрудный знак, шарф, эспонтон и шпага остались прежние; в 1807 году последовала отмена эспонтонов и тростей³⁹.

Царственные заботы об армии Императора Александра коснулись существенных условий устройства и обучения войск.

Из числа важных мер, принятых в начале этого царствования, для увеличения боевой готовности нашей армии, следует упомянуть об улучшении стрелкового дела в войсках. Вследствие ВЫСОЧАЙШИХ приказов по военному ведомству, в Украинском полку началось обучение нижних чинов стрельбе в цель, для чего от казны был положен особый отпуск патронов. Постепенно были установлены правила обращения с ружьем и стрельбы⁴⁰.

При Императоре Александре I было введено совокупное обучение пехоты с кавалерией и артиллерией, в течение лагерных сборов, чем было достигнуто большее знакомство различных родов оружия с их обязанностями, по отношению друг к другу.

В 1806 году были установлены правила инспекторских смотров, производившихся по ВЫСОЧАЙШИМ повелениям. Для инспектирования полков назначались генералы, лично известные Государю и заслужившие его особое доверие. Они должны были подробно знакомиться с состоянием, в котором находились полки, поверяя их как в строевом, так и в хозяйственном отношении⁴¹.

Вместе с установлением инспекторских смотров, был утверждены строгий порядок и контроль по всем предметам довольствия. Каждую годовую треть шеф полка поверял полковые и ротные суммы и по раздаче денег чинам полка доносил Императору, с обозначением, в какое именно время роздано жалованье⁴².

Лица, заведовавшие отделами полкового хозяйства, квартирмейстер [17] и казначей, назначались не из чиновников, как прежде, а выбирались самими офицерами из их среды⁴³.

Для более успешного охранения здоровья воинских чинов, улучшен состав медицинского персонала в полках. Медикам даны были различные права и преимущества и увеличено получаемое ими содержание. Управление медицинскою частью в армии было изъято из ведения Министерства Внутренних Дел, и медики подчинены начальникам частей⁴⁴.

Государь обратил внимание на систему воспитания солдат, требовал, чтобы оно достигалось по возможности не страхом наказания, а разумным толкованием и указывал на то, что бесцельная строгость наказания, несоответствующая проступку, только вредит делу обучения. Прежние телесные наказания для нижних чинов продолжали существовать по закону, но на деле они реже применялись начальниками, уступавшими духу времени и человеколюбивому направлению Государя.⁴⁵

Между тем, как эти перемены происходили в армии, коснувшись существенным образом полковой жизни, Украинский мушкетерский полк, как сказано выше, перешел в Москву где и простоял до 1806 года, когда, вследствие ВЫСОЧАЙШЕГО повеления, выступил в поход для участия в наступавшей войне с Турцией. С этого времени начинается его боевая служба, непрерывно продолжающаяся до 1815 года.

 

 

 

---

Примечания

 

¹ Приказ Воен. Мин. 13 Окт. 1863 г. № 357.
² Приказ В. М. 30 апр. 1864 г. № 136.
³ Приказ no B. в. 18 марта 1884 г. № 96.
⁴ Слова Императора Александра III в приказе no гвардейскому корпусу, отданном в бытность Наследником.
⁵ Леер. Обозрение войн России. — Леер Энцикл. в. и м. наук.
⁶ Альбом портретов Галереи Зимнего дворца, жизнеописания составлены Мих.-Данил. и Висковат.
⁷ Высочайший приказ 20 авг. 1798 г.
⁸ Впоследствии обер-офицерские вакансии в полку пополнялись, главным образом, производством унтер-офицеров из дворян. Дворянин мог быть произведен из нижних чинов в первый офицерский чин прапорщика по прослужении 3 лет. Наиболее достойные из нижних чинов прочих сословий также производились в офицеры, но по прослужении 12 лет и прямо в подпоручики.
⁹ Хроника Рос. Имп. армии, составл. кн. Долгоруковым, 1799 г.
¹⁰ Рекрутские наборы производились не в определенные сроки, а смотря по надобности государства. Срок службы поступивших по набору был пожизненный.
¹¹ Высочайший приказ 21 августа 1798 г.
¹² Из числа унтер-офицерских вакансий две назначались для дворян.
¹³ Фурьер на походе разбивал лагерь, принимал в города[ и деревнях квартиры, провиант и фураж. В этих случаях он подчинялся полковому квартирмейстеру.
¹⁴ Воинский устав Императора Павла I.
¹⁵ Фурлейты - обозные нестроевые.
¹⁶ Полное Cобр. закон. штаты и табели.
¹⁷ Воинский устав императора Павла I.
¹⁸ В числе 50 обер-офицеров в полку было 6 капитанов, 6 штабс-капитанов, 12 поручиков, 16 подпоручиков и 10 прапорщиков.
¹⁹ Петров. Русская военная сила, т. II.
²⁰ Тоже алебарды, но с более широким зубчатым копьем.
²¹ Висковатов. Историч. опис. одежды и вооружения Росс. войск.
²² В. уч. арх., отд. III № 333.
²³ Хроника Рос. Импер. армии, Долгорукова. 1799 г.
²⁴ Висковатов. Опис. одежды и вооруж. Рос- войск.
²⁵ Воинск. устав Императора Павла I.
²⁶ Воинск. устав Императора Павла I.
²⁷ Петров. Русск. военн. сила, т. II.
²⁸ В. устав Императора Павла I
²⁹ В. устав Императора Павла I.
³⁰ В. устав Императора Павла I.
³¹ Полн. собр. зак., штаты и табели.
³² В. устав Императора Павла I.
³³ В. уч. арх.. отд. III № 333. — Хроника Рос Импер, армии. изд. 1852 г.
³⁴ Альбом портр. галереи Зим. дворца, жизнеоп. составл. Мих. Дан. и Висковат. — Дальнейшая служба ген. Берга: в 1805 г. ранен в сраж. у Амштетена, после чего был осчастливлен посещением Государя и остался в рядах войск, 1805 г. при Аустерлице тяжело ранен и отличился своим мужеством и самоотвержением, 1806 г. награжден Георгиевским крестом 4 ст. за 25 л. службу в офиц. чинах, в 1812-15 гг. был ближайшим сподвижником гр. Витгенштейна, 1812 г. за дела 18-20 Июля под Клястицами произведен в г.-м., 1813 г. при Лейпциге проявил в полной мере свое бесстрашие и распорядительность и тотчас после битвы награжден Государем Георгиевским крестом 3 ст., 1823 г. произв. в ген. от инф., скончался в 1838 г.
³⁵ Военно-ученый архив, отд. III №355.
³⁶ Хроника Рос. Импер. армии, изд. 1852 г.
³⁷ Хроника Рос. Имп. арий. — На составление Галицкого полка были, кроме того, выделены тогда же по одной роте от мушкетерских полков: Вятского, Бутырского, Шлиссельбургского, Нашебургского, Тамбовского, Орловского, Старооскольского, Навагинского, Оловецкого и одна рота Астраханского карабинерного полка.
В 1833 году, при преобразовании в организации всех полков нашей армии, 2-й батальон Галицкого полка (переименованного .к тому времени в 38-й Егерский), поступил на усиление Украинского полка. Он образовал в новом составе Украинского полка его 3-й батальон, но часть людей батальона 38-го Егерского полка была при этом отделена и вместе с людьми старого состава первых двух украинских батальонов образовала 4-й батальон Украинского полка (об этом см. дальше в описании преобразования состава полка в царствование Императора Николая I).
В 1805 г., Сентября 5-го из рот полка были отделены еще две на составление Пензенского и Эстляндского мушкетерских полков; в замен этих рот сформированы новые.
³⁸ Хроника полков 37-й пех. дивизии, Грабовского.
³⁹ Висковатов. Истор. опис. одежды и вооруж. войск.
⁴⁰ Полн. собр. закон. №№ 20371 и 20716.
⁴¹ Петров. Рус. воен. сила, т. II.
⁴² Полн. собр. закон. № 20224.
⁴³ То же, № 20221 и 20246.
⁴⁴ Полн. собр. закон. — Воен. Сборн. 1877 г. .№ 12.
⁴⁵ Полн. собр. закон. № 20115. — Петров. Рус воен. сила. т. II.

---

Глава II. Турецкая война 1806-12 гг. и война с Наполеоном 1806-7 гг.

[18] Приготовление к войне с Турцией. — Взятие Хотина. — Передвижение в Брест. — Бездействие. — Дела у Станиславова. — Передвижения в Гейльсберг и Мазовецк. — Окончание войны с Наполеоном. — Назначение в Молдавскую армию. — 1809 г. Осада и штурм Браилова. — Падение Исакчи, Тульчи, Кюстенджи. — Сражение у Рассеваты. — Осада Силистрии. — 1810 г. Взятие Туртукая. — Осада и штурм Рущука. — Перемены в составе полка. — 1811 г. Стоянка в Силистрии. — Сражение под Рущуком. — Окружение турецкой армии. — Окончание войны.

В 1806 году война с Турцией стала неизбежной. Наполеон всеми средствами склонял это государство к враждебным действиям против России. Это удалось ему: турецкое правительство начало явно нарушать договоры свои с Россией. На требования Императора о восстановлении нарушенных ею условий, Порта медлила ответом. Она старалась выиграть время, собирая между тем войска и приводя крепости по Днестру в оборонительное положение¹.

В виду вероятности войны с Турцией, еще в начале 1806 года в южных русских губерниях были расположены пять дивизий. В числе их находилась 9-я дивизия г. л. Кн. Волконского, в которую был зачислен Украинский мушкетерский полк. Под командой своего шефа г. м. Цызырева, полк выступил из Москвы в поход по дороге к Киеву, штаб-квартире 9-ой дивизии и, прибыв туда, расположился в окрестностях этого города.²

[19] Дивизиями были названы прежние инспекции. В 9-ой дивизии, кроме Украинского полка, состояло еще 6 полков пехоты. из них один — егерский, 3 кавалерийских и 2 казачьих полка и артиллерия. 9-я дивизия вместе с 10-ю составляли 1-й корпус под командой г. л. Эссена 1-го. Из числа расположенных на юге дивизий, прочие две образовали 2-й корпус, а одна дивизия осталась отдельною. В Украинском полку состояло по списку 2,459 человек, а во всех пяти дивизиях около 60.000 чел. Главное командование этими войсками было вверено ген. от кав. Михельсону.

От Турции все еще не получалось ответа на справедливые требования России. Тогда в Октябре месяце, Император Александр I, вследствие нескрываемых враждебных намерений турецкого правительства, приказал южной армии занять Дунайские Княжества. Надлежало предупредить здесь турок и не дать им воспользоваться богатыми средствами страны. Занятием Бессарабии, Молдавии и Валахии имелось в виду, не прибегая к кровопролитию, понудить Турцию восстановить нарушенные ею права России.

Украинский полк, как и все войска под командой г. Михельсона, уже давно был в полной готовности к выступлению в поход. Поэтому, немедленно по получении в армии приказа Государя, полк был направлен, в составе корпуса г, Эссена, из Киевской губернии к Днестру, составлявшему тогда границу нашу с Турцией³.

Переправа войск была назначена в трех местах: у Дубоссар, Могилева и корпусу г. Эссена у Хотина.
В самом начале похода, было получено повеление Государя Императора отделить корпус Эссена от армии, назначенной действовать против Турции, и направить его к Бресту. Это передвижение было вызвано необходимостью усилить русские войска на западной границе, так как Наполеон, одержав победу при Иене и Ауэрштедте над пруссаками, нашими союзниками, приближался с армиею к границе России.

Исполняя ВЫСОЧАЙШЕЕ повеление, г. Михельсон тотчас направил к Бресту 10-ю дивизию. Туда же должна была идти 9-ая дивизия с Украинским полком после овладения турецкою крепостью Хотином.

В то время, когда Украинский полк приближался к этой крепости, Михельсон с главными силами армии переправлялся через Днестр у Могилева и затем, продолжая движение, достиг без выстрела Ясс. Вступление наших войск в Молдавию успокоило жителей, которые со страхом ожидали насилий со стороны турок.

[20] 12-го Ноября Украинский полк подошел к Жванцу, местечку, расположенному на нашем берегу Днестра, несколько выше турецкой крепости Хотина, лежащей на правом берегу этой реки.

По приказанию г. Эссена, против крепости были возведены в ночь на 13-е Ноября батареи. Затем было приступлено к установке моста, приготовленного из плотов у нашего берега, но сильный ветер помешал этой работе.

13-го Ноября утром кавалерия авангарда была выслана на противоположный берег, выше крепости; вместе с кавалеристами, на крупах лошадей переправился один егерский полк. Турки открыли по ним огонь, но вскоре отступили к ретраншаменту впереди крепости.

В это время Украинский полк и прочие войска 9-й дивизии поспешно переправлялись на паромах и, примкнув затем к отряду, находившемуся на правом берегу, расположились вокруг крепости.
Г. Эссен послал Хотинскому паше предложение сдаться. В письме к нему он говорил, что вступление русских войск в княжество не имеет завоевательных целей и приглашал его окончить дело без кровопролития. Паша просил десять дней срока, вместо которых Эссен оставил ему времени для размышления только до 10 час. следующего утра.
С нашей стороны были сделаны необходимые приготовления для взятия крепости, и украинцы с нетерпением ожидали 10 часов утра 14 Ноября, чтобы, согласно приказанию корпусного командира по войскам 9-ой дивизии, броситься на штурм.
Такая решительность заставила турок прислать к назначен ному сроку чиновников для переговоров о сдаче крепости.

15-го Ноября Хотин был занят русскими войсками. Нам достались все знамена, 162 орудия, порох, снаряды и запасы хлеба в зерне. Гарнизон турецкий получил право выхода в Галац.

За успешное начало военных действий Государь Император пожаловал г. л. Эссену орден Св. Владимира 2-й степени⁴.

Из Хотина войска Эссена выступили на соединение с 10-ою дивизией, расположенною вдоль по нашей границе с Галицией.
К этому времени выяснилось намерение Наполеона наступать против России со стороны Варшавы. Вследствие этого, корпус г. Эссена, с Украинским полком в своем составе, получил приказание перейти в окрестности Бреста, куда он и прибыл в начале декабря.

Войска, назначенные для действия против Наполеона, состояли, [21] кроме двух дивизий, бывших у Эссена, из корпусов: Беннигсена, стоявшего у Пултуска и гр. Буксгевдена — у Остролепки. Всего в трех корпусах в это время было 130.000 чел, Силы Наполеона доходили до 160.000 чел.⁵.

Вскоре полк выступил из Бреста вместе с своим корпусом на соединение с войсками Буксгевдена, наступавшими левым берегом Нарева по направлению к Бугу. Движение наших отрядов было исполнено по приказанию главнокомандующего генерала-фельдмаршала гр. Каменского I-го, который предполагал произвести общее наступление.
Узнав от авангардов о появлении французов, гр. Каменский изменил первоначальное свое намерение и велел отступать. Украинский полк вернулся 10 декабря на прежнее место, в Брест.
Здесь, вместе с другими войсками 9-ой дивизии, полк простоял в бездействии весь декабрь месяц. 10-я дивизия была отделена от корпуса и отправлена на соединение с войсками Беннигсена, который, после славных для русского оружия дел у Пултуска и Голымина, отступал, в виду численного превосходства неприятеля, к Тыкочину.

Гр. Каменский, вследствие болезни, передал главное командование армиею гр. Буксгевдену, но при этом не подчинил ему корпуса Эссена, а предоставил последнему самостоятельность в действиях. Г. Эссен считал необходимым обеспечить границы наши со стороны Галиции, нейтралитетом которой Наполеон мог пренебречь, и потому оставался с войсками своего корпуса у Бреста.

На военном совете, собранном генералами Буксгевденом и Беннигсеном при отступлении их после Пултусского сражения, было решено корпусу Эссена передвинуться в Высоко-Мазовецк. Здесь он должен был охранять левый фланг нашей армии.

В начале Января, Украинский полк с другими частями своего корпуса, по приказанию вновь назначенного главнокомандующим г. Беннигсена, перешел из Высоко-Мазовецка в Брянск, для охраны пространства между Гродно и Брестом.

Большую часть Января месяца, если не считать небольших передвижений, полк провел в таком же бездействии, как и прошлый месяц.

Это долгое бездействие было тягостно для войск. Продовольствие их в бедной и уже истощенной стране было затруднительно. Войска нередко принуждены были голодать, и среди них стала развиваться болезненность. [22]

Украинцы жаждали боя, хотели померяться с врагом, но дел с неприятелем не было во всем корпусе. Только в авангарде производились незначительные набеги, с целью тревожить неприятеля.
Наблюдательный корпус Савари, оставленный Наполеоном против войск Эссена, держался оборонительно и имел целью не допускать русских к Варшаве. Он расположился между Броком и Остроленкой.

Видя бездействие Савари, Эссен решил произвести наступательное движение. При этом он послал три полка; Украинский и Крымский мушкетерские и 10-й егерский, для усиления войск генерала Седморацкого, который стоял с 6-ою дивизией в Гониондзе⁶.

Усилив войска Седморацкого и обеспечив этим связь свою с главною армией, Эссен выдвинулся с остальною частью своего корпуса из Брянска к Высоко-Мазовецку.
В то время, когда Эссен атаковал 22 Января французов у Острова и принудил их бежать, Украинский полк в отряде кн. Волконского был на марше из Брянска к Гониондзу⁷.

К украинцам доходили слухи из главных сил нашей армии о кровопролитном Прейсиш-Эйлаусском сражении. Обе армии, наша и неприятельская, сохранили в этом сражении свои места до конца боя. Бой был ожесточенный и обе стороны понесли такие громадные потери, что принуждены были отступить: Беннигсен — к Кенигсбергу, Наполеон за р. Пассаргу ⁸.

Чтобы отвлечь внимание противника, Беннигсен послал Эссену приказание атаковать Савари.
Эссен направился против Остроленки и приказал идти туда же отряду кн. Волконского из Гониондза, предполагая напасть на французов в этом пункте с двух сторон.

В самом начале похода г. Седморацкий получил от главнокомандующего приказание присоединиться к. главным силам армии и немедленно отделился с 6-ою дивизией от войск кн. Волконского, не смотря на просьбы последнего подождать окончания предприятия. Под командой кн. Волконского осталось только три полка 9-ой пехотной дивизии, в том числе Украинский полк, и небольшое количество кавалерии. С этими слабыми силами кн. Волконский продолжал движение из Гониондза к Остроленке.

3-го Февраля отряд кн Волконского встретился с французским авангардом у с. Станиславова. Решительная атака нашего [23] отряда заставила неприятеля быстро отступить за р. Схву. Под выстрелами противника, мосты, испорченные французами, были исправлены и преследование их продолжалось на другом берегу.
Французы отступали, задерживаясь в лесах. Болотистая местность и малочисленность кавалерии не позволили быстро преследовать их и помешать соединению с войсками Савари, который с половиною своего корпуса спешил к ним на помощь. Другая половина его корпуса оставалась в Остроленке.

Превосходство неприятельских сил, после прибытия Савари, заставило кн. Волконского отступить обратно за р. Схву. Отсюда был открыт перекрестный огонь по французам, что вместе с наступившею ночной темнотой удержало их на противоположном берегу.

На следующий день французы отыскали на р. Схве броды и тотчас же двинулись в обход обоих наших флангов. Обойденный с флангов, отряд наш мужественно отражал все атаки французов. Неся большие потери, украинцы не уступали превосходному в числе неприятелю. После того, как шеф их, ген. Цызырев, находившийся впереди полка, был тяжело ранен, они дрались еще ожесточеннее, неоднократно ходили в штыки и только приказание начальника отряда заставило их отступить.
Под натиском неприятеля, отступление было совершено в полном порядке. Отряд наш занял вторую позицию у Оссовека, которая была осмотрена еще накануне. Здесь неприятель был встречен ядрами и картечью наших орудий, бывших при полках. Одна наша пушка, которую при отступлении невозможно было вывезти, вследствие топкого грунта, была снова отбита. Знамена были геройски спасены.

Отбиваясь от окружавших его со всех сторон французов, отряд отступил опять на новую позицию. Отсюда задерживаясь шаг за шагом и отражая атаки противника, украинцы отошли к опушке леса, которая была немедленно занята нашею пехотою и артиллерией⁹.
Огонь орудий остановил Савари, который получил в то же время известие о приближении Эссена к Остроленке. Эссен опоздал своим прибытием, чем поставил слабый отряд Волконского в критическое положение. Теперь же, беспокоясь за участь последнего, он производил ложную атаку против Остроленки, которая заставила Савари поспешить туда на помощь к своим, [24] а для наблюдения за кн. Волконским отделить лишь небольшой отряд.
Тогда украинцы и прочие полки кн. Волконского, подняв убитых и раненых, собрались у Станиславова и, отдохнув здесь, выступили обратно в Гониондз. В сражениях 3-го и 4-го Февраля отряд потерял до 900 человек убитыми и ранеными¹⁰.

Вскоре украинцы должны были снова выступить из Гониоидза, так как Беннигсен приказал отряду кн. Волконского присоединиться к главным силам армии.

Войска под начальством главнокомандующего были расположены в окрестностях Гейльсберга. По прибытии сюда Украинский полк присоединился к 6-ой дивизии и вместе с нею вошел в состав резерва 2-ой линии¹¹.
У Гейльсберга украинцы были расположены на квартирах. Беннигсен предполагал сперва произвести наступление всеми силами против французов, но медленность в подвозке продовольствия заставила его отложить это намерение.

В начале Мая, Украинский и другие два полка кн. Волконского были опять посланы для усиления отдельного корпуса, стоявшего у Высоко-Мазовецка. Начальство над корпусом перед этим перешло, по болезни г. Эссена, к графу Толстому¹².
Между тем как Беннигсен, запасшись продовольствием, перешел в наступление, украинцы вместе со всем корпусом гр. Толстого продолжали стоять у В. Мазовецка, так как продовольствие войск в корпусе было по прежнему крайне затруднительно, что являлось причиной большого количества больных, а движение вперед заставило бы еще более удалиться от магазинов. С целью тревожить правый фланг Наполеона и для связи с нашею главною армией, гр. Толстой высылал вперед летучие отряды¹³.
Вскоре до украинцев дошла тяжкая весть о результатах Фридландского сражения. Оно было проиграно нами, не смотря на замечательное мужество и стойкость наших войск. После сражения Беннигсен поспешно отступил за Неман¹⁴.

Наполеон следовал за ним. В то же время Массена готовился атаковать стоявший против него отдельный корпус гр. Толстого, но последний получил от главнокомандующего приказание [25] иметь единственною целью защиту наших границ и потому отступил со своими войсками, в тол числе с Украинским полком. к Белостоку¹⁵.

Вскоре военные действия между воюющими сторонами были прекращены, а 27-го июня, во время свидания в Тильзите Императора Александра с Наполеоном, был заключен мир, после чего на следующий же день войска Заграничной армии получили приказание возвратиться в пределы отечества.

По возвращении в Россию, Украинский полк был расположен с частью войск Заграничной армии в общем лагере под Оршей. Здесь, однако он отдыхал не долго, так как осенью того же 1807 года был снова направлен в Молдавскую армию, в числе частей, посланных для ее усиления.

9-ая дивизия осталась в России, а Украинский полк, прибыв в действующую армию, был прикомандирован к 12-ой дивизии г л. гр. Каменского I-го, штаб-квартира которого находилась в Фокшанах. 12-ая дивизия состояла в корпусе действующей армии. которым командовал ген. от инф. Голенищев-Кутузов, будущий герой Отечественной войны. Главнокомандующим Молдавской армии был кн. Прозоровский, главная квартира которого находилась в Яссах. Там же был и Кутузов со своим штабом.

По прибытии в действующую армию, Украинский полк получил приказание расположиться на зимней квартире в м. Калиени, в окрестностях Фокшан¹⁶.

Вследствие одного из условий Тильзитского договора, с турками было заключено перемирие и, при посредничестве Наполеона, велись переговоры о мире.

По ходу этих переговоров трудно было ожидать, чтобы соглашение состоялось. В ожидании военных действий, кн. Прозоровский принимал меры к увеличению боевой готовности войск.

В полку ежедневно производились строевые учения. По приказанию главнокомандующего было принято нововведение: при пальбе из трехшереножного строя люди первой шеренги стреляли с колен¹⁷.
2-ой батальон был отделен от полка; в резервный корпус г. Эссена I-го, расположенный в Молдавии. Вместе с 2-м баталионом Куринского мушкетерского полка он составил гарнизон Каменец-Подольской крепости, где оставался до 1811 года¹⁸. [26]

Стоянка на квартирах в окрестностях Дуная была не легка для нашей армии, непривыкшей к местному климату с его постоянными резкими переменами температуры. В войсках развились изнурительные лихорадки, обыкновенно свирепствующие в том краю, и другие болезни: горячки, поносы. К тому же, в зимнее время, продовольствие войск было очень затруднительно.¹⁹
Heсмотря на большое число больных, люди 1-го и 3-го баталионов полка, стоявших в Кадиени, были бодры духом. Все с нетерпением желали боя: вынужденное бездействие было тяжелее всего.

Переговоры о мире не привели ни к какому соглашению. В начале 1809 года украинцы с радостью узнали об открытии, наконец, военных действий.

Раньше переправы через Дунай, кн. Прозоровский предполагал занять кр. Браилов. Для этого был назначен корпус Кутузова.
Украинский полк выступил из Калиени и 8 апреля прибыл к Браилову.

Войска Кутузова заняли позиции вокруг крепости. В Украинском полку, находившемся в право-фланговом отряде г. л. гр. Каменского 1-го²⁰, деятельно принялись за постройку редутов, которые должны были усиливать оборону тех участков нашей позиции, которые не были заняты войсками. С начала осады турки делали вылазки, чтобы помешать работам, но каждый раз были отражаемы с большим уроном и принуждены скрываться обратно в крепость.

11 апреля прибыла к нашим войскам осадная артиллерия, и на Дунае около крепости расположилась русская флотилия. Огонь орудий действовал против крепости так успешно, что войска наши, в том числе украинцы, получили возможность подвинуться вперед с мест первоначального своего расположения; некоторые же части войск осадного корпуса, бывшие в 1-ой линии, подошли даже к самому ретраншаменту впереди крепости.

В войсках прошел тогда слух о несогласиях, возникших в турецком гарнизоне. Пользуясь этим, главнокомандующий решил взять ретраншамент открытою силой.
Впоследствии оказалось, что грозные крепостные твердыни пострадали далеко не достаточно, ни одно из орудий неприятельских не было подбито. Гарнизон крепости состоял из 12,000 турок, против которых с нашей стороны назначено для атаки 8.000 чел. [27]

Штурм был назначен ночью, с 19-го на 20 апреля. В 11 час. ночи взвилась сигнальная ракета и войска двинулись вперед тремя колоннами.
Сохраняя полную тишину, украинцы вышли из траншеи, где они были построены в ожидании сигнала, и следовали в резерве за средней колонной.²¹
Непроглядный мрак южной ночи не позволял различать предметов: под влиянием темноты окружающая местность приняла, совершенно другой вид, чем днем, вследствие чего войска, сбиваясь с дороги, с трудом удерживали верное направление, отдельные отряды разошлись друг от друга, а охотники удалились далеко вперед от своих колонн.
Среди безмолвия, вдруг на левом нашем фланге раздалось «ура». Левая колона, вместо того, чтобы произвести только ложную атаку, как ей следовало по диспозиции, не выждала приближения войск центра и правого фланга и решительно бросилась на штурм.
Успех ее был непродолжителен. Несвоевременный штурм только открыл неприятелю наше намерение. Турки быстро заняли ретраншамент, после чего войска левого фланга не могли одни удерживать укрепления и принуждены были отступить в ров. Только тогда подошли охотники других колонн и неустрашимо взошли на вал, но почти все нашли здесь славную смерть.
Все попытки подошедших колонн поддержать первую атаку были отражены турками.
Тогда были по частям высланы на помощь войска из резервов. Наконец, и украинцы получили приказание главнокомандующего двинуться вперед, но было поздно. Находившиеся впереди войска указывали барабанным боем направление. He видя ничего среди окружающей темноты, украинские батальоны двинулись на этот звук и под губительным огнем турецких орудий достигли ретраншамента.
Присоединясь во рву к находившимся там войскам, они мог ли только разделить их участь. Когда стало светать, глазам представилась тяжелая картина. Вся линия наших войск стояла во рву, кто еще мог, продолжал стрелять вверх, а густая толпа турок покрыла над ними весь вал, стреляя в них и спуская разные тяжести. Никто не подался назад; не будучи в состоянии одновременно взойти массами на вал по коротким штурмовым лестницам, войска оставались во рву и умирали ожидая дальнейших приказаний своих начальников. [28]

Тогда главнокомандующий, убедившись в невозможности дальнейших действий, приказал отступать. При этом отступлении выказался весь молодецкий дух русского солдата. Вместе с другими тихо выходили украинцы изо рва, строили фронт, и, несмотря на то, что сзади их буквально расстреливали, они тихим шагом отступали, смыкая беспрестанно редевшие ряды. При попытках преследования со стороны турок, они останавливались и пальбою заставляли неприятеля возвращаться обратно. Конница из общего резерва и высланные главнокомандующим свежие войска окончательно принудили турок скрыться за укрепления²².
Во время неудачного штурма Браилова, наши войска, доблестно выполнившие все, что было возможно, потеряли более 5 000 челов.

Из Браилова полк перешел в Галац, где должен был переправиться на правый берег Дуная. Здесь строился мост, но разлитие реки задержало наводку его до половины Июля.

В конце Июля началась переправа. Украинский полк одним из первых вступил на правый берег, в составе корпуса г. Засса²³.

31 Июля он подошел к укреплению Исакче, которое было оставлено турками, устрашенными приближением русских. Только два судна открыли было пальбу. но принуждены были замолчать.
Продолжая движение, 1-го Августа он занял беспрепятственно Тульчу, гарнизон которой скрылся в Измаил²⁴.
Затем полк присоединился к корпусу г. Платова и вместе с ним направился к кр. Кюстенджи, лежавшей на вдающемся в море полуострове. Узкий перешеек, соединяющий его с материком, был сильно укреплен и защищался неприятельским отрядом. Приблизясь 29 Августа к укреплению, украинцы открыли перестрелку с турками, во время которой неприятельские передовые посты отступили в крепость. На следующее утро, при виде батарей, возведенных минувшею ночью нашими войсками, турки сделались сговорчивее и сдали Кюстенджи²⁵.

К корпусу Платова прибыл кн. Багратион, недавно назначенный главнокомандующим вместо скончавшегося кн. Прозоровского. Под его начальством Украинский полк, в составе войск г. Платова, поспешил в Черноводы к корпусу Милорадовича, против которого в Рассевате расположилась армия Хозрева-паши. [29]

Соединившись с войсками Милорадовича, кн. Багратион продолжал наступление. Пехота корпуса Платова шла в трех колоннах, одна за другой, Украинский полк вместе с Новгородским составлял среднюю из этих колонн под командой г.-м. Репнинского. При каждой колонне находилось по шести орудий. Вправо и влево от пехоты шли две колонны конницы. Правее Платова наступал в том же порядке корпус Милорадовича.

Украинский полк двигался но дороге, изобиловавшей всевозможными препятствиями. Дорога преграждалась часто речками, приходилось останавливаться и устраивать переправы, местами надо было пробираться узкими тропинками. к тому же крайне неровная местность сильно увеличивала трудности похода. За то глазам представлялась чудная картина, освещенная солнцем: высокие с тесными ущельями горы, ручьи. озера и поросшие высокой травой болота живописно чередовались между собой. Каждый невольно любовался редкой красотой природы и забывал усталость²⁶.

Когда бывшая в авангарде конница наша показалась перед Рассеватой, турки не хотели верить, чтобы за нею скрывались наши главные силы, столь непроходимой считали они дорогу, только что пройденную войсками кн. Багратиона. Скоро они должны были этому поверить. Взойдя на высоты, окружающие Рассевату, украинцы, под огнем из неприятельских ретраншементов, перестроились в каре, составляя центр боевой линии корпуса Платова. Отсюда они открыли огонь против отступившей в беспорядке неприятельской конницы, а затеи получили приказание перейти на левый фланг, угрожая неприятелю обходом. Опасаясь за свой путь отступления, сперва конница, а потом пехота турецкая бросилась в беспорядке по силистрийской дороге. Высланная вперед кавалерия наша довершила поражение турок, которые в полнейшем расстройстве рассеялись в разные стороны, побросав по дороге пушки и оружие. Потери их в этот день простирались до 4.000 челов. убитыми и 1.000 чел. пленными²⁷. Кн. Багратион, в донесении своем об этом сражении, писал следующее: «слабого пера моего никогда не достанет в полной мере изобразить того рвения, того мужества и той храбрости, которые в настоящем деле обнаружены всеми войсками Вашего Императорского Величества». Все передвижения войск производились «в таком порядке, что оно более похоже было на маневр, нежели на действительное сражение»²⁸. [30]

11 сентября Украинский полк прибыл к Силистрии, которая была хорошо защищена укреплениями и многочисленным гарнизоном. Войска кн. Багратиона обложили крепость, причем украинцы были расположены с западной ее стороны в составе корпуса Платова. Время проходило в постройке редутов и в отражении вылазок из крепости. Ожидали прибытия осадной артиллерии, которая запоздала, задержанная испорченными от непрерывных дождей дорогами. 18 сентября прибыли, наконец, осадные орудия, открыли сильный огонь против крепости, и началась правильная ее осада.

Под Рущуком в это время была собрана сильная турецкая армия под командой самого верховного визиря. Надеясь на его помощь, гарнизон Силистрии упорно держался. Корпус. высланный визирем из Рущука к Силистрии, был 24-го сентября разбит у Татарицы войсками Платова. Об этом тогда же с радостью узнали украинцы, остававшиеся во время сражения на прежней своей позиции против осажденной крепости.

Узнав о поражении своего корпуса, визирь выступил с армией из Рущука и в ночь на 9-ое октября присоединился у Татарицы к прежде высланным войскам и немедленно приступил к усилению своей позиции линиею окопов. Левый фланг их примыкал к берегу Дуная, а впереди, в центре и на правом фланге, были устроены две батареи.

Тогда кн. Багратион, взяв 9 батальонов из числа войск, блокирующих крепость, в том числе два баталиона Украинского полка, повел их на соединение с остальными войсками корпуса Платова, которые после дела 24-го сентября заняли позицию между Татарицей и Силистрией. Здесь собралось теперь до 4.500 русских против 20,000 турок. Несмотря на такой перевес в силах противника, кн. Багратион решился атаковать его 10 октября в открытом поле. Желая выманить турок из сильно-укрепленной позиции, кн Багратион построил все войска свои на открытой возвышенной местности в каре в одну линию. Украинский полк составил 4-ое каре с правого фланга под командой ген. Кушникова.

Ожидание оказалось напрасным, неприятельская пехота не выходила из окопов, к которым отступила и конница турецкая, опрокинутая казаками. Тогда главнокомандующий приказал овладеть неприятельскою батареей, находившеюся впереди нашего центра, для чего назначил одно из бывших здесь каре. Несмотря на сильнейший огонь турецких орудий, она была взята и занята нашими войсками. Турки в больших массах устремились [31] на батарею, с целью снова овладеть ею, но против них кн. Багратион двинул остальные войска. Очередь дошла до украинцев. По наступавшему каре, состоявшему из украинских баталионов, неприятель сосредоточил огонь всей своей артиллерии, и густые толпы турок бросились с криком ему на встречу, но отчаянные атаки их разбились о бесстрашие украинцев, которые с своей стороны приняли их в штыки. Тесня многочисленного неприятеля, они заставили его отступить к окопам, а сами присоединились к остальным нашим войскам, занимавшим новую позицию по сторонам взятой нами батареи, откуда провожали турок огнем.
Потерпев неудачу в центре и на левом фланге, турки намеревались вознаградить ее победой на своем правом фланге. Находившаяся там батарея турецкая была еще с начала боя занята нашим левофланговым каре кн. Трубецкого, которое далеко отделилось от общей линии наших войск. Прибывший в это время из Туртукая на поле сражения албанский корпус был немедленно направлен против каре кн. Трубецкого и окружил его со всех сторон. Атаки наших драгун не поколебали многочисленного неприятеля и каре Трубецкого, состоявшему всего из трех баталионов егерей, пришлось более часа одному отбиваться от атак албанцев. Тогда на помощь к нему был выслан Украинский полк. Дружно устремились украинцы спасать товарищей. Отчаянно работая штыками, проложили они себе дорогу среди врагов и, соединившись с егерями, заставили неприятеля податься назад. Встретив неожиданный отпор, албанцы не смели возобновлять нападения на наш левый фланг. Каре Трубецкого было спасено²⁹.

С прибытием албанского корпуса, перевес в силах на стороне неприятеля был столь велик, что главнокомандующий отказался от дальнейшего наступления против турок, хорошо защищенных укреплениями Так как турки не выходили более из окопов, то в 5 часов дня бой был прекращен. Вечер 10 октября и весь следующий день украинцы оставались на своих местах, а 12 го числа, по приказанию главнокомандующего, возвратились к Силистрии. Турки не двигались с своей позиции, продолжая окапываться и получая новые подкрепления.

Вся армия визиря собралась теперь у Татарицы. Наступившие, к тому же, морозы и полная невозможность добывать продовольствие в опустошенной стране заставили кн. Багратиона снять осаду Силистрии. 15 октября украинцы, в составе войск, бывших у Силистрии, [32] построились в походные колонны и стали медленно отходить к Черноводам и далее к Троянову валу, где простояли три недели. Все это время они надеялись, что турки подойдут к нашему расположению и не сомневались, что. одолеют их в бою в открытом поле, но неприятель не решался приближаться, а только издали следил за русскими войсками.

От Троянова вала войска перешли в Гирсов и в конце Декабря переправились на левый берег Дуная для зимовки. Украинский полк при 12 дивизии расположился на квартирах в Фокшанах. С переходы через Дунай пополнение войск несколько улучшилось и уменьшилось число больных, недостаток в продовольствии был не так чувствителен, как на правом берегу, где все средства для подвоза его к войскам были исчерпаны без успеха³⁰.

При открытии военных действий весной 1810 года, Украинский полк вошел в состав корпуса г. Засса, который должен был переправиться у Туртукая и осадить Рущу³¹.

В то время, когда украинцы находились на походе к месту переправы, было получено известие, что турецкая армия под командой великого визиря двинулась из Шумлы к Туртукаю. Это заставило г. Засса ускорить движение, и в ночь на 19 Мая Украинский полк, находившийся в авангарде вместе с двумя другими пехотными полками и кавалерией, подошел к берегу против Туртукая. К этому месту по впадающей здесь в Дунай р. Аржис были заблаговременно спущены паромы. Вызванные из полков охотники переправились через Дунай и, высадившись ниже крепости, поднялись на высоты правого берега. Янычары, занявшие в этом месте кустарник, отступили. Между тем, переправились войска авангарда, и украинцы быстро взошли по обрывистому берегу. Появление их, угрожающее туркам обходом, заставило последних бежать в крепость. Во время переправы, по крепости действовала батарея с левого берега и заставила замолчать постепенно все неприятельские орудия. Вся пехота нашего авангарда расположилась в трех каре с восточной стороны крепости. Вскоре к ним примкнули главные силы г. Засса, и находившиеся еще в поле неприятельские войска принуждены были частью бежать, частью скрыться в крепость. Переправившаяся с нашими войсками артиллерия открыла сильный огонь против Туртукая, после чего турецкий гарнизон, отчаявшись в своем спасении, в беспорядке бежал в Рущук [33] в полночь на 20-е Мая и, во время бегства, понес большие потери от преследовавших его казаков³².
Вслед за ним, Украинский полк, в составе отряда г. Засса, направился к Рущуку. В ожидании прибытия подкреплений, г. Засс ограничивался, по малочисленности своего отряда, наблюдением за Рущуком издали. В 4 часа утра 13 Июня Украинский полк участвовал в усиленной рекогносцировке, произведенной авангардом отряда. Турецкие пикеты отступили при этом в крепость, и высоты вокруг крепости были заняты нашей кавалерией. 11а следующий день г. Засс расположил войска вокруг Рущука, причем часть пространства на левом фланге оставалась незанятою за недостатком войск. Украинский полк под командой г. м. Ушакова находился на правом фланге в отряде под личным начальством г. Засса. Ободренные малочисленностью осаждающих, турки большими массами делали частые вылазки из крепости и мешали осадным работам. Ослабление бдительности со стороны наших войск могло иметь пагубные последствия, поэтому украинцы были готовы всегда, и днем и ночью, встретить неприятеля штыками, если бы он ворвался к ним в траншею.

Вновь назначенный в этом году главнокомандующий гр. Каменский 2-й осаждал тогда Шумлу. Еще ранее высылал он небольшие подкрепления к войскам под Рущук. теперь же обратился туда сам с главною армией. Так как правильная осада этой крепости отнимала много времени, то гр. Каменский решил, во что бы ни стало, теперь же штурмовать ее и, исполнив затем волю Императора Александра, двинуться к Балканам.

5 Июля, в день выступления главнокомандующего из-под Шумлы, г. Засс сделал попытку ускорить падение крепости, с помощью войск, бывших под его командой. Украинский полк, в составе право-флангового отряда, двинулся вечером этого дня с соблюдением полной тишины к находившемуся перед ним полуразрушенному бастиону. Ошибочно предполагали, что этот бастион оставлен гарнизоном и что его можно будет занять раньше, чем неприятель заметит приближение наших войск. Царившая там тишина как бы подтверждала это предположение, как вдруг осветилась линия неприятельских укреплений и грянул залп турецких орудий. Страшный картечные огонь, открытый по наступавшим частям, вырвал много рядов из строя. Оказалось, что турки заблаговременно узнали о часе и пункте готовившегося приступа, сильно укрепили и вооружили намеченный бастион и были в полной готовности [34] встретить атаку. Вследствие этого, приступ слабого отряда против хорошо защищенной крепости не удался и наши войска вернулись на прежние места³³.

Прибыв с армиею 9 Июля к Рущуку, главнокомандующий сделал новое распределение войск осадного корпуса по отрядам, при чем Украинский полк получил назначение охранять мост через Дунай ниже крепости³⁴. Здесь он находился во время бомбардирования Рущука, а затем был переведен обратно на правый фланг блокадной линии, где и участвовал в штурме 22-го Июля³⁵. Мнения частных начальников о своевременности штурма разделились: заведывавший инженерными работами генерал Гартинг ручался за легкость овладения крепостью; прочие же начальники находили необходимым выждать, пока она будет более повреждена и разведана. Мнение генерала Гартинга одержало верх.

Еще ночью Украинский полк, выполняя общее по всей войскам приказание главнокомандующего, подошел почти к самой крепости. В четвертом часу утра украинцы, выслав вперед цепь охотников, по 15 чел. с батальона, по приказанию своих начальников, без шума подошли к крепостному рву, в штурмовых колоннах по полувзводно (8 чел. в ряд), и беспрепятственно спустились в него. Остальные люди не могли тогда же последовать за ними, так как турки, перед штурмом углубили ров и приготовленные лестницы оказались коротки. Стрелки мужественно взошли на вал. Неприятель дал нашим войскам собраться во рву и только тогда обнаружил свое присутствие. Он ждал этого момента. Массы турок хлынули немедленно с двух сторон на встречу штурмующим: янычары, выйдя подземными галереями, наводнили собою ров, где столпились русские войска, другие массы турок бросились на цепь отважных стрелков, большая часть которых была убита, а остальные сброшены с вала в ров. Во рву закипел жаркий, но неравный бой. Твердо держались украинцы, хотя на каждого из них набросилось по несколько исступленных врагов, штыки и ятаганы отчаянно работали, и скоро ров наполнился трупами нашими и неприятельскими. Почти все начальники в полку были убиты или ранены. Солдаты, находившиеся во рву и на штурмовых лестницах, приставленных к эскарпу, но далеко не достигавших до его гребня, сильно терпели от огня неприятельского. Окончательно удостоверившись в неудаче штурма, гр. Каменский подал в 8 час. утра сигнал в отступлению.

[35] В эти четыре часа у войск, участвовавших в штурме, вы было из строя 78 офицеров, 3,000 нижних чинов убитыми b 285 офицеров и более 5,000 нижних чинов рапными. Столь же велики были потери турок. Все участники штурма удостоверяют, что офицеры и солдаты свято выполнили свой долг в этом деле. Генерал Крассовский в своих записках пишет: «я нигде не был свидетелем такого ревностного и благородного самоотвержения, с каким гибли храбрые русские солдаты на несчастном и кровопролитном штурме Рущука»³⁶.

После исправления повреждений, сделанных во время штурма в осадных работах, правильная осада Рущука и Журжи возобновилась. Украинцы были переведены на левый берег Дуная, к войскам, осаждавшим Журжу, и находились тан до сдачи обеих крепостей 15 Сентября.

После их падения, турки повсюду отступали и, вследствие приближения зимнего времени, расходились, по своему обычаю, по домам. Вскоре украинцы, присоединясь к 9-ой дивизии, только что прибывшей из России под командой начальника дивизии г.-л. кн. Суворова, расположились на зимних квартирах у с. Мал. Слободзеи.

Главная квартира всей армии находилась в Бухаресте³⁷.

12 Октября 1810 года последовала перемена в наименованиях батальонов и рот полка. Все три батальона названы мушкетерскими, первые роты в каждом батальоне получили название гренадерских, а остальные три мушкетерских³⁸. Никакой существенной разницы между теми и другими не было. Второй батальон, называвшийся резервным, переименован в запасный и по прежнему был отделен от полка, за исключением гренадерской роты, которая находилась при 1 и 3-м батальонах в действующей армии. Гренадерские роты вторых батальонов при соединении вместе всех шести полков дивизии составляли при каждой дивизии два сводно-гренадерских баталиона³⁹.

В начале следующего года, 22 Февраля, полк из мушкетерского был переименован в пехотный. В то же время прежние названия батальонов и рот по фамилиям полкового командира и старших офицеров отменены и каждой из этих частей в полку присвоен номер по порядку, причем гренадерские роты получили нумерацию особую от мушкетерских⁴⁰.

[36] В начале 1811 года, по повелению Императора Александра, пять дивизий, расположенных в окрестностях Дуная, выступили к границам России. Такое ослабление действующей армии было вызвано ожиданием войны с Наполеоном, враждебные намерения которого становились все более очевидными. В числе войск, отозванных из Молдавской армии, находилась также 9-ая дивизия⁴¹. Входивший в состав ее Украинский пехотный полк не последовал со своею дивизией, а был прикомандирован к 8-й дивизии г. Эссена 3-го, одной из четырех дивизий, оставленных в действующей армии, и назначен в гарнизон кр. Силистрии, еще с прошлого года бывшей в наших руках⁴².

27 Марта Украинский полк вошел в состав первой бригады 8-ой дивизии⁴³. Каждая дивизия разделялась тогда на три бригады, из которых в первых двух было по два пехотных, а в третьей два егерских полка. Шефом полка был г. Цызырев, он же командир I-й бригады, помощником его по управлению полком — командир полка подполковник Поливанов⁴⁴.

В Силистрии полк простоял до половины Апреля. К этому времени главное командование армиею перешло к ген. от инф. Голенищеву-Кутузову, назначенному вместо умирающего графа Каменского. Чтобы уменьшить дробление наших слабых сил на отдельные отряды, Кутузов в половине Апреля приказал начальнику Силистрийского гарнизона разрушить укрепления Силистрии, а войска гарнизона отправить по новым назначениям для присоединения к войскам, занимавшим крепости по берегу Дуная. Первый батальон полка был тогда же направлен в Галац, в число войск, охранявших нижнее течение Дуная. 3-ий баталион остался в Силистрии. Вскоре укрепления этой крепости были сперва взорваны, а затем срыты войсками, после чего украинский баталион был посажен на суда Дунайской флотилии л вошел в состав экипажа этих судов⁴⁵.
2-ой батальон полка, который простоял до конца 1810 года в Каменец-Подольском, перешел затем, под командой майора Фогеля, в Аккерман. В начале Июня 1811 года он выступил отсюда в м. Табак, где вошел в отряд г.-м. Денисова. Здесь [37] к нему присоединился I-й батальон полка, стоявший раньше в Галаце⁴⁶.

Почти в то же время, 22 Июня, 3-й батальон Украинского полка, находившийся на судах флотилии, участвовал в сражении под Рущуком.
В этом сражении 18.000 русских, под командой Кутузова, одержали победу над 60.000 армиею великого визиря Ахмет-бея. Турецкая армия была раньше собрана в Шумле и Софии. Узнав об уменьшении нашей армии, турки ликовали, а в половине Июня, предводимые энергичным Ахмет-беем, перешли в наступление. У Рущука они были встречены Кутузовым, который переправился с левого берега Дуная с корпусом гр. Ланжерона и присоединил к нему находившийся в Рущуке корпус Эссена. Накануне сражения, 21-го Июня, украинский батальон, бывший на флотилии, сошел на берег у Рущука и вошел в число войск, назначенных для обороны этого города. 22-го числа в 7 час. уира турецкая конница стремительно понеслась против центра и обоих флангов позиции, занятой впереди Рущука войсками Кутузова, но атака ее, встреченная пушечным огнем и нашею кавалериею, была отбита. Во время дальнейшего боя массы турецкой конницы проскакали мимо левого фланга нашего расположения к самому Рущуку, тогда гарнизон крепости, в котором находился баталион Украинского полка, сделал вылазку и отбросил турецкую конницу в сады, окружавшие Рущук, после чего она обратилась против тыла наших войск, бывших в поле, но была встречена здесь всею русской кавалерией. Сильный ружейный огонь нашей пехоты довершил поражение турецкой конницы, после чего в 2 часа дня визирь поспешно отступил в свой укрепленный лагерь в Кадыкиой, убедившись в невыгоде вести с русскими бои в открытом доле⁴⁷.
В донесении своем об этом сражении главнокомандующий основывает успех его, главным образом, на твердости нашей пехоты и искусстве артиллерии.

Атаковать вчетверо сильнейшего врага в сильно укрепленной позиции не входило в расчеты Кутузова. Напротив, он решился перейти со всеми войсками своими на левый берег Дуная и таким, как он сам выражался, «скромным поведением > своим увлечь его в неосторожное наступление, чтобы нанести ему затем полное поражение⁴⁸. С переходом Кутузова на левый берег, Украинский [38] батальон вернулся yа флотилию, которая затем расположилась у Журжи⁴⁹.

Переход Кутузова на левый берег Дуная со всеми войсками был для всех в армии полною неожиданностью. Все значение плана Кутузова оценили только тогда, когда благие результаты его стали для всех очевидными.
Малое количество войск Молдавской армии не позволяло нам продолжать наступление. Кутузов должен был ограничиться оборонительной системой войны и, в виду наступления главных сил турецкой армии против Рущука, был озабочен сближением возможно большего числа войск к Журже.

Отряд г.-м. Денисова, в котором находились два батальона Украинского полка, получил приказание перейти из Табака в Браилов, а затем в Шербешти. Отсюда он мог, в случае надобности, быстро прибыть в Браилов, Слободзею (на р. Яломице) или подкрепить отряд, стоявший в Обилешти⁵⁰.

В Августе месяце 1-й и 3-й батальоны полка еще более приблизились к главным силам Кутузова, перейдя в Обилешти в состав корпуса г. Эссена. Тогда же главнокомандующий решился приблизить к себе две дивизии из числа войск, отозванных от него на случай войны с Наполеоном и расположенных к тому времени по берегу Днестра. Такою мерой он надеялся достигнуть решительных результатов и привести войну к быстрому окончанию, о чем донес Государю.

Узнав о подкреплениях, которые Кутузов стягивал к своим войскам в Журжу, визирь, усилив значительно свою армию, решил в конце Августа немедленно переправиться у Рущука на левый берег Дуная, не ожидая прибытия наших отрядов к армии Кутузова.

Введя в заблуждение наши войска демонстрациею, он переправил, в ночь на 28 Августа, часть своей армии, в числе 20.000 челов., на левый берег Дуная у Слободзеи, выше Рущука. Здесь турки немедленно приступили к укреплению своего лагеря редутами и батареями и ожидали со стороны Калафата наступления отряда Измаила-бея, задержанного победами наших войск в Малой Валахии. Между войсками Кутузова и визиря происходили у Слободзеи только частные стычки, в которых турки не имели успеха. Между [39] тем, Кутузов решил предупредить наступление со стороны визиря, но тщательно хранил свое намерение в тайне⁵¹.

С первых чисел Сентября к Кутузову стали подходить подкрепления. 17 Сентября из Обилешти прибыли два батальона Украинского полка и расположились у Слободзеи, в центре позиции, на которой находились войска Кутузова. Позиция эта, фланги которой примыкали к Дунаю, охватывала полукругом турецкий укрепленный лагерь. Украинцы тотчас приступили к постройке редутов, которые Кутузов приказал войскам возвести впереди позиции, линия их должна была надежно прикрывать значительные промежутки между частями войск, занимавших длинную позицию⁵².
Происходившие по временам стычки оканчивались всегда для турок неудачно. Обе стороны продолжали усиливаться постройкою новых укреплений.

2-го Октября украинцы, вместе со всеми нашими войсками, стоявшими против турок у Слободзеи, были свидетелями радостного для нас события, нанесшего Турции удар, после которого она уже не могла успешно продолжать войну⁵³. При переходе через Дунай, визирь оставил на правом берегу его часть своей армии. Уверенные в слабости наших войск, турки расположились здесь вполне беспечно и окружили себя удобствами мирной жизни. Лагерь этот, в котором были сосредоточены запасы всякого рода, множество верблюдов, лошадей, повозок, скорее представлял обширный табор среди которого были раскинуты шатры для торговли разными припасами, чем боевую позицию.

Утром 2-го Октября украинцы, расположенные у Слободзеи, заметили в неприятельском лагере, на противоположном берегу, какое-то смятение, которое быстро увеличивалось. Между тем как вдали раздавались орудийные выстрелы, в лагерь с криком прискакали в беспорядке турецкие всадники, очевидно спасавшиеся от невидимого врага После их появления весь лагерь неприятельский пришел в движение, а затем все в нем обратилось в бегство. Тогда в тылу турок показался русский отряд, некоторые каре вступили в лагерь, который достался победителю, а кавалерия преследовала бегущих турок, рубила их и многих взяла в плен. Это неожиданное нападение, произведенное войсками г. Маркова, который в ночь перед тем переправился с соблюдением строжайшей тайны на противоположный берег, обратило в бегство до [40] 30.000 чел. расположенных там неприятельских войск, которые затем рассеялись в разные стороны⁵⁴.
Находившиеся против нашей позиции на левом берегу остальные войска визиря были окружены со всех сторон. 3-го Октября началась канонада по турецкому лагерю: артиллерия Кутузова громила их с фронта, а батареи г. Маркова с противоположного возвышенного берега поражали с тыла. В следующую ночь, стоявшая у Журжи флотилия наша, на которой в числе других войск находился также баталион Украинского полка, перешла к Слободзее и расположилась ниже турецкого лагеря, поперек всего течения Дуная, другая флотилия еще ранее преградила неприятелю сообщение по Дунаю выше лагеря. Канонада с обоих берегов поражала турок с фронта и тыла, орудия флотилий расстреливали их фланги. Огонь по лагерю продолжался постоянно до 13 Октября. Турки быстро расстреляли свои снаряды и замолкли. Чтобы хоть куда-нибудь уйти от нашего губительного огня, они вырывали себе ямы в земле и прятались в них. Жестокий голод, недостаток в одежде при наступивших морозах»и свирепствовавшие у неприятеля болезни довершили дело, начатое нашею артиллерией, турецкая армия таяла день от дня... Когда лошади были съедены, стали питаться травяными кореньями, а колья палаток и самые палатки пошли на топливо.

Еще в начале окружения своей армии, визирь, спасшийся в Рущук, послал к Кутузову парламентера, пытаясь склонить его к заключению перемирия. Впоследствии, по получении разрешения от Императора Александра, Кутузов согласился открыть мирные переговоры с турецкими уполномоченными. В Ноябре месяце Кутузов написал визирю, что он, во всякое время может заставить его армию сдаться военнопленною, но, вместо плена, во избежание бесполезного кровопролития, предлагает взять остатки турецкой армии «под сохранение», до заключения мира. Разница тут была только в названии, но визирю ничего иного не оставалось, как согласиться на это предложение. 25-го Ноября заключено перемирие, тогда же 12.000 человек, оставшихся из числа 36.000 турок. окруженных 2-го Октября на левом берегу нашими войсками, были обезоружены и расположены по деревням, под охраной наших войск. Главнокомандующий приказал выдавать туркам, претерпевавшим страшные бедствия, некоторое количество продовольствия. которое спасло их от голодной смерти⁵⁵.

[41] С заключением перемирия освободились наши войска, стоявшие против турок на позиции у Слободзеи. Дальнейшая стоянка в поле была невозможна, вследствие сильных морозов и снегов. с 1-му Декабря два батальона Украинского полка перешли на зимние квартиры в д. Коливас, а вскоре и все войска, бывшие в Слободзее, расположились на квартирах в Бухаресте и его окрестностях; в Бухаресте же находились главные квартиры Кутузова и .8-ой дивизии. Один батальон полка остался на Дунайской флотилии, стоявшей у Журжи⁵⁶.

Еще раньше заключения перемирия, 19-го Ноября 1811 года, последовало ВЫСОЧАЙШЕЕ повеление о сформировании для полка 4-го, резервного или рекрутского батальона. До этого времени все полки 8-ой дивизии укомплектовывались рекрутами из Новомиргородского рекрутского депо. Депо соединялись в резервные бригады и дивизии. Теперь при этих депо были составлены из рекрут для каждого полка 4-ые батальоны, в которых по штату положено 559 чел., из них 7 офицеров и 30 унтер-офицеров. Из этих батальонов должны были отправляться команды для пополнения действующих частей⁵⁷.

Три батальона Украинского полка, находившиеся в Молдавской армии, оставались до окончания войны в окрестностях Бухареста. Им больше не пришлось участвовать в военных действиях.

31-го Декабря, по повелению императора Александра было прекращено перемирие, и турецкая армия объявлена военнопленною, так как с Турциею не было достигнуто соглашения в некоторых пунктах мирного договора. Отдельные отряды, которые высылались после этого Кутузовым, встречали повсюду отступавших турок. С этого времени у наших войск не было больше ни одного значительного дела с неприятелем, а 16 Мая 1812 года был заключен с турками мир, по которому Россия приобрела Бессарабию до р. Прута и были выговорены права для Дунайских княжеств и восставших Сербов⁵⁸.

Примечания.

¹ Михайловский-Данилевский. Описание турецкой войны 1806-12 гг.
² В. уч. Арх., отд. III № 373.
³ Петров. Война 1806-12 гг.
⁴ Петров. Турецкая война 1806-12 гг.
⁵ Мих.-Данил. Война с Наполеоном 1806-7 гг.
⁶ Мих.-Данил. Война 1806-7 гг. — В. уч. арх., отд. II .№ 1606.
⁷ Мих.-Данил. Война 1806-7 гг.
⁸ Петров. Рус. воен. сила, т. II.
⁹ Мих.-Данил. Война 1806-7 гг. — В. уч. арх., отд. II № 1606
¹⁰ В. уч. арх., отд. II № 1603.
¹¹ В. уч. арх., отд. II .№ 1604.
¹² В. уч. арх., отд. II .№ 1604.
¹³ Мих.-Данил. Война 1806-7 гг.
¹⁴ Петров. Рус. воен. сила, т. II.
¹⁵ В. уч. арх., отд. II, № 1604
¹⁶ В. уч. арх. Главного Штаба, отд. II , № 1440, 1475.
¹⁷ Мих.-Данил. Война 1806-7 гг.
¹⁸ В. уч. арх., отд. II, № 1351.
¹⁹ Петров. Война 1806-12 гг.
²⁰ В. уч. арх., отд. II № 1488.
²¹ Петров. Война 1806-12 гг.
²² Петров. Война 1806-12. гг.
²³ В. уч. арх., отд. II № 1343.
²⁴ В. уч. арх., отд. II № 1495.
²⁵ Мих.-Данил. Война 1806-7 гг.
²⁶ Петров. Война 1806-12 гг. Донесение кн. Багратиона.
²⁷ Петров. Война 1806-12 гг. — В. уч. арх., отд. II № 1494.
²⁸ Петров. Война 1806-12 гг. (Донес. Кн. Багратиона от 29 сент.)
²⁹ Петров. Война 1806-12 гг. — Мих.-Данил. Опис. войны 1806-12 г.г.
³⁰ Петров. Война 1806-12 гг.
³¹ В. уч. арх., отд. II .№ 1352.
³² Петров. Война 1806-12 гг. — В. уч арх., отд. II, № 1512.
³³ Петров. Война 1806-12 гг. — Мих.-Данил. Опис. войны 1806-12 гг.
³⁴ В. уч. арх., отд. II, № 1506.
³⁵ В. уч. арх., отд. II, № 1507.
³⁶ Петров. Война 1806 — 12 гг.
³⁷ В. уч. арх., отд. II № 1499.
³⁸ Хроника Рос. Импер. армии, № 1852.
³⁹ Полн. собр. закон. № 24526.
⁴⁰ Хроника Рос. Импер. армии.
⁴¹ Петров. Рус. воен. сила, т. II.
⁴² В. уч. арх., отд. II, № 1343.
⁴³ В 8 дивизии состояли полки: Украин. и Архангелогород., Шлиссельбургск. и Староингерманланд., 7 и 37 егерские.
⁴⁴ В. уч. арх., отд. II № 1405.
⁴⁵ В. уч. арх., отд. II 1343.
⁴⁶ B. уч. арх., отд. II, № 1351.
⁴⁷ В. уч. арх., отд. II № 1402.
⁴⁸ Петров. Война 1806-12 гг. (Донес. Кутузова от 23 июня).
⁴⁹ В. уч. арх., отд., № 1405.
⁵⁰ Петров. Война 1806-12 гг.. — Хатов. Турецкий поход русских в 1811 г.
⁵¹ Петров. Война 1806-12 гг..
⁵² В. уч. арх., отд. II, дела №№ 1402, 1509.
⁵³ В. уч. арх., отд. II, № 1540. — Петров. Война 1806-12 гг.
⁵⁴ Петров. Война 1806-12 гг.
⁵⁵ Петров. Война 1806-12 гг..
⁵⁶ В. уч. арх., отд. II, »В 1528, 1529, 1405.
⁵⁷ Хроника Рос. Импер. Армии. — Полн. собр. зак., штаты.
⁵⁸ Петров. Война 1806-12 гг..

---

Глава III. Отечественная война 1812 года

[43]Начало войны. — Выступление Дунайской армии ив княжеств. — Первые известия о действиях наших войск. — Соединение с 3-ю армией. — Движение к Любомлю. — Новый план действий. — Движение к Бресту. — Стоянка у Бреста. — Дело у Бялы. — Разделение войск Чичагова. — Задача отряда Сакена. —Дело у Волковиска. — Отступление Сакена. — Украинцы направлены на соединение с армией Чичагова. — Положение сторон на главном театре военных действий. — Условия зимнего похода. — Уменьшение числа людей в полку. — Возвращение украинцев в Пинск. — Украинцы отделяются от действующей армии. — Участие в войне рекрутского баталиона полка. — Постановления в память войны.

Заключенным в 1812 году Бухарестским миром была, наконец, закончена война наша с Турцией, и Украинский полк, расположенный в окрестностях Бухареста, ожидал только приказа главнокомандующего, чтобы выступить в обратный поход на родину.

В минувшие годы своей боевой жизни, украинцы вынесли немало трудов и испытаний от неблагоприятных условий военного времени. Несмотря на это, не для отдыха собирались они домой, Они знали, что для России наступает тяжелое время, что отечество нуждается в них для великой борьбы с новым врагом, надвигающимся с запада, с знаменитым Наполеоном. Между офицерами и солдатами происходили постоянные беседы об ожидаемой войне, в которых ясно высказывалось горячее желание украинцев собственною грудью постоять за дорогую родину.
Уже давно доходили до них слухи о враждебных намерениях Наполеона против России и о приготовлениях к войне, которые начались, как. у нас, так и во Франции еще в 1810 году.

[43] Наконец, 12 Июня 1812 года грянул гром над Русскою землей.¹
В этот день полчища Наполеона, составленные из «двунадесяти язык», подвластных ему, стали переправляться через пограничную реку Неман и вступили в пределы России. Наш Государь отдал тогда приказ, в котором объявлял своим войскам, что Он не желал войны, мерами кротости и миролюбия хотел сохранить мир, но, несмотря на это, французский император, напав в Ковно на наши войска, первый начал войну. Итак, видя его никакими средствами непреклонного к миру, не остается Нам ничего иного, как призвав на помощь Свидетеля и Заступника правды, Всемогущего Творца небес, поставить силы наши противу сил неприятельских. «Не нужно мне напоминать» — выражал в приказе Государь — «вождям, полководцам и воинам нашим о их долге и храбрости. В них издревле течет громкая победами кровь славян. Воины! Вы защищаете Веру, Отечество, свободу. Я с вами. На зачинающего Бог!»

Силы «Великой армии» Наполеона, направленной им против России, простирались до 600.000 челов., Против них Император Александр мог выставить на западной границе империи только 200.000. Уступая неприятелю в числе войск, Россия за тоне уступала ему нравственною силою своей армии, крепкой единством религиозного и племенного состава своих солдат, готовых беспрекословно умереть за веру, Царя и Отечество².

Все наши войска были разделены на три армии. Самою много-численною из них была первая западная армия, расположенная вдоль границы между Россиенами и Лидой и состоявшая под командой Барклая-де Толли. Вторая западная армия кн. Багратиона находилась в окрестностях Волковиска. Половина войск Багратиона была вскоре после начала войны направлена на юг для защиты Волыни и составила здесь третью западную, обсервационную, армию, под начальством ген. Тормасова.

К третьей западной армии должен был присоединиться, по повелению Государя, и адмирал Чичагов с войсками, остававшимися в Молдавии по окончании турецкой войны.

18 Июля адмирал Чичагов отдал приказ по Молдавской армии, собранной в окрестностях Бухареста, о выступлении в поход. Армия Чичагова, состоявшая из 35 т. человек, была при этом разделена на 5 корпусов, под начальством ген. от инф. гр. Ланжерона [44] и генерал-лейтенантов: Эссена 3-го, Воинова, Засса и Сабанеева. 1-й и 3-й батальоны Украинского пехотного полка с другими частями 8-й дивизии вошли в состав корпуса г.-л. Эссена 3-го и на следующий день 19-го числа двинулись с места стоянок по направлению к Фокшанам. Оттуда они должны были идти на Хотин, Старый Константинов и Дубно (Волынской губ.)³.

2-ой, запасный батальон Украинского полка, находившийся на судах флотилии, был временно оставлен в Дунайских княжествах для охранения границ. Вместе с другими, оставленными княжествах войсками, батальон был подчинен г.-м. Желтухину и, после вывоза оттуда всех наших тяжестей, должен был выступить под его командой и также присоединиться к армии⁴.

В продолжение похода Молдавской армии лили беспрерывные дожди, которые совершенно испортили и без того дурные дороги. Переходы стали очень утомительны для войск, которые должны были идти по густому слою грязи, в которой ноги вязли и скользили, а, приходя на ночлег, часто не находили достаточного помещения, где бы можно было обсушиться⁵.

Вследствие дурных дорог и разлития рек, движение войск Чичагова несколько замедлилось. На пути к ним приходили известия из других наших армий.

Жадно прислушиваясь к этим новостям, украинцы узнали, что Наполеон намеревался воспользоваться разделением наших армий, обрушиться на них с массою своих войск и разбить каждую в отдельности, одну за другой. Тогда войска Барклая-де Толли, занявшие Дрисский укрепленный лагерь, и войска кн. Багратиона двинулись к Витебску, для соединения друг с другом. Доходили слухи о подвигах, совершенных нашими войсками во время этого движения. Так, в Витебске, войска Барклая-де Толли должны были одни выдерживать натиск неприятельских масс и, благодаря их самоотвержению и мужеству, армия кн. Багратиона, которой не удалось пробиться к Витебску, успела беспрепятственно отойти к Смоленску. 22-го Июля состоялось соединение 1-й и 2-й армий у Смоленска, о чем с душевным облегчением узнали в рядах украинских баталионов. В начале Августа одна русская дивизия, под командой Неверовского, составленная на две трети из новобранцев, в продолжение нескольких часов отражала атаки превосходной числом неприятельской кавалерии, которая хотела пробиться к [45] Смоленску под предводительством Мюрата, лучшего кавалерийского генерала Наполеона. 5-го Августа произошел знаменитый бой под Смоленском. В этот день 20 тысяч человек русских войск, прикрывая отступление наших армий, отстаивали город против 140 т. челов. французов. В течение дня для подкрепления русского отряда, защищавшего город, к нему присоединились только полторы дивизии пехоты, но, несмотря на превосходство своих сил, французы принуждены были прекратить к вечеру свои атаки, после чего они открыли страшный огонь разрывными снарядами по городским зданиям, разрушивший к ночи большую часть города⁶.

При получении известий об этих событиях, немногие среди наших войск понимали необходимость отступления наших армий, предпринятого их вождем, Барклаем-де-Толли, в виду громадного превосходства сил Наполеона. Украинцам, как и другим, также казалось обидным, что русские отступают перед врагом на родной своей земле.

В то время, когда украинцы приближались к русской границе, было получено известие от ген. Тормасова, заставившее войска Чичагова по возможности ускорить движение⁷.

Против армии ген. Тормасова находились австрийский корпус, под начальством Шварценберга и саксонский — Ренье. Они были оставлены здесь Наполеоном, устремившимся в сердце России. Поручив главное начальство над обоими корпусами Шварценбергу, Наполеон приказал ему охранять Варшавское герцогство, вторгнуться в Волынскую губернию и, кроме того, не дозволять Тормасову соединиться с прочими русскими войсками. Армия Тормасова, расположенная на Волыни, между Любомлем и Старым Константиновым, перешла в начале Июля в наступление к Кобрину, где 15-го числа атаковала и уничтожила 3-х тысяч. саксонский отряд. Саксонский корпус Ренье отступил и, соединившись с войсками Шварценберга, атаковал Тормасова у Городечны 31-го Июля. Обходное движение неприятеля, более чем вдвое превосходившего наши войска своею численностью, заставило Тормасова отступить за р. Стырь, в окрестности г. Луцка. Здесь он ожидал прибытия Дунайской армии⁸.

Желание отплатить дерзким врагам родной земли увеличивало силы украинцев; они забывали усталость и стремились вперед. Перейдя [46] 8-го Сентября р. Стырь, они расположились между Дубно и Луцком. На следующий день на этом пространстве собралась и вся Дунайская армия, раньше, чем встревоженный неприятель успел помешать ее движению⁹.

В это время ген. Тормасов получил приказание фельдмаршала кн. Кутузова, принявшего от Барклая-де-Толли главное начальство над всеми русскими войсками, приблизиться к главным нашим силам и действовать против правого фланга французской армии. Дунайская же армия должна была остаться в Волыни. Раньше, чем исполнить это приказание, главнокомандующие Дунайской и 3-й западной армий считали необходимым воспользоваться превосходством своих соединенных сил и, вытеснив Шварценберга и Ренье из Волыни, отрезать их от герцогства Варшавского, откуда они получали подкрепления¹⁰.

Силы обеих наших соединенных армий достигали 60.000 челов. Против них находились 40 т.человек Шварценберга и Ренье, расположенных между реками Турией и Стырью. 11-го Сентября Украинский полк, в составе корпуса Эссена 3-го, вместе со всеми войсками Дунайской армии, перешел на левый берег Стыри у м. Хрынники. Войска Тормасова переправились у Луцка¹¹.

Узнав о движении наших армий, Шварценберг с подчиненными ему австрийскими, саксонскими и польскими войсками начал отступать за р. Турию.

На следующий день после переправы через Стырь, украинцы узнали впервые о занятии Москвы. Эта грустная весть, сообщенная пленными, захваченными авангардом Дунайской армии, не внесла однако уныния среди украинцев. Тогда же они узнали и о великой Бородинской битве, которая предшествовала занятию столицы неприятелем и в которой русские доказали, что высокий нравственный дух, оживляющий их, может создать страшных противников даже для гения Наполеона. Украинцы не сомневались, что торжество Наполеона будет краткое; они рвались вперед и были полны пламенного желания сразиться и отомстить врагу. Всякое уклонение от боя вызывало недовольство, отымая у войск лишний случай доказать готовность их умереть с радостью за освобождение отечества¹².

Мёжду тем, 12-го Сентября украинцы подошли к Владимиру-Волынскому. [47] В тот же день наши войска, угрожая неприятелю обходом его правого фланга, заставили неприятельский отряд, оставленный на правом берегу р. Турии, присоединиться к главным силам Шварценберга, отступившим в Любомль¹³.

У Любомля неприятель остановился и занял позицию, с целью узнать о количестве ваших войск. Фронт неприятельской позиции был усилен широким и весьма глубоким каналом, впереди которого находилась болотистая местность. 16-го числа к вечеру армии Чичагова и Тормасова подошли к Любомлю, на следующее число была назначена атака неприятельской позиции. На рассвете 17-го Сентября украинцы, в составе корпуса Эссена, были направлены к берегу Буга, чтобы воспрепятствовать правому флангу неприятеля, примыкавшему к этой реке, переправиться на левый ее берег. Уничтожив мосты на плотинах, ведущих через болота, неприятель остановил наступление прочих наших войск и дело этого дня ограничилось перестрелкой. На следующий день 18-го числа адмирал Чичагов решил обойти неприятеля с флангов, причем корпус Эссена был назначен действовать против правого неприятельского фланга, но Шварценберг узнал о превосходстве наших сил, успевших в течение 17-го числа еще более сосредоточиться у Любомля, и, не выждав нападения, отступил в ночь с 17-го на 18~е Сентября правым берегом Буга к Влодаве¹⁴.

Когда обнаружилось отступление Шварценберга, наши войска приступили к устройству мостов на плотинах и через каналы и перешли по ним в Любомль. Корпусу Эссена с украинцами в его составе было приказано преследовать неприятеля. Быстро устремились украинцы за неприятелем, но Шварценберг уже успел далеко уйти вперед и, достигнув Буга, переправиться по готовым мостам на левый его берег у Опалина и Влодавы, а затем поспешно двинулся к Брест-Литовску¹⁵.

Вскоре корпус Эссена получил приказание прекратить преследование и расположился у Опалина, составив авангард армии Чичагова, которая оставалась с армиею Тормасова в Любомле и его окрестностях¹⁶.

Таким образом, Волынская губерния была совершенно очищена от неприятеля. Намерение адмирала Чичагова. отбросить Шварценберга к болотам Припети, не могло быть, однако, выполнено [48] до конца, так как новые приказания, полученные от Кутузова и вслед затем от самого Государя требовали от Чичагова других действий. Упорное преследование было прекращено с нашей стороны еще по необходимости выждать прибытия двигавшихся из Валахии парков и подвижного магазина, составленного из повозок, запряженных волами¹⁷.

По приказанию, полученному Чичаговым от Кутузова еще на пути к Любомлю, армия Тормасова должна была по-прежнему остаться против войск Шварценберга, а Чичагов с Дунайскою армиею идти на соединение с Кутузовым. Чичагов не мог исполнить этого немедленно и оставить армию Тормасова одну, в ожидании решительной встречи с неприятелем. Обе армии остались пока у Любомля. 17-го Сентября здесь был получен рескрипт Государя, посланный на третий день после занятия Москвы Наполеоном. Вследствие выраженного в этом рескрипте ВЫСОЧАЙIIIЕГО повеления, ген. Тормасов отправился во 2-ю армию, для командования ею вместо кн. Багратиона, скончавшегося от раны, полученной под Бородиным, а Чичагов принял общее начальство над соединенными войсками, получившими одно наименование 3-ей западной армии. В том же рескрипте Государь давал указания Чичагову относительно будущих его действий, в зависимости от общего операционного плана. Чичагов должен был оставить прежнее направление своего движения и, обойдя Шварценберга с левого фланга, отрезать его от армии Наполеона, а затем двинуться с большею частью войск к Минску и преградить Наполеону путь отступления из России¹⁸.

Неприятельские полководцы Шварценберг и Ренье сами облегчали Чичагову выполнение предстоящих действий, отступив за Буг. Чичагов решил наблюдать за ними и с этою целью двинул вперед корпус Эссена.

Выступив вместе с корпусом из Опалина, Украинский полк направился правым берегом Буга к Бресту. В то же время Шварценберг подходил к этому городу по левому берегу, 22-го Сентября украинцы, составе корпуса Эссена, прибыли к Прилукам, где оставались затем в течение пяти дней для устройства моста через Буг. Тогда же 22-го числа, неприятельские корпуса перешли на правый берег Буга и расположились впереди Брест-Литовска, в ожидании прибытия своих отдельных отрядов, [49] которые двигались из Пинска и Ратно на соединение с главными силами Шварценберга¹⁹.

Получив неверное известие о выступлении большей части неприятельских сил из Бреста, Чичагов выслал из главных сил для атаки позиции противника только один корпус Ланжерона.. У Прилук к нему присоединились войска Эссена. Подойдя к Бресту, Ланжерон удостоверился, что перед ним находится вся австрийско-саксонская армия, и послал о том донесение адмиралу Чичагову, который тотчас же поспешил к своему авангарду. Прибыв 26-го числа к с. Булькову, главные силы Чичагова переправились тут через р. Мухавец и расположились на правом его берегу. Вместе с ними на правый берег переправились также украинцы и остальные войска. прибывшие к Бресту раньше главных сил²⁰.

В ожидании прибытия всех своих войск, Чичагов распределил обе соединенные под его начальством армии на семь корпусов²¹. Украинский полк остался по прежнему в корпусе Эссена²².

Перейдя на правый берег Мухавца, наши войска расположились против войск Шварценберга, которые занимали укрепленную позицию впереди города и примыкали правым флангом к р. Мухавцу у Бреста, а левым к р. Лесне, впадающей в Буг выше Бреста. Украинцы со всем корпусом Эссена составили левый фланг нашего расположения.

На 29-е Сентября была назначена атака неприятельской позиции, но Шварценберг, узнав о том, не решился принять сражения и в ночь на 29-е число отступил за. р. Лесну, пользуясь тем, что все внимание с нашей стороны было обращено на другой его путь отступления у Бреста. Перед самым рассветом пожар мостов возвестил нашим войскам об отступлении неприятеля. Корпусу Эссена было приказано преследовать его. Подойдя среди густого тумана к д. Клинники, украинцы вступили в жаркий бой с неприятельским арриергардом, занимавшим деревню. Противники принуждены были поспешно отступить. Тесня неприятеля, Украинский полк подошел к берегу Лесны.

Здесь он был встречен сильным огнем противника, успевшего [50] занять своими стрелками выгодную позицию на противоположном лесистом берегу реки, уставленном его батареями. С этого пункта неприятель открыл перекрестный огонь по наступавшим полкам ген. Эссена и задержал их переправу до следующего дня²³.
Ночью неприятель продолжал отступление к Дрогичину и, достигнув его, переправился опять на левый берег Буга. Для преследования его были высланы казаки, а украинцы получили приказание стать бивуаком у д. Клинники. Все войска 3-ей армии расположились между р. Лесной и Мухавцом, главная квартира главнокомандующего находилась в Бресте²⁴.
Отбросив Шварценберга в герцогство Варшавское, войска Чичагова должны были теперь, согласно общего операционного плана, двинуться к р. Березине. Однако, предварительно нужно было обеспечить армию достаточным количеством продовольствия на все время движения; кроме того, войска нуждались в отдыхе, чтобы собраться с силами к предстоящим форсированным маршам; наконец следовало внушить неприятелю беспечность и, пользуясь этим, скрыть от него ваши первые переходы на пути к Березине.

Вследствие этих причин, украинцы, в числе прочих войск 3-й западной армии, оставались в продолжение двух недель близ д. Клинники, занимаясь сбором продовольственных припасов из окрестных мест²⁵.
Все это время неприятельские корпуса Шварценберга и Ренье избегали столкновений с русскими войсками и старались только прикрыть Варшаву от движения наших главных сил. Их внимание было обращено по направлению т Москве и к событиям в главной французской армии, принимавшим тревожный для наших противников характер²⁶.

Наполеон, после занятия Москвы, горько разочаровался в надежде своей властвовать над Россией. Московские жители предпочли лучше оставить древнюю русскую столицу, чем подчиняться врагу, а непрестанные пожары разрушали ее, уничтожая властолюбивые мечты о покорении России в душе полководца, который прежде считался непобедимым. Войско его не нашло в Москве желанного отдыха, а, наоборот, с каждым днем все более истощалось. [51]

Когда украинцы, в составе главных сил Чичагова, стояли в окрестностях Бреста, оттуда против неприятеля было выслано несколько небольших партий. Одна из них, под командой флиг.-адъюн. полковника Чернышева, навела на поляков в Варшавском герцогстве такой ужас, что Шварценберг, для прекращения производимых ею опустошений, принужден был выслать против нее из Дрогичина в м. Бялу саксонский корпус Ренье²⁷.
Для поддержания малочисленного отряда Чернышева, главнокомандующий тотчас же направил в Бялу корпус г. Эссена. Входившие в состав его украинцы снялись 5-го Октября с бивуака на берегах Лесны и быстро достигли в тот же день д. Залесья.
На рассвете следующего дня украинцы двинулись к Бяле. Не-приятельские передовые посты были принуждены отступить за речку Бялку. Следуя за ними, украинцы увидали весь корпус ген, Ренье, занимавший позицию на противоположном берегу Бялки. Гренадерские роты полка, входившие в состав сводного гренадерского батальона, получили приказание занять наш берег стрелками и сбить цепь противника на противоположном берегу. Два батальона Украинского полка остались в резерве за левым флангом. Впереди между нашими и саксонцами началась жаркая орудийная и ружейная перестрелка, во время которой украинцы заметили сильные неприятельские колонны, двигавшиеся в обход нашего правого фланга. Колонны эти были высланы из войск Шварценберга, который находился на верховьях р. Бялки, недалеко от Ренье, и перешел в решительное наступление, убедившись, что перед ним находится только один русский корпус. Когда впереди показалась вся австро-саксонская армия, угрожавшая нашим малочисленным войскам обходом с правого фланга и с тыла, ген. Эссен отдал приказание об отступлении.

Под натиском многочисленного неприятеля, украинцы отошли в совершенном порядке за р. Цну. На протяжении пяти верст до этой речки, они останавливались на трех позициях и с успехом отражали нападения неприятеля. Когда все войска Эссена перешли за Цну, мост был сожжен и этим прекращено дальнейшее преследование со стороны неприятеля²⁸.

Главная задача, которую главнокомандующий поставил войскам Эссена, узнать о силах неприятеля, была достигнута. Получив донесение об этом ген. Эссена, главнокомандующий выступил к Бяле с прочими войсками 3-ей армии. Неприятель не выждал [51] его нападения и отступил в Дрогичин, после чего Украинский полк вернулся 12 Октября в окрестности Бреста, куда собралась и вся 3-я армия²⁹.

Вернувшись в Брест, адмирал Чичагов решил немедленно исполнить предписанное ему движение к Березине, так как запасы продовольствия были уже собраны в достаточном количестве. О дальнейших намерениях Наполеона еще не доходило известий, потому что прямой путь из Москвы был занят французским корпусом Виктора, стоявшим у Смоленска. Только стороною доходили слухи из Тарутинского лагеря Кутузова о бедствиях, претерпеваемых неприятелем в занятой им столице. Напротив, наши войска, расположенные под Тарутиным, нетревожимые неприятелем, устроились, собрались с силами и, бодрые духом, с нетерпением ждали времени, чтобы отплатить врагу за поругание родных святынь.

13-го Октября Украинский полк получил приказание выступить в поход из окрестностей Бреста в м. Чернавчицы, сборный пункт для войск 3-ей армии, назначенных следовать к р. Березине. 14-го числа полк, в составе корпуса Эссена, прибыл в Чернавчицы, там же собрались и другие корпуса, кроме двух: Булатова и гр. Ливена, оставленных под общею командой г. л. Сакена у Бреста, против войск Шварценберга³⁰.

16-го Октября войска Чичагова двинулись из Чернавчиц; украинцы же, в составе всего своего корпуса, были оставлены на время в этом местечке, до выяснения дальнейшими обстоятельствами, следует ли корпусу Эссена присоединиться к Чичагову или усилить отряд Сакена у Бреста³¹.

В тот же день было получено известие от ген. Сакена. что стоявшие против него войска Шварценберга усилены прибывшею к ним французской дивизией Дюрютта до 50,000 чел. В отряде же Сакена под Брестом находилось только 18,000 чел., и потому корпусу Эссена было приказано вернуться обратно в Брест. Вследствие этого приказания, на следующий деиь, 17-го числа, украинцы присоединились к отряду ген. Сакена.
В это время Шварценберг решил настигнуть войска Чичагова и не допустить их движения против главных сил Наполеона, в чем состояла главная задача, поставленная Наполеоном австрийскому главнокомандующему еще в начале войны³². [53]

Узнав о движении Шварценберга против Чичагова, ген. Сакен, имевший теперь в своем распоряжении до 27,000 челов., выступил с своим отрядом 20-го Октября из Бреста к Высоко-Литовску, не обращая внимания на демонстрацию неприятеля против его левого фланга и оставив лишь небольшие силы у Бреста.

Украинцы глубоко сознавали важность задачи, которую предстояло исполнить войскам отряда. Во что бы то ни стало, они должны были настигнуть неприятеля, и задержать его на столько, чтобы войска Чичагова могли беспрепятственно продолжить свое движение. Начальник отряда решил достигнуть этого атакуя в отдельности арриергард и корпуса неприятельские, но отступая от превосходных сил его, чтобы заставить неприятеля потратить время на преследование. Нечего и говорить, что украинцы рвались вперед и готовы были с радостью погибнуть, лишь бы отвлечь на себя внимание неприятеля и тем дать возможность войскам Чичагова выполнить их долю участия в общем деле всех наших армий и отдельных отрядов, целью которого было поражение врага родной земли.

23-го Октября украинцы с другими полками своего корпуса прибыли в Высоко-Литовск и на следующий день готовились продолжать движение к дер. Семятице, так как предполагалось, что еще не все неприятельские войска переправились через Буг. По утру 24-го числа было получено неожиданное известие, что неприятельские корпуса не только успели переправиться через Буг, но находятся уже за Наревом и поспешно следуют к Волковиску, имея арриергард в д. Плесках на р. Нареве. Узнав об этом, ген. Сакен переменил направление движения своего отряда на м. Беловеж³³.

На этом пути находился обширный Беловежский лес, который сильно стеснял движение наших войск. Чтобы обеспечить свой тыл от нападений неприятеля, ген, Сакея выслал вперед корпус Булатова, приказав ему вытеснить неприятельский арриергард из д. Плесок и прогнать его на правый берег реки Нарева. Только после того, как это было исполнено, Украинский полк вступил в Беловежский лес и 29-го Октября достиг Беловежа, а на следующий день, продолжая движение через лес, перешел в Рудню.
К тому времени саксонский корпус Ренье отступил от берегов Нарева к м. Порозову, а Шварценберг со своим корпусом был уже на пути из Волковиска к Слониму.[54]

Выйдя из Беловежского леса, весь корпус ген. Эссена подошел к м. Порозову и, пройдя его, построился в боевой порядок у д. Горностаевич. Начальник отряда, ген. Сакен скрывал пока наши силы от неприятеля. Он ожидал прибытия корпуса Булатова, который, следуя сзади по той же дороге, не успел еще присоединиться т отряду. По прибытии Булатова, ген. Эссен намеревался атаковать левый фланг Ренье, с тем, чтобы отрезать его от войск Шварценберга, следовавших к Слониму; а чтобы облегчить нападение решил немедленно овладеть лесом, лежащим впереди предполагаемого пункта атаки. Украинцы находились еще у Горностаевич, когда из отряда г. Эссена были высланы два егерских полка, которые заняли лес, но были затем сильно атакованы неприятельскою пехотой и встречены артиллерийским огнем, что заставило ген. Сакена направить к ним подкрепления. Неприятель сосредоточил жаркий огонь против леса, но подошедшие полки Украинский, Шлиссельбургский и Олонецкий вошли в лес и принудили неприятеля отступить³⁴.
Заняв лес, Украинский полк и другие войска отряда с ми-нуты на минуту ожидали прибытия Булатова, но он подошел только ночью, чем воспользовался Ренье: сознавая опасность, угрожавшую его флангу, противник отступил к Волковиску. На следующий день украинцы продолжали движение и прибыли в Изабелин.

Здесь сделалось известным, что Ренье остановился у Волковиска для прикрытия обозов и чтобы дать отдых своим утомленным войскам, занявшим выгодную позицию на высотах за городом. Местные жители донесли нашему начальнику отряда, что Ренье со своим штабом выбрали для ночлега дом среди города, вдали от главных своих сил и почти на линии передовой цепи,

Сакен решил немедленно атаковать противника, раньше чем к нему подоспеет на помощь Шварценберг, и, если возможно, захватить в городе саксонских начальников Для выполнения этого намерения были составлены три отряда, из трех батальонов и ста кавалеристов каждый. В состав одного из этих отрядов вошел Украинский полк, под командой своего шефа, полковника Второва.
В 10 час. веч., сохраняя полнейшую тишину, украинцы двинулись к Волковиску. В эту ночь была ужасная погода. Шел снег и, вследствие сильного порывистого ветра, разыгралась метель. Войска с трудом подвигались вперед: ветер затруднял дыхание и пронизывал насквозь, леденя лицо и руки, а густые [55] хлопья снега залепляли глаза и не дозволяли различать предметы в нескольких шагах, образуя сплошную снежную завесу.
Украинцы незаметно подошли к самому Волковиску. Оставалось только перейти речку, на правом берегу которой стоял город, но шорох при подъеме рогатки у заставы перед мостом дошёл до слуха часовых неприятельского пикета, стоявшего неподалеку, на правом берегу речки. Пикет начал стрелять и сделал тревогу, но украинцы, не обращая внимания на саксонских часовых, продолжали движение. Они ворвались в улицы и разгоняли на пути встречавшиеся им неприятельские отряды, которые собирались в различных местах и находились в страшном замешательстве. Непогода разыгрывалась все сильнее, до крайности затрудняя действия обеих сторон: случалось, что неприятель пропускал наши войска совершенно беспрепятственно, принимая их, вследствие метели, за своих, а некоторые из наших колонн сбивались с пути. К довершению смятения, царившего у неприятеля, в городе возник и быстро распространялся пожар. В то время, когда украинцы очищали себе дорогу среди улиц, другой русский отряд подошел к дому, занятому Ренье, с целью захватить его в плен, но он успел заблаговременно спастись, выпрыгнув в окно, и оставил в нашей власти часть своего обоза и канцелярию³⁵.
Пройдя город и вытеснив из него неприятеля, наши отряды соединились на противоположной окраине Волковиска и заняли позицию на возвышениях впереди неприятельского лагеря. Неприятель успел между тем оправиться, и Ренье посылал свои войска в атаку, желая отнять у нас город. Большими массами обрушивался неприятель на украинцев, которые встречали его громкими «ура» и постоянно опрокидывали. Тогда неприятель занял крайние строения впереди города и метким огнем поражал наши войска, но украинцы, предводимые своим мужественным шефом полковником Второвым, до самого рассвета сохранили свою позицию. Они твердо держались всю ночь, несмотря на то, что против них был сосредоточен сильнейший огонь неприятельской артиллерии. Все прочие пункты впереди города были оставлены нашими войсками. но украинцы продолжали отстаивать свою позицию, пока приказание ген. Сакена не заставило их отойти к главным силам отряда, только что прибывшим к Волковиску³⁶. [56]
В числе убитых в течение минувшей ночи, полк потерял одного штаб-офицера, подполковника Шевлакова³⁷. За дело при Волковиске шеф полка полковник Второв был награжден золотою саблей с надписью «за храбрость», а командир полка подполковник Поливанов орденом Св. Владимира 4 степени³⁸.
Главные силы отряда ген. Сакена, подойдя ночью к Волковиску, остановились за речкой, не входя в город, так как ген. Сакен получил известие, что к саксонцам спешит на помощь кн. Шварценберг из Слонима.
Пленные, захваченные после этого у неприятеля, показали, однако, единогласно, что кн. Шварценберг переменил направление движения и опять обратился к Слониму, вслед за Чичаговым, находившимся тогда на пути из Несвижа в Минск. Надо было непременно задержать движение Шварценберга, почему ген. Сакен решил, с этою целью, на следующий же день атаковать Ренье у Волковиска³⁹.
Согласно распоряжению начальника отряда, украинцы, составляя центр боевого порядка отряда, должны были задерживать неприятеля с фронта, а войска г.-м. Булатова напасть в то же время на левое неприятельское крыло. В 10 час. утра 4-го Октября завязалась перестрелка и канонада у города. Около полудня, когда войска Булатова собирались перейти речку, украинцы неожиданно услышали отдельные выстрелы, раздавшиеся справа от нашего расположения и в стороне от войск противника. Это, оказалось, Шварценберг подавал сигнал Ренье о своем приближении. Вслед за тем, начальник отряда получил новое известие, что город Изабеллин, в тылу наших войск, занят неприятелем, который имел теперь возможность преградить нам переправу через р. Россу на пути нашего отступления. В таком критическом положении, было немедленно отдано приказание корпусу Эссена идти к с. Бланкитне (на пути к Гнезно) и перейти там на левый берег р. Россы. Корпус Булатова прикрывал их отступление. Двигаясь без остановок, украинцы к наступлению темноты достигли Бланкитны. Переправа их через р. Россу была задержана поломкою моста при проезде через него нашей артиллерии. Пока починяли мост, на левом берегу Россы показались войска, высланные Ренье из Волковиска.
Украинцы готовились к отчаянному бою, но неприятель не решился [57] атаковать наши отступавшие войска, и полк продолжал движение. Отдохнув несколько часов в Гнезно, Украинский полк ночью выступил к Свислочи и прибыл туда к полудню следующего дня Там же собрались все прочие войска ген. Сакена⁴⁰.
Между тем, Шварценберг поспешно следовал по дороге через Порозов на Рудню. Нам угрожала опасность лишиться пути отступления через Беловежский лес, если бы неприятель успел предупредить нас, войдя в этот лес и заняв переправу через Нарев близ Рудни.
В то время, когда украинцы, утомленные безостановочным движением, располагались бивуаком у Свислочи, оттуда был выслан отряд из трех кавалерийских полков с 6-ю конными орудиями, который должен был заслонить неприятелю дорогу к Рудне. Украинцы и прочие войска ген. Сакена остались отдыхать у Свислочи, что было им необходимо для предстоящего дальнейшего движения⁴¹.
В 4 часа пополуночи, с 5-го на 6-е число, главные силы отряда, т. е. корпуса Эссена и Булатова получили приказание также выступить к Рудне,
Обоз с прикрытием был отправлен еще раньше.
Когда украинцы, в составе корпуса Эссена, вошли в лес, впереди них показались неприятельские стрелки, которые атаковали наш обоз, но были тотчас прогнаны нашими головными частями. Главные силы неприятеля не решались вступить в Беловежскую пущу и двигались вдоль его опушки, направляясь в обход правого нашего фланга⁴².
Прибыв в полдень к Рудне, украинцы в тот же день в 7 час. веч. двинулись в Беловежу, так как нельзя было останавливаться долее. Главные силы неприятеля следовали за нашими войсками вдоль опушки, а отдельный неприятельский отряд, составленный из пехоты и кавалерии. вошел в лес и сильно теснил наш арриергард, пока последний не зажег д. Рудни и тем не остановил дальнейшего преследования противника.
Всю ночь шли украинцы и достигли Беловежа утром 7 чис.; там же к вечеру к ним присоединился наш арриергард.
Неприятель не смел углубиться в пущу, вслед за нашими войсками, но продолжал обходное движение против нашего правого фланга, направляясь к Шерешову и Пружанам. Этим [58] движением он угрожал совершенно отрезать отряд ген. Сакена от Волыни, почему в ночь на 8-е Ноября наш авангард, в составе которого находился Украинский полк, переменил прежнее направление своего движения и обратился также к Шерешову⁴³.
На рассвете 9-го числа у этого местечка собрались корпус Эссена и прочие войска русского отряда. Туда же подходил и авангард корпуса Ренье, за Ренье следовал Шварценберг.
При таких обстоятельствах, ген. Сакен не хотел завязывать дела с саксонцами, чтобы не очутиться затем перед соединенными силами Шварценберга и Ренье, и, после кратковременной канонады, приказал отряду отступить к Бресту.
За отрядом ген. Сакена по той же дороге следовал корпус Ренье, а корпус Шварценберга продолжал угрожать нашему правому флангу, двигаясь через Кобрин к Булькову. Натиск неприятеля был сдержан. нашею кавалерией, которая перешла в наступление и опрокинула неприятельские разъезды.
12 Ноября войска Сакена подошли к Мухавцу и переправились через эту реку в 2 местах: Украинский полк и вся пехота корпусов Эссена и Булатова перешли у Каменицы — Журавки, а остальная часть отряда у Бреста, кавалерия осталась на правом берегу⁴⁴.
На следующий день наши разъезды донесли о приближении саксонского корпуса к Каменице-Журавке. Находившиеся у этого местечка на левом берегу Мухавца украинцы тотчас же приготовились к бою. Кавалерия наша присоединилась к войскам на левом берегу; после чего отсюда был открыт пушечный огонь по наступавшему неприятелю. Дело этого дня ограничилось жаркою артиллерийскою перестрелкою, так как неприятель выжидал при бытия австрийского корпуса Шварценберга и не переходил через реку. В ночь на 14-е Ноября ген. Сакен оставил окрестности Бреста и направил свои войска на Волынь.
Цель непрерывных маршей войск ген. Сакена была, таким образом, достигнута, неприятель не успел выполнить своего намерения, и путь на Волынь остался в наших руках. Опасность, угро-жавшая нашим войскам, быть окруженными или отрезанными превосходившими их силами австро-саксонской армии, миновала.
Неприятель, утомленный быстрым преследованием, на которое потерял столько времени, не пошел далее Мухавца. Ренье остался в Бресте, а Шварценберг, желая вернуть упущенное время, 16-го [59] числа снова обратился со своим корпусом к Слониму, вслед за войсками Чичагова, по последний был уже далеко, на берегах Березины, и движение Шварценберга не могло теперь оказать влияния на его действия⁴⁵.
Следовательно, задача, поставленная отряду ген. Сакена, была выполнена. Сознавая важность этой задачи, Украинский полк старался всеми силами своими содействовать успешному ее разрешению, как неутомимостью во время преследования неприятеля, так и непоколебимым мужеством в делах, которое выказал самым блестящим образом. под Волковиском, и твердостью при отступлении, под натиском превосходных сил противника. С начала до конца разделял он труды всего отряда, которому пришлось слабыми силами задерживать в окрестностях Бреста соёдиненные войска австрийцев и саксонцев, усиленных французскою дивизией Дюрютта. Потери, понесенные им в течение этого времени, были с избытком вознаграждены сознанием исполненного долга. Результат готовности украинцев и прочих войск ген. Сакена пожертвовать собой ради успеха общего дела, был на лицо: святое дело спасения товарищей, в лице армии Чичагова, они завершили с полным успехом.
Непрерывные марши сильно утомили наши войска, но, несмотря на то, им предстояло продолжать поход. Генерал Сакен был озабочен снабжением своих войск продовольствием, для чего им необходимо было приблизиться к устроенным на Волыни магазинам. Кроме того, следовало затруднить движение Шварценберга против Чичагова и войти в связь с остальными русскими войсками. Для достижения последних двух целей был назначен корпус Эссена с Украинским полком в его составе. Ему было приказано идти к м. Ратно, а оттуда стараться пройти к Пинску. Остальные войска Сакена двигались двумя колоннами на Ковель и Любомль⁴⁶.
В Ратно, куда полк прибыл 17-го Ноября, ему было дано новое назначение, на основании только -что полученного приказания адмирала Чичагова. Уже давно Чичагов тщетно ожидал прибытия к своим войскам корпуса Эртеля, который был задержан непредвиденными обстоятельствами у Мозыря. С целью заменить неприбывший корпус, Чичагов послал Сакену приказание направить один из корпусов через Пинск к Минску для присоединения к войскам Чичагова. Генерал Сакен назначил для этого корпус Эссена, который должен был усилить армию Чичагова и, таким [60] образом, придать ей совершенную самостоятельность для преграждения пути отступления остаткам великой армии Наполеона⁴⁷.
Вследствие полученного приказания, Украинский полк, входивший в состав корпуса Эссена, сейчас же переменил направление своего движения и обратился вместе с прочими войсками корпуса к Пинску. Вскоре, однако, наши разъезды донесли, что Пинск занят неприятелем, который завладел находившимися в этом городе магазинами с необходимыми запасами продовольствия для наших войск⁴⁸.
Генерал Эссен был вынужден вести свои войска на соединение с войсками адмирала Чичагова кружным путем. Усиленными переходами украинцы двинулись к Ковелю, а оттуда в Ровно, что бы через Новгород-Волынский, Овруч и Мозырь продолжать движение к Борисову.

Пока украинцы непрерывно совершали все вышеописанные переходы, к ним давно доходили радостные слухи из главных сил армии, состоявших под непосредственным начальством Кутузова. Ожидания украинцев сбылись: Наполеон не мог сломить любви к родине и твердости русского народа. Войско Наполеона таяло день ото дня, из прежней его 600,000 армии в Москву вступило менее 100,000 утомленных и надеявшихся на отдых в Москве солдат. Неприветливо встретила их пылавшая русская столица, а партизаны и народные отряды окружили город железным кольцом, и французы, вместо роскошной жизни в богатом городе, которую им обещал Наполеон перед Бородинским сражением, претерпевали всевозможные бедствия. Попытка Наполеона завязать мирные переговоры с Императором Александром окончилась неудачей и 6-го Октября он увидел себя, наконец, вынужденным покинуть Москву. Не будучи в состоянии отбросить Кутузова с занятой им позиции у Малоярославца, Наполеон начал спешно отступать к границам России по той же дороге, по которой он шел в Москву. Теперь император французов желал только одного, спасти от уничтожения жалкие остатки своей армии. Параллельно его движению за ним следовал Кутузов, казаки Платова теснили его с тыла, а партизаны и шайки вооруженных жителей поминутно нападали со всех сторон. У воинов Наполеона, истощенных голодом и жестоко страдавших от непривычных для них морозов, не было ни минуты покоя. Движение войск Кутузова, неотступно преследовавшего их, сопровождалось рядом славных побед с нашей стороны. [61] Наполеон потерял множество людей в сражениях под Вязьмой, в 4-х дневных делах под Красным и др., войска его тысячами сдавались в плен, Отставшие французы, безоружные, потерявшие всякий воинский вид, бродили всюду и, дрожа от холода, молили о пище. Им не было пощады от крестьян, которые за все время войны столько от них натерпелись. Скрывая семьи и имущество в лесах, мужики считали теперь свой долгом вооружиться за родную землю, даже бабы составляли отряды и истребляли врагов.
Вот какие слухи постоянно доходили до украинцев, Раньше они долго томились неизвестностью о происходящем в наших главных силах и только теперь, наконец, стало светло у них на душе: полное поражение врага и изгнание его из нашей земли было неизбежно.
Приближаясь к месту действий главных сил наших, украинцы стали убеждаться сами в справедливости этих слухов и были очевидцами бедствий, испытываемых неприятелем.
Под влиянием отрадных новостей, они забывали свои нужды, а последние были велики. Жестокие морозы доходили до 30°, а между тем, украинцы, вместе с другими сотоварящами своими, совершая беспрерывные походы, находились в постоянном напряжении и не имели возможности и времени укрыться от непогоды. Усиленные переходы по глубокому снегу сильно утомили офицеров и солдат. Приходя на ночлег, они старались обогреться вокруг костров. Все теснились ближе к костру и засыпали тут же от утомления, обжигаясь с одного бока и леденея с другого. Почти у каждого что-нибудь да было тронуто морозом⁴⁹.
Бодрость духа поддерживалась в войсках сознанием, что они отстаивают свою землю и что скоро враг будет окончательно уничтожен, — но ряды их сильно поредели не только от убыли убитых и раненых, а также вследствие болезней.
Непрерывные труды и убыль в сражениях и от болезней в течение прежних войн, начиная с 1806 года, вместе с тягостями настоящего похода уменьшили число людей в полку настолько, что два его батальона уже давно существовали только по названию, представляя собой в действительности не более, как слабые кадры. Что касается 2-го запасного батальона полка, оставленного в Дунайских княжествах, то, по возвращении его в Россию в течение войны, он был расформирован, и люди его поступили [62] на укомплектование других полков нашей армии. 3-й батальон полка, находившийся в армии Чичагова, стал после того называться 2-м⁵⁰.
Обратимся опять к движению украинцев к Ровно.
В то время, когда они спешили на соединение с Чичаговым, в окрестностях Березины совершались такие события, после которых дальнейшее движение корпуса Эссена с тою же целью становилось ненужным.
Остатки Наполеоновых полчищ понесли громадные потери во время переправы через Березину у Студянки, только 9,000 французов сохранили еще после того оружие и, вместе с дезорганизованной толпой безоружных, следовавших за ними, продолжали отсюда свое бегство к Неману. Число это постоянно убывало, и границы России достигли и перешли ее только 1.000 вооруженных неприятелей, покинутых своим предводителем, Наполеоном, который еще раньше уехал от них в Париж⁵¹.
Вследствие происшедшей перемены в положении воюющих сторон, ген, Эссену было послано от адмирала Чичагова приказание вернуться назад и через Пинск идти к Белостоку, где соединиться с нашими войсками, назначенными для преследования корпусов Шварценберга и Ренье, отступавших из России.
Приказание это было получено ген. Эссеном 2-го Декабря, когда украинцы и прочия войска его выступили из Ровно и были на пути к Новграду-Волынскому. Ген. Эссен тотчас остановил свои войска, дал им отдохнуть, а затем, после дневки выступил к Пинску⁵².
Вскоре, 5-го Декабря, ген. Эссен получил новое назначение, формировать резервные батальоны в г. Бобруйске, и, отъезжая туда, передал начальство над корпусом г.-м. кн. Волконскому. Украинский полк продолжал дальнейшее движение, в составе корпуса кн. Волконского, только до Пинска, где, вследствиё полученного приказания, отделился от корпуса и направился в Бобруйск для укомплектования⁵³.
1-й и 2-й батальоны полка были соединены в один батальон, который был доведен; при помощи рекрут. до штатного батальонного состава уже по прибытии в Бобруйск. Там же должен был вновь формироваться для полка его 2-й батальон из рекрут, прибывавших из Орловской губернии. [63]

Ново-Миргородское рекрутское депо, откуда Украинский и другие полки 8-й дивизии получали раньше рекрут, было уничтожено еще в начале войны, а состоявший при нем 4-й резервный или рекрутский батальон был присоединен к войскам Эртеля, стоявшим в окрестностях Мозыря. В конце 1812 года рекрутский батальон перешел вместе с войсками Эртеля в Минск, откуда, в составе того же корпуса, под начальством ген. Тучкова 3-го, выступил к Белостоку для преследования отступавших корпусов Шварценберга и Ренье. Корпус Тучкова 3-го поступил в авангард войск, назначенных для преследования неприятеля, состоявший под начальством ген.-адъют. Винценгероде, после чего малочисленный рекрутский батальон Украинского полка (всего 250 чел.) был присоединен по частям к другим полкам для их укомплектования⁵⁴.

Этим закончилось участие Украинского полка в Отечественной войне 1812 года, и с этого времени полк начал спешно готовиться к предстоявшей новой борьбе с врагом.

В память Отечественной войны, Император Александр I-й постановил соорудить в Москве храм Христу Спасителю, а установлением Православной Церкви определено ежегодно праздновать в день Рождества Христова избавление нашего отечества от нашествия французов и с ним двенадцати народов.
Украинцам, как участникам войны, были розданы серебряные медали с изображением Всевидящего Ока и надписью на другой стороне: «Не нам, не нам, а имени Твоему»⁵⁵.

Примечания.

¹ Петров. Рус. воен. сила, т. II.
² Петров. Рус. воен. сила, т. II.
³ В. уч. арх., отд. II, № 351. — Богданович. история отечественной войны.
⁴ В. уч. арх., отд. II, №1351.
⁵ Богданович. История отеч. войны.
⁶ Петров. Рус. воен. сила, т. II.
⁷ В. уч. арх., отд. II № 1352.
⁸ Богданович. Истор. отеч. войны. — Леер, Энциклопедия воен. и морских наук.
⁹ Михайловский-Данилевский. Опис. отеч. войны. — В. уч. арх.. отд. II № 1352.
¹⁰ Бутурлин. История нашествия Наполеона в 1812 году — Воспоминания адмирала Чичагова.
¹¹ Михайловский-Данилевский. Война 1812 года.
¹² Там же.
¹³ Михайл.-Данилевск. Отеч. война.
¹⁴ Богданович. Отеч. война. — В. уч. арх., отд. II, № 1821.
¹⁵ Мих.-Данил. Отеч. война.
¹⁶ Бутурлин. История нашествия Наполеона.
¹⁷ Богданович. Отеч. война.
¹⁸ Бутурлин. Ист. нашествия Напол. — Богданович. Отеч. война.
¹⁹ Бутурлин. Ист. нашествия Напол.
²⁰ Бутурлин. Ист. нашествия Напол. — Михайл.-Данил. Отеч. война.
²¹ Корпуса: г.-л. гр. Ламберта, г.-к. кн. Щербатова, г. от инф. гр. Ланжерона, г.-л. Эссена 3-го, г.-л. Воинова, г.-м. Булатова, рез. корпус г.-л. Сабанеева (и отд. отряд г. м- Энгергардта).
²² Бутурлин. — В. уч. арх., отд. II, № 1351.
²³ Мих.-Данилевск. Отеч. война, — Бутурлин. Ист. нашествия Напол.
²⁴ В. уч. арх., отд. II № 1821.
²⁵ Богданович. Отеч. война. — Бутурлин.
²⁶ Мих.-Данил. Отеч. война.
²⁷ Там же.
²⁸ Мих.-Данилевск. Отеч. война. — Бутурлин. Ист. нашествия Напол.
²⁹ Бутурлин. Ист. наш. Напол.
³⁰ Там же, — В. уч. арх., отд. II, № 1821
³¹ Бутурлин. Ист. нашествия Напол.
³² Мих.-Данил. Отеч. война.
³³ Бутурлин. Ист. нашествия Напол.
³⁴ Бутурлин. Ист. нашествия Напол.
³⁵ Богданович. Отеч. война. — Бутурлин. Ист. нашествия Напол. — Mих.-Данил. Отечеств. война.
³⁶ В. уч. арх., отд. II, № 1821.
³⁷ Там же.
³⁸ Приказ по армии г. фельдм. Барклая-де Толли, от 20 авг. 1814 г. (Общий архив Гл. Штаба).
³⁹ Мих.-Данилевск. Отеч. война.
⁴⁰ Бутурлин. Ист. нашествия Напол. — Богданович. Отеч. воина.
⁴¹ Бутурлин. Ист. нашествия Напол.
⁴² Там же.
⁴³ Бутурлин. Ист. нашествия Напол. — B. уч. арх., отд. II, № 1821.
⁴⁴ Бутурлин. — Богданович. Отеч. война.
⁴⁵ Мих.-Данил. Отечеств. война.
⁴⁶ Богданович. Отечеств. война.
⁴⁷ Мих.-Данил. Отеч. война.
⁴⁸ Богданович. Отеч. война.
⁴⁹ Богданович. Отечествен. война.
⁵⁰ Богданович. Отечеств. война.
⁵¹ Петров. Рус. воен. сила, т. П.
⁵² Богданович и Мих.-Данил.
⁵³ В. уч. арх., отд. II, № 1821, 2077.
⁵⁴ Богданович. Отечествен. война 1812 г.
⁵⁵ Там же.

---

Глава IV. Заграничные походы 1813, 14 и 15 годов

Полк в составе резервной армии. — Назначение Украинского баталиона в действующую армию. — Блокада Модлина. — Поход за границу — Дела у Дрездена — Лейпцигское сражение.—Движения к Магдебургу л Гамбургу. — Резервный баталион полка.—Блокада Гамбурга. Вступление во Францию. — Окончание войны. — Перемены в полку. — Поход 1815 года.

После изгнания французов из пределов России, Император Александр I решил продолжать войну, считая освобождение всей Европы от французов и окончательное ниспровержение владычества Наполеона непременным условием для достижения прочного мира.
В начале Января 1813 года наши передовые отряды стали проникать в пределы Пруссии и были встречаемы с большим радушием жителями, видевшими в нас своих избавителей¹.
Украинский полк, состоявший всего из одного баталиона с неполным числом людей, находился в это время в Бобруйске и входил в состав 4-го корпуса резервной армии. Армия эта, расположенная на пространстве между Гродно, Минском и Люблином, находилась под командой князя Лобанова-Ростовского и состояла из вторых баталионов всех полков действующей армии и из частей вновь формируемых. Четвертым резервным корпусом, к которому принадлежал Украинский полк, командовал генерал-лейтенант Эссен, бывший начальник 8-ой дивизии. [65]
К полку прибывали рекруты из Орловской губернии, и при помощи их единственный баталион полка был пополнен до штатного состава, а вскоре был сформирован и 2-ой баталион. Занятия с рекрутами велись очень усердно и настолько успешно, что в нА-чале Мая месяца 1813 года полк удостоился получить за свою строевую подготовку особую благодарность генерала Эссена².
В Мае месяце из резервной армии были высланы команды для пополнения действующих войск.
От 4 -го резервного корпуса были посланы резервные части 8-ой и 10-йпехотных дивизий. Из Украинского полка, находившегося в резервной армии в целом своем составе, был назначен для выступления один 1-й баталион, а из вторых резервных баталионов прочих полков 8-ой дивизии—по две роты с каждого.
11-го Мая 1813 года 1-й баталион Украинского и пять резервных полубаталионов остальных полков 8-й дивизии собрались в г. Слуцке и, после дневки, выступили отсюда 13-го Мая в Варшаву, под общею командой шефа Украинского полка, полковника Второва³.
С приближением к берегам Вислы Украинский баталион вступил в неразоренную войною часть Польши. Повсюду встречались чистенькие выбеленные мызы, фольварки, корчмы, нигде уже более не замечалось следов разрушения⁴.
Из Варшавы резервные части 8-ой дивизии, находившиеся под командой полковника Второва, была направлены, по ВЫСОЧАЙШЕМУ повелению, для усиления полков 26-ой дивизии генерала Паскевича., осаждавших Модлин⁵.

В четырех ротах Украинского баталиона находилось в то время налицо 2шт.-оф,, 26 об.-оф., 66 унт.-оф.,23 иуз.,806 рядов. и 39 нестроев.⁶.
В этом числе было до 50 нижних чинов, участвовавших еще в Турецком походе 1806-12 г.г., люди, закаленные в бою, среди непогод и всевозможных лишений. Большая часть людей состояла из рекрут, из которых некоторые участвовали в военных походах прошлого года.
Обмундирование и вооружение были весьма удовлетворительны, перед выступлением баталиона в поход людям были сшиты, вместо [66] износившихся, новые мундиры, шаровары и шинели и выданы новые сапоги. Офицерам были приготовлены от казны шинели и сюртуки, без всякого за то с них вычета. Кроме того, чинам полка было выдано не в зачет полугодовое жалование и отпускались с 1-го Января порционные деньги. Люди стали продовольствоваться правильным образом, получая регулярно три раза в неделю мясную и винную порцию⁷.

По прибытии к Модлину, в конце Июня, Украинский баталион был присоединен, по приказанию главнокомандующего Польской армии, генерала Беннигсена, к Ладожскому полку. Полк этот входил в состав 26-ой дивизии, которая составляла вместе с 12-ою и 16-ою дивизиями корпус ген. Дохтурова. Корпус Дохтурова находился в Польской армии Беннигсена, только что сформированной в герцогстве Варшавском⁸.
Два баталиона Ладожского полка, вследствие малочисленности их, были соединены в один, названный первым баталионом, а Украинский баталион, присоединенный к Ладожскому полку, составил 2-ой баталион. Украинский баталион считался прикомандированным к Ладожскому полку и в официальной переписке назывался «причисленный из Украинского полка»⁹.
Во время стоянки у Модлина в Украинском баталионе произошло печальное событие. Приговором военного суда один из офицеров Украинского полка, поручик Встушинский был разжалован в рядовые¹⁰.
Еще Й конце прошлого 1812 года Встушинскому было поручено препроводить партию военнопленных, и числе 354 челов., для конвоирования которых у Встушинского было до 50 казаков. Понадеявшись на честное слово французских офицеров, он разрешил им ехать отдельно впереди партии, в сопровождении только 4 казаков. Последствием такого позволения было бегство одного французского штаб-офицера, 13 обер-офицеров и нескольких нижних чинов, за что Встушинский и был передан суду. На суде начальство с похвалою отзывалось о прежней усердной службе Встушинского. Все знали его мужество, выказанное им во многих сражениях и при штурме Браилова, и товарищи искренно сожалели о нем. Встушинский оправдал общее к нему расположение и вскоре отличиями в сражениях загладил свою вину. [67]
Под Модлиным Украинский баталион простоял недолго и, после окончательного сформирования Польской армии, 23-го Июля выступил со всею армиею в поход за границу¹¹.
Еще Мае месяце между союзными Россией и Пруссией и Наполеоном было заключено перемирие, во время которого наша главная армия отступила в Силезию. Оно было продолжено до 29-го Июля. Скоро должны были возобновиться военные действия, и враждебные стороны стягивали свои войска. Во время перемирия к коалиции присоединились Австрия и Швеция, вследствие чего силы союзников возросли до полумиллиона против 440 т. войск Наполеона¹².
Выступив 23-го Июля из окрестностей Модлина, блокада которого продолжалась отрядом ополчения, Украинский баталион двинулся на Варшаву, Калиш и 27-го Августа, переправившись через р. Одер, прибыл в Бреславль¹³.
С переходом полка за-границу, настала лучшая пора года— лето и начало осени,—кругом все цвело, зеленело, поспевали урожаи. Местность, по которой шли украинцы, была очень живописна: по сторонам виднелись величественные горы, по дороге часто встречались красивые деревеньки, с выбеленными частными домиками и готическими колокольнями, обрамленные лесами и лугами.
Приходилось идти по нейтральным округам, не истощенным пребыванием в них огромной массы войск, а потому весь путь от Одера до Эльбы казался скорее мирным передвижением, нежели походом грозного военного времени.
В городах украинцы проходили встречаемые жителями их; оглушительное ура и патриотические песни германцев всюду гремели при встрече наших войск. Чиновники, горожане и поселяне,—все наперебой старались угодить нам, чем могли; каждый город, вся-кое местечко спешили с полною готовностью угостить наших воинов обедами и ужинами. Пища состояла по большей части из немецкого вассер-супа и баранины с черносливом. Немецкая кухня не всегда приходилась но нутру русскому желудку, и поэтому, в дополнение таких обедов, солдатики получали молоко, масло и сыр. После обеда подавали пиво, а перед обедом вино или водку; водка была картофельная и так слаба, что русскому, привыкшему к доброй чарки очищенной, надобно было выпивать немецкой водки по внушительному стакану. Встречая во всем такое довольство, солдаты говаривали, посмеиваясь между собой: «Что за житье! Мы, братцы, [68] в этот поход словно переходим от благоприятеля к благоприятелю. В такой чести, как мы теперь, ведь наши деды не бывали».
«В первые дни похода»—говорит очевидец—«жары были довольно сильны; но в долинах, осененных густыми лесами, они были не так чувствительны; к тому же мы делали большие переходы ночью; погода была прелестная и нельзя было не восхищаться величественным зрелищем. Колонны медленно спускалась с гор, одна за другой, как волна за волной. Длинные цепи орудий и лес штыков, сверкающих при лунном свете, тишина ночи, изредка прерываемая ржанием коней, песнями авангарда или протяжным звуком барабана, скликающего отсталых, самый вид дикой природы, представляющей на каждом шагу нависшие и мхом покрытые скалы, столетние леса, с шумом низвергающиеся водопады, часовеньки и кресты — все это вместе представляло оригинальный и изящный вид»¹⁴.
Пока украинцы, в составе Польской армии, подвигались к главному театру военных действий, в то время, в ночь с 29-го на 30-е июля, запылали костры на всем пространстве от Праги до главной квартиры союзных армий, находившейся в г. Рейхенбахе. Это были сигналы, возвестившие о прерывании мирных переговоров. В ту же ночь Барклай де Толи, вступивший в командование всеми русскими войсками после смерти Кутузова, послал на неприятельские аванпосты объявление о прекращении перемирия¹⁵.
На следующий день, более ста тысяч российско-прусских войск выступили из Силезии в Богемию.
Прибыв в Бреславль, Польская армия получила приказание поспешно следовать к р. Нейсс на смену Силезской армии. Выступив из Бреславля 28-го августа, украинцы прибыли 9-го сентября в г. Цитау. «Подступая к владению Саксонскому»—как значится в журнале военных действий— «не задолго перед сим неприятельским ополчением оставленному, по следам коих еще армия Блюхера прошла, статья продовольствия в сем краю должна была естественно озабочивать». Но, благодаря принятым мерам, путем реквизиций было собрано достаточно припасов и нужды ни и чем не ощущалось. Гораздо большими затруднениями в следовании к Цитау, являлись худые дороги, пролегавшие по подножию гор и испорченные непрерывными дождями, шедшими с 5-го по 8-е сентября¹⁶. [69]
Все люди сильно нуждались хотя бы в суточном отдыхе, но обстоятельства требовали поспешного движения, и потому 10-го сентября украинцы, вместе с другими частями Польской армии, выступили в дальнейший поход и 15-го числа достигли г. Лейтмериц. Марш этот по горным хребтам, увенчанным дубами и соснами, был крайне труден и утомителен: приходилось идти по избитым горным дорогам, находившимся в таком состоянии, что артиллерия и обозы не могли следовать по прямым путям, назначенным маршрутами, а двигались обходом, в сопровождении особо назначаемых для исправления дорог рабочих команд.
Неприятель пока был далеко, на каждом ночлеге встречались чистые, покойные квартиры и жители, избежавшие повсеместного разорения.
В окрестностях Лейтморица, вблизи бивуака украинцев, был расположен вагенбург нашей главной армии, выступавшей в Богемию. «Длинный ряд повозок вагенбурга, бесчисленное множество лошадей, повсюду дымящиеся огни, башкиры и калмыки, толпившиеся вокруг», по словам очевидца, «приводили на память дикие племена Урала и Енисея»¹⁷.

Продолжая движение, украинцы прошли 17-го сентября город Ауссиг и остановились бивуаком на левом берегу р. Билицы по дороге к Теплицу.
«Тихая, величавая Эльба провожала нас во все время последнего перехода. Дорога тесная, но покойная и хорошо отделанная, заключалась между рекой и грядой к облакам возносящихся утесов, колоссальных груд огромных камней, наваленных одна на другую. Противоположный берег реки — другой мир: прелестные холмы благоухают зеленью и цветами, кисти сочного винограда зреют в роскошных садах, цветущие села украшают долины. У Ауссига бивуаки располагались в прекрасной роще; кто подумал бы, взглянув на веселые лица воинов, услышав шумный гул радостных песен, что неприятель в нескольких милях! Погода делается ужасно худа: беспрестанный дождь, грязь по ступицу. К тому же дороговизна здесь невероятная: бесчеловечные жители грабят нас самым жестоким образом¹⁸».
Простояв на бивуаке до 22-го сентября, украинцы перешли затем, в составе корпуса генерала Дохтурова, к сел. Кульм для охраны теснин в Рудных горах. Здесь они занимали позицию до 25-го сентября, когда Беннигсен, получив сведения о выступлении [70] Наполеона из Дрездена, решил произвести усиленную рекогносцировку по направлению к этому городу¹⁹.
С самого утра 26-го числа густой туман заволакивал горизонт, когда полки двинулись в горы. Мгла, стоявшая целый день, чрезвычайно затрудняла разведки окрестностей, и лишь к вечеру войска Беннигсена достигли Петерсвальде. Французы оставили свои позиции, расположенные у горнах выходов, и занятые ими укрепления были взяты нашими передовыми частями без большого сопротивления с их стороны. В течение этого дня при войсках Беннигсена находился прусский король Фридрих-Вильгельм, только к вечеру возвратившийся в Теплиц.
На другой день, 27-го Сентября, Беннигсен неотступно преследовал уходивших французов. Полки 26-ой дивизии присоединялись к авангарду генерала Маркова и двигались к сел. Дона, на позиции у которого остановились части французского корпуса маршала Сен-Сира. Украинцы, вместе с первым баталионом Ладожского полка и другими полками 26-ой дивизии, атаковали французов у Дона с фронта. Войска 16-ой дивизии в то же время атаковали их левый фланг. Французы оборонялись упорно, но, будучи угрожаемы обходами с обоих флангов, отступили в сумерках по направлению к Дрездену. Урон неприятеля в этом деле простирался одними пленными до 250 человек, у него было отбито одно знамя; войска нашей 26-ой дивизии потеряли до 300 человек убитыми и ранеными²⁰.
Преследуя разбитого неприятеля, украинцы 30 Сентября заняли позицию в четырех верстах к югу от города Дрездена.
Получив, между тем, повеление идти к Лейпцигу, Беннигсен тогда же 30-го числа приказал начальнику 26-ой дивизии генералу Паскевичу, с целью скрыть свое движение, произвести демонстрацию и атаковать французов.

В этот день французы, атакованные двумя егерскими полками дивизии, очистили после небольшого боя занятые ими укрепления впереди Дрездена. На другой день обстоятельства изменились, и дело из-за взятых укреплений разгорелось с новою силой. Маршал С. Сир, находившийся в Дрездене, не имея запасов продовольствия, опасался всего более блокады города и вместе с нею всех ужасов голодной смерти, а потому решил атаковать наши войска всеми своими силами.
В семь часов утра 1-го Октября густые колонны французов [71] повели наступление против передовых войск наших, занимавших селения впереди Дрездена. Пользуясь превосходством своих сад, неприятель занял эти селения, но не надолго, так как части, высланные для поддержки наших передовых частей, остановили дальнейшие покушения неприятеля. Затем главнокомандующий развернул на Рекницких высотах войска Маркова и Дохтурова, в том числе Украинский баталион, и выставил сильные батареи. Сражение обратилось в сильнейшую канонаду и ружейную перестрелку
В этот день украинцы действовали снова в присутствии царственных особ, так как король Фридрих-Вильгельм и наследный принц прусский находились на поле сражения, где любовались действиями наших войск²¹.
К ночи на 2-ое Октября, позиции у Дрездена были заняты сводным корпусом гр. Толстого, а украинцы, в составе 26-ой дивизии, двинулась к Лейпцигу. Поздно ночью с 3-го на 4-е Октября, украинцы, вместе с войсками Польской армии, пришли в Вальдгейм, городок, лежащий в 60 верстах от Лейпцига.
С приближением к главному театру военных действий, кончилась благодатная пора похода: все войска Польской армии были изнурены непрерывными усиленными переходами по горным высям и долинам Саксонии.
«Мы постоянно идем по следам других армий, своих и неприятельских»; — писал начальник штаба армии Беннигсена, генерал Опперман» — «во все время движений в Саксонии мы нигде не находили жизненных припасов в достаточном количестве, от чего терпели нужду люди, и еще более лошади. Солдаты, перебираясь через крутые горы, износили обувь, а сапоги, изготовленные на берегах Вислы, еще не прибыли к армии²²».
Но невзгоды эти не имели никакого влияния на нравственный дух украинцев. Все томились нетерпением поскорей сразиться с неприятелем. И на походах, и на бивуаках собиралась ротные песенники, и удалые звуки хоровых песен гремели в воздухе. Особенно оживлялся лагерь вечером, перед зарею: тогда играла музыка и все солдатики высыпали наружу из своих шалашей: тут уже говор, шум, песни, музыка сливались в один общий гул. Сигнал зари подавала пушка, и по всем линиям виднелись непокрытые головы солдат, возносящих молитвы на чужой немецкой земле. Затем говор и шум смолкали постепенно и, наконец, совершенно стихали, наставала тишина: по сторонам бивуака мелькали огоньки [72] костров, да слышались голосистые отзывы часовых, окружавших наше расположение²³.
4-го и 5-го Октября, в то время, когда украинцы, с другими частями армии Беннигсена, форсировали переход от Дрездена к Лейпцигу, в окрестностях последнего началась знаменитая трехдневная «битва народов», битва, в которой Наполеон решил собрать все свои силы, чтобы кончить всю кампанию сразу, одним ударом. Утром 4-го Октября союзные армии, не успевшие сосредоточить всех своих сил, атаковали неприятеля с разных сторон, но были отбиты, на следующий же день все дело ограничилось незначительными стычками²⁴.
Все это время погода была пасмурна. 4-го Октября, как и накануне, день быль мрачный, дождливый, тоже самое и 5-го числа: непрерывно шедший с утра до вечера дождь сильно затруднял движение украинцев, достигших в этот день, около 6 часов утра селения Гримма, верстах в двадцати от поля сражения²⁵.
В ночь с 5-го на 6-е Октября французы отошли к селению Пробстгейде, в окрестностях которого и заняла позицию. Войска их снялись с прежних мест своего расположения под проливным дождем, оставив передовые посты для поддержания бивуачных огней и замедления движения союзников. Тогда же полки армии генерала Беннигсена, составлявшей правую колонну союзных войск, получили назначение наступать на Гольцгаузен и Баальсдорф к Цвейнаундорфу.
6-го Октября, украинцы, в составе своего корпуса, выступив с ночлега еще до рассвета, направились на селение Клейн-Песснау и далее в обход к Гольцгаузену. В этот день погода и счастье как будто улыбались нашим войскам: дожди кончились и солнце сияло полным блеском.
Поле лейпцигского сражения представляло волнистую равнину, перерезанную многими речками, текущими в неглубоких лощинах, и не имеющую нигде значительных высот. Кругом виднелось много селений с каменными строениями, прочными оградами и церквами, лежащими на отдельных, не застроенных площадях. Перепутанное множество каналов, прудов и мелких оврагов, местами покрытых кустарником и соединенных между собою плотинами и мостами, являлось преградами для движения войск²⁶. [73]
Впереди корпуса Дохтурова шли австрийские части гр. Кленау, которые, подойдя к неприятельской позиции и выдвинув несколько батарей, после довольно сильной канонады, атаковали Гольцгаузен и хотя ворвались в это селение, однако были выбиты оттуда. Неприятель не поддавался атакам с фронта и упорно продолжал держаться на занятой позиция до тех пор, пока генерал Паскевич с украинцами и прочими войсками 26-ой дивизии не двинулся на фланг французов, к Штейнбергу. Идти пришлось под сильной канонадой французов, наносивших значительный урон наступавшим колоннам, но движение наше заставило французов очистить их позиции, из опасения быть отрезанными, и отступить к Пробстгейде. Пользуясь этим, Беннигсен приказал выехать на высоту нескольким австрийскими и нашим батареям, которые немедленно открыли огонь по отступавшим частям неприятеля.
В 2 часа пополудни полки Беннигсена, оттеснив неприятеля к сильно занятым его войсками селениям Штетрицу и Паунсдорфу, приостановились в ожидании содействия прочих войск, атаки которых хотя и были отражены, но которые в то же время дугою огня и железа окружили уже французов на всем пространстве между реками Плейссою и Партою²⁷.
День подходил уже к трем часам. Пока украинцы стояли, ожидая приказания двинуться вперед, пока все войска готовились к решительному удару, в это время впереди армии Беннигсена произошел случай, редко встречающийся в боевых столкновениях. Прямо на встречу наших линий, рысью неслась неприятельская двенадцатифунтовая саксонская батарея, за нею, ускоренным шагом, следовала бригада пехоты, за первою бригадой — вторая, дальше — снова несколько орудий. Французские эскадроны, посланные атаковать растянутые войска Беннигсена, увидев решительное движение батареи и не зная действительной цели его, приветствовали саксонцев громкими кликами «vive l’empereur!» Полки наши приготовились встретить наступавших саксонцев, но оказалось, что враги сочли за лучшее быть союзниками защитников их родины, шли с мирною целью перейти на нашу сторону, заодно действовать против французов, и через час уже их батареи, рядом с нашими, стреляли по неприятельским колоннам²⁸.
Маршал Ней, узнавший об отложении саксонцев, немедля принял меры, чтобы заместить их. Отборные войска старой гвардии Наполеона стремительным потоком кинулись против дивизии Паскевича. [74] Украинцы приготовились встретить надвигавшуюся тучу; сам Беннигсен едва не был захвачен наскакавшими всадниками; но обстоятельства изменились, вследствие предусмотрительности командира корпуса генерала Дохтурова: по его приказанию, выехавшие на позицию две батарейные роты; подпустив французов на верный выстрел, встретили их картечью. Осыпанная пулями, вся масса неприятельской кавалерии, приближавшаяся уже к нашей пехоте, была обращена в бегство и больше не принимала участия в бою.
Император Александр, вместе с союзными государями, с самого начала боя наблюдал за ходом его с холма, получившего с тех пор название «холма Монархов», близь старого кирпичного завода, к северу от селения Либертвольквица. Около четырех часов дня к рядам Украинского баталиона прибыл Великий Князь Константин Павлович с поручением императора Александра, изъявить благоволение Государя Беннигсену за одержанные им успехи²⁹.
Между тем, часть корпуса Дохтурова, под командой гр. Строганова, успела овладеть селением Цвейнаундорф, но удержать за собою его не могла; тогда баталионы 26-ой дивизии, в числе их и украинцы, двинулись в атаку на Цвейнаундорф и окончательно овладели этим селением³⁰.
Наступали уже сумерки; канонада утихала и понемногу совершенно прекратилась, лишь у селений Пробстгейды и Штетрица продолжалась всю ночь и канонада, и ружейная перестрелка. Овладев Цвейнаундорфом, украинцы и прочие войска 26-й дивизии прошли это селение и к ночи остановились впереди его, на возвышенности у ветряной мельницы. В это же время все войска. окружавшие Лейпциг, получили приказание приготовиться на рассвете к новому бою; в случае же оставления неприятелем занятой им позиции, двинуться к городу и штурмовать его.
Французы обставили всю внешнюю черту своих биваков густою цепью ведетов, поддерживали огни и занимали сильными отрядами селения, лежащие в кругу их расположения. Аванпосты обеих сторон стояли таись близко одна к другим, что можно было слышать оклики неприятельских часовых.
Весь день битвы 6-го Октября жители Лейпцига были в томительном ожидании всех возможных бедствий. Раздававшаяся с самого утра канонада по мере приближения боя к городу, становилась более и более громкою; беспрестанно провозили и проносили [75] раненых., другие тянулись пешком длинной вереницей. Окрестные деревни горели зловещим пламенем. Вечером в город стали долетать ядра и гранаты, убивая жителей и зажигая строения. Во всем городе господствовали смятение и беспорядок, увеличивавшиеся с наступлением ночи, когда войска и обозы столпились на люценской дороге; пехота и конница, смешавшись между собою, перегоняли друг друга, солдаты кидали оружие; во всех улицах валялись ружья и амуниция; ни хлеба, ни других припасов не было.
Всю ночь украинцы, с своей передовой позиции, слышали большой шум и замечали беспрестанные передвижения у неприятеля. Одни говорили, что французы отступают; другие утверждали, что они готовятся к обороне города, заграждают заставы, пробивают бойницы и проч. Утром 7-го Октября туман рассеялся, взошло солнце, настал ясный день, тогда оказалось, что неприятель совершенно оставил позицию у Пробстгейды и поспешно отступал к городу.
Украинцы тотчас двинулись вместе со всеми частями 26-й дивизии и прочими нашими войсками, за уходившими французами; в 7 час. утра они прошли деревню Штетриц и продолжали дальнейшей наступление к внешним заставам г. Лейпцига³¹.
На расстоянии всего 300 шагов от ограды Беннигсен выдвинул на позицию 60 орудий из своего резерва. Действие их вскоре заставило замолчать неприятеля, но вслед за тем был прекращен огонь и с нашей стороны. К союзным государям прибыла депутация, но переговоры о сдаче города не привели к мирным результатам; снова была открыта канонада и приказано штурмовать город, вместе с тем по всем рядам было объявлено, что «Государь повелел щадить Лейпциг, и что под страхом смертной казни запрещается грабить в городе и предместьях».
Осенив себя крестным знамением, наши баталионы, по главе с начальником дивизии Паскевичем и самим главнокомандующим Польской армии Беннигсеном, двинулись вперед и вторгнулись в Гриммасскую заставу³². Нападение увенчалось полным успехом: несмотря на упорную оборону засевших в садах французов, баталионы дошли до аллеи, отделявшей предместья от самого города и взяли при этом множество пленных: кроме того, украинцы, вместе с 1-м баталионом Ладожского полка и Полтавским полком, под общей командой их бригадного командира генерал-майора Савоини, овладели с боя восемнадцатью неприятельскими орудиями³³. [76]

Еще раздавались одиночные выстрелы в городе, когда Император Александр и прусский король с многочисленною свитою, миновав Гриммасскую заставу, проехали близь наших баталионови продолжали свое торжественное шествие через ряды победоносных воинов на большую торговую площадь. «Ребята»,—говорил Государь, проезжая мимо колонн,—«вы снова показали себя храбрыми воинами, будьте же великодушны к побежденным и несчастным жителям города».
В город вступили мы при звуках военной музыки, гуле канонады, продолжавшейся еще у Ранштедтской заставы³⁴, и оглушительных криках ура, потрясавших наши ряды при встрече с Императором, благодарившим свои войска. Шумные восклицания жителей сливались с этими криками в один общий радостный гул.
В это время, когда наши войска торжествовали победу, массы отступавших французов столпились на дороге к Люцену и с трудом успевали уходить из города. Вдруг раздался страшный взрыв: единственный постоянный мост на р. Эльстер взлетел на воздух, по ошибке взорванный отступившим неприятелем слишком рано, и не успевшие уйти французы окончательно лишились возможности избегнуть гибели или плена.
Ио занятии Лейпцига, украинцы, в составе дивизии Паскевича, назначены были в поддержку кавалерийского отряда генерала Крейца, посланного преследовать французов. Перейдя по временному мосту на левый берег реки Плейссы, они остановились здесь бивуаком.
Так кончилось участие украинцев в великой битве народов, в продолжение которой было выпущено до полумиллиона артиллерийских снарядов, несколько миллионов ружейных пуль, и обе стороны потеряли более 110 тыс. человек. «Со времени повсеместного введения огнестрельного оружия еще не было, и по всей вероятности долго еще не будет такой битвы, какая произошла 6-го Октября на полях Лейпцига» — такими словами характеризует ее история³⁵.
За отличия, оказанные в битве под Лейпцигом, капитан Украинского полка Сокович был награжден орденом Св. Владимира 4 степ. с бантом, орден Св. Анны 3-га класса пожалован капитану Никитину. Штабс-капитанам Арсеньеву, Борисову и Шульженко, полковому адъютанту поручику Готовицкому и поручику кн. [77] Мещерскому³⁶, получившему опасную рану, вследствие которой он был тогда же помещен в госпиталь, а затем уволен на родину для излечения;³⁷ капитану Толпыге объявлено ВЫСОЧАЙШЕЕ благоволение³⁸.
Рядовой Украинского полка Встушинский, разжалованный ранее, как было сказано, из поручиков, вызвался перед битвою в число охотников, находясь во время сражений 6-го и 7-го Октября постоянно в стрелковой цепи, отличался особенною храбростью и подавал всем нижним чинам пример. Свидетелем этого был сам корпусной командир, ген. Дохтуров, и, вследствие ходатайства его рядовому Встушинскому был возвращен прежний чин поручика, в уважение оказанных им отличий³⁹.
Для преследования отступавших войск Наполеона, украинцы, в составе армии Беннигсена, выступили 9-го Октября из окрестностей Лейпцига и направились по дороге к Люцену. Окрестности Лейпцига представляли плачевные следы разрушения: все деревни, верст на пятнадцать вокруг, были разорены, а ближайшие вовсе истреблены. Брошенные, опрокинутые фуры, трупы убитых людей и лошадей представляли повторение бегства французов из Москвы⁴⁰.
14-10 Октября армия Беннигсена получила другое назначение, занять пространство от Магдебурга до Дрездена, с целью противодействовать маршалу С.-Сиру, который находился в Дрездене и намеревался освободить французские гарнизоны в крепостях на Эльбе.
16-го Октября украинцы выступили из Фрейбурга по дороге к Магдебургу, через Кальбе. В ночь с 26-го на 27-е Октября они перешли форсированным маршем к креп. Магдебургу. Оттуда неприятелем были высланы войска против дивизии Паскевича, но дружными усилиями украинцев и других частей дивизии они принуждены были вернуться в крепость.
У Магдебурга украинцы оставались до 27-го Ноября, а на следующий день, 28-го, выступили к Гамбургу, в составе 26-й дивизии, назначенной для обложения этой крепости⁴¹.
Во время продолжительного марша к Гамбургу Украинский баталион понес много лишений от морозов и от недостатка провианта, Материалы по части обмундирования прибыли так поздно, что [78] их успели перешить уже по окончании кампании, а некоторые были доставлены только на обратном походе. Полушубки также не могли догнать украинцев ранее весны, т.е. тогда, когда в них не было никакой надобности, и потому их продали с большим убытком.
В течение походов и дел с неприятелем со времени перехода русской границы, Украинский баталион понес немало потерь в людях,. немало больных было оставлено в разных госпиталях.
Число больных в баталионе было пополнено прибывшим к нему подкреплением из 2-го баталиона Украинского полка, находившегося в резервной армии.
Баталион этот, составленный из рекрут и названный «резервным», при выступлении 1-го баталиона в заграничный поход, бш оставлен в Бобруйске под командой шт.-кап. Трофимова. 4 Июля он перешел вместе с остальными резервными частями 8-й дивизии в г. Слуцк и в течение того же месяца продолжал дальнейшее движение в Ратно, Волынской губернии. где оставался до 1-го Августа, а затем передвинут в Люблин. 1-го Сентября главнокомандующий армии кн. Лобанов-Ростовский сделал смотр войскам 4-го резервного корпуса ген. Эссена, после чего из Украинского резервного баталиона были отправлены две роты, вместе с другими резервными командами от частей 4-го резервного корпуса, назначенными для усиления войск действующей армии. Роты эти, по прибытии в Германию, присоединились к 1-му баталиону своего полка. Остальные две роты резервного баталиона остались в России для формирования новых резервных частей для полка. В Ноябре они перешли в Варшаву и расположились в ней⁴².

Обратимся к дальнейшим действиям 1-го баталиона полка, усиленного полученными подкреплениями.
12-го Декабря баталион прибыл, в составе армии Беннигсена, к Гамбургу и обложил город с правого берега Эльбы. Гамбург, знаменитый торговлею и богатством, был давно уже обнесен правильно сооруженными укреплениями. Они находились в плохом состоянии, но энергичный и суровый маршал Даву, которому была поручена оборона города, сумел в короткое время, с помощью средств жителей и их же руками, создать из Гамбурга грозную твердыню. Гарнизон крепости состоял из 40,000 человек, для которых Даву собрал с окрестных мест, посредством реквизиции большие запасы продовольствия⁴³. [79]
Несмотря на растянутое положение армии Беннигсена, разобщенной широкой рекой и другими естественными преградами, войска наши, в том числе украинцы, беспрестанно нападали на внешние посты французов. Неприятель был выбит нашими войсками из занятых им впереди крепости укрепленных постов, Даву принужден был отказаться от обороны Вильгельмсбурга, центральной части оборонительной линии, и находился в постоянной тревоге, вследствие беспрестанных нападений наших войск. Положение французов в городе было довольно сносно, ни в хлебе, ни в фураже не оказывалось недостатка, только мяса было мало, и потому Даву приказал кормить войска кониной. Напротив того, жители города терпели крайнюю нужду во всем, так как припасы их были конфискованы в пользу войск⁴⁴.
Украинцы оставались под Гамбургом до конца Января, а за тем вошли в состав одного из отрядов, высланных из войск блокадного корпуса для присоединения к войскам, бывшим во Франции.
В последних числах Января 1814 года, украинцы оставили скучные, неопрятные избы, в которых они располагались, в ожидании падения Гамбурга и направились к берегам Рейна⁴⁵.
17-го Февраля ой перешли через Рейн и вступили в старинные пределы Франции⁴⁶.
Французские жители, и в особенности восточных департаментов страны, были в это время враждебно расположены к союзным войскам, вступавшим во Францию. Такому настроению их способствовали как воззвания, которые Наполеон делал к народу через местных чиновников, в которых грозил строгим наказанием всякому, дружелюбно встретившему союзные войска и не вооружившемуся при их приближении, так и озлобление истощенных войною жителей, которые были разорены при прохождении через их округа громадных масс французских и союзных войск. Кроме того, жители восточных областей была возбуждаемы к восстанию французскими гарнизонами, вышедшими из Меца и других крепостей. Жители следили за нашими движениями и передавали все замеченное французским войскам. Крестьяне нередко вооружались и действовали в тылу на наших сообщениях, нападая на малочисленные команды; случалось, что и женщины, спрятавшись за забором или домом, стреляли в проходившие войска⁴⁷. [80]
Понятно, что при таком настроении местных жителей, добывание продовольствия для войск было делом весьма затруднительным. Страна была разорена войсками Наполеона и союзными, а оставшиеся еще запасы скрывались жителями.
При таких обстоятельствах пришлось действовать украинцам после перехода через Рейн и вступления в восточные области Франции. В этих областях они оставались до окончания войны, не принимая участия в действиях главных сил союзных войск, которые в Марте месяце двинулись к Парижу. В то время, когда Богемская и Силезская армии подходили к столице Франции, украинцы участвовали 15-го Марта в деле с неприятелем у Сент-Лиеля, а 16-го в 17-го Марта преследовали отступавшего неприятеля в окрестностях кр. Вердена⁴⁸. Этим закончились военные действия их против французов, так как 19-го Марта пал Париж, а затем было заключено перемирие впредь до прибытия во Францию вновь избранного короля Людовика ХVIII и подписания мирного договора.
С живою радостью приняли украинцы это известие. Офицеры и солдаты поздравляли друг друга с блистательным окончанием заграничного похода. Никогда, с самого начала похода, не казался им отдых так сладок, как теперь. По всей линии бивуаков раздавались песни, шутки и смех.
К Украинскому баталиону присоединился только что прибывший из России 2-й баталион, и оба баталиона расположились в окрестностях кр. Вердена, где и простояли до Мая месяца, когда был заключен мир с Францией, а затем выступили в обратный поход в Россию, присоединившись к своей 8-ой дивизии⁴⁹. Порядок и поведение наших войск в продолжение пребывания их в пределах Франции, после прекращения военных действий. вызвали всеобщее уважение к ним местных жителей, — теперь французские крестьяне и горожане, обрадованные наступлением мирного времени, стали относиться очень дружелюбно к русским войскам. Некоторые из офицеров успели побывать в Париже и передавали своим товарищам о признательности парижан к великодушию нашего Государя и о восхищении их русскими войсками.
За отличия, оказанные чинами полка в течение кампаний 1813 и 1814 годов, офицеры были удостоены награди и многие из нижних чинов получили знаки отличия Военного ордена. Нельзя не упомянуть о заслугах фельдфебеля Горячева, который во всех делах с неприятелем подавал нижним чинам пример своим мужеством [81] и распорядительностью. Однажды, неприятель напал на обоз, при котором, вследствие нездоровья, находился Горячев и только благодаря расторопности последнего казенный обоз был спасен. За оказанные им подвиги фельдфебель Горячев удостоился высокой для нижнего чина награды, — он был произведен в своем же полку в первый офицерский чин прапорщика⁵⁰.
Выступив в обратный поход из Франции, украинцы вскоре очутились за Рейном, в пределах Германии, торжествовавшей свое избавление. Все, офицеры и солдаты, после выдержанной войны, горели нетерпением отдохнуть на родной почве, так что даже остановки и привалы, которые делали на пути, казались ям совершенно лишними. Проходя через города Германии, украинцы были встречаемы повсюду с неподдельным радушием всеми сословиями, название русского офицера было лестнее всякого громкого титула⁵¹.
Пройдя Богемию и Силезию, полк вступил в герцогство Варшавское ия, войдя в пределы России, направился на назначенные для него постоялые квартиры в Новгород-Северске, куда прибыл в Сентябре месяце⁵². Очутившись на родной земле, украинцы вздохнули полною грудью, испытывая чувство, которое знакомо каждому возвращающемуся домой после долгого странствования.
В Августе в полку произошли некоторые перемены. В этом месяце был сформирован для полка из рекрут 3-ий баталион, который и присоединился к полку в Новгород-Северске. Тогда же 8-го Августа были утверждены новые штаты, по которым в полку прибавлено 1,140 человек, так что во всех баталионах (каждый из одной гренадерской и трех мушкетерских рот) с этого времени положено иметь всего 3.358 челов.⁵³.
21 Августа 1814 года положено иметь в каждом баталионе только по одному цветному знамени, вместо прежних двух⁵⁴.
Вскоре затем была уничтожена должность шефа в полку. ВЫСОЧАЙШИМ приказом 1 Сентября 1814 года предписывалось: «всем шефам генеральских чинов в армии сдать полки свои на законном основании старшим штаб-офицерам в полках». Вследствие этого распоряжения, шеф Украинского полка, Второв, произведенный перед этим из полковников в генерал-майоры, получил новое назначение и сдал полк командиру полка полковнику Поливанову. [82]
Недолго Украинский полк провел на своих новых квартирах. Январь и Февраль 1815 года прошли спокойно, в Марте же разнеслись слухи, которые как громом поразили всех своею неожиданностью. Наполеон бежал с о-ва Эльбы и, высадившись на южном берегу Франции, собрал вокруг себя толпы приверженцев, чтобы силою овладеть снова престолом.
Тогда, по мысли императора Александра, было решено между Россией, Австрией, Пруссией и Велякобрятанией выставить по 150.000 чел. от каждого из этих государств, чтобы соединенными усилиями лишить Наполеона раз навсегда возможности нарушать спокойствие Европы⁵⁵.
В Апреле месяце полк снова выступил в поход, в составе двух своих баталионов, третий остался в России.
Весна была ранняя, сопровождаемая сильными ветрами, реки разливались на огромные пространства, и наводнения были почти повсеместны. Несмотря на это, украинцы быстро подвигались вперед и, проходя по Германии, удивляли всех своим мужественным видом и исправностью оружия и обмундирования.
В Июне месяце весь 6-й пехотный корпус, к которому принадлежал Украинский полк, расположился в окрестностях Нюрнберга, между этим городом и Фиртом⁵⁶, 6-м корпусом командовал в то время ген. Ланжерон.
Пока полк находился в Баварии, к нему дошло известие о поражении, которое потерпел Наполеон от англо-французских войск при Ватерлоо. Затем беспрестанно получались известия об успехах Веллингтона и Блюхера, которые уже подходили к Парижу. Все свидетельствовало, что война не может быть продолжительна.
Наши войска продолжали свое движение во Францию. Начальник французских передовых войск предлагал заключить перемирие, но Государь строго запретил всем генералам вступать в переговоры с неприятелем и послал фельдмаршалу Барклаю-де Толли письмо, в котором говорил, что необходимо продолжать военные действия и настоятельно требовать выдачи Наполеона⁵⁷.
16 Июня, украинцы, в составе 8-й дивизии, под командой г.-л. Эссена, переправились через Рейн у Маннгейма и были назначены, вместе с другими войсками корпуса Ланжерона, для [83] блокады французских крепостей, гарнизоны которых еще продолжали держаться⁵⁸.
25-го Июня дивизия Эссена прибыла к креп. Мец и обложила ее. На следующий день ген. Эссен выставил вокруг крепости передовые посты, в состав которых вошел Украинский полк; часть полка находилась на самих постах, а две роты были назначены в состав резерва передовых постов.
Под Мецом находился не весь Украинский полк, а только 1½ его баталиона, остальные две роты находились в окрестностях и блокировали отдельный укрепленный пункт в г. Марсели. (Марс-ла-Тур). Уже 26-го Июня Марсель сдалась, после чего была занята двумя ротами Украинского полка, которые составили ее гарнизон.
Сопротивление французского гарнизона в Меце не могло быть продолжительно, так как уже в начале Июля Париж капитулировал, и военные действия прекратились. 12-го Июля кр. Марсель сдалась, а 15-го числа того же месяца Украинский полк расположился в окрестностях г. Нанси⁵⁹.
Здесь полк простоял до 15-го Сентября, а затем выступил в обратный поход в Россию. Весь 6-ой корпус был отправлен через Нюрнберг, Пильзен и Краков⁶⁰.
Быстро шли к себе домой украинцы, радушно встречаемые на пути жителями германских государств. В конце Ноября они уже вернулись в Россию.
В Городле, Седлецкой губернии, к ним присоединился баталион, остававшийся в резервной армии.
После присоединения 3-го баталиона, полк направился на прежние квартиры свои в Новгород-Северск, в окрестностях которого были назначены стоянки и для других полков 8-ой дивизии. Штаб 6-го корпуса, к которому принадлежала 8-ая дивизия, расположился в Харькове⁶¹.

Примечания.

¹ Петров, Рус. воен. сила, II.
² В. уч. арх., отд. II, № 2089.
³ Там же.
⁴ Из походных записок подполковника И. Р., изд. Москва, 1835 г.
⁵ Богданович. История войны 1813 г.
⁶ В. уч. арх., отд. II, № 2090.
⁷ Богданович. Ист. войны 1813 г.
⁸ Приказ по Польской армии ген. Беннигсена, от 23 июня 1813 г. (Общ. арх. Гл. Штаба).
⁹ Приказ Беннигсена 25 июня.
¹⁰ Приказ Беннигсена 28 июля.
¹¹ Богданович. Война 1813 г.
¹² Петров. Рус. воен. сила.
¹³ Богданович. Война 1813 г.
¹⁴ Из походн. записок подполк. И. Р. — Крюков. История Красноярск. полка (входившего в 1813 году в состав 26-й дивизии ген Паскевича, под названием 5-го Егерского полка).
¹⁵ Богданович. Война 1813 г.
¹⁶ Крюков. Истор. Краснояр. полка. — В. уч. арх., отд. II № 1788.
¹⁷ Крюков. Ист. Краснояр. полка. — Воспоминания Раевского.
¹⁸ Там же.
¹⁹ Богданович. Война 1813 г.
²⁰ Крюков. Ист. Краснояр. полка. — Богданович. Война 1813 г.
²¹ Богданович. Война 1813 т.
²² Там же.
²³ Походн. записки подполк. И. Р.
²⁴ Петров. Рус. военн. сила.
²⁵ Богданович. Война 1813 г.
²⁶ Там же.
²⁷ Богданович. Война 1813 г.
²⁸ Богданович. Война 1813 г.
²⁹ Богданович. Война 1813 г.
³⁰ Там. же.
³¹ Гриммасская застава — на восточной окраине города.
³² Богданович. Война 1813 г.
³³ Богданович. Война 1813 г.
³⁴ Ранштедтская застава — на дороге в Люцен, на западной окраине города.
³⁵ Богданович. Война 1813 г.
³⁶ Приказ по Польской армии ген. Беннигсена, 31 Окт. 1813 г.
³⁷ Приказ Беннигсена 26 Июня 1314 г.
³⁸ Приказ Беннигсена 23 Мая 1814 г.
³⁹ Приказ Беннигсена 22 Окт. 1813 г.
⁴⁰ Богданович. Война 1813 г.
⁴¹ В. уч. арх., отд. II, №№ 1777, 1788. — Богданович. Война 1813 г.
⁴² В. уч. арх., отд. II, № 2089.
⁴³ Богданович. Войны 1813 и 1814 гг.
⁴⁴ Там же.
⁴⁵ Грабовский. Хроника полков 37 пех. див.
⁴⁶ Грабовский. Хроника полков 37 пех. див.
⁴⁷ Богданович. Война 1814 г.
⁴⁸ Грабовский. Хроника полков 37-й пех. див.
⁴⁹ В. уч. арх., отд. II, № 2089.
⁵⁰ Общий архив Гл. Штаба. Приказ Барклая-де Толли 15 июля 1814 г.
⁵¹ Орлов. История С.-Петербургского Гренадерского полка.
⁵² В. уч. арх., отд. II, № 2400.
⁵³ Хроника Рос. Импер. армии, 1852 г.
⁵⁴ Висковатов. Ист. одежды и вооруж. Рос. войск.
⁵⁵ Мих.-Данил. Записки о походе 1815 г. — Зыков. Опис. войны 1815 г.
⁵⁶ В. уч. арх., отд. II, № 2385.
⁵⁷ Мих.-Данилев., Зап. о пох. 1815 г.
⁵⁸ В. уч. арх., отд. II, № 2389.
⁵⁹ В. уч. арх., отд. II, № 2389.
⁶⁰ В. уч. арх., отд. II, № 2412.
⁶¹ Там же.

---

Глава V. 1815-1828 гг.

Мирные занятия. — Строй, ружья и стрелковое дело. — Увеличение содержания. — Назначение полка в другие дивизии и корпуса. — Стоянки и передвижения. Поселенный баталион. — Перемены в обмундировании.

Расположившись, в конце 1815 года, по квартирам, украинцы обратились к своим мирным занятиям.
Многие из прежних офицеров и нижних чинов полка легли на полях сражений во время минувших войн, а из оставшихся в живых также не все были на лицо: некоторые, после трудов и лишений, понесенных в войну с французами, находились в разных городах и за границей, где лечились от ран и болезней, и прибывали в полк постепенно, по мере выздоровления; другие увольнялись в отставку за ранами или уходили яз полка и определялись на службу, более соответствовавшую состоянию их здоровья¹.
Кроме потерь, понесенных полком в войнах, о его доблестях свидетельствовало также большое количество полученных им в это время орденов и знаков отличий,. которыми были увешены офицеры и многие из нижних чинов. Среди наиболее заслуженных из них были и такие, которые служили в полку с самого его основания и участвовали во всех походах полка. За выслугу лет наиболее достойные унтер-офицеры и фельдфебеля были произведены в офицеры.
Под руководством испытанных в боях начальников, в полку начались мирные занятия. Дела было не мало. В течение [85] многолетних походов, обмундирование и снаряжение износилось, оружие, обоз и хозяйственная часть требовали ремонта.
В строевом отношении также было чем заняться. Войны 1812 — 14 гг. обнаружили нам некоторые недочеты в обучении наших войск, Так, оказалось, что люди не всегда применялись к местности и потому много терпели от неприятельского огня, офицеры были недостаточно ознакомлены с тактикою, замечено было много пробелов в уставах и обучении стрельбе и т.п.
Продолжительная боевая деятельность, конечно, выработала среди украинцев отличных боевых начальников, которые серьезно занялись боевою подготовкою полка.
Строй оставался трехшереножный. Роты по-прежнему рассчитывались на 2 плутонга (или взвода), плутонг — на два полувзвода, полувзвод на два отделения. Команды несколько упростились, хотя число ружейных приемов оставалось еще значительным. Было введено несколько колонных форм и появился рассыпной строй².
Еще в 1809 году был утвержден образец нового 7 линейного, или, как тогда называли, семи-золотникового ружья, но ружья эти поступили в вооружение не сразу и все наполеоновский кампании были сделаны с ружьями старого 8 линейного калибра. Отсутствие каких бы то ни было руководств для ухода за ружьем вынудило, наконец, издать в том же 1809 году «Краткое наставление о солдатском ружье», составленное по Высочайшему повелению ученым комитетом по артиллерийской части. В этом наставлении были изложены и некоторые правила стрельбы. В полку ежегодно производились смотры стрельбы, введенные еще в начале царствования Императора Александра Павловича. На эти смотры выходили по 4 человека лучших стрелков с каждой роты. Для обучения всех нижних чинов стрельбе был назначен отпуск патронов, по 6 шт. на каждого человека.
В свободное от занятий время, обыкновенно после лагерных сборов, нижние чаны увольнялись, как и теперь, на вольные работы, Большая часть заработанной нижними чинами суммы шла на покупку для них продовольственных припасов. Жалованье нижние чины получали по прежним окладам. Из жалования производились обязательные вычеты в артельную и расходную суммы³.
В конце 1816 года офицеры полка, вместе с офицерами всей русской армии вообще, были осчастливлены Царскою милостью. В [86] этом году, 12 Октября, Император Александр Павлович утвердил положение о прибавке жалованья всем офицерам. Государь объявил об этом в следующих милостивых словах, радостно отозвавшихся среди украинцев:

Генералам, Штаб и Обер-офицерам войск Наших.

«В течение минувшей, около двух лет продолжавшейся, беспрестанными движениями, неутомимыми трудами, многочисленными битвами сопровождаемой, и, наконец, Божескою милостью благополучно оконченной войны, показали вы свету, что не токмо как сыны отечества защитили собственную свою честь и славу, но, как друзья человечества, возвратили независимость другим народам, и даже тем самым, которые против вас воевали. Толь знаменитые дела ваши, подвиги, труд, терпение, мужество и великодушие суть, конечно, превыше всяких похвал и наград. Истинное возмездие вам око Божие и ваши веселящееся о нем сердце.
Но благодарное в лице Нашем отечество, разделяя с вами сии высокие и сладостные чувствования, не оставило однакож с своей стороны изъявлять вам признательность свою, всеми человеческой власти возможными способами. Деяния ваши на самом месте сражений, или по собрании о том достаточных сведений, украшались чинами и знаками отличий. Текущая кровь и раны ваши, полученные в сей священной брани исцеляемы были, по колику возможно сопряжением выгод и преимуществ с почерпаемою из сего славою и уважением На вдов и сирот воинов, положивших жизнь свою за отечество, обращалось и ныне обращается особенное и попечительное, о призрении их от правительства, внимание.
Однако, и сим не исполнилась еще мера желания Нашего, воздать достодолжное усердию и заслугам. Мы видели в жаловании вашем скудость, в сравнении с получаемый подчиненными вашими, и несоразмерность настоящим в жизни нуждам, и давно желали содержание ваше увеличить; но обширные и необходимо нужные государственные надобности, по сие время, сделать сего не позволяли: ныне же, при первой самой возможности, Мы с совершенным удовольствием исполняя то, о чем всегда помышляли, объявляем следующее:
1. Всем Штаб и Обер-офицерам нашей лейб-гвардии, армии, гарнизонов и внутренней стражи, начиная от Прапорщика до Полковника, Всемилостивейше жалуем прибавку жалованья, усугубляющую число оного. [87]
2. К званиям командиров гвардейских и армейских полков, бригадных генералов, дивизионных и корпусных начальников, начальников Главного Армейского Штаба, управляющих частями оного, сверх получаемого ими по чинам жалованья, присоединяем право получения столовых денег.
3. Производство того и другого повелели мы начать с 1 Января наступающего 1817 года, на правилах, изображенных в указе на имя начальника Главного Нашего Штаба сего числа данном.
На подлинном собственною рукою Императора подписано: «Александр».

По новым окладам, жалованье по чинам было определено следующее:

Полковнику — 1200 р. в год.
Подполковнику — 900 » »
Майору — 780 » »
Капитану — 720 » »
Штабс-Капитану — 690 » »
Поручику — 600 » »
Подпоручику — 510 » »
Прапорщику — 450 » »

Кроме того, командиру полка положен оклад столовых денег, в размере 3,000 рубл. в год.

В 1817 году, 1 Февраля, 8-я дивизия, в которой находился Украинский полк, вместе с 10-ю и 23-ю дивизиями, вошла в состав 5-го пехотного корпуса. Корпус этот принадлежал к 1-й армии⁴.
В состав 8-й дивизии, по-прежнему, входили, кроме Украинского, полки: Архангелогородский, Шлиссельбургский и Староингерманландский пехотные, 7-й и 37-й егерские. Украинский полк, вместе со Староингерманландским, составлял 2-ю бригаду. 3-я бригада 8-й дивизии, как и прочих дивизий, состояла из двух егерских полков.
С 18 Октября 1819 года состав 8-й дивизии изменился. В нее вошли полки; Архангелогородский и Суздальский, — Ярославский и Украинский пехотные, 7-й и 25-егерские. [88]
20-го Мая 1820 года Украинский полк перешел в 19-ю дивизию, которая находилась в составе 7-го корпуса, 19-я дивизия состояла из следующих полков;
1 бригада — Азовский и Днепровский пехотные,
2 бригада — Украинский и Одесский пехотные.
3 бригада — 37-й и 38-егерские полки.
Впоследствии, егерская бригада была упразднена в 1833 году, остальные же четыре полка дивизии остались те же и по настоящее время, изменялся только номер дивизии (в 1833 году — 19 дивизия названа 15-ю, а с 1835 года — 12-ю).
Вместе с переходом в 19-ю дивизию, Украинский полк вошел в состав 7-го корпуса. Корпус этот принадлежал к 2-й армии⁵.
Начальство над 2-ою армией было вверено герою Отечественной войны и заграничных походов Императора Александра I, генералу Витгенштейну. 1-ою армией, в которой находился Украинский полк, до перехода своего в 1820 году в 19-ю дивизию, командовал ген.-фельдм. Барклай де Толли⁶.
В 1820 году в полку полагалось по штатам 62 офицера в 3,296 нижних чинов⁷. Штаты эти сохранились до самой турецкой войны 1828 года⁸.
После того, как Украинский полк возвратился в 1815 году в Россию, и до выступления его в турецкий поход в 1828 году, он часто менял места стоянок. Почти все это время роты полка были расположены разбросано, на широких квартирах, причем для занятия караулов при полковом штабе, они чередовались между собой. Ежегодно на летнее время украинцы выступали со своих квартир, чтобы принять участие в лагерных сборах, в составе своей дивизии и корпуса, во время которых представлялись на смотрах и маневрах высшим начальствующим лицам.
Император Александр I, продолжая неустанно следить за совершенствованием всех своих войск, весьма часто производил [89] им смотры и присутствовал на маневрах. Не раз и украинцы удостоились счастья представляться на них Государю.
Все три Украинские баталиона были до 1824 года постоянно расположены в районе своего полка. В этом же году, 15 Февраля, 2-й баталион Украинского полка был назначен в состав Отдельного Корпуса военных поселений⁹ и, отделившись от двух других баталионов, отправился в округ Херсонского военного поселения, куда вместе с ним были назначены 2-ые баталионы полков 16-й, 18-й и 19-й дивизий¹⁰.
В том же году, 26-го Марта, баталион этот был переименован в 3-ий баталион, — прежний же 3-ий баталион полка назван 2-м.
Баталион, выбывший в 1824 году в состав корпуса военных поселений, жил с этого времени совершенно отдельною жизнью от прочих двух баталионов.
Находясь в ведении другого начальства, подчиняясь всем правилам, созданным для поселенных войск, он только по названию числился «резервным баталионом Украинского пехотного полка» и этим, да изредка присылкою рекрут и переводом офицеров ограничивались все сношения его с действующими баталионами.

Быт баталиона полка в округе военных поселений представлял так много особенного, что о ней необходимо упомянуть.
Военные поселения возникли у нас еще в 1811 году по мысли гр. Аракчеева; они имели целью образовать в государстве известное количество войск, содержание которых обходилось бы недорого. Устройством народных поселений, кроме того, имелось в виду не только улучшить быт солдата, но и облагодетельствовать жителей, дав им возможность в мирное время не разлучаться с членами своего семейства, при поступлении их на военную службу. К сожалению, осуществления мысли, положенной в основание поселений, не удалось достигнуть, вследствие трудности совместить военную службу с занятиями по земледелию и домашнему хозяйству¹¹.
Солдаты поселяемых войск водворялись к жителям деревень по одному или по два на каждый двор, в качестве постояльцев. Обыватели должны были кормить своих постояльцев, за что освобождались от всех прочих повинностей: взамен того, солдаты-постояльцы [90] обязаны были помогать им во всех полевых работах.
Жители округа, в котором были поселены баталионы, освобождались от общего рекрутского набора, но обязаны были комплектовать расположенные у них баталионы всеми способными к службе людьми¹².
С приходом Украинского и прочих баталионов, по всему поселенному округу, в котором они расположились, стали производиться постройки различных зданий, каменных и деревянных. Первые назначались для штабов и канцелярий, а вторые для поселян. Солдаты били заняты осушкою болот, вырывали пни и коренья, копали канавы, исправляли дороги. В то же время они приготовляли кирпичи для поселенных зданий, пилили доски, сплавляли по рекам срубленные деревья и т.п.¹³
Тотчас по водворении поселенных баталионов, все крестьянское население округа было одето в общеармейскую форму. Способнейшие из них поступили потом на укомплектование поселенных баталионов.
Вместе с этим, между поселянами стали вводить военную дисциплину и весь их семейный быт подчинили строгому надзору; поселянин везде являлся ответственным лицом: за службу, за свое хозяйство, за чистку улицы перед домом, и проч.
На все было распределено время и во всем требовалась строжайшая аккуратность.
Все дома для поселян были построены по одному определенному плану. Содержание их и ремонт возлагались на самих поселян. В инструкциях, издаваемых в штабах, указывалось, какою краской и в какие сроки следовало красить дом, как вставлять рамы, топить печи, чистить трубы, как мести избу и двор, сколько держат телег и где их ставить, как зажигать лучину и проч.
Все занятия по домашнему обиходу лежали на хозяйках. В 4 часа утра каждая хозяйка должна была встать, истопить печь, приготовить обед, вычистить скот и хлев. Если хозяйка желала продать что-либо из своей собственности, она должна была предварительно обратиться за разрешением в ротный комитет, в котором сосредоточивалось управление поселенною ротою, состоявшей из солдат и поселян.
За всякую неточность в исполнении этих обязанностей, поселяне [91] и их жены строго наказывались, наравне с поселенными солдатами,
Быт поселенного солдата почти во всем сливался с бытом собственно «поселянина», т.е. крестьянина. Разница заключалась только в том, что первый нес по преимуществу службу фронтовую и в свободные часы помогал поселянину полевых в хозяйственных трудах; последний же, занимаясь хозяйством, обучался в то же время и фронтовому искусству¹⁴.
На фронтовые обязанности обращалось особенное внимание, гак что в короткое время поселяне до такой степени успевали в знании военных артикулов, что не уступали в этом старым солдатам действующих полков.
Материальные потребности поселенного солдата вполне удовлетворялись хорошей свежей пищей и одеждой; солдаты получали, кроме обыкновенных щей и каши, раза три в неделю мясо и столько же раз вино. «Единственно в чем они, собственно, нуждались — говорит в своих записках современник, бывший офицер военных поселений — это в отдыхе. Занятому постоянно сложными и обременительными обязанностями, ему оставалось для отдыха часов 6-7 в сутки. Это одна из причин, вследствие которой число больных в госпиталях было постоянно значительно»¹⁵.
Офицерами поселенные баталионы пополнялись преимущественно производством из унтер-офицеров. Служба офицера в поселенных войсках тоже была нелегка. Кроме учений и различиях нарядов, они были все остальное время заняты осмотром изб, хлевов, одежды, поверкой домашнего инвентаря, распределением полевых и домашних работ. Офицеры подвергались строгой ответственности за малейшее отступление от инструкций и, в свою очередь, должны были требовать того же от нижних чинов; поддерживать свои требования пришлось строгими мерами¹⁶.
Быт офицера в поселенных войсках следующими словами описан в воспоминаниях бывшего офицера этих войск. «В жизни поселенного офицера, как и солдата, не было темных или светлых сторон, была одна, если можно так выразиться, сторона бесцветная. Умственной жизни, высших потребностей и тому подобного существовать почти не могло. В разговорах предметом, вызывавшим на размышления, был исключительно фронт. Книги считались роскошью, почти непозволительною. Был один фронт, а затем [92] несколько часов отдыха, т.е. ночь, которую большая часть офицеров проводила в развлечениях известного рода: картах, вине и т.п. По праздникам кулачные бои, а затем опять фронт и какая-то жажда соперничества по этой части».
Один раз или два в году в поселенные баталионы приезжал главный начальник поселений, гр. Аракчеев. Поселения были любимым его учреждением, и все порядки службы в них были введены лично им. Смотры производились чрезвычайно строго, до самых мельчайших подробностей, начиная с иголки до продовольствия и одежды.
В таком виде военные поселения просуществовали до 1831 года, когда подверглись существенным преобразованиям, так как прежнее их устройство не оправдало возлагавшихся на них ожиданий¹⁷.
После того, как один баталион полка был переведен в 1824 году в поселенные войска, предполагалось назначить туда впоследствии и весь Украинский полк, но это не состоялось и поселенный баталион был вновь присоединен к действующему составу полка в 1830 году, по возвращении полка с Турецкой войны¹⁸.
В продолжение царствования Императора Александра I неоднократно происходили перемены в форме обмундирования войск. Главнейшие изменения в обмундировании Украинского полка, кроме описанных раньше, состояли в следующем¹⁹:
В 1807 году введены офицерские эполеты с полем, как и погоны, светло-малинового цвета; положено во всех полках русской армии иметь на мундирах красные воротники и обшлага; велено нашивать на погонах и эполетах помер дивизии (9-й) желтым гарусным шнуром, а у офицеров золотым; в том же году введены зимние панталоны, по-прежнему белого цвета, но с черными кожаными крагами, и летние полотняные панталоны с козырьками.
В 1808 году, вместо цилиндрических, введены четырехугольные ранцы; ранцы в походе положены не только для нижних чинов, но и для офицеров; разрешено офицерам носить вне службы темно-зеленые панталоны; утверждена новая форма офицерских знаков, которые делались теперь вдвое короче прежних и были различными для каждого чина. [93]
В 1809 году положено нашивать унтер-офицерский галун по нижнему краю воротника; даны на кивера «этишкеты» (так назывались два жгута, сплетенные у рядовых из белой тесьмы, у унтер-офицеров трехцветные: бел.-черн.-оранж., а у офицеров серебряные, навешенные на кивере впереди и сзади, в виде гирлянды; от этих жгутов с правой стороны кивера, спускались до плеча два шнура тех же цветов с кистями на концах); введены кивера у офицеров, вместо прежних треугольных шляп.
В 1810 году положено погоны иметь различного цвета в каждом полку дивизии; вследствие этого, цвет погон в Украинском полку, который был вторым в дивизии, переменен со светло-малинового на желтый²⁰.
В 1811 году, кроме прежних киверов, введены еще суконные фуражки темно-зеленого сукна, без козырьков (у офицеров с козырьками), с околышем красного цвета; вследствие перехода полка из 9-ой в 8-ю дивизию, девятый номер на погонах заменен восьмым.
В 1812 году прежние кивера заменены новыми, иной формы, ниже прежних и с вогнутым с боков дном; прежние открытые косые воротники заменены воротниками, плотно застегивающимися спереди; ввиду назначения полка четвертым в дивизии желтый цвет погон заменен темно-зеленым.²¹
В 1817 году существовавшие прежде кожаные краги повелено иметь с козырьками, подобно летним панталонам.
В 1820 году, в виду назначения полка в 19-ую дивизию, 8-ой номер на погонах заменен 19-м.
В 1825 году установлены нашивки из желтой тесьмы за беспорочную службу нижних чинов, нашивавшиеся на левом рукаве; за 10 лет одна, за 15 — две и за 20 — три, одна над другой.
Вскоре после восшествия на престол Императора Николая I, в 1826 году двубортные мундиры заменены однобортными, введены длинные панталоны темно-зеленого сукна с красною выпушкой на боковом шве; положено скатанную в трубку шинель носить в кожаном чехле, сверху ранца, а не через плечо, как прежде. В том же [94] году повелено нижних чинов, добровольно остающихся на службе, по выслуге обязательного 25-летнего срока, награждать нашивкою из серебряного и золотого галуна.
В 1827 году, для различия офицерских чинов, введены серебряные звездочки на эполетах, число звездочек по чинам и расположение их было такое же, как и в настоящее время.
Наконец, в 1828 году изменена форма киверов, которые сделаны выше прежних, «этишкеты» положены без жгутов на кивере, прежние же длинные шнуры с правой стороны кивера заменены короткими, не ниже края кивера; кроме того, положено иметь на кивере герб с изображением двуглавого орла из желтой меди и под ним щит с прорезным номером полка (Украинскому полку присвоен номер 75-й, как 75-му пехотному полку: егерские полки имели особую нумерацию).

Примечания.

¹ Приказы по армии за 1815 и последующие года.
² Воинский устав Императора Александра I.
³ Петров. Рус. воен. сила, т. II.
⁴ Висковатов. Историч. опис. одежды и вооружения войск (Распределение полков по дивизиям в корпусам).
⁵ Войска наши были разделены еще в 1814 году на 2 армии. Пехота первой армии состояла из 5 корпусов, а второй — из двух, причем нумерация корпусов в обеих армиях была общая. Кроме корпусов, составлявших 1-ю я 2-ю армии, существовали еще 5-ть отдельных корпусов: гвардейский, кавказский, финляндский, литовский и корпус военных поседений (Петров, Рус. воен. сила. т. II).
⁶ Леер, Энциклоп. воен. и морск. наук.
⁷ Всего же в рядах русской армии, в конце царствования Императора Александра I, состояло по штатам до 610 тыс. челов. полевых войск (Петров. Рус. воен. сила, т. II).
⁸ Полн. собр. закон., штаты и табели.
⁹ Приказы по поселенным войскам (Общий арх. Гл. Шт.), а также у Висковатова (Опис. од. и вооруж).
¹⁰ Коме Херсонского военного поселения, существовали поселения: Могилевское, Слободско-Украинское и, самое обширное из всех Новгородские.
¹¹ Петров. Рус. воен. сила, т. II.
¹² Там же.
¹³ Из воспоминаний офицера поселенных войск (Воен. сборн. 1865 г. №5).
¹⁴ Из воспом. офиц. посел. войск (В. Сб. 1862 г., № 5).
¹⁵ Там же.
¹⁶ Из воспом. офиц. посел. войск (В. Сб. 1862 г., № 5).
¹⁷ Петров. Рус. воен. сила, т. II.
¹⁸ Приказы по поселенным войскам (Общ. арх. Гл. Шт.) — Лукьянович. Опис. войны 1828-29 гг. — Висковатов. Ист. опис. од. и вооружения.
¹⁹ Висковатов. Опис. одежды и вооружения.
²⁰ В 1-м полку — белые погоны, во 2-м полку — желтые. В 3-м темно-зеленые с красной выпушкой, в 4-м полку — голубые; последние два егерских полка в дивизии — без погон.
²¹ Цвета погон с полках дивизии в это время были следующие: в 1-м п.- крас., во 2-м п. — бел., в 3-м п. — желт. (вскоре заменены светло-син.) в 4-и — темно-зел.

---

Глава VI. Турецкая война 1828-29 гг.

Причины воины. — Наши силы. — Состав Украинского полка. — Переправа через Прут. — Осада Браилова. — Движение к Базарджику и Шумле. — Блокада Шумлы. — Пребывание Императора Николая Павловича в лагере под Шумлой. — Рекогносцировка г. Ридигера. — Движение полка к Варне. — Дело у Гассан-лара. — Силы Омера-Врионе. — Дело на горе Куртепе. — Воспоминания принца Евгения Виртембергского. — Преследование Омера — Врионе. — Стоянка в Варне. — Переход в Сизополь. — Условия стоянки в Сизополе. — Движение из Сизополя в Драгоданово. Конец войны. — Стоянки в окрестностях Сливно и в Варне. — Возвращение в Россию. — Награда.

После заключения в 1812 году Бухарестского мирного договора, дружелюбные отношения между Россией и Турцией установились ненадолго. Турки не выполняли договорных условий, оскорбляли наш флаг, нарушали права русских подданных. Император Николай I старался предотвратить войну с Турцией, но турки упорствовали. Все мирные предложения нашего Императора турецким правительством отвергались или принимались с заведомым намерением не исполнять их.
Наконец, стало ясно, что султан Махмуд желает воевать с нами. В 1827 году султан сделал воззвание к своему народу, призывая всех правоверных мусульман к борьбе с гяурами.¹
Это заставило нашего Государя двинуть в следующем году свои войска к берегам Прута.
Еще в конце 1827 года Украинский полк (т. е. 1 и 2 его батальоны), расположенный в южной России, получил приказание быть [96] готовым к походу. Им командовал с 1826 года полковник Дровецкий. В строю обоих батальонов перед началом войны находилось на лицо 3 шт.-оф., 30 об.-оф., 125 у.-о., 55 муз. и 1385 рядов. 3-ий батальон полка, находившийся до этого времени в корпусе военных поселений, вошел в состав резервной армии, вместе с прежними поселенными батальонами других пехотных полков и резервными частями кавалерии и артиллерии.²
Действующие батальоны Украинского полка входили в состав 19-й пехотной дивизии, которою командовал г.-м. Иванов. Дивизия эта принадлежала к 7-му пехотному корпусу ген. от кавал. Воинова и cостояла из полков: Азовского, Днепровского, Украинского и Одесского пехотных и 37-го и 38-го егерских. В 7 пехотном корпусе, кроме 19-ой пехотной дивизии, находились еще: 18-я пехотная дивизия, Бугская уланская дивизия, 7? рот артиллерии, 2 батальона пионер и батальон сапер. Всего в корпусе было: пехоты 19,791 ч., кавалерии 4,351 чел. и 1,302 казака.³
В ожидании начала военных действий, войска 2-й армии, т. е. 6-й и 7-й корпус, были стянуты около турецких границ. Для усиления их, к ним была еще присоединена часть войск 1-й армии.
Главнокомандующим всеми войсками, которым предстояло действовать в Европейской Турции, был назначен генерал-фельдмаршал Витгенштейн, знаменитый своими подвигами во время достопамятной войны 1812 года и заграничных походов 1813 и 1814 гг.
В начале апреля 1828 года, 7-й пехотный корпус получил приказание двинуться, вслед за 6-м корпусом, из окрестностей Кишинева, где он был расположен, к городу Рени на Пруте. По прибытии в Рени, оба корпуса должны были немедленно перейти на другой берег Прута, но необыкновенное разлитие его задержало переправу до исхода Апреля.
В течение Апреля украинцы перешли из Рени в м. Вадалуй-Исакчи (ниже Рени, бл. Фальчи). Здесь 25-го Апреля перед войсками корпуса было отслужено торжественное молебствие, а затем прочитан Манифест Государя Императора, которым объявлялась война с Турцией. В тот же день украинцы перешли Прут и на следующий день направились, в составе своего корпуса, к турецкой крепости Браилову. Украинцы прибыли туда вместе с передовыми частями 29-го Апреля, а затем, через несколько дней, подошли и остальные войска корпуса, после чего Украинский и другие [97] полки блокадных войск обложили крепость и приступили к земляным работам.⁴
Тут же, при войсках у Браилова, находился и главнокома- дующий 2-й армии, ген.-фельдм. Витгенштейн. 5-го Мая к Браилову прибыл генерал-фельдцейхмейстер и генерал-инспектор по инженерной части Великий Князь Михаил Павлович и принял начальство над осадным корпусом.
Великий Князь имел пребывание в дер. Казасу, вблизи которой были расположены украинцы, входившие в состав резерва осаждающих войск⁵.
В первых числах мая месяца войска нашей первой линии заняли развалины сожженного турками Браиловского предместья, чтобы несколько скрыть от неприятеля наши осадные работы.
В ожидании прибытия осадного парка, украинцы были заняты, кроме земляных работ, плетением туров и вязкой фашин. По недостатку в этой местности хвороста, его с успехом заменяли камышом.
7-го мая к Браилову прибыл поздно вечером Государь Император и, встреченный Великим Князем Михаилом Павловичем и главнокомандующим, остановился в небольшом загородном доме, принадлежавшем браиловскому паше.
Только что прибыв из России, Император Николай I впервые, в течение этой войны, явился здесь среди своих воинов, чтобы разделить с ними труды и опасности. На следующий день украинцы восторженно приветствовали своего Государя, когда Он объезжал войска.
В тот же день Государь обозрел Браилов с высокого кургана, получившего с тех пор название Императорского, и, объехав передовые посты, назначил пункты для атаки.⁶
Неприятели не верили присутствию в нашем войске « Русского Падишаха». Они убедились в том, когда несколько пленных, осыпанных благодеяниями нашего Монарха, были возвращены браиловскому гарнизону.⁷
Государь оставался у Браилова до 13-го Мая и руководил до этого дня осадными работами, одушевляя своим присутствием воинов 7-го корпуса. Затем Государь отбыл в Болград, где был [98] расположен 3-й пехотный корпус, готовившийся к переправе через Дунай. Перед отъездом Государь наградил из своих рук особенно отличившихся нижних чинов знаками отличия Военного Ордена, посетил раненых и обрадовал их отеческим участием. Пребывание Царя оставило незабвенные воспоминания в сердцах украинцев⁸.
Между тем, осадные работы продолжались под беспрерывным огнем неприятельских орудий. Чтобы помешать им, турки делали частые вылазки, но каждый раз были с уроном отражаемы нашими войсками.
Еще 9-го мая прибыл осадный парк из 100 орудий, и против крепости началось действие осадных батарей. В конце Мая к крепости приблизилась Дунайская флотилия и, неожиданно напав на турецкие суда в Мачинском рукаве, уничтожила их и прервала тем сообщение гарнизонов Браилова и Мачина
Упорство, с которым турки продолжали держаться в крепости, заставило думать о штурме этого сильнейшего на всем нижнем течении Дуная укрепленного пункта, обороняемого при том многочисленным гарнизоном.
2-ого Июня Великий Князь Михаил Павлович сделал в последний раз браиловскому паше предложение о сдаче крепости.
Так как паша не присылал ответа, то в тот же день была отдана диспозиция для штурма. В 12 час. ночи на 3-е Июня все войска должны были выступить из своих лагерей и занять назначенные им места. Для предварительного ознакомления с этими местами от каждого батальона Украинского полка и от батальонов других полков были высланы к 6 час. пополудни но два унтер- офицера, а от каждой бригады с тою же целью было назначено по одному офицеру⁹.
Штурм предполагалось произвести перед рассветом, после взрыва мин, заложенных нами под контр-эскарпом. Войска должны были идти на штурм тремя очередями, одна за другой, через две бреши, образованные взрывами.
Украинский и Днепровский полки, составлявшие 3-ю линию, должны были, построившись в батальонные полувзводные колонны, выйти из третьей параллели, вслед за войсками 1-й и 2-й линии, направиться к брешам, — Украинский полк — к правой, а Днепровский — к левой, и, войдя в крепость, тотчас спуститься с вал-ганга [99] внутрь ее, где составить резерв двух первых линий и ожидать дальнейших приказаний Великого Князя.¹⁰
Остальные войска должны были оставаться в траншеях при легких орудиях, выставленных против крепости. Дунайская флотилия также назначалась содействовать успеху штурма огнем с судов.
Вследствие того, что мины не могли быть приготовлены к рассвету, штурм пришлось отложить до 9 час. утра.
Когда наступило время для штурма, один из горнов был по ошибке взорван слишком рано. Выброшенною при взрыве землей засыпало офицера, которому было поручено воспламенить соседние горны, вследствие чего последние не были взорваны. Остальные же горны, при взрыве их, произвели бреши в главной ограде крепости, но ширина их оказалась недостаточной для прохода войск.
Пороховой дым и поднятая на воздух земля совершенно скрыли эскарп от взоров атакующего, когда правая и левая штурмовые колонны, имея во главе охотников от всех частей, бросились по образовавшимся спускам в ров, под предводительством генералов и офицеров. Эскарп впереди правой штурмующей колонны оказался совершенно нетронутым при взрыве. Несмотря на то, охотники не отказались от приступа и старались подняться на бруствер, под градом пуль и картечи. Все эти смельчаки, за исключением одного, нашли на валу славную смерть. После этого, правая колонна присоединилась к левой и обе они столпились у левой бреши, где были задержаны затруднительным для движения рыхлым грунтом обвала.
Внимание турок было возбуждено преждевременным взрывом горна и движением войск, готовившихся к приступу. Войска наши встретили поэтому у бреши упорное сопротивление. Скопление людей перед обвалом увеличивалось, и так как турки в это время поставили по сторонам обвала, кроме прежних орудий, еще несколько новых и продолжали действовать по рву сильным ружейным огнем и бросать каменья, ручные гранаты и обрубки дерев, то вскоре обнаружилось, что штурм не может увенчаться успехом.¹¹
Украинский полк, остановленный у выхода из траншеи, был свидетелем потерь, которые причиняли нашим войскам турецкий гарнизон и жители города, усеявшие весь вал. Наши войска не могли двинуться вперед и не хотели отступать, заслуживая полнейшей [100] похвалы за обнаруженную ими храбрость. Генералы и офицеры отличились не менее солдат, а командир 7-го корпуса, генерал Воинов, хотел сам броситься в схватку и его едва удалось удержать.
Чтобы избегнуть излишних потерь, Великий Князь приказал отступить. Тогда настала очередь действовать свежим войскам. В числе их, украинцы несколько раз отражали вылазки неприятеля, который обрушивался на отступающие части. В 12? час. дня прекратился бой, вследствие непредвиденных обстоятельств закончившийся неудачей, несмотря на чудеса храбрости, выказанные нашими войсками, потерявшими в этот день 897 чел. убитыми и 1,853 ч. ранеными.
На следующее утро, 4-го июля, были взорваны горны, которых не удалось взорвать накануне, после чего необходимая для прохода войск брешь была почти готова. 5-го Июля, опасаясь нового приступа, паша Сулейман выслал к Великому Князю парламентеров, а в ночь с 6-го на 7-е июля был заключен договор о сдаче крепости. При этом Великий Князь Михаил Павлович отправил трех медиков для пользования турецких больных, а паша отпустил 11 человек русских пленных. Затем Сулейман-паша, приехав из крепости к нашему Великому Князю, вручил ему ключи от крепостных ворот.
Чтобы выиграть время, необходимое для дальнейших действий, турецкому гарнизону было дано право свободного выхода в Силистрию. Неприятельские орудия, порох, продовольствие и флотилия перешли в наше распоряжение.
За сдачу Браилова, Сулейман паша заплатил по турецкому обычаю головою. «Сулейман сделал хорошо», — сказал о нем верховный визирь, — «но не должен был пережить падения Браилова».
7-го Июля наши войска, с распущенными знаменами, с музыкой и барабанным боем вступили в Браилов. Тотчас же туда были ввезены наши орудия, а неприятельские пушки обращены против крепости.
Турки с большим любопытством смотрели на наши войска. Несмотря на громадное стечение народа, всюду была сохранена тишина и порядок, и браиловские жители выказывали полное доверие к нам. Вокруг наших войск вскоре собралось такое множество торговцев, что для них пришлось устроить особый базар за стенами крепости.¹² [101]
Так закончилась осада Браилова. Успешный результат ее был подготовлен трудами Великого Князя Михаила Павловича и мужеством войск, ободряемых его присутствием. Украинцы видели его ежедневно, когда он объезжал войска, беспрерывно посещая траншеи и сапы, под огнем турок, и принимая попечение о раненых.
В это время Государь Император был в Карасу, среди войск 3-го пехотного корпуса. «Благодарение Богу! Браилов наш!» были первые слова Государя, когда он перед своею палаткою получил известие о падении Браилова. Войдя в палатку фельдмаршала, Император Николай Павлович передал ему радостную весть и приказал отслужить благодарственный молебен. После молебствия Государь сказал, обратясь к войскам 3-го корпуса: «Ребята, я уверен, что и вы, при случае отличитесь также, как отличились ваши товарищи под Браиловым». Громкое «ура» было ответом на слова Государя. За взятие Браилова Великому Князю Михаилу Павловичу был пожалован орден Св. Георгия 2-й степени.¹³
После сдачи Браилова, 7-й корпус получил приказание идти на соединение с 3-м корпусом, который был ослаблен оставлением гарнизонов в покоренных крепостях Добруджи. В это время к 3-му корпусу присоединилась часть 4-го резервного кавалерийского корпуса, а из России велено прибыть, с тою же целью, 2-му пехотному корпусу.¹⁴ В конце Июня украинцы, в составе своего корпуса, прибыли из Браилова в Базарджпк, куда перед этим перешли из Карасу главные силы нашей армии.
Во время похода украинцев к Базарджику, жары становились сильнее, зной и жажда удваивали усталость солдат. При этом был ощутителен недостаток воды, и солдаты, изнуренные усиленными переходами по раскаленным степям, вместо необходимого отдыха, проводили целую ночь в добывании воды из колодцев, которых было слишком мало для всего отряда. Чрезвычайная глубина их также очень затрудняла удовлетворение жажды, воду приходилось доставать манерками и кашеварными котлами, привязывая их к веревкам, связанным концами; причем веревки эти часто обрывались или развязывались на дне колодца.¹⁵
По прибытии в Базарджик, украинцы, вместе с прочими частями корпуса, представились на смотр Государю Императору. Государь нашел их в отличном состоянии, за что объявил свое благоволение [102] всем начальникам, а нижним чипам — царское «спасибо». Кроме того, всем участвовавшим в штурме 3-го Июня, было пожаловано по 2 руб. на человека.¹⁶
Из Базарджика войска направились к Шумле и Варне, двум важнейшим крепостям, лежавшим на пути движения русской армии.
Варна имела значение для турок, как опорный пункт у моря. Овладение ею дало бы нам возможность воспользоваться нашим флотом для доставки продовольствия. В виду этого, решено было, для отвлечения внимания противника, сперва двинуться к Шумле, а затем приступить к осаде Варны.
Под личным предводительством Государя Императора, украинцы, вместе со всеми войсками бывшими у Базарджика, выступили 4-го Июля к Шумле; только небольшой отряд ген.-ад. гр. Сухтелена был отделен от главных сил армии и направлен к Варне.¹⁷
На пути к Шумле войска имели несколько упорных стычек с неприятелем. Государь был впереди своих войск и делал верхом все переходы, не смотря ни на какую погоду. Глядя на Царя, украинцы забывали свои нужды, свою усталость и шли вперед весело и бодро.¹⁸
8-го Июля произошло сражение у Буланлыка, в котором Государь лично предводительствовал войсками.
Турки расположили свои главные силы, до 30,000 чел., на правом берегу реки Буланлык, под начальством сераскира Гуссейна аги, а панаш берег выслали конницу. Вт. 12 час. дня завязалась перестрелка. 7-й наш корпус находился на левом фланге, 3-й корпус на правом. Начальник главного штаба Государя, ген.-ад. гр. Дибич, стал во главе 7-го корпуса, в составе которого находились украинцы, и повел его в обход правого фланга противника, чем заставил неприятельскую конницу отступить за реку. В то же время были наведены два моста, по которым вся наша пехота перешла на противоположный берег, кавалерия же переправилась вплавь. Неприятель необыкновенно отважно бросился на войска, выходившие на берег, стремясь сбросить их в реку; однако, это не остановило русских войск, и вся линия их, оба корпуса, двинулись с криком ура на неприятельскую позицию. В то же время оставленные на левом берегу орудия открыли убийственную канонаду, нанося громадный вред противнику. Турки были отбиты и подались назад повсюду. [103] 7-й наш корпус продолжал свое обходное движение и вскоре появился против правого неприятельского фланга. Это окончательно расстроило турецкие войска, которые с паническим страхом обратились в бегство. Предводитель их, храбрый Гуссейн-ага, был взбешен. Напрасно звал он беглецов, напрасно грозил. В отчаянии он прибег к последнему средству, чтобы остановить свои войска, воткнув в землю несколько знамен и бунчуков. Обыкновенно турки упорно защищают эти святыни свои, но в данном случае на защиту их вернулись немногие. Турки обратили лишь несколько орудий против наших войск, но огонь русской артиллерии заставил их присоединиться к общему бегству. Преследуемые нашею кавалериею, турки отступили к стенам Шумлы.¹⁹
К вечеру украинцы, вместе с частью войск 7-го корпуса, расположились на левом фланге нашей армии впереди д. Касаплы, а главные силы остановились у д. Буланлыка; наши аванпосты заняли оставленные турками высоты перед Шумлой. Палатки наших войск раскинулись до самых турецких передовых постов.
С высот, на которые вступили наши войска, украинцам представилась грозная позиция, занятая крепостью, в которую еще ни разу не вступала неприятельская армия. В равнине перед ними, на протяжении почти шести верст непрерывною линией тянулись по гребням холмов знаменитые укрепления Шумлы, за которыми, в двух отдельных лагерях были расположены турецкие войска. Фланги этой линии примыкали к неприступным, почти отвесным скалам. Самый город, находившийся в версте за линиею укреплений, был скрыт от взоров, так как он был расположен в котловине, образованной холмами, которые отлого подымались к укреплениям со стороны впереди лежащей равнины, но непосредственно за ними круто обрывались вниз. Издали видны были только башни минаретов и вершины дерев, подымающиеся над городскими зданиями. Впереди главной крепостной ограды находилось несколько отдельных укреплений, а по сторонам ее, по склонам гор были разбросаны виноградники и фруктовые сады.
Таков был вид крепости, открывавшийся перед фронтом наших войск. С других сторон Шумла была недоступна для осады и могла быть блокируема только издали, так как густые, непочатые леса, покрывавшие плоскую возвышенность, окружающую крепость с этих сторон, не позволяли даже отдельным всадникам двигаться иначе, как по узким дорогам, и даже для стрелков было затруднительно через них пробираться. Такая местность давала возможность [104] турецкому гарнизону беспрепятственно получать с этих сторон продовольствие и подкрепления; кроме того, пользуясь пересеченною местностью, турецкие отряды могли скрытно подходить и неожиданно нападать на наши войска.²⁰
По окончании сражения, Государь Император приказал разбить свои палатки у дер. Буланлык и объехал ряды войск, которые расположились на назначенных местах. На правом фланге находился 3-й корпус, а влево от него, с выдвинутым вперед левым флангом, — седьмой. Государь благодарил солдат за дело этого дня, велел раздать им табаку и водки и объявил, что проведет ночь с ними на бивуаке.
Государь, распоряжавшийся войсками во время сражения и внимательно следивший за действиями их, остался весьма доволен результатом этого дня и сказал, что все добросовестно исполнили свой долг «Потому, что Ваше Величество сами подаете пример всем нам», отвечал ген.-адъют. Бенкендорф.²¹
Большую часть ночи Государь провел с фельдмаршалом Витгенштейном, гр. Дибичем и другими генералами в обсуждениях плана дальнейших наших действий под Шумлой.
Несоразмерность наших сил в сравнении с силами неприятеля (30,000 против 40,000 турецкого гарнизона), занимавшего притом грозную позицию, заставила отказаться от атаки крепости открытой силой. Было решено приступить к тесному ее обложению.²²
В ту же ночь наши войска начали строить редуты на занимаемой ими позиции. В этих работах, продолжавшихся и в последующие ночи, вместе с другими принимали деятельное участие и украинцы. Заметив быстрое возникновение наших редутов, турки с своей стороны начали также возводить против них новые укрепления. По временам украинцы имели стычки с турецкими войсками, которые производили смелые вылазки из крепости. После таких стычек, турки были принуждены бросать свои работы и скрываться в крепость.
Неприятель нередко возобновлял свои вылазки. Такой энергии содействовала уверенность крепостного гарнизона в неприступности Шумлы, уверенность, разделявшаяся также окрестными жителями, которые из отдаленных мест перебрались под защиту крепостных [105] стен и теперь, считая себя в безопасности, спокойно оставались в домах и не вывозили оттуда своего имущества.
Войска 7-го корпуса, в том числе и украинцы, продолжали постройкою новых редутов удлинять левый фланг нашей позиции. К концу Июля число редутов увеличилось до 27-ми, и линия их облегала Шумлу с востока и отчасти с юга.²³
В продолжение этого времени наши войска имели счастье ежедневно два раза видеть Императора Николая Павловича, когда он объезжал войска. С прибытием к Шумле, Царственный Вождь русских войск, приняв на себя обязанности главнокомандующего, выполнял все связанные с этим труды и наравне со всеми подвергался опасностям. Во время пребывания своего в блокадном лагере под Ш?млой, Император роздал большое число наград не только генералам и офицерам, но и нижним чипам. В обычные утренние и вечерние объезды лагеря, Государь подзывал к себе по имени унтер-офицера или рядового и прикреплял к груди его крест или медаль, поощряя награжденного и впредь быть честным и храбрым служивым.
Кто знает дух, одушевляющий русского солдата, тот поймет действие на войска наград, получаемых непосредственно из рук самого Царя. Награжденный проливал слезы радости, а все товарищи его, бывшие свидетелями высокого отличия, которого он удостоился, были готовы на новые подвиги самоотвержения и безграничной удали.²⁴
После того, как Государь устроил блокаду Шумлы и совершенно обеспечил с этой стороны предполагаемую осаду Варны, в армии распространилось радостное известие, что флот наш с десантными войсками покорил Анапу и прибыл только что в Варну. На следующий день после его прибытия, 21-го Июля Государь Император отправился в Варну, оставив главнокомандующему предводительство войсками под Шумлой.
Тогда же украинцы представлялись своему новому корпусному командиру принцу Евгению Виртембергскому, которого Государь назначил на эту должность перед своим отбытием к Варне. Герцог Евгений Виртембергский приходился родным племянником вдовствующей Императрице Марии Феодоровне и был одним из замечательных сподвияшиков Императора Александра I, при котором начал свое боевое поприще в 1806 году в пултусском сражении.²⁵ [106]
Блокада Шумлы, между тем, продолжалась, вынуждая армию на долгое бездействие. Это было тяжело при недостатке продовольствия, который ощущался в той местности. Войска питались только сухарями и мясом весьма дурного качества, так как доставляемые войскам волы исхудали от недостатка корма и были больны. По той же причине отсутствия фуража, лошади падали в громадном количестве. На кавалерию нельзя было рассчитывать не только в сражении, но даже и для аванпостной службы, которая легла всею своею тяжестью на пехоту, принудив ее усилить бдительность, в ущерб покою. Плохая пища, дурная известковая вода, усилия, сопряженные с работами по возведению укреплений и с караульной службой, наконец, палящий зной, который доходил в полдень до 45 градусов, и ночная прохлада вызвали множество заболеваний. Ряды украинцев поредели, немало больных пришлось отправить в госпитали. В особенности распространилась цинга и чесотка, ибо воды не хватало для мытья и едва хватало для питья.²⁶
25-го Июля главнокомандующий выслал отряд, под командой генерала Ридигера, для усиленной рекогносцировки на нашем левом фланге, в покрытом лесом горном ?щельи, к югу от крепости. Это было необходимо, чтобы не дать заметить неприятелю нашего бездействия, вызванного малочисленностью наших войск у Шумлы, и не допустить высылки из крепости подкреплений к Варнскому гарнизону. Кроме того, надо было пресечь путь турецкому отряду, двигавшемуся с юга к Шумле²⁷.
Отряд г. Ридигера был составлен из полков: Украинского пехотного, 35-го егерского, двух полков гусарских и артиллерии²⁸.
25-го Июля украинцы, под командой начальника отряда, выступили из лагеря под Шумлой и двинулись по направлению кт. Эски-Стамбулу.
Когда отряд ген. Ридигера перешел р. Камчик, сделалось известным, что 2,000 чел. неприятельских войск, подходивших с юга к Эски-Стамбулу, уже перешли дорогу, по которой двигался наш отряд. Войсками ген. Ридигера тотчас была занята высота при Эски-Стамбуле, с которой молено было действовать огнем по неприятелю, и турки были принуждены остановиться; завязался бой прерванный наступлением ночной темноты.
На рассвете следующего утра, 26-го Июля, оставив часть отряда на этой позиции, украинцы, в числе прочих войск ген. [107] Ридигера, направились к Киотешу, для обозрения неприятельских сил, охранявших сообщения Шумлского гарнизона с другими турецкими городами.
Подходя к дер. Киотешу, передовые части нашего отряда увидели толпу турок, направлявшихся с подводами к 'Киотешу, с намерением пройти затем в Шумлу.
Войска наши хотели отрезать им дорогу к Киотешу, но турки, заметив их намерение, бросились к броду на р. Камчик и поспешно перешли на левый его берег. Авангард отряда г. Ридигера, перейдя Камчик, быстро преследовал их, но, когда подошли главные силы наши, турки успели уже занять позицию на высоте у Киотеша. Украинцы, находившиеся в главных силах, были посланы в обход фланга противника. Угрожаемый обходом обоих флангов, неприятель обратился в бегство, после чего отряд ген. Ридигера, пройдя Киотеш, занял позицию, на которой был вскоре атакован неприятелем, так как турки, заметив нашу малочисленность, вернулись и устремились на наш отряд. Нападения их были отбиты дружными усилиями украинцев и прочих частей, которые построились в каре и таким образом встретили турок.
Неприятель отступил и, преследуемый нашим авангардом, продолжал свое бегство.
Однако, несоразмерность сил ген. Ридигера, в сравнении с силами неприятеля, была слишком велика. Преследовавшим частям было приказано вернуться, после чего ген. Ридигер перешел со своими войсками на правый берег Камчика и направился к Чифлику, где соединились все части отряда. На рассвете 27-го Июля украинцы, в составе отряда ген. Ридигера, вернулись обратно в лагерь.
Рекогносцировка, в которой только что участвовали украинцы, показала, что высоты в тылу крепости могли быть заняты нами, но для этого главнокомандующий не имел достаточного числа войск под Шумлой.²⁹
В ночь на 31-е Июля, г.-л. Ридигер снова выступил к Эски-Стамбулу с Азовским, Днепровским и Украинским полками, гусарскою бригадой и соответственным количеством артиллерии. На рассвете 31-го числа войска эти прибыли в Чифлик, где в то время находился отряд под командой г.-л. Иванова (начальника 19-й дивизии). Украинцы присоединились здесь к отряду ген. [108] Иванова вместо егерской бригады 19-й дивизии, которая последовала с отрядом ген. Ридигера.
Войдя в состав отряда ген. Иванова, украинцы заняли д. Трушу, с целью охранять переправу через р. Камчик и, вместе со всем отрядом, составили резерв войск геи. Ридигера, который, по прибытии к Эски-Стамбулу, обратился оттуда к Киотешу. Во время этого движения, ген. Ридигер очистил от неприятеля все ущелье р. Камчика в тылу крепости.
Геи. Ридигер выбил из Киотеша неприятельские войска и заставил их отступить. Дальнейшее преследование противника было невозможно, по слабости сил отряда, и ген. Ридигер, считая цель своего движения достигнутою, отступил к Эски-Стамбулу. На пути отряду его пришлось пробивать себе дорогу через неприятельские войска, которые со всех сторон окружили его в ущелий среди леса. В то же время и украинцы, высланные перед тем, в составе отряда ген. Иванова, на подкрепление к ген. Ридигеру, должны были под натиском неприятеля отойти к Чифлику. Турки стремились отрезать отряду путь отступления, но стойкость войск, предводимых генералом Ивановым, воином опытным, находчивым и испытанной храбрости, спасла отряд. При чрезвычайно трудном отступлении среди леса, хладнокровно отбиваясь от наседавшего противника, ген. Иванов вывел свой отряд в полном порядке из леса в поле. К сожалению, в это время он был сражен нулей, на глазах украинцев, и через несколько дней умер от полученной рапы. В нем украинцы потеряли своего отечески любимого начальника дивизии.³⁰
Дело это происходило 3-го Августа. С этого дня украинцы оставались у Чифлика, входя в состав отряда ген. Дурново. Генерал Ридигер находился в Эски-Стамбуле. Для связи этих войск с войсками, расположенными в лагере с восточной стороны крепости, из лагеря был выслан еще особый отряд в Марат, под начальством корпусного командира принца Евгения Виртембергского. Таким образом, были заняты пункты, с которых молено было действовать на пути сообщения неприятеля в тылу крепости.
Занятие этих пунктов было прямым результатом отважных рекогносцировок ген. Ридигера, который был награжден за эти дела золотою саблей, осыпанной бриллиантами, с надписью «за храбрость».
Вскоре к Эски-Стамбулу начали прибывать большие неприятельские силы, под предводительством паши Омера-Врионе, шедшие [109] в Шумлу. Ридигер принужден был отступить за р. Буюк- Камчик и, получив здесь приказание главнокомандующего, приблизиться к левому флангу нашей укрепленной позиции против восточной стороны крепости, соединился с отрядом ген. Дурново, в составе которого находились украинцы, и вместе с ним отошел к д. Касаплы. ³¹
Гарнизон Шумлы вошел между тем в связь с войсками Омера-Врионе. Турки становились с каждым днем отважнее и беспокоили пас своими нападениями. Хотя нападения эти были всякий раз отражаемы, но часто в упорных, ожесточенных боях обе стороны несли большие потери.
Так, на рассвете 28-го Августа, турки устремились с фронта на наши редуты, одновременно выслав сильный отряд для обхода наших войск с тыла. Турки предполагали произвести неожиданное нападение, по намерение их было открыто главнокомандующему одним пленным болгарином. В то время, когда они с отчаянною храбростью обрушились на наши редуты, украинцы, находившиеся в составе отряда ген. Ридигера у д. Касаплы, были готовы встретить их в тылу нашего расположения. Здесь были заранее установлены орудия. Действительно, вскоре показались неприятельские части и были встречены орудийным огнем, которого не ожидали. Когда же украинцы и другие войска ген. Ридигера сами перешли в атаку, неприятель был отбит на всех пунктах и предприятие его окончилось полною неудачей³².
Не ограничиваясь пассивною обороной внутри крепостных стен, турки стали выказывать с этого времени большую предприимчивость, так как убедились в малочисленности наших войск. Считая опасным дальнейшее пребывание под Шумлой, главнокомандующий намеревался уже отступить к Янибазару, но хорошие известия, полученные из Варны, удержали его.
К Варне были стянуты в то время все свободные войска, туда же только что прибыл из России гвардейский корпус. Обложенная со всех сторон нашими войсками запертая нашим флотом с моря, Варна была уже недалеко от падения.
В Сентябре к ней начали подходить войска паши Омера-Врионе, высланные из Шумлы в подкрепление Варнскому гарнизону.
13-го Сентября многочисленный отряд паши, состоявший преимущественно из арнаутов, храброго и воинственного племени, [110] приблизился к высоте Куртепе, в трех верстах к югу от Варны. Здесь войска отряда расположились и устроили себе укрепленный лагерь. Вслед за ними из-под Шумлы были отправлены один за другим полки 19-й дивизии.³³
Украинский полк был назначен конвоировать графа Дибича, во время следования его из Шумлы в Варну, и 13-го Сентября, находясь в пути к этой крепости, получил приказание направиться через Девно и следовать на соединение с отрядом г.-ад. Сухозанета, расположенным у Гебеджи.³⁴ Отряд Сухозанета был назначен для действий на сообщения Омера-Врионе с Камчиком и Шумлой, откуда к последнему прибывали подкрепления. Ген. Сухозанет намеревался стать на пути сообщения Омера-паши с Константинополем и, в ожидании прибытия назначенных в его отряд Украинского полка и других частей из Шумлы, подошел 15-го Сентября, в 7 час. утра, с бывшими у него тогда войсками к с. Гаджи-гассан-лар. Здесь ему пришлось отражать атаки турок, занявших селение, пока в 9 час. утра к нему не подошли украинцы, в составе отряда ген. Деллингсгаузена. Усиленные таким образом войска Сухозанета перешли в наступление и опрокинули турок. Украинский полк отбил в этом деле неприятельское знамя.
По окончании дела, украинцы и прочие войска отряда заняли Гассан-лар, где к ним на следующий день присоединился 20-й егерский полк, следовавший из Привод и задержанный в пути неприятелем.³⁵
Хотя принц Евгений Виртембергский, выступивший с 1-ю бригадою 19 дивизии из Шумлы для соединения с отрядом Сухозанета, еще не прибыл, но его непременно ожидали в тот же день, 16-го Сентября, и потому Император Николай Павлович приказал ген. Бистрому иерейти в наступление против Омера-паши со стороны Варны и Галаты, чтобы поддержать движение соединенных сил принца Евгения и ген. Сухозанета со стороны Гассан-лара.³⁶
Во время подготовки к выполнению этого приказания, большие толпы турок вышли из своего укрепленного лагеря и атаковали войска ген. Бистрома. Произошел упорный бой, по окончании которого в 2 часа дня турки возвратились в свой лагерь. [111]
Уведомление Бистрома о полученном им приказании атаковать Омера-пашу дошло к Сухозанету только по окончании самого дела. Сухозанет, отделенный лесом от войск Бистрома, не мог видеть, что там происходит и поэтому, считая своим долгом поддержать атаку Бистрома, перешел в наступление, не смотря на то, что войска принца Евгения Виртембергского не успели еще подойти к нему. Лишь тогда, когда украинцы, в числе других войск Сухозанета, вышли из леса в поле, где перед ними открылась неприятельская позиция, было, наконец, получено известие о приближении принца Евгения. С малыми силами, бывшими в этот день в распоряжении ген. Сухозанета, он не мог войти в связь с ген. Бистромом и ограничился обозрением турецкого укрепленного лагеря на горе Куртепэ. Остаток дня был занят канонадой, а к вечеру Сухозанет вернулся со всем отрядом в Гассан-лар.³⁷
В Гассан-ларе отряд Сухозанета был усилен прибывшими войсками принца Евгения Виртембергского. Принц Евгений, принявший главное начальство над соединенными вь Гассан-ларе войсками, получил в тот же вечер из Варны, из Главного Штаба Государя, приказание атаковать неприятеля на Куртепэ.
Из рекогносцировки, которую принц произвел на следующий день, оказалось, что местность впереди неприятельской позиции была крайне невыгодна для атаки. Она была покрыта лесом и оврагами и только узкое дефиле оставалось для движения войск.³⁸
По окончании рекогносцировки, отряд вернулся в Гассан-лар, где принц изложил результаты рекогносцировки в донесении Начальнику Главного Штаба, гр. Дибичу. «Едва докончил я свой рапорт, — пишет принц в своих записках, — как до меня донеслись чудные звуки знакомой песни с аккомнанимеитом духовых инструментов. «Откуда вы это взяли?» закричал я со слезами на глазах музыкантам Украинского полка. Это была пародия на тему Schime Minkа, которую я в 1810 году посвятил Куринскому полку. Песня эта, немецкий текст которой носит название «Надежда», была исполнена здесь несколько иначе, нежели 18 лет тому назад, но она вызвала во мне тогдашнее настроение духа и воскресила в моем уме не одно дорогое воспоминание.
«Все это навеяло на меня некоторую грусть. Вообще этот вечер был из числа тех, которые, по своим странным явлениям, наводят поэтов на неясные предсказания о грядущих [112] несчастиях, Сидя под чудными сводами величественных дубов, на сочной, еще свежей траве, мы не наслаждались осеннею прохладою, но следили за багровыми оттенками заходящего солнца, а трогательные звуки певцов Украинского полка переносили нас в область мечтаний, за черту всего земного; — но вдруг глухие, отдаленные раскаты отбоя, долетевшие из турецкого лагеря, возвратили нас к действительности».³⁹
Несмотря на недостаток в силах и на невыгоды местности, принцу Евгению было приказано атаковать 18-го Сентября неприятельский лагерь, так как нельзя было медлить, чтобы не дать неприятелю еще более усилиться подходившими к нему подкреплениями.
У турок в их укрепленном лагере было 30,000 челов. при 16 орудиях, против которых в отряде принца Виртембергского находилось всего 8? тыс. челов. и 40 орудий. Принцу должен был содействовать частью своих сил ген. Бистром со стороны Галаты, для чего было назначено 2? тыс. челов. и 10 орудий. Отряд Бистрома не мог оказать более значительной помощи принцу Виртембергскому, так как войска этого отряда, растянутые на большом протяжении, должны были в то же время поддерживать часть блокадной линии вокруг Варны.⁴⁰
В 11 час. утра 18 Сентября войска принца выступили из Гассан-лара. По недостатку путей, весь отряд был принужден идти по одной дороге в двух колоннах.
В первой колонне, под командой ген.-ад. Сухозанета, шли полки: Украинский, Одесский и 20 егерский, с частью артиллерии.
Во второй колонне, под командой ген. Дурново, — полки: Азовский и Днепровский и другая часть артиллерии.
В арриергарде следовали кавалерия, казаки, пионеры и 2 орудия.
Местность не позволяла употребить в дело большую часть кавалерии, и только небольшой кавалерийский отряд с 2-мя орудиями был выслан, для отвлечения внимания неприятеля, на высоту впереди нашего правого фланга.
Когда прошли лес, ген. Сухозанет занял опушку его пехотою и открыл по неприятелю огонь из 4-х орудий. Кавалерия из арриергарда выстроилась влево от пехоты.
Турки атаковали левый фланг ген. Сухозанета, но стоявшие [113] здесь полки Украинский и Одесской отразили их нападение и продолжали наступать.
Оба полка вышли на небольшую поляну, которая открывалась среди леса, господствуя над окружающею местностью. Для защиты поляны, турки выстроили на ней редут. Украинцы бросились против него с фронта, между тем, как 20 егерский полк направился в обход. Совместная атака этих двух полков заставила неприятеля оставить редут без выстрела. Турки очистили поляну и отступили к своему укрепленному лагерю, поляна же была тотчас занята войсками принца Виртембергского, которые построились в две линии, причем Украинский полк стал в первой линии, а кавалерия расположилась на левом фланге обеих.
Только десять орудий могло быть выставлено по сторонам редута, из которых и был открыт огонь по турецкому лагерю. Остальные орудия пришлось оставить в резерве. Хотя ядра попадали в неприятельский лагерь, отстоявший на 1,500 шагов от наших войск, но действие их было весьма слабое. Между тем, вокруг не имелось другой позиции для артиллерии, так как все пространство до турецкого лагеря было покрыто густым лесом и, как только войска спускались с возвышенной поляны, турецкий лагерь совершенно скрывался от их взоров.⁴¹
Принц Евгений Виртембергский, получивший, между тем, легкую рану в плечо, желал найти лучшую позицию для артиллерии и, с этою целью, приказал ген. Дурново с Азовским полком занять высоту, которая виднелась впереди поляны. В действительности, эта была только группа более высоких деревьев, ген. Дурново не нашел ее в лесу и, встретившись с неприятелем, стал наступать, быстро тесня перед собой турецких стрелков.⁴²
Государь Император, находившийся в Варне, получил, между тем, известие о начавшемся наступлении гассап-ларского отряда и послал принцу собственноручно написанную Им каран- дашем записку следующего содержания:
«Браво, любезный Евгений! ЬИаконец-то ты на настоящем месте! Да хранит тебя Бог! Исполни свой долг. Ты ведешь храбрецов, которые также исполнят его! Бистром поддержит тебя в том случае, если неприятель нападет в большом количестве; если же это ему не удастся, то мы сделаем с своей стороны все, чтобы облегчить тебе твой труд. Скажи всем от Моего Имени, что я поручаю храбрецам геройский подвиг и что с нами будет Бог!».⁴³ [114]
Лестные выражения этой записки были сообщены войскам и встречены всеобщим восторгом. Слова Государя произвели среди них такое одушевление, что украинцы и другие части отряда, остававшиеся на поляне, рвались вперед и потребовались усилия, чтобы удержать их.
Принц ожидал донесения от ген. Дурново, чтобы двинуть вперед артиллерию и атаковать неприятеля пехотою. Как пи казалось рискованным подобное предприятие, однако теперь более чем когда либо, невозможно было медлить, потому что полагали, что ген. Бистром уже начал дело; притом надо было не дать остыть восторженному настроению войск.
Вдруг на опушке леса, непосредственно впереди неприятельского лагеря, показалась огненная линия ружейной перестрелки. Турки бежали по направлению к своим укреплениям, а беспорядочные толпы солдат Азовского полка следовали за ними. Этот полк один, без поддержки, атаковал турецкий лагерь. Генерал Дурново, находясь среди густого леса, не был в состоянии удержать увлечения солдат и вдруг очутился с ними перед турецкой позицией. Встреченный здесь сильным огнем, ген Дурново пал, сраженный пулею, в передних рядах своего полка.
Чтобы прикрыть отступление азовцев, принц тотчас двинул к ним на помощь по одному батальону Украинского и Днепровского полков.
Потеряв всякую надежду найти удобную позицию для артиллерии и не встречая возможности действовать кавалериею, принц решил вслед за этими батальонами выслать вперед почти всю пехоту.
Между тем, И-й батальон Украинского полка, войдя в лес, вступил в рукопашную схватку с неприятелем и, обратив его в бегство, погнался за убегавшими турками. Не взирая на опасность, украинский батальон устремился по дороге в лагерь и проник в него, не смотря на град посыпавшейся оттуда картечи. Вследствие громадного превосходства в силах на стороне неприятеля, батальон был отброшен, подобно Азовскому полку, но затем, подкрепленный остатками Азовского и И-м батальоном Днепровского полка, снова бросился в бой. На атакующих обрушились массы турецкой конницы, но не поколебали их. Украинский батальон построился в каре и отразил все нападения неприятеля.⁴⁴
На поддержку сражающихся приближались вторые батальоны [115] Днепровского и Украинского полков, которые присоединились к своим 1-м батальонам в то время, когда они в 3-й раз проникли в турецкий лагерь.
20-й егерский полк был оставлен на левом фланге на поляне против оврага, занятого сильными турецкими толпами, и только два батальона Одесского полка находились в резерве при орудиях.
Украинцы, днепровцы и азовцы продолжали жарко сражаться среди неприятельских укреплений. Бой этот следующим образом описан принцем Евгением Виртембергским: «Турецкие укрепления не представляли значительных препятствий; наши войска сражались перед ними и на них, — среди турецких хижин, крытых соломой, — сражались без малейшей надежды на успех против бесчисленных неприятелей, окружавших нас со всех сторон и осыпавших нас картечью из небольших редутов, которые возвышались всего в 200 шагах впереди места сражения. Один из этих редутов был даже взят нами, но мы не могли удержать его за собою. Ужасен был бой, продолжавшийся на этом пункте целый час, и много тут с нашей стороны было пролито крови, так как все преимущества были на стороне турок; но русские войска добросовестно исполнили приказание своего Государя и были в неприятельском лагере, не смотря на все трудности, сопряженные с этим предприятием. Дело оставалось только за исполнением данного нам обещания, т. е. в прибытии подкрепления со стороны ген. Бистрома».⁴⁵
Батальоны Украинского полка ворвались в турецкие укрепления; одному из них даже удалось захватить неприятельское орудие, но подкрепить их было некому, а удерживаться долее на неприятельской позиции, в виду превосходства сил турок, оказалось невозможным даже при беззаветном мужестве войск. Пришедшие в замешательство турки вскоре заметили нашу малочисленность. Сильная вылазка их ударила в тыл слабому русскому отряду и вынудила его присоединиться к прочим батальонам, которые между тем обратили в бегство атаковавшую их турецкую конницу.
Находясь затем более часа впереди турецких укреплений, наши войска подвергались самому губительному картечному огню неприятеля и понесли огромные потери.⁴⁶
Небольшие резервы и решительная атака со стороны Галаты увенчали бы, может быть, успехом отчаянное предприятие, направленное [116] против Омера-Врионе, но генерал Бистром, принужденный поддерживать слабыми силами растянутую позицию в блокадной линии вокруг Варны, не мог подать значительной помощи отряду принца. Еще ранее, чем завязался ожесточенный бой Украинского полка, генерал Бистром двинул два батальона с противоположной стороны, против северной части лагеря. Батальоны эти, после тщетных попыток, были отбиты с потерею 500 человек, чем и кончилось участие отряда ген. Бистрома в деле этого дня.⁴⁷
Приyц не располагал более никакими резервами, а потому оставалось только прекратить бой, во избежание окончательной гибели войск. Осуществить на деле это решение было весьма затруднительно, так как русские совершенно вцепились в неприятеля. Тем не менее, отступление совершено было в порядке, насколько позволяла пересеченная местность, и весь отряд снова сосредоточился на открытой поляне близ занятого редута. Турки, находившиеся в большом беспокойстве и потерпевшие значительный урон, не смели выходить из своих укреплений, пока не убедились в совершенном прекращении русской атаки. Появившиеся затем отдельные неприятельские всадники, были тотчас отброшены.
В семь часов вечера, наконец, прекратился бой, покрывший славой наши войска. Семь часов сряду они сражались с неприятелем, в пять раз превосходившим их своею численностью и занимавшим крайне выгодную позицию. Потеря отряда принца Евгения Виртембергского в этом деле простиралась до 1,400 челов., из которых половина приходилась на долю убитых.⁴⁸
«Когда сражение окончилось, — пишет принц — мы пересчитали наши уменьшившиеся батальоны, и мимо нас потянулись сотни тяжелораненых, испуская стоны от боли».⁴⁹
По причине совершенного недостатка воды на позиции, запятой на поляне в лесу в виду неприятеля, она не могла служить местом расположения войск, и потому войска отступили ночью в Гассан-лар.
Отсюда начальник отряда послал донесение Государю о сражении минувшего дня, в котором отозвался с одушевлением о храбрости и преданности войск отряда.⁵⁰
На следующий день принц сердечно благодарил войска за их поведение во время боя. Приказ этот был прочитан перед фронтом [117] Украинского полка. В нем говорилось, что днем 18-го Сентября войска доказали, «что русскому солдату нет ничего невозможного, хотя успех и не соответствовал их храбрости. Но и в этом случае неприятель еще более удостоверился, что несоразмерность его сил ничтожна против храбрости войска, на всяком шагу ищущего случая доказать Всемилостивейшему нашему Государю, что оно достойно внимания и благоволения, коим Отец отечества его удостаивает».⁵¹
Весь следующий за сражением день, отряд принца Виртембергского находился в Гассан-ларе. Принц пишет следующее об этом дне в своих записках:
«Турки не предпринимали никаких враждебных действий, но вокруг меня целый день раздавались стопы, и в течение суток умерло более ста человек тяжелораненых.
Вечером я снова потребовал музыкантов Украинского полка; они играли, но не пели. Комаровский (адъютант принца) весьма обязательно ходил несколько раз взад и вперед, в качестве посланного; — наконец он не мог долее сдержать своих слез. «Две трети из них покоятся в турецком лагере», — сказал он. «Итак, подумал я, — моя песенка была их лебединою песнью!».⁵²
Атака на Куртепэ является одним из самых блестящих дел похода 1828 года.⁵³ Государь высоко оценил ее, сказав принцу, при личном свидании: «Твои солдаты сражались, как львы, и ты, с своей стороны, сделал все, что при подобных обстоятельствах может сделать честный и храбрый солдат. Поверь мне, я никогда но забуду этого!»⁵⁴
Через несколько дней после дела у Куртепэ, пр. Евгений Виртембергский был принужден ослабить свой отряд, послав часть войск в Пейнерджи, для связи с ген. Бистромом, а сам с Украинским и Одесским полками перешел из Гассан-лара на более выгодную позицию у Османджи.⁵⁵
Храбрость русских войск произвела столь сильное впечатление на турок, что последствия боя 18-го Сентября существенным образом повлияли на исход кампании. Омер-паша бездействовал в своем лагере. Несмотря на то, что силы его еще более увеличились прибывшими к нему подкреплениями, паша боялся потерпеть неудачу в решительном открытом бою с русскими. [118]
Вскоре затем наступил давно ожидаемый день: 29-го Сентября пала Варна. После занятия ее, Государь объехал войска, бывшие в окрестностях Варны, благодарил их и лично наградил многих. 27-го Октября Государь отбыл на корабле «Императрица Мария» в Одессу, а оттуда в Петербург, куда прибыл 14-го Октября после шестимесячного отсутствия.
Перед отъездом Государь приказал, в случае отступления войск Омера-Врионе из лагеря на горе Куртепэ, преследовать его лишь настолько, чтобы принудить отступить за Камчик, но дальше этой реки не переходить.
Действительно, тотчас после сдачи Варны, Омер-Врионе, который не подал вовремя помощи Варнскому гарнизону, решил теперь уйти за р. Камчик. Вслед за армией Омера-Врионе двинулся Украинский полк, в составе отряда пр. Евгения Виртембергского, но поспешность, с которою отступали турки, не позволила их настигнуть, турки бросали на пути орудия и обоз свой и, перейдя Камчик, заняли укрепление, бывшее на правом его берегу.
Украинцы, в составе отряда пр. Евгения, усиленного войсками, высланными генералом Бистромом, заняли позицию у д. Петрикиой.⁵⁶
3-го Октября они участвовали в упорном бою с неприятелем, перешедшим внов на левый берег Камчика для защиты своего подъемного моста. Турки были вторично отброшены с значительным уроном за реку и затем отступили в Айдос.
Наступили холода и метели, и утомленные войска, нуждавшиеся в отдыхе, были в Октябре месяце расположены на зимних квартирах. Украинцы заняли окрестности Варны. Вместе с прочими войсками 7-го и 6-го корпусов, оставшимися на правом берегу Дуная, они были подчинены главному начальнику этих войск, ген. от инф. Роту, квартира которого находилась в Варне. Корпусная квартира ген. Ридигера, который принял 7-ой корпус от пр. Евгения Виртембергского, была расположена в Базарджике.⁵⁷
Во время стоянки в Варне, к полку прибыли 200 рекрут, высланных из 3-го батальона для укомплектования недостающих рядов в полку. 3-й батальон находился в то время в Исакче, вместе с 3-ми батальонами других полков 19-й дивизии, и, пополняясь сам прибывавшими рекрутами, отправлял по временам [119] маршевые команды для укомплектования действующих батальонов.⁵⁸
Под Варной украинцы простояли до 25-го Февраля 1829 года, а затем, вместе с Днепровским полком и 50 чел. казаков, были посажены на суда и направились в Сизополь.⁵⁹
1-го Марта фрегат «Рафаил» с Украинским полком прибыл к Сизополю. Эта крепость еще недавно перед тем, 15-го Февраля, сдалась нашему десанту под командой адмирала Кумани. Оба прибывших полка, усилив расположенные здесь десантные войска Кумани, составили гарнизон Сизополя.⁶⁰
После их прибытия спокойствие в Сизополе не нарушалось до 27-го Марта, когда турки сделали попытку вернуть себе крепость. Собравшись под начальством Гуссейна-паши в Бургасе, они ожесточенно устремились на рассвете этого дня на нагорный редут, построенный впереди Сизополя.
Этот редут мужественно защищался занимавшим его 2-м батальоном Азовского полка. Вскоре на подкрепление к азовцам подошли с чрезвычайною поспешностью вызванные по тревоге вторые батальоны Украинского и Камчатского полков.
Несмотря на сильнейший ружейный огонь неприятеля, украинцы и камчатцы приблизились с барабанным боем к редуту, в то самое время, когда турки уже готовы были в него ворваться, и бросились в штыки на неприятеля. Для поддержки их из Сизополя были высланы 1-й батальон Камчатского полка и весь Днепровский полк. Дружными усилиями всех этих частей атака турок была отбита, и они принуждены были искать спасения в бегстве. Украинцы преследовали их, пока они не скрылись в лесу. После того турки вернулись в Бургас и не решались более возобновлять своих нападений.⁶¹
Во время дальнейшей стоянки украинцев в Сизополе, к ним доходили радостные вести о подвигах, совершаемых нашими войсками. В мае месяце они услыхали о геройском сопротивлении ген. Куприянова, который с гарнизоном из 3,000 чел., в течение 10 дней держался против 40,000 турок, предводимых великим визирем. Много торжества вызвала среди украинцев полученная затем другая весть о полном поражении армии визиря у Кулевчи соединенными [120] силами наших 2-го и 6-го корпусов, под начальством самого главнокомандующего, гр. Дибича. (Новый главнокомандующий был назначен еще в Феврале месяце, когда болезнь принудила фельдмаршала Витгенштейна оставить предводительство войсками.⁶²
Такие известия поддерживали бодрость сизопольского гарнизона и помогали ему забывать о собственных невзгодах.
Лихорадки, поносы и другие болезни свирепствовали в то время среди войск гарнизона. Численность Украинского полка с начала войны уменьшилась почти наполовину.⁶³
В начале Июня к этим болезням присоединилась еще чума, которая в течение этой войны вырвала вообще много жертв среди наших войск. Болезнь эта была привезена в Сизополь подпоручиком Украинского полка Фофановым, умершим от нее 9-го Июня. Дом, в котором он жил с товарищем своим, подпоручиком Колесницким, был оцеплен, а подпоручик Колесницкий и денщики отправлены в карантин. Вообще, против распространения ужасной болезни своевременно были приняты решительные меры, вследствие чего она не развилась до такой степени, как в других местах. Однако, заболевания чумой не переводились в полку до выступления в конце Июля из Сизополя, и в течение двух месяцев от нее умерло в полку до 10 нижних чинов. В августе месяце в Сизополь был командирован, для ознакомления со степенью развития этой болезни, Свиты Его Величества ген.-м. кн. Лобанов-Ростовский, который нашел, что распространение болезни увеличивается, и распорядился об улучшении положения больных чипов Украинского и других полков, размещенных в лазаретах вне города, поручив их попечению назначенных для сего офицеров и нижних чинов.⁶⁴
Несмотря на болезни, уносившие много жертв и этим ослабившие русскую армию, паши главные силы одерживали победу за победой, которые открыли им путь за Балканы. 19-го Июля пала Силистрия и освободились осаждавшие ее войска 3-го пехотного корпуса, которые получили новое назначение, наблюдать за Шумлой, куда отступили войска визиря после Кулевчинского сражения. Тогда же гр. Дибич направил остальные, бывшие в его распоряжении, войска 2-го, 6-го и 7-го корпусов к Балканам и, в половине Июля, победоносно [121] отразив попытки турок, преградивших ему дорогу, перешел через эти горы между м. Эркеч и берегом Черного моря. Государь пожаловал гр. Дибичу за этот подвиг титул «Забалканского».
Из Эркеча правая колонна гр. Дибича направилась через Айдос к Карнабату, а левая, заняв некоторые приморские пункты, вошла в сношение с Черноморским флотом, который снабжал нашу армию всеми необходимыми припасами.⁶⁵
Ранее, чем продолжать движение к Адрианополю, гр. Дибич притянул к себе возможно большее число войск из окрестных мест. В это время в Сизополь прибыла 1-я бригада 12-й пехотной дивизии и сменила собой Украинский, Азовский и Днепровский полки, которые выступили из Сизополя и прибыли 27-го Июля в Айдос.⁶⁶ Здесь к ним присоединились маршевые команды, прибывшие для их укомплектования из резервной армии. В числе их, к Украинскому полку прибыло до 700 чел. подготовленных рекрут, высланных из 3-го батальона полка, стоявшего в окрестностях Измаила.⁶⁷
Укомплектовавши свои батальоны, украинцы перешли 29-го Июля из Айдоса в Карнабат, а затем в Драгоданово.
В этом местечке украинцы оставались и 31-го Июля, в то время, когда главные силы гр. Дибича, выступив из Драгоданова, двинулись к г. Сливпо, и после непродолжительного сражения у этого города, отбросили занимавших его турок в горы.
Это сражение было последним на пути наших главных сил, которые отсюда уже беспрепятственно двинулись к Адрианополю, второй столице Турецкой Империи. 8-го Августа, после усиленных переходов по страшной жаре, они достигли Адрианополя и заняли его без выстрела.⁶⁸
Украинский полк перешел к этому времени из Драгоданова в Ямболь, куда в начале Сентября к нему пришло известие о заключении мира с Турцией, устрашенной приближением русских войск к Константинополю. В Ямболе украинцы оставались до 12-го Октября, а затем были передвинуты в Сливно.⁶⁹
22-го Сентября состоялось новое распределение дивизий по корпусам, [122] причем 19-я дивизия вошла в состав 5-го пехотного корпуса.
28-го Октября украинцы получили приказание стать на зимние квартиры в д. Каваклы, в окрестностях гор. Сливно, — возле того же города разместились и другие полки 19-й дивизии, кроме Одесского полка, остававшегося по-прежнему в Гебеджи.⁷⁰
В конце Октября и в начале Ноября наши главные силы выступили из Адрианополя и, оставив часть войск в Сливно, Бургасе и друг. пунктах, вернулись в Россию.
В числе войск, оставленных в Турции, находились и украинцы, занимавшие окрестности Сливно до весны следующего года. 15-го Апреля 1830 года они выступили оттуда и, иерейдя Балканские горы, прибыли 3-го Мая в Варну, куда собрались все полки 19-й дивизии.⁷¹ Украинцы оставались в Варне до 18-го Сентября того же года, в составе войск, занимавших Болгарию под начальством ген. от инф. Рота, а затем, вместе с другими полками 19-й дивизии, двинулись в обратный поход в Россию. Переправившись 5-го Октября через Дунай у кр. Исакчи, где к ним присоединился 3 й батальон, украинцы вступили вслед затем в пределы отечества.⁷²
«За подвиги и отличное мужество, оказанные в продолжение войны против Оттоманской Порты», Украинскому пехотному полку был Всемилостивейше пожалован 30-го Августа 1830 года Гренадерский бой.

 

Примечания

1. Петров. Рус. воен. сила, т. II.
2. Лукьянович. Опис. турец. войны 1828-29 гг.
3. Там же.
4. В. уч. арх., отд. II, № 2724, Журчал 7-го пех. Корпуса 1828 г.
5. Лукьянович. Война 1828—29 гг.
6. Мольтке. Русско-турецкая война 1828—29 гг., перевед. и дополи. Н. Шильдером.
7. Лукьянович. Война 1828—29 гг.
8. Лукьянович. Война 1828—29 гг.
9. Лукьянович. Война 1828—29 гг.
10. Там же.
11. Мольтке. Рус.-тур. война 1828—29 гг., перев. и дополн. Н. Шильдером.
12. Лукьянович. Опис. войны 1828—29 гг.
13. Мольтке. Рус.-тур. война 1828 — 29 гг., перев. и дополн. Н. Шильдером.
14. Петров Рус. воен сила, т. II.
15. Лукьянович. Опис. войны 1828-29 гг.
16. Лукьянович. Опис. войны 1828-29 гг.
17. Петров Рус. воен сила, т. II.
18. Лукьянович. Опис. войны 1828-29 гг.
19. Лукьянович. Опис. войны 1828-29 гг.
20. Мольтке. Рус.-тур. война 1828—29 г., перевед. и дополн. Н. Шильдером.
21. Там же.
22. Там же.
23. Мольтке. Рус-тур. война 1828—29 гг.
24. Мольтке. Рус.-тур. война 1828—29., перевед. и дополн. Н. Шильдером.
25. Леер. Энциклоп. воен. и морск. наук.
26. Мольтке. Рус.-тур. война 1828—29 гг.
27. Лукьянович. Опис. войны 1828—29 гг.
28. Там же.
29. Лукьянович. Опис. войны 1828-29 гг.
30. Лукьянович. Опис. войны 1828-29 гг.
31. Мольтке. Рус.-тур. война 1828-29 гг.
32. Лукьянович. Опис. войны 1828—29 гг.
33. Лукьянович. Опис. войны 1828—29 гг.
34. Мольтке. Рус.—тур. война 1828—29 гг.—В. ученый арх., отд. II, №2724.
35. Лукьянович. Опис. войны 1828—29 гг.
36. Мольтке. Рус.—тур. война 1828—29 гг.
37. Там же.
38. Мольтке. Рус.—тур. война 1828—29 гг.
39. Записки принца Евгения Виртембергского (Русск. Старина за 1880 г.).
40. Мольтке. Рус.-тур. война 1828 — 29 гг.
41. Мольтке. Рус.-тур. война 1828-29.
42. Там же.
43. Записки пp. Евгения Виртемберг.
44. Мольтке. Рус.-тур. война 1828—29 гг. — Записки пр. Евгения Виртемберг.
45. Записки пр. Евгения Виртемберг.
46. Мольтке. Рус.-тур. война 1828—29 гг.
47. Мольтке. Рус.-тур. война 1828—29 гг.
48. Там же.
49. Записки пр. Евгения Виртемберг.
50. Записки пр. Евгения Виртемберг.
51. Лукьянович. Опис. войны 1828—29 гг.
52. Записки пр. Евгения Виртемберг.
53. Мольтке. Рус.-тур. война 1828—29 гг.
54. Записки принца Евгения Вирт.
55. Мольтке.
56. Мольтке. Рус.-тур. война 1828—29 гг.
57. Лукьянович. Опис. войны 1828—29 гг.
58. Там же.
59. Военно-ученый архив, отд. II, №2773. Квартирные росписания 1829 г.
60. В.-уч. арх., отд. II, № 2871. Журнал воен. действий войск, в Болгарии расположенных.
61. Лукьянович: Опис. войны 1828—29 гг. — Военно-учен. архив, отд. II, №2871.
62. Петров. Рус. воен. сила, т. II.
63. В.-уч. арх., отд. II, № 2773.
64. В.-учен. архив, отд. II, №2846. Дело о свирепствующих в армии заразительных болезнях, 1829 г.
65. Лукьянович. Опис. войны 1828—29 гг. — Веригин. Историч. обозрение похода 1829 г.
66. В.-учен. арх., отд. II, №2860. Журнал воен. действий 2-й армии 1829 г.— «Русск. Инвалид» 1829 года, № 204.
67. В.-учен. архив, отд. II, № 2860.
68. Веригин. Историч. обозрение турецкого похода 1829 г.
69. В.-учен. архив, отд. II, №2860.
70. В.-учен. арх., отд. II, дела №2860 (Журнал воен. действ. 2-й армии, .№2864 (Журнал в. д. 7-го пехотн. корп.) и 2774 (Расквартирование войск по окончании войны).
71. В.-уч арх., №2774 и Послужные списки офицеров.
72. В.-уч арх., отд. III, №770. Дело об укомплектовании войск, возвращающихся из Турции, 1830 г.

---

Глава VII. 1830-1840 г.г.

Возвращение с войны. — Преобразования состава полка в 1833 и 1834 гг. — Знамена, старшинство и знаки отлития. Дальнейшие изменения в организации полка. — Установление бессрочного отпуска — Скобы на знамена. — Стоянки. — Новый устав, рассыпной строй. — Новые ружья. — Смотры и маневры. — Перемены в обмундировании.

По возвращении в 1830 году с турецкой войны, Украинский полк расположился в Сквирском уезде Киевской губернии.¹
Здесь он участвовал в составе войск 5-го корпуса, на Высочайшем смотру, во время которого Государь благодарил всех чинов за поход в Турцию и обратил внимание на сильно расстроенные в минувшую кампанию полки. Поэтому немедленно по окончании Высочайшего смотра было приступлено к укомплектованию полка рекрутами.²
Еще 9 Мая 1830 г. 1 и 2 батальоны полка были наименованы действующими, а 3-й — резервным. По штату было определено иметь в каждом действующем батальоне 2272 человека, а в резервном, в военное время — 1116, в мирное — 488 челов.³
28 Января 183 3 года последовало существенное преобразование в организации русской армии. Нумерпые егерские полки, составлявшие третьи бригады в дивизиях, были расформированы, а в остальных полках было увеличено число батальонов. Пехотные [124] полки первых пяти корпусов были приведены каждый в состав 4 действующих и 2 резервных батальонов.⁴
Для приведения Украинского полка в такой состав были назначены батальоны расформировываемых егерских полков, именно:
2-й батальон 38-го егерского полка и два батальона 40-го егерского полка: 1-й и резервный.
Прежде, чем была произведена, эта перемена в организации полков, Император Николай Павлович сделал смотр всем войскам 5-го пех. корпуса, в том числе Украинскому полку, в их прежней организации.
Тотчас после Высочайшего смотра началось поспешное преобразование Украинского полка. В силу Высочайшего повеления, командир полка, полковник Дровецкий, должен был через каждые 10 дней доносить Военному Министру, для доклада Государю Императору, о достигнутых результатах по приведению полка в новый состав.
Украинский полк, по присоединении к нему батальонов 38-го и 40-го егерск их полков, стал именоваться Украинским егерским полком и должен был переформироваться таким образом, чтобы 1-й и 2-й действующие батальоны остались прежние, Украинского же полка.
3-ий действующий батальон был сформирован из 2-го батальона 38-го егерского полка.
4-й действующий батальон — из 1-го батальона 40-го егерского полка.
Кадры 5-го и 6-го резервных батальонов составлены: первый из резервного (3-го) батальона Украинского полка, а 2-й — из резервного батальона 40-го егерского полка.
В батальонах, как действующих, так и резервных, было по 4 роты в каждом. Одна из рот в батальоне называлась, карабинерною, а остальные три — егерскими. Карабинерные роты имели одинаковый номер со своим батальоном, егерские же роты получили особую от карабинерных рот нумерацию, общую во всем полку (в мирное время от 1-й до 15-й, а в военное время от 1-й до 18-й).
Число людей в ротах действующего батальона было одинаковое, как в мирное, так и в военное время: в егерских ротах по 263 чел., в карабинерных по 261 чел. В каждом действующем батальоне состояло 1,056 челов.
Оба резервные батальона с нестроевыми отделениями были сведены [125] в один «сводный» резервный батальон с одним нестроевым отделением. В этом сводном батальоне с нестроевым отделением полагалось по штатам мирного времени 881 челов. В военное же время из сводного резервного батальона, посредством укомплектования его рекрутами, должны были образоваться два резервных батальона, 5-й и 6-й, по 1,558 челов. в каждом, считая тут и людей нестроевого отделения каждого батальона.
Во всем же полку полагалось по штату в мирное время 5,351 чел., а в военное — 6,588 чел.⁵
Таким образом, уже в Мае месяце 1833 года Украинский полк был приведен в состав 4 действующих батальонов с нестроевою ротой и 2 резервных батальонов с 2-мя нестроевыми отделениями.
Резервные батальоны были отделены от полка и, вместе с резервными батальонами других полков дивизии, составили резервную бригаду этой дивизии. Резервные бригады сводились, в свою очередь, в резервные дивизии, по одной для каждого пехотного корпуса.⁶
Одновременно с переформированием полков 19-й дивизии, в которой находились украинцы, дивизия эта была переименована в 15-ю и осталась в составе 5-го пехотного корпуса,⁷ к которому принадлежали еще две дивизии, 13-я и 14-я.⁸
15-я пехотная дивизия состояла из тех же полков, из которых состояла прежняя 19-я дивизия, за исключением расформированных полков 3-ей ее бригады. Как и все другие дивизии, она состояла теперь из двух бригад: первая из пехотных полков — Азовского и Днепровского, 2-я из егерских полков: Украинского и Одесского.
Между егерскими и пехотными полками, также как между егерскими и карабинерными ротами не было существенного различия. Егерские полки комплектовались из людей небольшого роста, но более поворотливых и проворных, почему полки эти имели некоторое преимущество перед линейными в действиях в рассыпном строю. Карабинерная рота каждого батальона составлялась из людей, особенно отличившихся храбростью или выделяющихся своим поведением, усердием к службе и знанием дела.⁹ [126]
Положением 28 Февраля 1834 года было вновь определено, вместо двух резервных батальонов, формировать для полка в военное время только один резервный батальон. Поэтому 6-ой резервный батальон был исключен из штата, а «сводный» резервный батальон переименован в 5-й. Числительность людей 5-го резервного батальона в военное время должна была равняться числу людей в действующем батальоне, а в мирное время в 5-м батальоне было всего 476 человек.¹⁰
Не прошло еще года после сформирования в 1833 году Украинского полка по новым штатам, как оба батальона 40-го егерского полка, составившие первоначально 4-й действующий батальон и кадр для 6-го резервного батальона Украинского полка, были 21 Марта 1834 года отчислены от Украинского полка в состав войск Отдельного Кавказского Корпуса.
4-й действующий батальон Украинского полка был тогда же вновь сформирован из чинов 1-го, 2-го и 3-го¹¹ батальонов. Недостающее до штатов число людей было пополнено рекрутами.¹²
Вместе с преобразованием состава полка, новым его баталионам были пожалованы знамена и особое для каждого старшинство.¹³
В 1-м и 2-м батальонах остались их прежние знамена, так как эти батальоны были образованы из прежних украинцев.
3-й батальон, как сказано выше, был составлен из людей 2-го батальона 38-го егерского полка. Так как этот полк не имел своих знамен, то вновь сформированному 3-му батальону Украинского полка, по окончательном сформировании его, было пожаловано новое знамя 22 Июня 1833 года.
4-й батальон был образован первоначально в 1833 году из батальона 40-го егерского полка, а после откомандирования последнего в Отдельный Кавказский Корпус, в начале 1834 года, образован вновь из людей как Украинского, так и 38-го егерского полков. Так как оба названных егерских полка не имели знамен, то 4-му батальону Украинского полка было пожаловано новое знамя 1 Мая 1834 года,
В 5-й резервный батальон, составленный из людей прежнего «резервного» или 3-го батальона Украинского полка, перешло и знамя 3-го батальона. [127]
Наконец, 6-ой резервный батальон, упраздненный в 1834 году, знамени не имел.
Вновь пожалованные знамена 3-го и 4-го батальонов состояли из квадратного куска шелковой материи, в 2 арш. в длину и ширину. Рисунок знамени был однообразный для всех знамен, вновь жалуемых в первые полки егерских бригад. На знамени изображен крест зеленого цвета, углы знамени были белого цвета и в местах соприкосновения с крестом отделялись от него узкою голубою полоской: посредине знамени находился окаймленный золотым лавровым венком с Императорскою короной на верху оранжевый круг, внутри которого помещался черный двуглавый орел, а в каждом из четырех углов знамени был изображен, в золотом лавровом венке, золотой вензель Императора Николая I с короною. Знаменное древко было белого цвета с позолоченным копием на верху, внутри которого помещалось изображение двуглавого орла.
Под копием были подвязаны на серебряных тесьмах две таковых же кисти.¹⁴
Каждому из батальонов полка было дано старшинство с года основания тех полков, которые послужили на составление батальона.
Поэтому 1, 2 и 5-й батальоны получили старшинство с 1798 года, 3-й батальон получил старшинство Галицкого полка (так ранее назывался 38-й егерский полк¹⁵ с 1803 года, а 4-му батальону, вследствие двойного его происхождения, дано два старшинства: с 1798 г. и 1803 г.
Кроме знамен, Украинский полк прежнего состава имел Гренадерский бой, пожалованный ему в 1830 году за подвиги во время турецкой войны 1828 — 29 г.г. Бой этот перешел также к 1-му, 2-му и 5-му батальонам нового состава полка, так как эти батальоны образовались из старых украинцев.
За ту же войну 1828 — 29 г.г., 38 егерский полк получил знаки на кивера, с надписью «за отличие», но при поступлении людей 2-го батальона его в состав 3-го и 4-го батальонов Украинского полка, знаки эти, для сравнения всех батальонов в полку, были заменены также Гренадерским боем. Таким образом, Гренадерский [128] бой был присвоен вообще всем батальонам Украинского егерского полка¹⁶.
С 1834-го до 1849 года в организации полка было сделано много частных изменений, из которых главнейшие были следующие.
В Апреле 1834 года повелено, чтобы нестроевая рота, находившаяся при действующих батальонах, и нестроевое отделение, состоявшее при 5-м резервном батальоне, оставаясь при своих частях, образовали в наименовании, вместе с нестроевыми ротами и отделениями других полков дивизий, фурштатский батальон своей дивизии, а фурштатские батальоны всего корпуса — фурштатскую бригаду последнего.¹⁷
В 1834 году последовала новая перемена в штатах полка, вследствие установления бессрочного отпуска для нижних чинов.
До этого времени срок службы нижних чипов оставался прежний, 25-ти летний, установленный еще при Императрице Екатерине II. Солдат, уходя из дома молодым, возвращался к своей семье уже стариком и часто совсем, во всю службу, не видел ее. Поэтому воинская повинность того времени расторгала семейную жизнь попадавшего в военную службу и, лишая его навсегда домашнего очага, подготовляла человека, чуждого окружающему обществу.
Император Николай Павлович, желая облегчить участь находящихся на военной службе, и, вместе с тем, уменьшить государственные расходы на содержание армии, сохраняя, однако, наличное число войск, установил приказом 30 Августа 1834 года бессрочный отпуск по домам для нижних чинов, прослуживших на действительной службе беспорочно 20 лет. Эти бессрочно-отпускные могли быть вновь призываемы на службу для пополнения войск при укомплектовании их до штатов военного времени или для формирования резервных и запасных войск.¹⁸
В виде опыта, 28 Февраля 1834 года были уволены в бессрочный отпуск выслужившие 20-ти летний срок нижние чины резервной дивизии корпуса.¹⁹
30 Августа того же года были уволены в бессрочный отпуск выслужившие 20-тилетний срок службы нижние чины действующих баталионов полка.²⁰ [129]
Вследствие уменьшения числа людей при увольнении нижних чинов в бессрочный отпуск, штат каждого батальона по мирному времени был сокращен на 50 человек. Впоследствии было произведено еще несколько раз сокращение штатов полка по той же причине.²¹
Одновременно с установлением бессрочного отпуска, для полка, сверх резервного батальона, был учрежден еще запасный полубатальон (под № 39), который должен был образоваться только в военное время, посредством призыва бессрочно-отпускных²².
Бессрочно-отпускные обязаны были и в мирное время ежегодно прибывать к 1 Сентября на учебные сборы, продолжавшиеся в течение одного месяца²³.
В 1835 году, 26 Апреля, последовало переименование корпуса и дивизии, в которых состоял полк, причем 15-я дивизия названа 12-ою, а 5-й корпус — 4 м²⁴.
В 1838 году, 25 Июня, Император Николай Павлович пожаловал медные скобы на древки знамен. На скобах каждого батальона в полку имелись надписи, указывавшие время основания и первоначальные наименования тех полков, из которых батальоны образовались.²⁵
Так в- 1, 2 и 5 батальонах на скобе была надпись:
1798. Мушкетерский генерал-майора Берга полк, в 3 батальоне:
1803. Галицкий Мушкетерский полк²⁶ в 4 батальоне:
1798 Мушкетерский генерал-майора Берга полк.
1803. Галицкий мушкетерский полк.
В 1841 году, 21 Декабря было сделано новое изменение в штатах, повелено убавить в 4-м батальоне по мирному времени 600 рядовых, и число людей в этом батальоне, в отличие от других действующих батальонов, определено в 444 челов.
20 Января 1842 года, 5-й резервный батальон был упразднен. На случай же военного времени положено составлять для полка из бессрочно-отпускных 5 й резервный и 6-ой запасный батальоны. [130]
С этого времени, при сборах бессрочно отпускных, 6-ой батальон имел старое знамя расформированного еще в 1814 году резервного батальона Украинского полка. Знамя это с 1814 года хранилось в арсенале, пока в 1842 году не было пожаловано 6-му запасному батальону.²⁷
При сборах бессрочно-отпускных в случае военного времени положено иметь в 5 резервном и 6 запасном батальонах по 466 человек в каждом. Впоследствии число это было несколько увеличено.
7 Октября 1843 года, 4-й батальон был приведен в одинаковый состав с другими батальонами. Общее число людей в полку при этом не было увеличено, а только распределено по всем четырем батальонам равномерно. По штату положено иметь в каждой из четырех карабинерных рот по 22 у.-о. и 194 ряд., а в каждой из 12 егерских рот по 20 у.-о и 192 ряд. Во всем полку полагалось 7 шт. оф., 65 об.-оф., 330 у.-о., 147 муз., 3080 ряд., 114 нестр. и 54 фуршт., итого 72 оф. и 3725 н. чин.²⁸.
В 1848 году, 18 Декабря, для удобнейшего формирования резервных и запасных батальонов, при сборе отпускных нижних чинов, повелено содержать постоянно для каждого из этих батальонов кадры, по 1 обер-офицеру и 22 нижн. чин. Они располагались при складах обмундирования и вооружения этих батальонов и обязаны были содержать в исправности все хранящиеся в складе предметы и снабжать ими бессрочно-отпускных^29 8).
После всех перечисленных перемен, в 1849 году, к началу Венгерской кампании, в полку по штату полагалось: в четырех действующих батальонах 7 шт. оф., 65 об.-оф. и 372 5 н. ч., и в 5-м резервном и 6-м запасном 2 шт.-оф., 20 об.- оф. и 1350 н. ч.³⁰
В промежуток времени от возвращения из Турции в 1830 году до выступления в Венгерский поход в 1849 году, Украинский полк неоднократно менял стоянки, квартируя до 1836 года в Сквирском уезде Киевской губернии, с 1836 но 1839 год в Царстве Польском и временами занимая караулы в Варшаве, а с 1839 до 1849 года в Вольшской губернии, преимущественно в окрестностях гор. Дубно.
Обыкновенно, роты размещались разбросанно в окрестностях полкового штаба и квартировали у жителей. В деревне солдату [131] отводилась изба, в которой он жил пли всю зиму, или только несколько дней, в последнем случае перекочевывая от одного хозяина к другому.
Стоянка в польских местечках, населенных преимущественно евреями, имела неудобства в том отношении, что евреи, во избежание лишних расходов, давали солдату неудовлетворительную пищу, что нередко служило поводом недоразумений.³¹
Условия стоянки в Царстве Польском вообще представляли некоторые особенности. Поход туда считался походом за границу империи, офицеры и нижние чины после перехода границы получали усиленное жалованье, превышавшее обыкновенное на одну треть. Стоянка в Варшаве, как в крае, где еще недавно велась война, имела свои неприятные стороны. Не только нижние чины но и офицеры не имели свободного выхода из казарм и должны были каждый раз брать для этого особое дозволение.³²
В течение 20-летнего периода мира строевой устав оставался почти в таком же виде, в каком был при Императоре Александре I. Особенность нового устава, изданного в 1845 году, состояла в том, что в нем впервые были изложены правила раз- сыпного строя.³³
Для рассыпания по уставу в каждой роте назначалось по 24 действующих застрельщиков и 24 запасных, лучше усвоивших стрельбу в цель и правила рассыпного строя. Застрельщики становились всегда в 3-ей шеренг роты, на одном из ее флангов. Перед рассыпанием, застрельщики вызывались из строя роты и строили особый застрельщичий взвод. Взводом застрельщиков командовал офицер. По команде «второй полувзвод, в стрелки марш», назначенный полувзвод рассыпался так, что в каждой паре человек 2-ой шеренги становился в 2 шагах сзади и правее человека первой шеренги. Между парами допускались интервалы до 15 шагов. При начале пальбы сперва стреляли передние люди нечетных номеров, потом четных и, наконец, сзади стоящие. При нападении кавалерии, цепь и резерв (т. е. 1-й полувзвод, стоявший в 150 шагах за цепью) строились в «кучки». Одновременно с рассыпанием застрельщиков, рота перестраивалась в колонну из трех двухшереножных взводов и была в готовности выслать других людей, по мере надобности, для усиления застрельщиков.
В 1846 году кремневые ружья в полку были заменены ружьями [132] с ударным замком, дальность боя которых доходила до 300 шагов, а скорость стрельбы была не более 2 выстрелов в минуту. Большая часть ружей, в конце царствования Императора Николая Павловича, оставались прежние, гладкоствольные, кроме того, были нарезные ружья, и еще весьма небольшое количество, так называемых, литтихских штуцеров.³⁴
Такими штуцерами были вооружены по шести человек лучших стрелков в каждой роте. Они назначались не из числа застрельщиков и носили название «штуцерников».
Так как годовой отпуск патронов для стрельбы был очень мал (по 10 на чел.), то, обыкновенно, серьезные упражнения в стрельбе в цель производились только со штуцерниками, для которых припасали, по возможности, большее число патронов. Штуцерники употреблялись для стрельбы на дальние дистанции (до 800 шагов) и усиливали цепь в тех местах, где требовалась наибольшая меткость. В строю они становились за 3-ей шеренгой, на линии замыкающих унтер-офицеров.
В течение мирного периода с 1830 до 1849 года Украинский егерский полк неоднократно участвовал в лагерных сборах и представлялся на смотрах высшему начальству, а в 1847 году украинцы имели счастие быть на смотру Государя Императора.
Так, 4 Сентября 1836 года, в лагере под Варшавой, Украинский полк, в составе 4-го пехотного корпуса, смотрел генерал- фельдмаршал кн. Варшавский, гр. Паскевич- Эриванский. 8 числа того же месяца украинцы участвовали на корпусном маневре в окрестностях Варшавы, между деревнями Вавржином и Парижем.³⁵
В следующем году Украинский полк опять ходил в Варшавский лагерь и 13 Июля представлялся, в составе всего 4-го пех. корпуса, на смотр Наместнику. Вслед за смотром, 15 Июля, украинцы участвовали на корпусных маневрах.³⁶
На Высочайшем смотру в 1847 году, 22 Сентября, у г. Винницы, украинцы стояли в первой линии, составленной исключительно из егерских полков 4-го корпуса, справа от них стоял Камчатский егерский полк (последний полк 11-й дивизии), а слева Одесский егерский полк. Во 2-й линии стали пехотные полки, в 3-й — кавалерия, в 4-й — артиллерия и в 5-й рекруты и бессрочно-отпускные. На следующий день, после кавалерийского учения, Его Величеству были представлены юнкера, удостоенные к производству в [133] офицеры. 24 Сентября состоялось корпусное учение войскам, собранным при Виннице и, наконец, 25-го числа Государь смотрел стрельбу команд от всех полков. В этот же день, 25 Сентября, Его Величество, сопровождаемый Наследником Цесаревичем и Великим Князем Константином Николаевичем, изволил отбыть из Винницы по тракту в Варшаву.³⁷
С 1829 года до Венгерской войны в обмундировании полка произошли следующие главнейшие перемены:
В 1829 году медные пуговицы на мундирах и шинелях положено иметь с номером полка.
В 1833 году отменены на летних полотняных панталонах козырьки и пуговицы по боковому шву.
В 1834 году повелено ранцы носить на ремнях, скрещивающихся на груди.
В 1843 году для отличия фельдфебелей, унтер-офицеров и ефрейторов введены поперечные нашивки на погонах, у фельдфебелей из золотой, а у прочих из белой тесьмы, нашивавшияся, как и теперь, в один, два и три ряда.
В 1844 году кивера заменены касками из черной лакированной кожи, с двумя козырьками, с медной трубкой наверху, украшенной изображением пылающей гранаты, и другими медными украшениями; на фуражке положено иметь кокарду.
В 1832 году последовало разрешение офицерам носить усы, а в 1837 году был объявлен приказ по военному ведомству, воспрещавший иметь длинные волосы и предписывавший всем военнослужащим стричь их единообразно, чтобы они были гладко выстрижены вокруг ушей и затылка, а на лбу и висках были не длиннее вершка. В том же приказе запрещена прихотливость в прическе волос и в форме усов и бакенбард.³⁸

 

 

Примечания

1. Грабовский. Хроника полков 37 пехотой дивизии.
2. В.-учен. Арх., отд. III, №3147.
3. Хроника Рос. Импер. армии, составлен. по Высочайшему повелению, 1852г.
4. Положение о преобразов. пехоты. 1833 г.
5. Положен. о преобраз. пех. 1833 г.- Грабовск. Хроника полков 37-й пех. дивизии.
6. Хроника Рос. Импер. армии, 1852г.
7. Всего было 6 пех. корпусов, один гренадерск. корпус, отдельный кавказ. корпус и одна отдельная дивизия в Финляндии.
8. Висковатов. Истор. Опис. од. и воор. (распредел. полков по дивиз. и корпус.)
9. Леер. Энциклопедия в. и м. наук.
10. Хроника Рос. Импер. армии. 1852 г.
11. Составленного из людей 2-го батал. 38-го егерск. полка
12. Хроника Рос. Импер. армии, пзд. 1852 г. — Висковатов. Ист. опис. од. и воор.
13. Хроника Рос. Импер. армии. 1852 г.
14. Висковатов. Ист. опис. одежды и вооруж. войск (там же опис. знамен.)
15. Галицкий мушкетерский полк (для сформирования которого 16 Мая 1803 года послужила одна рота Украинского мушкетерского полка, в числе частей от разных полков) был переименован в 36-й егерский полк 19 Октября 1810 года.
16. Хроника Рос. Импер. армии. 1852 г.
17. Хроника Рос. Импер. армия. 1852 г.
18. Леер. Энцикл. воен. и мор. наук.
19. Резервная дивизия состояла из резервных батальонов всех полков корпуса.
20. Хроника Рос. Импер. армии, 1852 г.
21. Там же.
22. Там же.
23. Леер. Энциклопедия.
24. Висковатов. Истор. опис. од. и воор.
25. Высочайший указ Военному Министру 25 июня 1838 г.
26. Первоначальное наименование 38-го Егерского полка.
27. Грабовский. Хроника полков 37 п. див.
28. Штаты и табели.
29. Леер. Энциклопедия.
30. Ореус. Венгер. война 1849 г.
31. Петров. Рус. воен. сила, т. II.
32. Пирожников. Ист. Новоингерманландск. полка.
33. Воинск. устав о строев. пех. службе, изд. 1845.
34. Крюков. Ист. Краснояр. полка.
35. .В.-учен., арх., отд. III, № 800.
36. В.-уч. арх., отд. III, № 811.
37. В.-уч. арх., отд. III, № 937.—«Русск. Инвал.» 1847 г.
38. Висковатов. Ист. опис. од. и воор.

---

Глава VIII. Венгерская война 1849 года.

Причины войны. — Вступление в Венгрию. — Первые встречи с мятежниками. — Затруднения в добывании продовольствия. — Движение г. Чеодаева к Токаю и Дебречину. — Холера — Назначение 4-го корпуса. — Дела с войсками Гергея у Мишкольца. — Присоединение 12 дивизии к главным силам. — Занятие Дебречина. — Остановка в Дебречине. — Преследование Гергея. — Окончание войны.

В 1848 году почти все западноевропейские государства были объяты революционным движением, которое с особенною силою выразилось в Австрии.
Еще в Апреле 1848 года ход событий в соседних с нами государствах заставил наше правительство привести на военное положение пограничные войска; отсюда они могли двинуться, смотря по обстоятельствам, или на поддержание союзных с нашим Государем правителей, или же на отражение враждебных внешних попыток против России.¹
Тогда же к Украинскому полку, расположенному в г. Дубно, стали прибывать бессрочно отпускные, которыми полк был вскоре укомплектован до штатов военного времени.²
В половине 1848 года развилось восстание в Венгрии, грозившее отделением этой страны от монархии Габсбургов. — Вначале Австрийцы одерживали верх над венгерскими мятежниками, но в конце года, в виду неуспеха борьбы с ними, монарх Австрии принужден был обратиться к Императору Николаю I с просьбою о помощи. — Тогда наш Государь, всегда возмущавшийся лжелиберальными [135] движениями, волновавшими в то время европейские государства, согласился помочь Австрии.
Мятежники находились уже на пути к Вене, и Австрии грозила совершенная гибель, когда, 18-го Апреля 1849 года, фельдмаршал князь Паскевич получил повеление Государя немедленно двинуть в пределы Австрии 3-й и 4-й пехотные корпуса.
Вскоре затем украинцам был прочитан Высочайший Манифест, заключительные слова которого были следующие: «Император Австрийский обратился к Нам с желанием Нашего содействия против общих наших врагов. Мы в нем не откажем.
«Призвав в помощь правому делу Всевышнего Творца браней и Господа побед, Мы повелели: разным армиям Нашим двинуться на потушение мятежа и уничтожение дерзких злоумышленников, покушающихся потрясти спокойствие и Наших областей.
«Да будет с Нами Бог, и кто же на ны!
Так, — Мы в том уверены, — чувствует, так уповает, так отзовется в Богом хранимой державе Нашей каждый Русский, каждый Наш верноподданный, и Россия исполнит святое свое призвание».
Кампания открылась, и русские войска постепенно начали вступать в пределы Галиции и Буковины. 6 Мая, четыре батальона Украинского егерского полка, под командой своего полкового командира г.- м. Сентухова, войдя в состав левой колонны под начальством генерал-лейтенанта Бушена, перешли границу у м. Радзивиллова, направляясь далее через Львов на Змигрод³. При выступлении в поход, в полку состояло на лицо: 1 ген., 5 ип.-оф.-50 о.-оф., 315 у.-о., 148 муз.; 3,131 р. и 36 нестроев.⁴. В скором времени действующая армия была усилена еще 2-м корпусом. Начальствование всеми вступившими в Венгрию русскими войсками было вверено генерал-фельдмаршалу князю Варшавскому графу Паскевичу Эриванскому.
Переход через Карпаты главных сил нашей армии совершился несколькими колоннами, движение которых сводилось к г. Бартфельду, где предполагали встретить неприятеля. 5-го Июня Украинский егерский полк, находясь в составе той же колонны генерал-лейтенанта Бушена, выступил из окрестностей Змигрода и, остановившись на ночь у м. Граб, на другой день перешел Карпаты и достиг г. Смильно.⁵ [136]
Перед выступлением из Змигрода, украинцам был прочитан приказ Государя по войскам следующего содержания: «Ребята! Новые труды, новые подвиги вам предстоят! Мы идем помочь союзнику усмирять тот же мятеж, который, попранный вами, за восемнадцать лет, в Польше, вспыхнул вновь в Венгрии. С помощью Божиею, вы явитесь теми же православными воинами, какими Русские всегда и везде были: страшными врагам всего священного, великодушными к мирным жителям. — Вот чего ждет от вас ваш Государь и наша святая Россия. — Вперед, ребята, за нашим Варшавским героем — на новую славу!. С Нами Бог!»
На подлинном Собственною Его Императорского Величества рукою подписано: «Николай. Варшава, июня 1-го дня 1849 года».
Вступление наших главных сил в Венгрию совершилось в присутствии Государя Императора, который ехал верхом в колонне генерала Бушена; тут же находились Великий Князь Константин Николаевич и главнокомандующий армией князь Варшавский граф Паскевич Эриванский.
На самом рубеже Венгрии, сотни карпатских славян вышли навстречу нашему войску. При виде Государя они бросились на колени. Стоявший во главе их униатский священник подошел к нашему Государю с крестом в руке. При радостных кликах словаков, Государь приложился ко кресту и затем, продолжая путь, сделал несколько верст в пределах Венгрии. После сего, простившись в с. Граб с войсками, Государь отбыл в Варшаву, оставив при армии Великого Князя Константина Николаевича.⁶
7-го Июня, в то время, когда украинцы находились в Смильно, на южных склонах Карпат, остальные войска расположились между Любло и Крайно-Поляной.⁷
На первых порах армия князя Паскевича нигде не встретила сопротивления; по наиболее достоверным сведениям, полученным от захваченных пленных, вскоре украинцы узнали, что силы венгерские, противопоставленные нашей главной армии, не превышают 10 — 12 тысяч.
Когда известие о переходе сильной русской армии через Карпаты достигло Дебречина, все члены пребывавшего там революционного венгерского правительства пришли в крайнее смущение. Ввиду грозы, надвигавшейся с севера и невозможности остановить ее [137] теми ничтожными силами, которые носили громкое название «Верхне-Тисской армии», Кошут, предводитель восстания венгров, вздумал опереться на народные массы, посредством возбуждения в них религиозного фанатизма. Во всех церквах приказано было служить молебны об избавлении от нашествия северных варваров; с кафедр гремели проповеди, приглашавшие весь народ ополчиться для изгнания русских; по улицам потянулись умилостивительные процессии. Но все эти средства не принесли особенного результата, на севере же Венгрии, населенном славянскими племенами, чуждыми делу восстания венгров, не имели никакого успеха, и славянские племена встречали войска наши очень дружелюбно.⁸
После небольшого отдыха в Бартфельде, украинцы, в составе главных сил армии двинулись на Эпериеш. По полученным сведениям, неприятель был расположен между Эпериешем и тесниною при Демете; другой венгерский отряд расположился у с. Ошико. Предполагая, что венгерцы окажут нам сильное сопротивление, пользуясь пересеченною местностью, князь Паскевич решил принять меры к понуждению их оставить свои позиции без всякого сопротивления. Поэтому решено было произвести нападение с трех сторон. 3-й корпус гр. Ридигера должен был двигаться в обход неприятельской позиции через Четаре и Киш-Себен. 12-я пехотная дивизия, в которой находился Украинский полк, наступала по шоссе через Ловальфу и Демете. Отряд генерала Белогулиева⁹ двигался через Свидник и Стропко: — остальные войска 2-го и 4 го корпусов двигались по исправленной старой дороге через Ошпко и Тернье. Таким образом войска наши подвигались к Эпериешу с трех сторон.
Защищать свои позиции, при таких условиях, для неприятеля, при его малочисленности, было делом несбыточным, и в ночь с 10-го на 11-е Июня он отошел к д. Лемеш.
11-го Июня утром, когда украинцы и другие войска наши подходили к Эпериешу, было получено известие, что он покинут неприятелем. Главнокомандующий со свитой поскакал в город, а вслед за ним подошли войска, встреченные жителями самым миролюбивым образом. Когда украинцы вступали в Эпериеш, по обеим сторонам дороги стояли группы молодых девушек, в белых платьях, с корзинами в руках, из которых они бросали цветы под ноги войскам. Все дома главной улицы были разукрашены разноцветными флагами и коврами; на балконах и окнах [138] стояли дамы, махавшие платками и бросавшие венки и букеты. Восклицания: «виват» раздавались повсюду. — Такая радушная встреча объясняется тем, что большинство жителей состояло из немцев и славян, чуждых делу восстания венгров.¹⁰
По занятии города, полки 12-й пех. дивизии,¹¹ вместе с прочими войсками, расположились в окрестностях Эпериеша, части же, назначенные в авангард, двинулись преследовать неприятеля.
Вскоре, по сведениям, полученным от пленных, взятых нашим авангардом, и из произведенных рекогносцировок, стало достоверно известно, что неприятель занял сильную позицию, не доходя семи верст до Кашау. на высотах около д. Будамер.
Для атаки этой позиции с фронта были назначены 4-я, 5-я и 11-я дивизия, тогда как украинцы и остальные полки 12-й пехотной дивизии с одним кавалер. полком составили отдельную колонну под начальством ген.-лейтен. Бушена, которая была послана в обход левым берегом реки Тарцы, через с. с. Богдани и Вайкоч на Востер.
Но и на этот раз ожидание боя столь желаемого украинцами, не осуществилось. Венгерцы, при первом известии о движении наших войск, оставили свои позиции и отступили за Кашау, остановившись в 23-х верстах от него у с. Хидаш-Немети. 13-го Июля они отошли в Форро, а 14-го в Мишкольц.
В полдень 12-го июня, войска 2-го и 4-го корпусов заняли Кашау, где были встречены столь же радушно, как и при занятии Эпериеша. 13-го Июня украинцы отдыхали в Кашау, в виду предстоявших трудных переходов. Поведение наших войск вызвало полное доверие жителей, и на следующий же день растворились лавки, когда жители убедились, что русские не предаются грабежам и бесчинствам.¹²
До сих пор, благодаря громадному превосходству над неприятелем, мы не встретили серьезного сопротивления, но самая многочисленность нашей армии, при необходимости двигаться одною дорогою, по недостатку боковых путей, имела последствием важные неудобства и затруднения. Огромные обозы, на первых же порах, стали отставать и продовольствие армии затруднилось. Местные средства ничего не значили, в сравнении с запросом 100-тысячной армии.
Кроме того, население в окрестностях Кашау и далее на юг [139] было нам враждебно, и край был уже истощен. Приобретение продуктов за деньги представляло также большие затруднения, так как ассигновки, «кошутовки», были уничтожены нами всюду, а австрийские бумажки не пользовались кредитом, почему невозможно было получить сдачи на нашу звонкую монету.¹³
Приходилось принимать во внимание соображения по улучшению продовольствия армии, и главнокомандующий решился, для расширения реквизиционного района, передвинуть 4-ый корпус к Токаю; другою целью движения 4-го корпуса к этому городу было овладение переправой через р. Тиссу и открытие пути далее на Дебречин. Занятие этого города, считавшегося горнилом революции, было для нас чрезвычайно валено и могло оказать сильное моральное влияние на восставших венгерцев.
13-го Июня украинцы, находясь в составе 4-го корпуса, под начальством генерала Чеодаева. выступили из окрестностей Кашау к Токаю.¹⁴
14 го Июня отряд генерала Чеодаева прибыл в Хидаш-Немети, а 15-го в м. Санто. Здесь были получены известия, что к Токаю прибыли подкрепления и что жители намереваются принять участие в обороне города. 16-го Июня отряд подошел к Токаю. Перед вступлением в город, генерал Чеодаев послал жителям прокламацию, в которой увещевал их смотреть на русских как на восстановителей спокойствия и законного порядка в крае, но, к сожалению, увещания не оказали желаемого действия, и войска наши были встречены в Токае далеко не так дружелюбно, как в Кашау и Эпериеше. Авангарду пришлось завязать дело с венгерцами, и, когда войска вступили в город, по ним из окон были произведены выстрелы. Раздраженные солдаты ворвались в дома, из которых последовали выстрелы, и перекололи захваченных с оружием. Вскоре порядок был восстановлен высшим начальством, отвлеченным до тех пор артиллерийской перестрелкой с венгерцами, занявшими противоположный берег. Бывшие в городе войска наши были выведены оттуда. В 3 часа дня прибыли главные силы ген. Чеодаева, в составе которых находились украинцы, и все войска корпуса расположились в окрестностях Токая на бивуаках.¹⁵
Потери наших войск в делах с венгерцами были до этого времени ничтожны, но появился другой враг, более опасный, уносивший из рядов массы жертв, это была холера, появившаяся в [140] войсках еще с 12-го Июня. Теперь же, благодаря расположению 4-го корпуса бивуаками на болотистых берегах реки Тиссы, холера развилась в нем с ужасающей силой. Опустошения, производимые ею в Украинском полку, были столь же значительны, как и во всех войсках корпуса. От бивуаков беспрестанно шли больные к походным лазаретам, находившимся позади полков. Многие из них падали и умирали, не дойдя до места. Везде слышались раздирающие душу стоны. Медики не успевали подавать помощь; кругом каждого походного лазарета валялись десятками умершие; больных не успевали отвозить в госпитали, устроенные в городе, умерших не успевали хоронить; и тех и других прибывали сотни. Огромные могилы, в 30 саж. длины каждая, остались близ места стоянки 4-го корпуса под Токаем. — «Мне никогда не случалось видеть такого страшного зрелища, говорит очевидец. Без сомнения, большое сражение стоило бы меньших жертв».¹⁶
Ежедневно заболевало в войсках 4-го корпуса до 500 человек, из которых пятая часть умирала во время дальнейших переходов, холера продолжалась с тою же силою, люди умирали на походе, и задние войска должны были подбирать трупы. С 23-го Июня эпидемия начала несколько ослабевать, но заметно стала уменьшаться только с половины Июля. Еще в начале Июля, в Украинском полку было до 200 больных, и число людей в полку сильно уменьшилось: к 1-му Июля в нем было 49 офицеров и 2.497 нижних чинов.¹⁷
Сделав запасы продовольствия и оставив в Токае 4 батальона и 12 орудий для охраны переправы через реку Тиссу, корпус генерала Чеодаева 19-го Июня двинулся далее на Дебречин.
21-го Июня Украинский полк, вместе с отрядом, приблизился к Дебречину, откуда навстречу нашим войскам была выслана депутация с изъявлением покорности австрийскому правительству и обещанием исполнить все наши требования.
На другой день отправлено было из Дебречина к главным силам князя Паскевича несколько транспортов с продовольствием. — Таким образом, продовольственная цель движения 4-го корпуса была достигнута, но и моральное впечатление было очень велико. Занятие Дебречина в высшей степени смутило членов венгерского правительства, во главе с Кошутом, которые решительно не знали, куда им деваться. [141]
Возвращаться на присоединение к главным силам, находившимся у Мишкольца, 4-му корпусу пришлось прежней дорогой через Токай. Направление это, хотя и более кружное, предписано было самим главнокомандующим, в видах удобства движения отряда по более исправным дорогам.
27-го Июня корпус ген. Чеодаева перешел Тиссу у Токая, а 30-го Июня прибыл в Мезо-Кевезд. Здесь он находился в двух переходах от остальных войск главной армии, двигавшейся к Пешту, против Верхне-Дунайской армии Гергея, отступившей под натиском австрийцев к Коморну. В ночь с 2-го на 3 с Июля к украинцам стали доходить известия о движении венгерской армии к Вайцену.¹⁸
Вследствие этих известий, 2-й и 3-й корпуса нашей армии стали сближаться к этому городу; 4-му же корпусу было отдано приказание идти к Мишкольцу, для заграждения пути отступления венгерской армии в северные комитаты и для охраны наших сообщений; но Гергей, получив сведения о сосредоточении у Хартиана наших главных сил, не рискнул принять бой, и в ночь с 4-го на 5-е Июля отступил из Вайцена и направился через горные комитаты Венгрии на Вадкерт, Рима-Сомбат и Мишкольц к Токаю, чтобы оттуда войти в связь с войсками, действующими на юге Венгрии.
Между тем, как армия Гергея находилась в полном отступлении по вышесказанному направлению, другой венгерский корпус, силою около 24 тысяч человек, под предводительством Перцеля, выступил из Солнока, с намерением двинуться на Хатван. Вследствие этого, 4-й корпус был остановлен на пути в Мишкольц и обратился к Хатвану.¹⁹
Однако, вскоре против войск Перцеля был выслан особый отряд, а 4-й корпус вновь направился к Мишкольцу, по этим соображениям: как было сказано, армия Гергея, отступив из Вайцена, двигалась на Вадкерт и Рима-Сомбаг к Мишкольцу. Князь Паскевпч решил с 2-м и 3-м корпусами следовать параллельно ей, ранее ее достигнуть Тпссы и, перейдя на другой берег этой реки, запереть Гергею путь на юг. 4-му корпусу было послано приказание, перейти в Мезо-Кевезд, выдвинув кавалерийский авангард к Мишкольцу; когда же неприятель пройдет через линию наших сообщений, то авангарду атаковать с фланга хвост его армии и следовать за нею до Токая, а главным силам корпуса перейти к Мишкольцу и остановиться на реке Шаио. [142]
8-го Июля корпус ген. Чеодаева, согласно полученному приказанию, перешел к Мезо-Кевезду и выслал к Мишкольцу кавалерийский авангард.
Гергей, между тем, продолжал свое быстрое отступление. 10-го числа из авангарда было получено донесение о занятии неприятелем Мишкольца и о движении одной из его колонн через м. Форро к Тиссе.
Теперь ясно определилось намерение Гергея, через Токай прорваться к югу, поэтому кн. Паскевич решил форсировать переправу у Тисса-Фюреда, чтобы заградить Гергею путь отступления на левый берег Тиссы; вместе с тем командиру 4-го корпуса было послано приказание возможно скорее идти на Мишкольц и атаковать Гергея, распуская слухи, что вся армия следует туда же за 4-м корпусом. Цель действий Чеодаева должна была состоять в том, чтобы подольше задержать Гергея у Токая, и дать время войскам 2-го и 3-го корпусов, переправившись у Тисса-Фюреда, выйти ему в тыл.
Получив такое приказание, генерал Чеодаев немедленно подкрепил свой авангард, который в этот день имел дело с неприятелем.
На другой день Гергей стал приготовляться к дальнейшему отступлению, но вскоре был атакован главными силами ген. Чеодаева.
12-го Июля, в 1-м часу пополудни, украинцы, в составе главных сил Чеодаева, выступили из с. Абраны и, соединившись у м. Ваты с авангардом, двинулись к Мишкольцу, с намерением решительно атаковать венгерцев. Неприятель (корпус Пельтенберга) был открыт на прежней позиции за Хорсанским лесом; — около 10-ти эскадронов венгерских гусар, при 20-ти орудиях, были расположены по высотам, на расстоянии пушечного выстрела от северной опушки леса.
В голове наших войск, по большой дороге, шли два казачьих полка, И-я бригада 11-й пехотной дивизии и затем вся 12-я пехотная дивизия; кроме того, были посланы два полка гусар и 3 сотни казаков при двух батареях в обход левого крыла неприятеля на с. Малий.
Показавшиеся из лесу войска были встречены сильным огнем венгерской артиллерии; но действие наших батарей и смелое движение казаков заставило неприятеля покинуть позицию, которая и была немедленно занята нами.
Отступив, неприятель занял новую позицию у с. Геремболи, которую тоже должен был вскоре покинуть, заметив приближение [143] обходной колонны, грозившей отрезать его от р. Шаио. Пользуясь наступлением сумерек и в особенности пересеченною местностью, покрытою виноградниками, венгерцы отошли за с. Чаба, преследуемые застрельщиками. Когда же наша обходная колонна показалась на их левом фланге, и бывшая при ней батарея открыла продольный огонь, то неприятель поспешно и в беспорядке отступил к с. Фельшо-Зольца. Темнота ночи и пересеченная местность не позволила нашей кавалерии преследовать отступающих. Однако, передовые войска наши успели занять предместья Мишкольца, между тем как остальные войска, а в том числе и 12 -я пех. дивизия, расположились у с. Чаба.
На другой день, 13 Июля, ген. Чеодаев, намереваясь преследовать венгерцев, выступил в 9½ час. утра из с. Чаба.
Неприятель был встречен на левом берегу р. Шаио; ряд его батарей тянулся вдоль реки, на пространстве между селениями Альшо-Золца и Фельшо-Золца.
Левый берег реки на всем этом протяжении командует правым; кроме того, местные условия способствовали скрытому расположению неприятельской артиллерии, между тем как нашим войскам приходилось идти по местности совершенно открытой.
Вначале авангардного боя ген. Чеодаев, осмотрев позицию венгерцев, пришел к заключению, что с фронта она неприступна, а потому выслал из резерва 2 кавалерийских полка с конною батареею, в обход левого фланга; вместе с тем, для отвлечения внимания неприятеля, был усилен орудийный огонь против неприятельского центра.
Вначале движение обходной колонны было удачно: она зашла во фланг венгерской позиции. Дальнейшее движение обходной колонны было остановлено, за неотысканием бродов на реке Шаио.
Таким образом, весь день 13-го Июля оказался для нас совершенно безрезультатным, и наши действия ограничивались одною канонадою и обходным движением кавалерии; пехотинцы же могли выказывать свою удаль только бегая за водою к р. Шаио, причем они останавливались под ядрами, рассуждая между собою и делая разные замечания.²⁰
Однако, не смотря на безрезультатность действий ген. Чеодаева, Гергей считал свое положение довольно опасным. Русские войска могли переправиться через низовья р. Шаио и отрезать ему путь отступления на Токай. Вследствие этого, Гергей в ночь с 13-го на [144] 14-е Июля, отвел свою армию назад на новую позицию, за рекой Хернад, между с. с. Как и Гестели.
Во время последнего дела на р. Шаио, генерал Чеодаев развернул столь значительные силы, что Герген был введен в заблуждение и предполагал, что против него сосредоточены если не все наши войска, то, по крайней мере, значительная их часть.
14-го Июля, ген. Чеодаев уже завязал дело с венгерцами, как неожиданно получилось приказание фельдмаршала, по которому войска 4-го корпуса должны были приостановить преследование и возвратиться к Мишкольцу. Дальнейшее наступление 4-го корпуса фельдмаршал считал излишним, так как главною целью этого движения было задержание Гергея и лишение его возможности препятствовать нам в устройстве переправы у Тисса-Фюреда. 15-го Июля украинцы, в составе 4-го корпуса, перешли из Мишкольца в Абраны.
Получив известие о переправе русских у Тисса-Фюреда, Гергей счел невозможным оставаться на правом берегу р. Тиссы и 17-го Июля, оставив Хернадские позиции, переправился у Токая и двинулся к югу.
Узнав об этом, кн. Паскевич решил еще раз попытаться заградить дорогу венгерской армии. — Поэтому были сделаны все распоряжения, согласно которым главные силы нашей армии должны были 20-го Июля двинуться к Дебречину.
12-я дивизия получила тогда же приказание прибыть в Чеге, где были расположены главные наши силы.²¹
Присоединившись, вместе с 12-ою пех. дивизией, к войскам 2-го и 3-го корпусов, украинцы выступили 20-го Июля, в составе армии кн. Паскевича, из Чеге и в тот же день прибыли в м. Уйварош, находящееся в одном переходе от Дебречина
Между тем Гергей, переправившись у Токая 17-го Июля и сознавая, что кн. Паскевич, узнав о переправе венгерской армии, не замедлит повернуть к Дебречипу на перерез его пути, двинулся со своими главными силами окольным путем через Вамош- Перчь на Киш Марию. По Дебречинской же дороге направлен был, в виде бокового авангарда, 1-й корпус, под командой Надь-Шандора, силою до 8 тыс. человек при 41 орудии, который и прибыл 20-го Июля в Дебречин.
Рекогносцировками, произведенными нашей кавалерией на рассвете 21-го Июля, было обнаружено, что венгерцы занимают позицию впереди Дебречина, но сил их, скрытых садами, нельзя было определить в точности. [145]
Считая возможным, что у Дебречина придется иметь дело со всей армией Гергея, кн. Паскевич сделал все распоряжения к предстоящему, как он полагал, большому сражению. Утром 21-го Июля, войска наши, оставив на месте все обозы, двинулись вперед в боевом порядке от самого Уйвароша (в 25 верстах от Дебречина). По сторонам дороги в Дебречлп шли 2-й и 3-й корпуса, а Украинский полк с другими полками 12-й дивизии и бригадой 4-й легкой кавалерийской дивизии были назначены в резерв. За несколько верст не доходя Дебречина, обширные поля, покрытые исполинской вышины густой кукурузою, заставили наши войска снова свернуться в походные колонны и идти по дороге.
Первые венгерские войска, встретившиеся нам, были 4 эскадрона гусар. Они были отброшены к Дебречину нашею кавалериею, которая, при преследовании, наткнулась на скрыто расположенные неприятельские батареи, позади которых стали показываться довольно сильные колонны конницы и пехоты; часть последней была расположена в садах, канавах и за предместьями города.
Было около двух часов пополудни, когда паши войска, под наблюдением кн. Паскевича, начали перестраиваться перед Дебречином в боевой порядок. Украинцы и другие полки 12-й пех. дивизии, находившиеся в резерве, были расположены в виноградниках у дороги из Уйвароша в Дебречин. Впереди и по сторонам этой дороги были построены в боевой линии войска 2-го и 3-го корпусов с их артиллерией.
В это время для прикрытия нашего перестроения завязалось дело наших конно-легких батарей с венгерскою артиллериею. Преимущество оказалось вначале на стороне венгерской артиллерии, орудия которой, превосходя калибром наши конно-легкие, были, кроме того, в закрытых позициях. Венгерские ядра рикошетом долетали даже до наших резервов. Кн. Паскевич решил атаковать правый фланг венгерцев, более открытый и менее защищенный местностью. По окончании перестроения боевого порядка, к нашей конной артиллерии присоединилось несколько батарейных батарей, огонь которых вскоре так расстроил правый фланг неприятеля, что стоявшие там войска его должны были оставить свои позиции и начали отступать к городу. Против этого же фланга была направлена и часть нашей пехоты и кавалерии. Стремительная атака их заставила неприятельские отряды искать спасения в городских улицах.
Отступление правого неприятельского фланга вскоре превратилось в настоящее бегство, которым были увлечены как центр, так и [146] левый фланг. Бой закончился преследованием неприятеля, отступившего на Грос-Вардейн.²²
В день боя при Дебречине, главные силы Гергея, отступая по избранному им направлению, достигли до м. Вамош-Перчь. Узнав здесь о происходящем у Дебречина сражении, Гергей не решился однако идти на выручку своего 1-го корпуса, опасаясь столкновения с главною русскою армией. Получив на следующий день сведение о поражении корпуса Надь-Шандора, он поспешил отступлением, опасаясь, чтобы русские быстрым движением не предупредили его в Грос-Вардейне.
Между тем, кн. Паскевич, заняв Дебречин, был принужден отказаться от настойчивого преследования неприятеля всеми силами. При войсках оставалось всего на два дня провианта; на помощь австрийцев в этом отношении фельдмаршал не рассчитывал, а самый Дебречин и его окрестности были почти вконец истощены войной.
Таким образом, наши войска, и, в числе прочих, украинцы были задержаны в своем движении на несколько дней, в ожидании пополнения продовольственных запасов из провиантских складов, находившихся в Бартфельде, Эпериеше и Кашау.
25-го Июня в Дебречине было совершено под открытым небом благодарственное молебствие за успехи над неприятелем. В церковный парад были назначены по одной гренадерской и одной карабинерной роте от Украинского и других полков нашей армии. Во время пения «Тебе Бога хвалим» за городом был сделан 101 пушечный выстрел. После молебствия была принесена молитва за царствующего австрийского монарха, в той самой церкви, где 2-го Апреля торжественно провозглашалось отрешение Габсбургского дома от престола. В той же церкви кальвинистский священник произнес проповедь на венгерском языке, в которой выразил заблуждение жителей, увлеченных злонамеренными людьми, но не переставших быть верными своему монарху, и просил Великого Князя Константина Николаевича и главнокомандующего быть ходатаями перед престолом в пользу жителей, которые обещали загладить в скором времени свою вину.²³
После этого, войска, бывшие в параде, проходили церемониальным маршем, удивляя жителей своим стройным видом, бодростью и чистотой обмундированья.
Миролюбивое обращение наших войск, плата за покупаемые [147] продукты и спокойствие, которое водворилось на следующий же день после занятия города, расположили народ в нашу пользу.
26-го Июля все находящиеся в Дебречине генералы и полковники были приглашены представителями города на большой обед в городскую ратушу. На этом обеде удостоил быть Великий Князь Константин Николаевич; главнокомандующий же не мог присутствовать, вследствие болезни. В числе приглашенных был командир Украинского полка г.-м. Сентухов.²⁴
В тот же день, 26-го Июля, стало достоверно известно, что Гергей оставил Грос-Вардейн и отступает к Араду. Поспешное движение венгерцев очевидно имело целью скорейшее соединение с южной армией для совместного нападения на австрийскую армию барона Гайнау, которая в это время уже переправилась через Тиссу у Сегедина.
Не находя возможным, по недостатку продовольствия, двинуть из Дебречина все свои силы и, вместе с тем, считая необходимым оказать хоть какое-нибудь содействие австрийцам, кн. Паскевич выслал вперед кавалерию и часть пехоты. 30-го Июля за ними выступили и украинцы, в составе остальных войск кн. Паскевича,
В это время положение дел на театре войны существенным образом изменилось.
Положение Гергея стало крайне опасным. С севера надвигалась русская армия, с юга преграждали путь австрийцы. — надежды на соединение с южно-венгерской армией рушились, так как сама эта армия, разбитая под Темешваром 28-го Июля войсками барона Гайнау и сводною русскою дивизией под начальством г. Панютина, можно сказать, перестала существовать. Оставался только один свободный путь, на восток в Трансильванию; но и там ожидали его русские войска генерала Лидерса (5-й корпус).²⁵
В таком положении, Гергею ничего больше не оставалось, как положить оружие.
1-го Августа армия Гергея сдалась на капитуляцию русским войскам и была обезоружена в присутствии 3-го корпуса близ м. Виллагоша.
Тотчас по получении известия о готовности Гергея положить оружие, украинцы и прочие войска, выступившие накануне из Дебречина, были остановлены в 8 ч. утра 1-го Августа на пути к Грос-Вардейну. В тот же день к Великому Князю и главнокомандующему, [148] находившимся при главных наших силах, прибыли депутаты от города Дебречина с поздравлениями.²⁶
С того момента, как главная мадьярская сила положила оружие, война могла считаться оконченною и уничтожение мелких неприятельских отрядов, разрозненных и упавших духом, составляло лишь вопрос времени и не представляло трудной задачи.
Украинцы расположились в окрестностях г. Дебречина, а 6-го Августа получили приказание перейти в самый город, где в тот день члены магистрата и народ приготовили торжественную встречу нашему Великому Князю. Вечером город был иллюминован, и жители устроили факельное шествие, во время которого пели серенады в честь Великого Князя и фельдмаршала.²⁷
18-го Августа украинцы, находясь в составе главных сил армии, выступили в обратный поход в Россию и 14-го Сентября перешли границу у м. Радзивиллова.
По прибытии в Россию, полк расположился на прежних своих квартирах в окрестностях г. Дубно, Волынской губернии.²⁸
За участие в Венгерской кампании, Украинский егерский полк, в числе прочих участников войны, был удостоен ВЫСОЧАЙШЕЙ благодарности, объявленной в следующем приказе по армии:

«Приказ армиям».
«Бог благословил, ребята, ваше усердие, вашу храбрость, вашу неутомимую бодрость в трудах. Вы совершили долг ваш, ребята, и мятеж попран. Где враги смели вас ждать, вы их побеждали, и, следя за бегущими, шаг за шагом, узрели, наконец, редко бывалое событие: вся вражеская сила повергла пред вами оружие, безусловно предаваясь милосердию Нашему. В два месяца взято и сдано нам до 150 знамен и штандартов и до 400 орудий, и оружие положило более 80,000 мятежников. Честь и слава вам, честь и слава вашему победоносному вождю. Вы себя, как и всегда, показали достойными прозвания Всероссийского победоносного воинства. Благодарю вас всех и каждого. Я вами доволен, вами горжусь».
На подлинном Собственною Его Императорского Величества рукою подписано: «НИКОЛАЙ».
Дан в Варшаве,
Августа 29-го дня 1849 г.

 

Примечания

1. Петров, Рус. воен. сила, т. II.
2. В.-уч. арх., отд. II, № 3288.
3. В.-уч. Арх. отд. II, №3288—Журн. похода 4-го корпуса.
4. Ореус, Венгерск. война 1849 г.
5. Ореус, Венгерск. война 1849 г.
6. Ореус, Венгерск. война 1849 г.
7. Там же.
8. Ореус. Венгерск. война 1849 г.
9. Два полка пехоты, три сотни казаков, 26 орудий и одна рота сапер.
10. Ореус, Венгерск. война: Воспоминания Солнцева и записки Лихутина.
11. Азовский, Днепровский пехотные, Украинский и Одесский егерские.
12. Ореус. Венгерск. война 1849 г.
13. Ореус. Венгерск. война 1849 г.
14. 4-й корпус: 24 бат., 32 эскад., 9 сот. и 96 орудий.
15. Ореус. Венгерск. война 1849 г.
16. Записки Лихутина.
17. В.-уч. арх., отд. II, № 3288 — Журн. похода 4-го корп. — Ореус, Венг. война.
18. В.-уч. арх., отд. II, № 3288.
19. Ореус, Венгерск. война.
20. Ореус, Венгерск. война 1849 г.
21. В.-уч. арх., отд. II, № 3288.
22. Ореус. Венгерск. война 1849 г.
23. В.-уч. арх., отд. II, №3288. — Свед. о Венгер. камп. 1849 г.
24. Там же.
25. Ореус. Венгерск. война 1849 г.
26. В.-уч. арх., отд. II, №3288.
27. В.-уч. арх., отд. II, №3288.
28. Там же.

---

Глава IX. Восточная война 1853 — 56 гг.

Причины войны. — Выступление в поход. — Движение к Бухаресту. — Стоянка в Бухаресте. — Действия Мало-Валахского отряда. — передвижения в Крайово, Слатин, Плоэшти. — Возвращение из княжеств, — 5 и 6 батальоны в Одессе. — Движение 12 дивизии в Крым. — Балаклавское сражение. — Бивуак на Мекензиевых высотах — Прибытие Великих князей. — Буря — Прибытие резервных батальонов. — Зимняя стоянка в ноле. — «Камчатка». — Инкерманские высоты и переход на Северную сторону, а затем на Городскую. — 26 Мая 1855 г. — Жизнь в Севастополе, — Штурм 6 Июня. — Назначение полка на Инкерманские высоты, — Сражение на Черной. — Последние дни Севастополя. — Штурм 27 Августа. — Отступление на Северную сторону. — Высочайший приказ 30 августа 1855 г. — Передвижение полка в Зеленкиой и назначение в Евпаторийский отряд. — 5, 6 резервные и 7, 8 запасные батальоны. — Посещение Государем Крыма. - Окончание войны. - Награды. — Реформы в войсках. — Перечисление 1-го батальона в резервные войска. — Изменения в форме одежды.

В 1852 году возникли некоторые несогласия между католиками и православными при решении вопроса о пользовании святынями вблизи Гроба Господня в Иерусалиме.
Первые пререкания по этому поводу возникли между Россией, издавна считавшейся покровительницею православного Востока, и Францией, взявшей на себя покровительство католикам. Турция, которой принадлежала Палестина, сознавая наши справедливые требования, основанные на прежних договорах, и опасаясь в то же время угроз Франции, затягивала переговоры. Вскоре к Франции присоединилась и Англия, всегда относившаяся недоверчиво к нашей политике на Востоке и опасавшаяся усиления там нашего влияния.
Продолжительные дипломатические переговоры не привели ни к [150] чему. Подстрекаемое союзниками, турецкое правительство выказало чрезвычайное упорство и на наши требования о письменном подтверждении прав православных отвечало отказом.
Видя безуспешность переговоров, Император Николай II-й, весною 1853 года, приказал привести на военное положение 4-й и 5-й пехотные корпуса, а затем и некоторые другие войска.1
Украинский егерский полк входил в это время, по-прежнему, в состав 12-й пехотной дивизии, состоявшей под начальством г.-л. Липранди, и 4-го пехотного корпуса, которым командовал ген. от инф. Данненберг2.
17-го Марта 185 3 года полк прибыл, под командой своего полкового командира, полковника Янченко, в Дубно, с временной стоянки своей в Янове (Люблинской губ.), где он занимал караулы с прошлого лета. Остальные полки 12-й дивизии3 были расположены в окрестностях; штаб 12-дивизии находился в Люблине, а штаб 4-го корпуса в Кремонце.
По прибытии полка в Дубно, к нему стали прибывать бессрочно-отпускные, и вскоре полк был укомплектован до штатов военного времени.
В Мае месяце полку было приказано выступить из Дубно и двинуться через Бессарабию к границам Молдавии. В это время в полку было на лицо 6 шт. оф., 58 об.-оф., 459 у.-о., 153 муз., 3,213 ряд. и 97 нестр., а всего 3,986 чел.
В день выступления из Дубно, 26-го Мая, полк построился на городской площади, где затем было отслужено молебствие, в присутствии семейств офицеров и солдат и большой толпы народа. По окончании молебена, кое-где раздалось всхлипывание женщин и, напутствуемый лучшими пожеланиями и благословениями, полк тронулся к заставе.4
Весело, во всем новом обмундировании, шли в поход солдатики. В походе не было скучных учений, перепадала лишняя чарка водки, а перемена мест и хозяек веселила взор. Шли с бодрым чувством: казалось, впереди ждет что-то лучшее, чем на пройденных, оставшихся назади местах.5
В то время, когда украинцы двигались к Молдавии, 14 Июня последовал Манифест о занятии Дунайских княжеств нашими [151] войсками, — доколе Турция не удовлетворит наших справедливых требований», — как говорилось в нем.
Для занятия княжеств были назначены весь 4-й и часть 5-го пехотного корпуса.
Командование этими войсками было поручено Государем Императором генерал-адъютанту, генералу от артиллерии, кн. Михаилу Дмитриевичу Горчакову, участнику войн России 1809 г., 1812 — 14 г.г. 1828-29 г.г. и 1831 г.
Подчиненные ему войска (до 80 тыс. челов.) собрались к концу Июня в Скулянах и Леово, местах, выбранных для переправы через Прут.
Украинский полк, войдя в состав правой колонны г.-л. Липранди, 28-го Июня перешел на правый берег Прута у Скулян, по мосту, устроенному из небольших лодок.6
В день переправы, в Скулянах, перед полками 12-й пехотной дивизии был отслужен напутственный молебен. Офицеры и нижние чипы усердно молились и клали земные поклоны. Многие из них в последний раз целовали родную землю, комочки которой завязывали в тряпицу, чтобы носить на кресте, было б с чем улечься на чужбине, если приведется. Все старались принять на чело с кропила, проходящего по рядам священника, хоть каплю освященной воды своей отчизны.7
Переправившись через Прут, полк остановился, поджидая остальные войска ген. Липранди, последние части которых ступили на молдавский берег 2-го Июля, а затем вместе с ними, продолжал движение через Яссы, Текучь, Фокшаны, Рымник и Бузео к Бухаресту, порядком мирного времени.
Полки маршировали весело и бодро, несмотря на жару, которая доходила по временам до 30 градусов. В начале двадцатых чисел Июля, Украинский полк достиг окрестностей Бухареста, где и расположился.
Во время пути по Молдавии и Валахии, полк получал продовольственные припасы из магазинов, устроенных в Бырладе, Текуче, Фокшанах и Бузео, куда эти припасы были только что перед тем доставлены прибывшими на волах из Бессарабии подвижными магазинами. На время движения дача сухарей была уменьшена на треть фунта, с заменою ее четвертью фунта мяса. Благодаря этим мерам полк не был принужден останавливаться где-либо [152] для хлебопечения, хотя при себе в фурах имел только десятидневный запас сухарей. По прибытию к Бухаресту, припасы собирались по заранее утвержденным ценам от жителей, которым выдавались квитанции.8
Расположившись в окрестностях Бухареста, украинцы занялись, в ожидании начала военных действий, легкими учениями: ломкою фронта, стрельбой, сторожевой службой; одиночные занятия и тихий шаг на это время были забыты. Наступала уже глубокая осень, сильные туманы непроглядною пеленою носились над долиною Дуная; постоянная сырость и не совсем удобное квартирование, конечно, увеличивали обыкновенную болезненность в войсках, но, благодаря заботам начальствующих лиц, она не развилась, однако, до больших размеров; случаев же заболевания холерой, которая появилась у нас перед войной, в полку почти не было. Это, между прочим, надо приписать и хорошей пище, которую получал солдат. На каждого полагалось ¾ фунта мяса, а три раза в неделю выдавалось по чарке водки. Для поддержания бодрости духа среди солдат, во время скучной стоянки, их старались приохотить к разным играм.9
16-го Сентября разбросанные до того времени по разным деревням роты Украинского полка собрались в лагере при с. Желаве. Здесь 18-го числа того же месяца командующий войсками 4-го и 5 го пехотных корпусов, ген. ад. Горчаков произвел им, вместе с другими войсками 4-го корпуса, квартировавшими в окрестностях, смотр линейного учения. В присутствии же главнокомандующего, на следующий день 19-го числа было произведено дивизионное учение, а 21-го Сентября смотр стрельбы. 23-го числа, украинцы и все войска, собранные у Желавы, участвовали в общем параде, а 24-го — в двухстороннем маневре. Кн. Горчаков остался очень доволен и благодарил войска за результаты смотров.10
В конце Сентября, Украинский полк перешел на зимние квартиры в Бухарест.11
В начале следующего месяца на Дунае раздались первые выстрелы турок по нашим передовым пикетам, и в половине этого месяца неприятель занял Ольтеницкий карантин. Получив известие об усилении там турок, кн. Горчаков перевел 28-го Октября 3-й и 4-й батальоны Украинского полка и прочие полки 12 пехотной [153] дивизии из Бухареста в с. Будешти, в подкрепление бывших там наших войск. В Бухаресте остались только 1-й и 2-й батальоны Украинского полка и одна легкая батарея, но уже 2-го Ноября к ним вернулись из Будешти и 3-й и 4-й батальоны полка.12
В Октябре же был обнародован манифест, в котором Государь Император объявлял в следующих словах своим верноподданным об открывшейся войне с Турцией:
«Манифестом Нашим, данным в 14-й день Июня текущего года, Мы объявили любезным Нашим верноподданным о причинах, побудивших Нас требовать от Порты Оттоманской твердого обеспечения на будущее время священных прав церкви православной... Приняв сию меру, Мы сохраняли еще надежду, что Порта, в сознании своих заблуждений, решится исполнить справедливые Наши требования. Ожидания наши не оправдались… Россия вызвана на брань! Ей остается, возложив упование на Бога, прибегнуть к силе оружия, дабы понудить Порту к соблюдению трактатов и к удовлетворению за те оскорбления, коими отвечала она на самые умеренные Наши требования и на законную заботливость Нашу о защите на Востоке православной веры, исповедуемой и народом русским.
Мы твердо убеждены, что Наши верноподданные соединят с Нами теплые мольбы к Всевышнему: да благословит Десница Его оружие, поднятое Нами за святое дело, находившее всегда ревностных поборников в Наших благочестивых предках.
«На Тя, Господи, уповахом, да не постыдимся во веки».
Так как уже тогда существовало предположение переправить наши войска на правый берег Дуная в нижнем течении этой реки, то желательно было отвлечь внимание турок в противоположную сторону, к нашему правому флангу, где турки собрали в Ноябре месяце значительные силы у Калафата, против кр. Виддина, выдвинув свои посты к сел. Полны и Голенцы. Против них из войск кн. Горчакова был выслан особый отряд, названный Мало Валахским, командование которым было вскоре вверено ген. ад. гр. Анрепу-Эльмпту.13
В середине Декабря, со стороны Калафата были получены сведения о намерениях турок действовать наступательно, почему кн. Горчаков направил тогда же в Крайово полки 12-й пехотной дивизии, в подкрепление к стоявшему там Мало-Валахскомѵ отряду.
22-го Декабря украинцы выступили из Бухареста и двинулись [154] к Крайово, а оттуда направились в м. Быйлешти, куда прибыли и присоединились к отряду 5-го Января 1854 года.14
Между тем, как всюду в других местах жители радостно приветствовали наши войска при их приближении, здесь, в окрестностях Калафата, они, наоборот, отнеслись к нам весьма враждебно. Позабыв прежние благодеяния нашего правительства, они возбуждались против нас валахскими эмигрантами, принимавшими вместе с венгерцами участие в смутах 1848 года и увлекавшими теперь своих земляков несбыточными надеждами. Это весьма затруднило продовольствие наших войск. Кроме того, жители передавали туркам сведения о движении наших отрядов и грабили тех из своих сограждан, которые им не сочувствовали.15
Усилив Мало-Валахский отряд полками 12-й дивизии, кн. Горчаков решил обложить Калафат войсками отряда, чтобы преградить неприятелю доступ в Малую Валахию16.
9 Января главнокомандующий лично прибыл в Быйлешти и 16-го Января двинул оттуда войска к Калафату, с целью стеснить район неприятельского расположения и отнять у турок возможность пользоваться средствами страны. Неприятельские партии, занимавшие селения впереди Калафата, отступили без боя под защиту его укреплений. В тот же день наши войска заняли Модлавиту, Гунию и Пояны, выдвинув авангард в Голепцы; украинцы расположились у Модлавиты17.
На следующий день украинцы участвовали, в составе Мало-Валахского отряда, под начальством кн. Горчакова, в рекогносцировке укреплений Калафата и затем вернулись в Модлавиту. Из расспросов захваченных при этом пленных оказалось, что у Калафата турками было устроено 20 укреплений, вооруженных 150 орудиями, а впереди линии укреплений вырыта траншея, высотою в рост человека. Число турок, защищавших Калафат, доходило до 20 тысяч.
В тот же день, 17 Января, кн. Горчаков передал командование Мало-Валахским отрядом начальнику 12-й пехотной дивизии г.-л. Липранди.18 [155]
Отступив к Калафату, неприятель оставался в бездействии, и украинцы, расположившись в Модлавите, занялись постройкою укреплений. Такие же укрепления были сооружены и в других пунктах, для обеспечения отряда от нападения турок. Чтобы защитить себя от непогоды и вредного влияния местного климата, войска строили для себя, при помощи местных средств, шалаши и землянки. В это время сильные морозы сменились оттепелью, дороги покрылись непроходимою грязью, и всякое передвижение войск стало крайне затруднительным.19
В конце Января г.-л. Липранди узнал, что неприятель усиливается в Рахове и других пунктах на Дунае, и выслал для наблюдения их на левый берег р. Жио г.-м. Баумгартена с Тобольским полком и 3-м батальоном Украинского полка, дивизионом гусар и полусотнею казаков, при 12 орудиях, которые к 1 Февраля прибыли в Бекет.20
Остальные три батальона Украинского полка с главными силами отряда ген. Липранди двинулись в ночь со 2-го на 3-е Февраля к Чепурчени и Калафату, с целью воспрепятствовать неприятелю собирать в Чепурчени запасы сена и соломы для калафатского гарнизона. В пути, на рассвете, их застиг жестокий мороз: несколько человек отморозили себе ноги и их пришлось отправить в госпиталь. Турки, извещенные жителями о нашем движении, успели своевременно уйти к Калафату, после перестрелки с нашими войсками. Уходя из Чепурчени, они оставили в нашем распоряжении значительные запасы сена, которые, за неимением перевозочных средств, были уничтожены. Затем отряд ген. Липранди вернулся на прежние места, и 1, 2 и 4 украинские батальоны снова расположились у Модлавиты.21
Весь Февраль месяц, украинцы и другие войска Мало-Валахского отряда провели в постоянных столкновениях с противником: турки выходили небольшими отрядами из Калафата, производили фуражировки, грабили жителей и тревожили наши передовые посты, но постоянно были отбиваемы нашими войсками.
В это же время войскам генер. Липранди стало известно об осложнениях, возникших в дипломатических сношениях с Англией и Францией, и о вступлении союзного англо-французского флота в Черное море.
Манифестом 9-го Февраля 1854 года Державный Вождь русского [156] народа возвестил Своим подданным об искреннем желании Своем избежать кровопролития, об упорстве Турции в исполнении наших справедливых требований и о враждебном вмешательстве Англии и Франции в нашу борьбу с Турцией.
«И так, — говорилось в Манифесте, — против России, сражающейся за православие, рядом с врагами христианства, становятся Англия и Франция!
«Но Россия не изменит святому своему призванию и, если на пределы ее нападут враги, то мы готовы встретить них с твердостью, завещанною нам предками. Мы и ныне не тот ли самый народ русский, о доблестях коего свидетельствуют достопамятные события 1812 года! Да поможет нам Всевышний доказать сие на деле! В этом уповании, подвизаясь за угнетенных братьев, исповедующих веру Христову, единым сердцем всея России воззовем:
«Господь наш! Избавитель наш! Кого убоимся! Да воскреснет Бог и расточатся врази Его!»
Приближались тяжелые и доблестные дни борьбы России с союзниками, в которой и украинцам было суждено принять участие.
Между тем, к началу весны было окончательно решено с нашей стороны переправиться через Дунай в нижнем его течении, и, так как турецкий главнокомандующий удерживал за собою Калафат, ожидая переправы наших войск у Виддина, то, чтобы продлить заблуждение неприятеля, кн. Горчаков по прежнему оставил здесь против него значительные силы Мало-Валахского отряда.
С тою же целью, ген. Липранди, не ограничиваясь стеснением неприятеля в Калафате, предпринимал демонстрации наступательных действий.22
Так 25-го Февраля, украинцы приняли участие в общем наступлении войск Мало-Валахского отряда к Калафату. Под прикрытием их, была произведена рекогносцировка калафатских укреплений и впереди лежащей местности, во время которой неприятель, убрав свои передовые посты, открыл канонаду по нашим войскам, но не успел нанести нам значительного вреда.
В самый день переправы наших войск через нижний Дунай, 11-го Марта, весь отряд ген. Липранди собрался в Модлавите. Отсюда высылались к стороне неприятеля летучие отряды и выставлялись сторожевые посты, на которых почти ежедневно происходили стычки с турками.
14-го Марта украинцы участвовали в отражении нападения [157] турок на Мало-Валахский отряд. Из расспроса взятых в этот день пленных и из других источников следовало ожидать, что турки вскоре перейдут в наступление из Калафата, с целью ослабить наши действия на нижнем Дунае Для обнаружения действительных намерений противника, ген. Липранди решил приблизиться к неприятельскому расположению и 19-го числа выступил со всем отрядом, в том числе и с украинцами, к Калафату. При нашем приближении, среди турок обнаружилась большая тревога, а произведенная отрядом рекогносцировка показала, что неприятель, не думая сам о наступлении, только старался распускать слухи о своих приготовлениях к активным действиям23.
К началу Апреля число турок в Калафате и его окрестностях значительно уменьшилось. Часть калафатского гарнизона выступила оттуда в Виддин и направилась вниз по правому берегу Дуная. Вскоре обнаружилось, что ожидать наступления неприятеля со стороны Калафата нет более никаких оснований, и поэтому кн. Варшавский гр. Паскевич-Эриванский, принявший в это время личное начальство над Дунайскою армией, предписал генералу Липранди отвести Мало-Валахский отряд к Краиову, а все тяжести и больных отправить в Бухарест. Это приказание было вызвано также и опасением враждебных действий со стороны Австрии.24
13-го Апреля 1, 2 и 4 батальоны Украинского полка, под командой своего нового полкового командира полковника Дудицкого-Лишина,25 прибыли, в составе отряда ген. Липранди, в Краиов и расположились в окрестностях этого города. 3-й батальон по-прежнему находился в Бекете.26
Вскоре затем состав Мало-Валахского отряда уменьшился, вследствие отделения от него 1-й бригады 12-й дивизии (Азовский и Днепровский полки), которая получила приказание перейти в Плоэшти и Текуч, для наблюдения за австрийскою границей. Кроме того, часть отряда ген. Липранди была направлена в Бухарест и Турно; три же батальона Украинского полка, оставшись в составе отряда, перешли с прежней своей стоянки в село Баланс на р. Ольтец.27
В виду слабости Мало-Валахского отряда, генералу Липранди было приказано в начале Мая отойти с отрядом за р. Ольту к [158] Слатину и не предпринимать наступательных действий против неприятеля, за исключением случаев, обещающих несомненный успех.28
3-го Мая, три батальона Украинского полка, в составе отряда ген. Липрандп, прибыли в Слатин. От войск отряда были тотчас выставлены посты по левому берегу р. Ольты от Рымника до Турно, которые вошли в связь с отрядом г.-м. Баумгартена, у Турно, где находился 3-й батальон Украинского полка.
Турки, занимавшие Калафат, делали неоднократно попытки наступательных действий между реками Жио и Ольтой. Ген. Липранди намеревался прогнать турок к Калафату, перейдя со всем своим отрядом в наступление, но, не получив одобрения на это предприятие со стороны кн. Паскевича, ограничился только высылкою разъездов на правый берег Ольты и но дороге к Краиову.
В течение Мая месяца, от лазутчиков были получены сведения о новом рекрутском наборе в Австрии и о готовности австрийских войск перейти границу. При таких условиях, кн. Паскевич считал не безопасным оставлять Мало-Валахский отряд у Слатина. Часть его он направил для усиления осадных войск под Силистрией, другую часть двинул в г. Калараш, а остальные пойска отряда (три батальона Украинского полка, Азовский и Одесский полки, три пешие батареи, 2-я бригада 5-й легкой кавалерийской дивизии, конно-легкая № 10 батарея, Донской № 38 полк и рота сапер) получили приказание приблизиться к австрийской границе и с этою целью перешли к 1 Июня в окрестности Плоэшти. Около того же времени отряд г.-м. Баумгартена был переведен из Турно в Бухарест, и 3-й украинский батальон, бывший в его составе, присоединился оттуда к прочим батальонам полка, стоявшим у Плоэшти.29
Здесь украинцы простояли до двадцатых чисел Июля, а затем, присоединясь к главным силам Дунайской армии, начальство над которой после отъезда фельдмаршала кн. Паскевича вновь перешло к кн. Горчакову, выступили в обратный поход к русской границе.
Еще 15 Июля в нашей главной квартире было решено очистить княжества, вследствие опасений наступления австрийцев против тыла и фланга наших войск. В то же время 100 тысяч турок расположились по берегу Дуная против фронта войск кн. Горчакова, думая этим удержать нас на месте и таким образом дать время союзникам беспрепятственно высадиться в Крыму и на западном берегу Черного моря, у нижнего течения Дуная. [159]
Несмотря на это, главнокомандующий решил оставить свою позицию у Журжи и перед выступлением главных сил из окрестностей этого города отдал следующий приказ по войскам:
«Две недели мы стоим лицом к лицу противу многочисленного неприятеля, и он не только не решается напасть на нас, но, зная ваше мужество и отвагу и помня сильный отпор, встреченный им при переправе и понесенный огромный урон, скрывается за укреплениями, не смея выйти в поле.
Цель турок очевидна: они стараются удержать нас сколь можно долее под Журжей, дабы доставить возможность англичанам и французам действовать в ином направлении.
Поэтому, необходимо сблизить здешние войска с теми, которые расположены у нас севернее, чтобы, соединив все силы, перейти потом к окончательному наступательному движению.
Итак, нам теперь предстоит кратковременное отступление. Вспомните 1812 год, когда русская армия, посредством заранее обдуманного отступления, увлекла за собою многочисленного неприятеля и тем приготовила ему конечную гибель.
С нами Бог, за нас правое дело!»
Присоединившись к главным силам кн. Горчакова, Украинский полк прибыл 27-го Июля в Бузео, откуда перешел к 31 Июля в Рымник, а 1 Августа в Фокшаны.
Здесь войска наши оставались в течение двух недель, пока тяжести, свезенные сюда в громадном количестве, перевозились в Яссы. 14 же Августа, убедясь, что турки не предпримут решительного наступления, главные наши силы выступили в пределы Империи. 20 Августа украинцы перешли Прут у Леово и затем расположились в окрестностях этого местечка на квартирах. Главная квартира армии поместилась в Кишиневе.30
В половине Сентября было получено известие, что в Крыму собралось до 80 тысяч союзных и турецких войск. Это заставило кн. Горчакова двинуть в Крым, в помощь слабым силам кн. Меньшикова, часть Дунайской армии. Прежде всех, с этою целью туда были направлены полки 12-й пехотной дивизии.31
При выступлении действующих батальонов полка в поход в Дунайские княжества, на место их в Дубно были отправлены из Пырятина (Черниговской губ.) вновь сформированные 5 резервный и 6 запасный батальоны.32 [160]
В Дубно к 5 и 6 батальонам продолжали прибывать бессрочно-отпускные. После окончательного укомплектования, в начале Декабря они были отправлены в Аккерман, к войскам действующей армии. На пути к этому городу, оба батальона были остановлены в Тирасполе, для содержания установленной в виду холеры карантинной линии по берегу Днестра.
Здесь они оставались недолго и были вскоре переведены в Одессу, где затем находились и во время бомбардирования города англо-французским флотом 10 Апреля 1854 года.
Еще накануне этого дня. 9 Апреля, к городу подошла сильная союзная эскадра. 10 Апреля, в страстную субботу, в 6½ ч. утра, в Одессе раздался первый выстрел с неприятельской флотилии. Несмотря на то, что силы для обороны Одессы были ничтожны (48 орудий против 1,900 пушек союзного флота), наши батареи геройски поддерживали неравный бой и даже успели нанести некоторый вред неприятельским судам.33
Хотя украинским батальонам не пришлось непосредственно участвовать в деле, но из этих батальонов посылались команды для работ на батареях и для прислуживанья у орудий во время бомбардирования. За оказанные ими при этом отличия командующему этими батальонами, полковнику Чемерзину было выражено особое Монаршее благоволение.34
Неприятель пытался высадиться на берег близь Одессы, но без успеха, после чего ограничился бомбардированием города, которое продолжал до 7 час веч. 14-го же Апреля, не достигнув цели, союзный флот снялся с якоря и ушел в море, по направлению к Севастополю.
30 Апреля, утром, английский пароход «Тигр» сел на мель у морского берега южнее Одессы и действием двух наших полевых орудий был принужден сдаться. В это время к нашим двум орудиям прибыла из города батарея с прикрытием, в состав которого входил 5 резервный батальон Украинского полка. Так как оказалось невозможно снять сдавшийся пароход с мели, то, для уничтожения его, по нем был открыт артиллерийский огонь. Два подошедших неприятельских парохода, желая спасти «Тигр», стали стрелять по нашим войскам, по к 2 час. дня, после того, как удачным действием наших орудий им были нанесены значительные повреждения, должны были прекратить огонь и уйти в море.35 [161]
После отправления 5 резервного и 6 запасного батальонов в Дубно и затем в действующую армию, в Пырятине (Черниговской губ.) было приступлено к сформированию новых батальонов, 7-го и 8-го, которые получили название «запасных». 5-му и 6-му батальонам присвоено с этого времени название резервных36.
Обратимся опять к действующим батальонам полка, которые, перейдя 20 Августа Прут у Леово, расположились в окрестностях этого местечка по квартирам.
В Сентябре туда стали доходить слухи о высадке значительных неприятельских сил в Крыму у Евпатории, Князь Меньшиков, командующий войсками в Крыму, писал кн. Горчакову, что количество союзных войск, прибывших на полуостров, значительно превосходит силы, какие мы им можем противопоставить.
Получив это письмо, кн. Горчаков, желая помочь нашим Войскам в Крыму, тотчас собственною властью послал туда 12-ую пехотную дивизию и о своем решении донес Государю37.
Украинцы не пошли, а, что называется, «бегом побежали». Чтобы ускорить движение и сберечь войска, для пехоты были выставлены подводы от местных жителей, на которых солдаты садились поочередно, на них же везли ранцы, даже часть ружей. Шли без дневок; войска поднимались с ночлега часа в три утра, когда было еще темно, и безостановочно шли до места, где для них была приготовлена горячая пища кашеварами, заблаговременно отправленными вперед. Для поддержания сил, солдатам ежедневно выдавалось по фунту мяса и по две чарки водки. После обеда час — другой отдыхали, кашевары в это время уходили вперед, а затем войска, поднявшись с привала, шли до глубокой ночи.
Осень стояла холодная и дождливая, грязь херсонских дорог была невообразимая, и бивуаки под открытым небом, при невозможности обсушиться, за недостатком дров и времени, делали поход весьма тяжелым. Однако, украинцы не унывали. Окружая подводы, на которых отдыхали их товарищи, они шли вперед с шумом и песнями: им казалось весело в этом необыкновенном походе. Они острили, смеялись друг над другом, смеялись над вереницею повозок, которые рысью возвращались со следующей станции, [162] чтобы поднять идущие сзади войска. Усталые садились на повозки, на место отдохнувших, и тотчас сладко засыпали38.
Таким образом, делая в день по два перехода, украинцы прошли расстояние от Одессы до Севастополя, всего более 500 верст, в 9 дней, считая тут и задержки на переправах через Буг и Днестре.
С Николаева украинцы вступили уж под команду кн. Меньшикова. Солдаты от души благодарили светлейшего за распоряжения об оставлении касок: в фуражке в холод было тепло, в жару не жарко и при том голове в ней было гораздо легче и покойнее, чем в каске39.
Еще начиная от Перекопа стала сказываться близость театра военных действии: помещичьи усадьбы, встречавшиеся по пути, были брошены своими владельцами; украинцы беспрестанно обгоняли большие обозы с сухарями, порохом и снарядами, а встречали одни лишь транспорты раненых.
Когда украинцы подходили к Бахчисараю, к ним уже доносился отдаленный гром севастопольской канонады.
Вступив затем в долину р. Бельбека, в окрестностях Севастополя, они были поражены видами и картинами природы, недоступными никакому описанию: красота этих мест выше всякого рассказа. Повсюду встречались фруктовые сады; ветви ломились под тяжестью яблок и других плодов, которыми была усеяна и земля вокруг каждого дерева.
Между тем, звуки выстрелов становились все отчетливее и минутами сливались в страшный гул, от которого дрожала окрестная местность.
Ночью огненные следы снарядов освещали небо над крепостью, бомбы и гранаты в своем полете переплетали небо чудными узорами.
9 Октября, Украинский полк, в составе 12-ой дивизии ген. Липранди, подошел к Севастополю и присоединился к войскам, расположенным у села Чоргун40.
После того, как ружья были составлены в козлы и разбиты коновязи для лошадей, между солдатами завязалось обширное знакомство. Украинцы сновали между коновязями, а кавалеристы бродили между бивуачными кучками, отыскивая среди украинцев земляков [163] и знакомых. Через четверть, много через полчаса, все было в самых приятельских отношениях и разговорам не было конца41.
Как только кн. Меньшиков узнал, что полки 12-й дивизии появились у Перекопа, он тотчас же решился атаковать неприятеля с тыла, со стороны с. Чоргуна, по направлению к Балаклаве, где находились склады английской армии.
11 Октября был окончательно составлен чоргунский отряд, под начальством г.-л. Липранди. В состав отряда входила вся 12-я пехотная дивизия, 4-й стрелковый батальон, 20 эскадронов кавалерии, 10 сотен и 64 орудия.
Наступил вечер 12 Октября, канун дня, назначенного для нападения на английские редуты впереди Балаклавы.
«Бивуак наш был расположен на правом берегу Черной речки и представлял живописную картину. Небольшая котловина, обставленная со всех сторон крутыми горами, где в другое время но мог бы разместиться и один полк с батареею артиллерии, теперь была переполнена войсками. А между тем, всем было довольно места, всем казалось удобно.
«В таких случаях, как канун боя, человек становится менее требователен и примиряется со всеми неудобствами, сознавая, что они слишком ничтожны, в сравнении с тою торжественною и величественною минутою, к которой он готовится. Канун сражения связывает всех узами боевого родства. Каждый видит в товарище нечто родное, близкое, и готов поделиться с ним всем, что есть под рукою, лишь бы не нарушить того благоговейного высокого настроения, с которым воин, вступая в бой, жертвует своею жизнью по долгу и по совести.
«Был тихий, прекрасный вечер, такой, какими изобилует Крым, во время ранней осени. Повсюду были видны ружья, составленные в козлы, орудия, зарядные ящики, лошади и самые разнообразные группы солдат, с шумом разговаривавших или дремавших у дымившихся костров...
«Но вот постепенно все стихло и воцарилось глубокое молчание, прерываемое иногда ржанием лошадей, бряцанием оружия дежурных, да тихим шепотом незаснувших...
«Наступило раннее утро 13 Октября. Едва зарделась заря, как лагерь стал просыпаться. Солдаты копошились около лошадей и орудий, старые служивые, готовясь на смерть, надевали чистое белье, [164] другие молились. Через час каша была готова и солдат звали к винной порции»42.
Около 5 час. утра украинцы разобрали ружья. Вдали показался начальник отряда ген. Липранди. Объезжая войска он обратился к полкам своей дивизии и выразил уверенность, что они будут драться так же храбро, как и на Дунае. Он прибавил, что не сомневается в победе, и неумолкаемым «ура» отвечали ему украинцы43.
Доступ к Балаклаве был прикрыт двойным рядом укреплений: внутренний, ближайший к городу, состоял из нескольких батарей, соединенных между собою сплошной трапшеей, и внешний, из пяти редутов, расположенных по холмам, отделяющим Балаклавскую долину от Черной речки и нумерованных по порядку их расположения, начиная с право-флангового44.
Главнокомандующим было решено произвести нападение тремя колоннами, причем три батальона Украинского полка с 8-ю орудиями 12-й артиллерийской бригады, под командой г.-м. Левуцкого, вошли в состав правого эшелона средней колонны. Колонна эта, под общей командой г.-м. Семякина, должна была направиться по дороге из Чоргуна на Кадыкиой и овладеть высотою, где был расположен неприятельский лагерь.
4-й батальон Украинского полка был оставлен при обозе на правом берегу р. Черной, впереди д. Чоргун.
В шестом часу утра войска чоргунского отряда начали движение.
«Около получаса двигались колонны в самом глубоком молчании; даже лошади не ржали, как бы опасаясь обратить на себя внимание неприятеля»45.
Подойдя к Кадыкиойским высотам, ген. Левуцкий выдвинул вперед свои орудия и открыл огонь по неприятельским редутам под №№ 1 и 2. Украинский полк выслал вперед цепь штуцерных, а сам составил прикрытие батареи, расположившись с левого ее фланга.
Турки, встревоженные движением наших войск, открыли сильный орудийный и ружейный огонь по нашим войскам, причиняя большой вред Украинскому полку, который, несмотря на то, спокойно продолжал охранять свою батарею и дал ей возможность развить [165] огонь против редутов. Под прикрытием огня орудий и штуцерных Украинского полка, подошли остальные войска ген. Семякина, и Азовский полк, устремившись против редута № 1, взял его в 7½ час. утра.
Во время атаки азовцев, шесть английских полевых орудий выехали между редутами 1-м и 2-м для действия во фланг атакующего, но штуцерные Украинского полка, под командой поручика Постникова, заставили их немедленно отступить и тем много облегчили атаку46.
Вслед за азовцами, украинцы получили приказание взять редуты №№ 2 и 3 и смело устремились вперед. Турки попытались остановить их стрельбой, но, видя грозное приближение украинских батальонов, не выдержали и, не выждав удара, обратились в бегство. Украинцы ворвались в оба редута и провожали огнем бегущего неприятеля. Против него были обращены и бывшие в редутах пять орудий.
Редут № 4 был также брошен турками и занят Одесским полком.
Таким образом, все четыре укрепления оказались в наших руках; кроме того, трофеями одержанной победы были оставленные турками 11 орудий, порох, палатки и шанцевый инструмент47.
Турки, отступившие из редутов, присоединились к английским войскам, успевшим к тому времени выстроиться впереди Балаклавы.
Канонада, раздававшаяся с Балаклавских высот, встревожила союзную армию, и на помощь англичанам спешили подкрепления. Вследствие усиления неприятельских войск против нашего правого фланга, расположение войск чоргунского отряда было изменено. Три батальона Украинского полка заняли гребень возвышенности у центрального редута № 2. Во 2-й линии, стали два батальона Днепровского полка. 4-й батальон Украинского полка оставался по прежнему в резерве на правом берегу р. Черной у Трактирного моста.
Между тем, с обеих сторон продолжалась канонада и завилось кавалерийское дело.
Английская кавалерия лихо бросилась против расположенных на правом фланге наших орудий и конницы и далеко пронеслась за линию занятых редутов. Блестящая атака эта не принесла, однако, [166] никакой пользы союзникам и слишком дорого обошлась англичанам. Три эскадрона русских улан ударили во фланг неприятельской кавалерийской бригаде, в то же время против нее были направлены перекрестные выстрелы пашей артиллерии и ружейный огонь Украинского и других пехотных полков. Англичане смешались, повернули коней и в беспорядке помчались назад, устилая поле трупами людей и лошадей: атаковавшая кавалерия была почти совершенно уничтожена.
После поражения английской кавалерии, союзные главнокомандующие не решились продолжать наступление, и редуты остались за нами.
По окончании боя, один батальон Украинского полка занял редут № 2, а другие два батальона расположились: один — в редуте № 3, а другой близ того же редута. Канонада совершенно прекратилась только в 4 часа пополудни48.
Один из очевидцев Балаклавского сражения говорит, что «главными причинами успеха были точное исполнение частными начальниками искусных и опытных распоряжений и уверенность войск в способностях и распорядительности их любимого начальника. Когда войска, следуя к переправе через Трактирный мост, проходили мимо г.-л. Липранди и бодро отвечали на его приветствие и надежды на них, тогда уже можно было ожидать успеха, и, действительно, чтобы дать полное понятие о правильности, решительности и быстроте всех движений чоргунского отряда, остается сказать, без всякого преувеличения, что войска исполняли все построения и атаки точно также, как это многие видали на маневрах мирного времени»49.
За мужество и распорядительность, проявленные в этом деле командиром Украинского егерского полка полковником Дудицким-Лишиным, ему был пожалован орден Св. Владимира 3-й степени.
Кроме того, награды были получены следующими офицерами полка:
Командир 1-го батальона подполковник Павлович и командир 2-го батальона майор Берхман — произведены в следующие чины за отличную храбрость и мужество во время прикрытия, под сильным неприятельским огнем, левого фланга батареи, сбивавшей неприятельский редут.
Командир 3-го батальона майор Быстрицкий произведен в [167] следующий чин за храбрость и неустрашимость при занятии неприятельского редута.
Командир 4-й егерской роты, капитан Гончаровский, произведен в следующий чин за храбрость во время прикрытия левого фланга нашей батареи50.
Командиры и субалтерн-офицеры прочих рот 1-го, 2-го и 3-го батальонов были удостоены Монаршего благоволения, по представлению ген. Липранди, за оказанную ими храбрость при занятии неприятельских высот, а подпоручикам Стратиновичу 2-му и Штейну пожалованы ордена Св. Анны 4 степ., с надписью «за храбрость»51.
Через несколько дней после Балаклавского дела, было приказано оставить занятые нами редуты, вследствие чего украинцы срыли их и, вернувшись затем на правый берег р. Черной, расположились на Мекензиевой горе52.
Одержанная победа чрезвычайно подняла дух украинцев. Несмотря на непривлекательную, дождливую и холодную погоду, они не горевали. «Весело разместились они бивуаком на назначенных им местах и принялись за устройство помещений: таскали хворост, ветви, листья и, вырыв яму, мастерили шалаш для нескольких человек, где, разложив огонь, обогревались и обсушивались. На пустынном месте образовалось нечто вроде цыганского табора, ряды землянок и шалашей, разбросанных без всякого порядка по разным направлениям. Между шалашами сновали солдаты в самых разнообразных костюмах: одни в рубахах, другие в шинелях в накидку или в рукава»53.
Между тем, в осажденном городе не прекращалась канонада. По-прежнему она гремела с обеих сторон, и наши батареи выпускали ежедневно от 5 до 6 тысяч снарядов и несколько десятков тысяч пуль. В Севастополе кипела деятельная работа по возведению новых укреплений и исправлению повреждений в прежних. Неприятель приближал свои подступы, сосредоточивая главные усилия против 4-го бастиона. Перебежчики из неприятельского лагеря доносили, что французы собираются штурмовать бастион. С пашей стороны деятельно готовились к отражению нападения, но повреждения в бастионе были так велики, что трудно было рассчитывать на успех. [168]
Чтобы сколько-нибудь отвлечь внимание союзников от Севастополя, главнокомандующий решился еще раз перейти в наступление.
23 Октября, накануне дня, назначенного для нападения на союзников, — когда на чоргунском бивуаке шум и говор, песни и смех смешивались с гулом отдаленных выстрелов, глухо замиравших в окрестных горах, — украинцы услышали громкое и продолжительное «ура!», раздавшееся с правого фланга нашего бивуака. Вдали показалась огромная толпа солдат, подвигавшихся вдоль фронта, посреди нее двигалась коляска, а в ней два Царских Сына, присланных Отцом разделить с войсками боевые труды, опасности и лишения. То были Великие Князья Николай и Михаил Николаевичи, объезжавшие войска. Невозможно описать восторга украинцев, когда Великие Князья приблизились к ним и, ласково разговаривая с солдатами, передали им поклон от Государя Императора54.
Согласно диспозиции, отданной главнокомандующим на следующий день, главная атака была назначена против правого фланга неприятеля, с тем, чтобы, в случае успеха, занять высоты, на которых был расположен английский лагерь. Для атаки составлены два отряда: один под начальством генерала Соймонова, который должен был двинуться из Севастополя прямо в лицо англичанам, а другой, под начальством генерала Павлова, должен был ударить в правый их фланг.
Украинцы же, оставаясь в составе чоргунского отряда, начальство над которым принял ген. от инфантерии кн. Горчаков (брат ген.-ад. Мих. Дмит. Горчакова), назначались, вместе со всеми войсками отряда, для отвлечения внимания неприятеля от пункта атаки, — чтобы воспрепятствовать неприятельскому отряду, собранному у Кадыкиоя, подать помощь союзным войскам, расположенным против Севастополя.
Построившись, на рассвете 24 Октября, у с. Чоргун, украинцы услышали выстрелы, раздавшиеся вправо от них и возвестившие о начале боя на Инкерманских высотах. Сражение этого дня, получившее название Инкерманского, разыгралось на нашем правом фланге, где находились отряды Павлова и Соймонова. Действия же чоргунского отряда ограничились канонадой, и украинцы, вместе со всеми войсками отряда, не принимали в этот день непосредственного участия в бою.
Инкерманское сражение окончилось для нас неудачно, и наши [169] войска, бывшие в деле, понеся огромные потери, принуждены были отступить. Несмотря на то, Инкерманское сражение не подняло духа союзников. Мужество наших войск и наша готовность перейти в наступление при всяком удобном случае произвели такое сильное впечатление на противника, что союзные главнокомандующие сгоряча хотели даже снять осаду. Хотя они и оставили потом это намерение, однако, из атакующих перешли в положение обороняющихся и стали окапываться со всех сторон, из боязни, чтоб подобное сражение не повторилось вновь55.
После 24 Октября украинцы оставались в составе чоргунского отряда до конца Ноября. С места их расположения виднелся впереди, за высотами, дымящийся Севастополь, где, несмотря на непрерывную канонаду, кипела деятельность защитников города, стойко охранявших свой пост.
Наступила глубокая осень. Сильные ветры давно уже чередовались с проливными дождями, а 2-го Ноября в Севастополе и его окрестностях разразилась сильнейшая буря. Видневшаяся с позиции, занимаемой украинцами, часть беспредельного моря, среди окружающих гор, бурлила и ценилась, как кипящий котел. Свет затемнялся то градом, то крупою, то снегом, а ветер ломал деревья и срывал черепицы и железные листы с крыш, как писчую бумагу. Сквозь стену водяной пыли, поднявшейся над морем, молено было, по временам, разглядеть только лес мачт, наклонявшихся от качки в разные стороны, с разорванными снастями и болтающимися в воздухе лоскутьями парусов. Буря эта нанесла громадный вред неприятельским судам и до того расстроила союзников, что они почти прекратили свои осадные работы56.
Положение украинцев, как и соседей их на позиции, было тоже незавидное. Погода сделалась суровой и ненастной, а грунт земли размягчился до того, что повсюду была топкая, непроходимая грязь, среди которой приходилось располагаться как солдатам так и офицерам. Для защиты от холодных ветров, украинцы вырывали себе ямы или рвы, кое-как прикрывая их сверху, и складывая насухо из камней стенки. В то время солдаты не имели еще полушубков и довольствовались мундиром и шинелью. В ненастную погоду они мастерили себе такие башлыки из рогожи, что французы, глядя на них издали, дивились странной форме их одежды57. [170]
В то время, когда действующие батальоны полка стояли у д. Чоргуна, в половине Ноября в Севастополь прибыли его 5-й и 6-й резервные батальоны и были расположены на Северной стороне. Батальоны находились до того времени в составе Одесского гарнизона, где занимались обучением бессрочно-отпускных и рекрут, из которых они были составлены. Прибытие их в Севастополь было вызвано необходимостью усилить гарнизон осажденной крепости, после потерь, понесенных им в день Инкерманского сражения58.
25-го Ноября действующие батальоны Украинского полка были переведены, в составе своей бригады, из чоргунского отряда на Инкерманские высоты. На следующий день там собралась вся 12-я дивизия59.
Мороз с каждым днем усиливался и давал себя знать украинцам, которые разместились в бараках и землянках, построенных из материалов, имевшихся под рукой. Материалов было очень недостаточно, вследствие чего и помещения далеко не защищали людей от непогоды. Дождь сменялся снегом, а пронизывающий холодный ветер не прекращался. От постоянного дождя все выемки наполнились водой, и почва превратилась в непролазную грязь. Холодная сырая погода была причиной развития болезненности в полку; бывали случаи холеры.
Духом украинцы продолжали быть крепки. Они утешались тем, что неприятелю в это время было еще хуже. Мороз являлся хотя единственным, но прекрасным нашим союзником, помогая нам истреблять врагов. Французы и, в особенности, англичане несравненно хуже нашего переносили непогоду и лишения, сопряженные с зимнею стоянкой в палатках, среди поля. В то время, когда у нас холера уносила сравнительно немного жертв, в лагере союзников она производила, напротив, страшные опустошения. Враги наши сильно пали духом и не были в состоянии перейти к решительным действиям. Полевые действия приостановились, и обе воюющие стороны ожидали более благоприятной поры60.
Вскоре после перехода полка на Инкерманские высоты, 28-го Ноября, украинцы с грустью узнали о смерти своего полкового командира, полковника Дудицкого-Лишина, скончавшегося в этот день в Симферопольском военном госпитале. В командование [171] полком вступил командир 1-го батальона подполковник Павлович61.
18-го Февраля, 5-й и 6-й резервные батальоны полка, находившиеся на Северной стороне Севастополя, были перевезены на судах через рейд на городскую сторону. Здесь они оставались не долго, так как уже 9-го Марта получили приказание укомплектовать действующие батальоны полка, стоявшие на Инкерманских высотах, после чего выступили в кадровом составе обратно в Одессу, для нового формирования62.
В последний день Февраля месяца среди украинцев разнеслась грустная весть о кончине Императора Николая I-го. Известие это тяжело отозвалось в их сердцах, они разделяли горесть всех наших войск, к трудам и мужеству которых в Бозе почивший Император постоянно оказывал такое высокое внимание.
Вслед за тем последовало назначение нового главнокомандующего: вместо князя Меньшикова, уволенного по случаю расстроенного здоровья, главнокомандующим в Крыму был назначен ген.-ад. кн. Горчаков 2-й, бывший главнокомандующий Дунайской армии.
Пополнившись людьми из резервных батальонов, действующие батальоны полка получили приказание перейти 16-го Марта в Камчатский люнет63.
Люнет этот был построен в конце Февраля месяца, на высоте, в 200 саженях перед Малаховым курганом, считавшимся главною защитой Севастополя, и получил свое название по имени полка, его строившего.
Дело осады Севастополя шло своим порядком. Тысячи бомб, ядер, гранат и ракет осыпали бастионы, но непоколебимо твердо, с геройским мужеством, стояли моряки и солдаты пехотных полков, окружая город незыблемой стеной.
Союзники работали неусыпно и приближали к нам свои траншеи. Зачастую небольшие отряды, пользуясь темнотою ночи, нападали на неприятельских рабочих и вытесняли их из траншеи, но враги снова вели свои подступы и приближались к нам все ближе и ближе.
Перебежчики, которые большими толпами переходили к нашим войскам, единогласно утверждали, что союзники готовятся к огромной бомбардировке. Неприятель собирался нанести решительный [172] удар севастопольскому гарнизону, в траншеях его была заметна усиленная деятельность.
Украинцы со своей стороны также не оставались праздными и готовились встретить врага должным образом.
Повреждения в Камчатском люнете были исправлены и люнет усилен соединением всех впереди лежавших ложементов в одну общую траншею.
Неприятель продолжал своим огнем разрушать наши укрепления, но украинцы каждую ночь трудились над их исправлением и к утру были снова готовы продолжать борьбу.
«Наступили дни страстной недели, во время которой многострадальный город отбывал память страданий и крестной смерти Искупителя»64.
27 Марта был канун Светлого праздника. Несмотря на неприятельские снаряды, всюду в городе и на бастионах под блиндажами производилась торжественная церковная служба. Голоса певчих долетали с Малахова кургана до украинцев, которые жарко молились в своих траншеях. По окончании службы, услышав благовест колоколов, среди визга пуль и ядер, они похристосовались между собою, по русскому обычаю, и готовились встретить день Христова Воскресенья с тою торжественностью, которая только была возможна при их обстоятельствах. Работы, за исключением необходимых, были приостановлены.
Первый день Пасхи прошел спокойно. Празднование Светлого Воскресения совпало у католиков в один день с православными, и неприятель лишь изредка стрелял из своих орудий. Лежа в грязи, осыпаемые ружейными пулями, украинцы проводили праздники, как могли, в своих укреплениях.
Кто-то из них даже затянул веселую песню, на удивление врагам. Некоторым из солдатиков удалось побывать в городе, и они рассказывали товарищам, как там все веселятся, играет музыка, толпы гуляющих покрыли все бульвары. Среди них они видели много жен, сестер, дочерей защитников Севастополя, которые бесстрашно оставались в осажденном городе, чтобы помогать своим родным и знакомым, с которыми теперь проводили вместе Светлый праздник.
Все надеялись, что и следующий день можно будет провести так же спокойно. Ожидания не оправдались. На другой день, 28 Марта, в 5 час. утра, защитники Севастополя были разбужены страшным громом неприятельских орудий. Началось второе бомбардирование [173] осажденного города. В ответ на это, тотчас был открыт огонь по всей нашей оборонительной линии и из передовых укреплений65.
«Страшный треск, свист и грохот раздавались над Севастополем на второй день праздника. Вой ветра, шум проливного дождя и густой туман еще более усиливали мрачность этого дня; скоро все скрылось от взора, так что в двух шагах ничего не было видно»66.
В траншеях штуцерные Украинского полка постоянно поддерживали меткий огонь по неприятелю, дробь ружейных выстрелов сливалась с ревом орудий, вдоль траншеи ходили офицеры, выбирали цели и направляли огонь своих людей.
По Камчатскому люнету или «Камчатке», Волынскому и Селенгинскому редутам был сосредоточен самый сильный огонь неприятеля. Уже давно эти три укрепления были известны в Севастополе под прозванием «трех отроков в пещи»67.
Очевидно было, что неприятель решил сперва разрушить укрепления, а затем штурмовать их. Украинцы несли большие потери от орудийного и ружейного огня союзников, который быстро разрушал насыпи укреплений, осыпавшихся в безобразные земляные груды. Несмотря на то, о смерти не задумывались и, как могли, тут же бесстрашно исправляли повреждения, — но неприятель снова разрушал исправленное.
Около 10 часов утра было приказано реже отвечать на неприятельские выстрелы. Ввиду того, что дороги в конец испортились и нельзя было рассчитывать на скорый подвоз припасов, приходилось беречь имевшийся запас снарядов.
Уменьшение нашего огня дало преимущество неприятелю, и к вечеру Камчатский люнет представлял собою груду развалин.
Ночью неприятельские выстрелы не переставали, хотя стрельба велась и не столь часто, как днем. Камчатский люнет забрасывался снарядами, но украинцы в течение всей ночи не прекращали работы, несмотря ни на какие потери. Разрушенные насыпи возобновлялись, исправлялись амбразуры, подбитые орудия заменялись новыми, для чего украинцам приходилось тащить их за несколько верст по непроходимой грязи и под сильным неприятельским огнем. Все это требовало невероятных, почти сверхъестественных усилий со стороны наших офицеров и солдат. [174]
29-го числа, с рассветом, неприятель открыл столь же сильное бомбардирование, как и накануне.
С наступлением сумерек, украинцы снова принялись за исправление повреждений, которое сделалось еще затруднительнее, но ни усиленная работа, ни бессонница, ничто не могло поколебать их энергии. Легко раненые и контуженные не оставляли своих мест, многие из них не ходили даже на перевязку68. Укрепления были уже почти разрушены, но живая стена защитников продолжала непоколебимо стоять перед неприятелем, обороняя против него родной город.
Не зная ни отдыха, ни покоя, украинцы терпели все без малейшей жалобы. Во время самой жаркой перестрелки, случалось, что в Камчатском люнете и впереди него, в ложементах, кто-нибудь затягивал песню, которая подхватывалась окружающими; в столь тяжелом положении нашего солдата, песня являлась для него единственным утешением69.
Видя стойкость наших войск, союзники воздерживались от штурма и предпочли продолжать бомбардирование. Оно закончилось только 7 Апреля и с этого дня перешло в обыкновенную канонаду. Ожидания союзников, что они «сбреют» город в продолжение этого страшного бомбардирования, не оправдались. «В течение 10-дневной стрельбы, они, действительно, вымостили чугуном почти все улицы, но не сбрили не только города, но даже и передовых укреплений. Напротив того, они убедились, что после бомбардирования бастионы так же сильны, а гарнизон так же стоек и бесстрашен, как и до бомбардирования, что обещанный ими страшный суд в большом виде не испугал русских людей и русских солдата, готовых во всякую минуту предстать перед судом Божиим»70.
Сильно пострадавший за время пребывания своего в «Камчатке», Украинский полк был выведен оттуда 8 Апреля и расположен снова на Инкерманских высотах71.
Трудная пора, проведенная им в Камчатском люнете, как и все то время, которое он впоследствии провел в черте Севастопольской оборонительной линии, были зачтены всем чинам полка, согласно ВЫСОЧАЙШЕЙ воле покойного Государя, объявленной еще в Декабре 1854 года, таким образом, что каждый месяц [175] пребывания их в составе Севастопольского гарнизона был принят за год службы, по всем правам и преимуществам.
Полк недолго пробыл на Инкерманских высотах и в половине Мая был оттуда переведен на Северную сторону Севастополя.
Здесь его весело, с шутками и прибаутками, встретили полки, переведенные для отдыха с Корабельной и Городской стороны.
«На Северной стороне города, за большим Северным укреплением, образовался целый город. Основание ему положили маркитанты, выстроившие себе здесь балаганы и шалаши. К ним присоединились потом базарные торговки, удаленные с Южной стороны и большая часть купцов, переселившихся из города. Базар с каждым днем расширялся от наплыва переселяющихся; образовались две главные улицы из балаганов и шалашей, а по сторонам их явилось множество землянок и палаток. С утра и до вечера новое поселение оживлено было постоянным движением самой разнообразной толпы. Маркитанты устроили в палатках несколько трактиров, куда собирались офицеры со всех концов оборонительной линии. Здесь было все, что человеку надо: трактиры, портные, сапожники, галантерейные и бакалейные лавки, гробовые мастера и проч. Здесь был постоянный шум, движение, изредка нарушаемое как бы нечаянно залетевшею неприятельскою ракетой, напоминающей о близкой осаде города»72.
Неприятельские снаряды от времени до времени достигали до пристани на Северной и калечили там людей.
Украинцы были постоянными очевидцами печальной картины, которая, вместе с неумолкавшими неприятельскими выстрелами, напоминала о близости осаждающих: на пристани почти всегда можно было видеть тела убитых, которые постоянно свозились с Южной стороны на Северную, где их хоронили среди «братских могил». «Здесь они лежали навзничь на спине, без всякого порядка, большая часть в своей кровавой одежде: в рубашке или шинели; а иные и в чистом белье, надетом на них товарищами, и со свечою в руке, принесенною теми же товарищами. Православные люди, солдаты и матросы, подходя к покойникам, грустно и молча смотрели им в лицо и крестились. Иного мертвеца уже и не показывали: свернуто было что-то такое в шинели и шинель была зашита»73.
25 Мая, атакующий открыл со всех своих батарей третье бомбардирование Севастополя, еще более жестокое, чем оба предыдущие. [176]
Сильное бомбардирование заставляло опасаться штурма, почему войска на Южной стороне рейда были усилены новыми полками. В числе их, и Украинский полк был перевозен 26 Мая на судах через рейд и вошел в состав главного резерва Городской стороны, расположившись близь Театральной площади74.
В этот день неприятель продолжал громить город своими снарядами, направляя свои выстрелы как против Городской, так и против Корабельной стороны. Весь Севастополь опоясался линиею смертоносных огней.
«Над городом стоял сплошной гул выстрелов, сильный ветер гнал тучи порохового дыма с Корабельной на Городскую сторону; целый ад снарядов окружал город: над головой лопались бомбы, кругом свистели ядра и, падая в бухту, поднимали воду высокими столбами; огненными змейками вились ракеты в черном дыму, висевшем над городом. Севастополь стонал, как исполин, облепленный вражескими бомбами, ядрами и ракетами»75.
Войска, расположенные на Городской стороне, готовились к штурму, но неприятель направил в этот день главные усилия свои против передовых укреплений впереди Корабельной.
Около 6 часов пополудни неприятель в больших массах двинулся на штурм передовых укреплений, охраняемых незначительным числом войск. Наши пытались сопротивляться, но удержать укрепления ввиду врага в десять раз сильнейшего было невозможно, и вскоре на них утвердился неприятель. Многие из наших легли на месте, остальные отступили к Малахову кургану и 3-му бастиону.
Тогда было послано за подкреплением на Городскую сторону. Украинцы надеялись, что и их двинут против неприятеля, просились в бой, чтобы отбить укрепления у неприятеля, но должны были охранять Городскую сторону, которую нельзя было оставить без войск, в виду возможности штурма, тем более, что сообщение между Городской стороной и Корабельной было прервано Южною бухтой. Только небольшому числу охотников было разрешено присоединиться к войскам, которые, под командой любимого всеми генерала Хрулева, заставили французов отступить от Малахова кургана и на их плечах ворвались в Камчатский люнет. Дружными усилиями малочисленного отряда Хрулева, французы были выбиты из Камчатского люнета. Однако этот успех дорого стоил нашим войскам, которые лишились большей части своих [177] начальников. Неприятель тотчас открыл сильный огонь по войскам, занявшим люнет, расстроив их огнем, французы снова обрушились в больших силах на люнет и, после кровопролитного боя, вторично овладели им. Немногие из охотников Украинского полка вернулись к своим батальонам на Городскую сторону, большая часть их легла на Малаховом кургане и в Камчатском люнете76.
После приобретения передовых укреплений, неприятель хотел воспользоваться своим успехом и готовился штурмовать Севастополь.
К украинцам доходили слухи о том, что к осадным батареям атакующего каждую ночь подвозятся орудия и снаряды и что неприятель стягивает свои войска к Севастополю. Союзники успели собрать к этому времени вокруг крепости до 173 тыс. челов., против которых для защиты оборонительной линии с нашей стороны могло быть выставлено только 43 тысяч. чел. пехоты и около 11,000 чел. прислуги, действовавшей при орудиях77.
В ожидании штурма, в осажденной крепости деятельно велись работы по исправлению укреплений, перевозили на руках орудия, подносили снаряды... Украинцы, наравне с другими, были в постоянной работе как в городе, так и на оборонительной линии. Трудность работ увеличивалась от зноя, который стоял с начала мая месяца. Для предохранения от него велено было носить всем белые фуражки и разрешалось быть расстегнутым и снимать галстухи. Солдаты большею частью ходили в одних рубашках и тщетно искали, где бы скрыться от невыносимого жара, их допекавшего.
5-го июня, в 3½ час. утра, союзники открыли четвертое бомбардирование Севастополя.
«После нескольких минут стрельбы, над Севастополем стоял густой, непроницаемый мрак дыма. Отдельного звука выстрелов уже не было слышно, все слилось в один оглушающий треск. Воздух был до того сгущен, что становилось трудно дышать. Испуганные птицы метались в разбитые окна домов, под крышами которых искали спасения»78.
Под градом снарядов, украинские батальоны спешили занять заранее указанные им места, чтобы поспеть вовремя, если бы неприятель бросился на штурм. [178]
Целые тучи бомб, ракет, каленых ядер падали в слободке близь морского госпиталя, в Екатерининской улице, где находились украинцы, на Театральной и Николаевской площадях. «Но везде, где падали снаряды, — говорит ген. Дубровин в своем описании защиты Севастополя, — не заметно никакой суеты, все идет своим чередом, каждый делает свое дело, не обращая внимания на выстрелы».
Войска в осажденном городе настолько привыкли к своему положению, что жизнь их текла обыкновенным порядком.
«По-прежнему, — пишет г. Алабин79 — войска стоят в местах, несколько укрытых от выстрелов. Часть солдат спит, другие перебирают свою одежду, чинят белье, обувь; некоторые заряжают или разряжают ружья, курят, едят свою неизменную кашу. С тою же беспечностью ходят офицеры и солдаты, с какою ходили вчера и третьего дня, ездят верхом с приказаниями; два солдата несут на палке, в мешке, только что принятое мясо; в ротных котелках тащут еще кипящую кашу; матросы и солдаты расчищают, под штуцерным огнем, засыпанную амбразуру бастиона, только работая несколько живее обыкновенного; множество солдат купаются, несмотря на снаряды, ложащиеся вокруг них; тянется похоронная церемония... Еще необыкновенно часто появляются в различных местах кровавые носилки с печальною ношей, да потрясают душу эти ужасные, гремящие вокруг звуки, этот грозный рев беспрестанно падающих и беспрестанно разрывающихся снарядов».
Бомбардирование не прекращалось весь день 5 Июня, хотя с 10 час. утра у нас было приказано стрелять как можно реже, для сохранения зарядов. Много убитых и раненых потеряли наши войска, а повреждения на оборонительной линии были слишком заметны повсюду. Не меньший, если не больший вред потерпели и неприятельские осадные батареи от наших выстрелов.
В ночь на 6-е Июня неприятель бросился на штурм 1-го и 2-го бастионов, но был отбит. На рассвете, французы и англичане снова атаковали всю левую половину оборонительной линии впереди Корабельной стороны.
Украинцы, находившиеся на Городской стороне и бывшие наготове, с нетерпением ожидали развязки.
Несмотря на мужественную стремительность неприятеля, попытка его окончилась неудачей; он несколько раз возобновлял [179] свои атаки, но после ожесточенного боя принужден был отступить с большим уроном.
С радостью узнали украинцы о геройском подвиге, совершенном их товарищами, но радость их омрачилась при печальном известии о смертельной ране, полученной в этот день командиром полка, полковником Павловичем, который от нее в тот же день умер в Симферопол. госпит.
На следующий день, по просьбе союзных главнокомандующих, было назначено перемирие для уборки тел впереди наших укреплений. Кое-кому из украинцев привелось видеть это поле, сплошь покрытое неприятельскими телами, перед которыми у них невольно поднялась рука для крестного знамения. Теперь, когда ожесточение боя прошло, наши солдатики с состраданием смотрели на побежденного врага и, чем могли, старались помочь неприятельским раненым80.
После штурма, украинцы оставались на Городской стороне до 18 Июня. Все это время неприятель не переставал расстреливать осажденную крепость.
В продолжение осады Севастополь сильно пострадал и не был похож на прежний город. В нем почти нигде не было безопасного места. «Куда прежде залетали только ракеты, теперь стали там появляться бомбы, ядра, а иногда и пули»81. Украинцы были переведены с Екатерининской улицы, где становилось слишком жарко от падавших в изобилии снарядов, в Николаевскую казарму82. «Почти все дома были повреждены, лавки заперты, а на бульварах, где собиралось много гуляющих, теперь было совершенно пусто»83.
18 Июня Украинский полк был выведен из Севастополя на Инкерманские высоты, где присоединился к своей дивизии84.
Здесь он простоял остаток Июня и весь Июль месяц.
Неприятель, между тем, приближался своими подступами к Севастополю, не смотря на меткий артиллерийский огонь и вылазки нашего гарнизона, возобновлявшиеся весьма часто. Союзники также не прекращали стрельбы и, не ограничиваясь уже обстреливанием города, пускали ракеты против лагеря украинцев и других войск, расположенных на Инкерманских высотах85. [180]
К началу Августа неприятель подошел на 55 сажень к Малахову кургану, важнейшему пункту оборонительной линии Севастополя, который, видимо, отживал свои последние дни.
В конце Июля месяца, по Высочайшей воле Государя, главнокомандующий кн. Горчаков собрал военный совет, с целью решить, какого образа действий держаться в Севастополе. Почти все присутствовавшие на совете высказались в пользу наступления, и кн. Горчаков решил последовать мнению большинства, чтобы задержать на некоторое время падение Севастополя.
Было решено атаковать неприятеля со стороны Черной речки войсками, расположенными на Инкерманских и Мекензиевых высотах. Для этого был выбран день 4-го Августа86.
Неприятель занимал весьма сильную позицию на левом берегу р. Черной. Она состояла из отдельных возвышений, расположенных почти в одной линии, в некотором расстоянии от берега. В середине были расположены тремя вершинами Федюхины высоты, усиленные ложементами для стрелков, впереди которых протекал глубокий водопроводный канал.
Наши войска, назначенные атаковать неприятеля, были разделены на два главных отряда с их резервами: правый отряд под начальством ген. ад. Реада, в состав которого вошел Украинский полк, и левый отряд, под начальством ген.-л. Липранди.
Темною ночью с 3-го на 4 с Августа, украинцы начали спускаться с Мекензиевых высот, где они были расположены с конца Июля месяца, в долину Черной речки. Густой туман, поднявшийся на рассвете, скрывал движения наших войск и способствовал неожиданности нападения87.
Еще до рассвета, главнокомандующий выехал со своим штабом с Мекензиевой горы и прибыл к так называемому Новому редуту. Здесь он увидел, что корпуса правого и левого флангов не приступали еще к выполнению назначенных им по диспозиции действий, почему послал к ним адъютанта с приказанием «начинать дело»88.
Между тем, ген. Реад, еще до получения этого приказания, сам открыл канонаду, услышав выстрелы на нашем левом фланге. По диспозиции атаку должен был начать отряд ген. Липранди, но ген. Реад, получив приказание «начинать дело», понял его не в смысле открыть стрельбу, а в смысле начинать [181] атаку и поэтому двинул вперед бывшие под его начальством 12-ую и 7-ую пехотные дивизии. Таким образом, главная атака была поведена нами не на левом фланге, а на правом, против Федюхиных высот, представлявших гораздо больше затруднений для атакующих.
Украинцы открыли частую ружейную стрельбу по неприятелю, занимавшему ложементы на Федюхиных высотах, а затем, вместе с двумя полками 12-ой дивизии, Азовским и Одесским, двинулись под командой своего начальника дивизии г.-м. Мартинау, к предмостному укреплению, прикрывавшему Трактирный мост, и по обеим сторонам его к реке, для атаки лежащих на другом ее берегу Федюхиных высот.
Предшествуемые одессцами, украинцы и азовцы быстро двинулись в атаку и, выбив французов из предмостного укрепления, переправились, под сильным огнем неприятеля, через Черную речку, частью по мосту, частью в брод, причем высота воды доходила до плеч, и продолжали преследовать французов, пользуясь бывшими у них переносными мостиками, которые они перекинули через водопроводный канал, преграждавший им путь на той стороне Черной речки89.
Под пулями и картечью, направленными в упор, цепь штуцерных от всех трех полков и часть 3-го и 4-го батальонов Одесского полка успели скорее прочих иерейти канал, лихо взобрались на первый уступ Федюхиных высот и бросились на французскую батарею, которая была ими захвачена врасплох. Следом за одессцами и по обеим сторонам их взобрались на высоты украинцы и азовцы и, действуя с неменьшим успехом, вытеснили неприятеля из передовой линии его укреплений90.
Французы дивились отчаянной храбрости полков, атаковавших Федюхины высоты. Они спрашивали впоследствии, как называются полки, шедшие в эту славную атаку и записали их имена. Эти полки, заслужившие похвалу столь же храбрых и стойких противников, были Украинский, Одесский и Азовский»91. Базанкур сравнивает стремительную атаку их с лавиною, свергаемою бурей с горных вершин.
К сожалению, удивительное мужество и геройское самоотвержение наших храбрых войск были недостаточны для удержания Федюхиных высот: они были подавлены многочисленностью неприятеля, имевшего, кроме того, на своей стороне все выгоды сильной позиции. [182]
Французы скоро оправились от неожиданного смелого нападения, устроились и, с прибытием к месту боя свежих войск, перешли в наступление. Ударив в штыки, они вынудили расстроенные полки 12-ой дивизии податься назад. Остатки храбрых отошли за реку и, в ожидании подкреплений, поддерживали перестрелку с неприятелем. Французы снова заняли предмостное укрепление и, выдвинув на гребень высот свои батареи, наносили отступившим большие потери.
Было 7 час утра, когда первый акт боя кончился, и на смену украинцев, азовцев и одессцев подошли высланные главнокомандующим полки 5-й пехотной дивизии.
В это время на минуту проглянуло солнце, как бы для того, чтобы осветить ужасную картину. На встречу подходившему резерву брели остатки Украинского и других двух полков 12-й дивизии: израненных вели под руки или несли на носилках, кое-где вели пленных зуавов. Слабым голосом кричали солдатики Украинского и других полков: «ребятушки, выручите, ведь они, окаянные, бежали от нас, мы уж были в лагере, да поддержать-то некому было». В это время они проходили мимо каменного столба, от которого еще так недавно начали атаку и который теперь был совершенно исстрелян пулями92.
Подходившие полки 5-й дивизии были по частям посылаемы в атаку и храбро устремлялись на высоты, занятые неприятелем, но обессиленные потерями должны были отступить, в. виду громадного превосходства неприятеля. В это время пал ген. Реад: осколок гранаты сорвал ему левую часть головы, и общая связь в управлении частями расстроилась.
Положение дел на нашем правом фланге было таково, что вскоре главнокомандующий, замечая перед собой громадное скопление неприятельских сил, приказал прекратить бой. Французы не решались атаковать наши войска, которыя, затем, за неимением воды, отступили около 2 часов дня на Мекензиеву гору93.
Вместе с ними, туда отступили и остатки Украинского полка, который из 1,990 челов., бывших в строю в начале сражения, потерял в этот день убитыми 11 офицеров и 632 ниж. чина и ранеными 23 офицер. и 565 н. ч.94 95. [183]
Большая часть раненых осталась на поле битвы, так как музыканты с носилками и медики с перевязочными средствами были отправлены в долину Шулю, откуда первоначально предполагалось произвести главную атаку. Французы поместили раненых в своих госпиталях, некоторые из них умерли от ран, некоторые выздоровели, а многие возвращены без размена: так были они изувечены96.
По словам очевидца, во время атаки наших полков и при отступлении их, около Черной был ад; от густого порохового дыма нельзя было различать предметов. Пули, ядра и гранаты падали в таком изобилии, что опасность и мысль о смерти казались неуместными — смерть гуляла повсюду97!
При поверке, древки знамен, геройски сохраненных украинцами, оказались перебитыми, каждое в нескольких местах98.
В списке начальствующих лиц, «павших смертью храбрых», поименованных в донесении ген. Горчакова, значится командир Украинского полка полковник Бельгард, который своим мужеством и распорядительностью в бою подавал пример всему полку и этим обратил на себя особое внимание99.

Кроме полковника Бельгарда, в этом сражении убиты следующие офицеры полка:

подполков. Быстрицкий
майор Киреев
капитан Новгородцев
поручики Лисневский, Карцелли
подпоруч. Стратинович 2, Дзвонкевич
прапорщ. Гродецкий, Троицкий, Суслинников100.

Много геройства выказали в этот день украинцы. «Называть всех героев по именам значило бы переименовывать всех участников сражения. По необходимости, личные подвиги каждого остаются в неизвестности, по обилию самих подвигов, и потому-то не знаешь, кто более герой!»101
Из числа подвигов, память о которых сохранилась, назовем следующие102.
Полковой священник о. Дмитрий Константинович Трофимов, [184] с крестом в руках, находился на поле битвы, утешая раненых и напутствуя умирающих. Несмотря на отступление наших войск, он все-таки остался на месте до глубокой ночи среди мертвых и умирающих, исполняя великий долг пастыря своей паствы. Подвиг этого священника поразил даже наших неприятелей, которые дали ему конвой, проводивший его уже ночью до наших аванпостов.
Рядовой 1-й карабинерной роты, Дмитрий Матвейчук, отбил у французов и вынес на себе раненого своего ротного командира, капитана Коченовского. За подвиг этот, рядовой Матвейчук, по Высочайшему повелению, был произведен в унтер-офицеры и награжден Георгиевским крестом.
Рядовой 2-й егерской роты, Наум Коханец, находясь в цепи при атаке неприятельской батареи, был контужен ядром в правую руку, отчего упал и лежал несколько времени без чувств. Затем, придя в себя, он встал, тотчас же взял штуцер, попробовал может ли он прикладываться и, обращаясь к товарищам, которые хотели отнести его на перевязочный пункт, сказал: «Слава Богу, рука цела; хотя и больно, но все-таки останусь с вами, авось удастся несколько штук положить; только бы руки не тряслись, а то не увернется, вражий сын», после чего остался в рядах до конца дела.
Рядовой 4-й егерской роты, Осип Ломоносенко, был контужен осколком гранаты в подбородок, причем упал на землю; товарищи подошли к нему чтобы отнести его на перевязочный пункт, но он, придя в себя, сказал: «Слава Богу, что он помиловал меня и я жив, не троньте меня, я могу еще ходить; жутко мне без вас, братцы, будет; умирать, так умирать всем вместе», затем встал и пошел к своей роте, где находился до конца дела.
Рядовой 6-й егерской роты, Константин Погибель, в самом начале дела был ранен пулею в голову, отчего упал на спину: его хотели нести на перевязочный пункт, но он отказался, сказав: «Прежде положу штук пять басурман, а потом уже пойду перевязываться». Товарищи указали ему на рану и струившуюся из нее кровь, но Погибель попросил одного из товарищей достать из мешка платок и перевязать ему голову, и в таком виде оставался во фронте до конца дела.
5 Августа полк был переведен на Северную сторону Севастополя, под командой своего нового командира, подполковника Эльвинга, а на следующий день, в виду громадной убыли людей, был переформирован в состав двух батальонов103. [185]
Когда украинцы вступили в Севастополь, началось 5-е бомбардирование его неприятелем, с этого дня канонада продолжалась, с небольшими лишь перерывами, в течение двадцати суток.
«После столь продолжительной и жестокой бомбардировки, не одни только укрепления и ближайшие к ним улицы пострадали от выстрелов, — весь Севастополь глядел могилою. Дома были разрушены, мостовые и тротуары изрыты бомбами, кругом не было живого места, повсюду ужас и разрушение: тут стена разбита, там крыша разметана взрывом, все улицы покрыты мусором, щебнем, камнями и осколками бомб. Нигде не видно было ни одного дерева, только свежие пни свидетельствовали о былом существовании садиков, истерзанных и исковерканных неприятельскими снарядами; даже трава вся пожелтела и обгорела»104.
Урон, причиняемый гарнизону неприятельским огнем, достигавшим до Северной стороны, непоправимые уже повреждения в укреплениях и приближение траншей неприятеля почти к самым рвам наших укреплений, все указывало на близость времени штурма Севастополя. К нему готовились и переводили на Северную сторону мастерские, пороховые склады, штабы и проч.
На рассвете 24 Августа началось шестое, самое усиленное бомбардирование Севастополя. Наши войска на оборонительной линии убывали с каждым часом, молено сказать таяли как снег.
Штурма ждали с часу на час. Окруженные постоянно тысячью смертей, посылаемых неприятелем в Севастополь, бессменно выполняя трудную службу в осажденном городе, истомленные защитники его не имели даже времени отдохнуть так как должны были всегда находиться в готовности встретить неприятеля. Если прибавить к этому невыносимый зной юга, при раскаленной каменистой почве города и отсутствии в нем зелени и тени, то станет понятно, почему в Севастополе ждали с нетерпением штурма, как избавления от всех страданий долгой осады.
27 Августа бомбардирование продолжалось с прежней силой; наконец, около полудня союзники прекратили огонь, и тотчас же густые массы французов бросились на Малахов курган. Пробежать 40—50 шагов, отделявших их от наших батарей и взобраться на вал Корниловского и 2-го бастионов было для них делом одной минуты. Наши едва успели дать по ним несколько выстрелов, как французы ворвались во внутренность бастионов, и здесь началась самая ожесточенная, беспощадная свалка. К нашим и неприятельским войскам отовсюду спешили резервы105. [186]
К трем часам дня союзники были отбиты везде, кроме Малахова кургана.

При первом известии о штурме, главнокомандующий приказал прибыть с Северной стороны на Южную полкам: Украинскому, Одесскому и Азовскому106. Украинцы бегом перешли через рейд по мосту, постройка которого была закончена еще 15 Августа. Ветер был так силен, что волны заливали мост, и от тяжести переходящих он был сплошь покрыт водой. На встречу украинцам спешили на Северную сторону жители севастопольские, сестры милосердия со своею начальницею, плелись раненые, кто мог шел сам, других переносили. «На пути все чаще и чаще лопались бомбы, все сильнее и сильнее слышалась канонада»107.
По прибытии на Южную сторону, украинцы были расположены близ Николаевской батареи и вошли в состав резерва городской стороны108.
Там же, на Николаевской батарее, находился главнокомандующий, прибывший с Северной стороны в квартиру начальника гарнизона. Вскоре кн. Горчаков поскакал на Малахов курган, чтобы собственными глазами взглянуть на положение дел.
В 6-м часу дня кн. Горчаков убедился в невозможности отбить Малахов курган и решился тотчас отступить на Северную сторону, пользуясь утомлением неприятеля и тем нравственным впечатлением, которое должны были произвести на него испытанные им поражения на всех прочих пунктах.
Возвратясь на Николаевскую батарею, главнокомандующий отдал приказ об отступлении на Северную сторону. «Молва об этом распоряжении грустно отозвалась в сердцах защитников Севастополя, еще жаждавших отстаивать до последней капли крови этот дорогой уголок Русской земли. Но все верили в величие души и в глубокую любовь к России своего доблестного вождя и знали, что он не предпримет и не допустит ничего, несогласного с честью и достоинством русской армии».109
«Бой был прекращен и, можно сказать, доставил новую славу русскому оружию» — говорит ген. Дубровин. — «Из 12 атак, произведенных многочисленным неприятелем в различных пунктах, 11 было отбито, и только одна, на Малаховом кургане, была удачна для союзников. Самое занятие Малахова [187] кургана было следствием огромного превосходства сил неприятеля, направившего на него до 30 т. человек. Из этого видно, что кровавый день 27 Августа не может считаться днем победы для неприятеля, — она принадлежит скорее русскому оружию, как по числу приобретенных успехов, так и по тому, что на всех пунктах атакующий был в несколько раз сильнее защищающегося. Не смотря на то, успех неприятеля был так незначителен, а утомление так велико, что он не решался тревожить славного гарнизона и дозволил ему свободно отступить по единственному мосту, протянувшемуся почти на версту расстояния».
Согласию расписанию, составленному начальником штаба гарнизона, князем Васильчиковым, в 6½ час. вечера началось движение войск, переправлявшихся на Северную сторону. В голове колонны шел по мосту Украинский полк, а за ним потянулись с Городской стороны остальные войска. С Корабельной стороны войска переправлялись на судах110.
«Батареи изредка постреливали, и в разных местах слышалась ружейная перестрелка. Сильный ветер развел волнение в бухте, и протянутый чрез нее плавучий мост, в 450 саж. длины, сильно колыхался. Нагруженный сплошь людьми, орудиями, повозками, и, по временам заливаемый волнами, он, казалось, погружался в воду».
Участник Севастопольской обороны, г. Вроченский, пишет в своих воспоминаниях, что «Северная сторона представляла в эту ночь невообразимую толчею; тут все кишело вместе — и пехота разных полков, и матросы, и артиллеристы, и обыватели города разных полов и возрастов; все это сновало без толку по разным направлениям, разыскивая своих, и все галдело невообразимо: — тут слышались и громкия слова команды, и выкрики фельдфебелей, собиравших свои роты, и плач детей, и причитание матросских жен, лишившихся своего последнего достояния; все это, неумолкая, гудело до наступления утра 28-го Августа, когда этот человеческий муравейник хотя несколько упорядочился и урегулировался»111.
Около полуночи с 27-го на 28 с Августа на Южной стороне Севастополя начали раздаваться страшные взрывы: то взлетали на воздух пороховые погреба, зажженные последними нашими войсками, отошедшими к мосту. На бастионах повсюду вспыхнули пожары и вскоре Севастополь окружился огненным поясом. Два [188] дня и две ночи горели развалины славного города, покрытые густыми облаками дыма. 30-го Августа пошел дождь, и пожар, наконец, потух.
Заслуги, оказанные защитниками Севастополя, нашли вполне справедливую оценку в задушевном приказе главнокомандующего, в котором были изложены подвиги, совершенные нашими войсками с начала осады. Но высшею наградою для них была сердечная признательность Монарха, выраженная в приказе Российским армиям от 30-го Августа 1856 года.
Вот этот приказ, который был прочитан перед строем Украинского полка и восторженно выслушан в рядах его:
«Долговременная, едва ли не беспримерная в военных летописях оборона Севастополя обратила на себя внимание не только России, но и всей Европы. Она с самого почти начала поставила его защитников наряду с героями, наиболее прославившими наше Отечество. В течение 11 месяцев гарнизон Севастопольский оспаривал у сильных неприятелей каждый шаг родной, окружавшей город земли, и каждое из действий его было ознаменовано подвигами блистательнейшей храбрости. Четырекратно-возобновляемое жестокое бомбардирование, коего огонь был справедливо именуем адским, колебало стены наших твердынь, но не могло потрясти и умалить постоянного усердия защитников их. С неодолимым мужеством, с самоотвержением, достойным воинов христиан, они поражали врагов или гибли, не помышляя о сдаче. Но есть невозможное и для героев. 27-го сего месяца, после отбития шести отчаянных приступов, неприятель успел овладеть важным Корниловским бастионом, и главнокомандующий Крымскою армией, щадя драгоценную своих сподвижников кровь, которая в сем положении была бы уже без пользы проливаема, решился перейти на Северную сторону города, оставив осаждающему неприятелю одне окровавленные развалины.
«Скорбя душой о потере столь многих доблестных воинов, принесших жизнь свою в жертву Отечеству, и с благоговением покоряясь судьбам Всевышнего, Коему не угодно было увенчать их подвиги полным успехом, Я признаю Святою для Себя обязанностью изъявить в сем случае, от Имени Моего и всей России, живейшую признательность храброму гарнизону Севастопольскому, за неутомимые труды его, за кровь, пролитую им в сей почти целый год продолжавшейся защите сооруженных им же в немногие дни укреплений. Ныне, войдя снова в ряды армий, сип испытанные герои, служа предметом общего уважения своих товарищей, явят, без сомнения, новые примеры тех же воинских доблестей. Вместе с ними и подобно им, все наши войска, с тою же [189] беспредельною верою в Провидение, с тою же пламенною любовью ко Мне и родному нашему краю, везде и всегда будут твердо встречать врагов, посягающих на Святыни паши, на честь и целость Отечества, а имя Севастополя, столь многими страданиями купившего себе бессмертную славу, и имена защитников его пребудут вечно в памяти и сердцах всех русских, совокупно с именами героев, прославившихся на полях Полтавских и Бородинских ».
После отступления с Южной стороны, Украинский полк расположился на Северной стороне Севастопольского рейда, войдя в состав правого крыла наших войск, под начальством ген. ад. гр. Остен-Сакена112.
Кн. Горчаков решился твердо удерживать как Северную сторону, так и все прочия позиции в окрестностях Севастополя. В этих видах, войска, расположенные на Северной стороне, приступили с напряженною деятельностью к усилению укреплений, назначенных как для береговой, так и для сухопутной обороны.
С переходом наших войск на Северную, союзники уже не предпринимали ничего решительного. Обе стороны стояли друг против друга, изредка перестреливаясь.
Французы ограничивались только производством время от времени усиленных рекогносцировок, а вскоре и совсем отказались от всяких покушений против нашего левого фланга и начали устраиваться в окрестностях Севастополя к зимнему расположению 113.
Вскоре обнаружилось намерение неприятеля перейти в наступление с другой стороны, против правого фланга и тыла наших войск, расположенных в Крыму. В Сентябре и в начале Октября было получено известие о том, что в подкрепление к гарнизону кр. Евпатории, занятой до того времени турецко-египетскими войсками, стали прибывать на судах французские и английские войска.
Главнокомандующий перевел тогда в Бахчисарай 9-ую, 10-ую и 14-ую дивизии, составлявшие резерв войск под Севастополем, а на место их передвинул в с. Зеленкиой на р. Бельбеке полки 12-й дивизии, в том числе Украинский полк, присоединив их к 7-й дивизии114.
Между тем, неприятельские войска, занимавшие Евпаторию, стали часто и в значительных силах производить попытки наступательных действий, чт5 заставило предполагать, что союзники имели [190] целью рекогносцировать пути к Симферополю. Вследствие этого, для придания нашему отряду, стоявшему у Евпатории большей самостоятельности, он был усилен Украинским и другими полками 12-й дивизии с двумя батареями, которые прибыли из Зеленкиоя и расположились 19 Октября у с. Такил.
Вскоре союзники прекратили свои наступательные действия в окрестностях Евпатории, убедившись, что кн. Горчаков принял меры против нападения с этой стороны и что он намерен твердо удерживаться на занятых им позициях, и решили ограничиться пассивною обороною Евпатории115.
Вслед за тем Украинский и другие полки 12-й дивизии были укомплектованы прибывшими из их запасных частей маршевыми командами и остались зимовать в с. Такил116.

Между тем, как действующие батальоны Украинского полка находились в Крыму, его 5-й и 6-й резервные батальоны, но прибытии из Крыма в Марте 1855 года, вошли в состав Одесского гарнизона. Приказом от 14-го Июля того же года командующий войсками Южной армии ген.-ад. Лидерс объявил свою благодарность командующему 6-м резервным батальоном Украинского полка майору Чемерзину и командующему 5-м резервным батальоном капитану Вульфу, за заботливость их о сбережении людей, выразившуюся в малом числе больных и в отсутствии смертных случаев и побегов.117
После сформирования 5-го и 6-го батальонов, было приступлено, как уже сказано выше, к формированию из рекрут 7-го и 8-го батальонов, названных запасными. К началу Мая месяца 1855 года эти запасные батальоны были окончательно сформированы и имели в своих рядах 2 шт.-оф., 1 6 об.-оф., 104 у.-оф., 25муз., 1104строевых рядовых, из которых большая часть состояла из рекрут (остальные нижние чины добровольно поступившие из отставки) и 520 рекрут, которые еще не могли быть поставлены в строй. Оба запасных батальона Украинского полка, вместе с таковыми же батальонами других полков 12 пехотной дивизии, составили запасную бригаду этой дивизии, входившую в свою очередь в состав запасной дивизии 4 го пехотного корпуса118. [191]
В первой половине Мая 1855 года, по приказанию начальника всех резервных и запасных войск ген. от инф. Чеодаева, запасная дивизия 4-го корпуса, йод начальством командующего запасной дивизией г. м. Фридрихса, выступила несколькими эшелонами из Черниговской губернии, где она формировалась, и направилась на соединение с Южной армией. Запасная бригада, составленная из 7-х и 8-х запасных батальонов Украинского и Одесского полков, под командой полковника Дрентельна, выступила 10 Мая и, направляясь через Козельц, Киев, Белую Церковь и Липовец, прибыла в половине Июня в окрестности Тирасполя, где и расположилась лагерем.
После трох-дневного отдыха, в 7-м и 8-м запасных батальонах Украинского полка приступили к дальнейшему обучению и обмундированию рекрут119.
Во время стоянки батальонов в окрестностях Тирасполя, холера, которая показывалась в них раньше в слабой степени, усилилась от дурной воды и вредных болотных испарений. Вскоре, однако, холерные заболевания в них прекратились, после перехода их в Июле месяце в Одессу, где они присоединились к 5-му и 6-му батальонам120.
После прибытия в Одессу 7-го и 8-го запасных батальонов Украинского полка, его 5 резервный батальон и одна рота 6-го резервного батальона, состоявшие из новобранцев, были выведены оттуда и, вместе с двумя ротами 6-го резервного батальона Одесского полка, составили гарнизон Кинбурнской крепостцы121.
Вслед за ними, из Одессы были выведены так же 7 и 8 батальоны полка и направлены в Очаков, где вошли в состав крепостного гарнизона122.
Вскоре после падения Севастополя, союзники решили атаковать Кинбурн, чтобы, войдя в лиман, прервать водяное сообщение между Николаевом и Херсоном.
2-го Октября к Кинбурну подошли французская и английская эскадра с войсками, посаженными на суда в Балаклаве123.

Крепость Кинбурн, старинной турецкой постройки, по слабости своей назначалась перед самой войной к упразднению и [192] была плохо вооружена. Из числа рекрут, составлявших крепостной гарнизон, было всего до 700 ч., способных стать в строй.
В ночь на 3-е Октября, часть неприятельских судов успела прорваться в Днепровско-Бугский лиман, а на следующий день десантные войска высадились на косе к востоку ог крепости, чем лишили гарнизон возможности получать подкрепления. 4-го Октября союзные суда открыли жестокий огонь по крепости, на что оттуда отвечали только 13 орудий, выстрелы которых едва достигали до неприятеля. В этот день в гарнизоне выбыло из строя до 20-ти чел., а крепостные постройки получили значительные повреждения, исправленные в ту же ночь. 4-го Октября неприятель стрелял весьма слабо, по случаю бывшего на море волнения.
На следующее утро, 5-го числа, неприятельские суда вновь открыли жестокий огонь по крепости. Вскоре из числа 13 орудий, отвечавших из крепости на неприятельский огонь, было подбито 7. Около полудня подошли остальные неприятельские суда и охватили Кинбурн с двух сторон могущественною армадою, вооруженной 1,500 орудий большого калибра. Неприятельские снаряды, перелетавшие через бруствер одного фронта, били в тыл противоположный фронт. К часу дня корабли приблизились к крепости на 500 саж., а плавучие батареи менее, чем на 150 саж. В то же время неприятель открыл огонь и с сухого пути, из полевых орудий и штуцеров. Таким страшным сосредоточенным огнем вскоре все здания внутри крепости были разрушепы и произведен пожар артиллерийских казарм, распространившийся и на другие здания. Не прошло и получаса этой адской канонады, как все орудия в крепости были подбиты и приведены к совершенному молчанию. Гарнизон потерял около 80 чел. выбывших из строя. Около 2-х час. дня неприятель также прекратил свой огонь и выслал парламентеров, которые предложили коменданту г.-м. Кахановичу сдать крепость, предоставив на размышление только 15 минут. Несмотря на энергический протест командира инженерной команды шт.-кап. Седергольма, генерал Кахановичт, считая дальнейшую оборону невозможной, принял условия и сдал крепость, после чего гарнизон ее был отведен с военными почестями в союзный лагерь124.
Овладев Кинбурном, неприятель мог провести свои суда в лиман. Потому, по распоряжению командующего Южной армией ген.-ад. Лидерса, слабое укрепление в Очакове было взорвано 6-го Октября, и 7 и 8 запасные батальоны Украинского полка, входившие [193] в состав его гарнизона, были отведены в Николаев125. Таким образом, неприятельскому флоту открылся беспрепятственный доступ в лиман, и несколько канонерских лодок ворвались в Буг, но, встреченные огнем нашей полевой артиллерии, принуждены были вернуться обратно126.
В Николаеве оба запасных батальона Украинского полка имели счастье представляться на смотру Государю Императору Александру Николаевичу, прибывшему в Николаев еще в начале Сентября. В этом городе Государь оставался в продолжение 6-ти недель, лично следя за ходом оборонительных работ, осматривая войска и благодаря раненых и больных воинов127.
В Николаеве 7 и 8 батальоны оставались до начала Января 1856 года, а затем, передав людей в расположенные там пехотные полки, вернулись в кадровом составе в Черниговскую губернию128. Еще раньше, в Октябре 1855 года, из них были выделены команды, отправленные в Крым для пополнения двух действующих батальонов полка.
Оба действующих батальона полка находились с Октября 1855 года в составе Евпаторийского отряда. В конце того же месяца. Государь Император прибыл в Крым и, посетив войска, расположенные между Симферополем и Севастополем, произвел им здесь смотры. Украинцы только незадолго перед тем были переведены из окрестностей Севастополя в с. Такил и потому, к своему глубокому сожалению, не могли представиться Государю на этих смотрах. После отъезда Государя из Крыма, украинцам был прочитан Высочайший приказ, в котором Верховный Вождь русской армии еще раз благодарил от души свои войска за их доблестную службу и говорил о Своем невыразимом удовольствии видеть Крымскую армию в блестящем состоянии129.
В заключение приказа, Государь объявлял об установлении серебряной медали на Георгиевской ленте для защитников Севастополя, в память его знаменитой и славной обороны. «Да будет [194] знак этот свидетельствовать, — говорил Государь в этом приказе, — о заслугах каждого и вселять в будущих сослуживцах ваших то высокое понятие о долге и чести, которое составляет непоколебимую опору Престола и Отечества.
Совокупное же изображение на медали имени Незабвенного Моего Родителя и Моего да будет залогом чувств Наших, одинаково к вам благосклонных, и да сохранит в вас навсегда нераздельную память об Императоре Николае Павловиче и о Мне. Я вами горжусь, как Он вами гордился, вверяясь Вашей испытанной преданности и рвению к исполнению своего долга. Именем Его и Своим благодарю еще раз храбрых защитников Севастополя, благодарю и всю армию».
В Декабре месяце, украинцы, находясь в составе Евпаторийского отряда, были переведены из с. Такил в аул Илес, где и оставались по 20-е Марта 1856 года, когда было получено известие о заключении мира130.
Во время стоянки у аула Илес, Украинский полк был приведен в четырех-батальонный состав, с помощью нижних чинов, прибывших из 6-го пехотного корпуса, полки которого были приведены в кадровый состав131.
В начале Апреля полк выступил на свои постоянные квартиры, назначенные ему в Острогожске, Воронежской губернии, куда и прибыл в Июле месяце132.

За все время Севастопольской кампании полк потерял одними убитыми 1,764 человека. Из офицеров полка убиты, кроме поименованных выше при описании сражения на Черной речке: капитан Тишенко, поручик Кухарский, прапорщики Мискевич и Краузе, умерли от ран: капитан Лисовский, подпоручики Пальский и Казачков, прапорщики Свидерский и Рыбаков133.
В течение минувшей войны, в полк было пожаловано 298 знаков отличия Военного Ордена, из них почти все за Севастопольскую оборону134. За отбитие штурма 6 го Июня 1855 года Государем Императором было пожаловано по два рубля на каждого человека135. [195]
30-го Августа 1856 года, в ознаменование особого Монаршего благоволения и в награду за подвиги, мужество и храбрость, оказанные в продолжение войны, 1-му, 2-му, 3-му и 4-му батальонам Украинского полка были пожалованы Георгиевские знамена с надписью: «за Севастополь в 1854 и 1855 годах» 136.
Полотно каждого из вновь пожалованных знамен состояло из двух сложенных вместе квадратных кусков шелковой материи, в два аршина в длину и ширину. На обеих сторонах полотна был одинаковый рисунок. По середине находился оранжевый круг, обведенный золотым лавровым венком с Императорскою короной, а внутри венка черный двуглавый орел. Крест знамени был белого цвета, как во всех третьих полках дивизий. Углы знамени были разделены по диагоналям оранжевыми полосками, в один вершок шириной, на две равные половины. Все половины углов, обращенные в сторону верхнего и нижнего края знамени, были черного цвета, остальные же — белого цвета. Углы отделялись от креста оранжевыми полосками. По середине каждого угла находились малые кружки белого цвета с золотым вензелем Императора Александра И-го, в лавровом венке с Императорскою короной. Имевшаяся на знамени надпись «За Севастополь в 1854 и в 1855 годах» была сделана золотыми буквами на концах креста, параллельно краям знамени. Древко каждого из пожалованных знамен было белого цвета, украшенное вверху золотым копьем, в средине которого помещался в лавровом венке крест ордена Св. Георгия 3-й степени. Под копьем были подвязаны на георгиевских тесьмах две серебряных кисти137.

Вслед за окончанием Восточной войны было приступлено к целому ряду преобразований в нашей армии.
Еще в Феврале 1856 года были отменены тихий и три вида приготовительного шага138.
Затем был значительно увеличен отпуск патронов для учебной стрельбы, и на обучение стрельбе обращено самое серьезное внимание. С этого времени стрелковое дело постоянно развивалось, совершенствуясь с каждым годом. С целью развить солдат умственно и физически, введено обучение грамоте, гимнастике и фехтованию139. [196]
В Феврале было уничтожено название мушкетерских и гренадерских рот, и все роты названы по номерам140, а 23-го Апреля последовало переименование полка из егерского в пехотный.
23 Августа 1856 года была введена новая организация в пехотных полках. По этой организации первые четыре батальоны полка были приведены в пятиротный состав: по 4 линейных и 1 стрелковой роте в каждом батальоне141. Стрелковые роты были вооружены нарезными, 6-линейными ружьями, с прицелом на 1,200 шагов, образца 1856 года, а прочие роты — гладкоствольными ружьями 7-линейного калибра, переделанными из кремневых в ударные, стрельба из которых была действительно не далее 300 шагов142.
5, 6, 7 и 8 батальоны были упразднены, а люди их поступили частью на пополнение оставшихся батальонов, а частью уволены в бессрочный отпуск.
В то же время 4-й батальон был выделен, вместе с 4-мя батальонами полков 4-го корпуса, в резервную дивизию этого корпуса, с переименованием в 4-й резервный батальон Украинского пехотного полка143. (В последовательном же порядке всех резервных батальонов, он был по номеру 47-м, так как Украинский полк был 47-м пехотным полком144. Из этого батальона был образован впоследствии, в 1863 поду, Самарский пехотный полк.
По штату 1856 года, в 4-м резервном батальоне Украинского пехотного полка полагалось 21 офицер и 870 нижних чинов. В конце следующего года это число было уменьшено, и в батальоне положено иметь следующее число чипов: 3 штаб-офицера, 26 обер офицеров, 83 унтер-офицера, 23 музыканта и 4 96 рядовых. В числе нижних чинов полагалось но штату 300 ефрейторов, 180 портных и 150 сапожников145.

В Феврале месяце 1857 года, 4-й резервный батальон закончил свое формирование и, под командой своего первого командира, [197] полковника Ловейко (назначенного из числа штаб - офицеров Украинского полка), перешел на новые свои квартиры, в окрестностях г. Чистополя (Казанской губ.)146.
На основании общего положения о резервных войсках, батальон этот должен был служить кадром для образования из него, в случае военного времени, трех-батальонного резервного полка (т. е. 4-го, 5-го, и 6-го батальонов)147. Кроме того, 4-й резервный батальон назначался для обучения рекрут и для помощи действующим войскам в несении караульной службы148.
Имея наименование одинаковое с действующими батальонами, 4 резервный батальон Украинского полка имел в то же время свою отдельную, независимую от полка организацию, хозяйство и штаты, представляя совершенно самостоятельную единицу, и командиру батальона были присвоены все права командира отдельной части.
Из других реформ, произведенных в армии с начала отдельного существования 4-го резервного батальона Украинского полка до приведения его в 1863 году в трех батальонный составь и переименования в Самарский полк, необходимо еще упомянуть об уменьшении сроков службы и отмене телесного наказания.
В 1859 году общий срок службы для принятых на таковую до 8 сентября 1859 года был определен в 20 лет, а для поступивших после этого – в 15 лет, причем первые должны были прослужить на действительной службе, до увольнения в бессрочный отпуск, 15 лет, а вторые — 12 лет.
В том же году, для увеличения запаса, были введены «временные» отпуски, еще более сократившие сроки действительной службы. Для увольнения во временной отпуск не требовалось выслуги определенного числа лет, — оно производилась ежегодно, в зависимости от соображений военного министерства149.
В 1S63 году заботы Государя об устройстве военного быта выразились новыми существенными постановлениями: 17-го Апреля последовала отмена телесного наказания шпицрутенами; наказание розгами допущено только, как исключение, для штрафованных нижних чинов. — Существовавшие до сего времени обязательные вычеты в артельную сумму окончательно прекращены, и постановлено, никаких вычетов из денежного довольствия нижних чинов не производить150. [198]

Со времени Восточной войны последовал ряд изменений в одежде и снаряжении полка, из которых главнейшие состояли в следующем151.
В 1855 году отменены офицерские нагрудные знаки; вместо касок, введены кивера из черного сукна, суживающиеся кверху; для офицеров установлены пальто и сабли с железными ножнами; офицерские эполеты (с полем желтого цвета во всей дивизии) заменены для вседневной носки погонами у офицеров из галуна, у нижних чинов синие с номером дивизии).
В 1856 году для офицеров положены галунные петлицы на воротнике и обшлагах мундира (клапаны на воротнике были белого цвета;
В 1857 году — введены сапоги с длинными голенищами.
В 1858 году — однобортный мундир заменен двубортным.
В 1862 году введены новые шапки — «кепи», башлыки, ранцы нового уменьшенного образца и патронные сумки. Кепи в полку имели белый околыш и темно-зеленую тулью с красным, (у штаб-офицеров — золотым) кантом по верхнему шву, при парадной форме на кепи одевался султан из черного волоса.

 

Примечания

 

1. Петров, Рус. Воен. сила, т. II.
2. В.-уч. арх., отд. II, № 3310.
3. Азовский и Днепровский пехотные и Одесский егерский.
4. Алабин. «Четыре войны», походы, записки.
5. Там же.
6. Петров. Дунайск. кампания 1853—54 г.г. В. уч.-арх., отд. II, № 5737 (Журн. движений и действ. 4-го корп.)
7. Алабин. «Четыре войны», походн. записки.
8. Богданович. Восточн. война 1853—56 гг.
9. Месячные рапорты (Общ. архив Гл. IIIт.). Богданович. Восточная война. Алабин. «Четыре войны».
10. В.-уч. арх., отд. II, №5737 (Журн. 4-го корп.)
11. Там же.
12. Петров. Дунайск. кампания 1853—54 гг.
13. Петров. Дунайск. кампания 1853—54 гг.
14. Грабовский. Хроника 37 пех. дивизии.
15. Богданович. Восточная война.
16. Состав Мало-Валахского отряда: 12-я п. дивизия и 1-я бригада 10-й п. дивизии, 3 гусарских полка и 1 казачий полк, 6 пеш. батарей и 2 коп. батареи (всего 94 оруд.), 2 саперн. роты.
17. В.-уч. арх., отд. II,№ 3310 (о войсках 4-го и 5-го пех. корпусов).
18. Петров. Дунайская кампания 1853—54 гг.
19. Там же.
20. Там же.
21. Петров. Дунайская кампания 1853—54 гг.
22. Петров. Дунайск. камп. 1853—54 г.г.
23. Петров. Дунайск. камп. 1853—54 г.г.
24. Там же. — Богданович. Вост. война.
25. Командир полка ген.-майор Янченко умер в Краковском госпитале 16-го Марта 1854 года. (Мес. рапорты).
26. Петров. Дунайск. камп. 1853-54 г.г.
27. Там же.
28. Там же.
29. Петров. Дунайск. камп. 1S53--54 г.г.
30. Петров. Дунайск. камп. 1853-64 г.г. Богданович. Восточ. война.
31. Богданович. Восточ. война.—Тотлебен. Опис. обороны г. Севастополя.
32. В-уч. арх., отд. II, № 3310.
33. Петров. Дунайск. камп. 1853—54 г.г.
34. Приказ по войск. 3, 4 и 5 корп. от 5 Сент. 1854 г.
35. Материалы для истории Крымской войны, собран. под ред. Дубровина.
36. В.-уч. арх., отд. II. № 3461. (Движ. Запасн. дивизии 4-го Корп.)
37. Богданович, Вост. война 1853 — 56 г.г. — Дубровин. Восточ. война 1853 -56 г.г.
38. Алабин. Записки о защите Севастополя.— Вроченский. Воспоминания участника войны.
39. Алабин, записки.
40. Тотлебен. Опис. обор. Севастополя.
41. Дубровин. 349-ти дневная защита Севастополя.
42. Дубровин. 349-ти дневная защита Севастополя.
43. Там же.
44. Тотлебен. Опис. обор. Севастополя.
45. Дубровин. 349-ти днев защита Севастополя.
46. Дубровин, Материалы для истории Крымск. войны (из ст. Ушакова, «Опис. атаки на Кадык. высоты 13 октября 1854 г.», в вып. IV.)
47. Тотлебен. Опис. обор. Севастоп.
48. Тотлебен. Опис. обор. Севастоп.
49. Дубровин. Материалы для истории Крымск. войны (из ст. Ушакова о деле 13 Окт., и вып. IV).
50. Общ. архив Гл. Шт. Наградное дело 1865 года, №48 (3 Отдел., 1 стол.)
51. Наградное дело 1855 г. №35.
52. Тотлебен. Опис. обор. Севастоп.
53. Дубровин. 349-ти дневн. защ. Севаст.
54. Дубровин. 349-ти дневн. защ. Севаст.
55. Тотлебен. Опис. обор. Севастоп.
56. Алабин. Походные записки.
57. Дубровин. 349-ти дневн. защ. Севастоп.
58. Тотлебен. Опис. обор. Севастоп.
59. Там же, и Месячные рапорты (Общ. арх. Гл. Шт.)
60. Дубровин. 349-ти дневн. защ. Севастоп.
61. Общ. арх. Гл. Шт.—Месячн. Рапорты.
62. Общ. арх. Дело о правах и преимуществ., дарованных чинам, находящ. в составе. Севастоп. гарнизона.
63. Общ. арх.—Д. преимущ., даров. Севаст. гарнизону.
64. Дубровин. 349-ти дневн. защ. Севаст.
65. Тотлебен. Опис. обор. Севаст.
66. Дубровин. 349-ти дневн. защ. Севаст.
67. Там же.
68. Дубровин. 349-ти дневн. защита Севастополя.
69. Дубровин. 349-ти дневн. защита Севастополя.
70. Там же.
71. Там же и Месячпые рапорты.
72. Дубровин. 349-ти дневн. защита Севастополя.
73. Дубровин. 349-ти дневн. защита Севастополя.
74. Тотлебен. Опис. обор. Севаст.
75. Дубровин. 349-ти дневн. защита Севастополя.
76. Дело о преимущ., дарован. Севастопольск. гарнизону. Месячные рапорты.
77. Тотлебен. Опис. обор. Севаст.
78. Дубровин. Защита Севастополя.
79. Алабин. Записки о защите Севастополя.
80. Дубровин. 349 днев. защ. Севастоп.
81. Там же.
82. Тотлебен. Опис. обор. Севаст.
83. Дубровин. 349 днев. защ. Севаст.
84. Месяч. рапорты. — Тотлебен, опис. оборон. Севастополя.
85. Дубровин. 349 днев. защ. Севаст.
86. Тотлебен. Опис. обор. Севастоп.
87. Кузьмин. Опис. участия 5-й пех. дивизии в деле при р. Черной.
88. Тотлебен. Опис. обор. Севастополя.
89. Тотлебен. Опис. обор. Севастополя.
90. Там же. —Дубровин. 349 дневн. защ. Севастоп.
91. Дубровин. 349 дневн. защ. Севасгоп.
92. Кузьмин. Опис. участия 5-й дивизии.
93. Тотлебен. Опис. обор. Севастоп.
94. Все войска, участвовавшие в этот день в сражении на Черной, потеряли свыше 8 тысяч челов. выбывших из строя (11 генер., 249 офицер., и 8,010 в. ч.) и в этом числе убитыми 3 ген., 66 офицер. и 2,273 н. ч. На долю полков 12-й дивизии приходится большая часть потерь (Тотлебен).
95. Общ. арх. Гл. Шт.— Месячн. рапорты.
96. Кузьмин. Опис. участия 5-й дивизии.
97. Дело о преимущ., дарован. гарнизону.
98. Кузьмин. Опис. участия 5-й дивизии. Записки Менькова, изд. 1898 г., т. I. («Дунай и немцы».)
99. Опис. сраж. на Черной, сообщен. кн. Горчаковым Воен. Мин—у. (Полный текст, взят из Сборника известий о войне 1853—64 г.г., Путилова.)
100. Дело о преимущ., дарован. гарнизону.
101. Дубровин. 349 дневн. защ. Севасгоп.
102. Ахматов. История для ниж. чинов 47 пех. Украин. Е. И. В. Бел. Кн. Владимира Александровича полка.
103. Тотлебен. Опис. обор. Севаст.
104. Дубровин. 349-ти дн. защит. Севаст.
105. Дубровин. 349-ти дн. защит. Севаст.
106. Тотлебен. Опис. обор. Севаст. Вроченский. Воспом. участн. обороны.
107. Дубровин. 349-ти дн. защ. Севастоп.
108. Тотлебен. Опис. обор. Севастоп.
109. Тотлебен. Опис. обор. Севастоп.
110. Там же.
111. Вроченский. Воспом. участника обороны.
112. Тотлебен. Опис. обор. Севастоп.
113. Тотлебен. Оборона Севастоп. -- Богданович. Восточ. война 1853—56 г.г.
114. Богданович. Восточ. война.— Месячные рапорты (Общ. арх. Гл. Шт.)
115. Тотлебен. Опис. обор. Севастоп.
116. Мес. рапорты.
117. Прик. по Южной армии 14 Июля 1855 года.
118. В.-уч. арх. отд. II № 3461 (Движение запасн. дивизии 4-го корп.)
119. Там же.
120. В. уч. арх., отд. II № 3461.—Прик. но войскам, находящ. в Одессе от 10 Июля 1856 г.
121. Тотлебен. Обор. Севастоп.
122. Богданович. Восточ. война. — Общ. арх. Гл. Шт. Прик. по Южн. армии 29 Июля 1855 г.
123. Тотлебен. Оборона Севастоп.
124. Тотлебен. Оборона Севастоп.
125. Тогда же три роты 6-го батальона, оставленные в Одессе были расформированы, и люди их поступили на пополнение других полков, расположенных в Одессе (Приказы по Южн. армии).
126. Там же.
127. Тотлебен. — Приказы по Южн. армии.
128. Приказ по войск. 17 февр. 1666 г. (Общ. арх. Гл. Штаба).
129. Тотлебен. Обор. Севастоп.
130. Общ. арх. Гл. Шт. Месячн. pап.
131. Приказ по Южн. и Крымск. армии 9 февр. 1856 г.
132. Месячные рапорты.
133. Там же и Д. о преимущ., дарован. гарнизону.
134. Капитул Рос. Импер. и Царск. орденов.
135. Тотлебен. Обор. Севаст.
136. Выс. прик. 30 авг. 1856 г.
137. Висковатов. Опис. одежды и вооруж. войск. — Леер. Энциклопедия.
138. Прик. по Южн. армии 7 февр. 1854 г.
139. Петров. Рус. воен. сила, т. II.
140. Прик. по Южн. армии 7 февр. 1836 г.
141. Прик. Воен. Мин-ра 23 авг. 1856 г.
142. Истор. очерк деятельн. воен. управл. в России 1855— I860 г.г., Богдановича.
143. Все резервные дивизии были подчинены начальнику резервов армейской пехоты, штаб которого находился в Москве.
144. Прик. В. М. 23 авг. 1856 г.
145. Богданович. Ист. оч. деят. воен. управл. в России.
146. Общ. арх. Гл. Шт. — Месячн. Рапорты.
147. 7 и 8 запасные батальоны положено формировать только в военное время, причем они должны были заменять собою резервные батальоны, после ухода их на войну.
148. Богданович. Ист. очерк в управл.
149. Петров. Рус. воен. сила, т. II.
150. Прик. В. М. 1863 г.
151. Перемены в обмундировании и снаряжении войск в царствование Императора Александра II.  

---

Глава X. 1863-65 гг.

1863 г. Сформирование полка. — Назначение первого командира полка и высших начальников. — Приведение полка в трехбаталионный состав. — Музыкантский хор. — Знамена и старшинство. — Вооружение, обмундирование и снаряжение. — Недостаток офицеров и учителей, дурные условия квартирования. — 1864 г. Приказ начальника дивизии относительно занятий. — Заботы об обмундировании. — Смерть полкового командира. — Смотр. — Дальнейшее обучение нижних чинов. — Новое название полка. — Упразднение 3 резервного корпуса. — Приведение полка в мирный состав. 1865 г. Переход в г. Алатырь; более удобная стоянка. — Командирование 3-го батальона в Туркестан. — Полк после ухода 3-го батальона. — Передвижение в Саратов. — Смена командиров.

В начале 60-х годов возникли беспорядки в Царстве Польском, которые перешли в 1863 году в открытый мятеж. Некоторые западные державы приняли сторону повстанцев, что могло привести в близком будущем к вооруженному столкновению с этими государствами. Наше правительство приступило поэтому тогда же к развитию своих военных сил, и в течение 1863 года в нашей армии возникло несколько новых пехотных дивизий.
Политические события отозвались также и в жизни 47 го резервного Украинского батальона. Высочайшею волею Императора Александра II, объявленною в приказе военного министра 13 Октября 1863 года, было повелено из 12 резервных батальонов 4-й резервной дивизии, в числе которых находился и Украинский резервный батальон, сформировать 12 пехотных полков, трехбаталионного состава. Эти полки должны были образовать три дивизии — 3 5-ю, 36-ю и 37-ю, назначенные в состав 3-го резервного корпуса. Полки 37-й дивизии получили начало из 39-го, 46-го, 47-го и 48-го резервных батальонов Томского, Днепровского, Украинского и Одесского полков и были наименованы Новочеркасским, Царицынским, Самарским и Каспийским пехотными полками. ¹ [200]
На основании этого приказа, из 47 го резервного батальона Украинского пехотного полка (бывшего 4 го батальона того же полка), расположенного в г. Чистополе (Казанской губ.)², началось формирование Самарского пехотного полка.
47-ой резервный Украинский баталион, состоявший из четырех линейных рот и одной стрелковой, был переименован в 1-ый батальон Самарского полка; для составления же 2-го и 3-го батальонов, ожидались бессрочно отпускные 5-го и 6-го батальонов Украинского полка, которые но мере прибытия должны были поступить соответственно: 5-го батальона во 2-ой, а 6-го в 3-ий батальоны. Недостающее затем число нижних чинов положено пополнить рекрутами³.
Число людей во вновь формируемом полку было определено по штатам военного времени: по 180 рядовых в роте и 900 ряд. в батальоне: в каждом батальоне полагалось 2 шт.-оф., 26 об.-оф., 101 у.-о. и 31 музык.
Для квартирования полка назначен город Чистополь и его окрестности, бывшие местом стоянки Украинского резервного батальона.
Наличное число чинов к 1 Ноября 1863 года в единственном батальоне Самарского полка было следующее: 3 шт.-оф., 19 об.-оф., 164 у.-о., 31 муз, 828 рядов.⁴

Состояние обоза было такое:

	Определено по штату				Состоит по списку
	На военное время		На мирное время		Обоза	Лошадей
1. Ящиков:	Обоза	Лошадей	Обоза	Лошадей
А. Патронных	4	8	3	6	4	6
Б. Для письменных дел и денежной казны	1	3	1	-	1	-
С. Для аптеки	1	3	1	3	1	3
2. Телег провиантских	8	16	5	10	8	6

[201] ВЫСОЧАЙШИМ приказом 11-го Ноября 1863 года командиром Самарского полка назначен полковник Князь Багратион, бывший командир 47-го резервного Украинского батальона.
К тому же времени, командование 37-ой пехотной дивизией б

ыло поручено бывшему начальнику 4-й резервной дивизии, в состав которой входил Украинский резервный батальон, генерал- лейтенанту Тетеревникову, а командование 3-м резервным корпусом генералу от инфантерии Офросимову, бывшему начальнику упраздненных резервов армейской пехоты.⁵
Сын имеретинского царевича, князь Теймураз Давыдович Багратион, по окончании в 1833 году, восемнадцати лет от роду, курса в 1-м кадетском корпусе, был выпущен прапорщиком в Брянский егерский полк. Служа все время в строю, он участвовал в Венгерской войне 1849 года и за отличную храбрость, оказанную в сражении 21-го Июля при Дебречине, был награжден орденом Св. Анны с бантом, в 1854 году находился в пределах Дунайских княжеств, а в 1855 году в составе севастопольского гарнизона, и тогда же, за отличие в делах с неприятелем, произведен в полковники, а за выказанные в последнее время севастопольской обороны, при отбитии неприятельского штурма 27-го Августа, неутомимую деятельность, примерную стойкость и отличное мужество и храбрость, награжден орденом Св. Владимира 4-й степ. с мечами; в 1857 году назначен командиром 7 стрелкового батальона, а в Декабре 1862 года командиром Колываиского пехотного полка, но не мог вступить в должность, так как болезненные припадки от тяжелых ран, полученных им 6-го Июня 1855 года, во время штурма союзниками Севастополя, обострились настолько, что, находясь уже на пути к месту назначения, ки. Багратион принужден был просить об увольнении от службы. В 1863 году иш. Багратион почувствовал облегчение от болезни и, по просьбе его, был зачислен в запасные войска, а 28 Сентября назначен командиром 4-го резервного батальона Украинского полка, на место полковника Гродского, переведенного в Виленский пехотный полк. Раньше прибытия кн. Багратиона к месту назначения, Украинский резервный батальон был переименован в Самарский пехотный полк, и кн. Багратион назначен командиром Самарского полка.⁶
Распоряжением командира 3-го резервного корпуса порядок приведения Самарского полка в трехбатальонный состав был [202] определен следующий: приказано было приготовить кадры для 12-ти формируемых линейных рот таким образом, чтобы в каждой из них было по равному числу: а) кадровых из 47-го резервного батальона, б) прибывших в 1863 году бессрочно и временно отпускных и в) рекрут набора 1863 года; стрелковую роту 47-го резервного батальона приказано было разделить на 3 равные части для образования кадров для 3 формируемых стрелковых рот.
Должности батальонных и ротных командиров первоначально были замещены офицерами по усмотрению начальника дивизии. Главное внимание при этом обращалось не на старшинство в чинах, а на способности каждого. — Нижние же чины утверждались в должностях фельдфебелей, каптенармусов и др. не ранее как после 4-х месячного испытания их в способности исполнять эти должности.
В Декабре 1863 года на заведение ротного хозяйства было выдано по 229 рублей на роту.⁷
К концу 1863 года были выделены кадры для всех 3-х батальонов полка и начали прибывать рекруты. Затем, после выделения кадров, роты, по мере прибытия рекрутов, постепенно доводились до штатного состава в течение всего Декабря месяца 1863 года и в продолжение значительной части 1864 года.
В самом конце 1863 года полк получил хор музыки. — Вследствие ВЫСОЧАЙШЕГО повеления, чтобы музыкантские хоры содержались только в первых и третьих полках всех дивизий, в наш полк был переведен хор, состоявший раньше в Казанском пехотном полку (4-м полку 16-й пехотной дивизии).
Батальонам вновь сформированного полка, на основании ВЫСОЧАЙШЕГО повеления, даны были старшинство, знамена, и знаки отличия, принадлежавшие 4-му, 5-му и 6-му батальонам Украинского пехотного полка. Таким образом, 1-й батальон Самарского полка принял георгиевское знамя 4-го батальона Украинского полка, полученное последним в 1855 году за геройскую защиту Севастополя, а вместе с тем и гренадерский бой, полученный Украинским полком за турецкую кампанию 1828 — 1829 годов. В то же время 1-му батальону дано было и старшинство 4-го батальона Украинского пехотного полка. Последний имел два старшинства: — одно с 20 Августа 1798 года, т. е. со дня сформирования Мушкетерского генерал- майора Берга полка, а другое со дня сформирования Галицкого Мушкетерского полка, т. е. с 16-го Мая 1803 года, на том основании, что батальон этот в 1833 году был составлен из [203] людей обоих полков: Генерал-Майора Берга и Галицкого. Но впоследствии, ВЫСОЧАЙШИМ повелением 18-го Марта 1884 года, как в Украинском, так и в Самарском полку старшинство с 16-го Мая 1803 года было отменено и оставлено одно старшинство, с 20 Августа 1798 года. 2-й и 3-й батальоны, на основании ВЫСОЧАЙШЕГО повеления от 30 Апреля 1864 года, приняли знамена 5-го и 6 го резервных батальонов Украинского полка: 2-й батальон — знамя 5-го резервного батальона, а 3 й — 6-го.
На вооружение полка были получены из Московского арсенала шестилинейные, ударные, с дула заряжающиеся винтовки, весом около 12 фунтов и длиною с примкнутым штыком почти в 6 футов. Винтовки эти, большею частью, были сборные, т. е. состояли из частей, выделанных на разных заводах. Предельная дальность их была в 1,200 шагов, причем деления на прицелах начинались у одних винтовок с 200 шагов, а у других с 300 и, к тому же, не всегда бывали верны, что впоследствии и было обнаружено при пристрелке.
Обмундирование было суконное и состояло из просторных двубортных мундира темно-зеленого цвета с юбкой и серой шинели. Воротник у мундира был стоячий, а у шинели — отложной. Погоны во всех полках 37-й дивизии, как 3-й дивизии в корпусе, были белые, с насечкою номера дивизии. Петлицы (клапаны) на воротнике в Самарском полку были также белые, как в 3-ем полку в дивизии. По каждому борту мундира было нашито по 6 пуговиц и 4 сзади, на карманных клапанах. Темно-зеленые шаровары с красным кантом по шву надевались поверх сапог, а при походной форме заправлялись в сапоги. В летнее время носили белые холщовые шаровары. Головным убором служили кепи с белым (у штаб-офицеров — галунным) околышем, с гербом и черного цвета султаном при парадной форме и кокардой с петлицей белого цвета при обыкновенной. Донышко кепи обшивалось у рядовых красным кантом, а у унтер-офицеров трехцветным и у офицеров золотым шнурком. Для зимнего времени полагался башлык, введенный во всеобщее употребление в наших войсках только с 1862 года.⁸
Снаряжение состояло из ранца, патронной сумки и лопасти с ножнами.

Вновь сформированному полку предстояли большие труды. Нужно было усиленно заняться обучением рекрут, чтобы поскорее [204] поставить их в строй, так как уже в Феврале 1864 гола ожидали прибытия лица, командированного военным министром для подробного осмотра вновь сформированных полков дивизии.⁹ — Между тем, хорошо подготовленных унтер-офицеров и учителей было мало, а в офицерах чувствовался большой недостаток: многие, переведенные из других, более отдаленных частей, еще не прибыли и до истечения поверстных сроков полагались в ожидании.
Условия расквартирования полка не благоприятствовали успехам строевых занятий:¹⁰ полк был расположен на широких квартирах, и не было не только манежей, но даже сколько-нибудь поместительных сборень или изб. Насколько было неудобно расположение полков по отношению к строевым занятиям, служит до некоторой степени характеристикой нижеследующий приказ, отданный начальником дивизии в Феврале 1861 года:
«Предлагаю полковым командирам наблюсти, не представляется ли возможности устроить какие-либо прикрытия от снега и стужи для обучения рекрутов, соединяя их хотя по капральствам. Ежели никаких средств не представится, кроме обучения в избах крестьянских, в таком случае обучать поворотам, шагу на месте с определением 110 шаг. в минуту, заряжанию, разборке ружья, названию частей его и прицелу, — В теплые же дни, или в сараях обывателей (ежели допустят добровольно), преподавать шаг беглый и скорый на походе, рассыпной строй и шереножное ученье, выдав рекрутам с самого начала ружья, чтобы они могли ознакомиться с ними незаметным образом, — равномерно выдать им также амуницию. Присовокупляю, что смотры будут производиться во всей амуниции, а Г.г. начальники, части которых будут доведены до лучшего обучения и устройства, при одних и тех же условиях во всей дивизии, будут по всей справедливости отличены при производстве преждевременно в чины».
Чтобы поощрить самих рекрутов, начальник дивизии приказал делить их по степеням оказываемых ими успехов, на три разряда, причем к первому разряду причислять более способных, для которых назначить меньшее число учителей, — ко второму разряду — менее способных, на обучение которых посвящать больше времени и, наконец, к третьему — самых неспособных. — По мере успехов люди одного разряда переводились в другой, что развивало [205] в них соревнование и, до известной степени, способствовало успеху обучения.¹¹
Кроме того, нужно было обмундировывать прибывающих рекрутов к предстоящему смотру и нести караульную службу. — До какой степени была усилена деятельность по обмундированию, можно судить по тому, что начальник дивизии приказал ежедневно приготовлять в полку не менее как по 45 мундиров и шаровар; в швальне при полковом штабе работало 250 человек портных и сапожников. Для обмундирования, роты по очереди приводились к полковому штабу, — Здесь прибывшая рота производила, кроме того, обучение рекрутов и занимала полковой караул; — наконец, обмундированная и осмотренная командиром полка, уходила, а на ее место являлась другая.
При такой спешной работе, являлось желание, хотя бы только по наружной части представиться на смотру хорошо. — 31-го Января 1864 года получено было уведомление, что военный министр в скором времени командирует своего адъютанта, полковника Унковского, который осмотрит полк в отношении его состава, образования и обучения, а также обмундирования и снаряжения рекрутов.
В это время командир полка опасно заболел, тяжелые болезненные припадки от ран, повторявшиеся у него по временам, усилились до крайней степени, и 15-го Февраля 1864 г. князь Теймураз Давыдович Багратион скончался. На его место назначен был Новочеркасского пехотного полка полковник Сушков, который и вступил в командование нашим полком, а ВЫСОЧАЙШИМ приказом 6-го Марта 1864 года назначен командиром полка.¹²
Дмитрий Тимофеевич Сушков начал службу в 1826 году рядовым в Учебном карабинерном полку, в 1834 году произведен в прапорщики и дальнейшую службу проходил постоянно в строю, в 1852 году назначен в чине майора командиром Оренбургского линейного №9 батальона, в 1862 году произведен за отличие в полковники, а в 1863 году, по расформировании Орепбургск. лин. № 9 бат., переведен в Виленский пехотный полк, где и находился до прикомандирования его 22 Февраля 1865 года к Самарскому полку.
После того, как полковник Сушков вступил в командование нашим полком, в конце Февраля 1865 года в Чистополь приехал полковник Унковский и произвел полку инспекторский смотр. Вид людей, как старослужащих, так и рекрутов, оказался [206] бодрый и здоровый, все были обмундированы вполне хорошо, амуниция выдана всем, хозяйство заведено во всех ротах; что же касается строевого образования, то оно оставляло желать еще очень многого. Таким образом, усиленная деятельность полка, принимая во внимание все неблагоприятные условия, увенчалась на первых порах значительным успехом.
По окончании смотра, полк стал пополнять пробелы в своем строевом образовании, к чему представилась некоторая возможность: постройка обмундирования уже не была такой спешной, и к делу обучения можно было привлечь большее число руководителей из нижних чинов. На каждого учителя приходилось новобранцев 1-го разряда 10 челов. или 6 — 7 челов 2 го разряда, 3-го же разряда 3 — 4 чел. Наступление более теплой погоды позволило чаще производить учения на открытом воздухе и пополнить пробелы в знании шереножного учения и рассыпного строя.¹³
Рекруты все еще продолжали прибывать, к концу Марта 1864 года их было в полку 2,212 человек, а к 1-му Апреля полк укомплектовался нижними чинами до штатного состава.
Состав полка к этому времени был следующий¹⁴.
По штату: 8 шт.-оф., 70 об.-оф., 303 у.-о., 137 муз. и 2,700 ряд.
По списку: 6 » 39 » 166 » 71 » 2,966 „
По числу лет службы, нижние чины, состоявшие в полку по списку к 1 Января 1864 года, исключая рекрут, разделялись так:¹⁵

20 лет — 199
19 лет — 14
18 лет — 45
17 лет — 7
16 лет — 49
15 лет — 12
14 лет — 19
13 лет — 6
12 лет — 28
11 лет — 7
10 лет — 93
9 лет — 54
8 лет — 347
7 лет — 15
6лет — 3
5 лет — 3
4 года — 2
3 года — -
2 года — 1
1 год — 172

Кроме того, было 5 вольноопределяющихся из дворян, 1 нижний чин, отказавшийся от производства в офицеры, 1 — отказавшийся от бессрочного отпуска и 24 штрафованных, лишившихся права на бессрочный отпуск и отставку по общему положению. [207]
Остальные нижние чины, прослужившие на действительной службе 15 лет и более, имели право на бессрочный отпуск, а прослужившие 20 лет — на отставку, но были призваны на действительную службу и удержаны на ней до 1865 года, в виду возможности объявления войны.¹⁶
Число офицеров все еще было недостаточно, и в полк продолжали прибывать офицеры, переведенные из других частей и вновь произведенные. В конце Апреля в полку состояло сверх штата 263 рядов. и не доставало до штата 31 об.-оф., 139 у.-оф. и 66 музык.
Состояние полкового обоза к 1 Апреля 1864 года было такое:

 

	Определено по штату				Состоит по списку
	На военное время		На мирное время		Обоза	Лошадей
	Обоза	Лошадей	Обоза	Лошадей
1. Ящиков:
a. Патронных	13	39	13	18	13	10
b. Для письменных дел и денежной казны	1	3	1	-	1	-
c. Для аптеки	1	3	1	3	1	3
2. Телег провиантских
провиантских	24	72	14	30	8	6
под инструменты	1	3	1	-	-	-
казначейские	1	3	1	-	-	-
для лазаретных вещей	3	12	2	-	-	-
для возки больных	6	24	6	12	-	-
аптечный вьюк	1	1	1	-	-	-
Всего	51	160	50	63	23	19

ВЫСОЧАЙШИМ приказом 25 Марта 1864 года повелевалось армейским пехотным полкам, удерживая свои названия, именоваться, [208] кроме того, и по номерам. С этого времени полк стал именоваться 147 м пехотным Самарским полком.
В Августе 1864 года были упразднены резервные корпуса и образованы военные округа, при чем 37-я дивизия вошла в состав Казанского военного округа.¹⁷
В том же месяце полк был приведен в обыкновенный мирный состав.¹⁸
Лето 1864 года полк провел в Симбирске, а затем был передвинут в г. Алатырь и его окрестности. Новая стоянка была более благоприятна для усовершенствования полка в строевом отношении. В городе оказался манеж, и в полк прибыло несколько новых офицеров, что, конечно, способствовало успеху занятий, увеличив число руководителей.¹⁹
В 1865 году, в виду расширения наших владений в Средней Азии, потребовалось усилить войска Оренбургского края, для чего, между прочим, были назначены третьи батальоны полков 37-й пехотной дивизии. На этом основании, 3-й батальон Самарского полка, под командою майора фон-Дрейера, выступил 11 Сентября из окрестностей г. Алатыря в Оренбург, а оттуда был направлен в Сыр-Дарьинскую область.²⁰
После выступления 3-го батальона, первые два батальона полка были приведены в кадровый мирный состав и остались в г. Алатыре, имея по списку около 1,000 человек.²¹
К сожалению, полк недолго пользовался стоянкой в этом городе и в конце Сентября 1865 года был передвинут в г. Саратов.
Еще раньше, в Июле месяце командир полка полковник Сушков убыл в запас и вместо него назначен полковник Полторацкий.

Примечания

1. Ист. очерк воен. упр. 1855-80 гг. Богдановича.
2. Общий архив Гл. Штаба. Месячные рапорты.
3. Приказы по 3 резервн. корпусу.
4. Общ. арх. Гл. Шт. Месячные рапорты.
5. Там же. Приказы по 3 резервн. корпусу.
6. Общ. арх. Гл. Шт. Послужные списки.
7. Приказы по 3 резервы. Корпусу.
8. Опис. перемен в обмундир. и снаряж. войск в царствование Императора Александра II.
9. Общ. Арх. Гл. Шт. Приказы по 3 рез. Корп.
10. Расположение полка было следующее: штаб полка – в г. Чистополе, штабы: 1-го баталиона – в с. Белярском, 2-го бат. – в с. Алексеевском, 3-го бат. – в г. Казани.
11. Общ. арх. Гл. Шт. Годовой отч. 37 пех. див.
12. Общ. арх. Гл. Шт. Годовой отч. 37 пех. див. – Послужной список полк. Сушкова.
13. Общ. арх. Гл. Шт. Годовой отч. 37 пех. див.
14. Общ. арх. Месячиые рапорты.
15. Там же. Краткие ведомости о сроках службы.
16. Богданович. Ист. очерк воен. управл.
17. Богданович. Ист. очерк воен. управл.
18. Штаб-офицеров 7, обер-офицеров 56, унтер-офицеров 225, музыкантов 109, рядовых 1500. Но списку же — 8 шт.-оф., 48 об-оф, 225 у.-о., 120 муз., 1407 рядовых, и на лицо — 5 шт.-оф., 22 об-оф, 189увт.-оф, 116 муз., 1291 рядов. (Месячные рапорты).
19. Месячные рапорты.
20. Общ. арх. Гл. Шт. Месячные рапорты.
21. По штату в двух батальонах полагалось: 5 шт. оф., 39 об.-оф., 130 у.-оф., 86 муз , 640 рядовых. Но списку состояло: 6 шт.-оф., 35 об.-оф. 99 у.-оф., 89 муз. 836 рядовых. На лицо находилось: 4 шт.-оф., 24 об.-оф., 93 у.-оф., 46 муз., 756 рядов.  

---

см. полностью:

http://www.adjudant.ru/p_samarsky/00.htm